Текст книги "Ветерок"

Автор книги: Георгий Балл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Георгий Балл
Ветерок

Повесть

КАК К БАБУШКЕ ЕХАТЬ?

Среди лесов и полей затерялась наша северная сторона. Найти её нетрудно – кто хочет, находит. Надо идти по дороге мимо поля ржи, мимо луга, где пасутся коровы. На пути будет речка Яхронга. Вода в Яхронге чёрная, в ней плавают зелёные водоросли. Подойдёшь к речке и увидишь мостик – три длинные доски. Называется мостик лавой. Идёшь по доскам – и мостик под тобой качается. А уж на том, на зелёном берегу стоит деревня Большие Ветрища. В деревне живут Васины бабушка, дедушка, старший двоюродный брат Миша и совсем маленький братин Вовочка. Вот сколько родственников! Только никого из них Вася в глаза не видел.

И однажды Вася с мамой собрались в гости.

Ехать надо было сначала на поезде, потом лететь на самолёте, а ещё на Мишиной грузовой машине.

В скором поезде Вася и мама устроились на двух полках: верхней и нижней.

Вася свесил голову с верхней полки и сказал:

– А нам завтра ещё на самолёте лететь!

– Да, я очень боюсь, – сказала мама.

Вася поглядел на соседей-пассажиров и прошептал:

– Не бойся, мы с тобой рядом сядем.

– Хорошо, – сказала мама.

– Если тебе будет страшно, – зашептал Вася, – ты не смотри, закрой глаза.

– Ладно, – ответила мама. – Договорились.

Утром они приехали в город Вологду и сразу отправились на аэродром.

На аэродроме Вася всё время тянул маму за руку:

– Быстрее! Он может без нас улететь.

Они побежали к большому самолёту. А самолёт вдруг начал медленно разворачиваться.

– Мы здесь! – кричал Вася. – Мы сейчас!

Вася с мамой бежали изо всех сил.

А самолёт развернулся носом в другую сторону и покатил. Потом подпрыгнул и не опустился на землю. Полетел.

Вася сел на траву, заплакал.

– Чего ты ревёшь? – спросил его мальчик.

Этот мальчик будто из-под земли вырос. Вася сначала увидел его сапоги, а потом кожаную курточку с «молнией» и белую кепку.

– Наш самолёт улетел, – сказал Вася.

– А куда вам надо? – спросил мальчик, точно он был тут хозяин.

– К бабушке, – сказал Вася.

– В Тарногу, – добавила мама. – А самолёт наш почему-то без расписания улетел.

– Только жуки да бабочки без расписания летают, – сказал мальчик, – а у самолётов график, – и показал в другую сторону: – Вон ваш самолёт.

Вася поглядел и увидел маленький самолётик, зелёный, как кузнечик.

В САМОЛЁТЕ

В самолёте все сидели вдоль бортов, на лавках.

На одной стороне Вася с мамой, а на другой – бабушка с корзиной, накрытой платком, и гражданин в очках.

Потом в самолёт вошли два лётчика: один высокий, в кожаной куртке с «молнией», другой – пониже, толстый, в синей летчицкой форме.

– Здравствуйте, – сказал толстый. – Не боитесь?

– Мама чуточку боится, – сказал Вася.

Толстый посмотрел на маму, улыбнулся:

– Не бойтесь, гражданочка, долетим по расписанию.

– Только жуки да бабочки без расписания летают, – сказал Вася.

– Верно, – кивнул головой толстый, – сразу чувствуется – опытный пассажир.

– А я уж какой раз летаю, – вступила в разговор бабушка.

– Только не бегайте от борта к борту, – строго сказал высокий и пошёл в кабину.

– Серьёзный, – сказала бабушка.

– Первый пилот, – сказал толстый. – А я второй.

– Тебя не Федей звать? – спросила бабушка. – Чуева Серёги двоюродный брат?

– Ага, – удивился толстый. – Как это вы, бабуся, меня узнали?

– Тебя ещё свинья по деревне волокла. – И, повернувшись к гражданину в очках, пояснила: – Они маленькие очень безобразили, на свиньях катались. А Федя был полненький мальчик и всё падал. Видать, тогда ещё хотел лётчиком стать.

Все с интересом посмотрели на толстого пилота, а тот сразу стал серьёзным и строго сказал:

– Прошу не бегать от борта к борту. Соблюдайте порядок, граждане, – и пошёл в кабину.

Заработал мотор. Самолёт тряхнуло. Они покатились по земле.

