Текст книги "Сеть для Миродержцев"

Автор книги: Генри Лайон Олди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Война имела свои секреты.

Лук, копье, колесница, метательные чакры и дротики – всем этим он уже овладел. Но вдалеке маячил чудесный призрак: искусство Астро-Видьи, владение небесным оружием. Воеводы-панчалы приоткрыли лишь самый краешек этой огромной страны, где небо с грохотом обрушивалось на головы врагов, а лук извергал половодье раскаленных докрасна стрел, выкашивая вокруг все живое. Дроне и Друпаде дали лишь заглянуть в сокровищницу, позволили взять по одному маленькому изумруду – дротик Брахмана-из-Ларца возвращался после метания, Друпада же мог обратить в палицу слоновье стрекало – и крышку сундука захлопнули перед самым носом.

Воеводы дали бы больше – если б могли. Но большего они не знали и сами: в этом юный брахмачарин был уверен.

Небесное оружие также вызывалось единством Слова, Дела и Духа, превращая возможное в небывалое. Воин на мгновение должен был стать всеми четырьмя жрецами-Ритвиджами сразу, сосредоточиться в горниле битвы, произнести мантру вызова словно боевой клич… Что происходило после? Откуда бралось чудесное оружие? Как действовало? Боги ли вкладывали его в руки смертных?

У Дроны пока не было ответов на эти вопросы.

Но он узнает их, непременно узнает – как узнал сегодня у Учителя, каким образом жрец добивается нужного ему результата…

Наконец Дрона заснул.

И ему снова приснился сон. Тот самый. Сон-преследователь, сон-спутник… сон-проклятие. Всякий раз он менялся, прикидываясь иным, но было в ночном госте нечто, делавшее его узнаваемым.

* * *

…гуща битвы вскипает бурой пеной, липнет к телу, делая его грязным, а душу – чистой, будто поцелуй девственницы. Первый звук, который ты слышишь: твой собственный победный рев, когда тяжкая палица с хрустом опускается на череп врага, проминая медь шлема…

Желто-кровавые сгустки брызжут во все стороны – первым, что ты видишь, были именно они.

Обнаженный по пояс, с шипастой палицей в волосатых ручищах, ты крушишь направо и налево, без всякой воинской науки, одной силой и яростью, оглашая поле брани тигриным рыком. Враги падают под ударами, ноги скользят в месиве из праха и плоти, трусы пятятся, осыпая тебя издали дождем стрел, ливнем дротиков – а ты рычишь, словно из всех слов мира осталось только:

– Вперед!..

Звон, скрежет, вой боли, многочисленные царапины и порезы горят от жгучей ласки пота, и подруга-палица, любовница-палица, мать-палица пляшет танец Алого Рудры, делая жизнь жизнью, а смерть – смертью.

Так сражаются горцы-кираты с северных отрогов Кайласы, обители Шивы-Разрушителя, понятия не имея о высоком искусстве войны, но страшные в свой неукротимой ярости, когда дело доходит до рукопашной.

Так сражались твой отец и дед – выкрикивая имя Шестиликого Кумара, бога войны, семени Огня, вспоенного молоком Шестерых ведьм-кормилиц.

Так сражалась твоя сестра над трупом матери и тобой-младенцем.

И сейчас ты подобен предкам и родичам – чудом выживший ребенок, юноша-волк, мужчина-убийца; барбар, вождь трех кланов, для которого запах свежей крови – лучший аромат Трехмирья, а неистовство битвы – величайшее наслаждение, доступное смертному!

Треск ломаемых копий, гортанные вопли, шипение стрел, чудом вспарывающих густой от криков воздух, стоны умирающих… Боевой набат гремит в ушах; перекошенные бородатые лица одно за другим возникают перед тобой, чтобы разлетется вдребезги, на радость демонам Преисподней. Палица соколом летит по кругу, не встретив сопротивления, и ты запаздываешь с пониманием: промаха не было, просто впереди закончились люди, закончились враги, просто впереди началась победа!

– Вперед!..

И ты врываешься в сломанные ворота во главе орды соплеменников, изрыгая торжествующий клич.

Наверняка кто-то из защитников еще оставался в поселении, затаясь в тени с ножом в руках, готовясь дороже продать последнее, что имел – но это уже была агония. Тебя охватывает новый азарт: добыча! Добыча – и женщины. Что раньше? Конечно, женщины! Добыча и так никуда не денется.

