Текст книги "Попрыгун"

Автор книги: Георгий Ланской

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

В Санта-Эсмеральде нас встретила тишина. Едва носы катеров ткнулись в заиленный берег, как мы поняли – здесь никого нет. Нас окружала жуткая вонь горелого мяса, паленой шерсти и чего-то еще, кислого и мерзкого. Хижины стояли как-то странно, покосившись на один бок, все в черных дырах, словно в них палили из пушек. На земле, среди разбросанных в паническом беспорядке вещей, утвари, оружии и инструментах застыли черные фигуры, еще недавно бывшие людьми. Слабый ветерок обдувал эти статуи, и они рассыпались, уносясь пеплом и сажей, разметавшись по земле черными полосами. Над селом полчищами носились в поисках пропитания привлеченные чудовищной вонью жирные мухи, но поживиться им было нечем. Все живое вокруг было сожжено дотла.

Резкие клокочущие звуки заставили нас вздрогнуть. Бойцы вскинули свои оружия, но тут же отвернулись. Картина, представшая перед нашими взорами, была не столь уж привлекательна, чтобы любоваться ею.

Кристиана тошнило прямо на землю. Он опирался на пальму, отвернувшись от лежащей на земле черной фигурки, прижимавшей к груди обгоревшую куклу. Оплавленное пластмассовое личико расплылось гротескной маской и выглядело более зловещим, чем рассыпающийся в прах труп ребенка. В этой зловещей тишине, где даже птицы молчали, а деревья словно боялись шевелить листьями, было что-то опасное, словно рядом притаился наблюдающий за нами хищник.

– Сюда! – вдруг крикнул кто-то из бойцов, скрытый от нас кустарником. Мы бросились на зов, и оторопело остановились, налетев на мужчину, указывавшего пальцем куда-то в сторону.

На земле, как шляпки грибов торчали какие то странные штуки, размером с футбольный мяч, не похожие ни на что, виденное мною раньше. Это были какие-то клубки из толстых белых щупалец, свитых небрежным клубком. Щупальца казалось, не имеющие ни начала, ни конца, словно свернутая неаппетитная спагеттина опоясывали красную слабо мерцающую сердцевину, в которой, как будто тлели раскаленные угольки. Клубков на земле было около десятка, и все они дергались в нервном истерическом припадке, то вспухая, то опадая, как тесто.

– Это гнезда? – хрипло спросил Роббер. Филипп кивнул.

– Видели что-то подобное раньше? – спросил он. Мы единодушно покачали головами.

– Хосе! – крикнул Филипп. Хосе, припадая на одну ногу, быстро вытащил из своего рюкзака несколько шашек тротила и, сунув в них пластиковый взрыватель, на цыпочках направился к полянке с гнездами. При его приближении щупальца гнезд стали сокращаться и вздыматься гораздо быстрее, словно стараясь схватить непрошенного гостя. Из сердцевины осторожно полезли какие-то тонкие яркие нити, но Хосе недолго задерживался рядом с опасной находкой. Бросив взрывчатку в самый центр гнездовья, он забежал за пальму и, махнув нам рукой, надавил на кнопку. Мы едва успели пригнуться, как раздался мощный взрыв. Тут же по ушам ударил отвратительный сиплый визг. Мы единодушно зажали руками уши. Я потряс головой и посмотрел на полянку. Гнезда горели, трепыхаясь, словно стараясь отползти от опасности, но к счастью, ног у них не было. Щупальца раскрутились, как сломанные пружинки, болтаясь в воздухе. Пламя безжалостно сжирало эти кривоватые нити. Они плавились, как пластмасса, роняя на землю огненные капли. Истерический визг становился все тише, пока не смолк совсем.

– Гадость какая, – брезгливо передернув плечами, сказала Беата, убирая от ушей руки. – А медузы? Они точно появляются только ночью?

– Точно, – мрачно ответил Филипп. – Во всяком случае, до сегодняшнего дня было именно так.

Кристиан с бледно-зеленым лицом, подошел ближе к останкам гнезд и уставился на них странным взглядом. Кевин подошел к нему.

– Что-то чувствуешь? – спросил Кевин. Кристиан отрицательно помотал головой.