– Пора! – крикнул Вася. – Закрывай, мама, глаза!

Сам Вася ничуточки не боялся. Он смотрел через окошко вниз. Там, далеко на земле, были маленькие деревья и узенькая-узенькая речка.

На скамейке напротив завозилась бабушка. Поглядела в окошко и поманила Васю рукой.

– Деревня моя! – крикнула она в самое ухо Васи.

Вася увидел внизу домики, а за домиками луг, а на лугу паслись козы.

Какой-то маленький человечек с малюсенькой палкой развалился на траве и смотрел вверх.

– Ой, корову мою пропасёт! – сказала бабушка.

– А где корова? – спросил Вася.

– Да вон же! – закричала бабушка. – Лёнька лежит себе пузом вверх, рот разинул.

Бабушка кинулась на другую сторону. Вася – за ней. И все пассажиры стали глядеть в окошки. Вася увидел, что внизу были не козы, а маленькие коровки. И одна маленькая коровка побежала, подпрыгивая, к тоненькой речке.

– Лёнька! – закричала бабушка.

Лёнька будто услышал, поднялся с земли, поглядел. Потом замахал маленькой палочкой и побежал к реке.

Вдруг Вася почувствовал, как их самолёт накренился на один бок.

– Падаем? – спросила мама.

– Нет ещё, – сказал Вася, перебегая на другую сторону.

Он схватился за качнувшуюся стенку и сбил на пол красное противопожарное ведро. Ведро загремело и покатилось по полу так, словно это было не в самолёте, а где-нибудь в квартире, в коридоре.

Вася хотел поднять ведро. Наклонился и уронил бабушкину корзинку. А из корзинки вырвался молодой петушок. Он чуть не ударил Васю по лицу, вспорхнул на багажную сетку и закричал оттуда радостно, на весь самолёт:

«Ко-ко-ре-ко-у!»

– Держите! Ой-те, держите-е! – завопила бабушка.

– Безобразие! – сказал гражданин, снял шляпу и кинул в петушка, да промахнулся.

Петушок слетел с багажной сетки, ударился о стекло. Гражданин, изловчившись, схватил его за ноги.

Петушок отчаянно заголосил, забил крыльями, клюнул гражданина в руку и, вырвавшись, заметался под потолком. В воздухе закружились перья. А петушок уже опять сидел на багажной сетке.

– Да что ты мне, милый, петушка ощипываешь? – сердито сказала бабушка. – Мне его ещё растить надо.

Гражданин сел на скамейку, поднял шляпу и вдруг, как фокусник, вытащил из шляпы живого цыплёнка.

– Безобразие! – сказал гражданин. – Не самолёт, а птицеферма какая-то!

– Не тискай ты его, он ведь маленький, – сказала бабушка, отбирая цыплёнка. – Это мне племянник петушка с цыплятами подарил. Чтоб я их вырастила.

В это время самолёт тряхнуло. Из бабушкиной корзинки выпрыгнули ещё жёлтые цыплята.

Петушок испуганно кукарекнул, слетел на пол. А бабушка сразу накрыла его платком.

Из кабины вышел второй пилот. Он поднял ведро и стал собирать цыплят, как яблоки.

– Передай привет Серёге Чуеву, – сказал толстый пилот. – Может, заеду когда-нибудь.

Мотор сильнее загрохотал. Самолёт-кузнечик запрыгал. Вася глянул в окно. Рядом была трава.

Он и не заметил, как приземлились.

ВАСЯ ЗНАКОМИТСЯ С МИШЕЙ

На аэродроме Васю с мамой встретил Миша.

Ещё издали Миша так хорошо улыбался, что Вася сразу его узнал.

– Мама, это наш Миша! – крикнул Вася и побежал навстречу.

Миша подхватил Васю и поднял его высоко, выше домика аэровокзала.

– А где твоя машина? – спросил Вася сверху.

– На дороге дожидается.

– Грузовая?

– Ага.

– А я думал, мама перепутала. Вот здорово! А ты долго так меня можешь держать?

– Долго.

– Ты, наверное, очень сильный?

– Есть и сильнее меня, – улыбнулся Миша.

– Отпусти скорее, – закричал Вася, – сейчас тебя мама целовать будет!

Подбежала мама и обняла Мишу.

– У меня машина на дороге, – сказал Миша, подхватив мамины чемоданы и пошёл.

Би! Би! Би! – загудела машина.

