Текст книги "За земными вратами"

Автор книги: Генри Каттнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА 17

Прошло примерно полминуты с того момента, как я бросил зажигалку, а в толпе уже разгоралась битва вокруг того маленького человека, который ее поймал.

«Маленький человек», – с горечью подумал я. По-видимому, без избитых штампов не обойтись. Даже без этих тошнотворных слов, используемых для определения большой массы народа, которая обретала подлинную жизнь прямо у меня на глазах. Типичный представитель «маленьких людей» пронзительно кричал и отчаянно боролся за этот нелепый дар – зажигалку, а я ничем не мог помочь ему. Я не мог…

От внезапного грохота труб у меня потемнело в глазах… Вероятно, был включен какой-то мощный усилитель – весь зал задрожал от низкочастотной вибрации. Пока я стоял в раздумье, Иерарх не терял времени.

На несколько секунд движение в толпе прекратилось: от ужасного шума вибрировал каждый нерв. Единый организм толпы пронзала головная боль.

Трубы смолкли, и голос Иерарха, подобно грому, прокатился по залу. Он не тратил слов понапрасну, он даже не приказал прекратить драку, она прекратилась сама собой: дерущиеся были оглушены грохотом труб. Он сразу перешел к делу, то есть ко мне.

– Рай, – звучно прогремел он, – ждет своих чад. Тихо! Пусть же отворятся Земные Врата!

На секунду мне показалось, что никто не понял, о чем идет речь. Все были слишком заняты сиюминутными проблемами. Но вскоре я заметил, как в лицах, обращенных к нам, что-то изменилось. Все внимательно смотрели куда-то вверх. Помост озарился светом, и на его позолоченном полу я увидел свою нечеткую тень.

Я повернулся. Большое круглое окно, в которое обычно был виден город, подернулось сияющей опаловой дымкой. Сквозь нее теперь проступала светящаяся буква «А», этот символ разделенных миров, с поперечиной – мостом между Раем и Малеско.

Довольно скоро буква «А» исчезла, и глазам всех предстал Рай. Горящие огнями улицы ночного Нью-Йорка раскинулись, казалось, в нескольких сотнях футов за этим большим круглым окном.

– Рай ждет, – провозгласил Иерарх неестественно громким голосом. – Эти двое, посетившие нас, теперь должны возвратиться в славный Нью-Йорк. Клиа! Бартон! Земные Врата открыты!

Тишина волной распространялась по толпе, хотя вдали еще звучали крики. Следом за этой волной от помоста пошла другая, и я знал, что она, подобно предыдущим, будет идти все дальше и дальше, пока не затихнет в дали улиц. Эта волна несла очень тихий звук, почти вздох, шепот. Они ничего не могли поделать. Они ждали.

Но оставлю ли я их на милость духовенства, как это сделал Джиммертон? Я и сам хотел это знать.

Вид Нью-Йорка покачнулся, как корабль, и понесся вверх с тошнотворной скоростью. Возникло ощущение, что мы падаем на его улицы. Четкость картины помутилась, и я понял, почему это сделано.

Ведь если это настоящий проход между мирами, то малескианцам никогда не позволят разглядеть улицы Нью-Йорка в подробностях. Сквозь золотистую дымку я видел мутные пятна автомашин, их огоньки вспыхивали радугами. Мы смотрели на райский город с высоты домов.

– Идите, – сказал Иерарх. – Рай ждет. Врата открыты. Клиа, Бартон – прощайте!

Нам оставалось сделать только шаг. За него я боролся все это долгое время в Малеско. Рука Лорны по-прежнему сжимала мою. Я получил то, за чем пришел. Прочь, лишние сомнения.

– Идите, – поторопил Иерарх обычным голосом, без усиления, позволявшего толпе слышать его. – Проходите. Теперь с вами все в порядке, убирайтесь отсюда и не причиняйте нам больше хлопот.

