Текст книги "Путь богов"

Автор книги: Генри Каттнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава VI. Предательство

В ПЕЩЕРЕ на мгновение воцарилась испуганная тишина, когда Керн закончил переводить слова Куа. Затем начался бедлам. Окружающие люди, до сих пор стоявшие молча, взорвалась негодующими криками. Кто-то из них стал высмеивать слова Куа, кто-то проклинать Герда. Элия резко заставила всех заткнуться.

– Я тебе не верю, – ровным голосом сказала она. – Герд не предал бы нас.

Куа пожала плечами.

– Вы должны приготовиться встретить их, – сказала она.

Элия на мгновение лишилась самообладания.

– Но я не... Это не может быть Герд! Только не он! Керн, как мы можем их встретить? Их же сто к одному нашему! Это было нашим последним убежищем. Если они доберутся сюда – все потеряно!

– Они не знают, что мы ждем их, – сказал Керн. – В этом наше единственное преимущество. Нужно максимально использовать его. По дороге есть какое-нибудь место, годное для засады?

Элия покачала головой.

– Сюда ведет только один путь. И Герд знает его даже лучше, чем я. – Крылья ее обвисли, она вяло уставилась на огонь. – Вот и конец сопротивления Горе, – сказала она. – Настал день, когда Она выиграет эту борьбу. Никого из нас не останется в живых. Герд! Просто поверить не могу!

– Ты думаешь, это Гора? – спросил Керн.

– А что же еще? Он прошел все наши испытания и проверки, – а среди них были очень жестокие, – но каким-то образом сумел скрыть от нас правду. Он являлся рабом Горы и вынужден был повиноваться ее приказам.

– Это все доказывает! – воскликнул Керн. – Почему Гора обрушилась на вас именно сегодня, если ей нечего было бояться? Ты говоришь, Герд пробыл с вами целый год. Значит, Гора могла ударить в любое время. Но она чего-то ждала... какой-то чрезвычайной ситуации. И вот она – чрезвычайная ситуация. А раз она испугалась нас, значит, мы в чем-то сильнее ее. Возможно...

Речь его прервал донесшийся из тумана звучный звук горна. Керн резко повернулся. Голос его утонул в грозном ропоте голосов. Шум крыльев наполнил пещеру, оглушая собравшихся в ней, вспыхнул огонь в очаге, затрясся и рухнул красный полог навеса Элии, а сама Элия ринулась вместе с остальными к выходу, на защиту убежища.

Бледные лица Куа и Бирны обратились к Керну. Стоя позади них, Сэм Брюстер тоже вопросительно глядел на него. Керн быстро сказал им, что происходит.

– Вы должны дожидаться здесь, – сказал он. – Не знаю, чем все закончится, но в пещере вы будете в большей безопасности, чем снаружи.

Сэм улыбнулся мрачной, ужасной улыбкой.

– Я могу помочь, – напомнил он Керну. – Я тоже пойду наружу.

Вместе они направились к выходу из пещеры. Снаружи тоже стоял шум, но шум организованный. Ряды крылатых выливались из выхода и в ожидании зависали наверху. Часть из них Элия отправила в резерв, хотя это и было безнадежное дело. Не успела она закончить, как горн прозвучал снова, по особенному торжествующе, и первые враги прорвавшись через вуаль тумана, ринулись на них.

– Вот видишь, – сказала Элия Керну упавшим голосом. – Они нападают на нас в открытую, чтобы побыстрее все закончить. Они даже дали нам предупреждение, чтобы мы их ждали, настолько они уверены в своем превосходстве.

С края выступа, сверкая кинжалами, поднялась волна защитников, чтобы встретить прибывших. А выше нее вторая волна ринулась в бой. Через несколько секунд, в устье воздушного прохода, через который вливался враг, началась кровавая схватка.

– Мы можем сдерживать их минут пять, – сказала Элия. – После чего нас просто захлестнут.

И Керн впервые увидел, как сражаются крылатые люди. Пикируя по ястребиному, бойцы нападали на врагов, держа сверкающие кинжалы под особым углом, при котором непременно будет нанесен урон крыльям-мышцам, и тогда жертва просто беспомощно рухнет наземь. Одного разреза кинжалом по грудным мышцам был достаточно, чтобы вывести крылатого из боя.