– Это она сама? – удивился Вася.

– Конечно, – кивнул Миша. – Она говорит: «Садитесь скорее».

Вася с мамой сели в кабину, и Мишина машина поехала.

Ветер бил в стекло. А сзади в кузове прыгали и наскакивали друг на друга мамины чемоданы, точно в них спрятались злые щенки.

– А я люблю бы-быстро, – сказал Вася.

От толчков слова у него вылетали не целые, а кусочками.

– О-очень люблю-ю, – говорил Вася и больно стукался головой о потолок кабины.

Трах-тир-рах! – прыгали в кузове мамины чемоданы.

– Лучше бы пешком шли, – сказала мама.

– Если тебе страшно, – шёпотом посоветовал Вася, – ты за-закрой глаза.

– Не-не могу, – прошептала мама. – У меня они сами открываются.

Вдруг маму с Васей так и отбросило назад. Машина остановилась.

И ПОВСТРЕЧАЛАСЬ ИМ ЛЕНОЧКА

Дорогу преградил шлагбаум. На одном его конце висел чугунный рельс, а другой конец был привязан верёвкой к столбику.

За верёвку держалась маленькая девочка, меньше столбика.

– Ну вот и опоздали, – сказал Миша, подтягивая к себе ручку тормоза. – Леночка стоит. Значит, уж не пропустит.

– Почему? – спросил Вася и посмотрел на маленькую девочку, что стояла рядом со столбиком.

А столбик поднимался не выше колеса их машины. И Вася глядел на девочку сверху вниз. У неё был белый платочек, из-под платочка выбились совсем белые, будто стиранные, волосики.

– Дальше, наверное, дорогу ремонтируют, – сказал Миша. – И Леночка не пустит.

– А вот и пустит! Я поговорю с ней, и она пустит, – сказал Вася и открыл дверь кабины. Он спрыгнул на железную ступеньку, а с неё – на землю.

– Ты чья? – спросил Вася у Леночки.

– Мамкина, – ответила Леночка.

– «Мамкина»! – передразнил Вася. – Это что, твоя фамилия?

– Чего? – удивилась Леночка.

– Как твоя фамилия?

– Цицерина.

– Чичерина её фамилия! – крикнул из кабины Миша.

– Цицерина, – повторила Леночка и улыбнулась.

– А ты почему нас не пускаешь?

– Нельзя. Мамка не велела.

– Подумаешь, какая стражница! Пусти нас, слышишь?

– Нельзя.

– А я вот возьму отвяжу верёвку и открою шлагбаум.

– Ну как же ты откроешь? – засмеялась Леночка. – Ведь я привязанная.

И тут Вася заметил, что Леночка и правда обмоталась верёвкой и привязалась к шлагбауму. «Как же быть? – подумал Вася. – Не драться же с ней». И тогда Вася решил действовать хитростью:

– Тебя Леночкой звать?

– Ага.

– А ты была в Москве?

– Нет. Я только в Кокшеньгу ездила. Мамка меня в больницу возила, потому что я тогда корью обсыпалась.

– Хочешь, Леночка, я тебя в Москву повезу?

– Нельзя мне уходить. Скоро мамка придёт.

– А как же нам проехать? Нам в деревню к бабушке нужно.

– Во-она! – показала рукой девочка. – Обходом езжайте.

Вася повернулся и полез опять в кабину.

– Ну что, паря Вася, не вышло? – спросил Миша и засмеялся. – Хоть соловьём свищи, а Леночка не пустит.

Вася не ответил. Они ехали по ухабистой дороге. Мишину машину подбрасывало, а чемоданы в кузове рычали и прыгали друг на друга, как настоящие злые псы. У мамы кружилась голова. А Васю так качало из стороны в сторону, что он чуть не разбил боковое стекло.

– Ох! – со вздохом сказала мама. – На самолёте и то полегче.

– Скоро наладят дорогу, – сказал Миша. – Обратно я повезу вас как в коляске.

– Скорей бы! – сказала мама.

– Что ты говоришь, мама! Ты можешь ехать домой как в коляске, а я теперь всегда буду ездить как в Мишиной машине.

ОХТИ, ПРИВЫКНЕТ

Бабушка с дедушкой очень обрадовались гостям.

Дедушка Григорий в клетчатой рубахе сидел на лавке и смотрел на Васю праздничными глазами. Бабушка Мария в зелёном платье, лёгкая, как пёрышко, летала от печки к столу и всё всплёскивала руками:

– Охти! Охти!