– Нет, – ответил он. – Думаю… Помните, нам говорили, что каждый раз после попыток противостоять Попрыгуну, воздействие на миры увеличивалось в несколько раз? Может быть, то, что сейчас мы уничтожили … сколько? Двенадцать гнезд? Так вот, что если сила противодействия возрастет пропорционально сожженным гнездам и убитым медузам?

– Ради Бога, о чем говорит этот парень? – перепугался Филипп.

– Этот парень говорит о том, что, возможно, в вашем случае бороться – значит обрекать себя на самоубийство, – угрюмо пояснил Роббер. – Чем больше вы сопротивляетесь, тем быстрее вас истребят. Я другому удивляюсь: почему во все не вмешивается Император Сейвиллы? Неужели он не знает, что творится в его мире?

– Может и вмешивается, откуда нам знать? – пожала плечами Соня. – Мы – здесь. Где Император, нам не известно. Он, кстати, может быть уже мертвым, если учитывать, что в других мирах Императоры гибли. Он мог сам уйти в Перекресток. Или его кто-нибудь вывел отсюда. Здешний Император мог понять, что не может бороться, и предпочел ретироваться.

– Я не понимаю, о чем вы говорите, – предупредил Филипп, – но все это вместе взятое мне не нравится.

Соня отмахнулась от Филиппа, как от надоевшей мухи. Беата отвела его в сторону и принялась что-то тихо втолковывать. Я же, ощутив неприятный холодок по спине, повернулся к Кристиану.

– Ты хочешь сказать, что чем больше здесь уничтожают этих медуз, тем больше их появляется и нападает на людей?

Кристиан пожал плечами.

– По-моему, это очевидно. Если верить Филиппу, то все именно так и происходило. Они впервые столкнулись с медузами у стоящейся плотины. Там погибло не так уж много людей. Потом они научились убивать этих тварей – и тварей стало только больше. Сопоставьте это с тем, что мы уже знаем. Все императоры в один голос утверждали, что пытались противостоять нашествия, и чем больше усилий они предпринимали, тем быстрее гибли их миры.

– Но ведь здесь все не так, – возразил Роббер. – Орион погиб полностью. Он был разбит на несколько осколочных мирков после смерти Анны, а потом и они прекратили свое существование. Здесь гибнут только люди и кое-какой домашний скот. Джунгли стоят нетронутыми, в них кишмя кишит живность.

Кристиан снова пожал плечами.

– Мы, в общем-то, не в курсе, как происходило дело в других мирах. Нам это не объяснили. Единственное, что мы успели узнать – везде все происходило по-разному. Здесь погибают только люди, все остальное остается в прежнем виде. Я не могу объяснить почему.

– Кристиан прав, – задумчиво произнес Кевин. – Если задуматься, то причиной происходящего истребления может быть все, что угодно. Например, отмеченное Соней отсутствие действий Императора. Он либо погиб, либо не вмешивается в процесс. Или же подобное разрушение Сейвиллы происходит именно из-за ее состояния. Беата говорила, что добрая часть планеты – джунгли. Здесь постоянно борются за чистоту экологии, то идут против нее. Так что уничтожение мира приняло тут подобную форму. Медузы уничтожат людей, а мир останется для животных. И эволюция будет отброшена еще на тысячелетия. Мир опустеет, хотя внешне будет не поврежден. И кому он таким будет нужен?

– Интересно, сколько лет Сейвилле? – задумчиво спросила Соня. – Я удивляюсь здешней партизанской войне с мнимым врагом и этими попытками сохранить природу в естественном состоянии. Мне кажется, что Сейвилла неприлично молода, а император – бывший гринписовец.

– Не мешало бы его найти, – пробурчал Роббер. – Он может знать то, чего не знаем мы. Это помогло бы нам в поисках Попрыгуна.

– Где его найдешь? – вяло отмахнулась Соня и побрела прочь от сожженных гнезд, над которыми мы все стояли. Мы, бросив полные омерзения взгляды на еще трепыхающиеся обугленные головешки, пошли за Соней.

