Текст книги "Трансфер до Содома"
Автор книги: Генрих Кранц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Генрих Кранц
Трансфер до Содома
Часы были единственным предметом в доме, напоминающим, что время еще идет. Все остальное: венецианское трюмо в стиле «poudreuse» с завитушками по краям консоли, привезенное подполковником Кузнецовым из Берлина, мейсенский фарфор, приобретенный Аркадием на лондонском аукционе 2005 года, сирийская тюль, подаренная Марине ее дамасской коллегой—переводчицей на день рождения, были вещами, не знакомыми со словом «перемены». Предметы эти, расставленные в симметричном порядке, который за долгие годы Ольга Тимофеевна освоила с совершенством восточного мага, были ловушками времени. Попадая в их пределы, время загустевало, как крыжовенное варенье, оставленное на дачной веранде, и медленно оседало на поверхности, как оседает пыль на проселочной дороге после внезапно пронесшегося автомобиля.
Как всегда, они сходились к восьми, и за несколько минут до назначенного часа, Ольга Тимофеевна вносила в гостиную начищенный мелом самовар. Он горел рыжим солнцем и в его маслянисто—жарких уютных пазах кое—где белела меловая крошка. Этого никто не замечал, и Марину злило не то, что мама продолжала чистить самовар мелом, невзирая на множество современных, хорошо зарекомендовавших себя средств, а то, что меловую крошку видела только она. Остальные то ли действительно были так невнимательны, то ли оставляли Марине сомнительное право делать замечания бабушке, подтверждая свою репутацию придирчивой и капризной особы.
– Вот, опять опаздывает, – сказала мама свои низковатым, слегка протяжным голосом.
– Вчера он пришел вовремя, – поджав губы, напомнила Марина, еще не зная, стоит ли снова оспаривать замечание матери, или присоединиться к молчаливому равнодушию большинства. – Да и куда торопиться?
– Я бы хотела еще поупражняться, – сказала Аня, подставляя чашку под струю говорливого кипятка. – А то папа в десять пойдет спать, а я еще не повторила рапсодию Брамса.
– Брамс вечен, – осадила дочку Марина. – А мы с папой, увы, нет…
– Мам, блин, не начинай! – Аня отодвинула чашку так резко, что чай выплеснулся на скатерть. – Я понимаю, ты себя плохо чувствуешь, но не настолько же!
Марина поняла, что он взяла слишком резко, поэтому решила сдать назад.
– Я ничего такого сказать не хотела…Просто папа просил собраться к восьми. Он хочет сказать, что—то важное…
Краем глаза Марина увидела, как Сергей ухмыльнулся – в свои четырнадцать сын уже вел себя чересчур самостоятельно, позволяя иронизировать над родителями.
Марина догадывалась, зачем Аркадий просил собраться всем вместе – на днях он закончил большой проект, получил хорошую прибыль и, вероятно, хотел предложить им куда—то поехать, развеяться. Например, на Капри. Или в Мехико посмотреть на эти ужасные, похожие на мартовские сугробы, щербатые пирамиды. В последнее время он об этом часто говорил. Даже слишком часто, так что при упоминании о Мексике Марину окатывало раздражение, пока еще легкое, но со всеми признаками будущей бури.
– А вот и Аркаша, – сказал мама, первой услыхавшая как хлопнула входная дверь. – Мариночка, подавать?
Марина ничего не успела ответить, как Аркадий – свежий, румяный, в светлой рубашке с галстуком, вошел в гостиную. Он был как—то чересчур возбужден, и Марине показалось, что муж подшофе. Хотя это вряд ли было возможно – он никогда не пил за рулем. Неужели его возбудила предстоящая поездка? В эту чертову Мексику?
Аркадий подошел к столу и водрузил на него коробку с тортом.
– А это еще зачем? – фыркнула на него Марина. – Это же так вредно!
Аркадий молча, быстрыми сноровистыми движениями освободил уступчатый конус от пластиковой упаковки, и торт тут же заиграл яркими полосами – желтыми, алыми, зелеными – словно внутри, в сладкой, ячеистой мякоти зажглись праздничные, теплые огоньки.
