Текст книги "Толюн уходит из дома"

Автор книги: Георгий Балл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Георгий Балл
Толюн уходит из дома

С БОЛЬШИМИ НЕ ДОГОВОРИШЬСЯ

Толюн проснулся от того, что услышал, как пели кузнечики:

 
– Эй, ля-ля!
Эгей, ля-ля-ля!
Хватит тебе спать.
По небу плывёт лодка.
Иди и посмотри,
Иди и посмотри.
Эгей, ля-ля-а-а-а!
 

Толюн открывает глаза и видит, что Анюта уже уходит в школу. И сразу забывает о кузнечиках и лодках. Он смотрит, как Анюта кладёт в портфель книги и тетради, лезет в печку за горшком с картошкой.

– Анюта, Анют… – затягивает он, собираясь плакать.

– Чего тебе? – спрашивает сестра, будто не догадывается.

– Возьми, Анюта-а-а… – громче тянет Толюн.

– Отстань, настырный! Не пустят тебя.

Анюта торопится. Она облупливает горячие картофелины, обжигается, дует на пальцы.

От картошки идёт вкусный дух, и Толюн замолкает. И даже начинает шевелить губами, будто дует на горячую картошку.

А сестра пробивает ложкой коричневую пенку на молоке, наливает молоко в большую чашку с синим ободком и красными ягодами земляники по бокам. Пока Анюта пьёт, Толюн придумывает хитрые слова:

– Анют! Анюта! Слышь… Я твой портфель понесу. Как до школы дойдём, домой вернусь. – А сам думает: «Пусть только доведёт до школы, там уж как-нибудь останусь».

Сестра не отвечает. Она отламывает большой ломоть хлеба. Толюн смотрит, как быстро исчезает ломоть. Хлеб мягкий, тёплый, так и дышит.

– Тебе портфель нельзя нести, – говорит Анюта, стряхивая крошки. – Ты же маленький да рыженький.

– Ну и что же, что маленький да рыженький?

– А то, что тебя ворона склюнет, – говорит Анюта. – Подумает, будто идёт грибок-рыжик, и склюнет.

– А я шапочкой прикроюсь, – отвечает Толюн.

– Ветром шапочку сорвёт.

– Верёвочкой подвяжу.

– Верёвочка оборвётся.

– А я две подвяжу.

Но Анюта уже вспомнила, что ей пора.

– Из-за тебя опаздываю, – сердится Анюта. – Ишь пристал, настырный! Вот я тебя верёвкой, будешь знать… Не балуйся тут!

Она накидывает платок и, схватив портфель, выбегает на улицу. Толюн прислушивается: с улицы несутся голоса ребят. Все они идут в школу. А он остаётся дома.

КАК ПОМИДОРЫ ПРЫГАЛИ

Отец с матерью на работе, Анюта в школе, а соседка – бабушка Кланя ещё не приходила: у неё и своих дел немало, не то что за Толюном приглядывать. Остался Толюн один дома.

Лежит Толюн на кровати и видит: по краю печки под самым потолком расселись зелёные помидоры.

«Расселись, – подумал Толюн. – Сидят себе, как куры на заборе. Сейчас я вас шугану».

– Кыш!

Он соскочил с кровати, забрался на лежанку, чуть провёл рукой по лежанке, а помидоры сами: прыг вниз, прыг… прыг… прыг! Хлопаются помидоры, разбрызгивая зелёные капли: блям! блям! блям!..

– Да вы не куры… Вы лягушки! – кричит Толюн. – Чего расквакались! И добавляет сердитым Анютиным голосом: – Вот настырные! Я вам покажу, как баловаться! А ну обратно!

Скоро на печке остался всего один-единственный помидор. Он был самый маленький, но с одного боку совсем красный.

– А ты чего, рыженький, не прыгаешь? – спросил Толюн.

Помидор молчал. Посмотрел Толюн наверх, посмотрел вниз и подумал: «Эх, теперь мне обязательно влетит и от мамы, и от Анюты, и от бабушки Клани. Маленьким-то плохо быть: маленького все обижают».

– Я тебя не трону. Живи себе. Отдыхай, – сказал Толюн рыжему помидору и слез с лежанки.

Он взял веник.

– А вас сейчас всех разгоню! – крикнул он и замахнулся. – Залезайте опять на печку!