Но если намеченная жертва замечала, что сверху нападает противник, тогда все сводилось к тому, кто быстрее поднимется и займет выгодную для нападения позицию. Керн много раз видел, как крылатый, перехитрив врага, отчаянно взмахивая крыльями, поднимался вверх и тут же с головой нырял в смертоносную бучу, складывал крылья сам и блокировал крылья противника, так что оба камнем неслись к земле, и каждый боролся за то, чтобы освободить крылья, пока земля не станет слишком близко.

Но поток врагов через вуаль был слишком плотным, чтобы можно было его остановить. Несколько минут схватка колебалась у устья прохода, а затем развернулась назад и вверх, пока весь свободный от ядовитых испарений купол не оказался заполненным сражающимися людьми, а воздух был полон шумом их крыльев.

– Они почему-то не используют свои световые конусы, – заметил Керн. – Я ожидал этого и готовился спрятаться, но пока что ни у одного из нападающих не заметил этого оружия. Почему?

– Я думаю, потому что Гора посылает лучи света, которые фокусируются проводами, – ответила Элия. – Так обычно работает любое их оружие. А Гора не может проникнуть сюда через туман и скалы. Так что им приходится сражаться врукопашную, но они и так победят. Их слишком много... Керн, взгляни туда! Это Герд?

В ГУЩЕ СРАЖЕНИЯ мелькнули рыжие крылья и такие же рыжие волосы, когда кто-то промчался в свистящем полете, но слишком быстро, чтобы можно было разглядеть. Керн мельком увидел темное лицо и бледные глаза, и ему показалось, что в этих глазах застыло страдание, как и в искаженном лице.

Находящаяся возле него Элия что-то выкрикнула, и с выступа поднялась вторая волна крылатых, пытавшихся безнадежно защищать свою цитадель.

– Мы поднимемся с последней волной, – сказала Элия своим людям, обернувшись через плечо. – Еще одна волна – и все будет кончено. Но мы должны уничтожить как можно больше врагов. У тебя есть кинжал, Керн?

Пока она говорила, над краем выступа рядом с ними завис человек с кинжалом, с которого капала кровь, как и с десятка ран на его теле. Он заколебался в воздухе, пристально глядя мимо них на что-то в тени пещеры, затем резко напрягся, вздернув подбородок и сложив крылья, словно они были повреждены. Падение закончилось быстро, он рухнул у самых ног Элии.

Мгновенно наклонившись, Элия вонзила ему в горло свой кинжал, прежде чем увидела, что это уже и не требуется. Она изумленно взглянула на Керна.

Тот наклонился. Взял из руки мертвеца скользкий от крови кинжал и вытер его о кожаную куртку упавшего.

– Элия, не гляди назад, – резко сказал он. – Сэм? Сэм!

– Все в порядке, Керн, – в голосе Сэма Брюстера звучала ужасная радость. – Я сейчас не смотрю.

Элия молча уставилась в лицо Керну, когда другой мутант вышел из пещеры и присоединился к ним на краю выступа. Улыбка Сэма была холодной. Вторичные веки скрывали его глаза, но их яростный блеск ощущался даже через фильтры, и Керн поспешно отвел от него взгляд.

– Что... что это? – запинаясь, спросила Элия. – Это ты убил того человека?

– Я, – холодно ответил Сэм.

– Как это?

Он отвернулся, поднял вверх лицо, оглядывая царившую над головой суматоху, где люди пикировали и взлетали на покрытых кровью крыльях, стискивали друг друга в смертельных объятиях и падали на землю. Над краем выступа, всего лишь в нескольких метрах от них, одна такая пара корчилась в смертельной схватке. Пока они смотрели, один из них освободил руку и молниеносным движением вонзил кинжал в грудь противника по самую рукоятку.

Его крылья расправились и напряглись в ожидании того, что должно произойти дальше. Мгновения они поддерживали обоих. Но затем умирающий лишился сил, разжал объятия и полетел вниз, в туман, крутясь и перевертываясь, а из его груди лилась кровь.

