Текст книги "Там (СИ)"

Автор книги: Геннадий Головко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Паровоз несся вперед, мы молча стояли и смотрели в неизведанную даль, забыв о времени, забыв о действительности, забыв обо всех.

Наконец, поезд замедлил ход и стал останавливаться. Мы с бабулей, как будто, очнулись. Странно, но бабушка уже не колдовала за рулем паровоза, он жил, как бы, своей жизнью. Вокруг была такая же белая пустыня, только вдали виднелся какой-то любопытный холм, на котором с трудом угадывалась какая-то жизнь. У меня защемило сердце. Я, как бы вышел из ступора, вспомнил, что со мной произошло в последнее время… день? Два? А сколько же прошло времени? Я попытался как-то определиться по времени, но никак не смог понять, сколько же времени прошло с того времени, как я попал на стройку. В конце концов, у меня от этого напряжения начала болеть голова, и я плюнул на это бесполезное занятие. Будь, что будет! Уж коли попал в такую … ситуацию?...страну…? Да черт его знает, куда я попал? Главное, вроде, жив и здоров. По крайней мере, физически. Насчет головы у меня были большие сомнения.

Поезд остановился. Я спрыгнул с лестницы на землю и помог спуститься бабушке. В этот момент я поймал себя на мысли, что за все это время в первый раз коснулся ее кожи. Рука у нее была худенькая и холодная. Но, до боли родная. Я вспомнил все. Всю нашу с ней жизнь, как я помню себя, вплоть до злополучного 1977 года, когда ее не стало. Как жаль, что тогда меня не было рядом. А еще меня все последние годы гложет злоба на себя за то, что никто из родных не ездил к ней на могилу и, она была потеряна. Теперь уже – безвозвратно. Поэтому, после смерти отца, с 1997 года я приезжаю к нему практически каждый год, боясь потерять и ее. Ни на кого не хочу перекладывать вину – каждый отвечает за себя, за свои поступки и сам несет груз своей вины и молит о прощении. Это, кажется самый тяжкий мой стыд за всю мою жизнь, который я более не хочу испытывать ни по каким причинам. Так или иначе, наша бабушка всегда в наших сердцах, памяти в глубочайшей любви и уважении.

Не было ни перрона, ни вокзала. Просто неестественно белое поле. Вдруг, как из под земли, выросли мои старые приятели – Марк и Юна. Откуда они взялись у поезда, я объяснить себе не смог. Хотя… Я уже давно привык к подобным фокусам и перестал удивляться. Жестом они показали, что ждут меня и нужно прощаться с бабушкой. Я взглянул на бабулю. Ее бледное лицо с немного воспаленными голубыми и светлыми глазами выражали любовь и жалость по отношению ко мне. Я чувствовал, что она не хочет расставаться со мной и тут я заметил маленькую слезинку, появившуюся на ее глазу. Она умоляющее смотрела на меня. Как в последний раз. Будто прощалась навеки. А разве раньше мы уже не простились? Нет, в 77-м мы этого сделать не успели. Я крепко ее обнял и не мне стало так жалко и обидно, что я опять ее теряю, что на мои глаза тоже навернулись слезы. И тут вдруг я услышал, как бабушка сказала: «Не плачь, внучек, все хорошо, ты у меня молодец, я тебя очень люблю. И Женьку тоже. Я знаю, как ты искал мою могилу. Знаю, что продолжаешь искать. Не надо, не ищи. Уже не найдешь. Да и не в этом дело. Главное – ты обо мне помнишь, и я это чувствую. Когда ты меня вспоминаешь, мне сразу становится легко на душе и в сердце праздник. Это так приятно! Не забывай про меня! Храни тебя бог!»

Я слышал ее слова, хотя вслух она не произнесла ни единого звука. Я ощущал ее мысли, слышал, чувствовал. Да и какая разница, говорит человек, или думает. Главное, чтобы его слышали и чувствовали. Тогда все в прядке. И на душе, и в сердце.

Бабушка отстранилась и медленно пошла вдаль, постоянно оглядываясь, махая мне рукой и крестя по дороге. Я помахал ей в ответ, смахнул слезу и обернулся к моим провожатым. Они молча стояли и ждали моего возвращения. Я вновь обернулся к бабушке, но, как это ни странно, она уже исчезла из виду. Тут на удивление все быстро появляется и исчезает… Но, кажется, меня это уже не пугает.