Дождаться ночи мы решили на берегу, неподалеку от мертвой Санты-Эсмеральды. Часть воинов Филиппа, который ходил с опустошенным лицом в сопровождении мелко семенящей Беаты, рассыпались по берегу в разведывательных целях. В лагере остались только мы, Лючия, Хосе и два бугая, сопровождавших Филиппа, как дрессированные гориллы. Заросшие черными бородами лица только усиливали это сходство. Остальные разбрелись по джунглям, появляясь, то тут, то там с многозначительными лицами. Лючия разогревала ужин из сухих пайков. Соня неподвижно глядела в костер. Кристиан подбрасывал туда сухие веточки и чего-то насвистывал себе под нос. Роббер лежал на земле навзничь и наблюдал за перемещениями трех лун, которые уже отчетливо проявились в темнеющем небе. Кевин же неподвижно стоял у кромки воды, засунув руки в карманы, глядя на уже плохо различимый противоположный берег. Когда он повернулся, в его зрачках горели уже знакомые оранжевые искры.

– Не советовал бы вам наедаться, – странно-безжизненным тоном произнес он. – С тяжелыми желудками будет тяжело бегать. А мне кажется, что побегать нам сегодня придется…

– Ты что-то чувствуешь? – быстро спросила Соня.

– Не знаю, – странно растягивая слова, ответил Кевин и снова повернулся к противоположному берегу. – Маятно мне как-то, неспокойно… А я привык доверять таким ощущениям.

Лючия бросила на меня встревоженный взгляд. Я едва заметно успокаивающе кивнул ей и подошел к Соне.

– Соня, – тихо произнес я. – У меня к тебе будет одна просьба личного плана…

– Хочешь выдернуть отсюда свою чернявую подружку? – с неожиданной злостью осведомилась она.

– Зачем ты так? – прошептал я. – Я сделал бы это сам, но не смогу, а она… Она боится.

Соня бросила на Лючию косой взгляд и махнула рукой.

– Ладно уж… Только следи за ней сам, я нянчиться с этой Карменситой не намерена. Сам сообразишь, когда нужно будет подвести ее ко мне.

– Не хотелось бы прерывать вашу дискуссию, – вмешался неожиданно подошедший Роббер, который еще мгновение назад лежал поодаль на песке, – но нам нужно кое-что обсудить. Причем, желательно без посторонних ушей.

Мы насторожились и, быстро переглянувшись, отошли поближе к воде, где уже стоял Кевин. Заинтересовавшись нашими маневрами, к нам двинулась Беата, Соня махнула рукой Кристиану.

– Что происходит? – прошипела Беата, когда мы собрались все вместе. – Филипп итак на нас смотрит волком. Что вы задумали?

– Ничего особенного, – тихо ответил Роббер. – Я просто хочу узнать: что мы будем делать, если медузы окажутся нам не по зубам?

– Уходим, – не задумываясь, ответила Соня.

– А куда? – резонно поинтересовался Роббер. – Бросаемся врассыпную или все прыгаем в Перекресток?

– В Перекресток прыгать сразу нельзя, – отмела предложение Беата. – Ты прав, неизвестно с чем мы имеем дело. Нужно прыгать в уже известные нам осколочные миры, закрывая за собой порталы. Осколочных миров не жалко. Кто знает, может быть, медузы способны следовать за нами.

– Значит мы должны улепетывать врассыпную, – подытожил Кристиан. – Я хотел было предложить, чтобы ты и Соня вели нас. Ну, там, сами понимаете, разница во времени и все такое… Но, пожалуй, ты права, так будет безопаснее.

– А что делать с ними? – хмуро спросила Соня. – Если мы не сможем справиться с медузами… а я подозреваю, что мы не справимся.

– Скольких ты сможешь увести с собой? – нервно спросила Беата. Соня выразительно пожала плечами.

– Ну, троих-четверых за раз. Пять с большим трудом и при тщательно выбранном маршруте, без спешки. Но это в идеале. Мы же не знаем, какие тут будут условия. Если придется уходить в спешке, я утащу за собой пару человек, причем одно место уже занято…

Соня демонстративно скосила глаза на Лючию, которая прислушивалась к нашим разговорам, не решаясь подойти ближе.

