Текст книги "Словно зеркало (СИ)"

Автор книги: Геннадий Воронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  СЛОВНО ЗЕРКАЛО.

   Противно запищал зуммер сигнализации.

  Отклонение от курса – определил по звуку Уруакан. Подошел к компьютеру. Точно.

   На пульте мигала лампочка, на которой написано: отклонение от курса. Он нажал кнопку под ней. Лампочка погасла, зуммер наконец-то заткнулся. В наступившей тишине слышался лишь мерный гул двигателей корабля.

  Уруакан прошелся по клавишам компьютера, подсчитал поправку для выхода на правильный курс.

  – Ого, – удивился он, увидев результат. -009/+002. Довольно большая.

  Что-то сильно тянуло корабль влево. Он посмотрел на большой – во всю стену, передний экран. В нем мерцали далекие звезды и больше ничего. Но что-то ведь действует на его корабль!

  Уруакан задал этот вопрос компьютеру. Тот надолго задумался, просматривая вложенную в его память информацию. Ответа не нашел. В его базе данных ничего подходящего не было.

  – Ладно, разберемся, – сказал капитан, и ввел поправку в машину, и вновь посмотрел на экран перед собой. Звезды дрогнули вместе с кораблем, медленно поплыли по экрану влево и немного вниз. Застыли.

  – Поправка учтена, подворот выполнен, – прочитал на экране компьютера Уруакан.

  – И без тебя вижу, – буркнул он и вновь застучал по клавишам.

  На экране появился список объектов – звезды, планеты, кометы, метеориты – в общем все, что находилось с той стороны, куда тянуло корабль. Капитан быстро просмотрел список и данные по каждому объекту, но ничего, имеющего столь сильное притяжение, не обнаружил.

  Поэтому и не удивительно, что компьютер, делая предварительную прокладку курса, не учел этот источник притяжения.

  – А может не заметил, – пробормотал Уруакан, имея ввиду и себя и компьютер.

  Хоть и считалось, что новейшие компьютеры, устанавливаемые на космические корабли, безотказны и безошибочны, капитан никогда не доверял им на все сто. Машина есть машина, считал он, она может ошибиться.

  Он вновь вернулся к началу списка и решил просмотреть его еще раз.

  От неприятно и громко запищавшего зуммера капитан вздрогнул.

  – Дархан, дыр шнуфар, – выругался он по дужариански. По правде говоря, на этом языке он не мог сказать больше ни слова, но ругательства знал все. На дужарианском они еще более красочные, точные и меткие, чем на земном русском.

  Вновь отклонение от курса.

  Он быстро рассчитал поправку: -015/+004.

  Добавил еще по несколько единиц про запас, ввел, вернулся к прерванной работе над списком. Просмотрел его не торопясь и подробнее. Ничего.

  – Подождем, – сказал он себе и удобнее устроился в глубоком мягком кресле перед пультом.

  Ждать пришлось не долго.

  Через несколько минут вновь замигала лампочка, вновь запищал зуммер.

  – Фигня какая-то! – воскликнул Уруакан. – Черт! А может система неисправна?

  Он затрещал пальцами по клавишам, отключил следящую систему и даже двигатели, переведя их в состояние «подогрев». Работали лишь генераторы и система астронавигации и определения места.

  Корабль остановился, замер.

  Крупно, на весь экран, Уруакан вывел координаты корабля, подождал, вздохнул облегченно – не меняются. Значит неисправна система слежения. Придется вести корабль вручную. Ну и ладно – не впервой.

  Он занес руку над кнопкой включения двигателей и в этот момент последние – восьмые цифры в значениях координат изменились.

  – Твою мать! – заорал Урукан. – Это что ж такое?

  Он вскочил, навис над экраном.

  Последняя цифра изменилась, отсчитала десяток, прыгнула вместе с предпоследней. Координаты медленно, но изменялись.

  Капитан грохнул кулаком по пульту, однако легче от этого не стало.

  По уже полученным точкам определил направление сноса, ввел в звездную карту. И что? Линия уходила в никуда – в черноту космоса. Это не обещало ничего хорошего. Оттуда, из этой черноты, повеяло опасностью, холодом.

