Текст книги "Тайны Мертвого леса"

Автор книги: Георгий Соловьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Георгий Германович Соловьев
Тайны Мертвого леса.

– Свистит проклятый ветер и воет ураган!

Куда ведешь, дорога,

Из теплых дальних стран?!

Не близко, ни далеко сегодня дом родной.

Когда же я увижусь с родимой стороной?!

Скрипи себе, телега, и верный конь – не стой!

Сегодня возвратимся под отчий кров с тобой!

– Ик… глык… глык…бха… фу, какая крепкая, эта грушевая вы-выпивка! А… ик… ничего, умеют еще в Гельдеровом Городище гнать не… не дурное пойло, хе-хе-хе! Но, но, шевелись, совсем задремал, сивый ты хвост! Тьфу!!

Так шумно, время от времени прихлебывая из бутылки темно-зеленого стекла и горланя песни для пущего веселья, по лесному проселку ехал Плетьер, известный всем на лесопилке выпивоха, сплетник и врун, каких мало. Впрочем, Ползунок не обижался на своего хозяина – Плетьер, когда был трезв, заботился о нем и не давал другим работникам перегружать его.

Вся жизнь поселения, куда сейчас и держали путь эти двое, крутилась вокруг лесопильной машины, которая работала от водяного колеса и была надежно укрыта под крышей из прочной черепицы. В долинах между холмов Гельдера такой материал был редкостью – тут все предпочитали иметь дело с деревом, благо уж чего-чего, а строевого леса кругом хватало. Говорили, что хозяин машины и здания, Хорбл Эршин, сам привез эту черепицу откуда-то издалека, может даже из-за границы Империи. Эршин, как человек угрюмый и деловитый, на дух не переносил таких, как Плетьер, но мирился с его присутствием только по одной причине – любитель спиртного в "сухие времена" лучше кого бы то ни было управлялся с лошадьми. Вместе с артельщиками-лесорубами ему время от времени приходилось выезжать за пределы поселковой ограды, чтобы срубить некоторое количество стволов на заготовительных делянках. Туда вели расчищенные тропы, по которым-то и вывозили сырье. А сейчас выпивоха возвращался от своего родича, что жил за двадцать миль отсюда, недалеко от стен Ур-Тагора. Они славно покутили три дня. Когда же жалование Плетьера закончилось вместе со всеми запасами вина и пива в доме его кузена, этот горе-конюх решил вернуться.

Он выбрал не самое удачное время, ошибся в расчетах – теперь телега двигалась по дороге в сумерках, то и дело погружаясь в тени от близстоящих деревьев и кустов, пересекающие проселок. Чем дальше опускалось солнце, тем гуще делался мрак, тем сильнее тянуло сыростью от земли. Для того, чтобы не стучать зубами неизвестно от чего больше – то ли от прохлады, то ли от страха, Плетьер решил приложиться к той бутылке, которую кузен дал ему на дорогу. Он приободрился после первых глотков, стал распевать всё, что только мог вспомнить. Хотя его постепенно и стала одолевать дремота, Плетьер смог через какое-то время заметить, что дорога и окружающие её заросли стали не такими густыми, как прежде. Вскоре телега проехала мимо дорожного столба, который он хорошо помнил – это означало, что до частокола из жердей и бревен, который окружал лесопилку и прочие строения, осталось всего три поворота.

Вот подножие холма, основание которого и обходил путь – первый поворот уже позади! Дальше справа и слева от дороги молодой ельник, место довольно неприятное, но можно чуть прибавить ходу и миновать его побыстрее. Плетьер хотел уже совсем обрадоваться, когда этот особенно темный участок исчез из виду, но тут где-то в глубине молчаливого леса прокричала одинокая ночная птица. Казалось бы в том нет ничего особенного, но хмель выветрился из головы Плетьера – он не на шутку испугался. Вдруг он заметил, как за стволами слева замелькали неясные тени, послышались едва различимые шорохи. Ползунок стал нервно всхрапывать и дергаться. Это еще больше смутило поселкового конюха – он мелко затрясся всем телом, а потом хлестнул коня, потом еще и еще раз. Понукаемый возницей, Ползунок перешел с быстрого шага на бешенную скачку за весьма короткое время. Плетьеру казалось, что кто-то преследует телегу, неумолимо приближаясь с каждым мгновением.

Повозка промчалась еще примерно милю. Возница остановил телегу и нервно огляделся по сторонам – вокруг царила полная тишина и уже совсем ночная темнота с сиянием звезд в небе, светом луны сквозь редкие облака, мерцанием светлячков в придорожной траве.

