Текст книги "В мареве Атолла (Сборник НФ)"

Автор книги: Георгий Гуревич

Соавторы: Владимир Михановский,Юрий Моисеев,Герман Чижевский,Михаил Васильев,Абрам Палей
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

После анкет, бесед и гипноза писалось психологическое заключение: «Путь к личному счастью гражданина Астреллы».

Многие из заключений писал сам Ласах. Любопытно отметить, что этот доброжелатель становился беспощадным в своих психомедицинских выводах. Насмешливый циник Бонгр не мог бы писать жестче.

Например:

I. Скульптор Г. 34 года. Женат. Двое детей.

Жалобы: пишет, что ему мешают прославить освобожденную Астреллу небывалыми произведениями искусства. Предлагает все горы и утесы превратить в портреты и аллегорические фигуры, изображающие подвиги независимых талантов.

Пишет о талантах и Здарге, думает о личной славе, о том, что навеки веков останется в космосе планета, облик которой сформирован скульптором Г.

Анамнез: действительно погружен в творчество, других интересов не имеет. К семье равнодушен, о детях заботится мало, друзей не нашел. Сходится туго, в обществе молчит, замыкается в себе. Малообразован, слова подыскивает с трудом, за пределами специальности ничего не знает, разговор поддержать не может. В мире искусства авторитетом не пользуется, считается середняком, Диагноз: по-видимому, гигантомания – подсознательный реванш за поражения в главном русле искусства. Не сумел превзойти в качестве, надеется выделиться размахом, масштабом. Если не самая художественная скульптура, пусть будет самая грандиозная!

Разрешить ему уродовать Астреллу?

Вообще, будет ли это красиво, если у гор появятся носы, уши и усы? Будут ли способствовать уважению к Здаргу шоссе, проложенное по переносице, и туристские костры в ноздре?

Терапия: путь к счастью скульптора Г.

Поручить ему представить макет пластического оформления Астреллы: для начала метровую, потом трехметровую, потом десятиметровую модель. Макеты выставить, обсудить. Вне зависимости от обсуждения, разрешить Г. испортить одну из гор, снабдив его необходимой техникой. Думаю, что этой деятельности Г. хватит на всю жизнь, если он не остынет к своему проекту.

Так личность за личностью. У каждой как бы история болезни: жалобы, анамнез, диагноз и предписания.

II. А.С. Хранитель склада. 37 лет. Женат. Трое детей.

По происхождению – крестьянин среднего достатка. Работал грузчиком на складе, стал кладовщиком. Оказался рачительным, бережливым работником. Со складов Академии Вдага перешел на Астреллу. Не образован, но сметлив. Управляется с вычислительной машиной, не зная алгебры.

В анкете пишет, что мечтает об исследовательской работе, хочет получить образование, стать психологом, пробуждать дремлющие таланты. Как выяснилось в собеседовании, на самом деле не интересуется наукой, просто подлаживается к общему веянию. Уверен, что отлично разбирается в характерах, хотя всех одинаково считает выжигами и жуликами. Учиться вовсе не хочет, учение и всякий труд считает вынужденной платой за снабжение, научные занятия – платой за самое щедрое снабжение.

Основная черта характера – жадность. Скопидом по натуре. Именно поэтому был рачительным кладовщиком. Вещи уважает и понимает, о вещах говорит с упоением, знаток мебели и фурнитуры, тканей и одежды: летней, зимней, демисезонной, расцветки, фасона, покроя, подкладки, бортовки. Все свободное время проводит дома: благоустраивает, красит, мастерит шкафчики, вешалки, полочки для книг, книги переплетает, но не читает. Говорит: «Некогда!» Путь к личному счастью: поручить А.С. отделку жилья талантов. Объявить его собственный дом образцово-показательным жильем, разрешить ему брать со складов любые предметы обстановки «для обкатки». Уверить, что это и есть научно-исследовательская работа по психологии быта. Пусть даже пишет диссертацию: «Взаимоотношения личности с предметами домашнего обихода».

