Текст книги "Ночная Схватка"

Автор книги: Генри Каттнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

II

Скотт открыл для себя такие тонкости, о которых даже не подозревал. Эйлин стремилась получить от любого проявления жизни максимум наслаждения и старалась достичь этого даже в мелочах. К примеру, оказалось, что крепкий и приторный коктейль «Лунный Цветок» можно сделать гораздо приятнее, если цедить его через подслащённый ломтик лимона, зажатый в зубах. Обычно Скотт предпочитал двойное виски и, как любому обычному солдату, ему нравились горячительные напитки, которые он называл гидропоническими. Однако коктейли, предлагаемые ему Эйлин, ни в чём не уступали терпкому, жгучему двойному виски цвета янтаря. В ту ночь Эйлин научила его разным фокусам. Спиртное чередовалось с веселящим газом, бешеные скорости аттракционов Луна-парка, от которых захватывало дух, обостряли чувственное восприятие и щекотали нервы. Эйлин была неистощима на тонкие, изысканные причуды. Она не походила на обычных девушек из подводных городов, называя себя побегом, случайным, бесполезным цветком на мощной лозе, которая давала обществу учёных, изобретателей, социополитиков. Эйлин, так же как и Скотт, была обречена на гибель. Обитатели подводных метрополий служили Минерве, Скотт – Марсу, а Эйлин – Афродите, но не только как богине любви, но и как покровительнице радости и искусств. Между Скоттом и Эйлин существовала такая же разница, как между Вагнером с его мощными аккордами и мелодичными арпеджио Штрауса. В глубине души у обоих затаилась горечь и щемящая печаль, но они редко это осознавали. Их роднило чувство подсознательной безысходности.

Во время карнавала ни Эйлин, ни Скотт не надевали масок. Их лица сами по себе напоминали маски. Оба научились не выдавать своих чувств, хотя каждый достиг этого собственным путём.

Скотт улыбался редко и с трудом, тогда как с лица Эйлин улыбка почти не сходила.

Благодаря ей Скотт мог лучше понять горожан. Эта девушка послужила ему как бы катализатором. Между ними установилось безмолвное согласие и слова здесь были не нужны. Они понимали, что по мере развития цивилизации люди, подобные им, неизбежно исчезнут. Сейчас человечество относилось к ним снисходительно, поскольку проблема их выживания или вырождения должна была рано или поздно решиться естественным путём. Каждый из них в данной ситуации выбрал свой путь. Скотт служил Марсу, служил верой и правдой, а пассивную Эйлин манила прямая противоположность.

Скотт почувствовал, что хмелеет, но внешне это было пока незаметно. Его причёска по-прежнему была безукоризненной, а загорелое мужественное лицо оставалось бесстрастным, как всегда. Но когда карие глаза Брайена встретились со взглядом Эйлин, между ними проскочила невидимая, но ощутимая искра.

Краски, свет и звуки… Теперь они начали обретать какую-то форму, раскрывая Скотту свою суть.

Далеко за полночь они сидели на Олимпе, где обнаружили свой маленький космос. Стены комнаты, где они очутились, как бы исчезли. Быстро бегущие клубы опаловых туч роились в беспорядке. Приглушённо шумел искусственный ветер. Скотт и Эйлин, подобно богам, пребывали в полном уединении от всего остального мира.

"Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною…"

Таков был этот уголок Олимпа. Кроме него не существовало уже ни других людей, ни других миров. Сама собой изменилась система ценностей, а любые психологические барьеры казались нелепыми.

Скотт удобно расположился в полупрозрачном кресле, похожем на облако, Эйлин поднесла к лицу Брайена баллончик с веселящим газом, но Скотт отрицательно покачал головой.

– Не сейчас, Эйлин.

Девушка выпустила баллончик из рук и тот покатился на пол.

– Мне тоже пока не надо. От избытка возникает пресыщение, Брайен. А в наслаждении всегда должно оставаться нечто неизведанное, то, что ещё может удивить. У тебя это получится, а у меня уже нет.

– Почему?

