Текст книги "Другая империя (СИ)"

Автор книги: Георгий Жуков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

  Посланник в Японии барон Розен человек честный, рассудительный, но с немецким мышлением. Он предупреждал правительство, что в Японии волнуются, советовал бросить затеи («заслон») на Ялу, войти в соглашение с Японией относительно Кореи, но держался того мнения, что Манджурия должна быть наша.

  Я встретил и японского посла в Петербурге – Курино, который подошел ко мне и сказал, что он считает нужным меня предупредить, чтобы я повлиял на министерство иностранных дел, чтобы оно дало скорее ответ на последнее заявление Японии; что вообще переговоры с Японией ведутся крайне вяло, ибо на заявление Японии, в течение целой недели, не дается ответа, так что, очевидно, все переговоры с Японией об урегулировании Корейского и Манджурского дела нарочито замедляются, что такое положение дела вывело из терпения Японию, что он как друг наш, умоляет дать скорее ответ, ибо, если в течение нескольких дней не будет дан ответ, то вспыхнет война. Этого Курино я знал еще до моего ухода с поста министра финансов; он мне и графу Ламсдорфу в июле месяце 1903 года, за месяц до моего ухода с поста министра финансов, представил проэкт нашего соглашения между Японией и Россией относительно дальневосточных дел, который, если бы был принят, устранил бы разрешение дальневосточного дела посредством войны. По-моему соглашение это было вполне приемлемо и я на этом настаивал; но мои настояния ни к чему не привели и все это соглашение было послано на заключение наместника Алексеева. Там застряло, или вернее говоря, вследствие этого заявления и начались бесконечные переговоры, которые тянулись с июля до января и ничем не кончились.

  Одновременно, правительство начало разрушать и созданную мной систему золотого рубля. Золотые монеты имели свободное хождение наравне с бумажными кредитными билетами. Параллельное хождение золотых и бумажных денег отличалось стабильностью – её поддерживал устойчивый баланс золотого запаса и объёма бумажной рублёвой массы, так как по закону число находящихся в обращении бумажных денег не должно было превышать золотой запас более чем на 300 млн рублей. Свободное хождение золотых монет не вызвало ажиотажного спроса на них и сперва от «желтяков» даже старались избавиться, как от неудобных в обращении, но затем стали распространяться оппозиционные, антиправительственные и революционные призывы изымать и тезаврировать золотые монеты, чтобы подорвать финансовую систему и доверие к правительству. В итоге, для революционной и военной ситуации свободное обращение золотых монет было бы разрушительно для государства. Итого, были предприняты 2 шага: 1) предполагая возможное обострение международной ситуации, правительство отменило закон о нормативе бумажных денег и золотого запаса; 2) для изъятия золотых монет из обращения был принят золотослитковый стандарт (было установлено, что бумажные деньги можно обменивать на золото, но только в слитках, минимальный вес которых составлял 10 кг – таким образом, миллионы мелких потенциальных предъявителей прав на золото из запасов были отсечены. Впрочем, держателю небольшого количества банкнот не было необходимости обменивать их на золото, так как бумажные деньги были обеспечены достаточным количеством товаров. Для замены аналогичного количества монет, составлявших до 22% денежной массы в обращении, было выпущено достаточно бумажных банкнот. Хотя первое время обыватели и попрятали монеты)"

   Михаил помнил, что отстранение, обставленное как повышение до председателя кабинета министров, Сергей Юльевич воспринял, конечно, тяжело. Помимо потери реальной власти и контроля финансовых потоков империи пугала потеря авторитета, лица среди как своих, так и чужих.

  Но никогда не унывая и имея кучу идей, Сергей Юльевич продолжил плести интриги. Он не смирился и сейчас решил проявить инициативу во внешней политике, что вовлекло сюда и финансы и возможность влиять на внутреннюю политику.

  "...Чтобы хоть как-то зацепить внимание царя, под видом личного и государственного финансового совета государю я планировал несколько усугубить описание сложившейся обстановки возможным вступлением Британии в войну на стороне Японии, не говоря уже о всевозможных нарушений правил войны под видом защиты торгового мореплавания (естественно, под британским флагом), предупредил об опасности депозитов в потенциально недружественной стране и о выгодности вложения в акции нефтяных промыслов нейтральной голландской Royal Dutch и связанной с ней Shell (хоть и британской, но частная собственность священная) для спасения и для умножения капиталов. Свои капиталы я вложил частично в RD, частично в Shell, дабы подать пример, вдобавок к вложениям в нефтеносные русские компании.

