Текст книги "Путешествие по северу Приморского края"

Автор книги: Геннадий Исиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Иман – Тулапинск

Таежная река Иман (Большая Уссурка) привлекает меня своим видом, своей первозданностью и своей таинственностью.

В прошлые годы на Иман можно было попасть лишь в летнее время по старой Тулапинской дороге, которая шла через Черемшаны. Позже через Горбушинский перевал и по Змеиному ключу и реке Красной к Иману и далее шла в Тулапинск, то этой зимой в январе 1978 года я выехал на лед Имана по зимнику, идущему из поселка Тайга, проложенному вдоль реки Красной. Лесозаготовители и здесь уже подошли к Иману, и даже перешагнули эту реку, и лес уже пилят в урочище Кабанья, и вывозят его по вновь проложенному зимнику.

Зимник пересекает в устье реку Красную и выходит на берег Имана у зимовья Крейца. Раньше в этом месте обитали геологи. В 50-х годах было открыто месторождение олова в Тулапинске. Из Синанчи была проложена дорога. В строительстве этой дороги принимал участие Владимир Расторгуев, житель Синанчи, который в то время работал на бульдозере «С 80». Это была необычная техника для тех времен, так же как и автогрейдер, который появился в Синанче после войны (1945 г.), управлял им Петр Наумович Ситников.

Вот на эту дорогу и вышел зимник, по нему возят лес.

В ту пору на этом месте был небольшой поселок и даже был построен мост через Иман.

В детстве мы с Санькой Кливцовым доехали до этого места на машине, она шла из Синанчи, а мы были на покосах в Змеином ключе. Не помню, кто из нас взял машину (мы же были еще детьми), но мы доехали до поселка поздно вечером. Смутно помню черную воду Имана, домики и шумящие вокруг в темноте кедры. Утром пешком мы вернулись в свои шалаши на покосах, где нас уже искали.

Во второй раз я добрался сюда в 1974 году с рыбаком Павлом Зенюковым. В это время здесь стояли две избы, одна была необитаема, а в другой жил охотник.

Здесь, в месте слияния реки Красной и Имана находилась лодочная станция, где рыбаки и охотники из Дальнегорска хранили свои лодки (ульмагды) и на которых плавали вниз по Иману.

Пробыли мы здесь пять дней.

Мой друг ловил рыбу, а я бродил по окрестностям, было у меня и ружье, и я добыл пару рябчиков.

Отсюда мы ходили втроем (к нам присоединился еще один рыбак) на ключ Березовый, который является левым притоком Имана.

Хотя до Березового расстояние всего десять километров, но шли мы долго. Когда – то здесь проходила торная тропа, но сейчас от нее ничего не осталось, она заросла и завалена буреломами.

Понравилось устье Березового. Место довольно интересное, сожалею, что не взял фотоаппарат.

Здесь мы и заночевали. Ночь провели у костра. Было довольно холодно, а у нас не было никакой теплой одежды.

Утром собрались идти обратно, разделившись на две партии, Павел пошел рыбачить вниз по Иману, я же со своим спутником пошел через сопки, надеясь выйти на Тулапинскую дорогу.

Дороги мы, конечно, не знали. Нами руководила только интуиция. Шли через невысокие сопки, покрытые нетронутой тайгой. Кругом кедрачи, дубняки, ели. К счастью, лес был довольно чистым, что облегчало наше движение. Натыкались на брусничники, но ягоды не было. Мой спутник шел с коробом в надежде нарвать брусники, но, увы. Шли очень долго и только к концу дня вышли на старые вырубки.

Для меня это оказалось загадкой.

Потом вышли к избушкам. Рядом увидели остатки пилорамы. Впоследствии я узнал, что мы вышли на урочище Кабанья. Раньше здесь пилили лес, вероятно для постройки моста, поселка, а возможно и для Тулапинска.

При беглом осмотре избушек обнаружили два мешка сушеной рыбы, которые висели под навесом, но рыба была испорчена, о чем мы сожалели, хотелось есть. Видимо рыба была приготовлена охотниками для приманок.

Отсюда до лагеря мы прошли примерно пять километров, и появились в лагере только вечером. Пришел и Павел, о котором я уже начал беспокоиться.

