Текст книги "Школа гениев"

Автор книги: Геннадий Прашкевич

Соавторы: Владимир Свиньин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

4

– Альбуди?

– Я что, невнятно произнес имя?

– Ну да, Альбуди, – повторила сестра. Она немного косила. – Конечно. Это наша пациентка. И уставилась темными глазами – сразу на Янга и куда-то вбок: – Вы ее родственник?

– Не имею чести.

– Ах, ФБНОЛ… – сестра укоризненно покачала головой. – Чем это вдруг вас привлекла бедная девочка?

– Ей что, пять лет?

– Двадцать три, – сестра не шутила на профессиональные темы. – Вы знакомы с ее историей?

– Ничуть.

– Что же вас интересует?

– Конфликты.

– Что вы имеете в виду?

– Конфликты с законом.

– Но при чем тут Альбуди? На это раз она поступила к нам…

– Ах, на этот раз? Значит, были и другие?

Сестра сдержанно улыбнулась. До нее, наконец, дошло, что здоровяк с удостоверением старшего инспектора ФБНОЛ не отличается хорошими манерами. А значит, можно разговаривать проще.

– Были и первый. И второй. Нервные срывы. Три года назад в автомобильной катастрофе погиб жених нашей девочки. Она сама только чудом осталась в живых. Но нервы, нервы. Вы, небось, никогда не попадали в автомобильную аварию? – укорила Янга сестра. – После всех этих ужасов наша девочка замкнулась. А сейчас она вообще практически неконтактна. Мы пичкаем ее лекарствами, но результатов не видим. Можно называть ее состояние классическим неврозом или типичной психастенией, все равно она не с нами.

– Депрессия?

– Трудно не угадать.

– И никаких наркотиков? Я правильно понял?

– Куда уж правильнее.

Сестра помолчала. Но что-то заставило ее поднять глаза.

Наверное, до нее дошло, что инспектор ФБНОЛ вполне может иметь доступ к закрытой информации.

– Конечно, какую-то химию наша девочка принимала. Но в анамнезе ничего подозрительного. Метаболизм, печень – в норме. Проблема в психике.

– Могу я увидеть вашу пациентку?

– Только с санкции главного врача.

– Он в клинике?

– Нет, он в столице штата.

– Как же нам поступить? – вкрадчиво спросил Янг.

– ФБНОЛ… – нерешительно повторила сестра, смотря сразу в разные стороны. Похоже, аббревиатура ее пугала. – Конечно, мы сотрудничаем с вашей организацией… И капитан Палмер…

Решив что-то, она подняла телефонную трубку:

– Кейси, как себя чувствует наша девочка?

И, прикрыв трубку, кивнула Янгу:

– Пять минут. Ни минутой больше.

5

Увидев пациентку Янг сразу понял, почему ее называют девочкой.

Короткая стрижка. Узкие круглые плечи, девчоночьи шорты, свободная кофта. И сидела она по-девчоночьи – подобрав под себя ноги в цветных мокасинах. Вот только кожа выдавала возраст. Нездоровая бледная кожа, как паутиной оплетенная густой сетью тончайших морщинок. Будто ее правда сунули лицом в паутину, а стереть забыли.

– Я Эдвин Янг.

Альбуди не проявила никакого интереса.

– Позавчера вечером вы навещали Анри Лаваля.

На этот раз она кивнула. Но, может быть, собственным мыслям. Или просто отреагировала на знакомое имя. Кто знает? Если эта девка наркоманка, она вряд ли может поддерживать осмысленный разговор. А если гений, то какого черта она торчит в клинике? Это сбивало инспектора с толку. Почему у нее щеки как у старухи?

Фокусы ублюдков, выругался он про себя.

– Вы поссорились с Лавалем?

Янг не спускал глаз с морщинистого равнодушного лица. Он ждал хотя бы кивка, но Альбуди, похоже, окончательно потеряла интерес к происходящему.

Тогда Янг повторил вопрос.

– Поссорились? – медленно повторила Альбуди, невидяще разглядывая Янга. – Разве Эринии ссорились с Танталом?

Голос прозвучал хрипло.

Он мог принадлежать пятидесятилетней женщине.

– Я не силен в мифологии, – обескуражено признался Янг.

Мифология…

Какое звучное, плотное, какое ветвистое слово.

