Текст книги "Посланник Князя Тьмы"

Автор книги: Геннадий Гацура

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Добрый день, – сыщик присел на небольшой стульчик.

– Можете курить.

– Я не курю.

– Вы, вероятно, по поводу смерти Адольфа? Не стесняйтесь, можете спрашивать. Это же ваша работа. – Женщина потрепала по загривку собаку и улыбнулась.

– Вы когда-нибудь были у него дома?

– Я ему сразу же заявила, что ноги моей у него не будет, пока он не выкинет из дома эту проститутку. Ни для кого в городе не секрет, что он живет с ней.

– И что он ответил вам?

– Что может выгнать ее в любой момент, ведь она же ему не жена, и их ничего не связывает.

– Вы его любили?

– Любила? – Лилия Буке внимательно посмотрела на следователя. – Зачем?

– Вы же собирались за него замуж.

– Ну, если бы все женщины, выходящие замуж, любили своих мужей… Просто его земли граничат с моими, и он был не беден. Правда, бабник, но это со временем обычно проходит. Не правда ли?

– Да, – задумчиво кивнул следователь. – Конечно… А какой у вас капитал? Если не секрет?

– Ну, тысяч двести пятьдесят, плюс двадцать тысяч годового дохода. Все, что осталось от второго мужа.

– А почему вас зовут "миллионерша"?

– Пускай зовут, как хотят.

– У вас есть любовник?

– Был.

– Как его зовут?

– Альфонс. Дальше не помню.

– Альфонс? Это что же, имя или профессия?

– И то, и другое, – усмехнулась Лилия Буке.

– Где он живет?

– Сейчас не знаю.

– А его фотография у вас есть?

– Где-то была. – Молодая женщина потянулась на кушетке. – Зайдите как-нибудь на недельке, посмотрю, может, и найду.

– Вы не могли бы посмотреть сейчас?

– Считаете, он мог из-за моих денег убить Адольфа?

– Я ничего пока не считаю. Мне просто нужна его фотография.

«Меркурий» оказался двухмачтовым суденышком метров тридцать длиной.

– Здесь. – Ивар Блумс похлопал шофера по плечу, вылез из машины и поднялся по сходням на палубу.

Навстречу ему из рубки вышел мужчина в фуражке с огромным крабом.

– Помощник напитана Суныньш, с кем имею честь?..

Молодой человек ручкой трости слегка сдвинул на затылок шляпу, и, вынув изо рта трубку, сказал:

– Я из криминальной полиции. Мне нужен матрос Янис Сиполс.

– Извините, он не матрос, а механик.

– Хорошо, пускай будет механик. – Ивар постучал по мачте и вытряс пепел на только что выдраенную палубу.

Помощник капитана даже позеленел от такого кощунства, но зная, что с полицией лучше не связываться, сдержался.

– Он что-нибудь натворил? У нас сегодня отход. Идем в Швецию с грузом бекона и пшеницы.

– Я просто хотел бы с ним поговорить.

Помощник подошел к небольшому открытому люку и крикнул:

– Сиполс, на выход, к тебе пришли!

Через несколько секунд на палубе появился огромный, почти на голову выше сыщика, мужчина.

– Что такое? – спросил он у Ивара, вытирая запачканные по локти в солярке руки.

– Вы жених Ингриды Мелнарс?

– Нет, Вилнис уже месяца два как в море… Я ее сводный брат… Постойте, а вы кто? Случаем, не тот ли господин, что изволил соблазнить девчонку, а теперь пытается откупиться от нее?

Ивар Блумс вдруг услышал, как затрещали нитки пиджака и ноги его оторвались от палубы. Он было дернулся, пытаясь вырваться, но сильный удар в голову высек из его глаз сноп искр, и все провалилось в темноту.

– Что ты наделал? – бросился к разъяренному гиганту помощник капитана. – Он же из полиции!

– Да? Ха, почему же он мне сразу не сказал? – Янис Сиполс стряхнул с руки обладателя фуражки с крабом, с удивлением посмотрел на раскинувшегося на палубе человека и шагнул к нему.

Под ногой у механика что-то хрустнуло.

– Ну, вот! Ты ему еще и трубку раздавил! Теперь уж точно из-за тебя нас сегодня в море не выпустят. – Помощник капитана бросился на помощь пытающемуся подняться сыщику. – Извините его. Он не знал, что вы полицейский.

