Текст книги "Хочу быть хирургом"
Автор книги: Генрих Лукомский
Соавторы: Юлий Березов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Как стирают «белое пятно»
Все органы человеческого тела необходимы. Эта истина известна всем. И все-таки люди очень давно заметили и установили, что без одних человек может существовать или, во всяком случае, приспособиться жить, а вот без других не получается. Особенно трудно обойтись без органа, расположенного внутри нашего тела. По-видимому, не случайно природа запрятала их глубоко, да еще окружила стенками, как крепостным валом.
Рука, нога, нос, ухо, глаз – снаружи, и если человек лишается чего-либо, то очень тяжко, но можно жить полнокровной жизнью и приносить пользу людям и обществу.
Среди врачей есть свои герои: замечательный хирург, профессор Николай Александрович Богораз, попав в катастрофу, лишился обеих ног, будучи совсем молодым. Но он до конца своих дней был очень активным человеком, много оперировал и достиг большой известности.
А подвиг летчика Алексея Маресьева?
Что касается внутренних органов, то здесь дело посложнее. Природа предусмотрела все, чтобы максимально защитить их хотя бы от случайностей. Желудок, кишки, почки хорошо защищены брюшной стенкой. Хорошо-то хорошо, да ведь стенка все-таки мягковата!
Сердце и легкие укрыты понадежнее: грудная клетка сделана из более плотного материала – кости. Но так как ребра должны двигаться, чтобы не мешать дыханию, то они не очень толсты и не слишком прочны. А вот головной и спинной мозг окружен мощными «фортификационными сооружениями» со всех сторон. Это уж действительно похоже на настоящую крепость, через которую пробиться совсем не так просто.
Подумай на досуге: может быть, в такой защите отражена степень важности наших органов для человеческой жизни?
В начале этой главы мы привели высказывание крупнейшего хирурга прошлого века Теодора Бильрота по поводу операций на сердце. Эта фраза не случайна, она подготовлена всей историей культуры человечества. Разве есть у человека еще такой орган, которому было бы посвящено столько произведений поэзии и прозы? Каких только сравнений не удостоилось сердце! Наверно, нет в истории ни одного поэта, который бы не посвятил ему хотя бы одного четверостишия.
Если судить по стихам, то все наши органы, вместе взятые, не столь важны и прекрасны, как наше сердце. Вспомни бесконечные эпитеты – производные от слова «сердце», которыми мы так охотно пользуемся в обыденной жизни.
Но поэзия поэзией, а наука с ней иногда расходится во мнениях.
Ученые обратили внимание на такой, довольно распространенный, факт: на войне, на дуэли или в других подобных обстоятельствах человек умирал от ранения сердца. Когда тело его вскрывали, то обнаруживали очень маленькую дырочку, кровотечение из которой оказалось смертельным.
Врачи задумывались: неужели нельзя ничем помочь такому раненому? Уж очень обидно, что крепкий, здоровый в общем-то человек погибал от крошечной ранки. На фронте бойцы получали такие раны, что даже врачу смотреть было страшно, но раненые выживали. А с сердцем… Так и мистика может в голову полезть!
Мистика всегда присутствует только там, где позиции науки по тем или иным причинам слабы. А хирургическая наука в конце прошлого века только набирала силы, слишком многое было непонятно, слишком многое было просто еще не известным. Вот почему даже такой прогрессивный, настоящий ученый, как Бильрот, высказавшись в отношении хирургии сердца, оказался, как показало время, неправ. Но так как авторитет его в те времена был весьма высок, то многие хирурги и не помышляли об операциях на сердце, следовательно, не могли помочь подобным раненым.
Многие хирурги – это не значит все. Все же в Германии нашелся такой ученый-хирург – Л. Ренн, который не посчитался с авторитетом Бильрота и в 1897 году рискнул «заслужить неуважение своих коллег» и зашил рану сердца больному, который еще жил, когда его привезли в больницу. Больной поправился. Как мы в шутку говорим: молодец, не подвел хирурга! Вы подумайте только, что было бы с Ренном, если бы больной умер? Ну, а так как этого не случилось, то операция Ренна доказала всем врачам, что больных, раненных в сердце, можно пытаться спасать.
Вот так началась новая глава хирургии – операции на сердце.