III. Т. Секретарша. Вдова. 48 лет. Одинока. На войне потеряла мужа и обоих сыновей, уже взрослых. Всю жизнь была домашней хозяйкой, посвятила себя семье, на склоне лет оказалась ненужной и без профессии.

На Астреллу попала случайно. Исполнительна, старательна, аккуратна, но бестолкова. Слабость свою сознает, робеет, безропотно принимает нарекания, переделывает все дважды и трижды, трудом искупая несообразительность.

Тоже просится в психологи, пишет о тяге к научной деятельности. Учить ее – напрасный труд. Ум Т., погруженный в кухонные заботы, совершенно не приспособлен для творчества. Она помощница по натуре, подсобница, берущая на себя неквалифицированный труд. В сущности и не хочет быть ученой. Мечтает в кругу ученых встретить пожилого, солидного, пусть даже не очень здорового мужчину, который позволит ей заботиться о себе и оценит ее преданность.

Но кто оценит? Увядшая, полная, с невыразительным желтым лицом. Пожилые мечтают о преданности красивых

Терапия: Рекомендую сделать из Т. медицинского работника, но не психолога, а диетолога или гигиениста. Подобрать ей работу в домах для престарелых творцов, поручить заботу о быте. Пусть она там кормит, обхаживает, делает процедуры. Будет любить всех жильцов подряд, будет счастлива даже без взаимности.

IV. Лаборантка В. 23 года. Незамужняя.

В анкете пишет, что мечтает стать киноактрисой, играть классические роли, раскрывающие творческие возможности женского сердца. Перечисляет образы молоденьких героинь-любовниц.

Держится кокетливо, даже вызывающе, как будто каждого мужчину приглашает вступить в любовную игру. В действительности не чувственна, отличительная черта – сексуальное тщеславие, Хочет, чтобы мужчины соперничали, стараясь привлечь ее внимание, ссорились, еще лучше – дрались на дуэли, даже кончали бы из-за нее самоубийством. О платьях думает больше, чем о поцелуях. По-видимому, кино для нее – возможность показывать себя в разных платьях, позах и ракурсах.

Обладая нормальной дозой женского притворства, сумеет на сцене удовлетворительно притворяться равнодушной, ласковой, ревнующей, несчастной, но чувства при этом не выразит, потому что сама В. не способна на чувства, может хорошо сыграть только самое себя: тщеславную притворщицу.

Рекомендация: написать специально для В. сценарий и дать ей главную роль. Сюжет примерно такой: первая красавица мира, или наследница престола, или наследница миллиардов окружена всеобщим вниманием. Но она всех отвергает, потому что нет среди мужчин достойного ее или же (по желанию В.) выбирает идиллического пастушка, ничего не слыхавшего о ее величии и проявившего подлинную любовь.

Анкеты эти мне принес Гилик. Чтобы избежать нарочитости при отборе, я заказал ему круглые номера: № 100, № 200, № 300… Прочитал и гляжу: косяком идут граждане, не столь уж характерные для Астреллы – секретарши, лаборантки, кладовщики… А где же таланты в этом питомнике талантов?

– Но ты же сам записал: «На одного ученого два помощника», – напомнил все помнящий эрудит.

– Стало быть, должна быть все-таки треть талантов.

– Вероятно, добрая половина из них дляки.

– Но другая половина – нутристы. Найди мне талантливого нутриста, Гилик. Не все же болтуны, не все же больны гигантоманией как скульптор Г.

Карманный эрудит запросил Центральный склад эрудиции, там заложили анкеты в сортирующую машину и мне прислали № 159. Число не круглое.

V. Художник Дв. 57 лет. Женат. Взрослые дети на Вдаге.

Пишет, что мечтал создать картину, которая потрясала бы ум и очищала душу. Десять лет писал полотно «Добрый бог Грза в камере смертников». Картина закончена, выставлена, имела успех на Астрелле. Бонгр написал одобрительную рецензию, Ридда хвалила, Ласах прослезился («Было такое», – примечание на полях). Картина висит в музее Астреллы, в общем о ней забыли через неделю. Молодежь говорит, проходя мимо: «Зачем мусолить прошлое?» Дв. чувствует пустоту в душе.