– Видишь ли… Наслаждение… Здесь тоже есть свои пределы… Выносливость человеческого организма. Меня уже мало что способно взволновать. Такой своеобразный иммунитет. Физический и эмоциональный… Ко всему. А вот ты ещё многое можешь для себя открыть. Ты не знаешь, когда тебя настигнет смерть. Не можешь этого запланировать. Всё, что намечено заранее, ужасно скучно. Главное в этой жизни – неожиданности.

Скотт чуть заметно покачал головой.

– Смерть – это тоже пустяк. Она – просто исчезновение того, что когда-то имело для тебя смысл. Или… – Он умолк, подыскивая слова. – Пока жив, к чему-то стремишься, что-то предполагаешь сделать, ибо система ценностей имеет свои законы. Допустим, что она основана на четырёх арифметических действиях. Смерть – это переход в иную плоскость аксиологии, совершенно нам неизвестную. Но арифметические правила, как таковые, абсолютно неприменимы к геометрии.

– Ты полагаешь, что у смерти свои закономерности?

– Это может быть вообще отсутствие всяких закономерностей, Эйлин. Любой человек живёт, зная, что жизнь неизбежно сменится смертью, на том основана любая цивилизация. И потому главная единица цивилизации – раса, а не отдельный индивидуум. Инстинкт толпы…

Девушка внимательно смотрела на собеседника.

– Вот уж не думала, что Вольный Легионер способен на такие философские рассуждения!

Скотт закрыл глаза и расслабился.

– Горожане ничего не знают о Вольных Легионерах. Точнее – не хотят знать. А мы тоже люди. Интеллигентные люди. Наши учёные ни в чём не уступят тем, что обосновались под куполами.

– Но они работают на войну!

– Война – это печальная необходимость. По крайней мере, сейчас, – парировал Скотт.

– Расскажи, как ты во всё это ввязался!

Брайен улыбнулся.

– Как ни странно, но похвалиться не могу. Я вовсе не беглый убийца. Просто странник. Родился в Цитадели Австралия. Мой отец был учёным, а дед – солдатом. Думаю, это у меня в крови. Я перепробовал много профессий и занятий, но всё впустую. Искал чего-то постоянно… Чёрт знает, чего мне хотелось! Быть может, выложиться до предела, как в бою. Это почти то же самое, что и религия. К примеру, члены секты Людей Нового Суда фанатики конечно, однако вера для них самое главное в жизни.

– Да эти бородатые грязные придурки просто свихнутые!

– Нет, просто они во многом заблуждаются, вот и всё. Есть много других конфессий, обращённых к людям, но меня лично ни одна религия никогда не привлекала. Они слишком ограничивают самореализацию.

Эйлин снова взглянула на суровое лицо солдата.

– Ты предпочёл бы действовать мечом, как рыцари Мальтийского ордена в войнах с сарацинами.

– Возможно. У меня не сложилось никакой системы ценностей. И потому я легионер.

– Что для тебя вообще значат Вольные Легионы?

Скотт открыл глаза и улыбнулся девушке. Он вдруг стал похож на зелёного мальчишку.

– В сущности, не так уж много. Просто дают хорошую эмоциональную встряску. Трезво рассуждая, я понимаю, что всё это – жуткая показуха. И так было всегда. Они – такая же чушь, как Люди Нового Суда. Войны как таковые – сплошной анахронизм. Ведь настоящей-то цели у нас никакой и нет. Наверняка большинство из нас ясно видит, что Вольные Легионы лишены будущего. Им осталось этак лет двести… Не больше.

– Но ты ведь службу не бросаешь… Почему? Явно не из-за денег.

– Ты права. Но это… Как наркотик… В старину жили такие племена… Викинги, которые славились своей безумной отвагой. Мне кажется, что мы чем-то похожи на них. Для обитателей форта их отряд – это и мать, и отец, и дети, и сам всемогущий Господь Бог. Легионер сражается с солдатами из других групп, если ему за это платят, но ненависти в его душе при этом нет. Они поклоняются Колоссу на глиняных ногах. Каждая битва, независимо от того, закончилась она победой или поражением, приближает наш конец. Мы сражаемся, чтобы защитить общество, которое в конечном счёте нас же и отвергнет. Когда все цитадели наконец придут к согласию и объединятся, мы им больше не понадобимся. Я вижу здесь определённую закономерность. Когда войны были неизбежной частью цивилизации, каждая крепость содержала свою армию. Но теперь они всё больше отделяются от нас. Мы являемся неизбежным злом. Вот если бы они наконец кончили враждовать… – Скотт невольно сжал кулаки. – Сколько мужчин сразу обрели бы свой счастливый уголок на Венере, в подводных метрополиях! Но пока есть нужда в Вольных Легионах, желающих служить в них всегда хватит!

