Текст книги "'Галаксис' ищет гения"

Автор книги: Генрих Окуневич

Соавторы: Юрий Леднев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Леднев Юрий , Окуневич Генрих
'Галаксис' ищет гения

Леднев Юрий, Окуневич Генрих.

"Галаксис" ищет гения.

В запыленных коридорах и кабинетах книжного издательства "Галаксис" томилась тишина. В ней не чувствовалось усталости творческого отдохновения или мобилизующей затаенности перед трудовым порывом, выжидания надвигающейся бури. Была в ней только пустота, пыльное безделье и еще безысходность. Из компьютерного зала доносилось легкое посвистывание да прерывистый слабый гул. Это роботы-консультанты от нечего делать забавлялись электронными играми, резвясь в глубинах, непостижимых для человеческой памяти. В директорском кабинете слышны были негромкие мужские голоса. Это директор и главред издательства самозабвенно резались между собой в балду. В азартном усердии они заполняли на экране дисплея буквами пустые клетки, сотворяя таким манером целые слова. Эту древнюю игру интеллектуалов они чтили выше любой другой: нарды, крестики-нолики, карты, домино-козел, шахматы, – в общем, всему, что было изобретено за века игривым умом человечества. Хотя балда считалась игрой незатейливой, она им никогда не надоедала. Заполняя пробелы времени между завтраками, обедами, ужинами и сном, как буквами пустые клетки, балда спасала их от скуки нудного безделья. Скоро минет год, как в издательство не заглянул и даже не прислал своих рукописей ни одни из литераторов, хотя "Галаксис" считался в литературных кругах издательством самым престижным, а главное, – что было всем и всюду известно, – "Галаксис" ищет гениев! Да, да, ищет гениев литературы! Но странно: писателей и поэтов сюда, как говорится в одной старой поговорке, теперь и калачом не заманишь! А поначалу, как только "Галаксис" открылся, пишущей братии всяких мастей и рангов – прозаиков, поэтов, драматургов, очеркистов, фельетонистов, в общем, разных представителей жанров, форм и направлений налетало сюда ежедневно со всей галактики, как насекомых на ночной горящий фонарь. Они плотно и шумно заполняли кабинеты редакторов, гудели, спорили, курили в коридорах издательства, со страстной убежденностью доказывали свою гениальность на редсоветах и в кулуарах. Все редакционные столы, шкафы, полки были туго забиты литературными трудами. Целая армия редакторов, литконсультантов, критиков дни и ночи корпела над рукописями авторов, тщательно прочитывая от оглавления до точки каждое творение, выискивая среди них гениальное. Из практики известно давно: гениальный талант можно проглядеть запросто! Как бывает в жизни: живет, трудится гений, а никто его не замечает, за гения не считает. А умрет: ох! ах! Да как же так! Он, оказывается, гений, в мы то его и не приметили! Признали. Слава. Почет. Но, увы, после его смерти! А сколько гениев в литературе вообще кануло в Лету? Теперь и не узнаешь, не сочтешь! "Галаксис" сразу, с первого дня своего существования, решил напрочь поломать эту печальную традицию в истории человечества и поставил перед собой цель благородную: выявлять гения при его жизни, чтобы он, гений, имел возможность еще живым насладиться своей заслуженной славой. В рекламном проспекте на его открытие так и было записано: "Главная цель книжного издательства "Галаксис" – выявлять и прославлять гениев при их жизни". Это было чистейшей правдой! Но! Одно дело – объявить о своем намерении и совсем другое – намерение осуществить. "Благими намерениями вымощена дорога в ад" – эта мудрость жила, живет и будет жить, наверное, еще долго, а может, и всегда. И это потому, что всегда, во веки веков, были и будут творцы благих намерений. А ведь без них на этом свете станет грустно, и мир наш многое потеряет, ибо без них, этих чудаков, люди перестанут