Стоило ли трудиться десять лет ради недельного успеха?

– Все-таки, этот нутрист немножечко дляк в душе, – сказал я Гилику. – Или настоящий талант не может не быть дляком? Посмотрим, однако, что советует Ласах.

Терапия: поскольку Дв. пожилой сложившийся художник, нельзя послать его в гущу молодежи, проникнуться ее духом, отразить ее стремления. Рекомендовал Дв. взять темой мудрого бога Бда, постараться проникнуться духом его учения, вжиться в образ.

– Гилик, что это за бог Бда? В чем его мудрость?

Поскольку в хвосте у моего эрудита не было блока богословия, пришлось снова запросить Центральный Склад. Вскоре пришел ответ: «Бда – бог, почитавшийся в Северо-Западной Федерации Вдага. Служители его культа учили, что счастье сапиенса в нем самом. Надо соблюдать душевное равновесие, не искать ни одобрения, ни признания, ни денег, ни почестей, ни любви, ни семейного счастья. Кто ничего не добивается, тот не разочаруется. Жизнь – легкая рябь на поверхности океана, она не стоит волнений, ни своя, ни чужая. Знания – пар от океана.

Его вдыхают многие. Болтун, вдохнувши крупицу, вопит о своем открытии, мудрец знает, что пар вдыхают все. Первоначально культ возник как религиозное отражение философии бессилия. Ставши официальной религией, не помешал начать мировую войну с ульда-бомбами».

Я прочел и руками развел. Так вот какое счастье дает Ласах подлинному художнику: не искать одобрения, ничего не добиваться, углубиться в себя и таить все, что приходит в голову. Отказаться от творчества, чтобы не разочароваться позднее! Ничего себе рецепт для счастья таланта!

Но в сущности что мог посоветовать Ласах?

Что я посоветовал бы художнику, оказавшемуся в изоляции среди немногочисленных зрителей? Я бы его послал на Вдаг – за новыми темами и к другим зрителям.

Трудно пришлось Ласаху. Всем, не нашедшим себя в творчестве, он обещал счастье для вдохновения. Но как это выполнить практически? Бонгру Ласах говорил с полнейшей откровенностью: «На Астрелле у меня громаднейшие возможности, а результаты меньше, чем за колючей проволокой. Чем богаче сапиенс, тем труднее его осчастливить. Для изголодавшегося корка хлеба – радость, для униженного уважительное слово – благодеяние. А что избалованному астреллиту вежливые слова? Видимо, таковы законы восприятия. От нуля до единицы – громаднейший скачок, от тысячи до миллиона – куда ближе».»

– Не вернуться ли к нулю? – ехидно улыбался Бонгр.

Да, у Ласаха были громадные возможности, но какие? Вещи имелись в его распоряжении. Он мог осчастливить тех, кто мечтал о вещах, вроде кладовщика А.С. Но таких уже немного осталось на обеспеченной Астрелле. Большинство насытилось вещами, искало счастья в духовной сфере: хотело признания, власти, любви, славы. Кто-то любил без взаимности, кто-то вздыхал о нежных поцелуях, хотя возраст уже прошел.

Кто-то мечтал о победах. А. хотел нокаутировать Б. на ринге, X. хотел нокаутировать У. на конкурсе поэтов. Их победа означала чье-то поражение, их счастье – отказ другого от счастья.

Как быть? Ласах чувствовал, что он выдает псевдорецепты: не заказ на оформление планеты, а заказ на макет скульптору Г., не признание, а равнодушие к признанию художнику Дв., а тщеславной В. не поклонников, а артистов, играющих поклонение. К видимости счастья склонялся Ласах и на путь видимости толкал его Бонгр.

Пожалуй, надо подробнее рассказать о Бонгре – этом сапиенсе, сыгравшем такую важную, по мнению некоторых историков, роковую роль в судьбе Астреллы.