Миф… Логос… Фа, фа… Нежные созвучия… Повтор звуков… Найденный новый такт…

Свет звезд…

Свет слепит глаза…

Свет заставляет жмуриться…

«Я нашла того, кого любила, и его я высосала кровь…».

Надо ли прикрывать глаза ресницами?… Слова как удары… «Сквозь бурю жизни – тоска о покое!» Одиночество, вплетающееся в тему искупления. Омерзительный голос извне. Зачем этот шумный человек?

«Я нашла того, кого любила, и его я высосала кровь…».

Как раздражающе скрипят чужие каблуки. Почему этот шумный человек говорит об Анри? Эринии. Она вдруг вспомнила – Блик!

Слиток серебра в мокрой траве…

Осколки солнца, скатывающиеся по промытым листьям…

Летящие отзвуки. Поворот дороги, сосущий сердце. Глаза, как просветленная оптика. Визг тормозов.

Янг всматривался в оплетенное паутиной лицо.

Она действительно не слышит его? Неужели все в ее мозгах вытравлено?

Он машинально вынул из кармана сигареты. Он не собирался курить. Просто сигареты попали под руку. «Плизант». Он поднял пачку в вытянутой руке, пользуясь тем, что сестра, наклонясь, смахивала пыль с инкрустированного столика, стоящего рядом с низкой тахтой. И тут же нагнулся, потому что выронил красный пластик, найденный в подставке песочных часов Лаваля.

– Мой бликус!

6

– Черт вас возьми… Ничего себе девочка…

Янг потирал расцарапанную щеку.

– Она похожа на кошку.

– Чем вы так ее расстроили?

– Кажется, этой штукой, – он протянул сестре красный пластик. – Почему она так крикнул?

– Как?

– Мой бликус! Это что-нибудь означает?

– В Бэрдокке – да.

– Поясните.

– Такие жетоны выдаются всем пациентам нашей клиники. Имея на руках бликус, вы можете в любой нашей аптеке, например, в салоне «Кентавр», получить нужные вам лекарства. Вот этот бликус, – она вынула из стола голубой пластик, – принадлежит лично Альбуди. Конкретно ей, никому другому. Он почти не отличается от того, что вы показали, но разница есть. В том и смысл бликуса, что каждый предназначен для определенного человека.

– И какие лекарства получает Альбуди?

– Простите, – сердито процедила сестра. – Все вопросы к главному врачу. Я и так уже…

– Я могу взять этот бликус?

Сестра с явной неохотой протянул Янгу голубой пластик.

ФБНОЛ. Как откажешь? «Мы сотрудничаем с вашим бюро».

На первый взгляд бликус Альбуди ничем не отличался от пластика, найденного в подставке песочных часов Лаваля. И все же разница была. Вместо «Pulvis lavalis» на жетоне Альбуди значилось: «Pulvis blikus».

– Бликус. Откуда такое название?

– Мистер Блик – давний сотрудник «Фармаури».

– Это он изобрел жетоны?

– Наверное.

– А почему здесь написано blikus, а не albudy? Вы же говорите, что это именные жетоны.

На этот раз сестра была непреклонна:

– Все вопросы только к главному врачу!

Глава пятая. Поиски компаса

1

На встречу с Джинтано-младшим Куртис пришел на полчаса раньше.

Разглядывая прихотливый интерьер малого зала ресторана «Зодиак», он поймал себя на мысли, что Камилл, наверное, не случайно просил его придти именно сюда. Овальные барельефы, выполненные Тигром, казалось, кружились по долгой окружности светового фонаря. «Бэби-старз» старались перехватить взгляд доктора Гренвилла: и Говард Барлоу – красавец с мясистым носом доброго господина; и Норман Ликуори, действительно напоминающий серую мышь в очках, трогательно смущенную; и Дональд Реви, единственный, кто смотрел на доктора без улыбки; и Патриция Пат, окруженная ее мальчиками; и Коринфская невеста, спрятавшаяся между Анри Лавалем и мрачным Дэйвом Килби; и Дик Рэнд с Джеком Фостером – приподнявшие сильные плечи, как боксеры, готовые к бою; и наконец, сам Куртис, похожий на кудрявого Аполлона, а рядом взлохмаченный Тигр, явно недовольный результатами своей работы.

Камилла на барельеф не попал.

