Текст книги "Все и вся"

Автор книги: Георгий Гурджиев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 92 страниц) [доступный отрывок для чтения: 33 страниц]

И вот, как раз в тот момент,когда нашего курда переполняли все эти необычные ощущения,происходившие внутри него от этой странной трапезы внутри него на лоне Природы, по той же самой дороге проходил его односельчанин, по отзывам знавших его,очень умный и сведущий, и,видя,что все лицо курда горит, что у него из глаз струятся слезы и что,несмотря на это, как будто стремясь выполнить свой важнейший долг, он ест стручки настоящего "красного перца", односельчанин сказал ему:

,,– Что ты делаешь,иерихонский осел? Ты сгоришь заживо! Перестань есть этот странный продукт, столь непривычный для твоей природы.''

Но наш курд ответил:

,,– Нет, ни за что на свете не перестану. Разве я не заплатил за него последние две копейки? Даже если моя душа расстанется с телом, я все-таки буду продолжать есть.''

После чего наш непоколебимый курд – приходится,конечно, предположить,что он был таковым,– не остановился,а продолжал есть "стручки красного перца".

После того, как ты только что узнал, я надеюсь, что в твоем мышлении уже, может быть, возникает соответствующая

ассоциация, которая должна в результате осуществить в тебе, как иногда случается с современными людьми, то, что вы называете обычно пониманием, и в настоящем случае ты поймешь, почему же я,– хорошо зная, что человеку присуще (из-за чего я много раз испытывал чувство сострадания к нему) это качество, неизбежное проявление которого состоит в том, что, если кто-нибудь за что-то платит деньги, он должен использовать это до конца,– всем своим составом воодушевился возникшей в моем мышлении идеей принять все возможные меры для того, чтобы ты, как говориться, " мой собрат по аппетиту и духу" в случае, если окажется, что ты уже привык читать хотя и всякие книги, однако, все же только написанные исключительно на вышеупомянутом "интеллигентном языке", – уже заплатив деньги за мои писания и только потом узнав, что они написаны не на обычном удобном и легко читаемом языке, не был бы вынужден,вследствие упомянутого присущего человеку качества, читать мои писания до конца во что бы то ни стало, как наш бедный закавказский курд был вынужден продолжать есть то,что ему понравилось лишь своим внешним видом, и не стал бы "шутить" с благородным красным перцем.

И поэтому, чтобы избежать всяких недоразумений из-за этого качества, данные для которого формируются в составе современного человека, по-видимому, из-за частого посещения кино, а также из-за того, что он никогда не упускает случая заглянуть в левый глаз особы другого пола, я хочу, чтобы эта моя начальная глава была напечатана вышеуказанным образом, так, чтобы каждый мог прочитать ее,не разрезая страниц самой книги.

В противном случае книгопродавец будет, как говориться, "кочевряжиться" и непременно поведет себя в соответствии с основным принципом всех торговцев книгами, формулируемым ими так:"Ты будешь не рыбаком,а простофилей,если дашь уйти рыбе, проглотившей приманку", и откажешься взять обратно книгу, страницы которой ты разрезал. Я нисколько не сомневаюсь что это возможно; в самом деле, я вполне ожидаю такой бессовестности со стороны книгопродавцев.

И данные для порождения моей уверенности относительно такой бессовестности книгопродавцев полностью сформировались во мне в то время,когда я,будучи профессиональным "индийским факиром", имел необходимость для полного уяснения одного "ультрафилософского" вопроса также ознакомиться среди прочего с ассоциативным процессом проявлений автоматически устроенной психеи современных владельцев книжными лавками и их продавцов, когда они всучают книги своим покупателям.

Но в случае, если, несмотря на это мое предостережение, ты тем не менее захочешь познакомиться с дальнейшим содержанием моих писаний, то мне уже не остается ничего больше делать, как пожелать тебе всей своей "душой" очень и очень хорошего аппетита и чтобы ты "переварил" все, что ты прочтешь, – не только ради твоего собственного здоровья, но и ради здоровья всех окружающих тебя.