  Параллельно Витте прилагал усилия к влезанию России к македонский вопрос, который хоть и быстро потерял остроту, но мог создать поводы для общения с турками – и для давления и для уступок. Россия могла сыграть в миротворца, выгадав за некие послабления восставшим македонцам очки на Кавказе.

  Также сами британцы обостряли персидский вопрос (Английская дипломатия настойчиво домогалась отказа России от прямых дипломатических отношений с Афганистаном, установленных в 1901 г. Она также желала, чтобы Россия признала Тибет находящимся вне сферы ее влияния. Наконец, Южный Иран она стремилась включить в сферу влияния Англии. Все эти домогательства Англии сводились к тому, чтобы окружить индийскую границу поясом буферных территорий, подчиненных английскому контролю. Северный Иран Англия готова была признать сферой влияния России. Русское правительство не желало ни порывать с Афганистаном, ни отдавать англичанам часть Ирана. Русское правительство сочло английские предложения неприемлемыми. Но оно готово было продолжать переговоры, и они велись в течение всего 1903 г. 1902.11.13 Персия подписывает с Россией Договор о льготных тарифах, дискриминирующий британские товары. 1903.10. Англо-российские переговоры прерываются из-за несогласия России пожертвовать своими интересами в Персии).

  А, начав обсуждать с турками балканский вопрос, можно было обсудить Закавказье и, обострив ситуацию в Персии, постараться еще более раздразнить британцев, которые бы сосредоточились на Ближнем Востоке вместо Дальнего.

  Для этого можно было бы договориться о выводе Потемкина из Черного моря и переводе 3 ББО, но, сосредоточив эту эскадру для дозаправки в Персидском заливе, сделать, по договоренности с турками и персами такие территориальные приобретения, которые бы отвлекли британцев в нужном нам направлении.

  В конце октября я – премьер-министр (sic!) – еле добился аудиенции у Николая II, где с подборкой фактов по развитию конфликта с Японией продолжал утверждать, что Япония не готова к войне с нами, но будет вынуждена броситься в рискованную схватку под давлением Британии и США, ЕСЛИ мы не организуем иную горячую точку.

  Учитывая неготовность России к войне, мне удалось убедить Николая II проявить уступчивость на Дальнем Востоке и рискованную неуступчивость и даже авантюрное обострение на Ближнем. В принципе Николай и «безобразовская клика» и так склонялись к уступкам в маньчжурском и корейском вопросах. Русский ответ в конце ноября 1903 г. будет содержать признание японских интересов в Корее, принципа «открытых дверей» в Маньчжурии для Японии и других стран, пользующихся преимуществами по договоренности с Китаем, НО после достижения договоренности с Китаем по маньчжурским территориям. Китай же для склонения его к соглашению с нами будет поставлен перед фактом нашего соглашения с Японией. И вообще моя поездка на Дальний Восток будет обставлена прежде всего как мирная делегация в Японию, учитывая мою репутацию политического «голубя», чем удастся напугать китайцев, которые могут опасаться любого хода переговоров, вплоть до официального согласия Японии на нашу аннексию всей Маньчжурии.

  Параллельно политике уступок планировалось демонстрировать силу, ускорив постройку и обновление броненосцев.

  Одновременно планировалось устроить инспекцию строительства Великого Сибирского пути, познакомив с этим маршрутом и Михаила по аналогии с поездкой в 90-х самого цесаревича Николая.

  Николай II оценил и финансовый совет и политический и нерешительно дал добро на переговоры по дипломатическо-финансовой сделке с Китаем, но, как всегда двусмысленно поставив условием согласие наместника Дальнего Востока Алексеева, надеясь, что тот из осторожности заблокирует инициативу. В целом сделка была в рамках экспансионистского курса, к которому склонялся сам царь, но при удаче моей инициативы Россия бы получала законное право находиться в Маньчжурии. Параллельно Россия бы утверждалась в Персии.