– Незнание не освобождает от ответственности, – садясь, сказал Ивар и покрутил головой. – Ой! Чем это он меня?

– Вы уж извините, – Сиполс присел на корточки рядом с сыщиком. – Я думал, тот подлый соблазнитель Яншевский заявился, что хотел откупиться от Ингриды… Мне сестра все рассказала, и я уже целый месяц хожу сам не свой.

– Что это? – молодой человек протянул руку, поднял с палубы и поднес к своим, все еще косящим после удара глазам, обломки мундштука. – Вы сломали мою трубку. Да вы знаете?!.

На полицейского было жалко смотреть, он был готов в любой момент расплакаться.

Помощник капитана показал за его спиной кулак Сиполсу и бросился в рубку. Через мгновение он появился с небольшим деревянным ящичком в руках.

– Знаете, я недавно был в Лондоне и приобрел там, в одном очень солидном магазинчике вот этот комплект, – при этих словах помощник подмигнул зачем-то механику и раскрыл фанерованный красным деревом ящичек. – Говорят, сам мистер Шерлок Холмс пользуется подобным… Фирма…

Продолжать дальше не имело смысла. Молодой человек уже все равно ничего не слышал, он впился горящими глазами, один из которых уже начал заплывать, в открывшееся перед ним настоящее богатство. Пять вырезанных из морской пенки прекраснейших трубок лежали на синем бархате в небольших углублениях, и ни одна из них не была похожа на другую. Это было как сон!

– О! – легкий стон вырвался из уст Ивара.

– Болит? – сочувственно спросил механик.

Помощник капитана, усмехнувшись, посмотрел на него, а затем перевел взгляд на полицейского и подумал:

"О, если бы мне суждено было знать желания и слабости всех людей, то я давно, пожалуй, стал наместником бога на земле".

Коробка захлопнулась и оказалась в руках все еще сидящего на палубе молодого человека.

– Надеемся, что этот маленький презент, преподнесенный нами от души, хоть как-нибудь возместите тот моральный и физический урон, что вы понесли на нашем судне и оставит в вашем сердце только приятные впечатления о "Меркурии". Разрешите вам помочь подняться.

Ивара Блумса подхватили под руки, поставили на ноги, надели шляпу и всунули под мышку трость.

– С тебя пятьдесят латов за шкатулку, – шепнул помощник капитана механику, отряхивая пиджак полицейского от пепла. – Все чистенько. Разрешите теперь проводить вас до машины. Вы уж извините нас, что так получилось…

– Ну, Генрих, здорово ты его спровадил, – сказал Сиполс, когда машина отъехала.

– Это еще что, у меня почище дела с полицейскими были. Вот в Риге однажды утонул один такой. Несколько дней его искали в Даугаве, но тела никак найти не могли. Приходят ко мне и спрашивают, что делать, а я им и говорю: "Что вы мучаетесь, положите на берег пять латов, он сам выползет".

– Ну, и что?

– Выполз. Да, ты не забудь. С тебя пятьдесят латов.

– Побойся бога. Ты же за нее и двадцати марок не дал.

– Не дал, зато в Швеции за нее можно было все сто получить. Да не жмоться, если бы не я, гнить бы тебе лет десять в тюрьме из-за этого придурка. Позови Рихарда, пусть он еще раз палубу выдраит, а то, смотри, сколько здесь после всяких, мусора…

Ивар Блумс в обнимку с ящиком вылез из машины и столкнулся в дверях полицейского участка с Гутманисом.

– Что это у тебя? – спросил комиссар.

– Набор трубок. Мне его подарили.

– Я спрашиваю тебя не о ящике, а о синяке.

– Понимаете, меня приняли за какого-то насильника. Произошло странное недоразумение, и вот…

– Ну что ж, в таком случае поздравляю тебя с первой взяткой.

– Какой взяткой? Этот ящичек с трубками? Так, ведь, они мне от чистого… Постойте, господин Гутманис. Куда вы?

– К любовнику Лилии Буке.

– А что мне теперь делать?

– Хоть изредка думать головой, а сейчас залезть в кабинет и никому не показываться на глаза с этим синяком и ящиком.

– Может быть, и мне пойти с вами?