Как изобразил его анапод? Ничего рокового. Бледное удлиненное лицо, тонкий нос, тонкие губы с легкой усмешкой. Пристальный проницательный взгляд холодноватых глаз, редкие волосы с белой ниткой пробора, накрахмаленный воротничок, манжеты с запонками, узкие ладони с удлиненными пальцами музыканта. Что сказал бы я на Земле, познакомившись с похожим человеком. Сказал бы, что это сноб, личность равнодушная, очень занятая своей внешностью и своими желаниями, что он никого не любит и не способен к сильной любви, ценит наслаждения, но изысканные, гурман, а не обжора. Тонкие ломтики тонких кушаний на стильных тарелках, тонкий юмор собеседников – вот его стихия, его идеал.

На Вдаге он был адвокатом, даже преуспевающим. За хорошую плату старался выгородить, избавить от заслуженного наказания разных воров, мошенников, грабителей, убийц, растратчиков и растлителей, если они могли внести хорошую плату, конечно. Выгораживал словом, умным, уместным, впечатляющим. И Бонгр верил в слово, прикрывающее суть, искажающее суть, обеляющее суть. А суть ему представлялась всегда одинаковой: противной и грязной.

Он владел искусством воздействия словом. Отсюда его интерес ко всякому воздействию искусством: красками, звуками, мелодиями, формами, размерами, позами, жестами, телодвижениями, намеками, тоном, мимикой. Как любитель психологии искусства попал на Астреллу, занимался там психологией искусства, благодаря красноречию начал оказывать влияние, потом заведовал всеми искусствами. Историки отмечают, что Бонгр поддерживал не все направления. Форма занимала его больше содержания. Симфонию он предпочитал опере, балет – драме, архитектуру – скульптуре. А литературу Бонгр вообще не жаловал, ценил только звучные стихи изощренной формы с богатыми аллитерациями и ассонансами, акростихи, буриме, словотворчество. Бонгр отворачивался от ясного изображения жизни. Ибо он верил в слово, но не верил словам.

И именно он поддержал и распространил на Астрелле квази.

Что такое «квази»? Мы бы сказали, что это кино с эффектом присутствия и педалированием сопереживания. Благодаря совершенной стереоскопичности зрителю квази казалось, что он сидит за одним столом с героями, может вступить с ними в спор, может дотронуться до них, чокнуться, тарелку передать.

Что касается сопереживания, оно есть и в обычном кино. Ведь каждый мальчишка в зале мысленно скачет за Чапаевым на лихом коне, каждая девушка выслушивает признание в любви. В квази сопереживание усиливалось особыми химическими таблетками с тем самым ферментом, которого так не хватает шизофреникам. Таблетки эти подавляли критичность зрителя, и он легко верил голосам, уверявшим, что он и есть герой фильма, это он дерется на шпагах, обнимает красавицу, забивает голы под верхнюю планку, одевает лавровый венок.

Квази распространились повсеместно, сразу же стали любимейшим развлечением астреллитов. Снять квази было легче легкого, тут внушение заменяло качество, маскировало все огрехи артистов и декораторов. Изготовлялись фильмы на все вкусы. «Дочь богини красоты» – фильм по сюжету, предложенному Ласахом для лаборантки В., брали нарасхват все молоденькие женщины Астреллы. Так приятно было воображать и чувствовать себя желанной, снисходительно дарить мелкие знаки внимания этим «несносным мужчинам». Тому руку дала поцеловать, тому цветок кинула, вот они и счастливы, глупые.

Пожилые одинокие женщины вроде секретарши Т. предпочитали квази «Вечерняя песня». Героиня его – хозяйка придорожной гостиницы. В голове ее – одни житейские мелочи: заботы о постельном белье, жуликоватые служанки, пьяные гости. Но вот в гостинице проездом останавливается друг де. тства хозяйки – ныне пожилой профессор с молоденькой женой из студенток. Жена красива, жадна, расчетлива и развратна, ждет только смерти неразумного ученого. Он заболевает в гостинице, жена его тут же убегает, прихватив все деньги. Но хозяйка самоотверженно выхаживает больного, ученый понимает, кого надо ценить в этой жизни. И последние годы они проводят вместе в увитом плющом домике на склоне горы. Он пишет свои важные книги, она трогательно следит за его режимом питания.