  Предложение было в том, чтобы уговорами и давлением на Китай заставить уступить Северную Маньчжурию (включая Гирин и Чанчунь) или срочно уплатить долги за ихэтуаньское восстание и за кредит на контрибуцию в японо-китайской войне. В качестве пряника Китаю обещали поставки от 50 до 100 миноносок, старые крейсера, около 20000 устаревших винтовок Бердана и Крнка. Российские войска при этом выводились из китайской Маньчжурии на Ляодун и в Гирин, которые по всем договорам были законными местами дислокации. В качестве кнута – угроза расторжения русско-китайского союзного договора, в рамках которого Россия хоть как-то защищает Маньчжурию и Корею от японских посягательств и аннексия обозначенной территории сперва в рамках залога земли за кредит, затем навсегда, за которой могли бы последовать такие же аннексии великих держав в их сферах влияния. Причем эту аннексию поддержали бы и Германия, нацеленная на отвлечение России от европейских дел, и Япония, которая бы в ответ получила одобрение аннексии Кореи. Если же несогласие с аннексией выльется в русско-китайскую войну, то Китай может потерять не только часть Маньчжурии, а гораздо большие территории. Начавшаяся перевозка дивизий на Дальний Восток под видом проверки провозной возможности Транссиба можно было подать и как укрепление обороны против Японии и как подготовка к оккупации Маньчжурии.

  Я подходил на эту роль лучше всех, так как организовывал русско-китайскую конвенцию 1896 г. и слыл сторонником мирного курса внешней политики.

  С этой целью я отправился в Пекин, взяв с собой высокопоставленных и доверенных лиц императора – флигель-адъютанта царя будущего 7-го герцога Лейхтенбергского Александра Георгиевича, цесаревича Михаила Александровича, а также следовавшего отдельно шурина царя Александра Михайловича."

  Михаил вспомнил ту поездку.

  Выбор спутников казался спорным, но у Витте были свои планы на Михаила, которого он рассматривал как более управляемого монарха еще со времен чтения тому лекций по экономике и финансам и в момент болезни Николая II в 1901. В принципе Витте, в частных разговорах с ним, не исключал просить царя сделать именно Михаила Александровича наместником ДВ, что повысило бы переговорный вес делегации, а также позволило бы использовать влияние МА для укрепления обороны. Александра Георгиевича Романовского/Лейхтенбергского он предполагал использовать или как адъютанта Михаила или в более сложной интриге, надеясь использовать подход и канал влияния через мачеху-черногорку, бывшую близкой подругой Аликс и готовую за подарок умело подать информацию Аликс и, через нее, Николаю II.

  С Александром Михайловичем отношения были гораздо сложнее. Сперва друзья, затем недруги из-за интриги АМ стать главноуправляющим торгового мореплавания и портов, затем оба отстраненные от активных дел, они с настороженностью относились друг к другу, но готовы были оставить ее для обоюдной пользы. А идея их, как позже рассказывал Александр Михайлович, была такова – пользуясь мистическим настроем при дворе, обостренным долгим отсутствием сына-наследника, заменить «доктора Филиппа» своей креатурой в лице родственницы Витте известной оккультистке и спиритуалистке, теософу Елене Блаватской, которая должна была предсказать и подтвердить рождение сына императорской семье. Ввести в петербургский свет должен был именно Александр Михайлович, увлекавшийся мистикой и спиритизмом. Во всяком случае в поездку на Дальний Восток АМ ехал именно как независимый от Витте свидетель обстановки, помимо изучения состояния портов Владивосток и Дальний. Их реальные взаимоотношения держались в тайне. Вдобавок АМ решил совершить поход именно на кораблях, двигавшихся на ДВ – Ослябя, Дмитрий Донской и Аврора, догнав те в Каире на пароходе из Одессы.

  Дальше Михаил достал из другой папки воспоминания АМ:

  "Во время моих частых бесед с Никки, я просил его сделать что-нибудь для развития нашего коммерческого флота и улучшения русских торговых портов. Я предложил, чтобы Государь создал особое управление торгового мореплавания, изъяв эту важную отрасль государственной жизни из ведения Министерства Финансов. Государь наконец решил, что я буду начальником главного управления торгового мореплавания на правах министра. 6 декабря 1902 г. я был произведен в контр-адмиралы и, по своей новой должности, занял место в совете министров, как самый молодой член правительства в истории Империи. До этого дня я был в самых дружественных отношениях с министром финансов С.Ю. Витте. Он был ко мне расположен, а мне нравилась широта его взглядов и оригинальность методов управления. Мы часто с ним виделись и вели продолжительные беседы. Все это внезапно оборвалось в день моего назначения. Созвучие слова порты с русским простонародным выражением, изображающим известную часть мужского гардероба, дало повод столичным острякам говорить, что Великий Князь Александр Михайлович снял с Витте порты. Как это ни странно, но этот выдающийся человек пал жертвой собственной боязни сделаться смешным. Еще несколько бойких статей в столичных газетах на ту же тему, и Витте начал ненавидеть меня. Я думаю, что, если бы Витте имел возможность объявить мне открытую войну, он чувствовал бы себя лучше. Но необходимость относиться ко мне со всем уважением, которого требовало мое положение Великого Князя, причиняла ему невыразимые страдания. В совете министров он мне никогда не противоречил. Он смотрел на меня с любезной улыбкой, но эта мина никогда не могла скрыть от меня его враждебности. Он боролся со мною всеми тайными способами, которыми располагал министр финансов. Он представлял Государю один доклад за другим, жалуясь на непосильные тяготы, которые обременяли русский бюджет дорогостоящие начинания начальника главного управления портов и торгового мореплавания. В газетах начали появляться статьи, инспирированные Витте, с резкой критикой по адресу моего ведомства. Остальные члены совета министров, за исключением военного и морского министров, сплотились вокруг своего всесильного коллеги и разделяли его ненависть к втершемуся в их среду Великому Князю. На мою долю выпадала тяжелая борьба. Мне пришлось бы вести ее одному, если бы не горячая поддержка, оказанная мне теми кругами, которые были заинтересованы в развитии нашей внешней торговли. Мне удалось добиться от нашего тяжелого на подъем правительства, чтобы была организована новая пароходная линия, соединявшая наши южные порты с Персидским заливом и обеспечена значительная субсидия от правительства четырем русским пароходным обществам, которые начали успешно конкурировать с немцами и англичанами. Эта первая моя победа придала мне храбрости, и я мог приступить к осуществлению моего десятилетнего плана, который устанавливал бюджет нашего торгового мореплавания на десять лет вперед и страховал русских пароходовладельцев от изменчивости настроений в среде совета министров. Между тем проблема развития нашей нефтяной промышленности требовала от нас новых усилий. Я предложил Государю, чтобы наше правительство создало общество для эксплуатации нефтяных промыслов, находившихся в Баку. Мне без особого труда удалось доказать, что прибыль, полученная от продажи нефтяных продуктов, легко покроет расходы по осуществлению широкой программы коммерческого судостроения и даже даст значительный излишек для различных усовершенствований. Это простое и вполне логическое предложение вызвало бурю протестов. Меня обвиняли в желании втянуть императорское правительство в спекуляцию. Про меня говорили, что я социалист, разрушитель основ, враг священных прерогатив частного предпринимателя и т. д. Большинство министров было против меня. Нефтеносные земли были проданы за бесценок предприимчивым армянам. Тот, кто знает довоенную ценность предприятий армянского треста в Баку, поймет, какие громадные суммы были потеряны для русского государственного казначейства безвозвратно.

