355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Геннадий Кулаков » Трубачи. Повесть о воинах 276-й трубопроводной бригады » Текст книги (страница 4)
Трубачи. Повесть о воинах 276-й трубопроводной бригады
  • Текст добавлен: 1 марта 2022, 14:02

Текст книги "Трубачи. Повесть о воинах 276-й трубопроводной бригады"


Автор книги: Геннадий Кулаков


Жанр:

   

Боевики


сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Глава 4. Первый месяц перекачки и первые потери в роте

Прошла первая неделя моего пребывания в Афганистане. Задачи среди личного состава были распределены. Кроме должностных обязанностей (по штанному расписанию) у бойцов появились обязанности по несению службы и обустройству быта. Узбеки были монтажниками-трубопроводчиками и отвечали за исправность монтажного оборудования, за приготовление пищи и кипячение постельного и нательного белья. Туркмен тоже занимался монтажом и помогал по хозяйству (принести воды, заготовить дрова, позже – поддерживать огонь в буржуйке в жилом помещении). Казах отвечал за насосную станцию и своевременное ее обслуживание, за ним также была закреплена баня. По должностным обязанностям ст. сержант Александр Болотников был заместителем командира взвода, он же следил за общим порядком в помещении и на территории. За бесперебойную связь отвечал Штурмин.

Прием пищи был организован трехразовый. Первые три-четыре дня на обед, как правило, был плов, который, надо отдать должное, узбеки готовили хорошо. Обедали за одним общим столом в жилом помещении, где были размещены кровати. Другого места не было. Еще имелась кладовка, где хранились продукты, боеприпасы и личные вещи военнослужащих нашего гарнизона, она запиралась на замок, а ключ был только у меня. Желание узбеков есть плов руками за общим столом было сразу пресечено. Им пришлось принимать пищу отдельно ото всех. Потом два-три дня готовилось другая крупа и макароны, последние два дня, как правило, ели рыбные консервы – кильку в томате. Выбирать меню особенно не приходилось, было что-то – и ладно. Я максимально следил за тем, чтобы бойцы мыли руки перед едой, ели лук или чеснок, который крайне редко встречался в рационе.

Отдельная статья пайка – это курево. Солдату было положено по норме 17 пачек сигарет в месяц, типа «Пальмира» или «Охотничьи», в простонародье их называли «смерть на болоте» – гадость страшная, дерущая горло, а табак был хуже, чем у знаменитой махорки. Некурящим выдавали сахаром, где-то 500 гр в месяц на солдата. У меня был офицерский паек, который дополнительно включал две банки сгущенки и 30 пачек сигарет «Столичные» в месяц. Так как стол был общий, то и сгущенка была общая и съедалась всем личным составом гарнизона в первые два дня. Про сигареты я узнал только через месяц (не было завоза), и при их появлении ротный сразу отгрузил мне сигаретный паек в 60 пачек со словами: «Кури на здоровье». В итоге бойцы получали по пачке «Столичных» за хорошее поведение, вроде бы как поощрение или когда у всех закончилось все курево.

С танкистами мы располагались под одной крышей, споров и разногласий не было. Офицеры жили в одной комнате, все праздники проводили вместе, а какие на войне праздники: Сто дней до приказа, День танкиста, Новый год – вот собственно и все. Свои традиции танкисты чтили. Ежегодно во второе воскресенье сентября они отмечают свой профессиональный праздник – День танкиста. Не служа в танковых частях, о нем даже и не узнаешь, а тут танкисты – вот они, в охранении дороги и трубопровода. Взводный Юра Федотов построил личный состав, поблагодарил за службу, а вечером после прибытия всех танкистов на пост устроил праздничный ужин, насколько получилось это сделать в тех условиях.

Проложенный трубопровод со стороны зеленой зоны Чарикарской долины, постоянно был в зоне поражения. Практически ежедневно происходила замена простреленных и пробитых труб, что вызывало нервозность командования батальона и бригады. К нам зачастили проверки. Их устраивали заместители командира батальона и начальник политотдела бригады. Каждый проверяющий старался указать нам на недостатки: «Почему здесь не так? Почему там? Вид у личного состава какой-то неопрятный, грязный». Или вообще: «Где вы полдня находитесь, мы вас тут уже три часа ждем. Почему без бронежилетов и касок и что с проведением политзанятий для личного состава?».