Хирурги в разных странах, вдохновленные успехом Ренна, стали смело оперировать ранения сердца. Поначалу операции проходили не всегда удачно: кровопотеря была такой большой, что возместить ее не удавалось. И хотя врач зашивал рану, больной умирал.
Главу о сердечной хирургии мы начали рассказом об операциях на сердце в случае его ранения. Но ведь последние встречаются не так уж часто. Даже за долгую хирургическую практику можно встретить один-два таких случая или вообще не встретить. А вот сердечных больных во все времена было очень много. Помогают им жить врачи-терапевты. Помощь эта заключается в соблюдении определенного режима в работе и отдыхе, постоянном приеме различных лекарств. Вес эти меры дисциплинированному больному позволяют долгие годы жить более или менее сносно. Но постепенно к таким людям подкрадывается инвалидность. Они, как правило, не в состоянии полноценно работать, легко заболевают другими болезнями. Ослабленное сердце, несмотря на все старания врачей, не в состоянии справиться с дополнительной нагрузкой, и человек может преждевременно умереть.
Хирурги – народ активный по своей сущности – начали размышлять, нельзя ли помочь в этом трудном деле терапевтам. Да и сами терапевты понимали, что многих сердечных больных вылечить лекарствами и режимом невозможно. Оставался один выход – попробовать оперативное вмешательство.
Наконец к пятидесятым годам нашего столетия совместными усилиями ученых разных специальностей в разных странах, в том числе и нашей Родины, необходимые условия для проведения операции на сердце были подготовлены. В первую очередь это касалось возмещения потерянной во время операции крови, безопасности оперирования при вскрытой плевральной полости, хорошего и безопасного обезболивания. Сама техника операции, то есть чисто ручная работа, хирургов беспокоила меньше. Принципы операции были выработаны много раньше в эксперименте на животных.
Для начала хирурги вместе с терапевтами решили попробовать оперировать такое заболевание, хирургическое исправление которого представлялось более простым и ясным. Это были больные с часто встречающимся пороком сердца – сужением митрального отверстия.
Вспомните, пожалуйста, анатомию сердца, которую проходят в школе. Левая половина сердца состоит из двух сообщающихся между собой камер: предсердия и желудочка, а отверстие, которым они сообщаются, называется атриовентрикулярным (по-латыни «атриум» – «предсердие», «вентрикулус» – «желудочек»). Если человек болен ревматизмом, то очень часто атриовентрикулярное отверстие начинает сужаться, иногда до такой степени, что еле проходит кончик карандаша, и тогда отверстие оказывается не в состоянии пропускать необходимое количество крови. От этого начинает страдать весь организм, и в первую очередь легкие. Сокращается их дыхательная поверхность, а это ведет, в свою очередь, к уменьшению их жизненной емкости и нарушению диффузии газов через стенку альвеол, из которых состоит ткань легких.
В малом круге кровообращения (вспомните анатомию) возникает застой крови, который ведет к еще большим изменениям в легких, а затем и в других тканях и органах больного таким сердечным пороком. Человек начинает задыхаться при быстрой ходьбе или подъеме по лестнице, затем малейшее физическое напряжение вызывает сильную усталость, одышку. Появляются отеки.
Задача хирурга представляется ясной и простой: надо расширить левое митральное отверстие до нормальных размеров. Больной будет легко дышать, станет снова полноценным человеком.
И вот хирурги и начали делать такую операцию: рассекли грудную клетку между ребрами, проникли в плевральную полость, ушко предсердия пережали специальным зажимом поперек. Затем отрезали часть ушка предсердия, выступающую над зажимом. Тем самым полость предсердия открылась глазу хирурга. Но так как оно пережато для того, чтобы не было кровотечения, сразу войти в него нельзя. Хирург тщательно примерил свой палец (обычно указательный) к величине среза, чтобы палец мог свободно пройти через сделанное отверстие, и после этого помощник быстро развел концы зажима. Хирург в это время проник пальцем внутрь предсердия, нащупал пальцем митральное отверстие и разорвал омозоленные его края до нужного размера.
Главная часть операции сделана.