верить в мечту, которая всегда прекраснее действительности. Итак, время летело. Шли дни, месяцы в поисках, а гениев при жизни обнаружено не было. Правда, как и во всяком сложном деле, случались курьезы: объявленные "Галаксисом" несколько гениев на поверку оказались гениями липовыми, скороспелыми, то есть вовсе и не гениями. Их книги после первого прочтения сразу же были забыты читающей публикой. Но поиски гениев упорно продолжались. В редакционных кабинетах работа кипела вовсю! Издательство издавало, и это естественно – на то оно и издательство, чтобы издавать. А однажды произошел жуткий по своему трагизму случай, который, как тихоокеанское землетрясение, до основания потряс репутацию "Галаксиса". Один из его авторов, рукопись которого на редсовете не прошла и пылилась где-то на дальней полке, после своей смерти /причину гибели гения злая молва приписала "Галаксису"!/ был издан в одном из захолустных периферийных издательств. После выхода в свет его книга получила самое широкое признание и восторженный успех, причем стойкий, у массового читателя. Автор, без всякого сомнения, (даже критикой!) был сразу назван гением, корифеем литературы. Получился мировой скандал: "Галаксис" проглядел гения! По этому возмутившему всех случаю была созвана самая представительная конференция с участием Госкомиздата и ЮНЕСКО. На ней было выработано следующее решение: 1. Определить гения при жизни простому смертному редактору или литконсультанту, созданному природой на 65 % из воды с некоторыми добавками жиров, белков, углеводов, микроэлементов, даже сверхграмотному, но склонному к чувству симпатии, дружбы, уступкам, психологическим давлениям и другим редакторским несовместимым компромиссам – невозможно! 2. Гения при жизни сможет вычислить только быстродействующий компьютер, обладающий огромным, в сравнении с живым редактором, банком информации. Так как он: а/ не пользуется субъективными методами в оценке литературного творчества; б/ не имеет друзей-приятелей в среде писателей и поэтов; в/ равнодушен к уговорам и увещеваниям, вроде: "Примите рукопись, а потом дотянем"; г/ не поддается психологическому давлению как "сверху", так и "снизу"; д/ обладает феноменальной памятью, сможет быстро выявить плагиат и прямое подражание; е/ может без боязни получить неприятность, прямо в глаза назвать: талант талантом, бездарь – бездарью и т. д. и т. п. Так на этом, небывалом в истории книгоиздательства синклите было решено: вместо живых редакторов и литконсультантов установить в издательстве "Галаксис" роботов. И вот, вместо полутора тысяч редакционных работников в издательстве было установлено семь роботов. Внешне они были похожи на двухтумбовые столы, за которыми когда-то сидели живые редакторы. Внешний вид у них был самый что ни есть обыкновенный и даже притягательный. Главное, поражала их работоспособность. Каждый из этой прожорливой компании мог проглотить в свою утробу более миллиарда слов в секунду, переварить в своем электронном чреве миллионы фраз за считанную минуту и вечно хранить в своей ненасытной памяти все, что было создано за века вдохновенным движением творческой мысли и поэтическим трепетным чувством талантливых сынов человечества. Роботы могли чистить слог, обновлять фразу, сокращать и выправлять текст, находить стилистические и орфографические ошибки и даже, при надобности, творить на заданную тему. Принцип их работы был предельно прост и ясен. Например, приносит или присылает в издательство свою рукопись автор. Ее закладывают в умное чрево робота, которое злые языки пародистов успели прозвать "пастью крокодила", "печью крематория", и – через минуту рецензия готова! Все старые слова, избитые обороты, древние понятия и всякую литературщину роботы выискивали быстрее, чем обезьяны вшей у своих подруг. С первых же авторских фраз, к примеру: – Он наградил ее долгим медовым поцелуем... – рукопись сразу же выплевывалась в мусорную корзину, а на экране загоралось такое знакомое и исстари ненавистное каждому пробивающемуся в литературу слово "ОТЛУП" / "Обесценено": так писали литераторы!/ Или: – Он проснулся росным утром с тяжелой головой, – опять "отлуп"! – Она по-детски нежно улыбнулась ему, -снова "отлуп"! – Здравствуйте! Как себя чувствуете? – "отлуп"! – Космолет третьи сутки кружил над молчаливой планетой, – жестокий "отлуп"! На всякие рассуждения о погоде, домашних делах, первой и последней встречах, деловых и любовных объяснениях и прочих мелочах жизни компьютерный ум накладывал свой единый и беспощадный "отлуп"! Редактировать рукописи стало удивительно легко и даже весело! Из многочисленного штата редакторов, литконсультантов и прочих работников издательства остался только главный редактор и, естественно, директор, так как без директора не может существовать никакое учреждение. Директор без учреждения может быть, но учреждение без директора – никогда! Авторские рукописи, не подошедшие под определение роботов "гениальное произведение", таяли быстрее, чем снег под весенним солнцем. А вместе с ними убывала и наконец исчезала полностью армада соискателей на звание гения, корифея литературы. Вдосталь нахватавшись "отлупов" от компьютерных редакторов, они наконец понимали тщетность своих попыток пробиться в гении и переставали тревожить издательство. Авторы буквально трепетали от душевного ужаса перед роботами-редакторами, называя их троглодитами, аллигаторами, душегубами. И они были правы: судьба произведений, сотворенных тонкой душевной энергией, зависела от суда компьютера, не имеющего души. Храбрые пародисты сочинили про "Галаксис" много сатирических куплетов и пародий, но обходили его стороной. В общем, очень скоро у самого престижного издательства авторов не осталось ни одного. В его кабинетах и коридорах воцарилась небывалая для издательств, кладбищенская тишина. Не стало шумных заседаний редколлегий, широких литсовещаиий и конференций. Не слышно было таких родных и привычных издательских слов и восклицаний, вроде: – Н-да... м... – Это, пожалуй, можно издавать, тут что-то есть... – Что вы, издавать пока не стоит, тут что-то не то... – Можно рукопись довести до кондиции, если автор поработает... – Надо менять стиль и язык, не стоит и пробовать... – Не надо делать из мухи слона! – Придется уступить давлению сверху, у него рука там... – Измотает нас жалобами, если не напечатаем... – Пойти на компромисс? А престиж издательства... И тому подобное, и в том же духе. Теперь всю административно-творческую деятельность в жизни издательства заменила балда. Вот и сейчас директор и главред азартно играли в балду и мирно беседовали. – Да-а... – протянул директор в раздумьи над ходом и высказал каждодневно повторяемую им фразу:-В наше время, коллега, /видимо, коллега по балде/ гении вывелись совсем. – И, подставив к букворяду "й", отчего на экране дисплея получилось слово "гений", он записал в свой столбец пять очков. – Гении есть! – возразил главред. – В каждом веке они должны быть. Но они, дьяволы, хитрят, прячутся.. Притворились под сирых литераторов, и не узнать. Корпят под своей рукописью в одиночестве, в закутках. Занимают на хлеб, клянчат. Никакой гордости! – И, сотворив слово "пени", главный редактор, приписал себе четверку. Директор подумал над ходом и, продолжая тему разговора, заявил, приставив мизинец к виску: -Вчера ученые предложили мне: давайте, мы вам целую кучу гениев в пробирке вырастим. Мы, мол, генетический код гения знаем... – Ну, и что? – заинтересовался главред. -А куда их, искусственных-то? Они же не станут взаимодействовать с читательской массой! Опозоримся с ними. Смеху будет! – директор, демонстрируя свой довод, рассмеялся так, что с его носа свалились на пол очки. Подняв их с ковра и убедившись, что они не разбились, спокойно сказал: – Гений – не корова, которую теперь можно из пробирки вывести. Нам гении натуральные нужны! – Потом невесело добавил: – Опять на нас авторы Госкомиздату жаловались! Вчера разбирали несколько анонимок в профкоме. Главный редактор вскочил, как ужаленный. – А кто жалуется? Серью галактики жалуются! Умный литератор не станет жаловаться! – Значит, говорите, серые жалуются? Ну и пусть. Нам серые не подходят! "Галаксису" гениев подавай! – с гордостью заявил директор и, сотворив небывалое слово "упение", быстро записал себе шестерку. Против такого слова главред хотел возразить, но в этот момент за окном с треском, лихо тормознув, остановился дешевенький космолет-малолитражка. Бросив игру, директор и главный редактор с интересом уставились на дверь. В кабинет стремительно влетел белобрысый, высокий, худой, в общем, ничем не примечательный юноша с двумя чемоданчиками в руках. На вид ему было лет пятнадцать, шестнадцать, не более. Он торопливо кинул на стол один из чемоданов и выпалил: – Вот вам на конкурс гениев! Учтите: писал целый год! Я тороплюсь! За рецензией заскочу завтра! Привет! – и он так же быстро исчез из кабинета, как и появился. За окном, вычихнув квантовое облачко, улетел космолет-малолитражка, оставив после себя туман недоумения. Очнувшись от внезапного визитера, директор и главный редактор кинулись к чемодану, оставленному юным автором, как изголодавшиеся волки. Раскрыв и перебрав несколько раз его содержимое, они в изнеможении повалились на диван и с разочарованием уставились на кучу вещей, извлеченных из чемодана. Дело в том, что в чемодане никаких рукописей, слайд-фильмов или микрозаписей они не нашли. Были в нем самые обыкновенные вещи: галстук, сорочка, халат, бритва, носовой платок и прочие принадлежности, которые берут в дорогу. Из литературного нашлась всего-навсего коротенькая записка, написанная размашистым, торопливым, скорее всего женским, почерком: "Приезжай скорее! Умираю!" – и все. Да еще фотография юной жизнерадостно улыбающейся девушки, которая, судя по ее виду, явно хотела жить, а не умирать. Записку, вероятно, написала она. После тягостного молчания, поглядев на разбросанные по столу вещи, директор разочарованно протянул: – Н-да... здорово он разыграл нас! – Большой шутник, – согласился с ним главред и предложил продолжить игру. Но играть почему-то не хотелось. В кабинете нависла долгая обиженная пауза. Вдруг главный редактор вскочил с дивана и осененно стукнул себя ладонью по лбу: – Черт возьми! А если тут не розыгрыш? И он совсем не шутник? Тут, возможно, скрывается какая-то идея... Директор подозрительно посмотрел на своего подчиненного и осторожно спросил: – А что же это тогда, если не розыгрыш? Может, он того? – и директор выразительно покрутил пальцем у виска. Тут главред с необычайной для него живостью забегал по кабинету и выразил свою оригинальную догадку: – Это же новое слово в литературе! А хозяин вот этого чемодана – истинный гений! Вот, что это такое! Вывод главного редактора был настолько парадоксальным, что глаза руководителя издательства округлились до предела. Он с жалостью поглядел на своего партнера по балде и подумал: "Вот до чего может довести человека долгое безделье". А сам с легкой иронией, как деликатный доктор, сказал: – Неужели гений? Ай-ай! А я и не заметил... – Гений! Без сомнения! – страстно кричал бывший гроза авторов и, вытащив из кучи разбросанных по столу вещей носовой платок, покрутив его перед носом директора, зловеще спросил: – Что это по-вашему?! – Это... носовой платок, кажется... – ответил жалобно директор, отодвигаясь подальше от своего подчиненного. Теперь он окончательно решил, что главред свихнулся. – Платок!? Да, это платок, – продолжал горячиться редактор. – Но что он в данном случае означает? Может, в нем закодирован какой-то кусочек сюжета? Тут длинная цепь вопросов! Почему он носовой, а не головной? И у него белый цвет, а не салатный? В чемодане почему он, а не в кармане? И так далее: что, почему, зачем... Бесконечный ряд вопросов и загадок. Или вот, – главред выхватил из вещей бритву, а директор инстинктивно отскочил в сторону. – Вот эта бритва! Зачем, спрашивается, тащить ее с собой в дорогу какому-то юнцу? У него ни бороды, ни усов. Достаточно помазаться модной сейчас жидкостью "Антиус" и целый месяц можно не бриться. Или халат! Он неделю назад вышел из моды. Зачем ему халат? Ему, молодому человеку, старомодная вещь? Теперь вы меня понимаете?! – и он таинственно и проникновенно, как Шерлок Холмс, заглянул директору прямо в глаза. – Да... немного начинаю соображать... – морща в напряжении лоб, пробормотал директор, а потом честно признался: – Правда, я пока не все понимаю, но все это мне кажется забавным... – Забавным!? – возмущенно воскликнул главред. – Да вы понимаете, что это все-новое направление в литературе! – Он толкнул пальцем в кучу вещей. Вот тут, на столе, лежит роман в вещах! – И главный редактор издательства "Галаксис" с торжеством победителя поглядел на съежившегося от такой необычной новости своего директора. – Понимаете: роман в ве-е-щах! Это ново! Это сверхоригинально! -Роман в вещах... – растерянно повторил шеф и осторожно спросил: – А если это поэма в вещах? – Может быть, поэма в вещах! – А вдруг это детектив в вещах? – Детектив в вещах возможен! – А если драма в вещах? – Тоже! – Рассказ? Повесть? – Безусловно! Даже фельетон в вещах! Очерк! Эссе! Все, все может быть! И все это гениально! – главред так и кипел неожиданной новой идеей, кричал, прыгал по кабинету. – М-да-а... – озадаченно протянул директор и задумался. Потом стал рассуждать: – Допустим, это все получается гениально. А как же это самое прочитать? Ну, эту новую поэму в вещах? Роман, то есть, я хотел сказать... – Как это прочитать? – Главред задумался, потом нашелся: – А для этого у нас роботы есть! Пусть-ка они, живоглоты проклятые, поработают! А то зажирели совсем от безделья! – И главред мстительно посмотрел в сторону компьютерного зала, где стояла в бездействии чудесная ультрасовременная техника. Потом торжественно заявил: – Но это мы с вами открыли гения, а не они! И новое направление в литературе разгадали тоже мы! Ура нам! Ура! А не им, живоглотам! – Главный редактор, совершенно забыв, что он Главный Редактор престижного издательства "Галаксис", забегал, приплясывая, по кабинету, как простой мальчишка или молодой автор, увидевший напечатанной свою работу в солидном журнале. – Вы правы, черт побери! – согласился с ним директор, еле поспевая за ним, но вдруг, остановившись, с сомнением спросил: – А как называется новое направление литературы вещей? Ведь в предисловии надо конкретно указать название нового литературного направления. Оба сели на диван и задумались. Вдруг главный редактор вскочил с дивана и выкрикнул: – Предметный Галаксизм! Вот так будет называться оно, новое направление в литературе, которое открыли мы! – Точно! – согласился с ним директор. Собрав со стола вещи в чемодан, оба помчались в компьютерный зал. Умные машины сразу притихли, когда к ним ворвались руководители издательства. Перестав играть, они выжидающе замерли. Видимо, изголодавшись по делу, они почуяли возможность поработать и сразу настроились на свой жвачный электронный инстинкт. И директор, и главный редактор в сильном возбуждении, какое можно сравнить с вдохновением гения, стали подряд, не выбирая, бросать вещи в электронное чрево роботов, а скорее, на ум машины, мгновенно переводили с языка вещей на язык литературы, что