Марк и Юна увлекали меня все дальше и дальше. Вдали показалось что-то, напоминающее город. Сначала я шел молча, зная, что что-то спрашивать у своих спутников бесполезно, но не выдержал тягостного молчания и решился заговорить.

– Друзья мои, может, вы мне все же что-то объясните?

– И что же ты хочешь, – откликнулся Марк?

– Да, хотя бы, понять, где я, зачем и куда мы идем?

Они переглянулись, что-то быстро прошептали друг другу, после чего Юна сказала:

– Ну, хорошо, кое что мы тебе объяснить сможем. Во-первых, ты находишься, как бы это сказать, в другом мире. Назовем его пока параллельным. Как и зачем ты сюда попал, пока мы сказать не можем, но очень скоро ты все узнаешь. Мы – его жители и помощники… ЕГО. Об этом тоже позже. То, что ты встречался со своими близкими, ну, это, так сказать, уже обычай, что ли, заведено так у нас. Это для того, чтобы ты не чувствовал себя покинутым в этом мире, одиноким. Мы показали тебе, что, если уж твои близкие прекрасно себя здесь чувствуют, то и тебе абсолютно нечего бояться. А сейчас мы идем в город. Называется он Мидлтон. Только не старайся понять, где он находится на карте. Если у него и есть близнец по имени, они абсолютно ничем не похожи. Мы хотим показать тебе город, людей, жизнь. Вполне возможно, тебе придется тут остаться жить.

– ???? Как жить? Я, вообще-то планировал вернуться домой. У меня там жена, если вы не в курсе. Хотя, вряд ли. И работа, друзья, свой город и свои планы, в конце концов!

Ребята понимающе посмотрели друг на друга. Мне казалось, что еще немного, и кто-то из них покрутит пальцем у своего виска. Они явно принимали меня за идиота.

– Может, я, конечно, и похож на идиота, но, все-таки я хочу домой и требую объяснить мне, почему я должен шататься с вами по этой пустыне жить в каком-то неизвестном городе в каком-то параллельно – перпендикуляром мире, терпеть кошмары и ужасы? Ради чего?

– Ну, вот ты и не выдержал, – сказал Марк. Не волнуйся так. Тут это не принято. В городе жизнь очень размеренная и мирная. Никто не волнуется, не переживает и только наслаждается существованием.

– Прямо, рай какой-то, – не выдержал я.

Ребята прыснули со смеху.

– Ты почти угадал. Только Мидлтон – это нечто среднее между, как ты выразился, раем, ну и, наверное, адом. На то он и Мидлтон! Понял теперь?

– Ну….вроде бы, немного, – промямлил я, только, чтобы не казаться полным придурком.

– Сейчас мы уже почти дошли до города. Мы приведем тебя в дом, в котором ты будешь жить. Тут Марк осекся, увидев мое негодование, и добавил:

– Извини, остановишься. Так вот, ты познакомишься кое с кем, кое-кого встретишь из знакомых. Уверяю тебя, скучать будет некогда.

– И надолго я здесь?, – взмолился я.

– ОН решит, – ответил Марк.

– Господи, да объясните мне, наконец, кто такой ОН? Царь? Бог? Правитель страны, губернатор, мэр?

Марк и Юна буквально захлебнулись от смеха. Опять смешливые попались!

– Ну, и что тут смешного?

– Да нет, ничего, все в порядке. Просто ты удивительно точно ЕГО охарактеризовал. Точнее некуда!, – и они вновь закатились заразительным смехом. Они ржали так искренне и смешно, что я, волей неволей сам улыбнулся, и настроение мое постепенно стало приходить в норму.

– Ааааа! Черт с ним! Будь, что будет! Ведите, куда хотите!

Юна резко обернулась и очень серьезным и отчетливым голосом промолвила: – Очень тебя прошу: раз и навсегда забыть это имя! Навсегда!

– Да что ж тут такого? Все так говорят!

– Это у вас так говорят. И зря. Не понимают последствий. Если ТАМ ты был еще далеко, то ЗДЕСЬ ты можешь быть им услышан. Тогда последствия будут необратимыми, и мы тебе ничем не сможем помочь.