– Я смогу увести с собой при тех же условиях человек десять-пятнадцать, – задумчиво произнесла Беата. – А нас гораздо больше. А еще лагерь повстанцев… или как там они себя называют…

– Еще и города есть, – зло прошипел Роббер. – А там тысячи людей. Мы оставим их умирать?

– А что ты предлагаешь? – почти выкрикнула Беата. – Ты сможешь вытащить отсюда хоть одного человека? Нет? Вот и молчи! Мы с Соней уведем всех, кого сможем, но мы не всемогущи! Мне очень жаль, что так случилось с твоей женой, но я не могу совершить невозможного. Как-нибудь на досуге я расскажу тебе, сколько сил нужно потратить, чтобы увести за собой хоть одного человека…

– Прекратите, – прервал Кевин. – Беата права. Мы не сможем спасти всех.

– А их? – нервно повторила Соня. – Что делать с ними?

Мы одновременно обернулись. Солдаты, как то стихийно вернувшиеся в лагерь во главе с Филиппом, не слонялись по берегу, не готовили оружие, а смотрели на нас немигающими взорами. У многих в глазах была тревога, у других страх. Хосе смотрел с откровенной враждебностью. Но на некоторых лицах явно горела нешуточная надежда. Лючия уставилась на меня светящимися глазами, не двигаясь, словно статуя, хотя ее просто колотило от волнения.

– Надо им сказать, – тусклым, безжизненным голосом произнесла Беата.

– Кто скажет? – так же невыразительно осведомилась Соня, не проявляя ни малейшего энтузиазма.

– Я скажу, – махнула рукой Беата и побрела к взволнованным солдатам, странно горбясь, сразу постарев на несколько лет. Мы молчали, глядя как Беата, опустив голову, что-то бубнит себе под нос. Филипп мрачнел все больше и больше, отрицательно качая головой. Беата, прижав руки к груди, взволнованно объясняла ему, что мы не боги и возможно решить проблему не сможем. До нас долетали только отдельные слова, но нам этого хватало, чтобы, не отрываясь наблюдать за этой сценой. Только Кевин, зябко ежась, то и дело оборачивался на противоположный берег, зорко оглядывая его светящимися глазами.

Наконец Беата, раздраженно махнув рукой, пошла к нам, увязая в песке. Лицо ее было злым, лоб перерезала глубокая морщина.

– Они не хотят, представляете? – возмущенно прошипела она. – Филипп говорит, что они – солдаты и лучше падут за свою родину, чем побегут от врага, пусть даже непонятного и смертельно опасного. А солдаты побоялись ему возразить. Он бы расстрелял за такие изменнические речи без суда и следствия. Чертов фанатик…

Кевин снова перевел глаза на реку.

– Мы, по крайней мере, предложили им, – сказал он. – Давайте успокоимся и подождем. У меня такое чувство, что сегодняшняя ночка будет очень жаркой.

– Мне тоже так кажется, – нервно сказал Кристиан. – Я поначалу думал, что просто Кевин на меня так действует, и я просто перенервничал, но сейчас мне как-то не по себе… Мурашки бегают, и с той стороны как будто идет что-то опасное и голодное… И чем темнее становится, тем это чувство усиливается…

– Может, все-таки нервишки? – усомнился Роббер. – Я ничего такого не чувствую.

– И я, – мотнула головой Соня. Беата подошла к Кевину и уставилась на противоположный берег. Она долго не шевелилась, и даже, кажется, не моргала.

– Они правы, – сказала она и как-то странно посмотрела на Кристиана. – Оттуда действительно идет что-то страшное. Кристиан немедленно выкатил грудь, всем своим видом показывая, мол, я же говорил…

Ночь надвигалась стремительно. Мы сидели у слабого костерка на валявшемся у воды бревне и молчали, то и дело отмахиваясь от кровососущей мошкары. Разговор не клеился. Лючия присела рядом и неподвижно смотрела на остывающие угли. И хотя она старалась не показывать виду, от нее веяло лихорадочным волнением и страхом. Я осторожно сжал ее узкую маленькую ладонь, и Лючия дернулась, как от электрического удара.

– Вы правда можете перемещаться из мира в мир? – тихо спросила она. Я кивнул. – И много миров ты видел?