И все же я колебался. Он смотрел на меня, полузакрыв глаза. Никогда прежде он так не напоминал мне Джаггернаута. У меня возникло ощущение, что это – еще не все, что у него на уме что-то еще и он нетерпеливо дожидается моего следующего шага. Но это могло быть и игрой воображения.

– Идите, – снова зашептал он. – Убирайтесь! Или вам нужно помочь?

Раздался мягкий щелчок его пальцев, и пара дюжих жрецов с благочестивыми жестами подошла к нам. Один встал справа, другой – слева, и я понял, что через минуту-другую нас просто затолкают во Врата, если мы не пойдем добровольно.

Толпа хранила молчание. Казалось невозможным, чтобы такое количество людей стояло так тихо, едва дыша, ожидая, что их оставят на расправу жрецам. Джиммертон тоже их оставил, давным-давно.

Теперь ухожу я, и Иерарх ждет не дождется этого момента, чтобы арестовать Кориоула и того смешного Маленького Человека и приобщить мою зажигалку к другим реликвиям из Рая. А всякое размышление о том, зачем поворачивается колесико и почему вылетают искры, опять будет названо государственной изменой.

И я подумал, что, возможно, когда-нибудь сквозь Земные Врата пройдет другой человек из Нью-Йорка. Возможно, он еще не родился. Какую историю он услышит от потомков этих людей о том, как один землянин по имени Джиммертон и другой – по имени Бартон подняли их на восстание и бросили в самую трудную минуту.

Впрочем, не следует заблуждаться на счет Эдди Бартона. Все это – сентиментальная болтовня. Моя собственная шкура мне дороже всего в этом мире. Но если я сумел спасти Лорну и себя, то сияние некоего ореола славы тоже не помешает.

– Прощайте! – внезапно грянул Иерарх во всю мощность усилителей. – Прощайте!

Опять раздался щелчок его пальцев, и два здоровенных жреца, оставив свои благочестивые жесты, взяли каждого из нас с Лорной под руку и потащили с величавым видом к Вратам.

В этот момент, едва ли не последний, я сообразил, что нужно сделать для сохранения ореола своего величия.

– Подождите! – сказал я. – Одну секунду, я кое-что забыл.

Жрецы приостановились и посмотрели на Иерарха, ожидая, что он на это скажет. Он бросил на меня пронизывающий взгляд, его лицо оставалось непреклонно-жестким. Он знал, что все идет нормально, и не собирался давать мне возможность устроить еще какую-нибудь неприятность.

И, кроме того, что-то странное было в его лице и глазах, – словно это не все, словно он еще чего-то ждал. Ареста Кориоула? Наказания Дио? Разгрома толпы? Всего этого и, может быть, еще чего-то. У меня не было времени раздумывать над этим.

– Лорна, – сказал я тихо по-английски, – твой усилитель включен? Я хочу, чтобы ты кое-что сказала этой толпе. Быстро!

Она ответила мне мелодичным нытьем:

– О, Эдди, я не хочу! Лучше пойдем! Я…

На уговоры времени не было. Крепко взяв ее за руку, я вывернул ей мизинец. Наверное, лучше было заломить руку за спину, но это – слишком заметно.

– Больно? – быстрым шепотом поинтересовался я. – Я выверну сильней, если ты не повторишь во весь голос то, что я тебе скажу. Поняла?

Она только взвизгнула от боли и злости, я не обратил на это внимания. Она попыталась вывернуться, но с другой стороны ее крепко держал жрец, который так и не понял, почему она вдруг начала дергаться изо всех сил. Мы крепко держали ее с обеих сторон: Лорна не смогла вырваться.

– Скажи: «Народ Малеско», – приказал я, переходя на малескианский. – Говори, пока я не открутил тебе палец. Народ Малеско!

– Народ Малеско! – яростно крикнула она, и я почти оглох. «Интересно, – подумал я, – где у нее находится усилитель? Спрятан в каком-нибудь зубе?»