– Это в смысле ч…, ну,, понятно. А что же со мной может случиться? Я действительно немного струхнул.

– То, что происходит со всеми грешниками. Будем говорить так, ты попадешь немного в другой город. Если, конечно, его можно так назвать.

– И как же он называется?

– Айдтаун. Но лучше тебе это слово вслух не произносить. Ты, вообще-то Библию хоть раз читал?

Мне стало жутко неудобно. Сколько раз я говорил себе, что надо бы прочесть, но каждый раз, когда я пытался это сделать, меня охватывала жуткая скука, и сразу тянуло в сон. Стоит только вспомнить, кто кого родил, и мне, откровенно говоря, становилось уже страшно скучно, как будто меня заставляют считать звезды на небе.

– Только в детстве. Забавную, – потупил я взгляд и, наверное, покраснел.

– Ну, хоть забавную! Считай, что частично ты реабилитировался.

Я не стал уточнять, в чем именно я реабилитировался и перед кем. Просто, где-то в глубине живота стало очень холодно и противно, и это мерзкое ощущение моментально передалось голове. Голова испугалась и вернула это чувство бумерангом обратно в живот. Тот съежился, прихватив спазм, и дал команду голове на резкое вмешательство. Та, не выдержав позорного поведения брюха, включила язык и умоляюще произнесла: – Ребята, мне нужно в туалет!

– Вот те на!, – как бы, удивился Марк, – ну ты и придумал!

– Я что же тут такого? С кем не бывает? Будто бы у тебя этого никогда не было?

Марк задумался. – А, ну да, лет 700 назад было, помню.

– Хорошая у вас, конечно, жизнь. Длинная. И с продуктами, видимо, все в порядке? Я безмерно рад. Но сейчас я смогу проявить свою радость несколько иначе, и мне, почему-то кажется, что это вам не понравится. Тем более, ей!, – я кивнул на Юну.

– Хорошо, хорошо, сейчас, – сказал Марк и быстро поднял свой мизинец с нарисованным (или выколотым?) колечком. Кольцо внезапно стало светиться изнутри, а потом, и снаружи. Мизинец Марка обвел круг вокруг моего многострадального живота, потом коснулся моего лба. Как будто маленькая молния ударила мне в виски… и тут же боль прошла, стало как-то, на удивление, легко. Настроение стало таким, что захотелось всех расцеловать, закружить в танце, прыгать от непонятно откуда свалившегося счастья. Эдакое состояние полупьяного юродивого, нашедшего копеечку.

– Ну вот, вот и слава богу!, – немного опешив, промолвил Марк. – Хорошо еще, что вспомнил. Как это… делается. Юна все это время смотрела на нас совершенно непонимающими круглыми светло – голубыми глазами. Наконец, выдавила: – Это… что это с вами? И чего это как делается?

– Юна, успокойся, все нормально. Ты этого, слава богу, уже (или еще) не помнишь. Я тебе потом как-нибудь расскажу. Идем уже! Точнее, мы уже практически пришли.

Я оглянулся вокруг. Хм, веселенькое местечко. Мы стояли посредине мощеной улицы, дома вокруг выглядели точно, как из сказки. Практически все с красной черепичной крышей, разрисованные фасады, причем каждый по своему. Присмотревшись, я понял, что каждый дом – это, либо какая-то сказка, либо просто сказочный персонаж, удивительные нереальные животные, птицы и рыбы, картинки из какой-то… ах да!, конечно же! – библейской жизни, святые, святые, ангелы. Демонов, однако, я не заметил. Видимо, действительно, нечего его поминать и всуе, и по делу. Надо будет запомнить. Все эти небольшие, но очень уютные домики утопали в зелени и цветах. Заборов не было, машин, кстати, тоже… Странно. Кое-где виднелись простенькие велосипеды и самокаты. Никакого запаха бензина или гари. Пахло чем-то очень приятным и пряным. Точно – сиренью и, возможно, чередой или зверобоем, мятой и мелиссой. Я не очень в этом силен. Но весь этот колорит с пьянящим и расслабляющим запахом создавал некую идеальную ауру. Хотелось здесь жить, творить что-нибудь прекрасное, радоваться окружающему миру и любить ближнего. Видя, какое впечатление на меня произвела новая обстановка, Юна сказала: – Вот видишь, как все хорошо? Я же тебе говорила, что бояться не надо. Мы уже почти пришли, вон там, за углом твой дом.