А помидоры не хотят слушаться. Катятся под кровать. А тут ещё этот Цыганок, чёрный щенок с белым пятнышком на лбу, прыгает, суетится, хватает веник зубами. Думает, что Толюн с ним играет.

– Уйди, непутёвый! – кричит Толюн Анютиным голосом.

А щенок разыгрался, хвостом виляет, смотрит на Толюна весёлыми глазами. Ну что делать: то ли с ним играть, то ли комнату подметать?

Думал-думал Толюн и придумал. Из нижнего ящика комода достал моток верёвки, отрезал ножницами верёвочку и подозвал к себе щенка.

– Сейчас ты у меня поработаешь, – сказал Толюн, прилаживая веник к хвосту Цыганка: пусть теперь хвостом комнату подметает.

Щенок вырвался из рук Толюна. Побежал, волоча за собой веник, и спрятался под кровать. Толюн лёг на пол и ласковым голосом позвал:

– Цыганочек, хороший, поди сюда!

Подождал Толюн немножко и сам под кровать полез. Да только один веник в руке остался. Убежал щенок.

Тут вошла в комнату бабушка Кланя, руками всплеснула:

– Что ж это делается, а? Ты что ж натворил, озорник?!

– Бабушка, а бабушка… – захныкал под кроватью Толюн. – Ты не ругайся. Я уберу. Только они, как лягушки, скачут…

– Какие ещё лягушки? – ахнула бабушка. – Каких ты ещё лягушек натаскал?

– Да не лягушки, а помидоры. Они сами с печки попрыгали.

ПТИЦА С РАЗНОЦВЕТНЫМИ КРЫЛЬЯМИ

Пришла Анюта из школы. А с неё вода в три ручья. Это у самой деревни захватил её дождик – да сильнющий, да с ветром! Сняла Анюта платок, скинула платье – всё повесила сушить.

Хорошо, бабушка Кланя печку истопила. Тепло в избе. Надела Анюта старое своё платьице, что на печке согрелось, стало ей весело. А отчего весело, сама не знает. Даже притопывать босыми ногами стала и подпевать:

 
– Гулюшка ты, гулюшка,
Мой хороший голубок,
Мой сизенький воркунок!
Эй-да! Эй-да!
Эй, ля-ля!
Эй-да! Эй-да!
Эй-ля-ля!
 

Толюн смотрел-смотрел на сестру и говорит:

– Дурёха, пятки пожалей.

Засмеялась Анюта, обняла Толюна, поцеловала и вдруг – хлоп по затылку! Ещё раз поцеловала и хлопнула. Вырвался Толюн и закричал:

– Если погреться захотела, на печку лезь! А зачем дерёшься? – И отвернулся от сестры – смотреть на неё не может.

– Толюнчик! – позвала Анюта. – Хочешь, книжку почитаем?

Толюн молчит.

– Эх ты, гулюшка!

Толюн опять ни слова.

– Ну, кто быстрей на печку влезет! – крикнула сестра.

Они бросились к печке, толкая друг друга. И сразу тёплая овчина приняла их, пригрела.

– А вот отгадай загадку… – страшным голосом говорит Анюта. – Живёт на свете птица. Не простая, а удивительная. У этой птицы четыре большущих крыла да длинный хвост, а в хвосте двенадцать перьев, каждое перо и беленькое и чёрненькое… Какая это птица, а? Отгадаешь – пойдёшь в школу. Не отгадаешь – никогда не пойдёшь.

– А у птицы четыре крыла? – переспрашивает Толюн.

– Четыре.

– Уродка, – говорит Толюн. – Эта птица – уродка.

– Сам ты уродка. Это четыре времени года, – смеётся Анюта. – Зима, весна, лето и осень. А в хвосте двенадцать перьев – значит двенадцать месяцев. А чёрненькое и беленькое – это ночь и день.

– А зачем четыре крыла? – не унимается Толюн. – Чтоб быстрее летать, да?

– Эх, ты! «Зачем, зачем»! Будешь учиться в школе – всё узнаешь. Только теперь уж тебя не пустят.

Толюн недовольно засопел:

– А я найду такую птицу.

– Какую?

– Уродку – вот какую. Только все крылья у неё разноцветные: жёлтые, зелёные, красные, синие. Как махнёт крыльями, так и солнышко взойдёт.