– Нет, вам лучше найти крахмала, намочить его и приложить к своему фингалу, пока он еще не посинел.

– А, полицейская ищейка! Зачем ты заявился сюда?

Соседняя дверь на лестничной площадке приоткрылась, и из-за нее показалось любопытствующее лицо.

– Впустите меня, – спросил следователь Гутманис, – или намерены разговаривать здесь?

– Проходите, – сквозь зубы сказал мужчина и поплотнее запахнул халат.

Они прошли по темному коридору и попали в большую совершенно пустую комнату. Похоже, ее давно не убирали. Здесь не было даже занавесей, только посредине стояла огромная кровать под балдахином, на которой кто-то лежал, накрывшись с головой одеялом.

– Ну, давай, быстро, – толкнул лежащего мужчина. – Дай нам поговорить с господином комиссаром наедине.

– Я же не одета, – донеслось из-под одеяла.

– Кому ты нужна, он и не таких видел.

– Отвернитесь, – женщина засунула ноги в туфли, схватила лежащую на стуле одежду и, прикрывшись ею, выбежала из комнаты.

– Ну, так что вы хотите от меня? – спросил мужчина, присаживаясь на единственный в комнате стул. – Только побыстрей, видите, у меня нет времени.

– Вы знаете господина Яншевского?

– А, этого ублюдка? Еще бы не знать. Из-за него мне пришлось переехать в эту дыру.

– Как вы относитесь к нему?

– Своими собственными руками задушил бы.

– Вы знаете, что его сегодня убили?

– Туда ему и дорога, – усмехнулся альфонс. – Значит, эта дура миллионщица снова моя.

– Вы ничего не хотите мне сказать?

– Нет! Убирайтесь вон!

"Потайная дверь, ведущая в подземные лабиринты замка, открылась, и из нее вышел качающийся на каждом шагу скелет. В его пустых глазницах при виде лежащей на широкой кровати принцессы сверкнули красные огоньки. Он подошел к девушке, провел по рассылавшимся по подушке золотистым волосам своей шершавой ладонью, а затем вцепился обеими руками в ее горло. Что-то хрустнуло под его пальцами, принцесса дернулась и застыла с открытым ртом, из которого показалась тоненькая струйка крови. Скелет припал к ее губам и с каждым мгновением стал обрастать плотью, превращаясь в принцессу. Лежащая же на постели девушка с каждым мгновением превращалась в страшный скелет.

– Принцесса, откройте! – Заколотил кто-то в дверь спальни…"

Ингрида Мелнарс перелистнула страничку и тут услышала донесшийся из гостиной стук.

"Я, кажется, опять оставила открытым окно. Надо пойти закрыть, а то ветром разобьет", – подумала девушка и, отложив книжку в тонкой пестрой обложке, накинула халат. Пройдя в гостиную, она закрыла окно. Уже уходя, горничная протянула руку, чтобы поправить плохо висевшую бархатную штору, и тут, из-за нее, выпрыгнул мужчина в маске. Одной рукой он зажал рот Ингриде, а другой поднес к ее груди острый клинок.

– Тихо, а то… – обжег ухо горничной горячий шепот. – Достаточно одного звука, и ты умрешь. Понятно? Лицом к стене. Никому ни слова о нашей встрече.

Стукнуло окно.

С полчаса, наверное, простояла девушка так, лицом к стене и дрожа от страха, пока не отважилась оглянуться. С большим трудом, на не сгибающихся ногах, она дошла до своей комнатки и, накрывшись с головой, легла в постель, предварительно перевернув книжку, чтобы не видеть смотревшего на нее с обложки скелета с окровавленным ножом в руке. Минут двадцать Ингрида Мелнарс лежала в душной комнате, сжавшись клубочrом и дрожа от страха, затем молодость и нервная усталость взяли свое, и она уснула, прикрыв голову подушкой. Но и во сне, ворочаясь и постанывая, она шептала:

– Не надо, не надо. Я ничего не скажу…

Рано утром в дверь дома Яншевского сильно постучали.

– Что, позвонить не могут? – вздрогнув, подумала все еще не отошедшая после ночного кошмара горничная.

Она подошла и открыла входную дверь.

На пороге стоял старик с орлиным носом в черном, сильно помятом сюртуке.