– А разве там никто не живет? – спросил я.

– Нет, там будешь жить ты один. Тебе может показаться странным, что дом давно обжит, но мы делаем это специально, чтобы вам было уютно, как дома. Чтобы быстрее привыкли и освоились.

– Для нас – это для кого?

– Ну, для гостей, что ли. Хотя, какие этот гости? Это наши соседи, друзья, приятели. Жители нашего города.

Хоть я ничего и не понял, все же, решил поинтересоваться, как нормальный горожанин:

– А сколько же в городе населения? И кто мэр? И какие достопримечательности? А море, река есть? А… Тут Марк меня перебил. – Ты все очень скоро узнаешь. Надеюсь, тебе будет приятно.

Он хитро улыбнулся и завернул за угол. Мой дом был второй после поворота. Не хуже и не лучше других, уютный, одноэтажный, с аккуратно стриженым газоном перед входом, лужайкой вокруг дома. В глубине лужайки виднелась аллея, было много зелени и цветов. Резные деревянные скамеечки то тут, то там мелькали в глубине сада, широкие качели с мягкими сидушками. Все было очень уютно и аккуратно, по-домашнему. Здесь действительно легко дышалось и хотелось жить. Я направился было к порожкам, чтобы войти в дом. Мне не терпелось войти внутрь. Я, почему-то, как ребенок, чувствовал, что там меня ждет какой-то сюрприз, как будто бы сейчас Рождество или Новый год и очень хочется заглянуть под елку. Но тут меня остановил Марк.

– Извини, мы должны с тобой попрощаться. Внутри есть все необходимое. Не беспокойся и не тушуйся. Скоро тебя навестят. А пока – отдыхай. Нам пора.

Мы простились, и я ступил на порог моего нового дома. Не скажу, что я часто менял квартиры, а уж тем более, дома. Но это всегда интересно, тем более, что, если вспомнить, что мой дом – моя крепость, то всегда хочется скорее в него спрятаться, глубоко усесться в огромное мягкое кресло и укутаться теплым пледом. А потом просто думать. Можно о чем-нибудь. Например, о жене, работе, отпуске. А лучше всего, конечно, мечтать. Мечтать о том, что никогда не сбудется, но балдеть от того, что ты это представляешь, видишь воочию, пишешь сценарий до самых мелочей, которые и греют душу. Ну, с богом. Я, на всякий случай, тихонько постучал тяжелым, специально приспособленным замком в форме собачьей головы. Тут. Тут…Тук. Никого, воде. Я потихоньку открыл дверь. Передо мной открылась просторная прихожая, вся отделанная темным благородным деревом, такие же деревянные полы, до блеска очищенные чьей-то заботливой рукой. От прихожей налево – просторная ванная, вся в зеркалах, в современном стиле. Направо – огромная кухня (или столовая). Немного странная. Чего-то тут явно не хватало. Но это потом. Разберемся. А пока хотелось посмотреть, что же будет дальше. Я отрыл следующую дверь.

Видимо, это была зала. Ну, или же, большая комната. Она была действительно большой и светлой. Дубовая тяжелая мебель не забивала ее, а делала ее убранство более домашним и земным. Огромный диван, большие мягкие кресла… Не понял. Что-то или кто-то лежал на диване. От яркого света из большого, во всю стену окна и я никак не мог сориентироваться, что же это такое. Я сделал шаг к дивану, второй. Это «что-то» на диване шевельнулось. Подняло голову. О боже! Это была собака! И не просто собака, это был Юкон, моя любимая борзая, прожившая с нами 13 лет. Я называл его кентавром за не собачью сообразительность, острый ум, сообразительность и человеческий характер. Юкон спросонья поднял голову и начал пристально всматриваться в меня. Одно ухо его было поднято, другое висело лопухом – отлежал, бедняга. Юкон пытался сбить глаза в кучу, но у него ничего не получалось – сон был слишком тяжел и не отпускал его. Наконец, его взгляд прояснился, он уставился на меня округлившимися и совершенно обалдевшими глазами, но не двигался, замер как статуя.