Эйлин потягивала коктейль, вглядываясь в хаос серых туч, напоминавших морские волны. В тусклом мерцающем свете лицо Скотта походило на каменную тёмную маску, где выделялись лишь блестящие глаза. Девушка осторожно коснулась его руки.

– Ты воин, Брайен. И вряд ли сможешь измениться.

Скотт горько усмехнулся.

– Скорее всего вы правы, мисс Эйлин Кейн! Наверно вы полагаете, что война заключается в том, чтобы жать на курок? Отнюдь. Вот я – воененый стратег. Чтобы им стать, мне пришлось вкалывать целых десять лет потяжелее, чем в техническом институте любой из крепостей. Для ведения войны я должен знать всё от расчёта траектории снаряда до психологии толпы. В этом заключается самая обширная область науки, известная Системе. И самая бесполезная. Потому что война умрёт всего через несколько столетий. Ты никогда не видела форта Вольных Легионеров, Эйлин. Там тоже обучают знаниям. И вся эта великолепная наука служит исключительно военным целям. У нас есть собственные психологи. У нас есть свои инженеры, которые проектируют абсолютно всё, начиная от артиллерийских орудий и кончая днищем звездолёта с минимальным коэффициентом трения. У нас есть свои литейни и мельницы. Каждый форт – это город, где всё ориентировано на войну, точно так же как в цитадели – на развитие науки и искусства.

– Неужели там всё настолько сложно?

– Просто фантастически сложно и до невероятия бесполезно. И многие из нас понимают это. Но мы дерёмся, потому что война – как дурман. Мы обожаем свои отряды. Для нас они – эйфориак. Но по настоящему мы живём лишь когда воюем. Только жизнь эта – ненастоящая. По-настоящему живёте вы в своих цитаделях. У вас есть работа и развлечения, если вы устаёте. А мы для вас – нечто чуждое.

– Отнюдь не для всех из нас, – возразила Эйлин. – Среди нас тоже есть такие, которые не вписываются в шаблон. Ты для себя по крайней мере нашёл какой-то смысл существования. Ты солдат. А вот я не могу вести такую жизнь, которая состоит исключительно из удовольствий. Но, увы, мне не остаётся ничего другого.

Скотт сжал её ладонь.

– Зато ты по крайней мере принадлежишь цивилизации, тогда как я стою за её пределами.

– С тобой, Брайен, всё могло бы быть гораздо лучше. Хотя бы на миг. Не думаю, что так может продолжаться достаточно долго.

– Могло бы.

– Это ты теперь так думаешь. Поверь мне, ужасно чувствовать себя тенью.

– Знаю.

– Я хочу быть с тобой, Брайен, – продолжала Эйлин, глядя прямо ему в лицо. – Я хочу, чтобы ты приехал в Цитадель Монтана и остался там. Пока не кончится наш эксперимент. А кончится он наверняка скоро. А может и не очень. Мне нужна твоя сила. Я могу тебя научить, как лучше приспособиться к такой жизни и что можно от неё получить. Ты увидишь, что такое настоящий гедонизм. По крайней мере, ты мог бы осчастливить меня своим присутствием. Ибо общество человека, подобного мне, который только и умеет, что гоняться за удовольствиями, я терпеть не стану…

Скотт молчал. Некоторое время Эйлин пристально глядела на него.

– Неужели война так много для тебя значит? – спросила она наконец.

– Нет, – ответил он. – Вовсе нет. Это воздушный шар. И я знаю, что внутри пусто. Честь полка! – рассмеялся Скотт. – Терять мне действительно нечего. Просто я достаточно долго был изгоем. Существо общественное не может жить бесплодными мечтами, даже если они очень красивы. Я думаю, что в этом мире важны лишь взаимоотношения двух начал – мужчины и женщины. И ничего более.

– Что важнее – отдельные мужчины и женщины или всё человечество?