– Доброе утро, милая девушка. Позовите, пожалуйста, хозяйку. Я обещал, что зайду сегодня к ней, – сказал старик, протискиваясь в приоткрытую дверь. – Я подожду ее здесь.

Горничная, ничего не сказав, пожала плечами и поднялась к экономке.

Вента Калныня нашла старика уже в кабинете покойного, разглядывающим доспехи.

– Доброе утро, красивая женщина. Я обещал и пришел, и даже привез тележку. Он, правда, хотел сам доставить мне эти доспехи, но раз такое дело… Я сейчас отдам оставшиеся деньги. Они вам сейчас будут очень нужны. Похороны всегда требуют больших расходов, чем рождение.

Антиквар достал из-за пазухи завязанные в носовой платок латы и протянул их экономке. Бумажных купюр там было намного меньше, чем в сундучке, но это не помешало хитрому старичку поплакаться:

– Ах, я бедный, несчастный человек, отдаю свои последние сбережения. Поверьте, эта страсть к старью приведет меня к нищете. Хотя, вы знаете, я бы, пожалуй, купил у вас еще кое-что из того кабинета, если, конечно, не очень дорого. Принесите, пожалуйста, мне немного веревок и какую-нибудь тряпку, чтобы прикрыть доспехи.

Женщина вышла, а антиквар стал жадно ощупывать доспехи, бормоча себе под нос:

– О, какая прелесть, какая работа. Клеймо. Настоящий шестнадцатый век и за двести латов! Здорово я придумал. Пожалуй, это лучшее, что я видел в последнее время. Теперь я смогу получить за них столько, что мне, наконец, хватит…

Старик был так увлечен разглядыванием доспехов, что даже не расслышал металлического щелчка и только в последнее мгновение встретился взглядом с налитыми рубиновым светом глазами своего убийцы.

– А-а, – только и успел выдохнуть антиквар, прежде чем рухнуть с пробитой стальным клинком грудью.

Гутманис достал из кармана лупу и подошел к доспехам.

– Итак, вновь для убийства использован тот же меч. Но при чем здесь этот старик? – Он повернулся к экономке. – Может вы знаете?

– Они-то, вообще, не очень ладили между собой, кто-то из них перехватил что-то у другого. Антиквар встретил меня, когда я шла к вам в полицию и сказал, что Адольф обещал продать ему эти доспехи и даже взял задаток.

– И вы пообещали отдать ему их и даже не сообщили об этом нам?

– Ничего я ему не обещала. Он сам сегодня с самого утра заявился и даже тележку приволок. Она до сих пор там, на улице стоит.

– Я, кажется, знаю, как здесь все произошло, – влез в разговор Ивар Блумс. Сегодня он пришел на работу в натянутой по самые брови кепке и старался стоять так, чтобы свет не падал на подбитый глаз. – Когда вы пошли за веревками, дверь в кабинет была открыта?

– Да, – кивнула Вента Калныня.

– Так вот, убийца вошел, схватил меч, и, убив антиквара, ограбил его.

– Но ведь старик сказал, что отдает последние деньги.

– Преступник мог же и не знать этого. Как вы думаете, господин Гутманис?

– Я думаю, зачем антиквару понадобились эти доспехи? – следователь прошелся по кабинету. – Может, он тоже собирал оружие? Или просто хотел перепродать их подороже? Ну-ка, Ивар, срисуйте-ка мне это клеймо.

– Причем здесь оно? – пожал плечами молодой человек.

– Делайте то, что вам говорят. Возможно, это какие-нибудь очень дорогие доспехи, работа знаменитого мастера, и кое-кто заинтересован в том, чтобы они достались только ему. Надо будет поспрашивать у антикваров.

Ивар Блумс вытащил меч и положил его на стол.

– Мог бы и не вытаскивать.

– Так удобнее срисовывать… Вот и все, – сказал он, протягивая листок с рисунком клейма Гутманису. – А теперь поставим меч назад. Ой, что-то плохо входит на место.

– Ты же не той стороной ставишь, клеймо было наружу.

– А, ладно, – махнул молодой человек. – Вроде, и так держится.

Гутманис повернулся к экономке и спросил:

– Вы случайно не знаете, откуда у господина Яншевского эти доспехи?

– Не знаю. Страшные они какие-то, жуть навевают. Я уезжала в прошлую пятницу, в субботу возвратилась, а они уже здесь стоят.