– Юкон, – тихо, но отчетливо позвал я.

Что тут началось! Он неуклюже высвобождая лапы, вскочил с дивана и кинулся ко мне. Господи! Как же я любил наши с ним встречи! Мы обнялись и слезы брызнули у меня из глаз.

– Юкон, Юкон, родной ты мой, любимый! Как же ты, где… как я рад тебя видеть! Юкон вился вокруг меня, как сумасшедший, подскакивая, пытаясь ткнуть своим кожаным носом мой нос, подскуливая и подвывая от счастья. Не знаю, сколько по времени продолжалась наша бурная встреча, но, внезапно, из соседней комнаты выбежал Каштан, ничего не понимая, что произошло, на кого нужно лаять? Или радоваться? Наконец, он заметил меня и, началась вторая серия нашей неожиданной встречи. Когда все мы немного успокоились, я сел на диван, а мои собаки, лежа слева и справа, положили мне свои длинные крокодильи головы на мои колени. Счастливее я не был уже много – много лет. Я, наконец-то их разглядел. Юкон лежал умиротворенный, прикрыв глаза с седыми ресницами, седыми усами на такой же, как всегда, хитрой морде. Всегда начеку, не сплю. Тем более, откуда ни возьмись, появился папа. В остальном он абсолютно не изменился. Блестящая шерсть, чистые глаза и уши, роскошный, поломанный на конце, хвост. Красавец! Каштан тоже не изменился. Все, как и было когда-то давно, 10 – 13 лет назад. Я боялся пошевелиться, чтобы их не потревожить. Я боялся, что они могут подумать, что я ухожу и их бросаю. Ай да ангелы! Приятнее ничего не бывает! И родные, и собаки! Слава богу, что он не обидел братьев наших меньших и не отделил их от нас даже в параллели. Я сидел, гладил своих ребят и наслаждался воспоминаниями. Наверное, они тоже вспоминали наши лучшие дни, поля, зайцев, Инну и своих хвостатых приятелей. Наконец, я решил пошевелиться, т.к. у меня уже затекли и колени, и ноги.

– Ребята, давайте-ка мы с вами посмотрим, что это у нас (а точнее, у вас) за дом?

Я встал, и мы начали планомерный обход дома. В нем было 2 комнаты, несколько кладовок, как я уже и говорил, прихожая и довольно большое крыльцо со столом и витыми деревянными стульями. Все было сделано с любовью, крайне аккуратно и все в целом составляло весьма гармоничное впечатление. Однако меня не покидало чувство, что чего-то в этом доме явно не хватает. Я решился провести ревизию еще раз. Ба! Так в нем же нет туалета! Точно, точно! А как же так? И почему? Может, во дворе, в саду? Нет. Так, так, надо подумать. Кстати, а что же у нас из продуктов? Я тщетно искал какие-либо продукты, но нигде и ничего подобного не было. Вот же… ангелы! А сказали, что есть все необходимое! Кстати, а может, в холодильнике? Не помирать же с голоду! Ладно, я, но мне еще и собак кормить! Корм! И корма нет? Кстати, а где же холодильник? А нету… Вот дела. Ни микроволновки, ни холодильника, ни сортира…. Так, так, так. Вот и выстроилась логическая цепочка. Если нечего есть, то нечем и с…ть. Логично? Еще как! А вообще-то я хочу есть? Странно, но нет. Может, перенервничал. А может? Может, они не едят совсем? Вот дела! Если я буду лишен и этого удовольствия… Вах! А как насчет выпить? Ну, это уж совсем ни в какие ворота! Ни выпить, ни закусить? Не верю. Нет, этого не может быть. Мысли смешались, и я решил выйти на крылечко. Сел в кресло, автоматически порылся в карманах в поисках сигарет. Какие там сигареты! После своих-то похождений! Да, совсем плохо. Интересно, а я хочу курить? Прислушался к себе. Вроде бы и нет. Не поймешь. Надо просто успокоиться и посмотреть, что будет дальше. Я развалился в кресле, подтянул под себя ноги, сладко мяукнул и окончательно расслабился. Мои веки закрылись мгновенно, словно вспомнив о том, что за день мы устали ОЧЕНЬ!