Мужчины Астреллы, в особенности зеленые юноши и старики, охотно смотрели квази «В гареме». Но тут и пересказывать нечего, сплошная порнография. Пользовалась популярностью серия «Чемпион мира», по каждому виду спорта – о чемпионах. Смотрелись квази о знаменитых ученых или художниках, в молодости непризнанных и осмеянных, к концу фильма – увенчанных лаврами. И женщины охотно брали эти квази, если в них вплеталась романтическая история: героя нежно и верно любит школьная подруга (невеста, соседка, бедная родственница, служанка), верит в его талант, поддерживает в минуты уныния. Но первые же успехи кружат ему голову, к перспективному жениху присасывается хищница – «вамп». Однако за удачей следует неудача, недальновидная хищница предает героя, он возвращается к любящей подруге (невесте, соседке, служанке), чья вера и поддержка обеспечивают окончательную победу таланту, он становится первым музыкантом (математиком, медиком, медиумом) планеты, получает премию из рук короля, представляя ему свою молодую жену (бывшую подругу, соседку, служанку).

– С такой спутницей и я стал бы великим, – изволит шутить король.

Некоторые, особо заслуженные граждане Астреллы имели возможность заказать квази по собственному сценарию. Эти картины интересны не с точки зрения художественной, а для характеристики заказчика. Конечно, стоит пересказать личный фильм Ласаха.

На окраине большого города доживает свой век некогда знаменитый, а ныне забытый врач. Любимое его занятие: подслушивать мечты ребятишек и подбрасывать им желанную игрушку, потом из-за угла смотреть, как дети выражают восторг.

Конечно, желания у ребят были конкретны, восторг получался стопроцентный. Но вот один из маленьких клиентов тайного Деда Мороза заболевает чем-то похожим на дифтерит. Доктор, раскрыв инкогнито, спасает малыша, но заражается и умирает сам.

История на том не кончается. Доктор попадает в рай. Там признаются его заслуги, бог самолично предлагает выполнить посмертное желание. Доктор высказывает одно: он просит разрешить ему выслушивать и выполнять моления, обращенные к небу. И выполняет. Посылает девушкам женихов, женам – потерянных мужей, матерям возвращает умерших младенцев.

Все счастливы, каким-то образом узнают, что не бог их осчастливил, начинают молиться доброму доктору.

Ревнивый бог разъярен, велит привести непрошеного помощника, гневно укоряет его. Нельзя дарить старикам молодость, нельзя возвращать мертвых к жизни, это вносит путаницу в божественный порядок. «Значит твой порядок плох!» – отважно возражает доктор Ласах.

Ласаха сбрасывают в ад. Но смертные рыдают, в раю волнение. В конце концов ангелы свергают бога, очень похожего на Здарга, и Ласаху предлагают стать новым богом. (Все-таки немалое честолюбие было у этого милосердного исполнителя желаний!) Однако герой фильма отказывается. Он понимает, что божественный порядок плох, но не берется установить лучший.

Не знает, какие законы нужны Вселенной для счастья. (Увы, горькое признание бессилия!) Пусть ангелы сами пишут новый кодекс для мира, он же просит для себя только одну привилегию: право нарушать любые кодексы, исправляя недосмотры новых богов, которые не могут же заметить огорчения каждого отдельного существа.

Сохранился и личный фильм Бонгра, явно созданный под влиянием сюжета Ласаха, как бы в полемике с ним.

Тоже рай. В рай прибыла душа некоего судьи, проницательного, трезвого и усталого скептика (подразумевается Бонгр).