– Уф, должно быть, показалось, показалось! – сказал сам себе Плетьер, пытаясь успокоить бешенно стучащее сердце и сбившееся дыхание. – А где же моя дорогая бутылочка? Тьфу, вот пропасть – какой же ты олух, Плетьер из Гравла! Надо было держать её в руках, а не бросать на доски, в солому! Нет, нет, сколько не ищи – нету и всё тут! Выпала, мерзавка, должно быть, пока мы скакали через корни деревьев! А ну трогай, но-но, пошел, пошел, а то нас верно уже заждались!

Ползунок послушно потянул телегу вперед, но неожиданно шарахнулся назад и в сторону – прямо перед ним выросла высокая коренастая фигура. Конь встал на дыбы, а Плетьер из-за его ржания услышал ужасающий свирепый рев. Как ни был Ползунок не приспособлен к быстрому бегу, но тут рванул изо всех сил. Возница от неожиданности выпустил из рук вожжи и упал на спину, на кучу соломы. Телега понеслась вперед, опасно подпрыгивая на случайных камнях и кочках. Плетьер всячески старался вернуть управление повозкой себе, но это ему всё никак не удавалось. Он боялся и не напрасно – следующий поворот на этой дороге куда круче прежнего, да и обочина, к которой вот-вот прижмется повозка, будет на самом краю глубокой канавы-промоины, заросшей травой. Опасное место стремительно приближалось. Делать нечего – Плетьер лег так, чтобы упереться ногами и руками в деревянные борта как можно сильнее.

Так и случилось – телегу занесло и она опрокинулась. На втором кувырке Плетьер выпал из своего экипажа и очутился на дне рытвины. Ползунок остался цел и ускакал вперед – видимо, в упряже что-то лопнуло, а одна оглобля и вовсе переломилась пополам – другую конь целиком уволок с собой. Плетьер вскочил на ноги и бросился бежать. Он выбрался на проезжую часть и понесся в сторону поселка, как ему казалось. Если бы тьма была не такой густой, а Плетьер мог бы на мгновение остановиться, то наверняка увидел бы, что след оглобли тянется в противоположном направлении…

– -

С этой стороны деревянной стены открывался вид на проезжую дорогу, выныривающую из лесного моря прямо у основания городского вала, следующую вдоль рва с водой. Стражники, стоящие на башнях, зорко следили, чтобы никто не нарушил покой и мирную жизнь Гельдерова Городища. Они еще не знали, что в этот день город посетят гости дальние и незваные.

Воевода Бурс, правая рука главы Совета Старейшин городской общины, как раз стоял на стене, когда один из часовых заметил что-то в дали. Бурс быстро спустился со стены, а потом еще быстрее вернулся, но уже на башню. В руках он держал ту самую вещицу, что купил год назад у имперского торговца на ярмарке. Это была трубка из бронзы, внутри которой находились ограненные кристаллы горного хрусталя. Поворачивая их плоскими гранями друг к другу, можно было видеть через трубку гораздо дальше обычного.

Бурс поднес прибор к левому, а потом к правому глазу – да, правда, наблюдатель не ошибся: над лесной дорогой, примерно милях в пяти-шести от Городища поднималась пыль от чьих-то копыт или колес. Судя по её облачкам, отряд или караван повозок двигался к Городищу с наибольшей возможной скоростью.

Стражу подняли по тревоге, дубовые городские ворота немедленно закрыли, а мост из бревен подняли. Лучники рассыпались по стене, остальная стража ждала у сходен, дверей и главных ворот.

– Никому не стрелять, пока не дам знак! – громко скомандовал Бурс.

– Что за шум? Что случилось на дороге? – послышался снизу громкий, но скрипучий голос.

– К нам кто-то приближается с юго-запада, о Верховный, я решил поднять нашу стражу – всякое может произойти! – ответил Бурс. Он признал этот голос – к нему обращался Верховный Старейшина, глава Совета, управлявшего поселением.

Старейшина поднялся по ступеням на стену и протянул руку к прибору Бурса:

– А ну, воевода, дай-ка и мне взглянуть!

Приникнув ненадолго к окуляру, Верховный пожевал губами, степенно огладил свою седую бороду рукой, а потом глубокомысленно объявил во всеуслышанье:

– Сюда едут хорги вне всякого сомнения!