Волоски на коже дыбятся весенним подлеском.

Вперед!

Первый дом. Следы поспешного бегства: разбитый кувшин на полу, крышка ларца отброшена к стене, скамья опрокинута впопыхах… никого. Вновь улица. Переулок. За углом мелькает край соломенно-желтого сари.

Не уйдешь!

Ты догнал ее в три прыжка. Хрупкая девушка, подросток, воплощенная заря девичества – глупая, она пыталась спрятаться, забившись в узкую щель между домами! Твоя сестра скорее попыталась бы зарезать насильника, или хотя бы вцепиться зубами в глотку того, кто ломал ворота отчего дома; но это не твоя сестра.

Это добыча.

И ты буквально выдергиваешь ее наружу, разорвав желтое сари, мимоходом скользнув жадным взглядом по обнажившейся груди, смуглому полушарию с крохотным бугорком соска…

Она кричала, пыталась вырваться – ха, истошный щебет иволги хочет остановить бешеную гридхру, пьяную от крови и похоти?! Рывком раздвинув ей ноги, ты вошел… нет, ворвался в запечатанное природой лоно, как врывался в разлом ворот, с неистовством зверя, почуявшего запах течки. И утробно заворчал, ощущая под собой содрогания упругого тела. Вскоре она уже не кричала, только всхлипывала тихонько, обмякнув под тобой, поняв всю тщету сопротивления. Экстаз взорвался в тебе половодьем сражения, которое еще не успело стать прошлым, превратиться в воспоминание; ты судорожно сжал молодую плоть изо всех сил – вскрик, влажный хруст ребер, и зверь, взревев напоследок от наслаждения, молча поднялся и пошел прочь в поисках следующей самки.

Задержавшись лишь для того, чтобы вспороть живот бесполезной уже добыче.

Пусть не рожает врагов.

Вскоре ты наткнулся на одного из своих соплеменников – широкоплечий усач занимался тем же, что и ты сам несколько минут назад. Кажется, этому воину повезло больше: его жертва, полногрудая и широкобедрая молодуха, сладострастно стонала под тяжестью мужчины, заставляя усача взвинчивать ритм. Руки женщины ногтями вцепились в спину усача, оставляя красные полосы, и еще долго не хотели отпускать победителя, даже тогда, когда он устало выдохнул и сделал попытку подняться.

Ты отшвырнул в сторону соплеменника – вождь ждал, ценя доблесть воина, но ожидание закончилось! – и медведем навалился на молодуху. О, она тебя не разочаровала! Трижды тело пенилось фонтанами блаженства, прежде чем ты с неохотой оторвался от женщины.

– Пойдешь со мной,– ухмыльнулся ты, вставая.

Женщина покорно кивнула и с лукавством улыбнулась в ответ…

* * *

Дрона был уверен, что знает имя этому сну, который раз за разом являлся к нему под различными личинами. Картины менялись, но суть оставалась неизменной: ярость, кровь и похоть.

Имя снам было одно: Искус.

Что ж, значит, он преодолеет его.

Брахман-из-Ларца ни на мгновение не сомневался в этом.

* * *

Приписка в конце листа;

текст читался с трудом, словно писавший был пьян,

и свистопляска знаков обрывалась

в бездну обугленной кромки…

…я, Мародер из Мародеров, иллюзия во плоти, все и ничего…

Нет, не так.

Мара-Сновидец, Князь-Морок, зачем ты наказал меня за ничтожный проступок?.. зачем ты подарил меня Опекуну Мира, наказав дважды?!

Нет, снова не так.

Странно: бессмертная душа живого существа, сокровенная частица, бредущая тропой воплощений через суету Трехмирья – единственный товар, на который нет покупателя! Возможно, он придет позднее, самый мудрый из купцов; но не сейчас. Жаль, искренне жаль, иначе я с радостью продал бы последнее, что осталось у опозоренного Мародера – чтобы никогда больше не подсматривать сны Брахмана-из-Ларца…

Нет, снова не так.

Я продал бы свою душу за дар, который бы сделал эти сны моими.

Я, Мародер из Мародеров, иллюзия во плоти; все и ничего…

4

Отрывок из рукописи Хотраваханы,

главы обители близ Шальвапура;

середина периода Васанта.

После визита Дроны мучился бессонницей, глядя в темный потолок ашрама. Иногда мне казалось, что взгляду моему давно пора пронизать крышу насквозь и устремиться к звездам.