По полу на кривых ногах бродил маленький Володя. Он шагал очень важный, хотя был без штанов.

– Охти! – вскричала бабушка и кинулась надевать Володе штанишки. – А мы-то ждали, ждали…

– Познакомься, Вася, со своим братом, – сказала мама.

Но в это время Володя хлопнулся на пол и заревел.

– Охти! – подскочила бабушка к Володе, схватила его поперёк живота и зашептала громко: – Вот Седанка придёт, много тпрутьки принесёт.

– А кто это Седанка? – спросил Вася у мамы шёпотом.

– Корова, – тоже шёпотом ответила мама.

– А что такое тпрутька? – спросил Вася.

– Молоко, – ответила мама.

– Откуда ты это знаешь? – спросил Вася.

– Когда-то очень давно я тоже здесь жила.

Вася посмотрел на маму недоверчиво: он-то думал, что всё про маму знает. И ему хотелось спросить: «Как же ты сюда приезжала – ты, что ли, раньше самолётов не боялась?» Но он не спросил, а пошёл осматривать новый дом. И конечно, больше всего Васю удивила огромная-преогромная печь.

Да и правда, делают печи в нашей северной стороне не такие, как в других краях, не такие, как в других деревнях, – больше да шире. Их не кладут из кирпичей, а мастерят по-старинному, по-северному. Вначале отгораживают досками угол в доме – заборка называется. Насыпают туда глину и, чтоб печь была прочной, не разваливалась, сбивают глину деревянными молотками.

Четыре угла у печи, и четыре человека становятся у заборки: тук да тук, тук да тук – так и растёт печь. Сегодня у меня сбивают, завтра – у тебя. Называется это «помочь». Всегда в деревне друг другу помогают, вот и печи вместе мастерят.

Вырастет печь бокастая, глазастая. А в подпечье оконце оставлено. Для кого оконце? Для кошки. Пусть и кошке будет тепло. Ночью в подпечье два зелёных уголька горят. Это кошкины глаза.

Наступил вечер. Стали спать укладываться. Васе постелили напротив печки. Он лежал и смотрел из своей постели на зелёные огоньки в подпечье.

Вася услышал, как бабушка говорила маме:

– Я-то рада, что приехали. Внука поглядела… такой баской…

– Мам! – позвал Вася.

Мама подошла, наклонилась над Васей. А он зашептал:

– Мам, что такое «баской»?

– Хороший, значит. – И мама тихо, но так же, как бабушка, нараспев сказала: – Да, ты у меня баской, только ещё непонятливый. – И она быстро поцеловала сына.

«Теперь я стану здесь жить, – думал Вася. – И тоже буду понятливый»

На следующее утро Вася проснулся очень рано. В подпечье уже не горели зелёные огоньки, а за стенкой кричал петух и мычали коровы.

Вася выбежал из дома. Прямо по улице медленно двигалось стадо коров может, сто, а может, и больше мычащих рогатых голов. Вася прижался к штакетинам огорода. Что в деревне много коров, Вася, конечно, знал, но чтоб столько! Когда издали на них смотришь, с самолёта или в кино, другое дело. А здесь, рядом, кто их знает, что они задумали, эти коровы белые, чёрные, рыжие, пятнистые? А ещё бык. Он наклонил голову и посмотрел на Васю злыми глазами.

«Уступлю ему дорогу!» – подумал Вася. И уступил. Очень поспешно уступил. Полез, как кошка, на забор. А бык подошёл поближе, совсем близко. Вася полез выше, забор затрещал. Поросёнок, что лежал в огороде среди грядок, недовольно поднял голову. Он, конечно, не думал, что в это тихое утро кто-то будет ему мешать. И вдруг Вася вместе с забором рухнул вниз. Коровы шарахнулись в сторону. А Вася почувствовал под руками что-то тёплое, живое… И тут же дикий визг разнёсся по деревне. Поросёнок вырвался из Васиных объятий и побежал через огород. А Вася сидел на земле – ничего не понимал.

На крыльцо вышла бабушка:

– Что случилось, Васенька? Почему в калитку не шёл?

– Меня бык хотел забодать, – сказал Вася, поднимаясь и отряхивая землю с колен.

– Охти, бык? – удивилась бабушка и поглядела на поваленный забор. Откуда он? У нас его в стаде нету, быка-то…

Вася тоже поглядел. По улице бежал мальчишка в телогрейке, махал длинной хворостиной и кричал на отбившихся коров.