Посылать проверяющих подальше было бы как-то не хорошо. Сначала я пытался оправдываться и рассказывать, что мы, мол, стараемся, но не успеваем латать дыры, что трубопровод проложен не в том месте, не хватает элементарного монтажного оборудования, пожар вообще тушить нечем кроме лопаты, да и охрана трубопровода не очень эффективна. Днем еще ничего, а ночью совсем беда. Бронежилетов у нас всего два и те привязаны к двери КАМАЗа, чтобы как-то обезопасить людей, касок не выдавали, а политзанятия – извините: не знаем политической обстановки в стране, не от куда. Позже просто выслушивал все претензии в свой адрес и ждал, когда монолог проверяющего закончится, и он с чувством выполненного долга убудет с гарнизона.

Сложившуюся обстановку хорошо понимал ротный, претензий не предъявлял, иногда спрашивал: «Трубы для замены еще есть?». Или: «Скажи заранее, когда нужно подвести аккумуляторы для радиостанции». Ротный Алексей Макеев – настоящий мужик со своими правилами жизни, типичный командир роты, наверное, времен Великой Отечественной войны. Без дела бойцов не наказывал, на похвалу тоже не был горазд, но если его выводили из себя, то получали сполна. Если слов солдат не понимал и продолжал хулиганить, то железный контейнер, хуже гауптвахты, вылечивал от всех нарушений. Больше двух часов никто не выдерживал. Возможно, это было негуманно, но уж извините, не в фантики играли.

Не смотря на сентябрь днем было очень жарко. За день нагревалось и здание, где мы жили. Ночью спать от духоты было невыносимо. Не спасали и мокрые простыни – два часа и все сухие. В дополнение еще кусали москиты. Эти насекомые распространены преимущественно в тропиках и субтропиках. В отличие от комаров, личинки москитов развиваются во влажной почве, а не в воде. Они являются переносчиками заболеваний между людьми и животными, в частности – лейшманиозов, бартонеллеза, лихорадки паппатачи (москитная лихорадка). Вот от укусов этих практически не видимых насекомых на второй недели моего пребывания в Афганистане у меня сначала поднялась температура, а потом началась лихорадка. Было то жарко, то холодно, встать с кровати не мог, всего трясло, температура держалась не менее 38. Есть не хотелось, только вода или чай. На второй день болезни приехал ротный Алексей Макеев, потрогал лоб – горячий. Везти в госпиталь? Там тоже не мед. Решили пару дней подождать.

Молодость победила, на четвертый день болезнь отступила. Температура опустилась до нормы, появился аппетит. К вечеру я сообщил на КП роты, что выздоровел и готов и дальше выполнять обязанности. Еще неделю после лихорадки была слабость, но эту уже не в счет.

Через три недели службы военные полуботинки, выданные в училище, от постоянного пребывания в керосине развалились. Старшина развел руками, но обещал помочь. Не лучше ситуация с обувью обстояла и у солдат. С подменным фондом было не очень, покупать обувь у афганцев не хватало средств. Со снабжением вообще дела шли не лучшим образом, но никто не жаловался. Не было тушенки (свежего мяса), а мы даже и не думали спрашивать, зато выдавались рыбные консервы, не было хлеба, и ладно, были галеты. Через три дня после обращения, старшина принес обувь. Ботинки были не новые, но добротные. Старшина поменял их на что-то в соседнем мотострелковом полку. Для нас это был выход.

Ранним утром 21 сентября 1982 года, как обычно после побудки, мы завтракали у себя, танкисты ждали, когда им привезут завтрак. Ночь выдалась относительно спокойной, так как вечером поступила команда остановить перекачку (армейский склад был заполнен). Привоз завтрака у танкистов задерживался, и на дороге уже потянулись первые автомобили афганцев – «бурбухайки». Взводный Юра Федотов заметно нервничал, потому что нужно было отправлять танки на свои места охранения. После завтрака я подошел и спросил, в чем проблема, и он двумя словами сформулировал свое отношение к отсутствию завтрака в установленное время. Наш пост находился на равнинной местности и хорошо просматривался на 2˗3 км справа и слева от поста. Наконец прибыл завтрак, и бойцы приступили к трапезе, стрелка часов приближалась к половине седьмого. Федотов торопил бойцов, задержка с выездом составляла уже более получаса. По направлению к г. Чарикару, практически в том месте, где должен был стоять танк в засаде, примерно в 1,5 км от нашего поста, проходила естественная канава глубиной около трех метров, по которой можно было незамеченным пройти из зеленой долины до арыка и далее вдоль арыка попасть в Чарикар. Собственно, по этой причине и размещался на обочине дороге пост охраны – танк в окопе.