Убийца на мгновение замер в воздухе, тяжело дыша и ища другого противника. Его глаза встретились со взглядом Сэма Брюстера. Мгновение он висел, ловя ртом воздух, словно парализованный Сэмом.

Затем кинжал выпал из его ослабевших пальцев. С широко открытыми глазами он накренился, крылья его обмякли и сложились за спиной, и он камнем полетел следом затем, кого только что убил. Почти одновременно они исчезли в тумане внизу.

Сэм мрачно рассмеялся, а когда повернулся, глаза его были вновь закрыты вторичными веками.

– Я могу убить любого, кто глянет мне в глаза, когда они открыты, – сказал он.

Элия не поняла его слов, но жеста было достаточно. Она тихонько вздохнула и в чисто инстинктивном отвращении отвела глаза от его смертоносного взгляда.

– Элия, нужно что-то делать, – сказал Керн. – Пока еще можем. У нас есть Сэм. А у Куа и Бирны есть свои способности. Бесполезно торчать здесь и ждать, пока нас всех перебьют. Если бы только мы могли уйти.

– Куда? – мрачно спросила Элия. – Гора найдет нас везде, куда бы мы ни пошли.

– Мы можем пойти к Горе, – голос Керна звучал с уверенностью, какой он не чувствовал. – Если Гора так стремится убить нас, значит, она нас боится. Во всяком случае, в этом – наша единственная надежда. Есть ли отсюда какой-нибудь другой выход?

Элия махнула рукой наверх.

– Только туда. Но ты видишь, какой там густой пар.

Керн быстро оглядел выступ. На нем стояло человек пятьдесят в ожидании, пока их бросят последней волной защитников. Он глянул на вход в пещеру и позвал. Куа и Бирна тут же побежали к нему, их лица были бледны и испуганы.

– Куа, – сказал Керн, – Ты только что обнаружила, что можешь видеть сквозь стены. Как ты думаешь, ты можешь определить, какие из струй пара ядовитые, а какие нет?

Куа подняла лицо вверх, ее единственный глаз сощурился. Долгую секунду все молчали.

– Нет, я не уверена, – наконец, сказала она. – Я вижу длинный путь к чистому воздуху. Я вижу, что часть туманной вуали течет струями толще остальных. Но, Керн, я не могу определить на вид, какие течения ядовитые, а какие нет.

– А если ли путь через те места, где завеса тоньше?

– Да.

– Тогда нам придется рискнуть. Возможно, если она достаточно тонкая, мы сможем пройти ее, не дыша.

ОН БЫСТРО передал Элии свой план.

– Здесь осталось достаточно людей, чтобы помочь нам уйти этим путем. Сэм и Куа достаточно ценные, их нудно унести. Я никогда не сражался в воздухе, поэтому в битве от меня мало толка, так что я понесу Бирну. Стоит попробовать, Элия. Лучше так, чем ждать здесь, пока нас убьют.

– Да, – безнадежно сказала Элия. – Лучше умереть так. Ладно, Керн, мы пойдем.

Она повернулась и прокричала команду последним оставшимся возле нее людям. Несколько минут спустя остатки защитников взлетели в воздух.

Выступ остался внизу. Это походило на погружение в водоворот криков, воплей, стонов, судорожных вздохов, оглушительных ударов многочисленных крыльев. Мимо дождем лилась кровь, сверкали кинжалы, тела падали вниз, к земле. Неся легкую Бирну, Керн изо всех сил стремился вверх. Внезапно, безо всякой причины, в нем вдруг начала расти уверенностью. Им все удастся. Керн был абсурдно уверен в этом.

И им удалось. Но не всем.

Упал Сэм Брюстер. Уже в самом конце, когда их группа почти добралась до купола завесы пара наверху, брошенный кем-то кинжал попал между крыльев одного из тех, кто нес Сэма. Крылатый закричал, выгнулся назад и стал падать. Кто-то другой ринулся к покосившемуся сидению, на котором летел Сэм, но не успел. Мутант не удержался и, даже не крикнув, полетел вниз.