– Врёшь ты всё, – бормочет Анюта и зевает.

ОТТАЯВШИЕ БУКВЫ

Анюта задремала. Повернулась на бок и уснула. Некоторое время Толюн лежал тихо, не шевелился, но спать ему не хотелось. Вытащил из-под подушки книжку с картинками. И стал водить пальцем по строчкам, будто читал.

Некоторые буквы Толюн знает. Вот похожая на месяц буква «С». Значит, уже темно – месяц на небо поднялся. В деревне огни погасили. И только один мальчик не спит. Вышел из домика, на месяц смотрит. А вот буква «А». Рядом с мальчиком домик – буква «Д». Стал Толюн подгонять букву к букве, и получилось удивительное: САД… Верно! И на картинке нарисованы зелёные деревья, а на деревьях красные круглые яблоки – сад. Старичок, в шляпе, бородка клинышком, ходит по саду среди деревьев, смотрит, чтоб никто не забрался, чтоб ребята яблони не ломали.

«Дедушка, я к тебе приду», – шепчет Толюн.

А дедушка тоже тихонечко отвечает:

«Приходи, парень, я тебе яблок дам».

«Дай побольше. Я и Анюте принесу».

«Ну что ж, приходи. Наложу полную сумку. Яблоки у нас вкусные».

– Сад… Сад… Сад… – читает Толюн.

Потом надоело, вытащил из-под подушки Анютину тетрадь. В тетради тоже буквы – только какие-то вихлястые, пьяные. Чего хотят? О чём рассказывают? Не понять.

Толюн вынул из кармана огрызок карандаша. Хорошенько послюнявил кончик и начал рисовать. Прямо на строчках в тетради нарисовал лодку. А в лодку сел человечек с большим ружьём. И позвал собаку. Собака прыгнула в лодку. Лодка закачалась…

И вдруг Толюн вспомнил, как его утром кузнечики разбудили:

 
– Эй, ля-ля!
Эгей, ля-ля!
Хватит тебе спать,
По небу плывет лодка…
 

Толюн засмеялся и ещё вокруг лодки нарисовал облака, а внизу маленькие домики, а за домиками – лес и речку. Завтра учитель посмотрит в Анютину тетрадь и спросит: «Ты сама так красиво нарисовала?» Анюта скажет: «Нет! Это мой брат Толюн». А учитель скажет: «Ну ладно. Пускай приходит к нам». – «Нет, он ещё маленький, – скажет Анюта. – Он рыженький». – «Какой же маленький, когда так хорошо рисует? А рыженьких мы тоже берём».

Я БЫ ТАК НЕ СДЕЛАЛ

Всё утро Толюн провёл у бабушки Клани. Вместе они грибы разбирали: которые сушить, которые в бочке солить. Из большой плетёнки Толюн вытаскивал гриб и, высоко подняв его, кричал:

– А этот, бабушка, куда?

– Клади на стол, – говорила она, взглянув на тёмно-коричневую шляпку. – Видишь, какой красавец. Это гриб боровик – всем грибам начальник.

– Я его сразу признал, – радовался Толюн. – Вон у него листочек на голове, а у других нет.

К шляпке боровика прилип маленький жёлтый листик.

– Ты под листочек загляни, – говорила бабушка. – Видишь, какой крепенький. – Отрезала шляпку да ещё приговаривала: – Молодец, боровичок-крепышок, совсем не червивый…

А Толюн снова лез в корзину:

– А вот ещё боровик, снова начальник!

– Ох, какое тебе грибное счастье, – похваливала бабушка Кланя.

– А этот вот, смотри, самый главный боровик попался! – Толюн показал огромный гриб с плоской шапкой.

– Нет. Это не боровик, а груздь. Посолим мы грузди вместе с чернушками. Придёшь зимой, дам тебе грибков с картошкой, слюнки-то потекут.

– Бабушка, а есть ведь грибы горькие-горькие?

– Есть и поганые.

– Отчего это?

– Так уж.

– Нет, бабушка, ты расскажи.

Толюн придвинулся поближе, приготовился.

– Ладно, слушай. Когда-то давно, – начала бабушка, – все грибы были одинаковые. Ну, как родные братья, дружно жили. Ну, бывало, конечно, поругаются, да скоро помирятся.