– Народ Малеско!

Жрецы даже подпрыгнули от этого рева. Экран перед нами слегка задрожал, мощный звук отдавался эхом под сводами Храма. Лорна стояла спиной к толпе, но и на улицах было слышно, что она говорит.

Иерарх злобно посмотрел на нас, но ему пришлось уступить. Он сделал знак, и захват на моей руке ослаб. Не выпуская пальца Лорны, я повернул ее лицом к толпе.

– Это мое последнее обращение к вам, – диктовал я.

Лорна шепотом выругалась и заговорила по-малескиански тем сочным сладкозвучным голосом, который получила вместе с красивой внешностью.

– Ваш Иерарх – великий человек, – сказал я, не отпуская ее мизинца. Повторяя мои слова, она слегка всхлипнула от ярости и боли, что придало ее речи трогательный, убедительный оттенок.

– Он так много сделал для Малеско, – диктовал я.

– Пусти меня! – прошипела Лорна. – Он так много сделал для Малеско.

– Что Рай удостоил его награды.

– Эдди, я убью тебя! Пусти! Пусти! Что Рай удостоил его награды…

– Слушайте, я обращаюсь к вам, – шептал я. – Слушайте внимательно, так как это величайшая награда, какой когда-либо удостаивался человек. Вы слышите меня, люди Малеско?

Ее речь перемежалась гневным рычанием. Я заставил ее прерваться, и в этот момент раздался ответный рев толпы. Они были с нами. Они понимали – что-то происходит, и мне казалось, что они готовы поддержать все, что бы я ни предложил. Им нечего терять.

– Я была одной из смертных среди вас, – диктовал я, игнорируя рычание Лорны. – Я прожила добродетельную жизнь и после смерти попала прямо в Нью-Йорк. Но ваш Иерарх прожил такую прекрасную жизнь, что Великий Алхимик прислал меня сюда, с тем чтобы забрать его в Рай прямо сейчас!

В середине этой фразы Лорна перестала сопротивляться. Она, очевидно, нахваталась достаточно малескйанских слов, чтобы понять, что говорит. Она вытаращила на меня глаза: «Я надеюсь, ты понимаешь, что ты делаешь?» – прошептала она в паузе, последовавшей за этими словами.

– Заткнись, – сказал я. – Подожди секунду. Пусть они повопят. Видишь, как им это понравилось?

Я смотрел на Кориоула. Его лицо засветилось от восторга, когда он понял, что я пытаюсь сделать.

– Ваш Иерарх возвращается в Рай вместе со мной, сейчас! повторяла за мной Лорна. Затем она шепотом добавила: – О, Эдди, ты думаешь, он пойдет? Ты, должно быть, сошел с ума. Что мы будем делать с ним в Нью-Йорке?

– Заткнись, – опять сказал я. – Продолжай – укажи рукой на него. Приглашай его в Рай. Давай же, или я сломаю тебе руку!

С несравненной грацией Лорна протянула руку к Иерарху, ее серебряный рукав плыл, сверкая драгоценными камнями. Увы, ее игра отдавала дилетантизмом, но публика была не слишком взыскательной.

Потрясенный Иерарх просто окаменел у подножия своего золотого трона. Вокруг него стояли не менее пораженные жрецы. Такого никто не ожидал. На мгновение все застыло на помосте.

– Скажи: «Идите, Рай ожидает вас», – прошипел я.

– Идите, Рай ожидает вас, – проворковала Лорна, звуки ее голоса прокатились по залу и эхом вырвались наружу, в город.

Иерарх встретился со мной взглядом. Он слегка пожал своими полными плечами и прорычал на малескианском несколько фраз, которым дядюшка Джим никогда меня не учил. Но он пошел. У него не было выбора. Он не мог разоблачить Лорну перед всеми. Медленно и тяжело он двинулся к нам, Джаггернаут до последнего.