  – Пора сматываться, – сказал Уруакан, включил двигатели и повернул корабль на противоположный сносу курс.

  Двигатели заревели, корабль вздрогнул, но, к удивлению капитана, вперед не пошел, затрясся сильнее, преодолевая притяжение неизвестного невидимого объекта.

  Капитан взялся за небольшую ручку в форме буквы Т, передвинул ее на несколько делений от себя, увеличивая мощность двигателей. Вибрация корпуса стала еще больше. Корабль сдвинулся с места, но пошел кормой вперед – совсем не туда, куда стремился человек, находящийся в рубке.

  Он снова выругался, рванул ручку вперед, увеличивая мощность двигателей до предела.

  Корабль трясся от неимоверных усилий, однако, даже невооруженным взглядом было видно, что они напрасны. Уруакан отключил от питания все, что было возможно. Корабль погрузился во тьму. Работала лишь система навигации, отключить которую было равносильно самоубийству.

  Дополнительно полученная благодаря этому энергия положения дел не спасла. Что-то безудержно притягивало корабль.

  Только, что?

  Уруакан опытнейший капитан, проведший из 52 прожитых лет 49 в космосе, этого не знал. Даже не мог предположить чего-нибудь правдоподобного.

  Столько лет отданных космосу, и все для того, чтоб так бесславно закончить свою жизнь. В том, что это конец, он почему-то не сомневался.

  Капитан достал из нижнего ящика диск, вставил его в гнездо, включил воспроизведение. На экране появился корабль, его корабль, его любимый Пегас. Тот Пегас, который сейчас кряхтя и дрожа пытается вырваться из объятий неизвестной, схватившей его силы. Пегас далеко не первый его корабль. Он построен всего пять лет назад по специальному заказу и личному проекту самого Уруакана. Корабль стал его любимым детищем, возможно смыслом жизни.

  Жизни?

  Какой жизни? Разве то, что происходило с ним с момента рождения можно назвать жизнью?

  Родился он на космическом корабле, однако первые три года жизни провел на Земле. Потом мать, посчитав, что ребенок уже взрослый и готов к космическим путешествиям, вновь окунулась в работу.

  Она носилась, таская за собой ребенка, из одного конца известной Вселенной в другой, годами не появляясь на Земле. Закончилось это тем, что подросший уже паренек не понимал, не представлял, не знал и, более того, не хотел жизни иной, чем жизнь космическая.

  Мать и многочисленные ее помощники, друзья, любимые, любовники и просто коллеги, меняющиеся по три-четыре раза за год, многому научили Уруакана.

  Это позволило парню, когда он достиг необходимого возраста, экстерном сдать выпускные экзамены в Школе Космоплавания, не проведя там ни одного дня, и получить диплом штурмана. Ему не потребовалось много лет, чтоб стать капитаном – для этого у него было все, а особенно необходимые знания.

  В двадцать пять он уже командовал собственным кораблем.

  Мечтал о подвигах, об открытиях, но все не могут быть Колумбами.

  И вот уже более десяти лет, отказавшись от службы, выйдя в отставку по собственному желанию, он бороздит просторы космоса, надеясь открыть свою Америку.

  И вдруг такой бесславный конец.

  Где признание?

  Где почести?

  А может Герострат был прав?

  Пегас последний раз мелькнул на экране и растворился в темноте космоса. Этот фильм о своем любимом корабле Уруакан снял в прошлом году. Он до сих пор не понимал, что подтолкнуло его к этому.

  Капитан вынул диск, положил на привычное место – в нижний ящик, переключил экран на обзор с кормы. Там, куда тянуло корабль, где еще недавно была лишь пугающая чернота, появилась маленькая белая мерцающая точка.

  С каждой минутой она все росла, а скорость корабля, притягиваемого к ней, все возрастала.

  Через полчаса он уже мог кое-что рассмотреть. Точка выросла и теперь напоминала пропеллер вентилятора, но лопасти были тонкими, длинами и выгнутыми дугой. Черные чередовались с белыми и медленно вращались против часовой стрелки. Еще через полчаса он разобрал, что «это», Уруакан не знал, как это назвать, никогда не встречался ни с чем подобным. Это «что-то» имеело форму воронки с глубоко удаленным центром.