и было им задано условием программы. Обоих руководителей издательства сразу охватил азарт более сильный, чем при игре в балду! Когда первое ослепление эмоциями утихло, они стали разбирать переводы и обнаружили, что у каждой вещи было несколько разных сюжетов, потому как каждый действующий робот был настроен на свой жанр и стиль. И вот, что при этом получилось: Галстук. Лирический робот: "Он стоял перед зеркалом с галстуком в руке и, улыбаясь, думал: а понравится ли ей этот цвет?" Детективный робот: "Она взяла галстук и, накинув на шею уснувшего мужа, задушила его". Приключенческий робот: "Шеф отдела напутственно сказал агенту: "Галстук в крапинку – это ваш пароль". Сорочка. Лирический: "Ей очень понравилась на нем сорочка красного цвета". Детективный: "Убийца решил надеть красную сорочку – пятна крови будут на ней меньше заметны". Приключенческий: "Вместо флага, сбитого осколком снаряда, он навязал на штык красную сорочку и повел отряд в атаку". Халат. Лирический: "Приняв ванну, он надел чистый халат и пошел к ней в спальню". Детективный: "Завернув труп в халат и спрятав его в шкаф, он выстрелил себе в висок". Приключенческий: "Они сделали из халата маленькую палатку и переждали в ней грозу". Бритва Лирический: "Он торопливо брился, боясь опоздать к ней на свидание". Детективный: "С лезвия бритвы медленно стекали капли крови". Приключенческий: "Быстро разрезав бритвой путы, он освободил их из неволи". Чемодан. Лирический: "Она получила к своей свадьбе полный чемодан драгоценностей". Детективный: "Из раскрытого чемодана выкатились лысая голова с высунутым языком и вытаращенными глазами". Приключенческий: "Они приладили на чемодан парус и переплыли море". Подобные сюжеты получились из домашних тапочек, женской фотографии, любовной записки, носового платка, пары носков и даже старой газеты, устилавшей дно чемодана. Из каждого сюжета можно было сотворить роман, поэму, повесть, драму, рассказ, эссе, фельетон в любом стиле, на любом из трех с половиной тысяч языков народностей мира. Наконец, утомившись от бесконечного варьирования и оживления сюжетов, перевода с языка вещей на язык чтива, они в опьянении уставшего творца повалились на диван, хохоча от чувства радости сделанного ими открытия. – Не зря мы так долго и терпеливо ждали! – оптимистически изрек директор с интонацией довольства. – Гении не часто рождаются, поэтому не сразу их находишь! – философски продолжил мысль шефа главный редактор. – Мне кажется, мы не все грани таланта раскрыли в его творчестве. Надо бы еще поработать, – предложил директор, поднимаясь с дивана. -Вы правы! Гения нельзя прочесть за один раз! – горячо отозвался на предложение главред и тоже соскочил с дивана. Работа закипела вновь! Новое литературное направление оказалось удивительно урожайным при погружении в его глубь и бесконечно многогранным в своих поворотах, выражаясь языком критики. Литературное разночтение так и сыпалось из чрева роботов прямо на пол, как зерна нового урожая в закрома амбара. Увлеченные работой директор и главред не услышали шума подлетевшего к издательству космолета-малолитражки. Подошедший к ним автор, гений, творец нового стиля с недоумением глядел, как его вещи исчезали в пасти роботов и на экранах дисплеев при этом загорались удивительные фразы. – Что вы делаете! – возмущенно закричал он, когда главред хотел было кинуть в пасть робота фотографию его любимой, – Вы испортите ее фотографию! Директор и главный редактор, увидев своего кумира, накинулись на него с объятиями и поцелуями. – Вы гений, молодой человек! – Вы открыли новое направление в литературе, а мы вас! – Ваше произведение в вещах – самый гениальный шедевр из шедевров за всю историю литературы! Вы – корифей корифеев! – Писать вещами, а не словами – это гениальнейшее решение таланта! Наконец, еле-еле уловив в чем суть дела, юноша виновато усмехнулся и, крутнув у виска пальцем, смущенно произнес: – Какой же я чудак. Директор сразу уточнил: – Гении – все чудаки! Это известно с сотворения мира! – Я случайно, а не умышленно оставил здесь не тот чемодан... – стал оправдываться юноша и протянул руку за чемоданом, – Вы оставили что ни на есть тот чемодан! Уверяю вас! – возразил молодому человеку главный редактор, бережно забирая из его рук чемодан, не позволяя укладывать в него вещи. – Никакого вашего заблуждения тут нету – заверил юношу директор. – Вы просто еще не осознали, что означает для нас с вами этот случай с чемоданом вещей! Это – гениальный роман! Тогда юноша как последний свой аргумент положил на стол другой, похожий на первый, чемодан и раскрыл его – чемодан был туго набит рукописными страницами. – Вот мой роман! – заявил он, указав на рукописную кипу. Просквозив взглядом по первым страничкам и опытным глазом сразу определив их ценность, директор и главред замахали на автора руками: – Спрячьте! Сейчас же спрячьте ваши... э... гениальные листочки! И никому их не показывайте до тех пор, пока не умрете! Они забрали у юноши чемодан и надежно спрятали его в сейф. Потом увели молодого автора, сочинившего длинный роман, в директорский кабинет и долго о чем-то с ним там беседовали. По случаю появления на литературном небосводе нового гения в издательстве "Галаксис" был дан пышный банкет. Среди десятка научных и околонаучных речей, разных тостов и поздравлений на банкете прозвучал спич директора издательства. Краткий по продолжительности, он произвел на присутствующих очень яркое впечатление своей парадоксальной актуальностью. Вот его полный текст: "Дорогие гости! Уважаемые коллеги! Товарищи литераторы и господа литературные критики! Мне ежедневно по нескольку раз задают два вопроса: "Правда ли, что мы в "Галаксисе" открыли литературного гения при жизни?" и "Могут ли существовать гении в нашем компьютерном веке?" Я постараюсь на это кратко здесь ответить. Многие сегодня пытаются утверждать: в век развитого компьютерного интеллекта, когда современная ЭВМ с легкостью и быстротой сочиняет романы, стихи, поэмы, и даже сатиру, стать гением в литературе уже невозможно или почти нельзя! Компьютерный интеллект съел гения корни! Заговорили о некой экологической проблеме гения! Гении вымерли, как динозавры, и их место сегодня в Красной книге. Взгляните на него! – (Герой торжества, восседавший на почетном месте, важно приосанился, величаво поднял бровь и загадочно прищурился, когда на него воззрились тысячи глаз и сотни телекамер) – Он, как и многие из нас, слегка чудаковат, иногда наивно глядит на проблемы мира. Случайно забредает туда, где он нужен! В общем, он сын своего века. Но! Это только внешний его признак. Внутри у него бурлит непостижимая для простых смертных энергия гениальности! И дать ей выход наружу, в свет – вот наша с вами задача! А чтобы потенциальный гений стал гением реальным, требуются всего три условия: уникальный по своей нелепости случай, мощная компьютерная техника и незаурядные способности тех, кто занят поисками гения! Третье условие самое важное, ибо верблюд никогда не определит истинной ценности лежащего перед его глазами драгоценного алмаза! Такой метод дал положительный результат в "Галаксисе". И только благодаря ему мы сможем увеличивать число гениев, живущих среди нас, и держать их количество на уровне, необходимом для удовлетворения потребности нашей цивилизации. Я поднимаю свой бокал за вновь выявленных гениев и их открывателей!" Под оглушительные хлопки пробок и яростное шипение "Игристого" раздались бурные аплодисменты. Музыка грянула туш. В этом шуме утонули тонкий смысл и сущность происходящего, понятного лишь троим из тысячи присутствовавших на банкете.