В раю в это время волнение. Выборы. Оказывается, архангелы там выборные. Предлагаются кандидаты из числа самых великих гениев Вдага. Если переводить на земные примеры, речь идет о таких фигурах, как Шекспир, Колумб, Наполеон, Ньютон, Уатт… Некоторые кандидаты выводились под псевдонимом, но в них без труда можно узнать Здарга, Ласаха, Ридду…

Для выборов создаются биографии с описанием заслуг гениев, к этой работе привлекают и бывшего судью. Но он привык разоблачать преступников, он каждого выводит на чистую воду. Доказывает, что Шекспир был плагиатором, Наполеон – просто удачливым игроком, все его победы объяснялись разрозненностью противников. Колумб, по мнению Бонгра, был жадным грабителем. Уатт – стяжателем, Ньютон – нелюдимом, наслаждавшимся пустой игрой ума, и т. д. В конце концов судья разоблачает и самого бога. На самом деле, это не бессмертный вседержитель, а некий космический пришелец, изгнанный из своего мира за эгоизм и маниакальную жажду почестей. Всеобщее негодование, бог бежит из рая. Души предлагают стать богом единственному неподкупному и самому мудрому – прозорливому судье. Но квази-Бонгр подобно квази-Ласаху отвергает честь. Не хочет он управлять сонмом фальшивых душ, прикрывающих мелкие грешки громкими речами. Ему осточертела ложь и разоблачение лжи. Удалившись в заброшенный уголок рая, он в одиночестве наслаждается бессловесной музыкой сфер.

Есть в архивах и личный заказ Ридды. Но ее квази не сюжетный, а документальный. Ридда велела переснять все кадры хроники, где она находилась рядом со Здаргом. Она уже не мечтала ни о чем, жила только воспоминаниями, доставляя себе сладкую боль видеть и воображать Здарга живым. Лишь одну поправку вносила она в судьбу. После ночного разговора, снятого по сценарию Ридды, Здарг соглашался со своей верной помощницей и приказывал немедленно схватить Гвинга. Затем была вмонтирована документальная съемка процесса и казни, а после нее следовали ранние кадры праздника Рождения Солнца. Небольшая перестановка дат, и счастливый конец вместо горького.

Эх, если бы и в жизни удавалось такое: небольшая перестановка кадров, верный шаг вместо рокового, счастливое прошлое после неудачного настоящего! Если бы можно было вычеркнуть из жизни неудачный день, как из рукописи вычеркиваешь невыразительное слово!

Долго ли, коротко ли, как говорится в сказках, а точнее года через три, квазифильмы стали повальным увлечением и повальным бедствием. Увлеченные таланты смотрели по два, по три, по четыре фильма подряд, смотрели все больше, работали все меньше. Жизнь в квази была куда приятнее и несравненно легче подлинной. В самом деле, зачем спортсмену тренироваться с мешком и прыгалкой, зачем изнурять себя режимом и кроссами, если победить так легко… в воображении.

Зачем терзаться в муках творчества, через силу усаживать себя за стол, искать по ночам «слово, величием равное богу», если квази «Поэт века» сделает тебя признанным гением к концу сеанса?

И поэты Астреллы забросили свои лиры, музыканты оставили партитуры, высохли мокрые тряпки на глиняных моделях незавершенных статуй, пылью покрылись письменные и лабораторные столы. Таланты бездействовали, воображая себя талантами. Бездействовали, воображая себя талантами их помощники: печатники, чертежники, секретари. Бездействовали транспортники, снабженцы, садовники. И продукты плесневели на складах, осыпалась в поле неубранная пшеница, гнили опавшие плоды в садах. Все плесневело, осыпалось, дохло, а одуревшие от видений работники смаковали несуществующие яства на квазипирах.

Конец квазифильма приносил похмельную боль в голове, усталость, опустошение. Квазипища не насыщала, а квазижизнь требовала усиленного расхода нервной энергии. И очнувшемуся зрителю мир казался таким серым, таким невыразительным. Наскоро закусив, если было чем, потребитель квази спешил вернуться к грезам. А если закуски не было в доме, возвращался к грезам натощак. В результате голодные обмороки. Были и случаи голодной смерти. И трупы по неделям гнили в запертых комнатах, потому что соседи перестали посещать соседей, не искали общества, чтобы выяснять истину в спорах. Каждый сидел в своей келье, наслаждался в одиночку персональной истиной.