Наверное, глаза мои в этот момент светились, как у хищника.

Я думал о своем ученике, и мне почему-то представлялось: вот он мечется в поту на смятом ложе, кусает губы, стонет, борясь с искушением сладострастного кошмара…

Я прекрасно понимал, что вижу бессмыслицу.

Брахман-из-Ларца, вне сомнений, спит сном праведника.

На спине.

Это обязательно – на спине.

Мальчик быстро взрослеет. Сегодня он пришел ко мне с вопросом, который положено задавать небу в самом конце жизненного пути. Ты рад, Жаворонок?! Я, Наездник Обрядов, выучил мальчика всему. Как и панчальские воеводы.

Дрона растет великим брахманом и великим воином.

Но улыбаться мы его не научили.

Мальчику нужен другой наставник. И я отлично понимаю: во всем Втором мире существует лишь один человек, способный дать Дроне необходимое, от комментариев Вед и науки Астро-Видьи до…

Один человек.

Палач Кшатры, сын Пламенного Джамада по прозвищу Рама-с-Топором.

К утру я окончательно приму решение. Молодой послушник выйдет из Шальвапурской обители, держа путь в сторону Махендры, лучшей из гор, где обосновался обладатель Топора-Подарка. Обычно брахманы странствуют пешком – но я позволю гонцу добираться до Махендры любыми способами, которые он сочтет возможными.

Я надеюсь, что он успеет.

Что он отыщет Раму-с-Топором прежде, чем срок брахмачарьи Дроны подойдет к завершению, и Брахман-из-Ларца покинет обитель.

В том, что Дрона ее покинет, я не сомневаюсь.

Глава шестая
НАЧАЛО БЕЗНАЧАЛЬЯ

1

Заметки Мародера;

лес близ обители,

вторая половина периода Васанта.

– Слушай, Дрона, я давно хотел тебя спросить… Только давай честно, как на духу! Вот ты закончишь брахмачарью, выучишься жреческому делу – ну, Веды, Веданги, обряды… Погоди! А зачем тебе вообще было учиться?! Ты ведь с пеленок все на свете знаешь, Брахма ты наш!

– Не все,– коротко и, как всегда, серьезно бросил сын Жаворонка.

– Ну хорошо, пусть не все – у тебя голова, как гора Меру, доучишь, чего не знаешь! А дальше? Дальше что?!

– Уйду из обители,– не задумываясь, ответил Дрона.– Мир велик, учителей много. Знания добродетельного брахмана мне даст Хотравахана и его люди, а остальное я найду сам.

– Станешь капаликой перехожим?! – в голосе Друпады, обещавшем со временем превратиться в настоящий царственный бас, прозвучал брезгливый ужас.– Чаша из черепа, мазь из пепла от сожжения трупов, оргии на кладбищах… бр-р-р!

– Капалики – они все шиваиты. Причем шиваиты-ортодоксы. Я искренне чту Синешеего Шиву, но и остальных богов я чту…

Сперва Дрона явно хотел сказать "не меньше". Но оборвал сам себя, подумал и поправился:

– Чту соответствующим образом. Я буду странником-аскетом. И заодно стану искать наставников воинского искусства. Здесь мне не получить желаемого.

– Тебе что, не нравятся наши воеводы?! – Друпада даже остановился, уязвленный в лучших чувствах.– По-твоему, они – плохие учителя?!

Царевич знал, что в ответ услышит правду – Дрона никогда не врал.

Ни ему, ни другим.

Юноши уже полдня бродили по лесу, время от времени практикуясь в метании дротика, который прихватил с собой Дрона. От обители они отошли не слишком далеко, но эта часть леса выглядела дикой и незнакомой. Впрочем, царевич твердо знал: бояться чего бы то ни было, тем паче лесной чащи, ниже достоинства кшатрия. Брахман-из-Ларца же вообще не понимал смысл понятия "страх".

Это не значит, что Дрона был отважен.

Это значит… Закон должен быть соблюден, Польза должна быть несомненна, а остальное – чепуха, призрак, видение города гандхарвов над утренним озером.

– Наши воеводы тебя плохо учили?! – повторил Друпада, и щеки Панчалийца порозовели от прилива крови.

Дрона ответил чуть погодя, с интересом оглядываясь по сторонам.

Друпада последовал его примеру.