Я сказал "всей своей душой", так как, живя последнее время в Европе и часто общаясь с людьми, которые по всякому удобному и неудобному случаю любят употреблять всуе святые слова, которые должны быть достоянием лишь внутренней жизни человека,то есть с людьми,которые клянутся попусту,я,будучи, как я уже признался, вообще последователем не только теоретических,но также – в отличие от современных людей – практических изречений народной мудрости, складывавшихся веками,и, следовательно, изречения, соответствующего в данном случае тому, что выражено словами: "С волками жить – по-волчьи выть", решил, чтобы не идти вразрез с установившемся здесь в Европе обычаем, клясться в обычном разговоре и в то же время поступать в соответствии с заповедью,провозглашенной праведными устами Святого Моисея: "не произносить имени Господа, Бога твоего,напрасно",– воспользоваться одним из современных "новоиспеченных" модных языков, именно английским, и поэтому с тех пор я начал в необходимых случаях клясться своей "английской душой".

Дело в том,что на этом модном языке слова "soul" (душа) и подошва вашей ноги, также называемая "sole", произносятся и даже пишутся почти одинаково.

Я не знаю, как ты, уже частично ставший кандидатом в покупатели моих писаний,но моя своеобразная натура не может, даже при большом умственном желании, не возмущаться тем фактом,проявляемым людьми современной цивилизации, что самое высшее в человеке, особенно любимое нашим ОБЩИМ ОТЦОМ ТВОРЦОМ, может действительно называться и – в самом деле, очень часто, прежде чем человек уяснит, что имеется ввиду, может быть понято как то,что является самым низким и грязным у человека.

Ну, хватит "филологии". Вернемся к главной задаче этой первой главы, предназначенной среди прочего,с одной стороны, разбудить дремлющие мысли как во мне, так и в читателе и, с другой стороны, кое о чем предостеречь читателя.

Так вот, я уже составил в голове план и последовательность изложения намеченных писаний,но какую форму они примут на бумаге,я, говоря откровенно, сам еще не знаю своим сознанием, но своим подсознанием я уже определенно чувствую, что в целом это будет иметь вид чего-то, что будет, так сказать, "острым" и окажет такое действие на состав каждого читателя, какое оказали стручки красного перца на бедного закавказского курда.

Теперь, когда вы познакомились с историей нашего общего соотечественника, закавказского курда, я считаю уже своим долгом сделать признание, и поэтому, прежде чем продолжать эту первую главу,являющуюся введением ко все моим дальнейшим предрешенным писаниям, я хочу довести до сведения того, что называется вашим "бодрствующим сознанием", тот факт, что в следующих за этой предостерегающей главой писаниях я буду излагать свои мысли намеренно в такой последовательности и с таким "логическим сопоставлением", что суть некоторых истинных понятий сможет сама по себе, автоматически, так сказать, перейти из этого "бодрствующего сознания" – которое большинство людей, по своему невежеству, ошибочно принимает за истинное сознание, но которое, как я утверждаю и экспериментально доказываю, является воображаемым,– в то, что вы называете подсознанием, которое должно быть, по моему мнению, истинным человеческим сознанием, и там самостоятельно, механически,произвести ту же трансформацию,которая должна вообще происходить в составе человека и приносить ему из его собственного мышления надлежащие результаты,подобающие человеку, а не всего лишь одно– или двух-мозговым животным.

Я решил сделать это непременно, для того, чтобы эта моя начальная глава, предназначенная, как я уже сказал,пробудить ваше сознание, полностью оправдала свое назначение и,проникнув не только в ваше, по моему мнению, пока только воображаемое "сознание",но также в ваше истинное сознание, то есть в то, что вы называете своим подсознанием, могла бы впервые заставить вас мыслить активно.