Теперь надо, синхронно работая с помощником, убрать палец из предсердия, а зажим снова наложить на старое место. Крови больной почти не теряет (конечно, тогда, когда операционная бригада работает слаженно! А должно быть только так!). Затем края срезанного ушка сердца надежно зашивают шелковыми нитками так, чтобы не было никакого кровотечения, зашивают разрез грудной стенки, и операция закончена. Больной еще долгое время находится после такой операции под наблюдением врачей, но практически он уже поправился.
Сейчас таких операций сделано чрезвычайно много. Только в нашей стране такая операция принесла выздоровление многим тысячам больных.
Но все-таки эти операции не всегда помогают: у некоторых больных довольно быстро наступает возврат болезни – отверстие зарастает вновь.
Иногда бывает наоборот: болезнь вызывает расширение митрального отверстия. В этом случае задача хирурга уменьшить его. Тут, как правило, вслепую, только под контролем пальца, такую операцию сделать нельзя: надо ясно видеть, насколько следует сузить расширенное кольцо.
Лечение больных с недостаточностью митрального отверстия представляет сложную комплексную проблему, над разрешением которой работают уже не только хирурги, но в такой же степени физиологи, биологи, инженеры и химики-полимерщики. Для сужения митрального отверстия необходимо вставить искусственный протез, при этом важно решить проблемы прочности, надежности, рациональной конструкции искусственного клапана, совместимости тканей.
Неправильный сброс крови возникает, к примеру, когда в перегородках сердца по разным причинам (как правило, от рождения) образуются отверстия (дефекты), через которые в сердечных полостях интенсивно смешивается венозная и артериальная кровь. Это, как правило, приводит к возникновению тяжело протекающих заболеваний.
При таких обстоятельствах хирургам надо рассечь стенку сердца и, заглянув в его полости, зашить такой дефект, а если это сделать невозможно, то вшить заплату из пластмассы или другого материала, не вызывающего агрессивной реакции организма.
Подобные операции относятся к числу очень сложных, и стали их делать совсем недавно. Во-первых, операции эти длительны по времени, и если прекратить на время такой операции кровоснабжение органов, то человек быстро погибнет. Например, мозг живет без кровоснабжения только пять минут, не больше. Во-вторых, если не осушить сердце от крови, то хирургу ничего не будет видно, и он не сумеет сделать того, что нужно.
Чтобы решить эти задачи, врачи вместе с инженерами придумали аппарат, который называется «искусственные сердце-легкие». Сложный аппарат во время операций на сердце берет на себя его функцию, а само сердце иногда на несколько часов отключается.
Принцип действия такого аппарата прост: пережав отходящие или впадающие в сердце основные сосуды, хирург осушает сердце. Сердце перестает работать, его должен заменить аппарат «сердце-легкие». Хирург вставляет пластмассовые трубки аппарата в пережатые главные сосуды, мотор аппарата начинает гнать кровь по сосудам вместо сердца. Теперь оба условия, о которых мы уже говорили, соблюдены: хорошо и больному и хирургу.
При описании кажется просто. А вот если посмотреть на этот аппарат, то выглядит он весьма внушительно. Обслуживает его целая бригада врачей и инженеров, да еще бригада хирургов, которые непосредственно заняты самой операцией. Обычная операционная превращается прямо-таки в заводской цех.
Такие операции производят в крупных специализированных больницах.
Еще двадцать лет назад только при наличии большой фантазии можно было представить такую картину, а сейчас она уж никого не удивляет, и во многих городах нашей страны хирурги успешно выполняют сложные операции на сердце.
И все-таки, несмотря на все сделанное, «белое пятно» только еще начинает менять свой «цвет». Сердце продолжает находиться под угрозой, ибо «эпидемия» сердечных заболеваний поражает в настоящее время огромное количество людей. Многие ученые видят причину их широкого распространения во всем мире в стремительном ускорении ритма нашей обыденной жизни, постоянно увеличивающего нагрузку на нервную систему человека, в неправильном питании и недостаточной физической активности, злоупотреблении алкоголем и курением. Больше всего людей на земном шаре умирает сейчас от сердечных заболеваний. Поэтому врачи разных специальностей занимаются разработкой методов лечения, в том числе и хирургического, и профилактики, то есть предупреждения, которым принадлежит важнейшая роль в обуздании недуга.
Каждый год несколько миллионов людей заболевают инфарктом миокарда (мышцы сердца). Инфаркт – это особое состояние, когда мышца сердца на определенном участке лишается кровоснабжения.