– Странно, не успел купить, а уже продает.

– Вообще-то у них, – Вента Калныня слегка улыбнулась, – коллекционеров и антикваров, все довольно странно. Сначала покупают, потом хватаются за головы и говорят: "Зачем я это сделал?" Адольф любил всю эту старину и старался ничего не продавать. Вот у него стоит кабинет, 1600 год. Посмотрите, какая резьба на дверцах. А вот – кресло-трон. Взгляните, в виде каких страшилищ сделаны его ножки. Это середина семнадцатого века. Коллекция старинного оружия у него лучшая в городе. Знали бы, сколько хлопот доставила ему реставрация всего этого. А, что там говорить, – женщина отвернулась.

Следователь положил ей на плечо руку.

– Ну-ну, не надо, идите к себе и успокойтесь.

– Не надо было ее отпускать, – сказал молодой человек, когда экономка вышла. – Она же сама созналась, что хотела путем продажи избавиться от главной улики – меча. Ее надо арестовать и как следует допросить.

– Чего-чего, а арестовать ее мы всегда успеем.

– Ой, господин Гутманис, посмотрите – масленка! Наверное, кто-нибудь смазывал механизм напольных часов и оставил ее тут на подставке. Может, это преступник, убивший старика?

– Она и вчера здесь стояла.

– Да? А я и не заметил.

– Господин следователь, я хотела бы вам кое-что сообщить.

– Да, пожалуйста, – сказал Гутманис, повернувшись к стоящей в дверях Ингриде Мелнарс.

Колокольчик на двери зазвенел, предупреждая хозяина антикварного магазина о появлении посетителей. Из-за небольшой конторки навстречу полицейским вышел полный человек в желтой жилетке.

– Что господа изволят?

– Вы господин Цауне? – спросил у него Гутманис.

– Да. Чем могу служить? Вы хотите что-нибудь продать или купить?

– Мы хотели бы получить от вас небольшую консультацию. Что вы можете сказать по поводу вот этого клейма? Какому мастеру оно принадлежит?

– Клеймо? – Антиквар взял протянутый листок с рисунком. – Вы знаете, у меня на прошлой неделе были проданы рыцарские доспехи с подобным клеймом, но о самом мастере я ничего не знаю. В каталоге оружейников я его не нашел. Хотя, судя по доспехам, мастер он был неплохой.

– И кто купил их?

– Кто? – господин Цауне внимательно посмотрел на сыщиков. – Вы, вероятно, из полиции?

– Да.

– Вы знаете, я не знаю. Какие-то мужчина и женщина. Он не хотел сначала их покупать, но она, вероятно, настояла, по крайней мере, мне так показалось, и на следующий день они пришли и купили.

– Так вы говорите, что не знаете этих людей и никогда их не видели?

– Точно.

– Это не он? – следователь протянул владельцу магазина фотографию Альфонса.

– Нет, что вы!

– А господина Яншевского вы знаете?

– Простите, как вы сказали?

– Яншевского.

– Вроде нет. Хотя, вы знаете, у меня очень плохая память на лица и имена. До свидания. Если вам еще что понадобится, заходите. Я всегда к вашим услугам.

– Зайдем еще к одному человеку, – сказал Гутманис, когда они вышли из магазина. – Некогда он был одним из самых богатых антикваров в городе, правда, в пятнадцатом, во время оккупации, его немного потрепали немцы.

– Никогда бы не подумал, что в нашем городе столько коллекционеров и антикваров, – покачал головой Ивар Блумс.

– Привет, – рядом с ними остановился молодой человек на велосипеде.

– А, Микелис, привет.

– Ивар, ты не слышал об убийствах господина Яншевского и этого старика старьевщика?

– Как ты думаешь, чем мы сейчас занимаемся с господином Гутманисом? – Ивар кивнул на удаляющуюся спину следователя по особо важным делам.

– Точно? Вот здорово! Наконец-то хоть в нашем городишке что-нибудь случилось. Ты расскажешь?

– Как-нибудь в другой раз.

– Хочешь новый анекдот? Только что из Риги с почтой привезли. – Микелис похлопал по большой черной кожаной сумке. – Мне на вокзале рассказали.

– Давай, только быстрей.