На этом наша рыбалка закончилась.

Зимой я добирался до Имана с зимника на лыжах и спускался по заснеженному Иману до устья ключа Базового, и немного ниже.

По реке на лыжах идти очень легко, так как с поверхности льда снег сдувается и уплотняется, а по лыжне идти вообще одно удовольствие, замерзшая и заснеженная река открывает прекрасные виды. По обе стороны реки стеной стоят кедрачи и невысокие сопки, также покрытые хвойным лесом. Летом сюда спускаются рыбаки на моторных лодках.

В этом году зима удалась малоснежной. Иман слегка припорошен снегом, а на замерзших наледях его и вовсе нет. Так что ехать по Иману довольно просто. Дорога накатана, и я помчался по ней вниз, на сей раз на мотоцикле.

По пути на льду попадаются рыбаки, стоят машины, мотоциклы.

Доехал до устья Иртыша, что было моей давней мечтой. Осмотром интересных мест не занимался. Здесь часто стали попадаться избушки рыбаков. Я поехал еще ниже и нашел пустую палатку из брезента, но с печкой, где и переночевал. Огонь пришлось поддерживать всю ночь, так как стены тепла не держали.

Утром на лыжах прошел вниз еще шесть километров. Дошел до Большой Иманской петли и вернулся обратно.

По моим представлениям ниже по течению реки должно быть устье Ороченки. В этот раз я дошел до конца дороги. Снег здесь высокий. Из Дальнегорска прошли лыжники, которые шли в Рощино. Да!.. Такое путешествие для меня остается мечтою.

В феврале этого я собрался проехать по Иману еще ниже, надеясь, что машины пробили дорогу дальше, чем в прошлый раз. Но из этой затеи ничего не вышло. Сразу же ниже избушки Крейца пошли наледи, и я вернулся к своему мотоциклу. Решил пробираться в Тулапинск. Проехал по лесовозной дороге до Кабаньей. Кое-как нашел поворот на старую тулапинскую дорогу. По ней прошла машина, и я проехал еще три километра. Дальше пошел пешком, так как по колее на лыжах идти не очень удобно. До Тулапинска шел почти 3 часа. Вот и бывший поселок Тулапинск (Верхнеиманск). Здесь когда-то жила моя одноклассница по Синанчинской школе Ольга Слыхова. Ее родители жили и работали в этом поселке, добывали руду. А мой отец в свой отпуск пришел на заработки в этот самый Тулапинск. А Ольга Слыхова жила во время учебы в Синанче на квартире у Ольги Миндрул, отец которой был в то время директором комбината «Синанча олово». И было это в 50-х годах XX века.

Бегло осмотрел остатки поселка. Заметны следы пожара. Сохранилось с десяток изб, в которых когда – то обитали жители. Грустно смотреть на эти заброшенные дома в окружении молодого леса. Кругом глушь, горы, тайга. Следует отметить, что хотя здесь и обитали люди, вели разработки месторождения, были рудники и штольни, фабрика и прочее, а тайга нисколько не отступала. Вокруг по сопкам растет темный хвойный лес и кажется, что такому мрачному пейзажу нет ни конца, ни краю. И я подумал: «Кто первый забрел в эти глухие безжизненные места?». А позже выстроили поселок, и как сюда добрались люди, да еще и с семьями, детьми. Хотя и мои родители, когда – то с двумя малыми детьми забрались в Синанчу аж в 1938 году, преодолев путь в десять тысяч километров.

Немного истории. Поселок Тулапинск. Название, видимо, «народное». Возможно, он был так назван по имени первооткрывателя Тулапина или Тулапинского.

На геологической карте месторождений Тулапинск обозначен как «Октябрьская группа месторождений и проявлений», а на географической карте издания 1956 года Тулапинск обозначен как Верхнеиманский со значком «Брошен». Значит в 1956 г. этот поселок уже был.

На этой же карте вблизи поселка Верхнеиманский существовали поселки и рудники Ветвистый, Буреломный, Верхнее Молодежный. За перевалом на реке Ороченке также велась добыча полезных ископаемых, там и сейчас лежат значительные отвалы пустой породы.