  .....военный министр генерал Куропаткин недавно произвел инспекторский смотр наших азиатских владений. Конечно, он возвратился из командировки и доложил, что все обстоит благополучно. Если ему можно было верить, то наше положение на Дальнем Востоке представлялось совершенно неуязвимым. Японская армия не являлась для нас серьезной угрозой, продуктом пылкого воображения британских агентов. Порт-Артур мог выдержать десятилетнюю осаду. Наш флот покажет микадо, где раки зимуют. А наши фортификационные сооружения, воздвигнутые нами на Кинджоуском перешейке, были положительно неприступны. Не было никакой возможности спорить с этим слепым человеком. Я спокойно выслушал его доклад, с нетерпением ожидая, когда он его окончит чтобы немедленно ехать в Царское Село. К черту церемонии! думал я по дороге к Никки: русский Царь должен знать всю правду! Я начал с того, что попросил Никки отнестись серьезно ко всему тому, что я буду говорить. – Куропаткин или взбалмошный идиот, или безумец, или же и то, и другое вместе. Здравомыслящий человек не может сомневаться в прекрасных боевых качествах японской армии. Порт-Артур был очень хорош, как крепость, при старой артиллерии, но пред атакой современных дальнобойных орудий он не устоит. То же самое следует сказать относительно наших Кинджоуских укреплений. Японцы снесут их, как карточный домик. Остается наш флот. Позволю себе сказать, что в прошлом году, во время нашей морской игры в Морском Училище, я играл на стороне японцев и, хотя я не обладаю опытом адмиралов микадо, я разбил русский флот и сделал успешную вылазку у Порт-Артурских фортов. – Что дает тебе основание думать, Сандро, что ты более компетентен в оценке вооруженных сил Японии, чем один из наших лучших военачальников? – с оттенком сарказма спросил меня Государь. – Мое знание японцев, Никки. Я изучал их армию не из окон салон-вагона и не за столом канцелярии военного министерства. Я жил в Японии в течение двух лет. Я наблюдал японцев ежедневно, встречаясь с самыми разнообразными слоями общества. Смейся, если хочешь, но Япония – это нация великолепных солдат. Куропаткин же готовится к войне с Германией и Австрией, поэтому даже не пытается видеть противные его мнению факты.

   Никки пожал плечами. – Русский Император не имеет права противопоставлять мнение своего зятя мнению общепризнанных авторитетов. Я вернулся к себе, дав себе слово никогда не давать более советов. Но когда Витте собрался на ДВ, пригласив меня и представив свою идею, я все же решил присоединиться, как для фронды Витте, так и для полезности государственных дел."

  Михаил вспомнил, как тогда в рамках сложных переговоров удалось убедить китайцев.

  Витте в неформальных беседах объяснил, что Россия все равно не уйдет из Маньчжурии, но Китай может, пользуясь экономическими аргументами, без потери лица уступить спорные территории. В крайнем случае можно объявить об автономии Монголии, включающей Джунгарию и Северную Маньчжурию, с последующим российским протекторатом.

  Вдобавок Китай получит защиту с востока от агрессивных японцев, а Россия и Китай смогут восстановить дух и букву русско-китайской союзной конвенции 1896 г., за которую ратовал Витте, получив защиту династии при возможных революциях. Также Россия убеждала, что Япония не начнет войну, которая принесет разорение в Маньчжурию, если у русских будет законное право здесь находиться, откуда следует и возможность законно разместить более крупные силы, чем сейчас.

  В противном случае весьма вероятная русско-японская война приведет, в случае победы Японии, к отторжению всей Маньчжурии. В случае же победы России и размещения вплоть до полумиллионной армии партия экспансионистов приложит все усилия, чтобы также не уходить из всей Маньчжурии.

  В личных переговорах Витте, да и Михаил, дали гарантии под свою личную ответственность, что приложит все силы для возвращения Ляодуна Китаю по мере снижения напряженности с Японией и Великобританией.

  Также в ходе поездки Витте изучил торговые и промышленные возможности приобретенных территорий, положив начало инициативе промышленной разработки Фушуньских угольных копей (до 180 млн. пудов добычи каменного, коксующегося угля и горючего сланца на экспорт и для использования в русской Маньчжурии), железной руды в Аньшане на экспорт и для собственных заводов.

  В рамках встречи с наместником Алексеевым мы выслушали слезные просьбы о скорейшем усилении тихоокеанского флота идущими на Дальний Восток кораблями (Ослябя, Аврора, Дмитрий Донской, Алмаз), после чего была послана телеграмма для ускорения их перехода без миноносцев (которые могли дойти с транспортами) на ДВ.

  Алексеев сперва настороженно воспринял идею о приобретении части Маньчжурии и оставлении в будущем Ляодуна, но по ходу переговоров полностью поддержал ее. Любой худой мир на подведомственной территории в его правление наместником показался лучшим выбором, даже с появлением внешнеполитических осложнений, которые предстояло решать уже в Петербурге. Принуждение Китая к уступке части Маньчжурии по сути ничем не отличалось от такого же отторжения Ляодуна в 1898.

  Глава 6. Собственные мемуары Михаила

  По образцу Витте и АМ Михаил тоже писал свои мемуары, но в виде кратких записок о мыслях и событиях:

  "С отправкой дополнительных войск без мобилизации возникли проблемы, несмотря на влияние Витте, меня и АГ но для укрепления крепостей и демонстрации серьезности намерений удалось передать на ДВ около 1000 пулеметов, 1000 устаревших 87-мм орудий, все горные орудия Барановского (плюс конные + флотские десантные) и горного орудия Круппа образца 1883.