На его пути лежал опрокинутый стол, но он не обращал на него внимания, уверенный, что стол будет убран. И кто-то это действительно сделал. Иерарх даже не взглянул под ноги. Его застывшее лицо скрывало лихорадочную работу мысли, и я понял, что он не знает, как поступить.

А я знал. Теперь все казалось простым. Я оказал Кориоулу ту помощь, о которой он просил. У него есть друзья среди жрецов, и эти друзья состоят в его организации. Если Иерарх исчезнет, думал я, то у Кориоула появится возможность захватить власть и посадить на этот отвратительный золотой трон одного из своих ребят. Это все, что я мог для него сделать. И мне подумалось, что это – не так уж мало.

ГЛАВА 18

Стоя перед сияющими Земными Вратами, мы составляли небольшую живописную картинку. Лорна и я, с сопровождающими жрецами по обеим сторонам, готовыми схватить нас по первому же слову Иерарха, – и сам Иерарх, со всей своей мощью и величием, совершенно бессильный спасти себя. Это был великолепный момент. Я был очень горд своей выдумкой.

Иерарх повел плечами, прочистил горло и заговорил вполголоса, никого больше не оглушая, но все отчетливо слышали каждое его слово.

– Я недостоин этой чести. – Ему, вероятно, было нелегко произнести подобное, но это было лучшее из того, что он смог придумать.

– В Раю полагают, что вы более чем достойны, – диктовал я, и Лорна разносила эти слова над толпой.

Он скрежетал зубами. Я действительно слышал их скрежет. Он окинул помост взглядом, в котором затаилась злоба и надежда. Никто не шевельнулся. Не нашлось, очевидно, никого сообразительнее его. Вдруг слабая надежда озарила его лицо.

– Ну, пойдемте, – сказал он. – Пойдемте вместе.

И он повел нас к Вратам. Сначала я не понял, в чем дело, но вскоре догадался, что он намерен пропустить нас вперед. Он был слишком, чересчур вежлив, пропуская нас вперед, и, несомненно, не собирался следовать за нами.

– О, нет! – решил я. – Скажи: Рай удостоил вашего Иерарха чести первым пройти через Земные Врата.

Лорна хихикнула и произнесла это вслух.

На помосте возникло неожиданное напряжение. Шепоток прошел по рядам жрецов, они в ужасе уставились на Иерарха.

Он словно окаменел. Опять произошло что-то такое, чего я не знал. Но он знал. И все жрецы знали. Я посмотрел на Дио. Тот кивнул. Значит, все в порядке. Я ждал.

Это было потрясающее зрелище: Иерарх посмотрел на Земные Врата и побледнел, а я все не понимал, в чем дело. Конечно, ему не хотелось покидать Малеско, но реакция явно не соответствовала тому, что ему предстояло сделать.

Я подумал: «Он ведь может просто повернуться лицом к толпе и отказаться идти». Нужно срочно придумать, что мне делать в таком случае. Я был уверен, что он так и поступит, а в одно мгновение даже подумал, что он решился на это. Я заметил, как он замешкался, собираясь с духом перед тем как повернуться.

Толпа, казалось, тоже это почувствовала. Она по-прежнему представляла собой единый организм, и колебание Иерарха скоро передалось и ей.

Они не хотели, чтобы он остался. Они не позволят ему остаться.

– Прощайте! – прокричал хриплый голос у самого помоста.

– Прощайте! – подхватили другие голоса, и потолок задрожал от дружных усилий этих людей поскорее распрощаться со своим властелином.

Он повел плечами под раззолоченными одеждами, по-бычьи повернул голову и окинул полным отчаяния взглядом ряды жрецов.

– Поправьте! – сказал он сквозь зубы, едва шевеля губами. – Поправьте, кто-нибудь! Фламманд, помоги мне! Гиперион, сделай что-нибудь! Гиперион, я тебя сожгу!

Никто не шевельнулся.