– Только не человечество! – быстро возразил Скотт. – Чёрт бы его побрал! Род человеческий не сделал для меня ничего. Да, я могу приспособиться к новому образу жизни. И совсем не обязательно стану охотником за удовольствиями. Я – специалист во многих областях и работа в Монтане для меня наверняка найдётся.

– Как хочешь. Лично я никогда не пыталась. Скорее всего, я фаталистка. Но… Что ты решил, Брайен?

В жутковатых отблесках, падавших на них, глаза Эйлин сияли как изумруды.

– Я… Я вернусь, – отозвался Скотт. – Вернусь, чтобы остаться.

– Вернёшься? – переспросила девушка. – Но почему ты не останешься прямо теперь?

– Наверно потому, что я непроходимый дурак. Служба есть служба и меня ждёт командир.

– Кто больше – Риз или отряд?

Скотт лукаво усмехнулся.

– При чём тут отряд? Просто у меня есть работа, которую я должен выполнять. Как подумаю, сколько лет я был рабом, обманывал самого себя, знал, что бью поклоны соломенному чучелу… Нет, хватит! Я хочу жить как ты, в крепости, жизнью, о которой прежде ничего не знал. Я вернусь, Эйлин. Это гораздо серьёзней, чем просто любовь. Мы с тобой две половинки, из которых может получиться одно целое.

Эйлин молчала, не сводя с него глаз. Скотт поцеловал её.

Под утро он вернулся на квартиру. Джина уже собрала его нехитрый багаж и теперь спала. Её тёмные волосы рассыпались по подушке. Скотт не стал её будить. Он побрился, принял душ и оделся, старясь не шуметь. Гнетущая тишина ожидания наполнила город, где всё замерло, и теперь он походил на чашу, наполненную до краёв этой неподвижностью.

Когда Брайен вышел из ванной, на ходу застёгивая рубашку, его уже ждал накрытый к завтраку стол. Вскоре появилась Джина в лёгком пеньюаре. Она расставила чашки и налила кофе.

– Привет, Брайен, – сказала она. – У тебя ещё есть время?

– Угу, – отозвался Скотт и, немного поколебавшись, поцеловал её. До этой минуты разрыв с Джиной казался ему невероятно простым. Конечно, возражать она не станет. Ведь брак их был свободным. И всё же…

Она опустилась в кресло, насыпала сахар в кофе и распечатала новую пачку сигарет.

– Вымотался?

– Нет, наоборот, подвитаминился, так что всё в порядке.

Во многих барах были кабинеты регенерации, там люди восстанавливали свои силы и снимали излишнее эмоциональное напряжение. Скотт действительно чувствовал себя бодрым и свежим. Теперь он прикидывал, как лучше заговорить с Джиной об Эйлин. Но она сама пришла ему на выручку.

– Если у тебя появилась какая-то девушка, Брайен, не ломай себе голову. Уладим всё, когда кончится война. Как ты думаешь, это надолго?

– Вряд ли. Пожалуй, на неделю. Ты ведь знаешь, что всё может решиться в одном бою. Понимаешь, эта девушка…

– Надеюсь, она не из Монтаны?

– Именно.

Джина изумлённо глядела на него.

– Ты с ума сошёл…

– Но ведь я тебе уже говорил, – нетерпеливо перебил Скотт. – Дело не только в ней. Я по горло сыт группой Дан. И хочу с этим покончить.

– Таким вот образом?

– Совершенно верно.

Джина встряхнула головой.

– Женщины из цитаделей не отличаются твёрдостью характера.

– Им это ни к чему, их мужья не солдаты.

– Поступай как знаешь. Но я буду тебя ждать. Я чувствую, что ты вернёшься. Ведь мы с тобой были вместе целых пять лет, Брайен. Мы привыкли друг к другу. Мы подходим один другому не с позиций психологии или философии. Всё гораздо сложнее. Просто мы – это мы. И нам может быть очень неплохо вдвоём. Кроме того, существует ещё и любовь. И я думаю, что всё это вместе взятое гораздо важнее, чем то, на что можно надеяться в будущем. Прошлый опыт может на что-то вдохновлять, но минувшее нельзя пережить снова.

Скотт пожал плечами.