После моего посещения Тулапинска (Верхнеиманск) в 1978 году я еще два раза попадал в этот заброшенный поселок. В 1990 году я со своим другом Геннадием Кучер на своем «УАЗ» путешествовал по этим местам.

В Тулапинск мы заехали через ключ Березовый и его приток Ветвистый. Посетили заброшенный рудник «Ветвистый», который мы с трудом нашли, поехали дальше и случайно, не зная дороги, въехали в Тулапинск.

На удивление здесь кипела жизнь, работали старатели из артели «Восток». У них работала столовая, в которой нас накормили. В разговоре с рабочими мы поняли, наш «УАЗ» их озадачил. Кто это?.. Милиция?.. Охотнадзор?.. Видимо у них были причины опасаться вышеуказанных лиц.

Позже я привозил сюда на своем «УАЗ» Дальнегорское телевидение во главе с Е. С. Сюсюркиным. Он в то время вел передачи на местном телевидении, оператором был Моксунов.

Заезжали мы в Тулапинск со стороны Имана по старой тулапинской дороге. По пути встретили вахту лесозаготовителей, где работала установка по добыче пихтового масла.

Сам поселок вдоль ключа был изрыт старателями, но их уже не было.

Пока телевизионщики снимали сюжет, я пошел осматривать окрестности. Посетил развалины обогатительной фабрики, поднялся к штольне (шахте), у входа в которую стояли опертые на стену брошенные отбойные молотки, которые так и остались в моей памяти. И почему я не взял с собою для нашего музея?..

Поднялся по горной дороге на хребет, с которого открывался вид на долину ключа Продолжительный, где располагались поселки Верхний Молодежный и Нижний Молодежный. С этой дороги видны карьеры, видимо здесь шла открытая добыча руды.

Походил по Тулапинску и обнаружил в западной части поселка несколько сохранившихся домов. На одном сохранились наличники на окнах.

Комплект наличников мы «похитили» на память. Их Евгений Степанович приспособил к своему дачному домику.

Больше в этих местах я не был. Когда-то в Сержантово жил тулапинец А. И. Назарец. А сейчас в Дальнегорске проживает бывший работник тех рудников Николай Васильевич Яшин. Январь 1978 г.

Послесловие

В газете «Трудовое слово» от 6.05.2015 г. № 18 была опубликована статья Н. В. Колесникова о геологах, которые вели разведку на Октябрьской группе олово – рудных месторождений. Среди многих геологов, работавших здесь, был и дальнегорский геолог Генрих Александрович Тарасов, о нем, в основном, шла речь в той статье. Из нее я узнал о тех людях, геологах, которые в 40–50 годы прошлого века работали и жили в этой глухой тайге, и которая так поразила в мое первое посещение Тулапинска.

1974–2014 г.

Хунтами – Благодатное

На старых картах значится Хунтами. Этот район привлекает с точки зрения истории и географии. На озере Благодатном я уже бывал, но это посещение было весьма кратковременным, так же, как и на озере Хунтами.

На сей раз, я приехал из Пластуна со Степаном (мой дядька). Сразу же от мотоцикла пошли по следу тигра, который шел по следам изюбрей. Видимо, преследовал их. Шли по полевой дороге от автодороги из Пластуна в Терней. Полевая дорога в летнее время малопроезжая. В зимнее время по ней вывозят сено, которое косили в долине реки Хунтами, впадающей в озеро, а из озера в море. Пейзаж вокруг озера равнинный и представляет собой заболоченную долину реки Хунтами. Вот здесь и косят сено. Выйдя к озеру, увидели много уток. Сожалениям Степана, что нет ружья и нельзя стрелять, не было конца. Я же давно отвык от охотничьего азарта, у меня не было ни ружья, ни удочки. У меня другие устремления, совершенно не понятные для моих некоторых знакомых. Мое внимание привлекли валы вдоль берега озера, они мало похожи на естественные. Подобное я видел и на озере Духово. Вероятно, это работа воды, отступая, она оставляла за собой валики выброшенных растений и разный мусор, он накапливался веками, образуя валы. Судя по этим признакам, уровень воды в озере в настоящее время ниже прежнего.

