Текст книги "Кор-14: Хочешь, я буду твоей тайной? (СИ)"

Автор книги: Геллер Ури

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Annotation

Ури Геллер

Ури Геллер

Кор-14: Хочешь, я буду твоей тайной?

Снова ночью выброс случился. Предрассветный смог был настолько пропитан дымом, что влажная прохлада тумана в нем почти и не чувствовалась.

Потирая слезящиеся глаза, Райан откинул ветошь, служившую ему одеялом, и выполз наружу. Слева и справа в утренней серости вырастали знакомые фигуры. Разговаривать не хотелось никому. Люди кутались в свое тряпье, покашливали. Бабка Видана зашлась в приступе кашля, захлебываясь и хрипя. Соседи, обеспокоенно оглядываясь, поспешно отходили подальше. Райан сунулся помочь, но был остановлен цепкой рукой.

– Куда? – голос Надзирателя звучал глухо.

Слова съедал фильтр-маска, закрывавший рот и нос коренастой фигуры в грязно-зеленом защитном костюме. Сегодня, по случаю ночного выброса, глаза Надзирателя были прикрыты круглыми стеклами плотно прилегающих к лицу очков, придававших мужчине сходство с диковинной рыбой. Райан недавно нашел такую в куче отбросов. Воняло от нее знатно, но он все равно с восторгом рассматривал полуразложившуюся тушку с потускневшей сине-зеленой чешуей, горбатым носом и белесыми шариками глаз навыкате.

– В-воды ннн-над-до д-д-дать, – буркнул Райан. Неужели Надзиратель не видит, как бабке Видане плохо? Да у нее даже кашель звучит, словно крик о помощи!

– Не подходи, она может быть заразна, – Надзиратель не спешил отпускать плечо мальчишки, сдавливая его до хруста.

Райан поморщился, но снова попытался вырваться. Старуха задыхалась, и паника постепенно захватывала разум, не давая думать ни о чем другом, кроме как о том, что без кружки воды несчастная помрет. Попросту сердце не выдержит надрывного кашля и остановится. Такое уже случалось. Многие, особенно старики, плохо переносили утренний смог. А сегодняшний был особенно едким. Райан чувствовал жжение в глазах, мир расплывался, причем, не столько из-за утреннего тумана, сколько из-за наворачивающихся слез. Нужно будет лицо хотя бы тряпкой завязать: несмотря на все старания дышать неглубоко, жжение в носу и горле уже давало о себе знать. Еще немного, и оно спустится в легкие, и тогда Райан сам станет пытаться его выкашлять – вместе с легкими.

– Я сам дам, – решил Надзиратель. – Топай, не задерживай транспорт.

Райан покорно поплелся к зияющему черным провалу в брюхе огромного неповоротливого транспорта. Обитатели свалки стекались к нему молчаливыми тенями. Уже ступив на шаткий, скрипучий пандус, мальчишка оглянулся. Надзиратель спешил к транспорту. Его грузная фигура неловко переваливалась, лавируя между кусками арматуры и прочим хламом. Райан прислушался к своим ощущениям. Паника отступила, остались усталость и жжение в груди. Не стоило так глубоко дышать, смог все-таки проник в легкие. А была ли паника? Сейчас он не мог уже сказать точно. Ощущение казалось чужим. В последнее время с ним все чаще такое случалось: "не свои" чувства, мысли и воспоминания возникали и пропадали внезапно. Райану оставалось лишь гадать, с чего бы это вдруг у него заныл низ живота, или приступ смеха напал без причины.

И без того стеснительный – спасибо сильному заиканию – мальчишка, вообще старался теперь держаться подальше от косившихся на него с подозрением соседей. Что с ним творилось, он не знал, но справедливо опасался, что прочие могут это не принять. Иногда мелькала мысль, что было бы здорово, чтобы все стало, как раньше. Но потом наступала ночь, и приходили сны. И эти сны он не променял бы ни на что на свете.