– Возможно, я начинаю забывать о перспективах. Сейчас меня больше всего интересует Брайен Скотт.

– Давай… Налью ещё кофе. Да, вот уже целых пять лет я переезжаю за тобой из крепости в крепость каждый раз, когда тебе приходится воевать, я жду и не знаю, вернёшься ли ты ещё когда-нибудь. Я знаю, какое место занимаю в твоей жизни. Порой мне казалось, что я значу для тебя очень много. Солдатская служба составляет для тебя семьдесят пять процентов, а остальные двадцать пять приходятся на мою долю. Я считала, что эти двадцать пять тебе необходимы и мирилась с таким соотношением. Ты можешь найти себе другую женщину, но и она потребует для себя этих двадцати пяти процентов.

Скотт промолчал в ответ. Джина выпустила сигаретный дым через нос.

– Ничего, Брайен, я подожду.

– Ещё раз повторяю, дело не только в этой девушке, хотя получилось так, что она мне действительно подходит. Ты…

– Я знаю, что никогда полностью не устраивала тебя, – мягко продолжала Джина. – Вольным Легионерам нужны женщины, которые готовы стать их жёнами. Правда, неофициальными, каких предпочитаешь и ты. Самое главное, не быть слишком требовательным. Но есть и другие обстоятельства. Нет, Брайен… Даже если бы ты очень этого хотел, я всё равно не могла бы превратиться в одну из горожанок. Тогда я перестану быть собой. Но я перестала бы себя уважать, если бы жила не так, как считаю нужным. И тебе бы я тоже разонравилась, стань я такой. Я не хочу измениться и не сделаю этого. И пока ты служишь в группе Дан, я буду тебе нужна. А если переменишься ты… – Джина внезапно умолкла.

Скотт, нахмурившись, закурил.

– Наперёд сказать слишком трудно.

– Возможно, я не очень хорошо тебя поняла, но не стану ни о чём расспрашивать, чтобы не докучать тебе. Я останусь с тобой до тех пор, пока буду нужна тебе. А больше ничем помочь не могу. Но для Вольного Легионера и этого достаточно. А вот для обитателя цитадели или слишком мало или наоборот – чересчур много.

– Мне будет не хватать тебя, – ответил Скотт.

– И на том спасибо. Нет, это мне будет тебя не доставать… Хотя под столом Джина в отчаянии стиснула руки, лицо её оставалось спокойным. – Уже поздно. Давай, сверим часы. – Джина наклонилась, взяла Скотта за руку и сверила время с настенными часами. – Из минуты в минуту. Ну что ж, тебе пора…

Скотт встал и потуже затянул ремень. Потом нагнулся, чтобы поцеловать Джину. Та вначале отстранилась, но затем подняла к нему лицо.

Ни один из них не вымолвил ни слова. Скотт быстро вышел из комнаты. Девушка сидела неподвижно, забыв о зажжённой сигарете. То, что Брайен собирался расстаться с ней из-за другой женщины и начать жить иначе, теперь было не важно. Как всегда главным для Джины оставалось то, что Скотту угрожает опасность.

"Огради его, Господи, – твердила она, не отдавая себе отчёта, что молится, – и сохрани его от всякого зла…"

Теперь остались лишь тишина и ожидание. По крайнеё мере эти две вещи остались постоянными. Джина снова взглянула на часы.

Медленно потянулись минуты…

III

Когда Скотт прибыл в штаб, размещение на борту корабля группы Дан уже заканчивалось. Лейтенант Вьенн, который командовал посадкой, энергично отдал Брайену честь. Похоже, он совсем не устал.

– Всё в порядке, капитан.

– Отлично. Риз на месте?

– Только что приехал. – Вьенн кивком указал на дверь. Когда Скотт направился к ней, Лейтенант двинулся следом.

– Что у вас ещё, Вьенн?

Лейтенант понизил голос.

– Бронсона свалила лихорадка… – Вьенн забыл добавить "капитан". – Он должен был командовать левым флангом. Я хотел бы вместо него…

– Я посмотрю, чем можно вам помочь.

Вьенн крепко сжал губы и ничего больше не сказал. Он вернулся к прерванному занятию, а Скотт вошёл в кабинет командира. Риз, говоривший по видеофону, оторвал взгляд от экрана и прищурился.