Нашел я и более понятный для нас предмет, остатки большого чугунного котла. Дно котла треснуто и заклепано медными заклепками. Когда-то эта вещь была, вероятно, большой ценностью. Как потом мне сказали, в таких котлах вываривали соль из морской воды. Только вот как этот котел оказался на берегу озера, от которого до моря достаточно большое расстояние, а в самом озере вода пресная?

Выйдя к противоположному берегу озера, от которого до моря было не так далеко, заметили человека. Нам показалось, что это был охотник, кравшийся за утками. Степан свистнул, и наш «охотник» как будто спрятался.

Выйдя к морю на пляж, мы неожиданно увидели трех изюбрей. Они находились на открытом пространстве, а мы на краю дубняка. Здесь и залегли. Я принялся фотографировать изюбрей, а Степан опять «застонал», что нет ружья, и что стрелять не из чего. Изюбры никуда не уходили, и я фотографировал их. В конце концов, я вышел из укрытия и пошел навстречу животным, и только после этого они побежали. Погуляв по берегу и осмотрев следы изюбрей и тигра, мы заметили снова прежнего охотника. Он шел нам навстречу. Оказалось, что это охотовед из Сихотэ-Алинского заповедника. Разговорились, оказывается, мы помешали ему произвести кинофотосъемку изюбрей с более удобного места, чем снимал я. Охотовед оказал на меня приятное впечатление. Я, вероятно, на него тоже. Он был доволен, что мы не браконьеры, хотя вид у Степана был истинно варнацкий, только что не было ружья.

На следующий день я решил снова посетить озеро Хунтами для более детального осмотра, так как Степан не проявлял желания «таскаться» со мною просто так.

Я решил все-таки сходить на озеро Благодатное, взобраться на прибрежную сопку, на вершине которой возвышаются скалы, похожие на крепость и отыскать тропу, идущую на Джигит от озера Хунтами. На озеро Благодатное вела заметная тропа, и я пошел по ней. Вскоре я увидел трех коз. Самец долго «гавкал» на меня и бегал невдалеке, делая громадные изящные прыжки. Пройдя еще немного, я попал на старую тропу, которая «пересекала» линию связи. Эта тропа по виду раньше была санной или дорогой для верховой езды. По ней я и вышел через некрутой перевальчик на озеро Благодатное. По пути я спугнул еще одного изюбра.

Озеро Благодатное намного больше озера Хунтами, и «усыпано» утками. Вдалеке заметил фигуры трех человек. Выходить на открытый берег я не решился, так как здесь был уже заповедник, и находиться в нем запрещено. А люди эти были, скорее всего, из заповедника, и встречаться с ними не очень удобно.

Из истории мне известно, что в прошлые годы здесь в южной части озера, существовал рыболовецкий поселок Благодатный. А севернее озера, на старой карте (1961) была обозначена деревня Некрасовка. Озеро расположено непосредственно у моря. Из озера вытекает небольшая протока. После краткого осмотра озера я пошел обратно к озеру Хунтами, но уже другим путем, натыкаясь на какие-то старые тропы и дороги.

На озере я все-таки встретился с теми людьми, которых я видел издалека на озере Благодатном. Но среди них охотоведа не было. Встретили они меня дружелюбно, узнав нас из рассказа их товарища, охотоведа. Поговорив немного, мы разошлись.

Перевалив гору-крепость, я прошел по берегу бухты на юг. Отыскал тропу, идущую на Джигит. Отсюда по рассказам охотоведа, до бывшего поселка (бухты) Джигит примерно двадцать километров. По пути наткнулся на солонцы (здесь отстреливают пантачей). Было заметно множество следов изюбрей, и просматривались следы тигра.

Немного истории об урочище Хунтами.

В Тернейском райисполкоме у архитектора я видел карту этого места, выполненную Переселенческим управлением в 1908 году. Карта выполнена от руки на прекрасной бумаге. По рассказам охотоведа здесь в те времена проживало две семьи. А из сообщения егеря Беляева Николая (из Джигита), с которым познакомился позже, узнал, что здесь проживал один из участников войны в Порт-Артуре (1904). Фамилия его Гладченко. Похоронен он в селе Благодатное (бывшем). На его могилу приезжал его сын. На этом мое путешествие закончилось. Я вышел к дороге, где стоял мой мотоцикл, и уехал в Пластун, а затем вернулся домой в Дальнегорск (Тетюхе).