Было бы чистым самоубийством ринуться за ним в водоворот смерти. С болью в сердце Керн смотрел, как Сэм падает, крутясь, вниз. Он так же увидел, как к нему ринулся кто-то из нападавших, но тут же крылья его обвисли, потому что он встретился со смертоносным взглядом Сэма, и крылатый стал падать рядом со своей несостоявшейся жертвой.

Затем Керн влетел в удушливый туман, и у его не было времени думать ни о чем, кроме собственного дыхания, а так же необходимости следовать точно за крылатыми, несущими Куа, которая вела их через туман.

ТОЧНО ГИГАНТСКАЯ голова, Гора поднималась в зенит отлично видными, четко очерченными контурами. Было страшно глядеть на такую махину, все время казалось, что она накреняется и вот-вот рухнет, раздавив своей тяжестью весь мир.

Когда они были уже близко, Бирна задрожала на руках у Керна, повернулась к нему и, как ребенок, обняла его за шею и уткнулась лицом ему в плечо.

– Я чувствую Ее, – приглушенно пробормотала она. – Гора смотрит. Она пытается... проникнуть в мое сознание. Не думай, Керн. Не позволяй ей залезть в твою голову!

Керн тоже почувствовал раскаленный, обжигающий язык ненависти, который полез было в его голову и тут же отпрянул, когда Керн захлопнул врата сознания, преградив путь вторжению. Не так-то просто оказалось заставить крылья нести себя вперед, когда весь его разум восстал против приближения к Горе. Керн заметил отвращение на лицах окружающих его крылатых, а так же поймал косые взгляды, которые они бросали на него. Темп продвижения ощутимо замедлился.

– Мне тоже не нравится Гора, Элия, – сказал он крылатой девушке через разделяющую их пустоту. – Но мы должны сделать это. Какой у нас есть выбор, кроме как погибнуть? Враги наверняка уже отправились в погоню за нами. Наша единственная надежда заключается в том, чтобы добраться до Горы, где мы сможет нанести ей ущерб, прежде чем...

Он замолчал. Не было смысла заканчивать.

Они уже были так близко от опалесцирующей стены, возвышающейся над ними, точно край мира, что Керн увидел собственное отражение, искаженное на поверхности Горы.

– Она и в самом деле стеклянная? – спросил он.

– А кто это знает? – ответила Элия, стараясь унять дрожь в голосе. – Никто из тех, кто подлетал к ней достаточно близко, не вернулся обратно. Может, это всего лишь... горный массив. Я понятия не имею.

Она оглянулась через плечо, затем ее пристальный взгляд устремился вдаль.

– За нами погоня, – ровным голосом сказала она. – Если перед нами твердь, мы погибли.

Керн оглянулся. На горизонте, точно темное облако, за ними летели крылатые враги.

Внезапно Куа указала рукой вперед.

– Смотрите! – воскликнула она. – Вот там, слева... действительно ли это... пещера? Я... Мне кажется, она открывается все шире...

Все нетерпеливо уставились туда. Секунду длилось молчание. Гора тоже, казалось, ждала и прислушивалась. Но Керн не видел впереди ничего примечательного. Стена стояла перед ними такая же ровная, незапятнанная, переливающаяся.

Затем мимо них к Горе помчался ветер, распушив перья на крыльях. Он становился все сильнее и возник сначала шорох, который быстро перерос в пронзительный вой. Их понесло в Горе, беспомощных, гонимых вихрем. Керн сильнее прижал к себе Бирну и боролся, не давая ветру вывернуть ему крылья, а впереди, точно твердое облако, возвышался утес.

Керн успел смутно уловить открытое отверстие, как его занесло внутрь. Ошеломленный, удивленный, он падал, гонимый ветром внутрь Горы, полуослепленный переливающимся вокруг туманом, заполнявшим туннель. Туман был неощутимым материально, и на глаз ничем не отличался от того, из чего состояла сама Гора.

Свет позади все тускнел, пока они, беспомощные, неслись все глубже и глубже внутрь облака – Гора уже явно была неподходящим названием для того, через что они летели.

Затем несущий их ветер стал замедляться. Его оглушительный вой стих, превратился еле слышимый в наступившей тишине шепоток. На мгновение они, задыхаясь, повисли в переливающемся небытие. Затем сладостно прозвучал в тишине голос Куа:

– Взгляните назад, назад! Я вижу путь, которым мы пришли. Я вижу, как он закрывается. Точно смыкается текущая вода... Нет, скорее, как песок.

Керн вдруг перестал ее слышать. Внезапно он ощутил что-то плотное в тумане вокруг них. Что-то невидимое, но висящее в пустоте точно так же, как они с Бирной висели на крыльях Керна. Нечто, опирающееся на сам воздух.

И Керн понял, что не может двигаться.

Глава VII. Бой

ИТАК, ГОРА открылась, чтобы затащить их внутрь, и снова закрылась, тихо и бесшумно. Небольшая группа пленников застыла, точно вмороженная в воздух, в тех же позах, в которых они летели, с распростертыми крыльями, разметанными ветром волосами, которые больше не шевелились. Они словно застыли в вечном СЕЙЧАС, словно время прекратило свой бег, а вместе с ним прекратились и все движения.

А затем, в переливающемся облаке Горы перед ними, замерцала тонкая спираль света.

Постепенно она становилась все ярче. И Керн физически увидел то, что прежде видел лишь мысленно. Он почувствовал удар злобы еще до того, как пламя сфокусировалось, полное ненависти, но при этом странно безличное. Это была ненависть Горы, облака, но никак не ненависть человека.

Лениво вращающаяся спираль света устремилась сквозь твердую завесу, туманное материальное стекло, к пленникам. Расстояния здесь было невозможно определить, но спираль была достаточно близка, чтобы ее можно было разглядеть во всех деталях. Она вращалась медленно, бесконечно, неторопливо. Она испускала жар, обжигающий глаза и жгущий ненавистью разум, куда старалась проникнуть.

И что-то было в изгибах спирали, что-то, что старалась натянуть на себя ее изгибы. Но они еще не видели, что именно...

Пару мгновений большая, медленно вращающаяся, пылающая спираль плыла перед ними, слепая, безразличная и одновременно ненавидящая. Затем что-то опять изменилось. И Оно посмотрело на пленников.

Через витки спирали поплыли пятна яркой темноты. Они появлялись и исчезали. И всякий раз, когда спираль поворачивалась, эти пятна тут же уплывали за край, снова исчезая.

Оно смотрело. Оно ждало, ненавидело и... молчало.

И Оно, крывшееся в спирали, прячущееся в ее витках, начало перемещаться. Спираль почти совсем остановилась, оставив Его на виду. И Керн испытал шок, от которого все расплылось перед глазами. Когда же он проморгался и глянул снова, Оно ясно покоилось на виду. Точнее, не Оно.

На витках спирали, поддерживающей его, лежал Брюс Халлэм, и глаза его открылись, такие же безличные, как взгляд огненной спирали.

– Это мой мир, – ясно и четко сказал Брюс Халлэм.

Слова пришли к ним словно из пустоты, с холодной ясностью, не допускающей и намека на ошибку. Потому что говорил это не совсем Брюс Халлэм. Это говорила также и огненная спираль. Ненависть и ослепительный свет окутывали его слова, так же, как туман окутывал спираль у них перед глазами. Два существа говорили единым голосом, два существа, слившиеся теперь воедино.

Внезапно в голове Керна пронеслись воспоминания. И он снова увидел ту далекую теперь комнату, откуда группа мутантов шагнула из одной Вселенной в другую. Он видел, как Брюс открыл стальную дверь, ведущую в ждущий мир, мгновенно повел глазами и снова закрыл дверь. Теперь Керн понял. Брюс знал все заранее. Каким-то образом, бросая единственный взгляд на чужой мир, он мог понять, какой мир близок ему самому, а какой – нет.