  Корабль набирал скорость.

  Уруакан сел в кресло и пристегнул ремни. Очень вовремя.

  Воронка заполнила уже весь экран. Кроме нее ничего не было видно. Пегас начало крутить. Вначале медленно, потом быстрее и быстрее. Это напоминало карусель, нет, центрифугу – движение было слишком быстрым.

  Капитан закрыл глаза.

  Вдруг что-то сверкнуло, его на мгновенье ослепило даже через затянутые шторы век, раздался хлопок, и корабль прекратил бешенное вращение, стабилизированный системой навигации.

  Уруакан открыл глаза и тут же закрыл их, успев дернуть Т-образную ручку, заглушив двигатели.

  Когда он вновь решился открыть глаза, корабль уже остановился.

  Пространство вокруг было белым, молочно-белым, даже снежно-белым с голубоватым оттенком. А в нем разбросаны черные маленькие точки. Много черных точек.

  Это была Вселенная. Он сразу понял это. Вселенная, отраженная от той, привычной, словно в зеркале, только...

  ... только наоборот.

  – Вот оно, – звучало в голове, – это твой шанс. Это твоя Америка.

  Он радовался как ребенок.

  Он носился по рубке, по кораблю, орал, прыгал, улюлюкал и кривлялся. Если бы кто-то знакомый увидел бы его в этот момент, наверняка решил бы, что капитан спятил.

  Наконец-то Уруакан успокоился.

  – Вот моя Америка, – сказал он и добавил по дужариански: – шкары хафр дара.

  – А теперь – исследовать! – воскликнул он.

  Взревели двигатели и корабль, направленный к ближайшей черной звезде, рванулся вперед. Рванулся весело, энергично, как будто разделял радость и надежды своего хозяина.

  Однако подойти к этой звезде он не смог. Впрочем, как и к другим. Эта вселенная оказалась поистине удивительной и неправильной. Звезды, вместо того, чтоб притягивать к себе, наоборот – отталкивали. И сверхмощные двигатели Пегаса не смогли преодолеть эту силу отталкивания.

  – Просто фантастика, – бормотал Уруакан, каждый раз оставляя попытку пробиться к очередной звезде.

  Далеко отходить от воронки, которая с этой стороны не притягивала и не отталкивала, и почему-то казалась меньшей, он не решался.

  Жажда славы взяла верх над жаждой познания.

  Перебрав десяток ближайших звезд, капитан решил возвращаться. Вернее – попытался вернуться.

  Разгон...

  Вспышка...

  Хлопок...

  Победа, получилось!

  Вокруг вновь черный космос, обычный, обычный! А полосатая воронка позади. А впереди СЛАВА, ПРИЗНАНИЕ, ВОСХИЩЕНИЕ, ПОЧЕСТИ, ПОЗДРАВЛЕНИЯ.

  Он плакал, плакал от счастья, не стыдясь своих слез и не утирая их...

  Слишком поздно он понял, что воронка больше не тянет его в себя. Он в очередной раз остановил корабль, сквозь слезы посмотрел на уменьшающуюся воронку, на этот своеобразный мост между мирами, но мост временный.

  И когда он понял это, слезы, но теперь слезы горя и разочарования вновь полились из глаз.

  Это КОНЕЦ.

  Теперь уж точно.

  Он долго сидел молча глядя на экран. Ему хотелось воспоминаний, но их не было. Не было в его жизни любимых женщин, не было друзей, не было никого, ничего, кроме космоса, кроме мечты, кроме Пегаса.

  Уруакан во второй раз открыл нижний ящик, достал диск, вставил в гнездо, включил воспроизведение.

  Затем поднял прозрачную пластиковую крышечку, предохраняющую большую красную кнопку от случайного нажатия. Крупными красными буквами под кнопкой было написано: «самоликвидация».

  Капитан поставил палец на кнопку.

  Это конец, конец мечтам...

  На экране появился корабль, его корабль, его любимый Пегас.

  Он нажал на кнопку.