Бурс изобразил на своем лице выражение недоверия – уже бывало, что слова Старейшины расходились с действительностью, но, всё же, он продолжал пользоваться в Городище большим уважением.

– Это скоро выясниться! – сказал воевода громко, поворачиваясь спиной к старику, а про себя подумал: "Чего ради этим степным чернолошадникам тут шляться? Что они тут забыли?"

Ждать пришлось около получаса, прежде чем из-за поворота, из-за сосновых стволов показались всадники, быстро ехавшие на своих темных коренастых лошадках невысокого роста, но крепких и жилистых. Впереди двигался мужчина в толстых кожаных латах, с былыми перьями на макушке шлема. Его обветренное загорелое лицо выглядело сосредоточенным – видимо, либо он был очень занят своими мыслями, либо просто ехал уже из последних сил, всячески стараясь не выпасть из седла. Справа и слева от него скакали двое в латах полегче, с пиками, на которых трепетали черно-красные вымпелы. Когда эта передовая группа оказалась напротив ворот Городища, всадник с белыми перьями остановился сам и подал знак к остановке всем остальным. Он выхватил свой меч и поднял его над головой в вытянутой руке острием вверх.

– Узнаю, узнаю этот меч! Это ятаган Нокмена, знаменитого юртара Южного Бугра! А-а-а, так стало быть, это воевода Варш, его правая рука! – проговорил Верховный Старейшина, наклоняясь чуть вперед, между зубцами стены, и вглядываясь повнимательнее в приехавших.

– Спрошу, что он тут делает! – сказал Бурс, а потом закричал громко, чтобы его ясно слышали у городского рва: – Я – воевода Бурс! Приветствую тебя, воин Варш, воевода хоргов! Что привело тебя сюда? Не идет ли за тобой по пятам опасность для нашего Городища?

– Привет тебе, тугит Бурс, воевода владений Гельдера! Привет и тебе, мудрейший старец! Я и мои воины были в четырех днях пути отсюда, когда из Лисьего стана в Волчий примчался гонец с недоброй вестью!

– Какая весть? – спросил Верховный.

– Стада, которые мой господин, великий юртар Ноол, сын и наследник самого Нокмена, растил для продажи на ярмарке, что будет осенью у вас, так вот, кто-то дерзко напал на пастухов, убил их, а весь скот угнал с собой!

– И что с того нам? – спросил Бурс с некоторым недоверием.

– А то, что воры, люди они или нет, ушли в ваши земли! Мы гнались за ними три дня и три ночи, сумели обнаружить пещеру, где те спрятали часть украденного, но самих этих воров так и не нашли, только их жертв!

– Жертв?! Кого они еще убили?! – переспросили оба, старик и воевода из Городища.

– На дороге, в одном перегоне отсюда, стояли возы. Добро с них валялось на земле вокруг, а люди – примерно дюжина – все мертвые! Мы предали их земле, взяли след врагов и поспешили за этими ворами! Известно ли вам о них хоть что-нибудь? Только скажите, и я немедленно поскачу дальше – честь господина моего оскорблена, да и невинная кровь пролита!

– Нет, нам ничего не известно, но мы откроем ворота тебе и твоим людям! Остановитесь на отдых у нас хотя бы на пару часов – надо поговорить, как нам вместе изловить негодяев! – предложил Бурс. Старейшина согласно кивнул.

Совет совместно с главой хоргов принял решение, что из Гельдерова Городища они отправятся вместе с отрядом конных стражников, половина которых вооружена луками, а половина – мечами и короткими гельдерийскими копьями, пригодными для метких бросков на малое расстояние. Сами хорги несли за плечами колчаны, полные стрел, крепкие луки, а на их поясах висели кривые южные сабли. У четверых хоргов имелись метательные топорики, которые те повесили себе на спины – вместо луков и стрел. Стражников возглавил сам Бурс. Разбойников надлежало изловить и если не всех, то хотя бы одного-двух доставить живьем в Городище.

Объединенные силы готовы были выступить из поселения, когда неожиданно с противоположной стороны показались еще какие-то всадники. Оказалось, что это отряд тяжелой имперской конницы, из легендарного легиона Стальных Клинков. Их командир, центурион Волд, был ранен – его левая рука висела на перевязи. Он сказал, что уже неделю преследует колдуна-душегуба, который наследил кровью в пределах Империи и теперь бежит в Окраинные Владения, чтобы затаиться до поры, до времени.