1–2 мая 1978 г.

Нельма

Пеший поход Малая Кема – Нельма Хабаровский край.

То, о чем я столько мечтал и думал, наконец-то приняло реальные очертания. Я давно мечтал о путешествии вдоль морского побережья на север Приморского края по Тернейскому району. Первоначальный маршрут был задуман достичь Самарги, а оттуда теплоходом вернуться на Рудную Пристань. Большую часть маршрута мы должны были идти пешком, но впоследствии некоторые обстоятельства внесли существенные коррективы в ранее задуманный маршрут – домой мы вернулись через Советскую Гавань по железной дороге и автобусом до Дальнегорска.

В поход нас собралось трое – я, Ревмир Винник и Александр Каширин. Об этом походе с Р. Винником мы договорились еще год назад, но недели за две до срока он заявил, что с нами он не пойдет дальше Амгу, где с каким-то товарищем намерен заняться добычей полудрагоценного камня – агата, о котором он где-то узнал. Дело в том, что на побережье в районе п. Амгу морем выносит на берег окатанный полудрагоценный камень агат, за которым приезжают любители камня из Москвы. Вот и наш спутник, видимо, решил добыть это «золото». В общем-то, Ревмир человек не очень надежный. Я это понял давно, и все это время ждал от него подвоха. С поездкой в Амгу с кем-то, у него ничего не получилось – у него не было на тот момент отдельного пропуска. Пропуск был выписан на меня с указанием вышеуказанных спутников. Дело в том, что наш маршрут пролегал в пограничной полосе и без пропуска нахождение лиц, без местной прописки не допускалось. Так что Виннику пришлось присоединиться к нам. Но его намерения нам с А. Кашириным были непонятны, то ли он с нами следует до Амгу, или идет с нами дальше по намеченному маршруту.

25 сентября мы втроем вылетели из Дальнегорска на АН-2 в Малую Кему Тернейского района. Первоначально мы этот отрезок нашего пути собирались проплыть на теплоходе, но моя болезнь помешала нашим планам, а следующий рейс ждать долго. Поэтому мы и решили лететь самолетом. Высадились в Малой Кеме уже к концу дня в 16 часов. Погода была хорошая. Мне было как-то весело и интересно – мы в незнакомом месте, все для нас с этого момента было ново и загадочно. Надели рюкзаки и вышли за забор аэропорта. Повалялись после тяжелого перелета на траве и двинулись в деревню Малую Кему, не расспросив о дороге. Пассажиры все сразу как-то исчезли, и мы пошли по чутью, толком не зная где деревня. Пришлось немного поблудить, вброд переходить речушки, пока не вышли на дорогу, ведущую в деревню. Спутник наш Р. Винник торопился в Амгу, хотя до Амгу отсюда было около сотни километров. Своим нытьем и недовольством он раздражал меня. У меня был план дойти сегодня до Кемы и там заночевать. До реки, по расспросам огородников, было семь километров. Проходя мимо огородов, мы обратили внимание на хорошую картошку, которая была уже выкопана и лежала в кучах. Вот и деревня Малая Кема, правда, сейчас она не деревня, а леспромхозовский поселок. Деревню мы прошли, не останавливаясь, и пошли дальше. Хотя мне и хотелось побеседовать со старожилами. Отметились на погранзаставе и двинулись дальше по дороге. Дорога была убогая, но говорят, что такая дорога недавно пробита до Амгу, что нас, конечно устраивало. По этой дороге до р. Кемы нам встретились военные объекты. Как я понял – это были локаторы. Нас поразила захламленность, кажущаяся беспризорность самих этих объектов. Уныло смотреть на кривой забор, на кучи металлолома, на разбросанные механизмы и аппаратуру.

Затемно подошли к реке Кеме. У местных военных спросили: где удобнее поставить палатку. Ожидали, что в палатке будет холодно. Палатку поставили на косе, на гальке. Было уже темно. Но и утром этот смрад не исчез. Выяснили источник этого запаха. Откуда-то несло падалью. Неприятный запах донимал нас весь вечер пока не заснули. Оказывается, по галечниковому берегу реки была разбросана половодьем дохлая рыба сима, горбуша, которая, отнерестившись, погибала. Отсюда и шел запах. Дохлую рыбу мы видели на всех реках по пути следования.