– Доброе утро, капитан. А я тут как раз торговался с Мендесом.

– И что?

– Ни в какую. Он упёрся на половине добычи кориума в Виргинии. Придётся вам с ним повидаться. Постарайтесь уломать Ганг, чтобы взяли подешевле, если удастся. И как только окажетесь у Мендеса, немедленно свяжитесь лично со мной.

– Есть, командир.

– И ещё одно. Бронсон в лазарете.

– Слышал. Думаю, что лейтенанту Вьенну можно бы поручить командование флангом…

Но Риз жестом остановил Брайена.

– Не в этот раз. Излишняя инициативность нам ни к чему. Однажды Вьенн уже искал на свою голову приключений. А потом не будешь знать, как загнать его обратно в строй… Лучше подумайте обо всём отряде и не страдайте за Фредерика Вьенна.

– Но парень он неплохой. И стратег отличный.

– Но ещё не слишком дисциплинированный. Успеется с ним… Левым флангом будет командовать лейтенант Гир, а за Вьенном ты сам присмотришь. Ему нужна хорошая уздечка. И возьми водолёт, когда отправишься к Мендесу.

– Может, авиетка лучше?

– Один из наших специалистов как раз закончил работу над маскирующим излучателем для средств сообщения, которым я намерен оснастить всю нашу авиатехнику. Возьми катер. До форта Ганга совсем близко. Он на полуострове. Знаешь оконечность Южного Ада?

Этот континент даже на географических картах официально именовался Адом. И к тому были свои причины. Во-первых, там стояла неимоверная жара и даже специально экипированные отряды первопроходцев, исследовавших венерианские джунгли, быстро начинали испытывать там нечеловеческие муки. Венерианские флора и фауна словно объединились меж собой, чтобы помешать землянам осваивать планету. Многие растения источали ядовитые испарения. Жить на суше можно было лишь в специально оборудованных фортах, да и то на побережье.

Риз нахмурился и опять взглянул на Скотта.

– Если нам удастся нанять Ганг, будем действовать по плану "h-7", если нет, придётся воспользоваться услугами какого-нибудь другого отряда. Однако я предпочёл бы обойтись без этого. У Морских Дьяволов много подводных лодок, а у нас недостаточно детекторов. Поэтому постарайтесь сделать всё возможное.

Скотт отдал честь.

– Я попробую, командир.

Ри з жестом велел Брайену удалиться. Тот вышел в соседний кабинет и наткнулся на сидящего там в одиночестве лейтенанта Вьенна. Фредерик вопросительно взглянул на капитана.

– Я очень сожалею, – произнёс Скотт, – но командование левым флангом поручено Гиру…

Вьенн стал мрачнее тучи.

– Надо было в своё время пристрелить тебя как собаку! – процедил он сквозь зубы. – Ты меня давно терпеть не можешь…

– Будь моя воля, ты получил бы эту работу, Вьенн, – отозвался Скотт, хотя ноздри его раздувались от гнева.

– Конечно, я даже не сомневаюсь. Всё в норме, капитан. Где моя койка? Где мой водолёт?

– Будешь вместе со мной на правом фланге. На флагмане "Мушкет".

– С тобой? Ты наверно хотел сказать, под тобой! – огрызнулся Вьенн. Глаза его горели яростью.

Загорелое лицо Скотта тоже вспыхнуло от гнева.

– Это приказ, лейтенант! – отрезал он. – Пришлите ко мне пилота! Я поднимаюсь наверх!

Вьенн молча отвернулся к монитору видеофона. Скотт весь сжался, как пружина, и вышел из штаба, с трудом сдерживая злость. Ну и кретин же этот Вьенн! Для него на отряде свет клином сошёлся…

Скотт вдруг разом остыл и смущённо усмехнулся. Ведь для него самого служба такой большой роли не играла… Для индивидуалистов в Легионах места нет. Но у них с Вьенном была по меньшей мере одна общая черта: в принципе оба они не питали к группе Дан особых симпатий.

Скотт вошёл в лифт и начал подниматься к своду купола. Внизу на глазах стремительно уменьшалась крепость Монтана, пока наконец не стала похожа на кукольный домик. Брайен вдруг подумал, что где-то там осталась Эйлин. Он вернётся к ней. Возможно, воевать долго не придётся. Обычно всё кончалось максимум за неделю, от силы за полторы, да и то, если противник применял какую-то новую тактику.

Через вентиляционный колодец Скотт переправился в батискафе, представлявшем собой прочный блестящий шар, закреплённый на крепком тросе с кабелем в середине. Скотт оказался единственным пассажиром. Когда он устроился наконец поудобней, шар с лёгким скрежетом сдвинулся с места. Вода из чёрной постепенно превратилась в зеленоватую, а затем стала жемчужно-серой. За прозрачными стенками резвились морские твари, но для Брайена они были не в диковинку и потому он почти не замечал их.

Наконец батискаф вынырнул на поверхность. Поскольку атмосферное давление на планете оставалось постоянным, никакой опасности Скотту не угрожало. Он открыл люк и выбрался на одну из плавучих платформ, которые были во множестве рассеяны над куполом Монтаны. В батискаф тут же набились туристы и шар начал медленно опускаться в морскую глубь, теряясь из виду.

В отдалении группа легионеров перебиралась с другой платформы на воздушный паром. Скотт взглянул на небо, чтобы определить погоду. Шторма не предвиделось, хотя на небосклоне, как всегда, клубились рваные облака. Вдруг Скотт вспомнил, что битва должна состояться у Венерианской Впадины. Из-за этого у пилотов могут быть трудности. К примеру, над Мелководным Морем нередко возникают тепловые вихри.

У мола появился прочный, быстрый и маневренный водолёт. Пилот открыл кабину и отдал Скотту честь. Брайен узнал в нём Нормана Кейна. Новая, с иголочки форма очень шла ему, а лицо так и сияло.

Скотт ловко взобрался на борт и устроился рядом с пилотом. Кейн взглянул на него, закрыл купол кабины и, с трудом сдерживая улыбку, спросил:

– Какие будут распоряжения, капитан?

– Знаешь, где форт Ганга? Прекрасно. Едем туда. И побыстрей.

Кейн рванул с места, оставив позади прозрачную завесу из мириадов водяных брызг. Эти вёрткие и быстрые судёнышки с небольшим водоизмещением были просто незаменимы в морском бою. Скорость их была столь велика, что подстрелить водолёты оказывалось почти невозможно. Не отягощённые бронёй, они были оснащены малокалиберными скорострельными ракетными установками дальнего радиуса действия. Экипаж водолётов, дополнявших тяжёлую артиллерию боевых транспортировщиков и истребителей обычно состоял из двух человек.

Скотт протянул Кейну сигарету. Юноша заколебался.

– Мы пока ещё не под обстрелом, – рассмеялся капитан. – Конечно, во время боя без дисциплины не обойтись, но сейчас ты можешь покурить. Бери, бери! – и он сам раскурил Норману сигарету.

– Спасибо, мистер Скотт. Наверно я слишком… усердствую.

– У войны свои законы. Хоть их и немного, но нарушать их не стоит. – Оба на мгновение умолкли, разглядывая серую гладь воды, которая расстилалась впереди. Совсем низко пролетел транспортировщик.

– Эйлин Кейн – твоя сестра? – немного погодя спросил Брайен.

– Да, капитан, – кивнул Норман.

– Значит я не ошибся. Будь она мужчиной, тоже наверняка записалась бы в в Вольный Легион.

Молодой человек пожал плечами.

– Вот уж не знаю… У ней нет… Как бы это сказать… Она любит, чтоб всё без напряга и не выносит дисциплины.

– А ты?

– Для меня главное битва, капитан, – отозвался Норман и, подумав, добавил: – Если точнее, то я хочу побеждать.

– Можно проиграть сражение, даже если оно кончилось в твою пользу, угрюмо возразил Скотт.