Трудно сказать, сколько времени я спал, только проснулся я от чьего-то прикосновения за мое плечо. Я открыл глаза. Вроде бы, еще день. Начинает смеркаться. Кто-то стоял слева от меня и тихо тормошил за плечо. Я без страха оглянулся. Вообще-то странно, что именно здесь я совершенно перестал чего-то бояться, удивляться, пугаться и вообще, волноваться по любому поводу. Надо мной стоял довольно высокий мужчина и широко и дружелюбно мне улыбался. Странно, но его лицо, почему-то показалось мне знакомым. Я внимательно вглядывался в его черты, приподнялся. Серые глаза, прямые черные брови, прямой правильный нос, длинные вьющиеся волосы.

– Ну что, узнал? – спросил незнакомец.

Я понимал, что где-то его видел. И не только видел, наверняка мы были дружны и часто общались. Но это было очень давно… И голос…

– Привет, тезка! – Парень улыбнулся всем частоколом белых и ровных зубов, и тут я понял, что это же Гена Католицкий, мой старый друг, художник, музыкант, бас-гитарист. Позже он ушел из перечисленных профессий и пошел, в милицию. Как мы все были удивлены, это что-то! Впрочем, с тех пор я его практически и не видел. А три года назад мой друг, Сорокин, сказал, что он умер. От чего и как, он не знал. Все это моментально пронеслось в моей голове, и я радостно воскликнул: – Гена! Католицкий! Привет!

– Привет, привет, тезка. А нам сказали, что ты тут и мы решили тебя навестить. Чтобы скучно не было. Он показал взглядом на кресло, стоящее за моей спиной. Вот почему я сначала и не заметил присутствия второго персонажа! Персонаж тихо и медленно поднялся с кресла. Это была дама. Ну, наверное, даже, девушка. Довольно высокая, со светлыми длинными волосами. Она обернулась… И опять то же чувство, что я очень хорошо ее знаю. Погоди, погоди. Так это же… – Алина!

– Ты смотри, угадал! Неужели узнаваема?

– Конечно, ты совсем не изменилась. В каком году я тебя видел в последний раз? Не то в 80-м, а может, уже после окончания училища? Не помню точно.

– Да нет, где-то в начале 80-х. Ты приезжал в отпуск, и вы с Сорокиным ко мне заходили. А я, как раз, вышла замуж за курсанта твоего училища. Потом уже уехала служить, когда у нас появилась крыша над головой.

– Господи, как же я рад вас видеть! Уже даже и мыслей не было о встрече! Дорогие вы мои, на вас одна надежа. Растолкуйте мне, бестолковому, что же тут происходит, а то я точно рехнусь со всеми вашими чудесами!

Гена ответил: – Не переживай, старик, мы с Алиной попытаемся тебе все растолковать. Только дай слово: ничему не удивляться, воспринимать все спокойно, без истерик и лишних телодвижений?

– Да за ради бога! Я уже, по-моему, ко всему привык, ничему не удивляюсь. И уж точно, не возмущаюсь. Как я понимаю, все эти лишние все равно ничего не смогут изменить?

Гена немного замялся. – Ну как тебе сказать? Эмоции точно не смогут, а вот кое-что другое – вполне.

– Хорошо. Давайте тогда располагаться на террасе. Как я понял, разговор будет долгим? Вот уже и смеркается… Вы, кстати, никуда не торопитесь, молодые люди? Они покачали головами.

– Да, вот и самый первый вопрос: у меня дома нет ни крошки съедобного, ни чая, ни выпивки. Даже сигарет нет. Как мы сидеть-то будем?

Ребята переглянулись и понимающе с улыбкой посмотрели на меня.

– А ты хочешь курить? – спросил Гена. – А, может быть, как всегда, выпить и закусить? – с издевкой спросила Алина. – Ну, хотя бы чаю? Без него же беседа не идет? С бубликами и вареньем? – продолжала она.

– А почему бы нет? – уже как-то виновато и неуверенно промямлил я. – Не вижу в этом ничего предосудительного. Да и вы, кстати, раньше тоже были не против? – не без ехидства спросил я.

– Ладно, начнем, пожалуй, с выпивки и курения, – уже уверенно и серьезно сказал Гена. – Будешь?