Завтрак подходил к концу, когда мы услышали автоматные очереди и увидели стоящий на дороге армейский автомобиль Газ-66 зеленого цвета, как раз в месте поста танка и арыка, проходящего рядом с ним. Выстрелы явно были оттуда, с поста не было видно кто и куда стреляет. Почему так рано появился на дороге Газ-66, что его туда понесло? Танкисты побросали завтрак и побежали заводить технику. С ней тоже не все было благополучно. Первый танк стоял на небольшом пригорке и заводился «с толкача». Механик-водитель отпускал тормоз, танк скатывался с пригорка, и механик нажимал на педаль газа, чтобы танк завелся. Аккумуляторы за ночь разряжались. Второй танк заводился от того, что первый толкал второго. В окопе охранения танки тоже стояли на спуске на случай, если аккумулятор не сработает.

Перестрелка была скоротечной. Как быстро началась, так быстро и завершилась. Пока танки выезжали с поста и двигались по направлению к местам охранения, мимо поста проехал афганский автомобиль на большой скорости. Газ-66 стоял на месте, выстрелов больше не было. Через 10–15 минут после выстрелов мимо поста прогремел гусеницами БМП-1, и еще через десять минут он проследовал обратно с прицепленным к нему Газ-66.

Вечером мы узнали подробности утренней перестрелки у нашего поста, которые мне рассказал мой ротный А. Макеев. Накануне произошедшего события, связисты нашего батальона – взводные лейтенанты Никонов Владимир и Чернышов Александр – на автомобиле Газ-66 с водителем Мунтяном убыли на ГНС-47. Парни, как и мы с Игорем Павловым, были взводными, выпускниками военного училища 1982 года, прибыли в Афганистан в августе и в сентябре. Молодость не верит в смерть и не боится опасности, она о них не думает. В роте связи нашего батальона три командира взвода, два взводных были прикомандированы к трубопроводным ротам и находились на КП роты с ответственностью за обеспечение связи в гарнизонах и один с КП батальона. У нас в роте за обеспечение связи отвечал Саша Чернышов. Один взводный находится на КП батальона (Никонов В.) и обеспечивал связь с КП ротами и КП бригадой.

Парни задержались на ГНС-47. Наверное, не рассчитали время и решили на КП роты прибыть утром, но выехали слишком рано. Армейский автомобиль Газ-66 не был предназначен для перевозки в кабине трех человек (двигатель автомобиля выступает в кабину и кроме водителя в ней помещается только один пассажир. Второй пассажир может влезть, если будет сидеть на двигателе машины). Преодолели благополучно часть пути от ГНС-47 до Чарикара, и, выехав за пределы городской черты, автомобиль попал в засаду. Первыми выстрелами моджахедов был убит пассажир, сидящий у дверцы. Это был Никонов Владимир88
  Никонов Владимир Владимирович, родился 18.05.1961 г. в г. Лейпциг ГДР. В Вооруженных Силах с 05.08.1978 г., в Афганистане – с августа 1982 г. Лейтенант, командир взвода роты связи 3-го трубопроводного батальона, смертельно ранен 21.09.1982 г. во время выполнения служебного задания при нападении на автомобиль ГАЗ-66 в районе н.п.Чарикар, награжден орденом Красной Звезды (посмертно).


[Закрыть]
. Он заслонил своим телом сидящего на двигателе Чернышова Александра и водителя Мунтяну. Оставшиеся в живых водитель и лейтенант вылезли из автомобиля через левую, водительскую дверь и открыли огонь на поражение. Моджахеды не ожидали, что получат отпор. В перекрестной стрельбе погиб лейтенант Александр Чернышов99
  Чернышев Александр Вячеславович, родился 07.06.1961 г. в г. Муром Владимирской области, в Вооруженных Силах с 05.08.1978 г., в Афганистане – с сентября 1982 г. Лейтенант, командир взвода роты связи 3-го трубопроводного батальона, смертельно ранен 21.09.1982 г. во время выполнения служебного задания при нападении на автомобиль ГАЗ-66 в районе н.п. Чарикар, награжден орденом Красной Звезды (посмертно).


[Закрыть]
. Моджахеды отступили. Водитель остался один. Что делать? Забрал оружие погибших офицеров, остановил проезжавший мимо автомобиль, и, проскочив наш пост, проехал на следующий – КП роты танкистов, которые на БМП-1 подъехали к месту трагедии, забрали тела погибших и сам автомобиль Газ-66. Действия водителя посчитали правильными. За мужество, проявленное при выполнении служебного долга, водитель Газ-66, рядовой Мунтяну был награжден медалью «За отвагу».