– И всё же солдатское ремесло я предпочитаю всякому другому. Хоть опыта у меня пока и мало…

– Ты ведь начинал воевать в банде Старлинга, так что наверняка набрался там разных дурных привычек. Современная война вовсе не романтическое пиратство. Если бы легионеры из группы Дан пользовались такими методами, то через неделю от отряда осталось бы одно воспоминание…

– Но ведь… – Кейн нерешительно умолк. – Существует всё-таки неизбежность… Слепой рок…

– Есть безоглядный риск, – прервал его Скотт. – Но слепой судьбы для истинного солдата на войне нет. Однажды, будучи новичком, я на своём крейсере вырвался вперёд и таранил противника. Меня понизили в звании и поделом. Крейсер сам по себе значил для нас больше, чем уничтоженная неприятельская единица. А останься я в строю, потопил бы три-четыре вражеских корабля вместо одного, да и свой крейсер остался бы цел. Больше всего в воинском деле ценится согласованность действий, Кейн. Сейчас это даже важнее, чем когда-то было на Земле, потому что централизация армии исчезла. Сухопутные войска, военный флот и авиация – каждый род войск теперь сам по себе. Хотя, авиаторы, пожалуй, от этого только выиграли…

Вы говорите о планерах, капитан? Я знаю, что обычная авиация в бою почти бесполезна.

– В венерианской атмосфере – да, – согласился Скотт. – Попадая в полосу облаков, они должны преодолевать вихревые потоки воздуха и потому теряют маневренность. Планерам это не угрожает и, хотя бомбить они не могут, зато великолепно корректируют ведение атаки. Облака для них – лучший союзник. Планер прячется там и с помощью инфракрасного излучателя по высокочастотным каналам передаёт визуальную информацию на командные корабли. Это глаза флота. Они могут нам сообщить… Осторожно, Кейн! Впереди воронка! Сворачивай!

Однако Норман уже и сам заметил пену, зловеще закипавшую перед самым носом водолёта и резко повернул руль. Судно заплясало на волнах и оба чуть не вывалились за борт.

– Морское чудовище? – предположил Скотт и тут же сам себе ответил: – Нет, пожалуй! Больше похоже на вулкан… Гляди-ка, что делается!

– Мы можем обойти водоворот стороной, капитан, – предложил Кейн.

– Слишком опасно. Поворачивай назад, Норман.

Юноша послушно выполнил приказ. Скотт оказался прав. Опасность им угрожала немалая. Бурлящая воронка увеличивалась так стремительно, что маленькое судёнышко едва успевало уходить от неё. Но всё же очередная разъярённая волна настигла его и принялась швырять как щепку. Кейн с трудом удерживал руль, но Скотт вовремя пришёл на помощь, хотя и вдвоём они могли в любой момент потерять управление. Пена хлопьями оседала на прозрачных стенках кабины. Вода казалась грязно-бурой пеленой.

Кейн резко прибавил скорость и водолёт стрелой помчался по волнам. Вдруг жалобно зазвенел покорёженный металл. Кейн, стиснув зубы, мгновенно включил аварийный двигатель. Наконец они оказались вне опасности и теперь плыли обратно к цитадели Монтана.

Скотт улыбнулся.

– Отличная работа, Кейн. Мы правильно сделали, что не пошли в обход. Тогда бы нам точно конец.

– Да, капитан, – Норман с облегчением вздохнул, глаза его сияли торжеством.

– Вот теперь опять разворачивай. Держи! – Скотт сунул в рот Норману другую раскуренную сигарету. – Реакция у тебя хорошая и быстрая. Будешь неплохим солдатом, Кейн.

– Спасибо, капитан.

Какое-то время Скотт курил молча. Он всматривался вдаль, но видимость была скверная и разглядеть цепь кратеров Южного Ада не удавалось. Венера была сравнительно молодой планетой и горообразовательные процессы на ней ещё не закончились. Именно поэтому портов никогда не возводили на островах, ибо у последних была коварная привычка исчезать без предупреждения.

Теперь водолёт двигался уже гораздо медленней, хотя был снабжён целой системой амортизаторов и аварийных блоков. После прогулки на "бригантине", как шутливо именовали водолёт солдаты, экипажу часто приходилось употреблять арнику или ещё что-нибудь в этом роде. Скотт улёгся в мягком кресле, которое казалось ему твёрдым, точно камень, а потом принялся что-то мурлыкать себе под нос.

Водолёт вспарывал носом однообразную серую поверхность океана, а на горизонте вихрились лохматые тучи, но вот наконец из тумана показалась полоса берега. Скотт и Кейн приехали вовремя несмотря на извержение подводного вулкана.