Сердце представляет собой полый мышечный орган, причем в нашем теле нет другой мышцы, которая зависела бы в такой степени от кровоснабжения. Примерно сто тысяч раз в день сердце сокращается с достаточной силой, чтобы протолкнуть кровь почти через сто тысяч километров кровеносных сосудов. Сердечная мышца, выполняющая эту работу, получает кровь через две артерии, которые называют коронарными или венечными, потому что они венчают сердце наподобие короны.
Когда кровоснабжение сердечной мышцы не удовлетворяет больше ее потребности в кислороде, развивается коронарная болезнь. Она может принять форму стенокардии – периодических болей в груди, возникающих обычно при физическом или эмоциональном напряжении. Коронарные артерии в такие моменты, будучи сужены атеросклерозом, не способны снабжать сердечную мышцу достаточным количеством крови. Эти больные могут жить долгие годы, снимая описанные приступы болезни покоем или лекарствами.
Инфаркт же миокарда может быть внезапным: принято считать, что он возникает в результате образования сгустка крови (тромба) над атеросклеротическим отложением, который полностью закупоривает одну из коронарных артерий или ее ветви. Вследствие быстрого прекращения кровоснабжения развивается омертвение того участка сердечной мышцы, который питался кровью по данной артерии. Теперь вопрос жизни или смерти заключается в том, насколько велико поражение сердечной мышцы и в какой мере боковые ветви коронарных артерий смогут заменить закупоренный сосуд.
К сожалению, большое количество таких больных не чувствует приближения приступа, а потому он нередко оказывается смертельным: невозможно успеть помочь.
Многие из тех, которых все-таки удалось спасти от скоропостижной смерти, могут погибнуть от сердечного шока, являющегося основной причиной почти четверти смертей среди больных инфарктом. Такой шок развивается в результате ослабления насосной функции сердца из-за обширного поражения сердечной мышцы. Кровяное давление стремительно падает, прекращая снабжение главных органов тела кровью, в том числе головного мозга.
Одного-двух больных из десяти удается спасти лекарствами. А что делать с остальными? Как спасти их?
И вот совсем недавно хирурги стали изучать возможности помочь таким больным операцией.
Один из методов состоит в том, что больному вводят специальное устройство для поддержания насосной функции «спотыкающегося сердца»: баллончик из пластмассы вводится через артерию на бедре в главным сосуд – аорту. Электронно-синхронизированный с действием сердца баллончик раздувается между сердечными толчками и тем самым помогает сердцу проталкивать кровь по сосудам.
Второй путь помощи больным заключается в том, что следует улучшить кровоснабжение самой мышцы сердца. Для этого хирург берет кусок вены из ноги больного, чтобы избежать конфликта отторжения, и вшивает в коронарную артерию концы вены выше и ниже места закупорки, создавая таким образом окольный путь кровоснабжения пораженной сердечной мышцы. Можно соединить такую вену с коронарной артерией ниже места закупорки ее и аортой.
Операции сначала были как следует проверены в опытах на животных, а теперь их уже начинают делать и у больных людей. Некоторых больных удалось спасти, а значит, это «белое пятно» постепенно стирается.
Выше было сказано о том, как хирурги преодолели психологический барьер и приступили к операциям на сердце. Эти операции обычно длятся четыре-пять часов и требуют от хирурга огромной отдачи нервных и физических сил. В течение всей операции у хирурга должны сохраняться точные движения рук, внимание, мгновенная реакция на всякие неожиданности, умение принять единственно правильное решение в той или иной ситуации.
Операция длится четыре-пять часов, а подготовка к ней занимает подчас много дней. Поэтому нужно «в уме» представить все этапы оперативного вмешательства, продумать с помощниками возможные ситуации, выявить анатомические особенности, изменившие заболевший орган. Необходимо впитать опыт других хирургов, морально подготовиться к огромной ответственности, связанной с операцией. В равной степени это относится к ассистентам, четкость и слаженность работы которых во многом предопределяет успех.
Операционные сестры и инженеры, ведающие аппаратурой, должны отчетливо представлять себе последовательность действий хирурга. Вот почему перед большими и сложными операциями нередко все участники проводят совместный эксперимент на животных, еще и еще раз изучают известные со студенческой скамьи анатомические ориентиры, ход операции.