Горько осознавать, как такое могло произойти: молодые парни, мои ровесники, такие же трубопроводчики, прибыли в Афганистан менее месяца назад, и их уже с нами нет. Возможно, присутствие танка в окопе, на этом участке дороги не позволило бы моджахедам напасть на одинокий армейский автомобиль, но обстоятельства сложились трагически.

С Сашей Чернышевым мы встречались несколько раз и как-то все на ходу. Два–три раза за все это время пересекались наши пути на КП роты. Я забегал к нему на релейную станцию, передавал на зарядку аккумуляторы от радиостанции, забирал заряженные и уезжал к себе на гарнизон. Иногда Саша привозил аккумуляторы на гарнизон сам, но это было крайне редко, да и с транспортом в роте было сложно. Он был невысоким, улыбчивым, светловолосым парнем с хитринкой в глазах, мог подшутить над чем-то, без злобы, а для настроения. Подружиться мы не успели, слишком мало знали друг о друге, и как-то не случилось. Володя Никонов служил на КП батальона, и мы не были знакомы. Светлая им память!

Следующим серьезным испытанием для нас и нашей роты стала, крупная авария на трубопроводе между ГНС-46 и ГНС-47, которая стала ключевой точкой в изменении трассы трубопровода от КП роты (ГНС-45) до конечной точки – отделения армейского склада горючего 40-й армии.

События того вечера и ночи конца сентября 1982 года развивались молниеносно. Поступивший доклад моториста о снижении давления на выходном манометре казался обычным делом. Последовали доклад на КП роты о снижении давления, остановка перекачки. Через десять минут поступила команда о проверке участка трубопровода на участке от ГНС-46 до ГНС-47. Накануне нам выделили в помощь бронетранспортер

БТР-60ПБ, а так как наши частые выезды на трассу трубопровода для устранения аварий достали всех, в том числе 177 мсп, отвечающих на охрану трубы, то появление бронетехники на посту нам придало большей уверенности в своих силах. Днем мы уже стали выезжать на трассу с двумя единицами техники – КАМАЗом с трубами в сопровождении БТР. Ночью нам выделяли танк и БТР. Если в КАМАЗ погружалось штук 30–40 труб, то к БТР привязывали 6–8 штук, а для небольшой аварии этого было достаточно. За месяц перекачки мы уже набрались опыта, и замена трубы занимала считанные минуты.

Выезд на эту злополучную аварию не предвещал что-то неординарного. Привязали к БТР шесть труб, бросили внутрь бронника задвижки и ключи, и в сопровождении танка выехали на трассу. БТР двигался впереди колонны, танк сзади. Мы благополучно преодолели Чарикар, выехали за пределы городской черты и тут увидели, как вдалеке начал подниматься черный дым, и чем ближе мы подъезжали к месту, тем гуще он становился. Я остановил колонну и первым к месту аварии направил танк, все-таки броня у танка круче, чем у бронника. Решение было правильным. Танк развернул башню по направлению к зеленой долине и медленно двинулся к месту аварии. Мой личный состав сидел внутри БТР. Наводчик-оператор тоже развернул свои пулеметы в сторону зеленой зоны. Источником черного дыма был медленно разгорающийся пожар на трубопроводе. Душманы выбрали трубу, проложенную в ложбинке с левой стороны дороги, пробили ее в нескольких местах и подожгли. Поджечь вытекающее топливо не составляет большого труда, достаточно выстрелить трассирующими или зажигательными патронами. Топливо ТС-1 (керосин) разгорается медленно, но когда разгорится, то горит ярко с черным дымом и потушить его крайне сложно.

Танкисты подъехали на максимально возможное расстояние к пожару и остановились. Наш БТР тоже встал в десяти метрах от танка. Наступила пауза. Труба горела, проехать по дороге не представлялось возможным: можно было и сгореть. Пришлось вылезать из БТР через боковой отсек. Монтажники остались в броннике, мы с Сашей Болотниковым перебежками начали двигаться по направлению к ГНС-47. Через

30–40 метров увидели лежащих за обочиной дороги Игоря Павлова и его команду – четырех человек. МТЛБ, на которой они прибыли, стояла рядом, чуть поодаль тоже стоял танк в готовности к работе. Картина как в кино: справа и слева от пожара два танка, рядом с ними БТР с одной стороны и МТЛБ с другой, и тишина, только треск от пожара. «Ну что, Игореха, делать будем? – сказал я. – Тушить вряд ли получится, да и нечем, давай перекроем топливо, а то потери и так уже большие, пока не стреляют». Игорь не спешил с ответом. «Давай подождем минут десять, если за нами следят, то как только выползем из укрытия начнут по нам как по мишеням стрелять. Солнце вот-вот скроется за горой, а под покровом ночи мы быстро поставим с двух сторон задвижки». Наверное, это понимали и душманы. Они ждали, ждали и мы. Танкисты в танке, монтажники, кто в броннике, кто на обочине дороги.