В составе каждого человека, независимо от его наследственности и воспитания, формируются два независимых сознания, которые как в своем функционировании, так и в своих проявлениях не имеют почти ничего общего. Одно сознание формируется из восприятия всевозможных случайных или намеренно создаваемых механических впечатлений, к которым также следует отнести "звучания" различных слов, по сути дела, как говориться,пустых; а другое сознание формируется из переданных ему по наследству, так сказать, "уже ранее сложившихся материальных результатов", которые смешались с соответствующими частями человеческого состава,а также из данных, возникающих из преднамеренного вызывания им ассоциативных сопоставлений этих уже имеющихся в нем "материализовавшихся данных".

Вся полнота структуры, так же как и проявление этого второго сознания человека, которое есть не что иное, как то, что называется "подсознанием",и формируется из "материализовавшихся результатов" наследственности и сопоставлений, осуществляемых преднамеренно самим человеком, должна – по моему мнению, сформировавшемуся на основе моих многолетних экспериментальных исследований при исключительно благоприятно сложившихся условиях,– господствовать в общем присутствии человека.

В результате этого моего убеждения, которое, без сомнения,пока вам кажется плодом фантазии поврежденного рассудка, я не могу теперь, как вы сами понимаете, игнорировать это второе сознание и, побуждаемый своей сущностью, вынужден построить общее изложение даже этой первой главы моих писаний – именно главы,которая должна быть предисловием ко всему дальнейшему,– расчитывая,чтобы она проникла в ваши представления, накопленные в обоих этих ваших сознаниях, и требуемым для моей цели образом взбаламутила их.

Продолжая свои писания с этим расчетом, я должен прежде всего сообщить вашему воображаемому сознанию, что, благодаря трем определенным своеобразным данным, кристаллизовавшимся в моем составе в течение разных периодов моего подготовительного возраста,я действительно уникален по части,так сказать, "внесения беспорядка" во все понятия и убеждения,считающиеся твердо закрепившимися в составе людей, с которыми я общаюсь.

Ай-ай-ай!... Я уже чувствую, что в вашем "ложном",но,по вашему мнению, "истинном" сознании начинают волноваться, подобно "растревоженным пчелам",все главные данные, переданные вам по наследству от дядюшки и вашей матери,совокупность каковых данных,всегда и во всем, по меньшей мере порождает в вас все же чрезвычайно хороший, как в данном случае, импульс любопытства поскорее узнать, почему я, то есть новичок в писательстве, имя которого ни разу не было упомянуто в газетах, вдруг стал таким уникальным.

Ничего! Я лично очень доволен возникновением этого любопытства хотя бы только в вашем "ложном" сознании,так как я уже знаю по опыту, что этот импульс, недостойный человека, иногда может даже переходить из этого сознания в натуру человека и становиться достойным импульсом – импульсом желания знать, который, в свою очередь, способствует лучшему восприятию и даже более точному пониманию сути любого объекта, на котором, как иногда случается, может сосредоточиться внимание современного человека, и поэтому я даже с удовольствием готов удовлетворить это любопытство, возникшее в вас в настоящий момент.

Теперь слушайте и постарайтесь оправдать,а не разочаровать мои, ожидания. Эта моя оригинальная личность, – уже "разнюханная некоторыми определенными индивидуумами из обоих хоров Высшего Суда, откуда исходит Объективная справедливость, а также здесь на Земле пока еще очень ограниченным числом людей, – основывается, как я уже сказал, на трех вторичных специфических данных, сформировавшихся во мне в разное время в течение моего подготовительного возраста.

Первое из этих данных с самого начала своего возникновения стало, так сказать, главным направляющим рычагом всего моего состава, а другие два и "живительными источниками",так сказать, для питания и совершенствования этого первого данного.

Возникновение этого первого данного произошло, когда я был еще только, как говориться, "пухленьким карапузом". Моя дорогая,ныне покойная бабушка была тогда еще жива, и ей было сто с лишним лет.

Когда моя бабушка – Царство ей Небесное – умирала, моя мать,как тогда было принято, подвела меня к ее постели, и, в то время как я целовал ее правую руку, моя дорогая, ныне покойная бабушка положила мне на голову свою слабеющую левую руку и шепотом, однако очень отчетливо сказала:

,,– Старший из моих внуков! Слушай и всегда помни мой строгий наказ тебе: никогда не делай в жизни так, как делают другие.''

Сказав это, она устремила пристальный взгляд на мою переносицу и, очевидно, заметив,что я озадачен и лишь смутно понял то, что она сказала, добавила несколько сердито и внушительно:

,,– Или ничего не делай – просто ходи в школу, – или делай что-нибудь, чего никто больше не делает.''

После чего она тотчас же, без колебаний и с ощутимым импульсом презрения ко всему окружающему ее и с похвальным самосознанием отдала свою душу прямо в руки Его Правдивости, Архангела Гавриила.

Я думаю, вам будет интересно и даже поучительно узнать, что все это произвело на меня столь сильное впечатление, что мне вдруг стало невыносимо чье-либо присутствие, и поэтому, как только мы вышли из комнаты, где лежало смертное "планетарное тело" причины моего возникновения, я очень тихо, стараясь не привлекать внимания, ушел и залез в ларь, куда во время великого поста складывали отруби и картофельные очистки для наших "санитарок", то есть свиней, и лежал там, без еды и питья, в вихре бурлящих и спутанных мыслей – которых тогда в моем детском мозгу, к счастью для меня, было еще лишь очень ограниченное количество, – вплоть до возвращения с кладбища моей матери,плач которой,когда она обнаружила мое исчезновение и безуспешно искала меня,так сказать,"сокрушил" меня; я тогда тотчас же выбрался из ларя и, постояв сначала на его краю почему-то с протянутой рукой, подбежал к ней и, уцепившись за ее юбку, стал непроизвольно топать ногами и,не знаю почему, подражать крику осла, принадлежащему нашему соседу, судебному приставу.

Почему это произвело на меня такое впечатление именно тогда и почему я почти автоматически проявлял себя так странно, я до сих пор не могу понять; хотя последние годы, особенно в дни "Масленницы", я много размышлял, стараясь главным образом найти причину этого.

Тогда у меня было только логическое предположение, что это было, может быть, только потому, что комната, в которой произошла эта священная сцена, которой было суждено иметь громадное значение для всей моей дальнейшей жизни, была насквозь пропитана ароматом особого ладана, привезенного из монастыря "Старый Афон" и очень популярного среди последователей всех вероучений христианской религии. Как бы то ни было, этот факт еще и теперь остается голым фактом.

В течение последовавших за этим событием дней в моей общем состоянии не случилось ничего особенного, если не считать того,что эти дни я чаще обычного ходил вверх ногами, то есть на руках.

Мой первый поступок, явно расходящийся с проявлениями других, хотя, по правде говоря, совершенный без участия не только моего сознания,но также и подсознания,произошел ровно на сороковой день после смерти моей бабушки, когда вся наша семья,родственники и все уважавшие мою дорогую,всеми любимую бабушку собрались, как принято, на кладбище, чтобы совершить над ее смертными останками, покоящимися в могиле, так называемую "панихиду", когда вдруг, ни с того ни с сего, вместо того, чтобы соблюдать то, что было принято у людей всех степеней условной и безусловной нравственности и всякого материального положения, то есть, вместо того чтобы спокойно стоять с удрученным видом, с выражением горя на лице и даже, если возможно, со слезами на глазах, я стал скакать вокруг могилы, как бы приплясывая, и петь:

"Ой, ой, ой! Ой, ой, ой!

Со святыми упокой,

Раз она ушла домой,

Перешедши в мир иной.