26 сентября

Спать было не холодно, зря нас пугали холодом. Одежды всякой было вдоволь. Вес наших рюкзаков был в пределах 25–27 кг. Позже я даже решил, что из одежды у меня было кое-что лишнее, я ни разу не мерз.

Утром решили осмотреть окрестности и поискать брод. В данном месте река была метров 30 шириной и глубиной примерно до пояса. Переходить реку без сапог я не стал бы. Вдвоем с А. Кашириным мы прошли вверх полтора километра, и нашли там брод. Скорость воды на перекате была значительной и едва не сбивала с ног. Перешли на другой берег. Вернулись к лагерю. С Р. Винником у нас произошло окончательное размежевание. Он заявил, что оставляет нас и уходит один в Амгу. Ему не до исследований и не до любования пейзажами, ему нужны камни. Тут же он начал делить продукты, заявил, что ему не нужен брод, что он разденется и тут же перейдет реку. А вода в это время уже холодноватая. Пришлось мне его успокоить тем, что мы посмотрим брод в предустьевой части, а если там брода нет, то вернёмся и перейдём в верховье реки.

С первого дня путешествия у нас начались разногласия и непонимание друг друга, пока только с Р. Винником. После обеда мы с А. Кашириным снова двинулись на разведку брода уже в устьевой части. А Ревмир стал дорисовывать скелеты дохлых рыб вместо того, чтобы с нами вместе искать удобный брод. Достигли мы самого устья, хотели перебрести морем, но, увы, мели нигде не было. Вернулись в лагерь и несколько обрадовались, все было сложено и готово к походу.

Реку Кему перебрели верхним бродом и через пойменный лес вышли на дорогу, которая шла со стороны Малой Кемы через брод, где мы пройти не смогли. Следует отметить, что на правом берегу реки в том месте, где мы ночевали, стояли два больших деревянных заброшенных дома, в которых, как нам потом сказали, жили военнослужащие, а на берегу бухты, где сейчас располагается локатор, когда-то был лесозавод. Выйдя на дорогу, мы сразу увидели деревню Великая Кема. Об этой деревне я знал очень мало. Как только мы поднялись на пригорок, сразу же перед нами открылась вся деревня. При первом взгляде на эту картину я понял, что эта деревня умирающая, если уже не мертвая. Вышли на главную улицу, которая шла от моря на запад. Улица была пустынна, многие дома полуразрушены, или стояли с заколоченными окнами. Деревня расположена на надпойменной террасе и отсюда было видно насколько обширна долина р. Кема. Нам необходимо было узнать у местных жителей о дальнейшей дороге. Задерживаться здесь мы пока не хотели. Увидели двух стариков, копающих в огороде картошку. Сбросили рюкзаки прямо на улице, и пошли в огород. Картошку копали старик и старушка. Старик был в дальнем углу, потому мы с расспросами подошли к бабушке. Бабушка была сухонькая, маленькая с папироской во рту. Пока мы с ней беседовали о путях-дорогах, о деревне, дед, что-то мурлыкая, продолжал копать картошку – нас пока он как бы и не замечал. Поговорив с бабушкой, подошли к старику. Я думал, что он какой-нибудь старовер, а он оказался веселым и разговорчивым. Лицо его обросло кудрявой длинной бородой, которая придавала ему иконный вид. Одежда у него была самая несуразная, затасканная и грязная. Ему 73 года. Живут здесь с 1934 года вдвоем с бабкой. Дети в Дальнегорске и Кавалерово. Пенсию дед не получает. По словам старушки, он не хочет хлопотать, нужны какие-то документы. Фамилия его Колесниченко Григорий Григорьевич. Проговорили мы с ним долго. Во время всего разговора он не бросал своего занятия, копку картофеля. Я заметил, что здесь картошка намного хуже, чем в Малой Кеме. В молодые годы дед был и почтальоном – на коне возил почту, доходил до самой Нельмы. Пилил лес, в войну служил в какой-то трудовой армии. Вся жизнь прошла в тяжелом труде и хотя лицо у него тонкого склада, руки же широкие и тяжелые.