Брюс, пользуясь своей странной способностью мутанта, создал машину, которая выполняла его указания, ища подходящий для него мир. Керн вспомнил, с каким потрясением слушал Элию, которая рассказывала, что рабы Горы, под ее руководством, могли работать с любыми веществами и материалами... вспомнил, как, когда они еще подозревали Керна в том, что он работает на врага, то убрали из его комнаты все, из чего он мог сделать оружие...

Да, этот мир был миром Брюса Халлэма – но никак не миром Керна. Это был мир крылатых, но не они являлись в нем главными. Главным здесь был Брюс.

Все это пронеслось у Керна в голове, стремительно, как единая мысль, в то время, как горящие холодным огнем слова Брюса еще звучали у него в ушах. Керн вспомнил, каким безличным всегда был Брюс, каким далеким от любых человеческих чувств, и тут снова услышал холодный голос:

– В моем мире нет места для вас, – спокойно заявил им Брюс. – Здесь есть место лишь для крылатых – и для Меня. Вы состоите из изменчивой плоти и изменчивой наследственности. Я не могу доверять вам. Мое появление в этом мире создало в Горе настоящий циклон, и оставило Меня совершенно без сил. Долгое время Я был беспомощен. И не мог восстановиться, пока не оказался вне вашей досягаемости. Но вот настало время уничтожить последние остатки тех, кто не подчиняется мне. И вы, мутанты, которыми Я не могу управлять, должны исчезнуть вместе с ними.

Он не шевельнулся, но огненные языки спирали внезапно закружились быстрее и внезапно перетекли сквозь стекло в тюрьму, так жестоко держащую людей. И Керн понял, что Брюс был только голосом этого ужасного дуэта. А телом его был огненный язык.

Длинная спираль медленно двинулась вперед, паря, как падающая в воздухе шелковая лента. За ней следовали огненные языки, переплетаясь в ее витках, словно лаская друг друга, а так же тело Брюса Халлэма, который тоже плыл на витках спирали, не шевельнув ни мышцей собственных конечностей.

КЕРН НАБЛЮДАЛ за их приближением. Он понятия не имел, что будет, когда пытающие витки коснутся первого человека, но чувствовал раскаленный поток злобы и ненависти, летящий впереди них. Беспомощный, безмолвный во власти почти невидимого стекла, Керн отчаянно напрягал все силы, стремясь сделать... что? Он не знал. Ему лишь хотелось освободиться, чтобы вступить в борьбу, пусть даже и бесполезную, с надвигающимся врагом.

И тут мысли в его голове внезапно разделились пополам. Он уже испытывал подобное состояние, но чрезвычайная его странность на мгновение ошеломила Керна, так что в мыслях возник пробел, во время которого что-то, – Что-то! – зашевелилось в его теле.

Трижды он испытывал это чувство с тех пор, как прошел в мир крылатых. И трижды он подавлял его, боясь и ненавидя за угрозу сделать его снова посторонним чужаком для крылатого народа, который, как он надеялся, станет его народом. Но на сей раз Керн не стал сопротивляться. На этот раз, в неимоверных усилиях обрести свободу, он вместо этого разрушил барьер, сдерживающий в нем это что-то, которое расцветало с тех пор, как он впервые увидел Гору.

Стеклянные стены, удерживающие его словно замороженным во льду, потускнели и вдруг исчезли. Его сотоварищи, пригвожденные к позорному столбу в стекле рядом с ним, канули куда-то во тьму. Керн больше не чувствовал тепла Бирны, застывшей в его руках. Не было ничего. Остались лишь потемневшие, медленно поворачивающиеся языки спирали, спокойно плывущие к нему через стекло.

А затем в наступившей тьме вспыхнул свет. И все оказались на этом свету. Керну понадобилась долгая секунда, чтобы понять, что он видит этот свет отнюдь не глазами. Он видел его – это было невозможно, но это было! – всем телом. Он видел одновременно все вокруг.

Таким образом видит Гора, подумал он с внезапной уверенностью. Керн не знал, с чего взял этот, это было знание, которое пришло с его новым видением. Он и Гора – они вместе использовали общую способность.