Ой, ой, ой! Ой, ой, ой!

Со святыми упокой..." ... и т.д., и т.п.

И с тех пор в отношении всякого, так сказать "обезъянниченья",то есть подражания обычным механическим проявлениям окружающих,в моем составе возникало "нечто",всегда и во всем порождающее то, что я назвал бы теперь "непреодолимым стремлением" делать все не так, как другие.

В этом возрасте я поступал,к примеру,следующим образом.

Если, например, учась ловить мяч правой рукой,мой брат, сестры и соседские дети, приходившие играть с нами, подбрасывали мяч вверх, я, имея ввиду ту же цель, сперва сильно ударял мячом о землю,и только когда он отскакивал, я, сперва сделав сальто, ловил его и то только большим и средним пальцами левой руки; или, если все другие дети скатывались с пригорка вперед головой, я старался делать это, и притом всякий раз лучше и лучше, как у детей это тогда называлось, "задом наперед"; или, если нам,детям, давали разные "абаранские печения", то все другие дети,прежде чем положить в рот, сперва облизывали его, по-видимому для того, чтобы попробовать на вкус и продлить удовольствие,а я... сперва обнюхивал его со всех сторон и, может быть, даже прикладывал к уху и внимательно прислушивался и потом,хотя почти бессознательно, однако, тем не менее, серьезно, приговаривая про себя:

"Только так, только так,

Жадно ест один дурак.

Если дать себе потворство,

Можно лопнуть от обжорства" и ритмично напевая в такт,откусывал только один кусочек и,не смакуя, его проглатывал,– и т.д. и т.п.

Первое из событий, во время которого во мне возникло одно из двух упомянутых данных, ставших "живительными источниками" для питания и совершенствования наказа моей бабушки, произошло в том возрасте, когда я превратился из пухленького карапуза в так называемого "молодого повесу" и уже становился, как иногда говорится, "кандидатом в молодого человека приятной наружности и подозрительной внутренности".

И это событие произошло при следующих обстоятельствах, возможно, даже специально скомбинированных самой Судьбой.

Вместе с несколькими такими же, как я сам, молодыми повесами, я однажды ставил силки на голубей на крыше соседского дома,когда вдруг один из мальчиков, стоявший надо мной и внимательно наблюдавший за мной, сказал:

,,– Я думаю, что петлю из конского волоса нужно расположить так, чтобы в нее попал большой палец голубя, потому что,как нам недавно объяснил учитель зоологии, во время движения именно в этом пальце сосредотачивается резервная сила голубя, и поэтому, если этот большой палец голубя попадет в петлю, голубь может, конечно, легко разорвать ее.''

Другой мальчик, наклонившийся как раз напротив меня, у которого, между прочим, когда он говорил, всегда изо рта во все стороны обильно разлеталась слюна,фыркнул при этом замечании первого мальчика следующими словами, сопровождаемыми обильным количеством слюны:

,,– Закрой свою пасть, ты,жалкий готтенготский ублюдок! Ты такой же недоносок, как и твой учитель! Если наибольшая физическая сила голубя сосредоточена в этом большом пальце, то тем более мы должны стремиться,чтобы как раз этот палец и попал в петлю. Только тогда наша цель – то есть поймать этих несчастных голубей – будет иметь какой-то смысл в той особенности мозга, свойственной всем обладателям этого мягкого и скользкого "нечто", которая состоит в том, что, когда (изза других действий, от которых зависит его ничтожная способность проявления) возникает периодически необходимое закономерное так называемое "изменение присутствия",этот небольшой так называемый "закономерный кавардак" (которому надлежит происходить для оживления его других процессов в его общем функционировании) тотчас же создает возможность временного перемещения центра тяжести всего функционирования (в котором это скользкое "нечто" играет очень небольшую роль) из своего обычного места в другое, вследствие чего во всем этом общем функционировании часто получаются неожиданные результаты, смехотворные до нелепости."