– Этот упырь и изменник служил нашему государю Шид-о'Кану шесть лет как боевой темный маг, а потом вдруг впал в безумие и дикую злобу! В общем, из верного слуги и знатока магии Темных начал он сделался лютым зверем. Он стал нападать на людей, не щадя ни кого – ни старых, ни малых, ни слабых, ни больных! Нам приказали поймать или убить его во что бы то ни стало и как можно скорее – сила этого чудовища в человеческом облике растет день ото дня! Из последней нашей засады он едва вырвался, убив пятерых моих воинов. С нами следовал маг, посланный защищать нас от чар злодея, но увы – он сам пал в этом бою! Теперь мы расчитываем только на себя! – сказал центурион. – А что случилось у вас здесь, что хорги и гельдерийцы хотят идти в поход вместе?

Варш и Бурс поведали о случившемся слуге Империи. Подумав, тот сказал:

– Что ж, видать, это угодно судьбе, чтобы мы встретились здесь! Мы отправимся вместе с вами – когда воров удасться покарать по заслугам, вы поможете мне покончить с темным магом!

– Совет никогда не враждовал с посланцами императора – мы согласны помочь, если вы поможете нам! – объявил Старейшина.

Объединенная конница выступила из Городища спустя еще час. Миновав крутые травянистые холмы, по которым шла дорога на северо-восток, всадники прибавили ходу и очень скоро скрылись в густом лесу.

– -

Хорбл, как и многие другие в поселке вокруг лесопилки, был удивлен пропажей Плетьера. Особенно озадачивало то, что Ползунок явился домой один, без телеги и своего хозяина – в прошлом, как бы конюх не напивался, он всегда в конце концов возвращался под родную крышу, чтобы, например, отоспаться до следующего утра. Судя по тому, как выглядел конь, на лесной дороге явно произошло что-то ужасное – у несчастного животного на левом боку, поперек ребер, шли четыре глубоких шрама, как следы чьих-то когтей. Но другое казалось не менее странным – правое ухо коня кто-то срезал на половину, причем, скорее всего, каким-то очень острым лезвием и скорее всего – одним ударом.

– Что делать-то будем, а? – с растерянным видом спрашивал соседей, собравшихся в центре поселения, старик Ёнгр, но те только пожимали плечами да молча разводили руками.

Действительно, живя обособленно, в удалении от людных мест, обитатели лесопилки ощущали себя вполне самостоятельными и во главе с Эршином не раз давали отпор шайкам лесных "ловцов лихой удачи". Но тут…

С одной стороны, Хорбл понимал, что нет ничего хуже, чем скрытая опасность, которая таится до поры неизвестно где и может проявить себя неизвестно как и когда. С другой стороны, кто бы там не напал на Плетьера, а пускать этих негодяев близко к лесопилке Хорблу явно не хотелось. Еще бы! Сгори его лесопилка или исчезни она по другой причине с лица земли и очень скоро придет конец и всему поселку. К тому же, мастеру просто жаль было потраченных трудов, ведь именно он сам, без посторонней помощи, придумал и построил водяную машину с железными пилами, а потом возвел вокруг нее и само здание. Эршин и его жена Элара не имели детей, так что деревянный промысел составлял для них еще и смысл жизни. Они относительно давно осели тут и другой жизни для себя не представляли и затруднялись сказать, чем займутся во время своей не столь уж дальней старости.

И так, положившись на милость богов и собственную удачу, Хорбл Эршин решил сам с несколькими добровольцами обследовать окрестности, вплоть до самой дальней деляны. Он вооружился старым прямым мечем, который по случаю купил у одного горожанина, и плетеным из толстых прутьев щитом. Его вызвались сопровождать человек десять, в том числе – все работники его лесопилки, взявшие что попало – от охотничьих ножей до топоров лесорубов, насаженных на длинные шесты. Они вместе отправились рано утром пешком по тропе, ведущей в сторону сторожевой крепости Ур-Тагор.

К полудню Эшин и его люди находились у подножия возвышенности, на середине того самого первого поворота, через который ранее проследовала телега Плетьера. Судя по следам, здесь и далее телега следовала абсолютно спокойно. Дело еще было в том, что поселенцы пришли по тропе, идущей бок о бок с главным трактом, и только тут, наконец, на него попали. Теперь им пришлось бы либо идти по направлению к крепости, либо повернуть назад и по следам попытаться разобрать, что случилось. Хорбл не желал делить и без того небольшой отряд и потому предложил сперва пройти трактом до поселка – если уж ничего не выясниться, то на следующий день по утру можно будет двигаться в сторону крепости по главной дороге, а не окольными тропами.