– Много, – ответил я. – Ты знаешь, они все такие разные, и каждый прекрасен по-своему. Я потом тебе покажу одно замечательное место. Там тихо, спокойно, вокруг цветы, а на клумбах цветут синие розы. Там никогда ничего не происходит. Идеальное место для романтических свиданий.

– Ты знаешь, – вдруг сказала Лючия, – я тут внезапно поняла, что у меня никогда не было романтических свиданий. Вся эта бесконечная война, засады, перестрелки, взрывы… Я так устала от всего этого. Может быть, медузы пришли к нам в наказание за то, как мы живем?

– Я не знаю, – мягко сказал я. – Понимаешь, ваш мир кто-то придумал, придумал именно таким. Я не знаю, почему. Но думаю, что ваш образ жизни не играет никакой роли в том, что сейчас происходит. Наш мир, откуда вышли все Императоры, тоже не идеален. Там много всякого, оттого и ваши миры такие. Если бы речь шла только о том, что какой-то мир, например Сейвилла, должен быть уничтожен только потому, что здесь не прекращается гражданская война, я бы очень удивился. Я видел миры и пострашнее. Однако они существуют и, похоже, внешние беды их не коснулись.

– За что же тогда это все нам? – прошептала Лючия.

– Не знаю. Мы впервые имеем дело с чем-то подобным и еще не знаем методов борьбы.

– Я не хочу больше бороться, – прошептала Лючия. – Я устала, я не могу…

Я хотел было успокоить ее, сказать, что все образуется, и даже при самом тяжелом стечении обстоятельство, она не окажется в опасности. И еще мне было очень нужно увидеть ее лицо, слабо освещенное тлеющими угольками. Несмотря на косые взгляды бойцов Филиппа, я потянулся к Лючие. И в этот самый момент мое желание сбылось. Ее прекрасное лицо вдруг вынырнуло из мрака, как призрак. Вот только почему-то осветившие лик отблески были зелеными, мгновенно превратившие Лючию в ведьму. Мы одновременно подняли головы вверх. Над нами ослепительной изумрудной звездой светила ракета, медленно опускающаяся на противоположный берег.

– Тревога!!! – заорал Филипп. – К оружию, быстрее, быстрее! Медузы идут! Медузы наступают!!!

Мы повскакивали с мест, и уже через мгновение были готовы к бою. Бойцы Филиппа уже не обращали внимания на искрившиеся фигуры Кристиана и Беаты, ни на мощные глыбы фигур Кевина и Роббера, ни на вооруженную винторезами Соню, ни на мои торчащие когти, сочащиеся моей же кровью. Наступал враг, более опасный, чем мы все вместе взятые.

Сперва мы услышали рокот. Это на всех парах спешил к берегу катер разведчиков, отправленный к другому берегу. А потом мы увидели их.

Это действительно было красиво. Сотни светящихся неоновых созданий выплывали из джунглей в каком то неторопливом безумстве. Они действительно походили на некие глубоководные существа, переливающиеся всеми цветами спектра. Они действительно походили на медуз или какие-то фантастические грибы с сотнями сучащих туда-сюда ножек. Светящиеся шляпки то и дело меняли цвет с глубокого розового до почти фиолетового, с желтого до синего. По канту шляпок бегали неоновые огоньки, словно на рекламных щитах известных и не скупящихся на пиар фирм. И только когда до меня донеслось стрекотание пулемета, я внезапно понял, что кажущаяся медлительность медуз – обман зрения. И они летят к нам.

Пулемет на катере захлебывался беспорядочными очередями. Мы не могли разглядеть, что там твориться, поскольку видели только огонь прожектора и жальце огня, выплевывающее искры трассирующих пуль. Но мы видели медуз, которые мчались следом за катером и догоняли, догоняли на этой такой широкой и бурной реке. Катер сносило течением, несмотря на все усилия штурмана добраться до нас.

– Они догоняют, догоняют! – закричала Лючия. И она была права. Хосе бесновался на берегу и вонзал в землю что-то длинное, увенчанное слабо мигающими красными лампочками. Соня подскочила к Филиппу, уже поднявшему руку и готовому дать отмашку двум солдатам, нацелившим на катер гранатометы.