– И мы с Анютой ругаемся, – сказал Толюн.

– Видишь как, – подхватила бабушка Кланя, – и грибы тоже. А в одно лето вот что у них получилось. После дождичка как-то пошли грибки погулять. Идут дружно, хорошо, между собой тихонечко разговаривают. Вышли на полянку. Глядят – ой, что за красота! Солнышко светит, тепло. Один грибочек говорит: «Вот что, братья. У меня шапка красная. Я на этот бугорок зайду, поближе к солнышку, мне почётнее тут стоять». А другой говорит: «Нет, брат, у меня шапка тоже неплоха. И мне охота к солнышку поближе». Заспорили. Какие половчее – на пенёк забрались. А какие и рукава засучивать: сейчас вам покажем – враз шапки-то посшибаем! А какие говорят: «Пойдём к Лесовику жаловаться – и всё тут».

Ну, спорили, спорили – и отправились. Зашли в самую чащобу. Место там глухое, тихое. Уже темно. Луна засветилась. Птица филин заухала, да, слыхать, ещё ручеёк журкает. Лежит поперёк ручья серый дуб. А под дубом куревко воскурилось. Ну грибочки шуметь: «Дедушка Лесовик, а дедушка Лесовик!» – «Чего вам? Чего?» Вылез из дупла сам старичок Лесовичок. А один гриб в красной-то шапке вышел вперёд и важно говорит: «Так, мол, и так. Не хотим рядом с братьями жить». И другие ему поддакивают: «Не хотим! Мы грибы видные, нам и к солнцу ближе стоять». Стал Лесовик их уговаривать: «Дело житейское. Поссорились – помирились». Те опять за своё: «Не хотим!» – «Да ну вас! – говорит Лесовик. – Пускай тогда ваша обида ядом обратится. Да в шапках своих поганых навсегда оставайтесь, чтоб каждый вас видел. И сторонкой обходил злых таких».

Бабушка замолчала.

– Что дальше-то, бабушка? Обходят их?

– Конечно. Дурных грибов ни люди, ни звери, ни даже мошки не трогают. А вот дедушка Лесовик как-то шёл да и взял в рот горький гриб. «Фу-ты, говорит, поганка!» Плюнул да и рукавом утёрся. Вот как он грибков поел! – засмеялась бабушка. – Плохо старикам-то. Видят худо.

– Бабушка! – закричал Толюн. – А вот поганый гриб, – и вытащил из корзины грибок с красной шапкой. – Посмотри, бабушка!

– Чего? Нет, это красик, красный гриб. Про него и загадка есть: маленький, удаленький сквозь землю прошёл, красну шапочку нашёл. Это хороший, клади его на стол.

– Лучше бы, бабушка, – сказал Толюн, – все грибы были одинаковые, все хорошие да жили в дружбе.

– Это конечно, – согласилась бабушка. – Ты-то у нас разумник. А Лесовик – дедушка старенький. Вот он и оплошал.

– А где он теперь?

– Кто это?

– А дедушка Лесовик! И теперь в лесу живёт?

– Конечно. Куда ж ему деться?

– Я к нему пойду.

– Чего? Куда пойдёшь? Ты это что надумал?! – закричала бабушка Кланя. – Ты не смей! Не смей и думать. В лесу темно. Заблудишься. Ишь, сказку ему рассказала… Баловник!

ОБИДА

Вернулся Толюн от бабушки Клани, а Анюта уже дома – из школы пришла.

– А мы с бабушкой Кланей грибы разбирали. Я двадцать боровиков вытащил.

Анюта ничего не сказала, будто не слышала. Она даже не взглянула на брата, домыла сковородку и на место поставила.

– Анюта, а я загадку знаю. – И Толюн запел:

 
– Маленький, удаленький
Сквозь землю прошёл,
Красну шапочку нашёл!..
Кто такой?
 

Анюта опять не ответила. Прикрыла чугунок крышкой. Взялась за веник, решила в комнате прибраться. Толюн дернул её за платье и сказал:

– Это красик. Грибочек красный такой. И все грибочки у бабушки хорошие, все крепкие, червивых нет совсем. Бабушка Кланя говорит – она таких сроду не видывала.

Повернулась Анюта к брату, посмотрела сердито, как на чужого:

– Отстань!

– А я под груздь забрался, – не унимался Толюн. – А бабушка Кланя меня искала. И за печку заглянула, под кровать! – Толюн засмеялся.

– Я бы тебя быстро отыскала, пакостника! Зачем мне в тетради накалякал?

– Я не калякал, – сказал Толюн и стал объяснять, что нарисовал лодку, как она по небу плывёт, а в лодке охотник с собакой.

Толюн думал, Анюта обрадуется, а сестра схватила его за рыжие вихры и начала трепать:

– Вот тебе за лодку! Вот тебе по небу! Все бы тебе портить! Ведь такой козявистый!..

– И нет. Не-е-ет! – закричал Толюн.

– Самая ты есть букашка вредная! А кто помидоры по всей комнате раскидал? Думаешь, я не знаю?

– Я… я не раскидывал. Не раскидывал! Не раскидывал! – кричал Толюн.

Анюта отпустила его голову, и Толюн залез под стол, но оттуда тоже кричал:

– Не раскидывал!

– А ну вылезай! – сказала Анюта. – Кому говорят?

– Я не козя-вис-тый! – кричал Толюн из-под стола. – Не козявистый – и всё!

И заплакал.

ИЗ ТЁПЛОГО ДОМА – НА УЛИЦУ

На другое утро Толюн проснулся рано. Мать и отец только на работу ушли, а сестра ещё спала. Посмотрел Толюн на окна. За окнами серый туман, свет не пропускает. Толюн свесил с кровати ноги. Вспомнил, как Анюта его за волосы таскала, и захотелось ему стать большим – не потом, через несколько лет, а сразу: был маленький, а встал – большой.

Слез Толюн с кровати, оделся, снял с гвоздя своё пальтишко, сунул ноги в ботинки и вышел из тёплой комнаты.

За их домом сразу начинался бугор, поросший травой. На бугре паслись две козы: одна старая – Груня, другая помоложе – Маня. Посмотрели козы, как взбирался Толюн, ничего не сказали, только помотали бородами и опять принялись щипать траву. А Толюн уж на бугор взобрался и стал оглядываться. С бугра видно речку, а у речки старая мельница. Толюн спустился вниз, обошёл мельницу и постоял возле неё, задрав голову вверх. Мельница давно уже не работала. Кое-где доски подгнили, отвалились, и сквозь дыры гляделось серое небо.

«Надо бы починить, она бы заработала, завертела крыльями», – подумал Толюн и зашагал дальше.

Дорога пробиралась через скошенный луг и поднималась к чёрному, вспаханному полю. Спросить бы Толюна, зачем и куда он идёт, а он и не знает. Идёт и идёт. Уж так устроена дорога: только на неё вступишь, как она поведёт человека вдаль.

На дороге ёлочкой лежат следы от машин. Толюн старается ступать по ёлочкам – так идти веселее. Сзади ветерок ему в спину дует: шагай, мол, проворней.

Толюн и шагает проворно и напевает Анютину песенку:

 
– Эй, моряк, ты слишком долго плавал,
Я тебя успела позабыть!..
 

Встретился Толюну на дороге чёрный бычок. Хотел бычок спросить его, куда это он в такую рань собрался?

Только поднял бычок свою тяжёлую морду, облизал языком тёплые от парного молока губы, а Толюн уже за гору повернул. И не стало его видно.

БОЛЬШИМ ПЛОХО

Пока спускался Толюн к лугу, ветерок прогнал туман. Показалось солнце. Покатился по зелёному лугу солнечный луч, заскользил и нырнул в холодную речку. Поднялось солнце над лесом и заглянуло в крайний дом.

Проснулась Анюта. Глянула – брата рядом нет. Посмотрела под стол, залезла на печку, но и там его не было. Куда девался?

– Вот непутёвый! – рассердилась Анюта. Вышла на крыльцо и крикнула: Толюн! Э-э! Толю-у-ун!

Никто не ответил. Она ещё громче:

– Толюу-у-у-ун! Иди скорей, каша простыне-е-ет!

На другом конце села какой-то молоденький петушок ответил, словно передразнил: «Толю-кук-у-ун!»

«Куда это он убежал?» – подумала Анюта.

Беда с маленькими: за ними только смотри, а то убегут, и ищи их. Большим плохо. Большие всегда за маленьких в ответе. Ушёл Толюн. Нет его ни за домом, ни на пригорке, ни за пригорком. А вдруг он в речку упал, вдруг утонул?..

Забежала Анюта к бабушке Клане, а та ничего не знает.

– А в избе-то хорошо поглядела? – спросила бабушка. – Может, где наверху схоронился?

– Я весь дом облазила… – всхлипнула Анюта. – Убёг он.

– Куда же это он убёг?

– Не знаю.

– Погоди-ка, погоди! – всплеснула руками бабушка Кланя. – Ведь это он в лес утёк. Я ему вчера за грибами сказку рассказывала. А он-то: «Пойду, говорит, Лесовика разыщу». Я-то его пугаю, говорю: «Нельзя. Заблудишься!» Непременно он теперь пошёл Лесовика искать – убёг в лес.

– Как же, бабушка? Где теперь его найти? А мне в школу надо.

– Погоди, Анюта, погоди плакать. Денёк-то вишь какой светлый. Дождь-то не дожжит. Походит, побродит и домой вернётся.

– А если его в лесу медведь задавит?

– Ну чего ты. Вытри глаза-то. Не задавит. Медведь-то уж сытый. Ты вот что… Ты отцу с матерью ничего не говори. А то нам попадёт! Ты дома посиди – тишком.

Вернулась Анюта домой. Заглянула в печку, где горшок с кашей стоял.

«Не перепрела бы. Может, одной кашу поесть?»

Взяла Анюта ложку, да каша в горло не идёт. Бросила ложку, выбежала на улицу.

Куры по двору гуляют, разгребают кучки мусора. Им и дела нет, что Толюн пропал.

Подошла свинья к забору, почесала розовую спину и тут же улеглась. Захотелось ей на солнышке погреться. Солнышко осеннее, редко из-за туч показывается – когда же погреться, как не теперь.

И такой стоял тихий, прозрачный денёк, что казалось, будто все должны радоваться солнышку и ничего плохого не может случиться.

Побежала Анюта к дровянику. Открыла дверь: темной сыростью на неё оттуда повеяло…

– Толюн! – позвала она.

Никто не ответил. Заплакала Анюта и пошла искать пропавшего брата.

ЧТО ДУМАЛА ПЕНОЧКА-ТЕНЬКОВКА

Пеночка-теньковка вспорхнула на ветку и увидела маленького человека.

«Пень-тинь-тинь!» – испуганно закричала птичка.

Человек сошёл с дороги, поднял голову и двинулся прямо к дереву.

«Наверно, ко мне», – подумала птичка и на всякий случай перелетела на другое дерево. А человек не пошёл за ней – он замер около тонкой берёзы. По стволу полз жучок.

«А-а, он хочет съесть жука», – догадалась птичка. Но человек почему-то не стал есть жука. Он завернул его в берёзовый листик, положил в спичечную коробку и пошёл дальше.

Под высокой сосной устроилась семья маленьких грибков, маслят. Человек стал на четвереньки, долго смотрел на них, а потом осторожно стал вытаскивать их из земли – каждый грибок вместе с чёрной грибницей – и прятал их в карман.

«Ишь какой запасливый, как белка», – подумала птичка.

Пошагал человек дальше, а тут кочки стали попадаться – хлюп, хлюп под ногами. Наклонился человек и увидел ярко-красные ягодки брусники. Попробовал – понравились.

«Никак не наестся, – подумала пеночка. – Пасётся, как корова».

Маленький человек сначала собирал бруснику горстями, а потом, став на колени, пополз, выбирая спелые ягоды прямо ртом. Наелся человек брусники, утёрся рукавом, дальше пошёл. А под ногами листья так и шуршат. Красивые листья – жёлто-красные, и на каждом пять острых пальцев. Это клён их потерял. Человек взял кленовый лист и воткнул себе за ремешок на кепке.

«Хитрый. Как сойка хоронится. Хочет, чтоб я его не узнала», подумала пеночка.

А человек повернул в сторону, зашагал прямо к кустам папоротника. И полез напролом, точно большущий медведь.

«Куда же ты? Вернись!» – закричала пеночка-теньковка.

И долго над лесом разносилось её жалобное «пень-тинь-тинь! пень-тинь-тинь!».