На помосте установилась вязкая тишина, а в зале набирали силу решительные крики прощания. Никто из стоящих на помосте не решался посмотреть Иерарху в глаза. «Фламманд! – свирепо шептал он. – Фламманд!»

В толпе жрецов рядом с Дио произошло почти незаметное движение. Кто-то сделал нерешительный шаг вперед, вероятно, это и был Фламманд. В тот же момент Дио, обнажив зубы в усмешке, сделал шаг вперед и оттолкнул плечом этого добровольца. Тот мог обойти его, но не стал. После секунды мучительных колебаний он сделал шаг назад и скрылся в толпе.

– Гиперион! – шепот Иерарха стал почти воплем.

Тишина на помосте казалась безжалостной, хотя я и не понимал, в чем дело.

Слева среди жрецов возникло движение. Гиперион пытался ответить на призыв, но ему не позволили. Гиперион, как и Фламманд, отступил. Жрецы, вслед за народом, твердо и окончательно отвергли своего Иерарха.

Он стоял, покачиваясь, опустив голову, с гневом и бессильной ненавистью глядя на жрецов, которые были в его власти еще мгновение назад, а теперь по какой-то таинственной причине одновременно продемонстрировали открытое неповиновение ему.

Этот момент был очень интересен. До сих пор Иерарх правил миром, но вот произошло что-то необъяснимое – и он стал беспомощен.

Его отчаянный взгляд скользил по знакомым лицам. Потом он втянул голову в плечи, и на какой-то миг показалось, что вот сейчас он тяжело, как бульдозер, двинется вперед, сокрушит оппозицию и силой заставит всех снова повиноваться. Но оппозиция была несокрушима, он не мог один одолеть целый мир. Оставалась лишь одна вещь, которую он мог растоптать в надежде сохранить свое лицо.

Теперь, оглядываясь назад, я вижу, что у него не было реального выбора. Дело не только в том, что мир, которым он правил всю свою жизнь, вдруг решительно поднялся против него. У него была возможность открыто атаковать мятежников, пробить брешь в их рядах и выжить. Не думаю, чтобы он преуспел, но всякое бывает.

Иерарх имел более вескую причину для капитуляции. Чтобы победить оппозицию, ему пришлось бы открыть перед всеми свой собственный обман. Ему пришлось бы исповедоваться перед народом и жрецами как убийце, лжецу и богохульнику. На это он не мог пойти. В подобном случае высокомерие одинаково служит как силам добра, так и зла. Я, не подозревая об этом, предоставил ему выбор между смертью и славой или жизнью в бесчестье. И, осознав это, он не дрогнул.

Его поступок вызвал у меня уважение. Он выпрямился, расправив полные плечи, его позолоченные одежды величественно всколыхнулись. Толпа прощалась с ним, и ее крики напоминали травлю. Но когда он поднял голову, они стихли: все пытались понять, каков его следующий ход.

Он сухо и гордо поклонился им.

Этот маленький эпизод пропал даром для толпы, которая не могла его ни видеть, ни слышать. Но что-то в глазах Иерарха и жрецов указывало на то, что сейчас произойдет нечто неожиданное.

Тот оттенок травли больше не звучал в криках толпы, но шум не уменьшился. Они хотели, чтобы он ушел. Эти крики не стихнут, пока он стоит здесь, в их мире. В Малеско он больше не услышит иного звука, кроме рева толпы, торопящей его в Рай.

Ему ничего не оставалось, как принять эту честь и славу, обрушившиеся на него. Он повернулся, царственно взмахнув одеждами, и с неожиданной твердостью, гордо и уверенно пошел к Земным Вратам. Он знал, что делает. Он знал это лучше, чем любой из нас. Но он не дрогнул.

Он держался, как Джаггернаут. Он всегда сокрушал оппозицию. И теперь, когда на пути его гордого имени встала его собственная жизнь, он был готов сокрушить и ее. Он шел вперед с мрачной гордостью, покидая Малеско с тем достоинством, которое присуще его высокому положению. Он был по-своему великолепен.