Он вырос вместе с «бэби-старз», но формально никогда не числился учеником знаменитой школы. В отличие от нас, усмехнулся Куртис, Камиллу никогда не приходилось всерьез задумываться над будущим.

2

– Вот я и вернулся.

Камилл никогда не был чужд патетике.

– Чтобы спасти гениев?

– Не язви.

Джинтано рассмеялся, показав крепкие мелкие зубы.

– Разве не вы всегда называли меня Зубастой маслиной?

Куртис кивнул. Он не торопился начать беседу. Он ждал чего-то. Может, тайного знака, может, жеста, пусть нечаянного, невольного, который подтолкнул бы их к предстоящему разговору.

– Хочешь знать, как я отнесся к смерти Анри?

– Разумеется, Рон.

– Боюсь, ответ тебя удивит.

– Все равно хочу знать.

– Ну да. Ты сейчас, наверное, прислушиваешься ко всему. Ты, наверное, весь во власти сладких воспоминаний, – усмехнулся Куртис. – Но ты же не кролик. Это кролики думают, что занимаются любовью. На самом деле их разводят. Доктор Гренвилл сумел объяснить нам мир, но, повзрослев, мы почувствовали, что объяснения никогда не бывают полными. Разве не так? Кроме того, мы почувствовали, наконец, скрытую режиссуру. А это бесит.

– Разве в «Брэйн старз» ходили одни мажоры? – возразил Камилл. – Ты же понимаешь, что мы должны быть вместе. Определить цель, добиться ее осуществления.

– А-а-а… Идеи Дэйва… «Неясные виденья прежних дней…»

– Гете! – обрадовался Камилл.

– У тебя хорошая память.

– Даже лучше, чем ты думаешь. Как там дальше? – Он нахмурился. – Ну да. «Все сущее мне зрится отдаленным, а все былое – вновь осуществленным…» Разве тебе не хочется этого?

– Может, и хочется. Но так не бывает.

– Только не вспоминай Гераклита, – Камилл улыбнулся. Он не форсировал разговор, но упорно гнул свое. – Стремление к интеллектуальной свободе понятно, но разве можно упрекать Дэйв в том, что он родился лидером? Это же не просто редкий талант. Это по-настоящему редкостный талант! Согласись, Рон, что именно Дэйв, при всех его слабостях, был душой всех блестящих начинаний, полностью преобразивших город. Разве не Дэйв стоял над душой Пат и ее мальчиков, когда пришла пора заняться конкретными чертежами? Разве не он помог разработать маршруты Говарду? Разве не он консультировал Дона, когда тот начал создавать медицинский центр? Разве не он вытаскивал Рэнда и Фостера из их анархических приключений? Нет, Рон, союз гениев – мощная сила! Единственная в своем роде! Я не могу примириться с тем, что такого союза больше не существует.

– «Ребята, возвращайтесь в Бэрдокк»! Да они нас на смех поднимут.

– Они вернутся, – твердо сказал Камилл.

– И согласятся обитать здесь?

– Это каждый решит сам для себя. Главное, определить дело. В нашем мире, меняющемся с такой быстротой, самое трудное сейчас – правильно оценить перспективу. На мне, к тому же, лежит ответственность за судьбу оставленной отцом фирмы. Мне меньше всех хочется блуждать в лабиринте. Понимаешь? Я хочу знать, что мой корабль именно идет туда, куда я его направляю. А для этого нужны правильные карты, надежный компас, наконец, звезды над головой.

– То есть, звезды должны стать символом твоего процветания?

– Нашего, Рон. Что плохого в таком варианте? В конце концов, все отношения «бэби-старз» с моим отцом строились не только на одной признательности.

– Это верно. «Я платил за твои капризы…» Мы его понимали. «Не запрещал ничего…» Точней, пожалуй, и не скажешь. Было за что любить Сиднея Маури. Но теперь я не уверен, что выход из лабиринта, построенного Дэйвом, можно найти с помощью компаса. Сам подумай, зачем компас в лабиринте? Тезей, насколько я помню, пользовался совсем другим путеводным средством.

– Мы должны научиться пониманию.

– И чем ты хочешь воздействовать на строптивых?

– А ты взгляни, – Джинтано-Младший извлек из бумажника конверт. – Это письмо моего отца. Так получилось, что оно попало мне в руки совсем недавно. Если мои доводы не убеждают меня, может убедят доводы Сиднея Маури?