Весь огромный труд сторицей окупается сознанием того, что ты избавил больного от страданий, причиненных болезнью.
Глава III
МОЖНО ЛИ ЗАГЛЯНУТЬ ВНУТРЬ ОРГАНИЗМА
Величайшее открытие Рентгена, давшего человечеству x-лучи, названные его именем, совершило фантастический переворот в медицине, и хирургии в частности. Подумать только, стало возможным видеть внутренние органы и особенно кости, наиболее интенсивно задерживающие x-лучи. Шагнуло вперед, стало более точным распознавание различных болезней.
Была открыта и способность металлов задерживать эти лучи. Так появилась возможность при введении рентгеноконтрастных веществ внутрь осматривать контуры полых органов, изучать поверхность этих органов, выявлять проходимость кровеносных сосудов.
Однако желание увидеть изменение какого-либо органа, потрогать, мягкое оно или твердое, подтолкнуло развитие еще одного метода исследования – эндоскопию («эндо» – «внутри», «скопео» – «смотрю»). Ведь человек привык больше всего доверять своим глазам. Очень важно сопоставить увиденное с тактильными (осязательными) ощущениями.
О методах исследования внутренней поверхности полых органов и некоторых способах лечения будет рассказано в этой главе.
Факир-шпагоглотатель
XIX век в Европе начинался бурно… Гремели пушки… Это было десятилетие военного триумфа Наполеона! Трехцветное знамя развевалось там, где прошли наполеоновские войска. Искусственные границы Франции раздвинулись так широко, что сравнить их можно было только с государством Чингисхана.
В 1806 году немецкий город Франкфурт, расположенный на реке Майн, был взят французами и обложен колоссальной контрибуцией. Франкфурт потерял свою самостоятельность. Бургомистром Наполеон назначил своего ставленника князя Дальберга. Он был тонким политиком и, желая хотя бы на время отдалить народный гнев, решил руководствоваться принципом римских цезарей: «хлеба и зрелищ». Хлеба, правда, было маловато, зато зрелищ достаточно. Во Франкфурт благодаря хорошим подъездным путям хлынули толпы артистов. Дальберг был доволен: народ развлекается, а значит, не помышляет о сопротивлении.
В один из погожих дней начинающейся осени 1807 года, выйдя на балкон городской ратуши, князь заинтересовался собравшейся на площади толпой. Бродячие актеры давали представление…
Красивая цыганка сплясала зажигательный танец. В награду ей достались аплодисменты и град монет. После цыганки выступал дрессированный медведь, его проделки были не сложны, но неожиданно для зрителей весьма ловки. Завершилось выступление медведя борьбой с поводырем. Номер привычный, но он также вызвал бурю восторга, когда пожилой хозяин уложил на землю своего питомца. Ловкость победила силу, находчивость – мощь зверя.
Перед следующим номером воцарилась тишина. В центре появился худой гибкий человек. Он проделал несколько акробатических трюков, которые не вызвали особых восторгов зрителей: акробатами не удивишь! Но вот артист надел на голову белую чалму, сел на корточки и заиграл какую-то заунывную мелодию на флейте. Из корзинки, стоявшей у ног артиста, раскачиваясь из стороны в сторону, появилась большая кобра.
Толпа напряженно молчала. И когда номер закончился, люди облегченно вздохнули: хорошо, ничего не произошло, змея-то ведь ядовитая!
Но тут факир приступил к своему главному трюку: он вынул из ножен обычную блестящую стальную шпагу. Несколько добровольцев из числа зрителей удостоверились, что шпага настоящая. Это князю было уже не интересно, и он ушел, кинув артистам еще несколько мелких монет. А между тем в толпе за факиром наблюдали внимательные глаза. Какой-то незнакомец смотрел все представление из-за этого последнего номера. Ради него он уже много раз смотрит все остальное, щедро одаривая всю толпу…
Факир, запрокинув голову, быстрым, уверенным движением направил острый клинок шпаги себе в рот. Было полное впечатление, что он насквозь проткнул себя шпагой. Погрузив в себя шпагу по самый эфес и подержав несколько минут для большего эффекта, он вынул ее, раскланялся под гром аплодисментов и пошел по кругу собирать плачу за доставленное удовольствие.