– Видите… – Аркадий ткнул коротким, сосисочным пальцем в белый шов, украшенный кружочками киви, яичными полосами манго и ярко—сочными звездами малины. – Это фрукты, много фруктов и почти полное отсутствие сливок, масла и прочей жирноты…
Никогда раньше он так не говорил: «ж—и—и—рно—ота», и это слово, произнесенное медленно, размерено, и как показалось, ядовито, предназначалось ей. Точно выпил, подумала Марина, и внезапная обида, точно очередь в магазине перед закрытием, вдруг мстительно затрепетала, подступая к самому горлу.
– И к чему этот пир? Мы куда—то едем? Или у тебя очередной заказ?
Она хотела напомнить, что знает его как облупленного, как курица знает своего цыпленка – бодрого и деятельного, но глуповатого даже в своем ежедневно заявляемом превосходстве.
Обычно после этой пикировки, зачастую предназначенной только для них двоих, Аркадий быстро ронял свой гордо развивающийся флаги в теплую пыль повседневности, и начинал череду покаянных жестов, начиная от рассказа об очередном недоразумении в компании, до признаний в плохом самочувствии.
Но в этот раз ничего подобного не произошло.
– А вот и не угадала, – Аркадий опустился на предварительно подставленный Ольгой Тимофеевной стул. – Дело в том, – он сложил пальцы домиком, как рекомендуют психологи перед решающим разговором, —…да вы садитесь, садитесь…– он немигающим взором посмотрел на Аню и Сережу, усаживающихся в противоположном конце стола. – Дело в том, мои дорогие…– Аркадий вдруг возвысил голос, и Марина явно почувствовала надвигающийся океанский гул в сердце. – Марина, я от тебя… ухожу…Да…– он кашлянул в поднесенный ко рту кулак. —…Ухожу…вот…
Вероятно, он репетировал это вступление неоднократно. Аркадий почти не волновался, не вздыхал, как обычно делал перед трудным разговором, не краснел, не мялся.
Марина внешне восприняла это сообщение спокойно, с достоинством. С тем ледяным достоинством, с каким покрытая фатой невеста входят в церковь, чтобы спустя десять минут выйти оттуда вдовой с черным платком на голове. Единственное, о чем он подумала – хорошо, что это случилось сегодня. Ей уже пятьдесят, жизнь прожита. Да и дети почти взрослые…
– Аркадий…ты это серьезно? – вдруг не выдержала Ольга Тимофеевна…– Как же так…А дети?
Марина видела, что Ольга Тимофеевна сдерживается, но с большим трудом. Ее лицо покрылось пятнами, она тяжело дышала, разводя руки в стороны, словно пытаясь обнять воздух.
– Да не волнуйтесь, вы так, Ольга Тимофеевна. Я детей не брошу, буду помогать…Вы же знаете, моя компания процветает, так что все будет тип—топ…
«Тип—топ…Тип—топ…Топает малыш» – откуда—то из глубину памяти Марины вылезла старая песня. А следом за ней, по колее, проложенной траками с трудом сдерживаемых слез, полезла обида. Густая, черная, как весенняя грязь…А помнишь ли ты, Аркаша начало 90—х, когда тебя пасли молодые хасбулаты из славного города Грозного? И тебя, дрожащего от страха, я отпаивала валерьянкой? Помнишь, когда, вернувшись с рыбалки, тебя, суку, обожравшуюся рыбы и водки, среди ночь пробил приступ аппендицита? Кто ехал с тобой, умирающим, в такси, держа за потную, вялую руку? Ты забыл, кто посоветовал тебе заняться продажей запчастей для экскаваторов, когда все твои псевдоинтеллектуальные друзья торговали канцелярскими скрепками и порно кассетами? И вот теперь ты решил меня отблагодарить?
– Ну и кто же теперь будет твоей женой? – Марина и сама не ожидала, что спросит об этом. – Ты ведь не уходишь в никуда?
Она даже дыхание затаила, чтобы неровен час, не вспугнуть ответ.
– Не твоя ли секретарша?
Ольга Тимофеевна умоляюще прижала руки к груди: дескать, здесь же дети…
– Да! Я не ухожу в никуда… – вальяжным, расслабленным голосом сказал Аркадий и Марине показалось, что в его ответе звучат победительные нотки.
Сволочь, на мокрощелку запал! Марина посмотрела на Аню с Сергеем. По—видимому, им уже все было ясно, потому что Аня ковырялась в телефоне, а Сергей пялился в окно, изо всех сил делая вид, что ему все это надоело до чертиков.
– Мы с Леонтием будем жить за городом. В Репино…
Марине показалось, что она ослышалась.
– Что еще за Леонтий? Сын? Сколько ему?