Он выпалил последние слова с таким фонтаном слюны, что мое лицо как будто оказалось подставленным под "пульверизатор" (причем не "эрзац" продукции), изобретенный немцами для окрашивания материалов анилиновыми красителями.

Этого я стерпеть не мог, и,прямо из своего положения на корточках, я бросился на него и, ударив его изо всей силы головой под ложечку, мгновенно сбил его с ног, и он, как говориться, "потерял сознание".

Я не знаю и не желаю знать, в каком духе сформулируется в вашем мышлении результат информации об этом необычайном,по моему мнению, совпадении жизненных обстоятельств, которое я сейчас намереваюсь здесь описать,хотя для моего мышления это совпадение было прекрасным материалом,подтверждающим возможность того, что это описанное мною событие, случившееся в моей юности, произошло не просто случайно, а было намеренно создано некими внешними силами.

Дело в том, что этому ловкому приему всего лишь за несколько дней до этого события меня в совершенстве обучил один греческий священник из Турции, который был вынужден бежать оттуда, преследуемый турками за свои политические убеждения, и, по прибытии в наш город, был нанят моими родителями, чтобы обучать меня современному греческому языку.

Я не знаю,на каких данных основывались его политические убеждения и идеи,но я очень хорошо помню, что во всех разговорах этого греческого священника,даже когда он объяснял мне разницу между междометиями в древнем и современном греческом, действительно всегда очень ясно были видны его мечты как можно скорее попасть на остров Крит и проявить себя там, как подобает истинному патриоту.

Так вот, лицезрея последствия своего искусства,я,должен признаться, сильно испугался, так как, ничего не зная о подобной реакции от удара в это место, я в самом деле решил, что убил его.

В тот момент,когда я переживал этот страх, другой мальчик, двоюродный брат того, кто стал первой жертвой моего,так сказать, "искусства самозащиты", видя это, без промедления и явно обуреваемый,так сказать,"родственными чувствами",тотчас же кинулся на меня и со всего размаха ударил меня кулаком в лицо.

От этого удара у меня, как говориться, искры из глаз посыпались, и в то же самое время мой рот так наполнился,как будто в него набили столько корма, что хватило бы чтобы откормить тысячу цыплят.

Через некоторое время, когда оба эти странные ощущения во мне успокоились,я тогда действительно обнаружил у себя во рту какое-то инородное тело, и,когда я вытащил его пальцами, оказалось, что это не что иное, как зуб огромных размеров и странной формы.

Видя, что я уставился на этот необыкновенный зуб, все мальчики столпились вокруг меня и тоже начали разглядывать его с большим любопытством и при необычном молчании.

К этому времени сбитый с ног и неподвижно лежавший мальчик пришел в себя и, поднявшись, тоже стал, как ни в чем не бывало, рассматривать мой зуб вместе с остальными мальчиками.

У этого странного зуба было семь корней, и на конце каждого из них выступила капля крови, и через каждую отдельную каплю ясно и отчетливо просвечивал один из семи аспектов проявления белого луча.

После этого молчания, необычного для нас, "молодых повес", опять поднялся обычный гвалт, и в этом гаме было решено немедленно идти к цирюльнику, специалисту по удалению зубов, и спросить его, почему этот зуб такой.

Итак, мы все слезли с крыши и направились к цирюльнику. И я, как "герой дня", выступал впереди их всех.

Цирюльник, бросив небрежный взгляд, сказал, что это просто "зуб мудрости" и что такой зуб имеют все, принадлежащие к мужскому полу, которых, до того, как они впервые произнесут "папа" и "мама", вскармливают молоком только их собственной матери и которые с первого взгляда способны различить среди многих других лиц лицо своего собственного отца.