Бабушка также всю жизнь проработала на лесозаготовках, в колхозе, был в Кеме и колхоз, но толку с него не получилось. Дед в разговоре вставлял ученые слова, что меня несколько удивило. Я у него поинтересовался, откуда он знает такие термины. Он это объяснил тем, что работал все-таки на почте, и личным интересом. Поскольку день был уже на исходе, мы решили сегодня дальше не идти, а остаться в селе на ночевку. Устроились мы в одном из заброшенных домов с исправной крышей. Я с Кашириным пошел на осмотр окрестностей, а Р. Винник остался со стариками докапывать картошку, так как его особенно ничего не интересовало. Осмотрели село, древнее городище, о котором нам рассказал дед. Городище было небольшое. Представляло оно из себя пространство кругообразной формы в диаметре примерно 150 метров, обвалованное земляным валом. Высота вала едва ли достигала 2–3 метра. Внутри городища расположены школа и клуб, которые в настоящее время уже не функционируют. Когда то в деревне была и мельница, метровые жернова от которой валяются в бурьяне. В центре села я обратил внимание на один дом. Отличался он тем, что его окна, двери, карнизы были украшены резьбой. Такую резьбу на домах я встречал в Сибири, а в наших краях такую картину увидел впервые. А, в общем, деревня представляла грустную картину. Меня такие зрелища повергают в уныние, не могу без тоски смотреть на угасающие и угасшие поселения. Была когда-то жизнь и в силу неблагоприятных обстоятельств, ушла…

Мне кажется, что это противоестественно. Люди когда-то приехали сюда, освоили земли, построили себе жилища и все необходимое для жизни, и через некоторое время бросили все свои труды, дома, в которых жили. И вот практически в деревне остались лишь только те, которым некуда податься, да и незачем, как и нашим старикам.

Сходили мы и на сельское кладбище, которое расположено на склоне прилегающей к селу сопки. На этом кладбище привлек наше внимание белеющий памятник, как видно недавно поставленный. Оказалось, что это надгробие сооружено в память о погибших в авиакатастрофе военнослужащим и их семьям. Всего погибло семь человек, как нам сказали, по пьянке. Хотя время близилось к вечеру, мы решили сходить еще на аэродром, в военный городок. Оказывается, недалеко от деревни выше по долине был военный аэродром, который ликвидировали в 1975 году. Сейчас же в деревне находится небольшой военный персонал, которому Р. Винник хотел прочитать какую-то лекцию. В военном городке стояли хорошие дома, кругом было много брошенного имущества, металлолома, везде под ногами путалась проволока. Еще в селе мы заметили, что многие огороды были обнесены металлическими щитами аэродромного покрытия. Металлическое покрытие взлетно-посадочных полос еще не было снято. Но за пределами этих полос лежали горы этих металлических полос. Из этого металлопроката были построены всякие хозпостройки. Этими листами устланы непроезжие участки автомобильных дорог. Во всех близ лежащих поселениях были заметны постройки и заборы из этих полос. Картина в общем то печальная – столько добра, все брошено, не прибрано как после неожиданного бегства. Зайдя в один из брошенных домов, увидели на полу разбросанные книги – видимо это остатки библиотеки. Выйдя на взлетную полосу, мы ощутили величайший простор кемской долины, и нас неудержимо потянуло совершить экскурсию вверх по долине. На ночь мы устроились в одном из заброшенных домов, который нам указал наш новый знакомый Г. Г. Колесниченко.

27 сентября

Наше решение идти на экскурсию вверх по долине не вызвало у Р. Винника никакого энтузиазма и с нами он не пошел, а стал собираться в Амгу, тем более, что нам предлагали даже машину, но неопределенно. Я от такого предложения отказался – этот путь мы должны пройти пешком. Мы с Александром ушли, а Ревмир остался ждать машину. Вышли мы рано, солнце еще не взошло из-за моря. С верхов дул прохладный ветер. Сразу за селом мы вышли на взлетно-посадочную полосу, которая протянулась километров на пять и в конце которой мы должны выйти на дорогу, идущую вверх по кемской долине. Решили мы дойти до верхнего Илимо. Это бывший поселок лесорубов, который существовал еще в 30-е годы 20 века и в котором, в то время проживала наша бабушка, да и ее старик так же работал здесь. А сошлись они вроде бы намного позже. У них разные фамилии и дети. В то время был еще поселок Верхний Илимо, выше Нижнего километров на семь, где по рассказам деда так же находится древняя крепость, но туда мы идти не собирались, шли мы на один день туда и обратно. А эту крепость я нашел намного позже в одном из своих путешествий по этим местам.

После полосы вышли на полевую дорогу, на которой сразу увидели следы тигра, которые вели в сторону леса. Пришлось насторожиться. Шли быстро. Солнце уже поднялось и стало пригревать. Я чувствовал себя великолепно. Такие чувства у меня возникают от того, что тебя ничего не связывает, ты распоряжаешься собой по своему разумению и что вокруг незнакомые и неизведанные пространства. Наш путь пролегал по лугам, по которым в разных местах произрастал лес. Трава стояла некошеная по пояс, уже пожелтевшая. Вероятно, здесь когда-то были поля и сенокосы, которые давно заброшены. Вошли в лес, чувствовалось приближение реки, которая протекала где-то слева. Лес представлен в основном дубняками. По берегам реки, к которой мы вышли, произрастал ивняк. Хвойного леса пока видно не было. Вышли к реке. Течение реки было в основном спокойным, лишь на каменных перекатах река сильно шумела. Где-то здесь должны быть «ворота», где мы ожидали эффектного зрелища сжатой в утесах реки. Но ничего такого мы не увидели. Воротами называлась скала, которая близко подходила к реке с левого берега. Прижим. Дорога в этом месте обходила этот прижим верхом по хребту невысокого отрога.

Дошли до второго прижима. Дорога в этом месте была проложена в скальной осыпи, вероятно, с помощью взрывов. Дорога построена лесозаготовителями, по словам Григория Григорьевича давно. По нашим подсчетам мы прошли 18 км. Мы начали приглядываться, где же это самое Илимо, но никаких признаков бывшего поселения мы не увидели.

Прошли густой лес, и вышли на открытое место, заросшее травой. О том, что здесь когда-то была человеческая деятельность, говорила лишь бочка смолокурни, стоявшая на насыпном бугре. Никаких признаков жилья заметно не было, хотя это и был прежний поселок лесорубов. По словам нашего деда здесь и было то всего четыре избы. Прошли уже 25 км. Травы здесь также были не кошены. Дорога эта обычная колея, по которой сейчас, вероятно, проезжают изредка только охотники да рыбаки. Прошли ещё 3–4 км вверх и повернули обратно. До Верхней Илимо мы не дошли. По рассказам наших стариков основной поселок лесорубов был Верхний Илимо, а с этого поселка ездили еще дальше вверх пилить лес, по притокам р. Кемы. Лес сплавляли. На реке Илиме, притоке Кемы даже строили запруду для поднятия воды. В Верхнем Илимо, по словам деда, и было древнее городище-крепость. На обратном пути в поисках грибов наткнулись на какие-то глубокие ямы, воронки, которые поражали своими правильными формами и неизвестным происхождением. Я даже взволновался. Неужели это что-то древнее. Оказалось, что это и в самом деле воронки, которые образовались от взрыва авиабомб, которые здесь взрывали когда-то как ненужные. В село вернулись уже на закате. По отсутствию вещей Р. Винника поняли, что он подался в Амгу пешком, машину ему не подали. Но ему повезло, в пути его догнала машина, и он благополучно доехал до места. Мы торопились сходить еще и к морю, благо, что дома деревни и улица упирались в море. Был уже закат, и на землю спускалась тьма. Мы поднялись на скалистый мыс, который расположен в северной стороне бухты и с которого открывался красочный закат на западе. В море, недалеко от берега, стояло рыболовное судно, команда которого на катере высадилась на песчаный берег южнее устья р. Кемы. Север и восток уже темнел. На этом экскурсии по кемским далям заканчивались. Завтра выходим на Амгу.