С сыном – лучше, чем без сына. Возможно, эта потаскуха не сразу повадиться рожать детей…
– Нет, Леонтий – это не сын, – с улыбкой сказал Аркадий. – И вообще—то: я ухожу к Леонтию!
Марина глянула на Ольгу Тимофеевну. Пожалуй, классический апперкот опытного боксера с раздавленным, словно перезрелый помидор, носом, она бы перенесла с меньшими потерями. Мама покачивалась, прижимая обе руки к груди, словно из последних сил сдерживала тяжкий, беззвучный стон.
– Ты будешь жить с мужчиной?
Аня оторвалась от телефона и с интересом посмотрела на отца. Аркадий улыбнулся и похотливо, как показалось Марине, улыбнулся.
– Наверное, так…С мужчиной…Кстати, ему 28 … Полагаю, вы подружитесь?
– Клево! – Аня радостно всплеснула ладонями. – Серый, слышал – теперь у нас будут два папки! Или двое папок? – она загоготала, точно гусь, нацелившийся разворошить горку навоза.
– А может, две мамки? – оживился Сергей.
– Ну—ка, замолчите! – взъярилась Ольга Тимофеевна. – У родителей – драма, а они – гогочут себе! Совсем стыд потеряли…
Неожиданно для себя Марина выхватила из ближайшей от нее чашки мельхиоровую ложку, и с размаху, словно это была казачья сабля, всадила увитый кудрявыми завитушками стержень в белую мякоть торта.
– Насчет стыда, мама, ты погорячилась. Это еще надо посмотреть, кто тут стыд потерял! – она затолкала в рот кусок, потянулась за вторым…
И вдруг потянувшаяся к торту рука замерла, словно уткнулась в невидимую стену.
– В самом деле…– Марина подняла глаза на Аркадия. – Как вы будете делить обязанности? Кто станет женой? Кто – мужем? Или у вас это по очереди?
Аркадий сидел так же, как делал это всегда – расслабленно, чуть откинувшись назад и мягко, задумчиво улыбался. Почти так же, как тогда, двадцать два года назад, когда они только—только поженились. Правда, тогда улыбка была робкой, виноватой – он словно извинялся за что—то, просил пардону. А сейчас вид у него был такой, как будто он совершил что—то героическое – вытащил ребенка из проруби, запустил сердце упавшей в обморок бабушки, вынес из горящей избы котенка…
– Видишь ли, Марина…Это есть вторая часть вопроса, ради которого я всех и собрал…В нашей жизни…– Аркадий громко вздохнул, —… и в вашей, и в моей намечаются большие, можно сказать, радикальные перемены…
– Куда уж радикальней! – хихикнула Аня.
– Замолчи! – взвизгнула побледневшая Ольга Тимофеевна и даже подняла руку, словно намереваясь влепить внучке подзатыльник.
– Мама, уймись! – остановила ее Марина. – Ну, валяй! Хочешь пустить нас по миру?
Она как—то в одно мгновение решила, что стоять будет насмерть. Как солдат, увидевший прущее на него стадо танков, и понимающий, что спастись невозможно, а значит, нужно хоть помереть достойно. С музыкой, с песней, а если надо и с оглушительным скандалом, с вытряхиванием грязного белья, с интимными подробностями, устилающими дно всякой человеческой мерзости. Ни пяди врагу! Отобрать у нее хоть что—то он сможет только через ее труп!
– Ну? Хочешь отсудить дом? Квартиру? Лишить акций? Давай, оглашай список. Чтобы уже закончить с сюрпризами!
Она ощущала себя анкилозавром, с головы до ног, покрытым броневыми пластинами. Эдаким монстром, которому никакие удары судьбы уже не страшны.
Но Аркадий повел себя совершенно не так, как Марина предполагала. Он вдруг слегка привстал, выставил перед собой кулачки, словно намереваясь за что—то ухватиться, после чего сообщил:
– Я через неделю улетаю в Женеву. В клинику генетических исследований…
– А как же Леонтий? – съехидничала Аня.
– Мы летим вместе. Он не может меня оставить в эту трудную минуту… Аркадия скоро не станет…
Все притихли. Марине вдруг стало стыдно – неужели она проглядела смертельный недуг? А ведь ничто не предвещало. Полгода назад он проходил обследование в клинике Первого медицинского… Слегка повышенное давление, камни в почках, ожирение I—й степени.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