И кто знает, может быть, вся Астрелла вымерла бы через несколько лет, иссушенная сновидениями, если бы не нашлась в ней здоровая жизнелюбивая прослойка граждан… маленькие дети.

Для детей редко делали квази, самых младших мнимые существа только пугали, вызывали неудержимый рев. Дошкольников (применяя наш термин) удовлетворяли книжные картинки, воображаемые баталии с подлинными игрушками. А насмотревшись и наигравшись, детишки настырно горланили, требуя каши и молока четыре раза в день.

И матери, оторвавшись от своих женских квази, с почтительной, возвышенной и сентиментально-красивой любовью, слышали этот настырный рев. Материнский инстинкт просыпался, женщины спешили накормить горлопанов натуральной кашкой и подлинным молоком. При этом нередко выяснялось, что в доме нет ни крупинки. И ближайший склад заперт, а муж витает в неких джунглях, геройски спасая от тигра постороннюю красавицу. В результате в самый патетический момент красавица исчезала вместе с тигром, потому что законная супруга вдребезги разносила «распроклятую забаву», из-за которой ребенку есть нечего. Ребенок надрывается, а этот сонный бездельник между тем…

Выслушав хорошую нотацию, «сонный бездельник» отправлялся на розыски пищи; с каждым днем это становилось все труднее. И нередко не возвращался. В процессе выпрашивания и обмена завязывались новые знакомства, заключались союзы против «этих глупых баб». Разбитые аппараты чинились втихомолку и… слаба мужская натура, новые друзья удирали в горы, чтобы в какой-нибудь укромной пещере без помех добить тигра и доосвободить бездетную красавицу. Попробуй разыщи блудного кормильца на необжитой Астрелле. Мало ли пещер на четырех тысячах квадратных километров!

И, проклиная квазифильмы с их изобретателями, изготовителями, распространителями и потребителями, матери сами отправлялись одалживать, выпрашивать, собирать, выменивать и выкрадывать съедобное. Заводили огородики у себя под окнами, поросят откармливали остатками синтетической барды Гвинга, объединялись, помогали друг другу…

Так сложилось содружество заботливых матерей – Общество Пчел-Работниц.

Возглавила его Хитта, директор педологического центра талантов младшего возраста (детского сада, проще говоря) – женщина выдающейся энергии.

Грудастая великанша (такой нарисовал ее анапод), толстая, но подвижная, даже стремительная, Хитта была возмущена шестнадцать часов в сутки, с перерывом на сон, но без перерыва на обед. Шестнадцать часов в сутки она отчитывала детишек за мокрые штаны и недоеденную кашу, поварих за пережаренные котлеты, нянек за пыль в углах, отчитывала истопников, шоферов, огородников, родителей, бабушек, дедушек, всех, кто имел касательство к детскому саду (т. е. к педологическому центру). Ее ядовитого языка боялись все дети, все взрослые, боялся Ласах и даже Бонгр немножко. Но зато ребятишки были умыты, накормлены, здоровы и розовощеки. И обруганные родители благословляли и благодарили ругательницу.

Но вот с некоторых пор ругань перестала быть эффективной. Шоферы доставляют молоко с опозданием или не доставляют вообще. Детям неделю не меняют белья, потому что сломалась стиральная машина, а механик в какой-то пещере смакует свои квазипобеды на квазистадионе. И самое страшное: у близнецов из малыпговой группы расстроен желудочек, но два часа нельзя доискаться педиатра. Хорошо, что простая клизма помогла. А если бы дизентерия?

Хитта собирает мам. «Ваши чада на краю пропасти! – восклицает она. – Я не ручаюсь за их жизнь. Спасайте потомство, пчелы-работницы, не надейтесь на трутней!» Для начала пчелы, избрав делегацию, жужжа пошли к Ласаху. Хитта требовала полицейских мер. Пусть военная охрана, делать ей все равно нечего, разыщет блудных отцов и под конвоем доставит их в лоно семейства. И пусть квази будут уничтожены, а тайный просмотр фильмов карается принудительными работами на мусорной свалке на срок от пятнадцати суток и выше.