– Сколько их на катере? – заорала она. – Сколько их?

– Двое, – прокричал Филипп и снова поднял руку, но Соня схватила его за локоть.

– Погоди, погоди хотя бы минуту! – крикнула она и побежала к берегу, срывая на ходу куртку.

– У нас нет этой минутки! – выкрикнул Филипп, глаза которого светились неприятным фанатичным блеском, однако его открытый рот так больше и не издал ни одного звука, когда он увидел, как разбежавшаяся Соня у самого берега вдруг провалилась в возникшую из ниоткуда дыру. Мы на мгновение превратились в соляные столбы. А затем в какие то доли мига практически одновременно затих пулемет, выпустивший вертикально вверх короткую очередь, из колыхающегося мутного марева кубарем вылетела мокрая насквозь Соня с ошалевшими от ужаса солдатами, а медузы злобным осиным роем накинулись на резко изменивший курс катер.

– Огонь! – воскликнул Филипп. Солдаты нажали на гашетки, и две оскалившиеся огнем дымные полосы вырвались из гранатометов и врезались в катер. Яркая вспышка разметала в стороны осколки катера, утонувшего в черном дыму. Часть медуз, вплотную приблизившиеся к обреченному судну были взорваны, других отбросило взрывной волной, и они как призраки вознеслись в небо, вращаясь там в безумном хороводе. Однако их все еще было много, а из черного леса выплывали все новые и новые светящиеся точки. Пауза, данная нам, была слишком короткой. Через пару мгновений вся эта светящаяся армада ринулась на нас.

– Огонь, огонь! – надрывался Филипп, и его солдаты стреляли. Роббер тащил прочь от берега обессилевшую Соню, которая едва передвигала ногами. Солдатик, паливший в медуз из закрепленного на корме нашего катера пулемета, вдруг выругался и начал отчаянно дергать заевшее в пазах оружие. Он в панике, мешая самому себе, все пытался развернуть дуло к светящейся смерти, но у него ничего не выходило. Кевин, удивительно грациозный в своем мрачном облике, на четвереньках одним прыжком, оказался на борту корабля, и, отшвырнув солдата, выломал пулемет из кормы.

– Уходим, уходим! – нечленораздельно зарычал он. – Их слишком много!

Мы только этого и ждали, но удирать пешком было затруднительно. Медузы легко догнали быстрый катер, а уж настигнуть пеших людей для них и вовсе не составило бы никакого труда. Хосе, оскалившись, поднял руку с зажатым в ней взрывателем, но тут же в нерешительности осмотрелся по сторонам. Мы все еще были в зоне поражения. В пылу азарта он нашпиговал взрывчаткой весь берег и нажми он кнопку сейчас, мы все взлетели бы на воздух.

– Мы не успеем убежать, – закричала Лючия. – Их надо задержать хотя бы на пару минут…

Беата, бледная и светящаяся почти так же как медузы, шагнула назад к берегу, но ее остановил Кристиан.

– Нет, – крикнул он. – Ты нужна там. Ты сможешь увести людей, я этого сделать не могу, а Соня совсем ослабела! Я попробую задержать их насколько смогу, а потом Хосе взорвет берег!

– Не нужно жертвовать собой! – воскликнул я. – Мы должны уйти все!

– Я не собираюсь жертвовать, – упрямо мотнул головой Кристиан. – Я прыгну сразу же, как только почувствую, что не могу их больше удерживать. Бегите, черт побери, они уже совсем близко! Хосе, будь готов взорвать тут все!

Кевин, отшвырнув пустой пулемет, рывком развернул к себе Хосе и прорычал ему в лицо, брызгая кровавой слюной.

– Только попробуй нажать кнопку до того, как он уйдет, я лично порву тебя на куски!

– Да бегите же! – взвизгнул Кристиан, лицо которого мгновенно стало серым. Его волосы затрещали и взмыли вверх. Он выставил вперед руки, и в этот момент воздух вздрогнул. Почти невидимая волна пошла прочь от нас к берегу, куда летели полчища светящихся миражей, несущих смерть. Мы побежали прочь.