Какое-то далекое движение привлекло внимание Керна, он взглянул сквозь Гору и увидел так ясно, словно стоял совсем рядом, летящие шеренги крылатых людей, которые следовали за беглецами от самого Гнезда. Они были уже совсем рядом, приближаясь к чудовищной Горе вслепую, словно собирались разбиться об нее.

Тем же всеобъемлющим зрением Керн видел одновременно вмороженных в стекло рядом с ним людей, и огненную спираль, плывущую к ним, и Брюса Халлэма, неподвижного, точно каменное изваяние, который плыл на витках этой спирали.

Но теперь они выглядели совсем иначе – люди.

Ему были знакомы их лица, их тела, но новым зрением Керн видел тела их насквозь. И самым ужасным при этом были не скелет, мышцы и нервы – это зрелище было ожидаемым для его разума. Но все это являлось лишь бледной тенью на фоне другого.

Люди были плоскими, яркими кольцами, дисками, наложенными на диски, и в каждом из них эти диски были своего образца и цвета. Не было двух одинаковых людей. И Керн понял, что людям известны лишь кости, мускулы и нервная система, но это лишь часть их. Только часть, причем часть, не важная для Горы. Гора управляет другим.

Вот у крылатых людей, летящих к Горе, была одна общая черта. Каждый из них состоял из разноцветных колец, блестящих дуг и полумесяцев лежащих один на другом и постоянно, чуть уловимо смещающемся. Но в каждом летуне, сквозь кольца медленно перемещался круг ярчайшей темноты. Эти же черные пятна, точно глаза, плавали сквозь витки спирали, обхватившей Брюса Халлэма. Глаза – глаза Горы.

Именно это и использовала в людях Гора, передавая свои приказы. Точка контакта в каждом человеке, делавшая его рабом, тупо исполняющим волю Горы.

Но таких глаз не было у тех, кто был заморожен рядом с Керном, ни у кого из них. Новым видением Керн видел и свое тело с кольцами и цветными дисками, как и у своих товарищей, и в нем тоже не было черных пятен, которые бы означали, что Гора владеет им.

Гора – создание из стекла, сказал он себе. Ее тело – переливающийся материал, который может быть твердым или газообразным, как того захочет Гора. Гора может проделывать в себе туннели и пещеры, открывать и закрывать их, точно рты. А ее мозг, ее движущая сила и есть эта огненная лента, бесконечная, вращающаяся вокруг своей оси в центре Горы. Гора обладает многими странными чувствами. И одним из таких я теперь завладел.

Когда мы пришли в этот мир, подумал Керн, то каким-то образом навлекли на себя циклон жестоких сил, посланных самой Горой. Потому что у Брюса Халлэма есть некое бесчеловечное родство с объектом, обитающим здесь. Но этот объект был настолько сильный, настолько привыкший прессовать разумы своих жертв и использовать их в качестве инструментов, что мы и сами были изменены, даже не подозревая об этом. Во мне начали формироваться странные новые способности. В Куа тоже, как и в Бирне. А в Сэме? Не знаю. Но Сэма больше нет. Что же касается меня, то я изменился.

Что-то странно зашевелилось внутри него, и Керну не было нужды опускать взгляд, поскольку новое сферическое видение подсказало ему, что в нем вспыхнул огонь – длинные, вращающиеся витки пламени, которые с невероятной гибкостью простерлись сквозь прочное стекло его тюрьмы.

СПИРАЛЬ, ПОДДЕРЖИВАЮЩАЯ тело Брюса, приостановилась, замерла и даже чуть отступила. Керн смутно осознал свое удивление и свою странную, бесчеловечную ненависть. Но всего лишь смутно. Он был настолько ошеломлен своей новой способностью, что почти не замечал никаких других чувств.

Слишком покорная, в отчаянии подумал Керн, плоть слишком покорная и ковкая, чтобы удерживать свою форму под непреодолимым давлением Горы. И вот теперь, сквозь ледяное стекло, державшее в плену тех, кто не покорился, две огненные спирали многократно обернули человеческое тело и светящуюся враждебность. Керн был слишком ошарашен, чтобы испытывать хоть какие-то эмоции, но его новые огненные конечности давали ему новые, причем необходимые возможности, потому что спираль с Брюсом посылала к нему все новые языки огня, и их не только нужно было отражать, было необходимо наступать самому.