– Нету быка, – повторила бабушка. – В другом стаде есть, а в этом нет.

И она пошла за дом, где всё ещё кричал поросёнок. Вася поплёлся за ней. Около большой бочки лежал поросёнок и повизгивал.

– Охти, беды! Надо деда звать, – сказала бабушка. – Ты, Васенька, иди погуляй.

– Я, наверное, его сильно стукнул, когда упал, – сказал Вася.

– Ничего, ничего, Васенька! Иди погуляй, – повторила бабушка.

Мама открыла дверь, испуганно глянула на Васю:

– Что случилось?

Бабушка подошла к маме, что-то зашептала. Вася только разобрал слова: «Убился… Ничего, привыкнет. Охти, привыкнет…»

ЧВАН… ЧВАН… ЧВАН…

«А если я догоню стадо, коровы меня забодают? Может, они теперь меня знают?» – так думал Вася и шагал к лугу, где паслись коровы. Там он спрятался в траву и стал ждать.

Подул ветер.

Трава лизнула Васино лицо тоненькими язычками. Язычки ласковые. Они шептали Васе смешные слова:

 
Канапута, пута, пута,
Велопута, пута, пута…
Шурлы-ы, луш-ш,
Шурлы-ы, луш-ш…
Луш-ш-ш, луш-ш…
 

Рядом дзенькали кузнечики. А издали неслось: хруп-хруп, хруп… И у самой земли слышались тяжёлые шаги огромных ног. Вася поднял голову и увидел, что в его сторону медленно двигалось стадо коров. Рогатые головы низко опускались к земле.

Хруп-хруп, хрунжи-хруп… Чван… чван… чван…

Вася хотел вскочить и побежать. И тут же подумал: «Чего я испугался? Это же коровы. Надо к ним привыкнуть».

И Вася остался лежать.

А рядом так же громко трещали кузнечики.

Ещё не поздно вскочить и убежать.

Не поздно. Но тогда Вася будет всегда их бояться, каждый день.

Он прижался к земле. Перед самым его ртом раскачивался на тоненькой ножке одуванчик.

Хруп-хруп, хрунжи-хруп… – раздалось совсем рядом. Из травы высунулась огромная рогатая голова. Одуванчик вдруг качнулся, рассыпались над землёй маленькие белые парашютики. Большие глаза посмотрели на Васю. Вася протянул руку и дотронулся до жёсткой шерсти и стал гладить коровью морду. Он почувствовал на руке шершавый язык, и вдруг точно тёплый ветер над головой – это вздохнула корова. Не удивилась, не рассердилась, а вздохнула и пошла дальше.

– Не забодала! – обрадовался Вася.

Он поднялся с земли. Кругом по луговине разбрелись коровы.

– А ты откуда взялся? – услышал Вася.

Рядом в траве сидел на старой телогрейке паренёк-пастушок.

– Я спал, – соврал Вася.

– А я тебя знаю, – сказал паренёк. – Ты к дяде Григорию приехал.

– Да. Ты их каждый день пасёшь?

– Коров-то? А нет. Дедушке помогаю. Вот уж придёт скоро.

– Тебя как звать?

– А Пронька Цицерин.

– Чичерин?

– Ага. У нас полдеревни Цицерины. А тебя-то как?

– Вася. Я из города на поезде приехал. А потом на самолёте прилетел.

– Ага. Приходи вечерком к конюшне, лошадей погоним.

– Ладно. Я приду, – сказал Вася.

ВВЕРХ ПО УГОРУ

Седой конюх передал ребятам лошадей.

– Быстрее! – подгонял конюх. – Чего там? Взяли и ведите проворнее.

Кони, аккуратно переступая ногами, шли неторопливо вслед за ребятами. Ребят было четверо: Пронька Чичерин, Николка и Галя Дружининские и Вася. А лошадей пять: три рыжих, одна белая и ещё пегая, а ещё маленький жеребёнок у белой лошади – рыженький.

Ребята садились на лошадей с угорышка, недалеко от берега Яхронги. Первым, ухватившись за гриву, ловко вскочил на свою пегую лошадку Пронька. Вслед за ним и другие ребята подводили лошадей к угорышку.

Вася подошёл последним. Вот сейчас как вскочит он на спину своему рыжему коню, как вскинется рыжий конь да как блеснёт боками и понесётся вверх по угору – и через мост…

– Она тихая кобыла, – сказал Пронька. – Не бойся.