3

«…Ты удивишься, сынок, получив это необычное послание.

Наверняка я буду уже слишком далеко. Уверен, что даже слишком далеко. Но потому и пишу, что надеюсь – ты все равно услышишь. Время идет. Скоро я в последний раз закрою за собой дверь кабинета. Не слишком радостно это осознавать, даже зная, что впереди меня ждет пробуждение. Но в другом времени. Но среди других людей.

А ты остаешься здесь – полный сил, полный энергии.

Но – один.

Наверное, ты плохо помнишь своего деда – полубродячего аптекаря, осевшего под старость в забытом Богом Бэрдокке. Старый Маури Дан Джинтано был истинным философом. Это он напитал мой мозг житейской мудростью. Это он подсказал мне, что за комфорт, который нам дарят прогресс и цивилизация, всегда приходится платить хаосом, развращающим умы. Всего лишь провинциальный аптекарь, но это не помешало ему рано понять главные причины вечной людской неврастении, склонность людей ко всякого рода комплексам. Твой дед, Камилл, верно предсказал будущий разброд умов, будущее великое смятение душ.

Проникшись его идеями, я сделал свои выводы.

Я занялся разработкой и производством нервно-психических препаратов. Я ставил крупно, и выиграл. Разве сегодняшнюю жизнь можно представить без той химии, что позволяет так называемым нормальным людям сохранять свою психику в равновесии? В этом великом деле фирма, которую я назвал в память деда (говорю об этом с гордостью), сыграла немаловажную роль.

«Фармаури».

А еще я понял, что будущим на самом деле будут владеть только те, кто сохранил строжайшую дисциплину ума, кто научился с наибольшей отдачей извлекать суть из всех наук и искусств. Вот почему поиски единомышленников привели меня к уже казалось бы отработанным идеям технократии.

В этих идеях многое до сих пор звучит заманчиво.

Государством следует управлять как фирмой? Несомненно. Власть должна быть сосредоточена в руках технической интеллигенции? Тоже нет возражений. Правда, вряд ли все так уж сразу пойдет как по маслу, ведь власть и правительство, как ты, наверное, понимаешь, это далеко не одно и то же. Правительство не управляет страной. Оно лишь латает дыры, постоянно возникающие в днище неуклюжего ковчега, называемого государством. Истинные правители, сынок, всегда стоят выше формальных правительств.

Моя почти случайная встреча с доктором Джошуа Гренвиллом закончилась заключением весьма необычного, но, как оказалось, прочного и жизнеспособного союза. Тем более, что общим оказалось наше увлечение биохимическими проблемами психологии личности вообще и гениальности в частности.

Мы даже попытались осуществить то, что задумали.

Велик или мал результат, полученный нами, суди сам, но в моем сердце поселилась надежда. «Бэби-старз» – вот в ком я вижу начала того мощного авангарда умов, который поведет за собой общество.

Все знают, сынок, что дерево обращено к свету листьями. И мало кто осознает то, что сила дерева заключена в его корнях. Конечно, мне не решить всех проблем, которые скоро встанут перед тобой, но одно могу подсказать: ключ к проблеме – он в том маленьком кусочке прошлого, который мы еще сохранили…»

4

– Письмо не дописано?

Камилл кивнул.

– Чего же ты все-таки хочешь?

– Для начала – два больших виски.

– А потом?

– А потом, заключение союза. Истинного. И надолго.

– Но с кем?

– С тобой прежде всего.

– Но я профан в фармацевтике. Ты же не доверишь мне дела «Фармаури».

– В этом нет нужды. Зачем мне исполнители? Их у меня хватает. Мне нужен человек, способный ставить нетривиальные задачи. Мне нужен человек, точно определяющий, в чем именно люди нуждаются сегодня и в чем они будут нуждаться завтра? Сам понимаешь, найти такого человека крайне трудно.

– Особенно в Бэрдокке, – усмехнулся Куртис.