  После объявления аннексии Манчьжурии, в ответ на что китайцы признали долг перед Россией несуществующим, мы с Витте проследовали через Корею, где отметили доминирование японцев и их поведение как у себя дома, в Японию, где попытались провести переговоры с учетом изменившейся обстановки.

  В Корее тем временем японцы утверждались, контролируя от имени корейского правительства постройку железных дорог через весь полуостров, выкупив концессии у французов на линии Сеула до Вонсана и из Сеула в Уиджу (граница с Китаем). Французы отказались от концессии из Сеула в Уиджу (граница с Китаем) в 1899 году, а корейское правительство, в свою очередь, основало Северо-Западное железнодорожное бюро и согласилось финансировать строительство железной дороги до Уиджу при поддержке Франции. 8 мая 1902 г. началось строительство этой линии под названием Северо-Западная железная дорога от Сеула до Уйджу через Кэсон и Пхеньян, которое должно было завершиться в 1905 г. под наблюдением японских военных. 8 сентября 1898 года корейское правительство предоставило японской компании концессию на железнодорожное сообщение Сеула и Пусана. Японское правительство в 1901 году основало Сеульско-Пусанскую железнодорожную корпорацию для наблюдения за строительством, однако из-за задержек японское правительство взяло на себя прямой контроль над проектом в 1903 году. Строительство длилось с 21 августа 1901 года и должно было завершиться в конце декабря 1904 года. Явно эта и другие железнодорожные линии строились японскими компаниями и японскими военными для облегчения передвижения японских войск через Корейский полуостров для русско-японской войны.

  Японцы, в противоположность ожиданиям Витте, не только не смирились с приобретением Россией Маньчжурии, но демонстрацией морского парада и сухопутных учений дали понять о готовности защищать свое влияние в Корее и на ДВ силой.

  По приходу эскадры Вирениуса Порт-Артурская гавань оказалась переполнена сверх меры. Поэтому в ранее выработанная доктрина действий была слегка изменена. Флот был рассредоточен на зимний период. Владивостокская эскадра была усилена передислоцированными 23-узловыми бронепалубными крейсерами Богатырь, Аскольд, Боярин, Новик, для действия в Японском море в авангарде броненосных крейсеров. К ним относился и Варяг с частично неисправными котлами, вставший на ремонт. Также во Владивостоке оказались вспомогательные крейсера Ангара и Лена и корабли Сибирской военной флотилии. Оставление Россией Мозампо отражало готовность к уступкам по корейскому вопросу, хотя японцы рассудили о скором начале боевых действий.

  Все остальные относительно тихоходные крейсера (до 19 узлов) – Дмитрий Донской, Аврора, Диана, Паллада – были сосредоточены в Порт-Артуре.

  Неудачей стал отказ от продажи германского стационара на Дальнем Востоке – броненосного крейсера «Фюрст Бисмарк». Немцы в условиях обострения отношений с Британией блюли строгий нейтралитет, уверенные в скором начале военных действий.

  Зимний перерыв в боевой подготовке личного состава так и не был отменен. Руководство флота бездействовало в ожидании новых указаний и слухов о назначении нового командира.

  После прибытия Осляби, Ниссина и Касуги японцы все равно не торопились с началом военных действий до прибытия спешно купленных на американские деньги 2 чилийских броненосных крейсеров – О"Хиггинса и Эсмеральды. Аргентинцы отказались продавать свои крейсера. Чилийцы все же продали, чтобы иметь формальные основания для получения ранее заказанных броненосцев Конститусьон и Либертад. Одновременно японцы затеяли модернизацию котлов Чин-Иен, что позволило старому броненосцу достигнуть 17 узлов скорости и держаться при необходимости в строю отряда других броненосцев.

  Возвращение нашей делегации оказалось отнюдь не победоносным событием по причине вскоре последовавших событий.

  Тем более, что наши успехи на персидском и закавказском направлениях только взъярили британцев.