Представление для артистов и для зрителей было окончено. А вот для внимательного наблюдателя, о котором мы упомянули, только началось. Он был известным в городе врачом и акушером (в те времена уже намечалось разграничение медицинских специальностей). Звали его Филипп Боццини, по происхождению итальянец, которого судьба и наполеоновское нашествие забросили во Франкфурт.
Образованный, мыслящий врач имел большую практику. Ему приходилось сталкиваться с самыми необычными случаями. К нему обращались люди, подавившиеся костью, случайно проглотившие какой нибудь предмет. Если из глотки часто можно было, не пользуясь никакими приспособлениями, удалить рыбью кость или булавку, то когда подобные предметы проникали глубже, в пищевод, достать или хотя бы разглядеть их было невозможно.
Боццини, правда, знал, что знаменитый врач древности Сукрута пытался извлекать инородные тела из пищевода при помощи гибкого прута, на конце которого прикреплялся маленький шарик, обмазанный специальным клейким составом из воска и меда.
Заставляя больного заглатывать этот шарик, можно было, как утверждала древнеиндийская книга «Аюрведа», наткнуться на проглоченный и застрявший в пищеводе предмет, который прилипал к этому своеобразному клею, а затем извлекался наружу. Все это, возможно, так и происходило, но вероятность стопроцентного успеха при этом сомнительна: вся процедура проходит вслепую.
А как же факиры-шпагоглотатели? Они вслепую проводят длинную шпагу в желудок, через весь пищевод, не повреждая его при этом! Конечно, это искусство, мастерство, но ведь выполняемое для развлечения, для потехи.
Боццини решил, что через пищевод можно безопасно провести прямой металлический предмет. Его надо сделать в виде трубки, через которую, наверно, удастся заглянуть внутрь органа. А если это выйдет, то тогда можно увидеть, что делается в просвете пищевода.
Итак, Филиппу Боццини первому пришла в голову мысль непосредственно осмотреть пищевод, обычно недоступный глазу.
В 1807 году он уже напечатал статью о своем изобретении – приборе, предназначенном для осмотра начальных отделов пищевода. Прибор этот представлял короткую металлическую трубку, на конце которой было поставлено под углом небольшое плоское зеркальце. Инструмент вводился в полость глотки. При помощи второго большого зеркала в просвет трубки направлялся пучок света от керосиновой лампы, который зеркальцем трубки отражался вниз по пищеводу, и глаз исследователя получал отражение просвета пищевода.
Так появился первый на свете прибор, родоначальник всех современных приборов для исследования полостей человеческого тела и носящих название эндоскопов.
Однако первенцу предстояло пройти еще долгий путь, пока он не стал удобным для исследования и перестал быть опасным тем, кому делается исследование.
Первый эндоскоп страдал рядом конструктивных недостатков: во-первых, освещение было недостаточным, во-вторых, длина трубки была незначительной и не позволяла хорошо осмотреть весь пищевод.
Но идея оказалась плодотворной и, как это часто бывает в науке, дала лучшие результаты совсем не там, где она предлагалась.
В течение следующих двадцати пяти лет рядом немецких, английских и французских врачей были сконструированы и стали применяться различные эндоскопические аппараты для осмотра мочевого пузыря, матки, прямой кишки. Модели этих аппаратов постепенно совершенствовались, улучшалось освещение. Совершенствовался и самый первый эндоскоп – эзофагоскоп («эзофагус» по-латыни значит «пищевод»). Однако трубка по-прежнему была слишком короткой, чтобы осмотреть весь пищевод.
Многие ученые того времени считали, что осмотр всего пищевода невозможен. Страх перед повреждением стенки пищевода был очень велик.
Теперь хирург не боится рассечь грудную стенку и, войдя в плевральную полость, обнажить пищевод и оперировать на нем.
В 70-х годах прошлого столетия в немецком городе Фрейбурге работал врач Куссмауль, занимавшийся специальным изучением болезней пищевода и желудка. Он так же, как и другие ученые, скептически относился к возможности разглядеть всю полость пищевода, и все из-за того же страха перед его повреждением.
Так, наверно, ничего бы Куссмауль и не придумал, если бы в одном из городских кабачков не выступал… опять шпагоглотатель! Последнего привели к Куссмаулю, уговорив артиста продемонстрировать свое искусство в больничной обстановке.