– Господь был добр к Бэрдокку, – Джинтано-младший упрямо не замечал иронии. – С этого дня ты будешь общаться с самыми разными людьми, Рон. Мы закончим с тобой строительство новейшего телецентра. Ты получишь мощную трибуну. Издательский центр перейдет в твои руки. В перспективе я вижу тебя президентом. Не пугайся, – улыбнулся Камилл. – Не страны. Даже не «Фармаури». Я думаю о некоем мощном фонде, необычном по статусу и назначению. «Брэйн старз»! Мы раскрутим этот брэнд до конца. Наш фонд станет духовным центром интеллектуалов. Лучшие умы страны найдут в нем питательную среду. Не правда ли, тезис Сиднея Маури – фирма как единица социального устройства, имеет под собой твердую основу? Производство, реклама, сбыт, перспективные исследования… Мы пойдем дальше… Мы включим в это духовную компоненту… Не эпизодическая организация конкурсов и выставок, не эпизодические поощрения, а постоянное участие в духовной жизни страны! Замечу, – улыбнулся Камилл, – что даже с чисто меркантильных позиций наша затея далеко не убыточна.

– Гангрену молитвами не вылечишь.

– Ты о гениях?

Куртис поморщился:

– Я об отчуждении. Разве ты не видишь?

– Вот ты и определил проблему, – заметил Джинтано-младший.

– А почему ею не заняться тебе?

– Я бы занялся, но появились некие обстоятельства.

– Что ты имеешь ввиду?

– Еще до возвращения я начал тотальную ревизию всех фармакологических отделений «Фармаури».

– И что же?

– И сразу почувствовал сопротивление.

– Не понимаю, о чем ты.

– А взгляни сам.

5

«…так же обязаны поставить в известность, что в течение ряда лет между Вашим отцом и нашей компанией существовало неофициальное соглашение, обеспечивающее возможность совершения определенного рода совместных финансовых операций, прежде всего по сбыту товаров, аналогичных по своему характеру основной продукции «Фармаури».

…по причинам, которые для деловых людей вполне понятны, результаты этих операций лишь частично отражались в официальной документации.

…находясь в Европе, вы могли не знать некоторых деталей, но пришло время рассмотреть наши общие дела более конструктивно, и мы надеемся на Ваш трезвый подход к действительности.

…в противном случае реализация некоторых Ваших планов, в том числе тех, что связаны с Вашим решением вернуться в Бэрдокк, может оказаться весьма затруднительной».

– Понимаешь? Они намекают на Патрицию.

– С чего ты взял это? На мой взгляд, из текста это не следует.

– Мое решение вернуться в Бэрдокк. Оно вызвано моими отношениями с Пат.

– Но это же анонимка! – Куртис повертел в руках бумажку.

– Ну и что? За нею стоят вполне определенные люди. Вчера мне уже позвонили. Некто неизвестный мне интересовался, получил ли я эту записку? И даже дал время на размышление!

– Много?

– До пятницы!

– А в случае отказа?

– В случае отказа они угрожают вмешаться в мои личные планы, а заодно пустить в ход документы, якобы серьезно пятнающие репутацию моего отца. Более того, – покачал головой Камилл, – сегодня утром на Южном шоссе здоровенный детина с удостоверением старшего инспектора ФБНОЛ вытряхнул меня из собственной машины. Представляешь? – Джинтано-младший изумленно моргнул: – Разумеется, я позвонил в Бюро. Мой приятель полковник Макс Холдер подтвердил, что такой инспектор у него действительно работает. Но мне не по себе, Рон. «Как на поверхности лазурного пруда, в душевной глубине мы видим иногда и небо, полное блистательных сокровищ…»

– «…и тинистое дно, где вьется рой чудовищ».

– Ты помнишь… Значит?…

– Значит, мы вместе, Камилл.

Глава шестая. Лабиринт Дэвида Килби

1

Вместе с ключами портье передал Янгу две записки.

«Интересующий нас тип получил свободу, – сообщал Черри. – Местонахождение пока не установлено». Этот пробел стоит восполнить, машинально закончил Янг.

Вторая записка оказалась приглашением посетить местную полицию.

О причинах можно было не гадать: Янгу и самому не терпелось разобраться в том, что случилось на Южном шоссе. Не стоит спешить, правда, решил он. Пусть позлятся. Но сел за стол и набросал свою версию произошедшего. А листок, уходя, оставил у того же портье. Бог знает, что еще может приключиться В Бэрдокке?

В ФБНОЛ обязаны знать детали.

2

– Как с медицинским заключением? – нагло с порога напомнил Янг.