  Обычно нерешительный Николай II под влиянием наших воодушевленных ярких рассказов и впечатлений и немногословного, но от этого еще более пугающего, Витте, согласился на некоторые изменения в политике, введя в Особое совещание по делам Дальнего Востока Витте и нас, 3 великих князей.

  Александр Михайлович занялся делами флота. Фактически отстранив влияние пребывающего в Париже и Ницце генерал-адмирала, которого интригами начали подталкивать к прошению об отставке. Проводя ревизию дел, были обнаружены чрезвычайные нарушения и бюрократия, позволившие проводить чистку аппарата министерства от косных элементов.

  В этом ему способствовал назначенный главой морского Генерального штаба Рожественский, сторонник генеральных сражений и линейного флота. В том числе и под его влиянием началось избавление кораблей от пережитков прошлых эпох, таких как таран, также убирались минное вооружение с броненосцев и малокалиберные орудия (минимально достаточным считался 75-мм калибр вместо 37-мм, 47-мм, 57-мм).

  АМ с помощью Витте пролоббировал объединение под эгидой Балтийского завода всех верфей (в т.ч. Нового Адмиралтейства и на Галерном острове) и государственных заводов по производству брони и морского вооружения (в т.ч. Путиловского завода, который находился, в сущности говоря, под управлением Государственного банка; вследствие несостоятельности Путиловского завода Государственный банк должен был взять его в администрацию.). С учетом расширения финансирования работы по достройке боевых кораблей ускорились и велись круглосуточно. Для броненосцев типа Бородино были определены приоритетные работы, в число которых не вошли установка и испытания минного вооружения, пушек на марсах. После успешной организации работ на Балтике АМ начал курировать и черноморские верфи, где ускоренно достраивались крейсера, а существующие броненосцы частично разоружались для вооружения тихоокеанских (туда передавались современные орудия для перевооружения крейсеров и канлодок и даже листы брони) и балтийских эскадр (после достройки новых кораблей планировалось модернизировать 2 Императора (заменой ГК на 305/40 и среднего калибра с 229 на 203/40) и ББО).

  Предполагалось, что ускорение подготовки флота удержит Японию от вступления в войну.

  Александр Георгиевич мотался между арсеналами и Дальним Востоком и занимался изысканием резервов для передачи их на восток. Помимо сбора обещанных 1000 пулеметов и 1000 устаревших орудий, также пришлось заняться подготовкой и обучением артиллеристов, потребовавшей организации артиллерийских курсов во Владивостоке, так как кадровая армия и артиллерийское лобби всячески саботировало инициативы амбициозного флигель-адъютанта, только распалявшегося от выявившегося сопротивления его, как он считал, совершенно безотлагательным инициативам.

  Я, подзуживаемый Витте и включаемый тем в разнообразные комиссии и совещания (с целью поднятия престижа Витте и как интрига с целью создания хороших отношений с потенциальным наследником престола), стремился проявить и прочие инициативы.

  Тогда же по рекомендации Витте Николай потратил деньги со счетов в британских банках частью на покупку Royal Dutch в нейтральной юрисдикции, частью на Shell, которая с одной стороны могла представлять и лоббировать русские интересы, а с другой успешнее развивать бизнес по вывозу бакинской нефти.

  Под давлением Великобритании и США Япония все-таки объявила в феврале нам войну, внезапно напав на Порт-Артур и Дальний.

  Витте, осознавая возможность крушения без постоянной подпитки кредитами своего детища – золотого рубля, мгновенно пропавшего из оборота, и опасаясь вступления Британии в войну и влияния этого на экономику, стараясь своими инициативами перехватить часть власти в финансовой сфере убедил Николая в рамках под видом протекционизма снизить импорт – закупки за золотой рубль за рубежом – угля, кокса и хлопка, поставлявшихся к тому же в основном в Великобритании.

  Был проанализирован импорт и экспорт империи и по массовым позициям, поставляющимся по морю (в том числе из Великобритании) – углю, коксу, чугуну, хлопку – были проведены меры тарифного регулирования (в виде ввозных пошлин и на внутренние ж/д перевозки), а также стимуляции внутреннего производства и импорта из стран со сбалансированным обменом на российскую продукцию (Персия). По остальным позициям сформированы предложения русским промышленникам и предложены проектные кредиты под развитие местного производства. По тропическим товарам, особенно каучуку, начали разрабатываться идеи по созданию собственных плантаций в дружественных странах.