Внимательно наблюдая за движениями артиста во время «глотания» шпаги, врачи наконец решили рискнуть. Была заказана металлическая трубка длиной 47 сантиметров (это давало возможность осмотреть весь пищевод) и 13 миллиметров диаметром, которую сначала ввел себе артист, а потом такими же приемами трубка вводилась ему врачами. Опыт оказался удачным, и в ближайшее время его повторили на большом количестве здоровых людей.
Врачи наконец получили надежный инструмент. С его помощью можно было распознать заболевания пищевода и даже удалять застрявшие в пищеводе инородные тела, используя несложные приспособления, вводимые в просвет эзофагоскопа.
Дальше история совершенствования эзофагоскопов пошла быстрее. Вскоре к нему приспособили маленькую электрическую лампочку, освещавшую темную полость пищевода.
Врачи были довольны инструментом, который быстро завоевал признание и стал казаться почти идеальным.
Правда, стоит сказать, что, когда Рентген открыл x-лучи, способ рентгенологического (как стали называть этот метод) исследования полостей человеческого тела сначала несколько поколебал ценность эзофагоскопии.
Но оказалось, что не все инородные тела задерживают рентгеновы лучи. Например, деревянные, пластмассы. Да и, кроме того, увидеть – это еще не значит удалить. Десятки тысяч людей обязаны жизнью именно методу эзофагоскопии, при помощи которого врачи удаляли из пищевода застрявшие в нем мясные и рыбные кости, монеты, булавки, иголки, крючки, пуговицы. Самый большой в мире опыт таких операций (как мы, хирурги, говорим – бескровных) имеет знаменитый институт скорой помощи имени Н. В. Склифосовского в Москве: в нем сделано около двадцати тысяч таких операций!
К шестидесятым годам нашего столетия было уже невозможно сосчитать, сколько во всем мире было сделано эзофагоскопических исследований, да и счет уже давно потерял свое значение. Трудно было сосчитать и количество врачей, которые отлично овладели техникой этого исследования. Но… бывало, то в одной больнице, то в другой случались несчастья. Малейшее неправильное, нечеткое движение концом твердого металлического инструмента, и пищевод, представляющий мягкую трубку, состоящую из слизистой и мышечной оболочек, рвется. Возникают при этом тяжелейшие осложнения: человек начинает плохо, с трудом, дышать, появляется нагноение из-за проникшей из пищевода инфекции, и, несмотря на самое хорошее лечение, человек может погибнуть. У врачей есть такой закон: исследование никогда не должно быть опаснее самой болезни. А тут получается явное нарушение этого ответственного закона.
Как же этого избежать? Врачи давно уже понимали, что надо сделать эзофагоскоп мягким, что «шпага», хоть и медицинская, не лучший вариант для такого исследования. Даже пытались еще в прошлом веке сделать сгибающиеся эзофагоскопы, которые были более безопасны, чем те, которые мы описали. Но сразу ухудшались условия освещенности. А в темноте что можно разобрать? Увеличилось количество ошибок при исследованиях. Отсюда прямой путь к неправильному лечению.
Сложная система зеркал, которыми старались изобретатели снабдить сгибающиеся трубки эзофагоскопа, к сожалению, практически дела не улучшали, не говоря о том, что изготовить такой эзофагоскоп стоило неимоверных трудов. И эти попытки были довольно быстро оставлены.
Сейчас мы говорим, что развитие техники того времени не могло помочь медикам получить удобный и безопасный эзофагоскоп в течение многих десятков лет. Вот здесь, наверное, вы начинаете понимать, как врачи часто зависят от уровня развития техники. Врачи-то ясно представляют, что им надо в идеальном виде, а техника выполнить не может.
Около десяти лет назад промышленность освоила выпуск нового вида эзофагоскопа, который стал гибким благодаря эластичной фибровой оболочке, внутри которой заложено множество светопроводящих нитей стекловолокна.
Современный фиброэзофагоскоп – это очень сложный аппарат, который позволяет выполнять очень много разных манипуляций. Внутри тела прибора проходят трубки для промывания полости пищевода и удаления жидкости из него, через особую трубочку проходит приспособление, выпускающее на конце эзофагоскопа специальные щипчики, ими можно откусить кусочек ткани из пищевода и, вынув, послать на микроскопическое исследование.