– А я и не боюсь. Ну, ты, ну! – приговаривал Вася и гладил шею лошади. Потом уцепился за гриву…

Лошадь скосила на Васю большой тёмный глаз – вдруг отпрянула, будто ударил её Вася. И поскакала. Поскакала вниз с угора, к берегу Яхронги. Потом остановилась и начала щипать траву, точно ничего не случилось, точно так и надо.

– Сейчас её заворочу, озорницу! – крикнул Пронька и поскакал к реке.

Ребята смотрели, как Пронька заворотил беглянку и опять погнал её на угор.

– Она какая-то дикая, – сказал Вася. – Я на таких лошадях не ездил.

– Она, наверное, городских боится! – засмеялась Галя.

Вася сказал:

– Вы уж езжайте. Мне бабушка велела воды в баню натаскать.

– У вас разве нынче банька? – удивилась Галя. – Нынче ведь пятница, а не суббота!

– Ну и что?! – крикнул Вася. – А мне бабушка велела. Это у вас только по субботам банька!

И так ему стало обидно, так обидно, что захотелось заплакать. Подумаешь, какая-то Галька сидит на лошади и не верит.

– Потом съездишь, – сказал Пронька.

Он кивнул Васе и тихонько тронул. И ребята двинулись, а Вася остался стоять на угоре.

Потом ребята чуть припустили лошадей, только не очень. Потому что сзади за белой лошадью бежал глупый рыжий жеребёнок. Он то и дело останавливался, щипал траву, а после торопился, догонял.

А Вася всё глядел…

– Идём, браток, баньку истопим.

Вася оглянулся и увидел Мишу.

БАНЬКА

Динь-дон! динь-дон! – покачиваются вёдра на коромысле, вёдра, полные воды из Яхронги. Васе всё хочется делать самому: и начерпать и принести побольше. Вася дошёл почти до середины реки по скрипучему мостку. Наклоняется. Ох, какая чёрная вода в Яхронге! А в ней плавают зелёные нитки водорослей.

– Давайте скорее, баню затапливаем! – слышит Вася мамин голос.

Вася махнул ведром, да чуть не бултыхнулся в воду – хорошо, что Миша вовремя за руку схватил.

– Ну и торопливый ты, паря Вася, ну и торопливый! – смеётся Миша.

Баня притаилась в углу огорода, в левом углу огорода, у забора. Это маленький белый домик, срубленный из толстых брёвен. Как живые глядят два маленьких оконца… Они ждут, когда же Миша с Васей наполнят большой чёрный чан, вмазанный в белую печку.

Сначала моются старшие. Бабушка Мария раскраснелась после баньки, ещё легче стала, пушинкой носится по избе от печки к столу.

Васина мама, тоже нарумяненная банькой, говорит с поклоном дедушке и бабушке:

– С лёгким паром!

А вот и Васин черёд настал. В бане они вдвоём с Мишей. Чистые белые доски пахнут берёзой. Миша плескает из медного ковшика воду на маленькую толстую печку. И печка делает: пфу! И всё сразу закрывает паром. Миша улыбается, Миша смеётся. Вася тоже смеётся. Хватает медный ковш, черпает кипяток из чёрного чана и тоже выплёскивает его на камни печки. Пуф, пуф, пуф! – отдувается печка.

– Где будешь – наверху или внизу? – спрашивает Миша.

– Наверху, – говорит Вася. И храбро лезет на полок, в белые клубы пара.

Миша протягивает Васе таз с кипятком.

– Молодец, по-нашему, значит. Вот тебе, чтоб не замёрз. А рядом в ведре холодная… Ну как, жив?

– Жив! – весело кричит Вася и тычет в стороны черпачком. Он почти ослеп от горячей духоты. – А хорошо, что я с ребятами не поехал…

– Другой раз съездишь, – отвечает Миша. – Видать, ты подходящий паря, Вася! – И Миша засмеялся. – На поросятах научился кататься и на лошадях научишься.

Миша смеётся, а вместе с ним будто смеются клубы белого пара и пузатая печка.

Пуф! Пуф! – отзывается пузатая печка.

Васе сделалось нестерпимо жарко.

– Что ты смеёшься, Миша! Не буду с тобой мыться! – крикнул Вася и прыгнул вниз.

А вслед грохнулся таз с кипятком, прямо в ноги Мише.

Миша громко вскрикнул, схватился за ноги.

– А-а-а! – испуганно закричал Вася. – А-а-а! – и выбежал из бани.