В результате всей совокупности последствия этого события, когда мой бедный "зуб мудрости" стал настоящей жертвой, не только мое сознание стало постоянно впитывать в связи со всем суть сути завета моей покойной бабушки – да благословит Господь ее душу,– но в это время у меня также,поскольку я не обратился к "квалифицированному дантисту", чтобы заполнить пустоту на месте этого моего зуба (чего, между прочим, я не мог сделать потому, что наш дом был слишком далеко от какого бы то ни было центра современной культуры), из этой полости постоянно начало сочиться "нечто", которое – как мне лишь недавно объяснил очень известный метеоролог, с которым нам случалось стать, как говориться, "закадычными друзьями", благодаря частым встречам в парижских ночных ресторанах Монмартра, – имело свойство возбуждать интерес к причинам возникновения каждого подозрительного "действительного факта" и тенденцию выискивать эти причины; и это свойство,не переданное моему составу по наследству, постепенно и автоматически привело к тому, что я в конце концов стал специалистом по расследованию всех подозрительных явлений,которые,как то часто бывало, попадались на моем пути.

Это свойство,сформировавшееся во мне вскоре после этого события, – когда я, конечно, при содействии нашего ВСЕОБЩЕГО ВЛАДЫКИ БЕЗЖАЛОСТНОГО ГЕРОПАСА,то есть,с "течением времени", превратился в уже описанного мною молодого человека, – стало для меня настоящим неугасимым, всегда пылающим очагом сознательности.

Вторым из упомянутых живительных факторов, способствующим на этот раз полному слиянию наказа моей дорогой бабушки со всеми данными, составляющими мою общую индивидуальность, была совокупность впечатлений, полученных из случайно приобретенных мною сведений относительно происшедшего здесь, на Земле среди нас, события, раскрывающего происхождение того "принципа", который, как оказалось согласно разъяснениям мистера Алана Кардека во время "совершенно секретного" спиритического сеанса, впоследствии стал повсюду среди подобных нам существ,возникающих и существующих на всех других планетах нашей Великой Вселенной, одним из главных "принципов жизни".

Словесная формулировка этого нового "вселенского принципа жизни" следующая:

"Гулять, так гулять, оплатим и почтовые расходы."

Так как этот "принцип", теперь уже всеобщий, возник на той же самой планете, на которой возникли и вы и на которой, более того, вы почти всегда ведете безмятежную жизнь и часто танцуете фокстрот, я считаю, что не имею права утаить от вас известные мне сведения, проясняющие некоторые подробности возникновения этого всеобщего принципа.

Вскоре после несомненного внедрения в мою природу упомянутого нового свойства, то есть необъяснимого стремления выяснить истинные причины возникновения всяких "действительных фактов", в первый мой приезд в сердце России, город Москву, где,не найдя ничего другого для удовлетворения своих психических потребностей, я занялся изучением русских былин и поговорок, мне однажды довелось, то ли случайно, то ли в результате какой-то неизвестной мне объективной закономерности, узнать, между прочим, следующее.

Однажды один русский, по виду просто купец, должен был поехать из своего провинциального города по тому или иному делу в эту вторую столицу России, город Москву, а сын, его любимец – потому что он был похож на свою мать – просил его привезти ему какую-то книгу.

Когда этот великий невольный автор "вселенского принципа жизни" прибыл в Москву,он вместе со своим другом,как было и еще остается там, "вдрызг напился" настоящей "русской водки".

И когда эти два представителя этой весьма значительной современной группировки двуногих дышащих существ выпили надлежащее количество стаканов этой "русской благодати" и обсуждали проблему так называемого "народного просвещения",с чего уже давно было принято всегда начинать любой разговор, наш купец вдруг по ассоциации вспомнил просьбу своего дорогого сына и решил немедленно отправиться со своим другом в книжную лавку покупать книгу.

В лавке купец, просматривая поданную ему продавцом книгу, спросил, сколько она стоит.

Продавец ответил, что книга стоит шестьдесят копеек.