Ласах, однако, не удовлетворил пчел. Он призывал к терпению. Уверял, что поклонники квази пресытятся, им надоест псевдожизнь («Как надоела вам всем», – сказал он). Ласах был противником насильственных мер, а может, понимал, что его никто не послушает.

Бонгр же отшутился. Семья, дескать, испокон веков держалась на любви, на ласке, на привлекательности женщины. Не может быть, чтобы такие очаровательные дамы не сумели удержать при себе мужа. Просто им нужно успокоиться, обрести форму, перед зеркалом посидеть, приодеться к лицу. Он лично верит в их обаяние…

Наслушавшись комплиментов, женщины удалились умиротворенные. Детишки, однако, продолжали реветь, их надо было кормить. И пчелы, Хитта первая, поняли, что спасение утопающих дело рук самих утопающих. Был задуман День Избиения Трутней.

Хитта проявила редкостный организаторский талант. Операция была подготовлена тщательно. С помощью детей были выслежены все убежища беглых отцов, нанесены на карту, составлена диспозиция. И трутней захватили врасплох. Не потому, что удалось сохранить тайну, нет. Каждая пчела выдала секреты операции своему мужу или возлюбленному. Но мужчины в своем мужском самомнении не обратили внимания на предупреждение, сочли все бабьими сплетнями, пустой брехней. Однако ударные отряды обиженных жен были подготовлены, вооружены и однажды вечером подняты по тревоге. Одуревшие от видений, разморенные и истощенные, квазигерои не смогли оказать сопротивления. Свирепые пчелы оттаскивали их за руки и за ноги, награждая тычками и пощечинами, а совершенные квазиаппараты с помощью палок и скалок превращались в груду стеклянных осколков и проволочек.

Историки не считают, что это женское восстание было действительно задумано, как день избиения. Конечно, женщины хотели не уничтожить, а образумить мужской пол, вернуть супругов к семейному очагу. Но видимо, в разгаре разрушения мстительницы перенесли свою ярость с одуряющих аппаратов на одуревших потребителей.

И нескольких искалечили, троих забили насмерть, Бонгра в том числе.

Жестокий день избиения трутней знаменовал начало новой эпохи в истории Астреллы. Эпохой Чистых Радостей окрестили ее современники. Естественно, в первые же дни после победы пчелы собрали общее собрание жительниц и приняли поправку к многострадальному параграфу третьему. После слов: «…целью истинных талантов является прогресс… качественный, а не количественный» было добавлено: «И всестороннее развитие искусства, отражающего жизнь, а не подменяющего ее».

И в силу той же удивительной логики астреллитов маленькая добавка, часть придаточного предложения, стала главным содержанием их борьбы на многие годы. Борьба шла за искоренение искусства, подменяющего жизнь, прежде всего против рецидивов увлечения квази.

Рецидивы были, конечно, но только у мужчин – этой слабохарактерной половины человечества, непрактичной и увлекающейся, склонной жить только чувством. Не раз бывало, что, заскучав от здоровой и правильной жизни в семье, безвольные отцы тайком удирали в горы, собирали кустарные квазиаппараты и в укромных пещерах пробовали предаваться воображаемым оргиям. Но стоило хотя бы одному отцу исчезнуть на ночь, колокол поднимал пчел по тревоге, ударные отряды разыскивали убежища падших мужчин, аппараты уничтожались. Восстановить их было все труднее.

И распущенность была вытравлена. Не без удивления читал я об этой победе женского здравомыслия над мужской мечтательностью. Усмехался про себя: «У нас на Земле мужчины поставили бы на своем». Но если вдуматься, поклонники квази ни при каких условиях не могли одержать верх. Они вычеркивали себя из деятельности, были дезертирами, даже духовными самоубийцами. Полк самоубийц не может одержать конечную победу, как бы ни был он силен вначале. Ведь каждое самоубийство уменьшает его живую силу.