Позади остался темный ельник. Через какое-то время шедшие впереди сказали, что у обочины дороги, рядом с кустами есть следы, свежие и довольно большие – выходило так, как если бы за Плетьером следили двое или трое. С количеством преследователей полностью определиться не удалось – эти хитрецы шли по-волчьи, след в след, и нигде не сбились с правильного шага, не выдали себя. Охотник Ворнок сказал, что не может понять, кто оставил эти следы, но одно ему ясно: это – не люди. Примерно через полмили ему повезло обнаружить несколько шерстинок (или волос?), большинство из которых оказались черными. Еще раньше в колее нашлась бутыль зеленого стекла – видимо, выпала из повозки, угодила на камень и потеряла дно вместе с остатками содержимого.

И вот, в канаве, возле второго, крутого и опасного, поворота оказалась телега примерно в том состоянии, что и ожидалось – перевернутая на бок, с выломанными оглоблями. Следы коня на дороге вели в сторону поселка, а вот человеческих ног – почему-то от него.

– Пьяная рожа! Почудилось ему чего в темноте, вот и погнал во всю прыть, а как перевернулся, так совсем ополоумел – в другую сторону побежал! Тьфу, пропойца! – в сердцах сплюнул Хорбл. – Ну, где теперь его искать, придурка этакого?! Залез, поди, на дерево, со страху, да заснул под утро!

– Странно, хозяин, вот тут вот, у края дороги, след Плетьера есть, а на обочине уже нету! Не взлетел же он над деревьями! – озадаченно произнёс лесоруб Броу.

Тут из зарослей послышался голос охотника:

– Эй, идите-ка сюда скорее! Я кое-что нашел!

Эршин вместе с остальными приблизились – тут, под высоким деревом, трава была сильно примята.

– Вот, смотрите – наверняка здесь-то его и настигли окончательно! Трава кругом придавлена, а вот следов крови не видать – значит, преследователи навалились на нашего пьяницу, а потом поволокли вон туда! – Ворнок показал на густые кусты неподалеку. – Он был жив, когда оказался среди тех прутьев. Видите, его передвигали под руки – иначе возле куста не остался бы лежать на земле башмак Плетьера. Хм, уж не знаю, почему разбойники захватили его – знай они, кто он такой, думаю, они бы его прибили на месте и всё!

– Значит, говоришь, он и до сих пор может оставаться в живых?! Ну, тогда ничего не остается, как пойти по следам – авось мы застанем их неожиданно и покончим с этой морокой побыстрее! – сказал плотник Дрынло.

– Да, если только не напоремся на что похуже – на разбойничий лагерь, к примеру! – мрачно заметил Хорбл. Ему явно не улыбалась перспектива продираться неизвестно сколько сквозь густые заросли, да еще всё время озираться и прислушиваться – чтобы избежать неприятной и внезапной встречи с противником нос к носу. Но как хозяин, заботящийся о своих работниках, да и просто порядочный человек, Эршин не мог просто так бросить конюха.

Они продолжили движение и шли еще два дня и две ночи, довольствуясь лишь краткими остановками на отдых. Следы похитителей Плетьера вели в самую глухую, самую мрачную и плохо проходимую часть лесов всех земель Гельдерова края. Конец путешествия оказался еще более непонятным и неожиданным, чем его начало.

К полудню третьего дня они подошли к группе высоких деревьев, между которыми росли кусты с густыми, спутанными ветвями. Сколько поселенцы не бились, а прорваться сквозь эти переплетенья им не удавалось. Тогда в ход пошли топоры и ножи – кустарник безжалостно вырубили. Путешествующие, пройдя еще чуть вперед, оказались в пустом пространстве, где на голой земле вообще не росло ничего. Они увидели дальше деревья, внешне смахивающие на оживших мертвецов, вставших из своих могил лунной ночью. На этих деревьях – соснах, осинах, елях и других – не было ни листьев, ни хвои, не было даже коры, а ветви и стволы выглядели как высохшие и давно выбеленные дождями и ветром. Удивительно, но при всём при этом среди них не нашлось ни одного, которое бы пало и валялось сейчас на земле, покрытое мхом и грибами. Весь вид этого странного места навевал суеверный страх.