Ненависть, словно удар испепеляющего жара, поразил эту новую сущность Керна и вытряхнул его из умственного ступора. Ненависть и страх. Керн почувствовал, что на него надвигается уничтожение, в голове стало пусто и что-то подсказывало ему, что нужно бежать. Но он тут же испытал такую же жгучую ненависть, какая надвигалась на него, и вслед за этой ненавистью не тянулся страх. Напротив, на этот раз Керн приветствовал бой.

Теперь мы равны... мы равновелики, сказал он себе и понял даже в момент опасности, что мысли его удивительно изменившегося разума перемещается столь же ясно и медленно, как его новые конечности сквозь твердое стекло. Если он когда-то и владел телом из плоти и крови, то больше этого не было. Если его разум когда-то и жил в черепной коробке и образовывал свои мысли в извилинах мозга, то это теперь изменилось. И все это стало теперь новым, ужасным и замечательным вне всякого человеческого понимания.

Постепенно в Керне вспыхнуло ликование, пока он протягивал крутящиеся языки пламени, ставшие его телом, к тому, что жило здесь до сих пор одно. Теперь у Горы был двойной разум – если огненная спираль действительно была разумом этой сущности, – но находились и действовали они внутри оного гигантского тела из переливающегося стекла. И в этом огромном теле двойной разум начал сам с собой самоубийственную битву.

Ненависть стала целой ванной огня, охватившего все самые дальние витки их спиралей, и витки принялись бороться друг против друга. Теперь Керн не боялся и не хотел отступать. С нарастающей мощью он проверял сопротивление силы в той форме, которая была его близнецом. Спирали корчились и напрягались. Затем они одновременно, словно по согласию, отступили. И также одновременно, словно управляемые единой волей, снова ринулись друг на друга.

На этот раз огненные конечности переплелись друг с другом так тесно, что скрутились в единый узел неистового огня, кипящий непрерывным движением. Ненависть кипела и пузырилась вокруг Керна, пока он боролся витками своей спирали против витков спирали врага. Но все это его как-то не касалось. Он не чувствовал страха. И даже когда начал понимать, что ему не победить одной только силой, даже тогда страх не пришел. В нем словно выгорели все эмоции. Виток за витком прощупывал он врага, боролся с ним и обнаруживал, что он пытается остановить непреодолимую силу, наваливавшуюся на него. И он не мог уклониться от оборачивающейся вокруг него огненной петли.

Не мог уклониться, потому что они, эти огненные конечности как его самого, так и врага, слишком тесно сплелись в битве, так что было невозможно никакое движение. Напрягаясь, они застыли в рискованном равновесии, не допускающем никаких движений.

Затем, очень изящно, сущность, которая была Керном, сумела протянуться мыслями, единственным, чем он, в известном смысле, в этот момент и обладал, протянуться и коснуться застывшего тела Брюса Халлэма. Потому что теперь Керн знал, что он и его враг были слишком равны и не могли преодолеть друг друга, если только кто-то из них не отыщет какой-то рычаг, которым свергнет своего противника.

Может, таким рычагом был Брюс? Осторожно, но с усиливающимся давлением, Керн попробовал твердое, неподатливое тело, которое когда-то было человеческим. И не произошло ничего – вообще ничего. Брюс являлся цельной, недвижимой формой небытия, и никакие мысли не могли коснуться его. Нет, не Брюс был источником, через который можно истощить силы врага.

Тогда что? – бесстрастно спросил себя Керн. И ответ прибыл ясный и неторопливый, словно только и ждал запроса.

И этим ответом были крылатые люди, ждущие снаружи Горы.

Практически опережая эту мысль, его новые способности видения скакнули за пределы Горы. Там парили на расправленных крыльях рабы, поддерживаемые восходящими потоками, парили, кружили и ждали новых команд, которым могли бы повиноваться.

Но для нового видения Керна это были уже не только люди. Они стали многослойными дисками, постоянно перемещающимися, и в каждом таком диске плавал Глаз Горы.