Заметив,что обозначенная на обложке книги цена лишь сорок пять копеек,наш купец сначала задумался странным, вообще не обычным для русских образом, а потом повел плечами, приосанился и, выпятив грудь, как гвардейский офицер, после непродолжительного молчания сказал очень спокойным,но весьма авторитетным тоном:

,,– Но здесь здесь указано сорок пять копеек. Почему вы спрашиваете шестьдесят?''

На это продавец, сделав,как говориться, "елейное" лицо, свойственное всем продавцам,ответил, что книга действительно стоит только сорок пять копеек, но должна продаваться за шестьдесят, потому что пятнадцать копеек надбавляются за почтовые расходы.

Получив этот ответ,наш русский купец был озадачен этими двумя совершенно противоположными, но,по-видимому,безусловно совместимыми фактами, и было заметно,что в нем начинает чтото происходить; уставившись в потолок он опять задумался, на этот раз подобно английскому профессору, который изобрел капсулу для касторового масла, потом вдруг повернулся к своему другу и впервые на Земле произнес словесную формулу, которая, выражая своей сутью несомненную объективную истину, с тех пор приобрела характер поговорки.

И изложил он ее тогда своему другу следующим образом:

,,– Ничего, брат,мы возьмем книгу. Как-никак мы сегодня гуляем, а уж если "гулять, так гулять, оплатим и почтовые расходы."''

Что касается меня,к несчастью,обреченного уже при жизни испытать прелести "Ада", то, как только я увидел все это, во мне немедленно начало и довольно долго продолжало происходить что-то очень странное, чего я не испытывал ни раньше,ни потом: как будто бы во мне начались всевозможные,как говорят современные "хивинцы", "призовые скачки" между всеми различными по происхождению ассоциациями и обычно случающимися во мне переживаниями.

В то же самое время в области всего моего позвоночника начался сильный, почти невыносимый зуд, а в самом центре солнечного сплетения – резкая боль, тоже невыносимая, и все это, то есть эти двойные, взаимно стимулирующие ощущения, по истечении некоторого времени внезапно сменились состоянием такого внутреннего покоя, который я испытал в последующей жизни только однажды, когда надо мной совершался обряд великого посвящения в Братстве "Основателей делания масла из воздуха"; и позже, когда "Я" – то есть это мое "нечто неизвестное", которое в древние времена один чудак (которого окружающие называли, как мы теперь называем таких людей, "учеными") определил как "допускающее относительные перемещения образование, зависящее от качества функционирования мышления, чувства и физического автоматизма", а по определению другого, также древнего и известного ученого, аравийца Маль-эль-Лель (каковое определение, между прочим, с течением времени заимствовал и по-другому повторил не менее известный и ученый грек Ксенофон) является "объединенным результатом сознания, подсознания и инстинкта",-так вот, когда это самое "Я" в этом состоянии направило мое потрясенное внимание внутрь меня, тогда, во-первых,оно очень ясно констатировало, что все,вплоть до каждого отдельного слова, разъясняющее эту цитату, которая стала "вселенским принципом жизни",трансформировалось во мне в особую космическую субстанцию и,слившись с данными,уже кристаллизовавшимися во мне значительно раньше от наказа моей покойной бабушки, превратило эти данные в "нечто", и это "нечто", протекая повсюду через мой состав, навсегда обосновалось во всех атомах, слагающих этот мой состав и, во-вторых, это мое злополучное "Я" тут же определенно почувствовало и с импульсом покорности поняло то печальный для меня факт, что уже с этого момента я должен буду волей-неволей проявлять себя всегда и во всем без исключения в соответствии с этим неотъемлемым качеством, сформировавшемся во мне не по законам наследственности и даже не под влиянием окружающих обстоятельств, а возникшим в моем составе под влиянием трех внешних случайных причин,не имеющих ничего общего друг с другом, именно: благодаря, вопервых, наказу человека, ставшему, без малейшего желания с