– Домовладелец не хочет брать к себе квартирантов с детьми. И вот однажды является к нему дама. Он спрашивает, есть ли у нее дети. "Трое, все на кладбище", – отвечает она и начинает лить слезы. Хозяин тоже поплакал вместе с ней для приличия и подписал контракт. После этого дама стала у окна и высунулась наружу. "Вы кого-то ждете?" – спросил хозяин. "Да, – ответила дама. – Детей". "Как детей? – Удивился хозяин. – Вы ведь только что сказали, что они на кладбище". "Ну, конечно. Они с отцом поехали проведать могилку бабушки". Ну как, здорово?

– Где смеяться?

– Да ну тебя, – обиженно махнув, знакомый Ивара Блумса вскочил на велосипед и покатил к порту, трясясь по булыжной мостовой…

Сыщики подошли к небольшому деревянному домику, все окна которого на первом этаже была заколочены, поднялись по ветхой скрипучей лестнице на второй этаж и постучали.

– Не заперто! – из-за двери послышался сухой кашель.

Они переступили порог и оказались в завешанной коврами и старинными гравюрами полутемной комнатке. В дальнем от двери углу, в древнем кресле, с истертыми до дыр подлокотниками, сидел сгорбившийся старик. Ноги его прикрывал коричневый клетчатый плед. Рядом стояла сухонькая старушка, держащая дрожащими руками поднос, на котором были составлены бьющиеся друг о друга склянки с уже желтыми от времени аптечными этикетками.

– Добрый день, господин Голдбергс. Мы из полиции.

– Могли бы и не говорить. По вашим лицам это и так видно. – Старик поставил на поднос бутылочку с какой-то черной жидкостью и вновь закашлялся. – Извините, господа, что не предлагаю присесть, но я очень болен и не могу уделить вам много времени.

– Ничего. Мы просто хотели узнать…

– Scire volunt omnes mercedes, mercedem solvere nemo. – Усмехнувшись, перебил следователя Голдбергс. – А почему вы пришли именно ко мне? В городе и без меня есть умные люди. Я уже давно ничего не покупаю. Мне девяносто один год и больше ничего не надо. Пора уже в дорогу…

– Именно поэтому мы и пришли к вам. Я знаю, что коллекционер, а тем более антиквар редко дает кому-либо, особенно полицейским, до конца правдивую информацию, а вы лицо незаинтересованное.

– По какому поводу вам нужна информация?

– По поводу вот этого клейма на оружии. – Следователь протянул старику листок. – О вас в старое доброе время говорили, что вы ходячая энциклопедия.

– Не надо преувеличивать. По поводу оружия могли обратиться ко мне и пораньше, и в любое время получили бы правдивую информацию. Я пережил "драй криг", и, наверное, уже никогда не смогу понять и полюбить тех, кто собирает все колющее, режущее, стреляющее и отнимающее жизнь у божьих тварей. Милочка, – обратился антиквар к своей подружке, которая была, пожалуй, еще древней чем он, – подай, пожалуйста, мне мои очки. Они там, рядом с лампой, в этой… Как ее?

– Чего, чего? – переспросила старушка, поворачиваясь к нему левым ухом.

– Очки! В коробочке!

Старик взял протянутый дрожащей рукой очки, натянул эти, слегка мутноватые стеклышки себе на нос, взглянул на бумажку, а затем на следователя.

– Так это клеймо не оружейника, а механика Галедо. Он делал игрушки и разных зверей. Говорят, он в девятнадцать лет сделал льва в натуральную величину, который мог рычать, бегать и даже прыгать, как настоящий.

– Но клеймо стоит на доспехах и мече. Может, это чья-то подделка?

– Чего не знаю, господа, того не знаю. Я думаю, с этим вопросом вам лучше обратиться к господину Бекеру. Он живет на улице Дзинтару, в таком высоком здании. Это совсем рядом с вами. Бекер, кстати, интересовался какими-то рыцарскими доспехами работы Галедо. Но это между нами, я знаю, полицейские просто так не начнут интересоваться антикваром. Прощайте.

– Последний вопрос. Вы знали господина Яншевского?

– Немного знаю.

– Вчера он был убит. У него хорошая коллекция оружия?

– Неплохая.

– Ну, что ж, спасибо за консультацию. Извините, что побеспокоили. До свидания.