– Оно у меня в столе, – хмуро ответил капитан Палмер. Приветливости в нем не было ни на йоту. – Но заключение, скажу вам, далеко не так увлекательно, как ваши утренние похождения на Южном шоссе.

– Вы называете это похождениями?

Янг молча выложил на стол рапорт.

Проглядывая текст, капитан нажал на кнопку звонка.

– Складно у вас получается. Очень складно. Но мы, к сожалению, расцениваем случившееся иначе.

– Вас больше бы устроило попади я в морг?

– У вас это не первая попытка.

– Разыскали вы грузовик?

– Его не пришлось искать, – раздалось от двери.

Янг обернулся. Тяжеловеса, похожего на горбатого великана, он еще точно не встречал. На вид непоколебимый служака, привыкший больше действовать, чем раздумывать. Да и зачем мозги при таком умном начальстве? Мощь бицепсов помноженная на преданность. Такие на многое способны.

– Начальник криминального отдела полиции Бэрдокка сержант Хайд, – сухо представил Палмер вошедшего. (Типичный ублюдок, отметил про себя Янг). Тот, однако, так и остался у входа, и Янг непроизвольно подумал: это уже больше похоже на перекрестный допрос.

– И что рассказал виновник аварии?

– Пит Лаймер. Так его зовут, – коротко объяснил сержант. – Водитель с большим стажем. Двадцать лет за рулем. Даже паркуется по правилам. Он отчетливо видел, как вы хватались за руль, отталкивая водителя.

И спросил брезгливо:

– Пили с утра, инспектор?

Янг не ответил и сержант довел начатое:

– Не удивительно, что такси, водителю которого вы мешали, вылетело прямо под фургон.

– Потому Лаймер и удрал?

– Не надо сарказма. Лаймер испугался, – капитан Палмер сухо усмехнулся. – Я его понимаю.

– Есть и другие свидетели, – многозначительно напомнил сержант.

– Наверное, латинос, да? Я взял у него машину.

– Отобрали, – уточнил Палмер.

– Да, пожалуй, я был невежлив, – согласился Янг. Ему не нравилось давление. Он знал, что при его полномочиях его задержать все равно не могут, но тупой сержант действовал на нервы. Типичный ублюдок. Но тон Янг умерил: – Я всего лишь хотел догнать этого типа, который, как вы утверждаете, даже паркуется по правилам.

– А вы знаете, у кого вы отобрали машину?

– Он не вышил своего имени на лацкане пиджака. Неужели еще один гений? – внезапно догадался он. – У вас в Бэрдокке прямо какой-то комбинат по производству гениев. Покойный таксист просветил меня.

– Вы нанесли моральный и материальный ущерб мистеру Джинтано-младшему.

– Хорошо хоть не старшему, – хмыкнул Янг. – А это кто?

– По правилам, я должен задержать вас, как виновника дорожной катастрофы, – Палмер кивнул, отпуская сержанта. – Или взять подписку о невыезде. Но я бы предпочел, чтобы вы убрались из Бэрдокка.

«А почему?» – хотел спросить Янг, но сдержался.

– Может вы и неплохой парень, – разъяснил капитан, – но для нашего города у вас слишком тяжелый стиль. Я бы сказал, что неприемлемый стиль. Поэтому уезжайте. Это лучше, чем попасть под арест.

– А как с отпечатками пальцев?

– Вы про сигареты?

– Ну да.

– На коробке оставили пальчики Альбуди и Лаваль. Никто и не ждал чего-то другого. Могли бы и не пугать бедную девочку, заявясь в клинику.

Янг кивнул. Он не хотел спорить.

– Я принесу свои извинения мистеру Джинтано-младшему, – сказал он. – Но с главным врачом клиники, капитан, мне увидеться просто необходимо.

Палмер раздраженно хлопнул ладонью по столу:

– Ему одно, он – другое! Ваша машина, инспектор…

– Старший инспектор.

– …ваша машина, черт вас возьми, старший инспектор, починена. В Бэрдокке не терпят хамов. Мой вам совет, уезжайте.

– Вы позволите позвонить?

– Только вашему начальству.

Янг кивнул. Начальству он и собирался звонить.

«Я в курсе твоих дел, – сухо ответил полковник Холдер. – Мистер Джинтано-младший связывался со мной. Вот что, малыш. Я не люблю, когда обижают моих людей. Срочно приезжай в центр, у нас есть кой-какие соображения».