Узловатые стволы деревьев-калек стояли здесь редко, смотрясь отдельными памятниками всем мученикам Трехмирья. Безумное переплетение ветвей над головой, скрученных двойными спиралями, вниз свисают лианы-дурманки, поросшие бородой серо-зеленого мха, землю устилают гнилые плоды чернильного ореха и миробалана; резкий аромат исходит от островков травы Вишалья-Карани, лучшего средства от змеиного яда…

И птицы почему-то молчат.

– У панчалов прекрасные воеводы, царевич. Но никто не в силах отдать больше, чем имеет сам. Я благодарен им, но хочу большего.

– Ну, допустим,– не отставал Друпада, все же слегка обидевшись.– Обойдешь ты Вселенную, выучишься… А потом?!

– Потом я осяду на одном месте и займусь делом, положенным брахману. И буду копить духовные заслуги для следующих воплощений.

– Следующие воплощения! – фыркнул царевич.– Впереди целая жизнь, а он о следующей думает! Вот я, к примеру: стану царем, укреплю нашу державу, процвету… в смысле добьюсь процветания… В этой жизни, в этой, и ни в какой другой! Слушай, а иди-ка ты ко мне родовым жрецом-пурохитой! Я – царь панчалов Друпада Великий; ты – Идущий Впереди, Дрона Мудрый! Здорово! Прижмем Грозного к ногтю, загоним в его Слоноград, заключим союз с Шальвой, взбунтуем "Десять Крепостей", потом кашийцев… Стану я Чакравартином-Колесовращателем, а ты при мне главным советником! Заслуг накопим – на сотню райских миров хватит, не то что на следующее воплощение!

– Благодарю, царевич! Но твои слова мне кажутся опрометчивыми. Заботясь о сиюминутном, не следует забывать: впереди у каждого из нас долгий путь! И он зависит от сказанных нами слов не меньше, чем от совершенных поступков.

– Отлично сказано, парень! – рыкнули в ответ из чащи.

2

Кусты затрещали, и на поляну выбрался зверь.

Нет, человек.

Нет, все-таки зверь!

Или…

– Ты кто такой, невежа? – надменно поинтересовался Друпада, как и подобает наследнику престола.– И зачем вторгаешься в чужую беседу?!

При этом царевич, однако, зашарил на поясе, ища рукоять ножа. И придвинулся поближе к Дроне.

Сын Жаворонка в свою очередь с интересом разглядывал пришельца и, сам того не замечая, взвешивал на руке дротик.

Который умел возвращать обратно после метания.

– Это я у вас должен спросить, кто вы такие! – рявкнуло существо, присев на задние лапы.– Приперлись, понимаешь, в мой лес, невежей дразнятся… вопросы задают, умники! И дротиками грозятся… Ты мне еще помаши этой ковырялкой, помаши, я ее тебе в глотку запихаю! Понял?! Запомните, бродяги: вопросы здесь задаю я! А насчет дротика – это мы мигом исправим…

И существо скороговоркой забормотало себе под нос какую-то несуразицу.

Дрона сразу узнал жертвенную формулу из Яджур-Веды – но он и не представлял, что ее можно так перекрутить и исказить. Похлеще, чем перекручены над головой ветки-уроды! Он даже шагнул было вперед, чтобы вслушаться в хриплое бормотание, понять, разобраться… но не успел.

Друпада с удивлением и тревогой взглянул на своего товарища: тот вдруг застыл, словно окаменев, и, казалось, даже дышать перестал.

– Порядок! – удовлетворенно рыкнул незнакомец, облизываясь.

Язык у него был на редкость длинный и розовый.

Сокровище, не язык.

– Пор-р-рядочек! Ну, как вам мой замечательный яджус? Обездвиживает любого смертного, рожденного женщиной! Постой, герой, постой, подержи свой дротик… Ну а с тобой, кр-расавчик, мы сейчас поговорим,– и хозяин леса направился к попятившемуся Друпаде.

По дороге незнакомец все время менялся.

Вот еще на предыдущем шаге он больше всего напоминал здоровенного тигра, который удосужился встать на задние лапы и нацепить на полосатые плечи человеческую голову. А сделал шаг: и тело у него почти человеческое, разве что шерстью поросло, зато башка уж точно тигриная – скалит в усмешке желтоватые клыки, сверкает глазищами-топазами… Махнул когтистой лапой – глядь: а это уже обычная рука, зато теперь хвост тигриный по траве волочится; и не поймешь – то ли в глазах рябит от черно-рыжих полос, то ли майя-иллюзия морочит, насмехается…

– Кимпуруша[24]24
  Кимпуруша – «почти человек» (санскр.). Особая разновидность оборотня.


[Закрыть]! – сдавленно прошептал царевич, упираясь спиной в корявый ствол.

– Он самый! – радостно оскалилась ему в лицо пасть.– Узнал, красавчик?! Итак, я жду ответа: кто вы такие, и чего шляетесь в моем лесу?

Друпада благоразумно решил на время забыть о гордости и ответить кимпуруше.

К чему понапрасну злить оборотня?

– Мы из Шальвапурской обители. Спутника моего зовут Дрона, сын Жаворонка, а я….

– Птенчик, стало быть,– хмыкнул кимпуруша, перебив Друпаду и опуская на плечо царевичу тяжкую лапищу, отчего Друпада невольно присел.– Ладно, птенчик пускай постоит там, а с тобой мы побеседуем, красавчик! Кто здесь вопросы задает, еще помнишь?

– Помню,– честно ответил Друпада.– Ты.

– А кто на них отвечать будет, знаешь?

– Понятия не имею,– Друпада слегка осмелел, решив: раз оборотень вступил в беседу, то возможное поедание двух юношей отменяется.

Или, по крайней мере, откладывается.

– Сейчас поимеешь! – раскатисто захохотал кимпуруша.– Ты и ответишь, красавчик! С чувством, с толком, с расстановкой! Дошло?!

Дошло не сразу. Сбивало обращение "красавчик". Знаете ли, с таким неприятным "р-р-р" и финальным "чик!"

Будто ножом по горлу.

– Я?! А… о чем ты хочешь спрашивать?

– О вечном! – торжественно сообщил оборотень, убрал лапу с плеча царевича и отодвинулся на пару шагов.

Видимо, чтобы лучше разглядеть собеседника.

Стоит ли с ним о вечном толковать?

– Было мне вчера, понимаешь, видение. Или вещий сон. А ежели тебе такие слова не по нутру, то считай знамением и бросай моргать, красавчик! Привиделось, понимаешь, что в прошлом рождении был я повелителем вольных гандхарвов по имени Вишвендра, потомком великого Вишвавасу[25]25
  Вишвавасу – Всеблагий, первый царь гандхарвов. Вишвендра – Всеобщий Индра.


[Закрыть]. Но за преступную связь со многими замужними женщинами, богинями, демоницами, а также самками различных зверей…

Кимпуруша мечтательно облизнулся и всхрапнул от удовольствия.

– Короче, был я проклят божественным мудрецом Лучшеньким. Вот не помню: то ли я жену у него отбил, то ли дочку, то ли корову Шамбалу… Ладно, оставим! Был я, понимаешь, проклят и осужден родиться на земле в облике кимпуруши. Вот в таком,– оборотень придирчиво оглядел себя с ног до головы и, похоже, остался удовлетворен осмотром.– Да, именно в таком.

– Ну и? – не выдержал церевич.

– Не нукай! Не запряг,– огрызнулся оборотень.– Так о чем это я? Ах, да! Вот, значит, теперь в таком облике и живу.

– А ты точно был гандхарвом? – на всякий случай поинтересовался Друпада, чуявший, что весь этот разговор кимпуруша завел неспроста.– Мало ли чего по ночам снится? Может, переел на закате, вот оно и сказалось!

– Точно! – заверил его тигрочеловек.– Был гандхарвом! Песни до сих пор люблю. Хочешь, спою?

– Может, после? – с надеждой осведомился Друпада.

– Можно и после,– покладисто согласился оборотень.– На сытый желудок и поется веселей… Баб опять же люблю, совсем как Вишвендра! Часто люблю. И всяких. И по-всякому. Тех, которые совсем бабы; тех, которые не совсем бабы; иногда тех, которые совсем не бабы… а также с хвостом и без. Ну и еще там…

Отставной гандхарв не стал уточнять, кого он еще любит и как.

А Друпада не стал переспрашивать. Было ясно, что кимпуруша любит всех, кого ему удается изловить. Пищу тоже можно сперва любить, а потом кушать.

Впрочем, вслух этого царевич не сказал.

– Так что склонности есть,– подытожил оборотень.– Но не это главное! Главное, понимаешь, другое! Явился мне в вещем сне тот самый мудрец Лучшенький, что меня проклял! Живьем приперся, о трех головах и шести руках, и объявил в три глотки: мол, избавишься ты, приятель, от проклятия и вновь станешь повелителем гандхарвов! Только сперва должен ты съесть заживо достойного юношу благородного происхождения, выслушав предварительно ответы на свои вопросы. Понял, красавчик? Или повторить?!

– Странное искупление! – выдавил Друпада, чувствуя, как в желудке начинает подтаивать кусок льда. Слушать от других байки про встречи с чудовищами-недотепами и смертельную игру в вопросы-ответы было гораздо интересней, чем участвовать самому. Опять же…

Государству панчалов из-за похотливого гандхарва и прихоти мудреца Лучшенького светила потеря наследника.

– Странное,– со вздохом согласился оборотень.– Ну, съесть кого – это еще понятно. Так ведь обязательно благородного происхождения! Вопросы опять же… Но мудрецу виднее. С трех голов смотрит… Так что разуй уши и слушай вопросы. Вопрос первый: как стать знатоком Вед? Как… это… пострига… постигается великое? Как обрести сподвижника? И откуда черпается мудрость?

Закончив сию тираду, которая явно далась ему с трудом, кимпуруша облегченно вздохнул. Убрал со лба тигриную шерсть, обнажив вполне человеческую кожу, вытер вспотевший лоб и снова оброс шерстью.

– Это один вопрос или четыре? – уныло поинтересовался Друпада.

– Один! Но из четырех частей! – с раздражением фыркнул оборотень.– Ты что, совсем дубина? Таких простых вещей не понимаешь, да?

На "дубину" Друпада обиделся. Все-таки имя Друпада, сиречь та же "Дубина", но изреченное на благородном языке, существенно отличалось на взгляд царевича от дубины вульгарной, да еще на гнусном диалекте Пайшачи. И Друпада решил: если они с Дроной благополучно выберутся из этой передряги, то он непременно учинит охоту на зловредного оборотня.

Лично подстрелит его из лука.

Но не насмерть – чтобы потом отыграться, вдоволь позадавав кимпуруше дурацких вопросов.

Однако сейчас пора было отвечать самому. Друпада придал себе сосредоточенно-серьезный вид, копируя манеру одного из младших наставников обители, и приступил к ответам.

– Изучить Веды просто: читай их каждый день – и станешь знатоком,– уверенно начал царевич.– Великое же достигается… достигается…

– Подвижничеством,– долетел до ушей Друпады едва слышный шепот.

– …Подвижничеством! – ни секунды не колеблясь, возвестил царевич, даже не задумавшись о том, кто подсказал ему ответ.– Сподвижника обретают…

– Стойкостью,– шепот донесся более явственно, и оборотень мигом навострил уши.

– …Стойкостью,– повторил Друпада вслед за тайным подсказчиком, решив, что наследнику панчалов помогает само небо.

А кто ж еще?

– А мудрость черпается в почитании старших,– закончил подсказчик уже в полный голос.

И Друпада с кимпурушей разом повернулись к Дроне – застывшему соляным столбом.

– Ты чего подсказываешь?! – изумился-возмутился оборотень.– Я ж тебя заклял! Яджусом…

– Ты сам говорил, что этот яджус только ОБЕЗДВИЖИВАЕТ. А на способность говорить он, судя по всему, не действует,– невозмутимо пояснил Дрона.– Язык у меня, правда, еле ворочается, но говорить я могу, как видишь.

По гладкой, как всегда, речи сына Жаворонка отнюдь не было заметно, что язык у него "еле ворочается".

– Ишь, какой у нас птенчик разговорчивый попался! – ухмыльнулся оборотень, хитро сощурив плотоядные глазищи.– Ладно, будем считать, первый вопрос худо-бедно исчерпан. Вопрос второй…

Кимпуруша напряженно задумался. Его звериный лоб пошел складками, которые в точности совпадали с черными и рыжими полосками.

– Каково величайшее из сокровищ? Какова величайшая из ценностей? Каково величайшее из приобретений? В чем состоит величайшее счастье? Уф-ф-ф!

Друпада не успел даже рта раскрыть, как Дрона заговорил, словно отвечая наставнику в Обители:

– Величайшее из богатств – мудрость, величайшая из ценностей – знание Вед. Величайшее из приобретений – здоровье, величайшее счастье – в удовлетворенности. Достаточно?

– Да я ж не тебя спрашивал! – опешил оборотень.

– Но и не сказал, к кому именно обращаешься,– спокойно возразил Дрона.

– Хорошо,– с подозрительным терпением согласился тигрочеловек.– Сейчас я обращаюсь конкретно к нему! – и однозначно ткнул лапой с выпущенными когтями в сторону Друпады.– Третий вопрос: какого бхута вы, люди, терпеть не можете нас, кимпурушей?!

Было видно, что ответа оборотень ждет с живейшим интересом.

Сомнительно, чтобы автором вопроса был божественный мудрец Лучшенький, обладатель прекрасной коровы Шамбалы.

– А вот не ловили б вы в чаще мирных путников и не мучали их вопросами, угрожая съесть – вас бы и любили больше! – злорадно ответил царевич.

– Так мы ж тово… не всех спрашиваем! – растерялся кимпуруша.– Можно даже сказать, почти никого и не спрашиваем. Обычно сразу едим. Опять же не всех, понятно! А вообще мы это… мирные мы, олешков кушаем, газелей всяких, антилопчиков! Ежели б на нас с копьями не лезли, так и мы…

– Вы похожие, но иные. Ракшаса или киннара с человеком не спутаешь, а вы, оборотни, слишком похожи на нас. Потому-то вас боятся и относятся с недоверием. Будь вы и впрямь мирными, как ты говоришь, вас бы все равно не любили. Это несправедливо, но это так. Впрочем, вы платите людям взаимностью.

Сперва оборотень молчал, переваривая услышанное. Как-то даже позабыл, что Дрона снова влез со своим ответом, когда его никто не спрашивал.

– Наверное, ты прав,– задумчиво проговорил он; и вдруг словно очнулся.– Ладно, следующий вопрос!

– Да сколько их у тебя?! – возмутился Друпада.

– Сколько надо, столько и есть! – отрезал кимпуруша.– Итак… как там этот плешивый мудрец говорил?.. Ах, да! Что отринешь – то и… Нет. Что отринешь – и станет радостно? Что отринешь – и не останется горечи? Что отринешь – и станешь богат? Что отринешь – и будешь счастлив?

Выпалив это почти без запинки, кимпуруша устало поник в ожидании ответа.

"А он опять забыл уточнить, к кому обращается!" – с надеждой подумал Друпада, которому ответы не шли в голову.

И действительно – педантичный Дрона не преминул воспользоваться просчетом оборотня:

– Отринешь гордыню – и станет радостно, отринешь гнев – и не останется горечи. Отринешь страсть – и станешь богат, отринешь вожделение – и будешь счастлив.

– Опять ты со своим языком! – напустился кимпуруша на Дрону.– Лезешь впереди отца в Нараку!

– А ты опять не сказал, кого спрашиваешь,– равнодушно заметил Дрона.

– Ну вот, из-за тебя, трепача, все вопросы кончились,– с унынием пробормотал оборотень.– Что теперь делать? У-у, умник! Тебе что, БОЛЬШЕ ВСЕХ надо?

Похоже, кимпуруша совсем забыл, что ему самому надо для полного счастья еще съесть юношу благородного происхождения. Но Друпада даже не успел порадоваться этому обстоятельству. Он вдруг увидел, как резко закостенело, превратясь в обтянутый кожей череп, лицо Дроны. Даже цвет глаз изменился: они посветлели, из черных став стальными, и чуть ли не начали светиться.

"Больше всех…– беззвучно шепнули губы сына Жаворонка, словно Дрона искал недостающие слова и никак не мог найти.– Больше… больше всех…"

И скулы его отвердели.

– Теперь ты должен съесть достойного юношу благородного происхождения,– голос молодого брахмачарина стал резким, скрипучим и нечеловечески размеренным.

– Я? – опешил кимпуруша, разом забыв о первоначальных намерениях.

– Ты выслушал ответы на вопросы. Теперь – ешь.

Друпада отказывался верить своим ушам. Да и глазам – тоже. По всему выходило: приятель-Дрона неожиданно рехнулся и теперь своими руками (вернее, языком!) готовил им могилу в утробе оборотня.

– Так ведь я его спрашивал, а отвечал ты! – оборотень был сыт, или не считал возможным есть кого-то "не по правилам".

Друпада машинально сглотнул, закашлялся и проникся к кимпуруше симпатией.

– Лучшенький сказал тебе: "…съесть заживо, предварительно выслушав ответы на свои вопросы". А кто именно должен тебе отвечать, мудрец не сказал.

– Ну, не сказал,– растерянно согласился кимпуруша.

– Ответы ты выслушал. Теперь тебе надо съесть юношу. Живьем. И тогда ты снова станешь повелителем гандхарвов.

– Ладно. Убедил, законник,– все еще без особой уверенности кивнул оборотень.– Ну и кого ж мне из вас есть? Тебя, что ли, птенчик? Или этого оболтуса?! Давай, советуй, раз ты такой умный!

– Можно, конечно, и меня,– на полном серьезе и даже благожелательно ответил сын Жаворонка.– Но тогда гандхарвом тебе никак не стать, а уж ад будет точно обеспечен.

– Это почему? – заинтересовался тигрочеловек.

– Я брахман по рождению. А за съеденного брахмана полагается…

– Знаю, знаю, что полагается! – замахал на него лапами кимпуруша, сообразив: юноша сейчас начнет в подробностях перечислять адские пытки, причитающиеся убийцам брахманов.– Слыхал: грохнул Индра Вихря, дракона-брахмана, а из того вылезла Дваждырожденная Смерть и давай гонять… Так с тех пор и гоняет, кто брахмана кончит! Ты лучше говори, кого мне тогда есть?

– Его,– не моргнув глазом, сообщил Дрона.

Друпада подумал, что ослышался.

– Кого? Вот этого бездаря?!

– Этот юноша подходит тебе как нельзя лучше. Без сомнения достойный и благородного происхождения.

Друпада понял, что слух его не подвел. В ярости сжав кулаки, царевич стал лихорадочно оглядываться по сторонам в поисках хоть какого-нибудь оружия. Лучше всего – хорошего полена, которым можно было бы приласкать по темечку людоеда-оборотня, а заодно и словоохотливого Дрону.

Однако ничего подходящего на глаза не попадалось.

– Не знаю, может быть, он и благородного происхождения, да только в вопросах ни бельмеса не смыслит! – не сдавался кимпуруша.– В отличие от тебя.

– Он совершенно правильно ответил тебе, как стать знатоком Вед.

– Но это была только часть вопроса!

– Хорошо. Хочешь, он четко, внятно и достойно ответит на еще один твой вопрос?

– Хочу!

– Подойди сюда, я скажу тебе, что спрашивать.

Друпада бессильно наблюдал, как кимпуруша подходит к застывшему Дроне, склоняет к его губам косматую голову, внимательно слушает…

Поначалу у царевича еще теплилась слабая надежда, что все это – какая-то хитрость Брахмана-из-Ларца. Но надежда быстро таяла, как брошенный в огонь лед с вершины Химавата.

Кимпуруша выпрямился и, стоя рядом с Дроной, который ростом был чуть ли не по грудь оборотню, рявкнул:

– Отвечай, дубина, кто ты есть такой, какого рода, и как твое имя?!

Плечи Друпады распрямились сами собой; царевич гордо шагнул вперед и рявкнул не хуже тигрочеловека:

– Сам ты дубина! А я – царевич Друпада, потомственный кшатрий и наследник престола великого государства панчалов!

Кимпуруша опешил, а Дрона не преминул заметить:

– Я же говорил тебе: достойный юноша благородного происхождения. Лучшего тебе и не сыскать. И на вопрос ответил.

– Ну что ж, будем есть,– со вздохом развел лапами оборотень и направился к Друпаде.

Когда он прошел половину пути, Дрона, как ни в чем не бывало, шагнул вслед за оборотнем.

И одним точным движением вогнал свой дротик в основание черепа кимпуруши.

Тигрочеловек даже не успел понять, что умирает. Он просто споткнулся, упал мордой вниз и больше не поднялся.

– Ты… как ты… он же наложил на тебя заклятие! – Друпаде хотелось сказать Дроне очень многое, но сейчас все смешалось в голове царевича, и он с трудом подбирал слова.

– "Этот яджус обездвиживает любого смертного, рожденного женщиной," – процитировал Дрона.– А я не рожден женщиной, как тебе известно. Я Брахман-из-Ларца.

– Так ты… притворялся?!

– Я не притворялся. Я просто стоял и не двигался. Он мог бы догадаться, еще когда я заговорил – но он не догадался.

– Так какого бхута ты не прикончил его раньше?!