Едва только за следователем и его помощником захлопнулась дверь, как старик бросил плед и вскочил с кресла.

– Милочка, где мой новый костюм? Ну тот, что я шил по поводу приезда в порт имени Александра III русского царя Николая II.

– Ты куда собрался? – всплеснула руками старушка.

– Как куда? К госпоже Яншевской. Помнишь тот "штолен-шранк", что был у сына Зигфрида Яншевского. Ну, о котором я тебе еще рассказывал… Ты посмотри, такой молодой и умер. Мы старики живем, а молодежь мрет. Так мы с тобой, милая, одни останемся. Хе-хе-хе…

– Вот, кажется, здесь, – сказал Гутманис, останавливаясь у большого доходного дома. – Интересно, в какой квартире он живет?

– А вот, у дворника можно спросить, – подсказал Ивар Блумс, все еще прикрывающий свой напудренный синяк.

– Не подскажете ли, дорогой, где здесь живет господин Бекер?

Дворник прекратил возить метлой по тротуару, исподлобья посмотрел на двух господ и кивнул на дверь парадного:

– Вот там. На самом верху. Три звонка, – сказал он и вновь принялся царапать выложенную красным кирпичом дорожку. – Ишь, ходят тут всякие…

Сыщики взобрались под самую крышу и остановились около двери с небольшой гравированной табличкой "Т. Бекер". Рядом со звонком била приколота бумажка: "Звонок работает, просьба не стучать".

Следователь три раза нажал кнопку звонка. Подождал, и еще три раза нажал.

– Может, все же звонок не работает или электричества нет? – сделал предположение молодой человек. – Давайте на всякий случай постучим.

На стук из соседней двери выскочил невысокого роста человек с совершенно лысым черепом и заорал:

– Вы, почему стучите?! Читать не умеете? Для кого я здесь написал? Вы мне мешаете работать! Поймете вы это, наконец, или нет?

– Прошу прощения, – извинился Гутманис. – Вы не могли бы подсказать нам, где сейчас находится ваш сосед?

– Что?! Я? Да вы что?! За кого вы меня принимаете?! – лысый в буквальном смысле взбесился. – Идите к своему дворнику! Это он постоянно крутится у подъезда и следит за всеми! Кто к кому ходит! Да пошли вы все!.. – человечек не договорил и со страшным грохотом захлопнул дверь.

Эхо заметалось между этажами по огромной винтовой лестнице.

– Может быть, этот Бекер сейчас опять убийство замышляет. Он, наверное, не успокоится, пока не заполучит доспехи.

– Возможно, ты и прав, – сдвинув котелок на затылок, задумчиво потер лоб следователь. – Но в любом случае нам нужно сейчас вернуться в дом Яншевского. Я, кажется, понял, кто убийца. Хотя…

Ингрида Мелнарс открыла входную дверь.

– Там, в гостиной, уже собралась целая куча господ, – сказала она Гутманису.

– Что за господа?

– Не знаю, – пожала плечами горничная, принимая от него пальто и шляпу. – Одна, вроде, невеста господина Яншевского.

Следователь вошел в гостиную и остановился, раскинув руки:

– О, похоже, все в сборе. Даже господин Голдбергс. Вы же говорили, что собираетесь в какую-то дальнюю дорогу и вам уже не до мирских сует.

– Сами понимаете, я был должен принести соболезнование супруге покойного, – старик кивнул на Венту Калныню.

При слове "супруга" Лилия Буке передернула плечами и с усмешкой уставилась куда-то в угол. Невеста господина Яншевского сегодня была в черном, обтягивающем тело платье и в шляпке с маленькой вуалью. Траур ей был очень к лицу.

– Госпожа Буке тоже здесь? – следователь подошел к ней. – Вы тоже пришли выразить соболезнование?

– Не юродствуйте, – вскочила "миллионерша". – Вы же знаете, что Яншевский был моим женихом. Через месяц у нас должна была быть свадьба. У него никого не было, я теперь его единственная близкая родственница… Мы так любили друг друга…

После этих слов Карл Гутманис почему-то вздрогнул, как будто его ударило током, и с удивлением взглянул на молодую женщину.

– Как вы думаете, господин следователь, когда я смогу официально, – при этих словах Лилия Буке посмотрела на стоящую в дверях кабинета экономку, – вступить во владение домом как наследница?