Люди, поколебавшись некоторое время, всё же решились пересечь пустоту и вступить в эту "рощу призраков". Они шли и с опаской оглядывались по сторонам. Кругом царила полная, звенящая тишина, только изредка нарушаемая скрипом голых стволов или стуком тонких ветвей, напоминающих проволоку, друг о друга. Землю тут покрывало что-то вроде зеленого налета, не то лишайника, не то слишком короткого мха. То и дело то тут, то там попадались кучи земли, неглубокие воронки с рыхлыми серединами или круглые взрытые участки. Походило на то, что тут хозяйничает компания каких-то странных кротов, которые перекопали тут всё так, что ничто не смогло пустить корни глубоко в землю, чтобы жить и рости.

Присмотревшись повнимательнее, поселенцы обнаружили, что шествуют по ковру из костей – в верхних слоях земли и на ее поверхности попадались скелеты и черепа птиц и зверей. Охотник Ворнок сказал, что судя по расположению этих останков, все живые существа умерли здесь естественной смертью – ни одна косточка не была сломана или перерезана каким-либо известным охотничьим орудием. Впрочем, среди нормальных попадались и необычные, уродливо измененные кости и черепа – это говорило о том, что тут нашли свой последний приют больные, искалеченные когда-то по каким-либо причинам живые существа. Поселенцы с большим облегчением покинули бы это мрачное кладбище несчастных созданий, но следы предполагаемых разбойников вели их дальше. Морщась то и дело брезгливо при каждом хрусте под ногами, они вынуждены были двигаться дальше.

Они вышли на поляну, вид которой поразил их еще больше, чем то, что они уже видели – посреди пустого округлого места высились огромные кости, на треть ушедшие в землю. Громадный череп лежал повернутым внутрь всего скелета – очевидно, смерть застала это гигантское существо в тот момент, когда оно лежало на этой поляне, свернувшись полукольцом. Поверх позвонков в два обхвата величиной и ребер высотой в три человеческих роста лежали еще какие-то удлиненные трубчатые кости, распавшиеся двумя веерами по обе стороны от большого остова.

– Вот это да! Да ведь это… да ведь это же дракон! – удивленно перешептывались между собой обитатели поселка при лесопилке. Они, как и многие другие, всегда думали, что драконов либо не существует вовсе, либо они давным-давно исчезли, либо они – лишь призываемые боевыми магами полупризрачные твари.

И вот тут-то, рядом с останками грозного существа, они увидели кучу черной земли, напоминающую очень большую кротовину. Охотник обнаружил на земле рядом клочки одежды, скорее всего, принадлежавшей Плетьеру, несколько больших бурых пятен, а еще обрывки трех разных звериных шкур, окровавленный каменный топор довольно грубого изготовления и еще два острых обломка черного камня, выделанных и заточенных как ножи.

Эршин поднял каменный остряк, внимательно его осмотрел, а потом о чем-то задумался. Первым его потревожил сын пасечника Медлам:

– Эй, Хорбл, что это ты там соображаешь?! Ты подобрал что-то знакомое?

– Лучше бы мне не видеть того, что я тут нашел! – медленно проговорил хозяин лесопилки. – В общем так: чем быстрее мы отсюда уберемся, тем лучше! Хозяева этих мест не любят праздных посетителей, а если они решат, что их сильно беспокоят, так нарушителям их покоя не выбраться отсюда живыми!

– Да что ты это такое говоришь, Эршин? Какие такие хозяева?! – загалдели поселенцы. – А как же наш выпивоха? Куда он всё-таки делся, ну или хотя бы его тело?

– Кончай гоготать, не то и впрямь как глупых гусей тут же и ощиплют! Мотаем отсюда и чем быстрее тем лучше, но главное – без суеты и шума! – не громко, но резко сказал Хорбл. – Что знаю, расскажу потом, если это потом вообще случится! А ну, живо обратно, разворачивай оглобли, чего рты раззявили!

Когда пустая полоса вновь оказалась позади, Хорбл дал знак остановиться и перевести дух.

– Ты… ты… того, не темни! Где Плетьер-то? И что это за хозяева, от которых мы сейчас так драпанули? – спросил лесоруб Розмах, едва переводя дыхание после весьма резвого передвижения пешком.

– Хозяева? А ты про Мертвый лес когда нибудь слыхал? Нет? Так мы только что из него! – ответил Эршин, который стоял сейчас прислонившись к стволу дерева спиной и старался отдышаться.

– Не-а! А чего это?

– Чаво! – передразнил Хорбл. – Ладно, присядем, расскажу, раз все равно дальше идти мочи нету!

Эршин, как и другие, опустился на землю, достал кожанную флягу, отпил из нее пару глотков, помолчал немного, а потом начал своё повествование.