– Ну, конечно буду. Только выпивка – хорошие виски, а сигареты – Vogue.

– Отлично. Сейчас принесу. Подождите пару минут. Гена скрылся в темноте, а мы с Алиной остались сидеть на террасе, бесцеремонно разглядывая друг друга. Ну, конечно, столько лет не виделись… Очень странно.

– Очень странно, – сказала Алина.

– Странно, я только об этом подумал. Для меня сейчас все странно. И этот город и, страна, что ли, и вся моя давно усопшая родня, и ты с Геной. Кстати, отлично выглядишь.

– Спасибо. Но, на самом деле, ничего странного тут нет. Когда-то, очень давно, мы с тобой наверняка говорили такие слова: все там будем. Вот, мы теперь здесь и есть. Только, кому-то повезло меньше, а кому-то больше.

– В смысле?

– Ну, тебе наверняка говорили и про другие города? Так вот, этот город – один из самых лучших. В смысле, в плане жизни. Люди хорошие, добрые, злого слова не скажут. Обстановка спокойная, мирная, всегда солнце, всегда лето. Есть, конечно, некоторые незначительные ограничения. Но ты об этом позже узнаешь.

– А что же творится в городах, ну, похуже, что ли?

– Я сама не видела, но переведенные оттуда рассказывали много интересного. В самых страшных действительно, царит Ад и ими там руководит не столько ОН, сколько… ну, сам понимаешь, нам его имя произносить запрещается. Так вот, все грехи, которые ты использовал в своей жизни, возвращаются к тебе неким бумерангом. Нет, не представляй себе жаркое на сковороде или кипящую смолу. Такого ты, конечно, не увидишь. Но мучения физические, творческие, душевные присутствуют по полной программе. К тому же, целые букеты болячек, начиная от проказы, кончая чахоткой. Предательство и подлость в отношениях, азартные игры, в которые невозможно выиграть. Никогда. Но твои долги будут копиться, и ты за это будешь мучиться всеми возможными способами. Короче, Ад! Есть города попроще, где это не возведено в такой высокий ранг, т.е., есть, но всего понемножку. А есть такие, где все просто идеально. К нам попадали и оттуда.

– А как же они попали сюда?

– Очень просто. Провинились. Ведь везде и всюду нужно оставаться человеком, помнить и выполнять все заповеди, короче говоря, не грешить. Вот и все.

– И что тогда?

Алина усмехнулась. – А вот тогда и будет тебе царствие вечное. Однозначно сказать о том, что это вечный кайф тоже нельзя. Уж больно все идеально. А человек такая, пардон, свинья, что в грех его, так или иначе, затягивает. И он ведь получает от этого удовлетворение, прекрасно понимая, что придется за все отвечать. И все равно, делает. Человек очень противоречивое существо. И, если ты только не сумасшедший, у тебя всегда будет возникать желание выйти за рамки правил. Может, из любопытства, а может, и просто так, ради лени или праздности, адреналина и встряски. Поэтому и идет миграция людей из одного города в другой. Люди и здесь меняются.

– А откуда ж здесь столько места, как и где все умещаются? Я понимаю, что вселенная бесконечна, но все равно, как-то не укладывается в голове?

– И это объяснимо. ОН все предусмотрел. Вот смотри. – Алина задрала рукав кофты и показала на свое запястье. На нем красовались довольно симпатичные часы квадратной формы.

– Это часы?

– Можно и так сказать. Ведь ОН, как и весь наш мир, тоже не стоит на месте, мы тоже прогрессируем и ничего нанотехнологичное нам не чуждо. Даже наоборот. Мы вас обгоняем во многих вещах. Сам потом увидишь. А этот штука очень интересная. Из области равновесия на земле и небесах. Не каждый имеет такое устройство. Во-первых, его нужно заслужить, во-вторых, тебя никто не спрашивает, ОН решает сам, кому оно достанется.

– Да что ж это за чудо такое? – не выдержал я.

– Это, – отчетливо и тихо сказала Алина, – это реинкарнатор. Понял, о чем речь?

– Не совсем.

– Так вот, смотри внимательно на циферблат. Видишь эти цифры, слева и справа?

Я кивнул.