– Я думаю, что никогда, – ответил следователь, глядя через вуаль прямо ей в глаза. – Здесь вряд ли повторится такая же история, как с вашим вторым мужем.

– Как это?

– А вот так. Скорей всего все это перейдет во владение к его сыну. Хотя для того, чтобы точно узнать, я думаю, надо пригласить адвоката господина Яншевского и вскрыть завещание.

– Какому сыну? Он мне ничего не говорил, – наконец, обрела дар речи "миллионерша", но на нее уже никто не обращал внимания, все взоры присутствующих были обращены на пытавшегося еще сильней вдавиться в мягкое кожаное кресло господина Цауне.

– А, еще один старый знакомый, – сказал, останавливаясь возле него, Гутманис. – Вы же говорили, что никогда не слышали о господине Яншевском и не знаете мужчину и женщину, купивших у вас доспехи.

– Да я случайно зашел. Думал, похороны, деньги нужны. Может, что продать захотят по старой дружбе…

– Вот вы и проговорились, господин Цауне, – улыбнулся следователь.

– Нет! – Лилия Буке вскочила и прошлась по гостиной. – Я считаю, что надо немедленно пригласить адвоката Адольфа. Пускай он вскроет завещание. Не может быть, чтобы там не была ничего сказано обо мне. – Молодая женщина с неприкрытой злобой посмотрела на Гутманиса. – Вы здесь все сговорились против меня.

– Не волнуйся так, дорогая, – подошел к ней Альфонс. – Я сейчас схожу, позвоню адвокату.

– О, и этот тоже здесь, – покачал головой следователь. – Воистину, не зря, наверное, говорят немцы: "Des einen Tod, des andern Brot". Ну, что ж, господа, раз почти все, так или иначе имеющие какое-либо отношение к этим двум страшным убийствам в сборе, прошу вас в кабинет покойного. Нам нужно восстановить ход всех событий. Думаю, вы тоже заинтересованы побыстрей разобраться в этом деле.

– Вы хотите сказать, что мы здесь все подозреваемые? – спросила Лилия Буке.

– А почему бы и нет. Рассаживайтесь, как вам будет угодно. – Следователь прошелся по кабинету и повернулся к экономке. – У вас, кажется, сегодня был стекольщик?

– Да, кто-то разбил окно в кабинете, а тут как раз зашел стекольщик, вот я и попросила его вставить новое стекло.

– Это его? – Гутманис показал на стоящий за креслом ящик со стеклом и инструментом.

– Да, его. – А где же он сам?

– Я была все время рядом в кабинете, а потом меня позвала горничная, потому что пришла госпожа Буке. Но раз он оставил ящик, значит, зайдет, ведь ему еще не заплатили за работу.

– Сколько времени прошло после того, как вы в последний раз видели его?

– Ну, минут сорок.

– А напольные часы остановились, – следователь вытащил из жилетного кармашка свой хронометр, – примерно полчаса назад. Ивар, будьте так добры, постучите и вежливо попросите сидящего в них господина вылезти. В кресле или на стуле ему будет намного…

Гутманис не договорил. Дверца часов распахнулась и из них вылез черноволосый мужчина лет сорока пяти.

– Это ваш пропавший стекольщик? – спросил у экономки следователь.

– Да, – кивнула она.

– Господин Голдбергс, если не ошибаюсь, фамилия этого любителя напольных часов и старинных доспехов Бекер?

Это о нем вы говорили?

– Вы не ошиблись.

– Ну что ж, господин Бекер, для получения полной картины преступления нам не хватало только вас. Да, кстати, значит, это вы изволили сегодня ночью испугать горничную, которая помешала вам добраться до доспехов.

– Да.

– Прошу, присаживайтесь. – Гутманис показал на свободный стул и повернулся к экономке. – Позовите, пожалуйста, сюда горничную и кухарку.

– Их становится все больше и больше, – тихо сказал следователю молодой человек. – Как мы среди них найдем убийцу?

– Убийцу? Неужели вы еще ничего не поняли? Зачем его искать? Вот же он, – Гутманис показал на "рыцаря".

– Как, эта жестянка? – удивился Ивар Блумс и стукнул ладонью по доспехам.

– Стойте! Что вы делаете?! – вскочив, закричал Бекер, но было уже поздно.