Кевин забросил на одно плечо задыхающуюся Беату, на втором у него покоился гранатомет. Роббер тащил за собой Соню, которая слишком медленно приходила в себя, впрочем, быстрый бег по джунглям этому не способствовал. Хорошо еще, что удирали мы по просеке, по старой, заросшей дороге, слабо освещенной неоновыми отблесками на боках медуз. Отбежав на сотню метров, я обернулся и увидел странную картину.

Полчище медуз достигло берега и, словно натолкнувшись на невидимую стену, завязли в ней. Прямо перед ними стоял Кристиан, облитый потоками электрических молний, позади него чернела фигурка Хосе, с поднятой вверх рукой. Мы остановились, чтобы перевести дух.

– Я слышу его, – прошептала Беата. – Я его слышу…

И в этот момент мы услышали его все, как будто стояли рядом с Кристианом, плечо к плечу.

«Я не могу больше», – донесся до нас его прерывающийся голос. Мы увидели, как кренится его фигурка, как он опускается сначала на одно колено, потом на оба, все еще вздымая над собой руки. А потом он как-то безжизненно махнул рукой и исчез, провалившись в портал. Невидимая стена рухнула, и медузы бросились к нам.

– Давай, Хосе! – заорал Кевин. То ли Хосе услышал рык Кевина, то ли сам сообразил, но в эту самую минуту огненный столб вознесся к небесам, унося с собой все, поглотив и медуз, и несчастного Хосе, сгинувшего в пламени. Взрыв был настолько силен, что нас посбивало с ног, как кегли.

– О, господи, – простонала Лючия.

Сверху падали вырванные с корнями пальмы, градом сыпались кокосы и еще какие-то фрукты. Стена дыма черной тучей неслась на нас. Мы бросились прочь, отбегая все дальше. Ветер относил дым в другую сторону. Потревоженные взрывом и стрельбой джунгли затихли. Мы остановились, чтобы оглядеться еще раз.

– Мы остановили их? – спросила Лючия. Яркое пламя горящих деревьев померкло из-за черного чадящего марева. И в этот самый момент из клубов дыма на нас вылетели слепящие огни медуз.

– Дьявол! – заорал Филипп и выпустил в них длинную очередь из своего автомата. Пара ослепительных призраков со странным треском, упали вниз, словно сбитые головешки, искря и шипя, но остальные, стремительно бросились врассыпную, атакуя нас со всех сторон. Их движения были одновременно стремительными и плавно-завораживающими, словно они хотели очаровать нас своим блеском. Мы бросились прочь, отстреливаясь на ходу, поминутно спотыкаясь о сучья и корни. Дорога была ужасной, мы то и дело шлепали по лужам, почти в полной темноте. Путь нам освещали только адское пламя отшумевшего взрыва и фонари летящих за нами медуз, но мы торопились убраться подальше от этого света, не сулившего нам ничего хорошего.

Двое из бойцов, несмотря на грозные вопли Филиппа, отчаянно вращая обезумевшими глазами, бросились прочь с дороги прямо в джунгли, причем в разные стороны. От группы медуз тут же отделились несколько особей и бросились следом, вроде бы не особенно торопясь. Но мы не успели даже толком опомниться, как практически одновременно с двух сторон услышали отчаянные крики, перешедшие в визг и хрипы, а потом увидели яркие вспышки.

– В… джунгли…. Нельзя… – задыхаясь, прошептала Лючия, выпустив длинную очередь из своего узи в ближайшую медузу. – Нет шансов…

Я и сам это понял. И самое скверное, что никто из нас в этой ситуации не мог помочь. Соня все еще еле дышала, Беате требовалось время, да и не смогла бы она утащить за собой всех бойцов, а мы не только не располагали никакими особыми дарованиями, вроде огненных шаров, коими так любят швыряться все супергерои, у нас даже огнестрельного оружия не было. Ну, почти ни у кого. Кевин, сбросив Беату на землю, прицелился в медуз из своего гранатомета.

– Нет! – бросился к нему какой-то солдат. – ты не попадешь!..

Зря, конечно, он это сделал. Кевин выстрелил, и обратной волной подскочившему солдату обожгло лицо. Он дико взвыл и упал на землю, закрывая окровавленное лицо руками. Ракета, выпущенная из гранатомета Кевина, попала в дерево и взорвалась, сметя волной и осколками несколько светящихся призраков, но их все еще было очень много. Солдаты палили в них, подбадривая себя матерными криками, и медузы падали, падали, как подбитые самолеты, пока поблизости не осталось ни одной.

– Отходим, отходим, – выл Филипп, у которого кончились патроны в автомате. Он еще несколько раз нервно нажал на курок, а потом, швырнув его в сторону, вынул из кобуры пистолет. Лицо Филиппа было бледным, губы синими. Он хватался рукой за сердце. Мы на минуту остановились, переводя дух, глядя как к нам, издалека приближается новая армия смертельных светлячков.

– Нам не уйти, – уныло констатировала Соня. В темноте ее лицо выглядело демоническим. – Пешком, по джунглям… Они даже катера догоняют…

– Мы встретим их тут, – задыхаясь, произнес Филипп. – И перебьем всех до единой. Вы же видите, они не бессмертны… Ваш парень не вернется помочь нам?

– Вряд ли, – покачала головой Беата. – Это очень… болезненная процедура, ставить такой мощный блок… И еще надо учитывать разные временные потоки. Даже если Кристиан восстановится в кратчайшие сроки, он может прибыть сюда через час, через два… Или даже не сюда, а на ту самую поляну, где мы появились впервые…

– Команданте, – вмешался один из солдат, угрюмый громила с длинным Т-образным шрамом на щеке, – у нас мало патронов…

– Значит, мы умрем, как настоящие герои, – отрезал Филипп, в глазах которого снова вспыхнул видимый даже в темноте фанатичный огонек. Я повернулся к Лючие, чтобы сказать ей, мол, не все придерживаются такой точки зрения, как вдруг ее лицо исказилось ужасом, а потом нас ослепил яркий свет. Мы совсем забыли про тех медуз, что отделились от основной группы и последовали за нашими струсившими сотоварищами.

– Дьявол! – заорала Соня, в руках которой мгновенно появились два винтореза. Она молниеносно махнула одним из них, рассекая подлетевшую к ней медузу на две части. Тварь упала на землю с шипением, а Соня с проклятием бросила оплавившийся винторез на землю. И в этот самый момент медузы набросились на нас.

Порхающая в воздухе прекрасная тварь вонзила свои щупальца в стоявшего рядом солдата, который еще пытался стрелять. В этот же самый момент он осветился изнутри и, не переставая кричать, вспыхнул, как свечка. За пару секунд он превратился в обугленную статую. Медуза, выпустив его из своих смертельных объятий, вспыхнула ярче и величественно поплыла к нам. Лючия выпустила в нее два последних патрона, и тварь упала к нашим ногам. Мы отскочили в сторону, безоружные, шаря взглядами по земле в поисках автоматов. То, что происходило вокруг, напоминало ад.

Солдаты отчаянно отстреливались. Кевин, выглядевший как дьявол, тоже палил по сторонам из чьего-то автомата. Беата, накрытая светящимся куполом, сдерживала трех или четырех небольших медуз, которые словно влипли в мед подобно мухам. Соня довольно метко швырялась ножами, но в целом дела наши шли не блестяще. В суматохе я не видел Роббера и Филиппа. Прямо напротив меня сразу шесть или семь медуз атаковали небольшую группу солдат, у которых, по-видимому, тоже не было патронов. Спустя мгновения они уже горели, застывая в странных позах людей, прикрывающих головы от ядерного взрыва.

– К черту героизм! – заорал откуда-то из-за кустов Роббер. – Соня, Беата, открывайте порталы, будем уходить!

– Нет! – громко крикнул Филипп, скрытый кустарником. – Мы должны противостоять тварям!

– Вот и оставайся! – злобно взвизгнула Соня. – Будешь прикрывать наш отход!

– Мы не можем открыть порталы прямо тут, – крикнула Беата. – Они могут последовать за нами. Нам нужно отойти в сторону!

Яркая вспышка, и солдат, бежавший к Беате, превратился в столб пламени, мгновенно потухшего, а напавшая на него медуза, ярко вспыхнула и как будто увеличилась в размере. Со всех сторон к нам летели все новые и новые твари.