С последними лучами солнца началось то, чего мы ждали и чего опасались. Одновременно с двух сторон из ближайших нежилых зданий по танкам были выпущены кумулятивные снаряды из гранатометов. Одна граната ушла по касательной, чуть зацепив броню первого танка, другая пролетела мимо. Танки и БТР открыли огонь на поражение. Пламя пожара не утихало, а топливо, вытекающее из трубы, подпитывало огонь. Танки вели прицельный огонь по ближайшим развалинам. Вот тебе и настоящая война: пожар, танки стреляют, не хватает вертолетов… Минут через двадцать стрельба прекратилась. Теперь был и наш выход.

Отступив на некоторое расстояние, которое давало возможность находиться в тени ночи, а не в свете пожара, с двух сторон горевшему трубопроводу мы поставили задвижки, и чтобы в наше отсутствие кто-то их не открыл, сняли колесо открытия/закрытия задвижкой. Пожар был изолирован, но не локализован, топливо продолжало гореть, наступила ночь. Выстрелов не было. Количество сгоревших труб по нашим подсчетам было не менее полутора десятков. У нас, конечно, столько не было, следовало возвращаться на свои гарнизоны.

Обратный путь решили преодолеть в том же порядке: первым БТР, за ним следом танк. При развороте бронник заглох, механик спешно перелез к двигателю и стал что-то дергать. С третьего раза БТР завелся, но заработал только один двигатель. Бронник может двигаться и на одном двигателе, но медленно. В ночное время суток дорога просматривается, и поэтому движение начали без света. Стояла звездная ночь, луна, погода была теплая, даже можно сказать комфортная, без ветра. Часть команды вместе со мной сидела на броннике, часть в броннике, машина постепенно набирала скорость, двигатель гудел на повышенных оборотах.

От места аварии отъехали где-то 1–1,5 км, впереди должна уже показаться окраина Чарикара, и тут справа по ходу движения со стороны зеленки – «БАБАХ»! Звук, почти сразу шелест перед бронником и взрыв с левой стороны дороги. В двух метрах впереди БТР пролетел выпущенный кумулятивный снаряд из гранатомета. Бойцы по инерции моментально свалились внутрь бронника, хотя внутри при попадании снаряда самое уязвимое место. Наводчик-оператор развернул башню в сторону, откуда прилетела грана и начал прорабатывать местность. БТР продолжал движение. Танкисты тоже развернули орудие в сторону зеленки и так же начали вести огонь в сторону летящих трассирующих пуль от бронника. Еще 10-15 минут движения и мы въехали в Чарикар. Можно было выдохнуть, пронесло. Душманы рассчитывали на среднюю скорость БТР 40–50 км/ч, мы двигались 20–25 км/ч, возможно, из-за этого и промазали. Русское «авось» помогло.

Прибыли на пост без потерь личного состава, я доложил своим о состоянии дел, Юра Федотов доложил своим. Ротный в сердцах матюгнулся по рации, склад топлива на КП был уже почти полон и следовало останавливать перекачку по всей трассе бригады. Представляю, какие слова и эпитеты посыпались от комбата в адрес ротного.

Утром уточнили количество труб, требующих замены, потом посчитали трубы у себя на гарнизонах, сообщили ротному. Макеев опять матюгнулся и сказал, чтобы мы ждали, когда трубы привезут из бригады, у него запасов тоже не хватало. В этот же день на КП роты день пришла колонна наливников из Баграма, так как до армейского склада мы не прокачали, а топливо нужно было в Кабуле. Склад на КП роты был полный, и наливники за две ходки вывезли топливо в Кабул.

Через три дня мы восстановили поврежденный участок трубопровода, сгоревшую плеть отбуксировали на ГНС-47, ближайший к месту аварии, а сама авария запомнилась надолго и была последней каплей в принятии решения о переносе трассы трубопровода.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю