Текст книги "Страсти по Голландии"
Автор книги: Георг Хакен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
ПЕТЕР. Здравствуйте, сударь. Откуда вы знаете, как меня зовут?
МИХЕЛЬ. Я много чего знаю. Клюет! Видал! Сегодня славно ловится. (Он достает из воды пойманную на удочку золотую чашу.) Конечно, надо уметь! Главная хитрость в наживке! Мелочишка! А это на наживку пойдет! (Он вылавливает из воды очередные золотые предметы.) Смотри-ка, смотри, Петер! Посмотрим, что там такое! (Он подцепляет человеческий череп, показывает его Петеру.) Ты знаешь, кто это, Петер? Это же негодяй Ван дер Страатен, капитан пиратского корабля. (Обращаясь к черепу) За золотом гоняешься? (Смеется) А ты, Петер, ведь тоже хочешь разбогатеть, правда? Вот я тебе и помогу. Я тебе, а ты – мне!
ПЕТЕР. А что я для этого должен сделать?
МИХЕЛЬ. Сущие пустяки. Договоримся. Тебе это ничего не будет стоить. Ты только поможешь мне узнать, где находятся сокровища "Кармильхана".
ПЕТЕР. Сокровища "Кармильхана"! Ради бога, скажите, что это?
МИХЕЛЬ. Я не отвечаю на вопросы, когда мне их так задают.
ПЕТЕР. Ну, так что же такое "Кармильхан"?
МИХЕЛЬ. "Кармильхан" теперь уже ничто, но в свое время это был красивый корабль, с таким огромным грузом золота, какой едва ли был на каком-нибудь другом корабле.
ПЕТЕР. Когда и где он затонул?
МИХЕЛЬ. Сто лет тому назад, а где – я точно не знаю. Я здесь, чтобы отыскать это место и выудить со дна золото. Помоги мне, и мы разделим находку, хочешь?
ПЕТЕР. Всей душой хочу! От всего сердца! Скажите только, что я должен сделать?
МИХЕЛЬ. То, что ты должен сделать требует мужества: незадолго до полуночи ты отправишься в самую пустынную и дикую часть Елового Бугра. С тобой должна быть корова, которую ты там зарежешь. Но предварительно договорись с кем-нибудь, чтобы он завернул тебя в содранную коровью шкуру, а затем ушел и оставил тебя одного. Не пройдет и часа, как ты узнаешь, где лежат сокровища "Кармильхана".
ПЕТЕР. Но таким путем сын старого Энгроля погубил свое тело и душу! Большое спасибо, сударь, но я не хочу иметь с вами дела! (Бросается бежать.)
МИХЕЛЬ. И все-таки, Петер, сокровища "Кармильхана" ждут тебя!
Лодка с Михелем удаляется от берега и исчезает.
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Петер снова стоит на Еловом Бугре перед огромной елью.
ПЕТЕР. Вот теперь гадай, какое же слово идет в пару со словом "воскресный"? Ах, если бы я знал заклинание до конца, стеклянный человечек, наверно, вышел бы ко мне. Недаром же я родился в воскресенье!
Вдруг до Петера доносятся слова веселой песни.
ПЕСНЯ. В эту ночь сердца и кружки
До краев у нас полны
Здесь на дружеской пирушке
Все пьяны и все равны.
Появляются трое парней, горланящих песню. Они похожи на троих из трактира, только одеты немного попроще. Не обращая на Петера никакого внимания, они перепрыгивают через канаву, разделяющую Еловый Бугор на две части, и идут дальше, распевая во все горло.
Песней гоним мы печали,
Шуткой красим свой досуг
И в пути на сеновале
Обнимаем мы подруг.
За рекою, в деревушке
Варят мед чудесный.
Разопьем с тобой по кружке
В первый день воскресный.
ПЕТЕР. Воскресный! Так вот она, эта рифма. Да точно ли, не ослышался ли я?
Петер бросается догонять парней. Он перескакивает через канаву и хватает одного из парней за рукав.
Эй, приятели, подождите!
Парни останавливаются.
1-Й ПАРЕНЬ. Ты, кажется, что-то хотел?
ПЕТЕР. Какая у вас там рифма на "воскресный"? Повтори-ка что ты пел!
1-Й ПАРЕНЬ. Я не понял. Тебе-то что за дело! Что хочу, то и пою. Короче, пусти сейчас же мою руку, а не то...
ПЕТЕР. Нет, сперва скажи, что ты пел!
1-Й ПАРЕНЬ. Да ты, я вижу, по-любому, слов не понимаешь! Ты на кого мачту рубишь?
2-Й ПАРЕНЬ. Ты на кого волну гонишь? Тебе что нюх оторвало?
3-Й ПАРЕНЬ. Ты на кого бревно катишь? Крутой, аж парус сносит!
1-Й ПАРЕНЬ. Горя хочешь! Ну что ж, получай!
Парни накидываются на Петера с кулаками.
2-Й ПАРЕНЬ. А это тебе на закуску! А то типа деловой, в натуре!
3-Й ПАРЕНЬ. А наперед запомни конкретно, каково задевать почтенных людей.
1-Й ПАРЕНЬ. Чисто с такими как мы шутки плохи, парень!
ПЕТЕР (потирая ушибленные места). Еще бы не запомнить! А теперь, раз уж вы меня все равно отколотили, сделайте милость – спойте мне ту песню, которую вы только что пели.
Парни дружно гогочут.
1-Й ПАРЕНЬ. А что? Мы люди не гордые. А для хорошего человека почему бы не спеть! Споем, братаны!
2-Й ПАРЕНЬ. Конкретно, споем! Жалко, что ли!
3-Й ПАРЕНЬ. Да без базару, о чем разговор!
1-Й ПАРЕНЬ. Только ты, братела, в другой раз утухни конкретно, свернись в трубочку и не возникай по-любому, пока чисто в череп не схавал!
Парни вновь затягивают свою песню.
ПЕСНЯ. Напоследок с песней громкой
Эту кружку подниму
За дорожную котомку,
За походную суму!
За рекою, в деревушке
Варят мед чудесный.
Разопьем с тобой по кружке
В первый день воскресный!
Парни уходят. Петер остается один.
ПЕТЕР. Значит "воскресный" рифмуется с "чудесный". Теперь, Стеклушка, давай с тобой еще раз перемолвимся словцом.
Из-за старой ели появляется огромный детина в куртке из темной парусины, на широкой груди – зеленые помочи, шириною с ладонь. Он в штанах из черной кожи, на ногах – громадные сапоги. В руках – багор, длиною с корабельную мачту. Это Голландец Михель.
МИХЕЛЬ. Петер Мунк, что ты делаешь в моем лесу?
ПЕТЕР. С добрым утром, земляк. Я иду лесом к себе домой – вот и все мое дело.
МИХЕЛЬ. Разве эта дорога ведет к твоему дому? Ты меня обманываешь, Петер Мунк!
ПЕТЕР. Да, конечно, она ведет не совсем прямо к моему дому, но сегодня такой жаркий день... Вот я и подумал, что идти лесом хоть и дальше, но прохладнее!
МИХЕЛЬ. Не лги, угольщик Мунк! А не то я одним щелчком вышибу из тебя дух!
ПЕТЕР. Уверяю вас, земляк, я и не думал лгать!
МИХЕЛЬ. Еще одно слово, и я уложу тебя на месте этим багром!
Михель заносит над Петером свой багор. Петер сжимается от страха и закрывает голову руками. Михель смеется.
Эх ты, дурак! Нашел к кому на поклон ходить! Думаешь, я не видел, как ты распинался перед этим жалким старикашкой, перед этим стеклянным пузырьком. Счастье твое, что ты не знал до конца его дурацкого заклинания! Он скряга, дарит мало, а если и подарит что-нибудь, так ты жизни рад не будешь. Жаль мне тебя, Петер, от души жаль! Такой славный, красивый парень мог бы далеко пойти, а ты сидишь возле дымной ямы да угли
жжешь. Другие, не задумываясь, швыряют без счета направо и налево золотые гульдены, а ты боишься истратить несколько талеров... Что за жалкая жизнь!
ПЕТЕР. Что правда, то правда. Жизнь незавидная.
МИХЕЛЬ. Вот то-то же!.. Ну да мне не впервой выручать вашего брата из нужды... Говори попросту: сколько сотен гульденов нужно тебе для начала?
Михель хлопает себя по карману, в котором звонко бренчат гульдены.
ПЕТЕР. Благодарю вас, сударь, но я не желаю иметь с вами дела, ведь я вас узнал. Вы – Голландец Михель!
Петер пытается убежать от Михеля, но тот преграждает ему путь багром.
МИХЕЛЬ. Не торопись, Петер Мунк! Ты еще раскаешься... На лбу у тебя написано и по глазам видно: тебе меня не миновать! Послушай-ка, что я тебе скажу, а то будет поздно...
Видишь вон ту канаву? Это граница моих владений...
Петеру удается перескочить через канаву. Михель заносит над его головою багор, но тот ударяется о невидимую стену и разлетается в щепки. Одна из щепок падает у ног Петера.
ПЕТЕР. Что, приятель, промахнулся?
Петер хватает щепку, чтобы запустить ею в Михеля, но щепка в его руке оживает и превращается в змею, которая стремится его ужалить. Вдруг откуда-то сверху слетает огромный глухарь, который хватает змею за голову и взмывает с нею вверх. Михель скрежещет зубами, воет и топает от ярости. Он грозит кулаком кому-то невидимому, а потом исчезает. Отдышавшись, Петер снимает шляпу и отвешивает перед огромной елью три низких поклона.
Под косматой елью
В темном подземелье,
Где рождается родник,
Меж корней живет старик.
Он неслыханно богат,
Он хранит заветный клад.
Кто родился в день воскресный,
Получает клад чудесный!
ГОЛОС. Хоть ты и не совсем угадал, Петер Мунк, но я покажусь тебе, так уж и быть.
Под елью появляется маленький старичок в черном кафтанчике, широких шароварах, красных чулочках и большой остроконечной шляпе с широкими полями. Вся его одежда напоминает собой стекло, которое еще не успело остыть. Во рту у него стеклянная трубка. Он то и дело попыхивает ею, выпуская густые клубы дыма.
СТЕКЛУШКА. Здравствуй, Петер Мунк!
ПЕТЕР. Здравствуйте, господин хранитель клада!
СТЕКЛУШКА. Этот грубиян Михель, кажется, здорово напугал тебя?
ПЕТЕР. Да, господин Стеклушка, я и вправду натерпелся страху.
СТЕКЛУШКА. Но я его славно проучил и даже отнял у злыдня его знаменитый багор. Больше он его не получит.
ПЕТЕР. А вы, верно, и были тем почтенным глухарем, который заклевал змею? Благодарю вас, господин стеклянный человечек! Вы мне спасли жизнь! Пропал бы я без вас. Нижайшее вам спасибо.
СТЕКЛУШКА. Но ведь ты звал меня, Петер. Говори, зачем?
ПЕТЕР. Уж если вы так добры ко мне, сделайте милость, помогите мне еще в одном деле. Я бедный угольщик, и живется мне очень трудно. Вы и сами понимаете, что если с утра до ночи сидеть возле угольной ямы, далеко не уйдешь.
СТЕКЛУШКА. Но ведь кто-то должен быть и угольщиком!
ПЕТЕР. Вот и пусть им будет кто-нибудь другой. А я еще молодой, мне хотелось бы узнать в жизни что-нибудь получше. Вот гляжу я на других – все люди как люди, им и почет, и уважение, и богатство... Взять хотя бы, к примеру, Иезекиила Толстого, Шлюркера Тощего или Вильма Красивого, так ведь у них денег – что соломы.
СТЕКЛУШКА. Петер, никогда не говори мне об этих людях. И сам не думай о них. Сейчас тебе кажется, что на всем свете нет никого, кто был бы счастливее их, а пройдет год или два, и ты увидишь, что нет на свете никого несчастнее. Петер Мунк, я не хочу думать, что тебя привела ко мне любовь к безделью и легкой наживе.
ПЕТЕР. Нет, нет, я ведь сам знаю, что лень – мать всех пороков. Но разве я виноват, что мое ремесло мне не по душе?
СТЕКЛУШКА. Не презирай своего ремесла. Твой отец и дед были почтенными людьми, а ведь они были угольщиками.
ПЕТЕР. Я готов быть стекольщиком, часовщиком, сплавщиком – кем угодно, только не угольщиком.
СТЕКЛУШКА. Странный вы народ – люди! Всегда недовольны тем, что есть. Был бы ты стекольщиком – захотел бы стать сплавщиком, был бы сплавщиком захотел бы стать стекольщиком. Всегда хорошо там, где нас нет. Ну да пусть будет по-твоему. Если ты обещаешь мне работать честно, не ленясь, я помогу тебе.
ПЕТЕР. Да здравствует господин хранитель клада, самый добрый и могущественный из всех лесных духов!
СТЕКЛУШКА. У меня заведен такой обычай: я исполняю три желания каждого, кто родился в воскресенье около полудня и сумел найти дорогу ко мне. В первых двух он волен, даже если они окажутся самыми глупыми. Но третье желание исполняю только в том случае, если оно стоит того. Ну, Петер, подумай хорошенько и скажи мне, чего ты хочешь.
ПЕТЕР. Если вы, мудрейший властелин леса, в самом деле хотите осчастливить меня, я скажу вам самое заветное желание моего сердца. Я хочу уметь танцевать лучше всех, обладать необыкновенной силой и всегда иметь в кармане столько же денег, сколько их у Иезекиила Толстого, когда он садится за игорный стол.
СТЕКЛУШКА. Безумец! Неужели ты не мог придумать что-нибудь поумнее? Ты сам губишь свое счастье, Петер Мунк. Но сказанного не воротишь – твое желание будет исполнено. Говори же, чего бы ты хотел еще. Но смотри, на этот раз будь умнее!
ПЕТЕР. Я хочу быть владельцем самого большого стекольного завода, какой только есть в Шварцвальде. Ну и, конечно, мне нужны деньги, чтобы пустить его в ход.
СТЕКЛУШКА. И это все? Неужели это все, Петер? Подумай хорошенько, что еще тебе нужно.
ПЕТЕР. Ну, если вам не жалко, прибавьте ко второму желанию еще пару лошадок и повозочку. И хватит...
СТЕКЛУШКА. Глупец! Лошадок, повозочку! Ума-разума надо тебе, понимаешь, а не лошадок и повозочку. Ну да все-таки второе твое желание поумнее первого. Стекольный завод – это дело стоящее. Если вести его с умом, то он прокормит своего владельца-умельца – и все у тебя будет, и лошадки и повозочка.
ПЕТЕР. Так ведь у меня остается еще одно желание, и я могу попросить себе ума, если это так уж необходимо, как вы говорите.
СТЕКЛУШКА. Погоди, прибереги третье желание про черный день. Кто знает, что еще ждет тебя впереди! А теперь ступай домой. Да возьми для начала вот это.
Стеклушка дает Петеру кошелек, туго набитый деньгами.
Здесь ровно две тысячи гульденов. Три дня тому назад умер старый Винкфриц, хозяин большого стекольного завода. Предложи его вдове эти деньги, и она с радостью продаст тебе свой завод. Но помни, что гордыня нередко предшествует падению, а работа кормит только того, кто любит работу. Да не водись с Иезекиилом Толстым и пореже заходи в трактир. Это к добру не приведет. Ну прощай. Я буду изредка заглядывать к тебе, чтобы помочь советом, когда тебе не будет хватать своего ума-разума.
Стеклушка набивает трубку сухими еловыми иглами, достает из кармана огромное зажигательное стекло и, поймав в него солнечный луч, закуривает. Дым делается все гуще и гуще, и Стеклушка исчезает в клубах дыма. Петер еще раз низко кланяется большой ели.
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
Барбара возле хижины выжигает уголь. Вбегает радостный Петер.
ПЕТЕР. А вот и я, матушка.
БАРБАРА. Наконец-то вернулся! Я вся в тревоге. Уж не знала, что и подумать. Прошел слух, что скоро будет набор в солдаты, и я, грешным делом, решила, что тебя забрали, и мне не скоро придется с тобой увидеться.
ПЕТЕР. Потому-то мне и нужно было сходить в город. Я думаю, следовало бы напомнить начальнику, что вы вдова и что я ваш единственный сын.
БАРБАРА. Ты всегда отличался благоразумием, Петер. И что же?
ПЕТЕР. Не волнуйтесь, матушка, я все уладил.
БАРБАРА. Но почему так долго? Где ты пропадал целые сутки?
ПЕТЕР. Я повстречал в городе одного доброго приятеля, который дал мне взаймы целых две тысячи гульденов, чтобы я мог начать стекольное дело.
БАРБАРА. Есть же еще на свете добрые люди!
ПЕТЕР. И я тут же отправился в Нижний лес к вдове старого Винкфрица, хозяина стекольного завода. Мы быстро поладили, и завод со всеми работниками перешел ко мне. Теперь я его новый владелец.
БАРБАРА. Ты – владелец стекольного завода? А сможешь ли ты управляться с такой махиной, Петер?
ПЕТЕР. Конечно. Для меня это плевое дело. Главное, это, не спеша, заложив руки за спину, важно расхаживать по цехам и делать замечания рабочим.
БАРБАРА. Но разве этого достаточно?
ПЕТЕР. Вполне. По крайней мере, для начала. И запомните, матушка: отныне вы мать владельца самого большого стекольного завода в Шварцвальде.
БАРБАРА. Неужели пришел конец нашей нужде?
ПЕТЕР. Да. С этого дня для вас начинается новая сытая и спокойная жизнь.
БАРБАРА. Я знала, что ты всегда позаботишься о своей бедной матери.
ПЕТЕР. Вы должны забыть, что были когда-то женой и матерью угольщика.
БАРБАРА. Но разве можно это вычеркнуть из памяти? Я прожила всю свою жизнь среди угольщиков и настолько привыкла видеть все вокруг черным от сажи, что не могу этому поверить.
ПЕТЕР. Придется, матушка. Отныне вы – госпожа Барбара Мунк, и вести себя должны так, как подобает матери известного и знатного человека.
БАРБАРА. Госпожа Барбара Мунк! Звучит! Да, что там ни говори, а быть матерью стекольного заводчика почетнее, чем матерью простого угольщика. Соседки Бета и Грета мне теперь не чета. И в церкви с этих пор я буду сидеть не у стены, где меня никто не видит, а на передних скамьях, рядом с женой господина бургомистра, матерью господина пастора и тетушкой господина судьи.
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
Петер входит в трактир "Золотой гульден". В трактире как всегда полно посетителей. Иезекиил Толстый, сидя за кружкой пива, играет в кости со Шлюркером Тощим, бросая на стол звонкие гульдены, а затем, загребая выигрыш. Петер замечает Лизбету.
ПЕТЕР. Лизбета!
ЛИЗБЕТА. А, Петер, здравствуй!
ПЕТЕР. Добрый вечер. Как твои дела?
ЛИЗБЕТА. Спасибо, неплохо. Но все-таки, когда отец поправится, я брошу этот трактир. Мне не нравится разносить по столикам кружки с пивом и тарелки, надоело, что все кричат: "Эй, ты, иди сюда!", а когда я подойду, щиплют за локоть.
ПЕТЕР. Как себя чувствует твой отец?
ЛИЗБЕТА. Ему лучше. Я тебе так благодарна, Петер, за то, что ты не проговорился ему, что я подрабатываю здесь, в трактире. А сегодня я первый раз выйду на сцену, чтобы спеть новую песню.
ПЕТЕР. Поздравляю. Я рад за тебя.
ЛИЗБЕТА. Когда я буду петь, то знай, что я пою для тебя.
ПЕТЕР. Вот здорово! Спасибо.
ЛИЗБЕТА. А сегодня ты выглядишь лучше прежнего.
ПЕТЕР. Скоро ты узнаешь почему. Пусть это будет для тебя сюрпризом.
ЛИЗБЕТА. Хорошо.
ХОЗЯЙКА. Эй, красотка Лиза, хватит попусту болтать!
ЛИЗБЕТА. Извини, Петер, меня зовет хозяйка. Мне нужно готовиться к выступлению. (Хозяйке) Иду!
Лизбета убегает. Петер сует руку в карман и достает оттуда пригоршню монет.
ПЕТЕР. Стеклушка сдержал свое слово. Мои карманы полны звонких гульденов, значит, Иезекиилу Толстому сегодня чертовски везет.
В трактир входит Вильм Красивый.
ХОЗЯЙКА. Господин Вильм! Все вас только и ждут!
ВИЛЬМ. Ну что ж, я готов. Объявляй, хозяйка!
ХОЗЯЙКА. Уважаемая и почтенная публика! Сегодня впервые будет исполнен новый зонг "Мой парень". Для вас поет красотка Лиза! И только для вас выступает король танцев Шварцвальда – Вильм Красивый!
Все в восторге аплодируют. Вильм кидает музыкантам кошелек с деньгами.
ВИЛЬМ. Музыканты, это вам за работу, держите!
Петер встает напротив Вильма и тоже кидает музыкантам кошелек.
ПЕТЕР. А это вам от меня!
ВИЛЬМ. Эй, парень, ты что, с луны свалился! Разве ты не знаешь, что этот танец я исполняю один. А все остальные только восхищаются моим гениальным искусством.
ПЕТЕР. А это мы еще посмотрим!
ВИЛЬМ. "Посмотрим!" – сказал слепой!
ПЕТЕР. "Станцуем!" – сказал безногий!
ВИЛЬМ (приглядевшись). А, это никак тот самый угольщик! Ты, я вижу, осмелел, после того, как смыл с себя всю сажу и копоть. Ты, наверно, нырял за золотом в Рейн? Ну и как улов? Видимо, тебе достались сокровища Нибелунгов, и ты изрядно разбогател, что так бросаешься деньгами!
ПЕТЕР. Вот тут ты ошибаешься, Вильм, все было гораздо проще. В лесу под старой елью мне удалось найти клад: горшок с серебром. Музыканты, танец! Ноги сами так и просятся в пляс!
ВИЛЬМ. Слава достается не тому, кто хорошо танцует, а тому, кто хорошо платит за музыку!
Музыканты играют. Вильм и Петер танцуют друг против друга. Вильм подпрыгивает в танце на три четверти, а Петер на четыре, Вильм кружится волчком, а Петер ходит колесом, Вильм выгибает ноги кренделем, а Петер закручивает штопором. Даже Иезекиил и Шлюркер отвлекаются от игры и следят за состязанием танцоров. Во время танца Петер бросает музыкантам и посетителям пригоршни гульденов из своих карманов. Лизбета поет.
ЛИЗБЕТА. Он чист душой, хорош собой,
Такого нет и в сказках.
Он ходит в шляпе голубой
И вышитых подвязках.
Я много ездила вокруг,
Видала местных франтов.
Но лучше всех плясал мой друг
Под скрипки музыкантов.
Как снег, сияли белизной
Чулки из шерсти тонкой.
Вскружил башку он не одной
Плясавшей с ним девчонке.
Уж с ним-то буду я сыта,
Ведь я неприхотлива.
Была бы миска не пуста,
Да в кружке было пиво!
Вильм, обессилев от танца, падает. Музыканты останавливаются. Все посетители трактира в восторге от танца Петера. Петер проходит со шляпой по кругу. В нее градом сыплются монеты.
1-Я ПОСЕТИТЕЛЬНИЦА. Вот это настоящий танцор!
2-Я ПОСЕТИТЕЛЬНИЦА. Слыхали, он купил стекольный завод!
3-Я ПОСЕТИТЕЛЬНИЦА. Интересно, с каких это шишей?
1-Я ПОСЕТИТЕЛЬНИЦА. Может быть, наследство получил!
2-Я ПОСЕТИТЕЛЬНИЦА. Он же сказал, что нашел в лесу клад.
3-Я ПОСЕТИТЕЛЬНИЦА. Чудеса, да и только!
ХОЗЯЙКА. Бесподобно! Слава новому королю, королю над всеми королями танцев!
ЛИЗБЕТА (подходит к Петеру). Молодец, Петер! Я восхищаюсь тобой!
ПЕТЕР. Я говорил тебе, что разбогатею. Теперь мы сможем пожениться!
ШЛЮРКЕР. Иезекиил, ты не знаешь, как зовут этого парня, что танцевал против Вильма?
ИЕЗЕКИИЛ. Ты полагаешь, Шлюркер, что я должен знать в лицо каждого, кто здесь бывает?
ХОЗЯЙКА. Господа, это Петер Мунк, владелец самого большого стекольного завода во всем Шварцвальде. Еще недавно он был бедным угольщиком, а сейчас ему досталось богатое наследство.
ШЛЮРКЕР. Я вижу, что теперь нашему Вильму придется потесниться.
ИЕЗЕКИИЛ. И надолго распрощаться со своим высоким титулом короля танцев.
ШЛЮРКЕР. Сам знаю! Я сразу понял, что этот Петер – славный парень. Раз у него в кармане звенят гульдены, значит, он многого добился в жизни и достоин уважения.
ПЕТЕР. Насчет танцев Стеклушка меня не подвел, теперь проверим его насчет силы. (Подходит к Шлюркеру) Ну что, Шлюркер, хочешь помериться силой?
ШЛЮРКЕР. А что ты можешь поставить на кон?
ПЕТЕР. Я ставлю все деньги, которые находятся в этой шляпе, а ты выложишь на стол все то, что есть сейчас в твоих карманах.
ШЛЮРКЕР. Согласен, только учти, что для меня это более выгодный вариант.
ПЕТЕР. Вздор! Деньги для меня – не главное.
ШЛЮРКЕР. Тогда не будем медлить.
Петер высыпает из шляпы на стол целую кучу гульденов. Шлюркер выгребает из своих карманов небольшую горсть монет. Они усаживаются за стол друг против друга и начинают состязание по ручной борьбе. Через несколько мгновений Петер одерживает победу.
ПЕТЕР (загребая выигрыш). Ура! Я выиграл!
ШЛЮРКЕР. Этого не может быть! Это какое-то недоразумение! А ну, давай-ка попробуем еще раз! (Роется в карманах) А, черт, у меня кончились деньги! (Подходит к Иезекиилу) Послушай, Иезекиил, займи-ка мне десять гульденов. Я не успокоюсь, пока мне не повезет.
ИЕЗЕКИИЛ. Да ты что, спятил? Я никогда и никому не даю взаймы даже одного талера, это мой жизненный принцип. А ты просишь у меня целых десять гульденов.
ШЛЮРКЕР. Вздор! К черту принципы! Ты не хочешь выручить своего старого друга?
ИЕЗЕКИИЛ. Дружба дружбой, а деньги деньгами. Это совершенно разные вещи и соединять их не следует.
ШЛЮРКЕР (в досаде отходит). Сам знаю!
ПЕТЕР (подойдя к игорному столу). Бросим кости, Иезекиил? Сегодня, я вижу, у тебя изрядный куш!
ИЕЗЕКИИЛ. Если в твоих карманах завелись лишние деньги, то изволь, я всегда готов оказать тебе услугу. Но только учти: играем на голландские гульдены, наши талеры здесь в ход не идут. Ставка – двадцать пять гульденов. Меньше нет смысла – детская игра. У меня ровнехонько сто гульденов.
ПЕТЕР. Значит, и в моих карманах их добрая сотня. Мне можно и не считать. Начнем.
Они ставят по двадцать пять гульденов и кидают кости.
ИЕЗЕКИИЛ. Одиннадцать.
ПЕТЕР. Тринадцать!
ИЕЗЕКИИЛ. Как тринадцать! Ну-ка, погоди! Четыре, три и шесть тринадцать, действительно.
Петер сгребает деньги в карман. Они делают новую ставку и кидают кости.
ИЕЗЕКИИЛ. Десять.
ПЕТЕР. Двенадцать! Мое!
ИЕЗЕКИИЛ. Неужели опять! А ну-ка бросай ты первым!
Они делают еще одну ставку и кидают кости.
ПЕТЕР. Пожалуйста. Семь.
ИЕЗЕКИИЛ. Пять! Проклятье! Опять твое! Все, хватит! Довольно! Пора по домам!
ПЕТЕР. Нет, постой, Иезекиил, доиграем до конца!
ИЕЗЕКИИЛ. Ну, хорошо, только уменьшим величину ставки. Эта уж слишком велика. Сыграем по пяти гульденов за ставку.
ПЕТЕР. Что ты, Иезекиил, меньше нет смысла – детская игра!
ИЕЗЕКИИЛ. Ладно, я ставлю последние двадцать пять гульденов. Но так и знай, я не сдамся, даже если проиграю и теперь. Ты одолжишь мне деньги из своего выигрыша. Порядочный человек всегда выручает приятеля в затруднении.
ПЕТЕР. Да о чем говорить! Сколько хочешь! Мой кошелек всегда к твоим услугам.
Они делают последнюю ставку и кидают кости.
ИЕЗЕКИИЛ. У меня – пятнадцать! Теперь посмотрим, что у тебя!
ПЕТЕР. Моя взяла! Восемнадцать! (Сгребает деньги в карман.)
За спиной Петера появляется Михель. Никто из присутствующих его не видит.
МИХЕЛЬ. Все! Конец! Это была твоя последняя игра!
Петер в ужасе оглядывается и замирает на месте от страха.
ИЕЗЕКИИЛ (не видя Михеля). Ну, Петер, дай мне скорее двадцать пять гульденов, и будем продолжать игру. Я хочу немедленно отыграться!
ПЕТЕР (сует руку в карман). Пусто! (Шарит в другом кармане) И здесь нет! (Выворачивает оба кармана наизнанку) Ничего не понимаю! Все деньги исчезли!
С другой стороны появляется Стеклушка. Его тоже никто не видит кроме Петера.
СТЕКЛУШКА. Ты же сам хотел, чтобы денег у тебя было столько, сколько их в кармане у Иезекиила Толстого.
ПЕТЕР. Проклятый стеклянный человечек! Ты сдержал свое обещание до конца!
ИЕЗЕКИИЛ. Что ты там бормочешь? Куда ты дел выигранные деньги? Ты боишься поверить мне в долг или не хочешь рассчитаться с хозяйкой? Я-то думал, что ты порядочный человек, а ты самый настоящий шулер.
ВИЛЬМ. Я все понял! Он – колдун, и бормочет свои дьявольские заклинания! Не случайно он сумел так ловко победить меня в танце. Ведь когда я танцевал, то чувствовал, будто ноги мои налиты ртутью.
ИЕЗЕКИИЛ. Если ты сейчас же не дашь мне в долг, то завтра весь Шварцвальд узнает эту ужасную историю!
ХОЗЯЙКА. Если вы, господин Петер Мунк, сию же минуту не расплатитесь со мной за пиво, то я с рассветом отправлюсь в город к господину судье и заявлю на вас, как на колдуна. Я надеюсь полюбоваться зрелищем, когда вас будут сжигать на костре за колдовство!
ШЛЮРКЕР. Вздор! Что вы с ним церемонитесь! Раз у него нет денег, то не о чем с ним разговаривать! Выставить его за дверь из трактира, и все дела!
В ярости они набрасываются на Петера, срывают с него камзол и выталкивают наружу.
КАРТИНА ДЕВЯТАЯ
Ни одной звездочки не видно на небе, когда Петер оказывается за дверями трактира "Золотой гульден".
ПЕТЕР. Ты проиграл, ты проиграл,
Теперь всему конец!
Ты сам себя же обобрал,
Ну, разве не глупец!
Теперь хоть плачь, хоть вой с тоски,
Несчастный дуралей!
Кусай от злости кулаки
Да сам себя жалей!
Бедняга Петер, не пошло
Тебе богатство впрок!
Расколотилось как стекло,
Ушло как дождь в песок!
Пропал ты, Петер, ни за грош,
Теперь, наверняка,
И сам ты по миру пойдешь,
И дом твой – с молотка!
Звенели гульдены в дому,
И гости шли с утра,
А нищий нужен ты кому?
Проиграна игра!
МИХЕЛЬ (появившись из темноты). Твоя песенка спета!
ПЕТЕР. Кто здесь?
МИХЕЛЬ. Я! Доигрался ты, Петер Мунк! Богатство развеялось как дым! А я мог бы это предсказать еще тогда, когда ты не пожелал со мной знаться, а побежал к глупому стеклянному коротышке. Теперь ты сам видишь, что бывает с теми, кто не хочет слушать моих советов. А ведь сам виноват! Вольно же тебе было водиться с этим скупердяем! Ну да еще не все потеряно. Я не злопамятен. Так вот, слушай, завтра я целый день буду у себя на Еловом Бугре ждать тебя. И если дорога тебя не пугает, то приходи и позови меня. Не раскаешься!
Михель исчезает, но в ушах Петера звучит его хриплый голос.
ПЕСНЯ. Золотом, золотом,
Чистым – без обмана,
Полновесным золотом
Набивай карманы!
Не работай молотом,
Плугом и лопатой!
Кто владеет золотом,
Тот живет богато!..
За золотом, за золотом
В Голландию плыви.
Золото, золото
Смело бери!
Золото, золото
Хватай, кто не дурак!
Золото, золото
И стоит пустяк!
Сломя голову Петер бросается бежать, сам не зная куда.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
Петер снова приходит на Еловый Бугор. Из-за большой старой ели появляется Стеклушка.
СТЕКЛУШКА. Добрый день, Петер Мунк.
ПЕТЕР. Ах, это вы, сударь! Решили полюбоваться моим несчастьем? Да, нечего сказать, щедро вы наградили меня! Врагу не пожелаю такого покровителя!
СТЕКЛУШКА. Так, так! Значит, по-твоему, это я виноват во всех твоих несчастьях? А по-моему, ты сам виноват в том, что не сумел пожелать ничего путного. Ну, посуди сам: какая была польза тебе и твоей бедной матери, если ты научился выкидывать разные коленца и дрыгать ногами, как этот бездельник Вильм? Какая выгода от бессмысленной силы, при которой ум совершенно не нужен? Какой толк в деньгах, если ты оставлял их за игорным столом, как этот плут Иезекиил?
ПЕТЕР. Ну что вы мне теперь прикажете делать? На что мне теперь лошадь и повозочка? Какой мне толк от завода и от всего вашего стекла? Ко мне сегодня утром пожаловал окружной начальник, чтобы пустить за долги с молотка все мое имущество. Право же, когда я был простым угольщиком, у меня было меньше огорчений и забот...
СТЕКЛУШКА. Для того, чтобы стать владельцем стекольного завода, голубчик, надо, прежде всего, быть толковым человеком и знать мастерство. Я тебе и раньше говорил и теперь повторю: ума тебе не хватает, Петер Мунк! Ума и сообразительности!
ПЕТЕР. Какого там еще ума! Однако же я сообразил, что до Елового Бугра путь ближе, чем до тюрьмы. Я нисколько не глупее всякого другого и докажу тебе это на деле, еловая шишка! Я назову свое третье желание, а ты изволь мне его исполнить, властелин лесов! Чтобы сейчас же на этом самом месте был мешок с золотом, новый дом и...
СТЕКЛУШКА (покачав головой). Глупый, глупый Петер Мунк!
Стеклушка исчезает. Петер перепрыгивает через канаву во владения Голландца Михеля.
ПЕТЕР. Ну что ж, ты еще пожалеешь об этом! Я тебе докажу! (Кричит) Господин Михель! Михель Великан! Голландец Михель!
Перед Петером появляется Голландец Михель.
МИХЕЛЬ. Ага, пришел все-таки! Явился? А с тебя никак шкуру содрать хотели, и продать кредиторам за долги?
ПЕТЕР. Судейские уже описали все мое имущество: дом и пристройки, завод и конюшню, лошадей и повозку. Описали стеклянную посуду, которая хранилась в кладовых и даже метлу, которой подметают двор. Ты прав, Михель, спета моя песенка.
МИХЕЛЬ. Да полно, полно, не горюй! Ведь все твои беды, как я уже говорил, пошли от этого гордеца и ханжи. Уж если дарить, то щедрой рукой, а не как этот сквалыга. Ну что, берешь у меня золото? Пойдем-ка лучше ко мне, потолкуем. Авось и сговоримся.
ПЕТЕР. Сговоримся? Чего же ему от меня надо? Сам ведь знает, что у меня ни гроша за душой. Работать на себя заставит, что ли?
Михель раздвигает рукой еловые ветви, и перед Петером открывается жилище Михеля: большой стол, широкие лавки вокруг него, деревянные часы с кукушкой. Широкая занавеска закрывает заднюю часть жилища.
МИХЕЛЬ. Чего ты там замешкался, Петер? Проходи, присаживайся, приятель. Выпьем по стакану вина, а там поглядим, столкуемся мы с тобой или нет.
ПЕТЕР. Как это столкуемся? Разве у меня есть для вас товар?
МИХЕЛЬ. Этот товар у тебя всегда при себе.
Михель наливает вина себе и Петеру, и они залпом его выпивают.
А какие бывают, Петер, красивые города, прекрасные страны, какие широкие реки, какие богатые дворцы! Скажи, хотел бы ты поездить по белу свету и посмотреть на все его диковинки?
ПЕТЕР. Да, вот это жизнь! Повидать бы все это! А мы-то, дураки, сидим весь век на одном месте и ничего не видим, кроме елок да сосен.
МИХЕЛЬ. Что ж, и тебе пути не заказаны. Можно и постранствовать и делом позаняться. Все можно – только бы хватило смелости, твердости, здравого смысла... Только бы не мешало глупое сердце! А как оно мешает, черт побери! Вспомни-ка, сколько раз тебе в голову приходили какие-нибудь славные затеи, а сердце вдруг дрогнет, заколотится, ты и струсишь ни с того ни с сего. А если кто-нибудь обидит тебя, да еще ни за что ни про что? Кажется, и думать не о чем, а сердце ноет, щемит... Ну вот скажи-ка мне прямо: что у тебя заболело, когда тебя вчера вечером обозвали обманщиком и вытолкали из трактира?