– Ты связан этим устройством с определенным человеком на земле. Не могу сказать, по каким признакам или качествам ОН определяет твою связь, но только она существует очень тесно, и человек на земле о ней даже не догадывается. Так вот, слева цифры мои, справа, – его. Я даже не знаю, кто это? Мужчина, женщина – без понятия. Да мне этого и не нужно, мы с ним никогда, скорее всего, и не встретимся. Так вот, слева – его дни до смерти, справа – мои. Только ему предстоит плотская смерть, выход из старого тела, а у меня – реинкарнация, превращение в живое существо на земле. Не важно, в какое – лягушку, лошадь, паука, акулу, или, все же, в человека. Так вот, если наши цифры совпадут на нуле, я с ним поменяюсь местами. Хотя, это и не совсем так. Просто я смогу родиться на земле обычным ребенком. Естественно, я ничего не смогу вспомнить, но проживу на земле еще одну жизнь. А если нет, то, вполне вероятно, что мои цифры на нуле совпадут с каким-нибудь гадом или слоном. Тоже неплохо, наверное, но, сам понимаешь, не очень-то и хотелось. Смысл здесь в том, что, чем праведнее ты будешь жить здесь, тем лучше родится человек на земле. Это уже гены. И мы должны добиться их улучшения на земле. Однако, не все так просто. Ты же понимаешь, что на земле существуют и плохие люди. И тут, гены могут сработать, а могут, и нет. Все зависит от обстановки, в которую попадешь, общество, эпоху и т.д. Однако, у того, кто руководит теми городами и людьми, о которых я тебе говорила, есть такие же полномочия. К сожалению. Поэтому на земле появляются злые и подлые люди, тараканы, мухи и прочая мерзость.

– А почему же ОН не может запретить… ТОМУ вершить это зло?

– Все до безобразия тривиально. В свое время, еще при становлении Земли, ТОТ, как ты говоришь, после воскресения Иисуса, воспользовавшись всеобщей суетой и радостью, отпил из чаши грааля. И это дало ему силу, практическую сравнимую с НИМ, но, после его проклятия и изгнания, послужившую злу и тьме. Конечно, ЕГО сила куда больше, чем у его, скажем так, оппонента, однако, не достаточна для того, чтобы его уничтожить или обезвредить окончательно. Отсюда и вечное противостояние добра и зла. И будет это, видимо, вечно. Ну, по крайней мере, в ближайшие века особых изменений не ожидается. Просто идет постоянная борьба за создание праведных людей на земле, рано, как и их антиподов. Понял теперь?

Я сидел и слушал, ка очумелый. Так вот оно в чем дело! А люди так много напридумывали сказок обо всем этом! Оказывается, все довольно просто. А, с другой стороны, обидно и грустно, что добро не всегда может противостоять злу.

– Дааа, – протянул я задумчиво, – делааа…

– Да уж, дела! Это тебе не мелочь по карманам тырить!))) Алина рассмеялась. – А ты что думал, мы здесь отстали от жизни, кино не смотрим. Оно, конечно, избранное, но и, слава богу, всякое дерьмо не показывают. Жизнь, однако, продолжается. Только вот не знаю, долго ли, – Алина посмотрела на свои «часы».

– Извини, я не обратил внимания, сколько тебе осталось? Долго еще?

Алина озарилась предвкушением будущего, мечтательно улыбнулась и сказала загадочно: – Не очень.

В этот момент появился Гена с пакетом в руках.

_ Ну, вот, милости просим к столу! – и он начал вытаскивать содержимое пакета. Виски, пепси, батон хлеба, колечко колбасы и пачку сигарет с зажигалкой.

– Вот это я понимаю, джентльменский набор! – оживился я. Ну, прошу к столу! Ребята как-то странно переглянулись и Алина сказала: – Нет, ты уж давай сам. Мы не можем. Точнее, не хотим.

– Как это так, один? Я что, похож на алкоголика? Нет, я так не могу.

– Да ты не расстраивайся, – сказал Гена, – и не обижайся, мы же не со зла, Просто действительно не хотим. А ты угощайся, не стесняйся! Давай налью.

Гена налил мне немного виски, я разбавил их пепси и оторвал знатный кусок колбасы с хлебом. Поднял стакан.

– Ну, ваше здоровье! – Ребята прыснули со смеху.