Величественным шагом он подошел к Земным Вратам. Оттуда доносился шум уличного движения, отблески огней играли на лице Иерарха. Он не вздрогнул, не оглянулся. Он поднял руку в прощальном жесте и ступил за порог.

Последним звуком, который он услышал, был, должно быть, рев толпы, прогоняющей его из Малеско в Рай.

Толпа не могла увидеть того, что видели стоящие на помосте. Иерарх хорошо продумал и это. Он не хотел, что бы кто-то, кроме жрецов, увидел ловушку, которую он приготовил нам с Лорной. Нам не суждено было живыми вернуться в Нью-Йорк, он опасался, что мы откроем путь для новых ангелов из Рая. У него было с этим уже достаточно проблем. Поэтому Земные Врата были отрегулированы так, чтобы ни один живой человек не смог пройти между мирами.

Когда он коснулся поверхности экрана, тот озарился ярко-золотой вспышкой. Она была ослепительна. Стоящие в зале видели только верхнюю часть этой вспышки, но мне была видна вся фигура в сверкающих одеждах, остановившаяся на мгновение между двумя мирами, в знакомой мне звенящей пустоте. Он стоял на поперечине алхимической буквы «А».

Вдруг вокруг него вспыхнуло пламя.

Я увидел, как золоченые одежды занялись разноцветными языками пламени, видел, как вспыхнули его волосы и пламя объяло их, как корона. Но когда огонь охватил всего этого человека, сияние многократно усилилось, и Иерарх исчез в этой ослепительной вспышке, на которую невозможно было смотреть.

Я закрыл глаза, но перед глазами все еще стояли контуры этого человека на фоне яркого пламени, уничтожившего его. Я думаю, что Иерарх был испепелен раньше, чем этот образ стерся в моем сознании.

А вскоре мы очутились с Лорной Максвелл на углу Пятой авеню и Сорок второй улицы в три часа ночи, одетые в фантастические наряды. Громыхающие автобусы и каменные львы показались нам значительно менее реальными, чем тот мир, который мы только что покинули.

Размышляя об этом, следует отдавать себе отчет в том, что многие клише являются самодовлеющими. При некоторой ситуации и определенном воздействии следует ожидать некоего результата, заранее банального, потому что он – более или менее неизбежен. В Малеско еще не начало светать, когда мы, закончив с нашим собственным клише, закруглились с этой церемонией, отбыв с помпой сквозь Земные Врата назад в Рай.

Конечно, перед отправкой я мог бы выступить с речью. Я мог бы сказать: «Нет смысла устраивать из этого церемонию, ведь ваша религия основана на обмане. Нью-Йорк не больше похож на Рай, чем Малеско. Теория воскрешения – смехотворна, а Алхимия – несостоятельная религия, как ни старайтесь».

За такие слова они могли бы наброситься на меня. За одну ночь нельзя изменить стиль мышления целого мира, это долгий, деликатный процесс, если, конечно, он вообще будет происходить. Пусть этим займется Кориоул. А в ту ночь перед ним стояла другая насущная проблема – побыстрее отделаться от нас с Лорной.

Я сыграл Прометея, и моя роль закончена. Лорна слишком долго была орудием в руках Иерарха, чтобы оставаться желанной гостьей в Малеско. Чем раньше мы окажемся в Раю и закроем за собой Земные Врата, тем лучше.

И мы покинули Малеско. И Врата закрылись. Я сомневаюсь, что на протяжении нашей жизни они когда-нибудь откроются вновь. То, что сейчас происходит за ними в Малеско, вероятно, очень интересно и волнительно – для малескианцев, – но это не наше дело. Кориоул знает, чего хочет, и сношения с Землей не запланированы.

Мы оставили радужно-красный город в муках революции и вернулись домой в Рай.