"У моей любви черные глаза. Я ее вижу во снах. Она несется среди облаков – гордая наездница, оседлавшая стихию," – прошептал Райан одними губами. Когда он разговаривал вот так, мысленно, проговаривая слова про себя, то никакое заикание его не беспокоило. Но стоило открыть рот, чтобы повторить гладко звучавшую в мыслях фразу, как противные слова начинали уворачиваться, не давая поймать себя за первую букву.

– Что ты там бормочешь? – Надзиратель, добравшийся до транспорта, грубо подтолкнул замешкавшегося мальчишку в спину.

– Н-н-н-н... – Райан хотел сказать "ничего", но забуксовал.

– Молчи уже, мне все равно плевать, – в приглушенном фильтром-маской голосе прозвучало явное раздражение. – Эй, засранцы, вам сегодня повезло! – крикнул Надзиратель разместившимся на лавках людям, дождавшись, когда дверь транспорта закроется.

Повинуясь знаку, охранники двинулись вдоль рядов, раздавая утренние пайки и пропитанные остро пахнущим антисептиком куски ткани. Повезло, как же. Похоже, выброс был особенно вредным, раз хозяева разорились на меры защиты. Тут еще вопрос, кому повезло больше: тем, кто трясется сейчас в транспорте, направляясь в самое сердце подернутого черным туманом поля отбросов, вооружившись сомнительной защитой в виде тонкой тряпочки, или тем, кто остался в поселении без всякой защиты, но в стороне от основного облака.

***

Лента конвейера с трудом просматривалась сквозь смог и резь в глазах. Подумав, Райан натянул ткань пропитанной антисептиком повязки до самого лба. Ткань оказалась достаточно тонкой, чтобы сквозь нее было видно ползущий по конвейеру мусор, а резь немного поутихла, даже получилось более-менее сносно проморгаться.

Возможно поэтому, Райан и сумел углядеть среди кучи строительного лома его. Небольшой плоский камушек почти правильной пятиугольной формы с аккуратной круглой дырочкой. Синенький такой, неожиданно яркий. Воровато оглядевшись по сторонам, он схватил камушек и сунул в карман.

Сирена взвыла над полем неожиданно громко и пронзительно. Обычные звуки в тумане скрадывались, но не этот противный, скрежещущий вой. Лента конвейера, вздрогнув, замерла.

– Всем отойти на три шага назад! – эхом прокатился приказ из громкоговорителей.

Райан поспешно отступил, сделав пару лишних шажков. Все-таки, шаги у взрослых пошире будут, чем у тринадцатилетнего мальчишки, пусть и весьма рослого для своих лет.

Слева послышался шум, вскрик – кто-то не успел отступить на нужное расстояние – грохот перевернутой корзины. Проверка. Проверки были нередкими. Мусор мусором, но работали люди на конвейере, выбирая из месива отбросов ценные металлические части, а значит, постоянно пребывали в искушении. Титан, платина, иногда палладий – на черном рынке можно выгодно продать. Обломки микросхем, проводка внутри кусков бетонных стен, раздробленных и местами оплавленных неведомой силой. Откуда свозили этот мусор, Райан не знал, да и не интересовался особо. Точнее, ему-то было интересно, но не настолько, чтобы вести расспросы. Излишнее любопытство на свалке не приветствовалось, свои же могли заложить. К тому же, с его заиканием, пока парень договорит вопрос до конца, собеседник уже забудет, с чего тот начал. Заикался Райан, сколько себя помнил. Правда, помнил он не так уж много – лишь годы, проведенные в этом поселении на свалке. До этого все было, как в тумане. Хотя, куда уж туманнее, чем свалка: смог над полями отбросов не рассеивался никогда.

Проверяющие приближались, и Райан забеспокоился. Нет, не думать о синеньком камушке в кармане. Ему повезет, и обыскивать его не станут. Проверят корзину, и все. Но крики и ругань усилились, затрещал шокер. Лютуют проверяющие сегодня. Паника в голове нарастала, причем, главной мыслью было, что если эти фигуры в неуклюжих защитных костюмах не найдут то, что ищут, быть беде. Собственные неприятности, грозившие Райану, если при нем найдут украденный камушек, отступили на второй план. Спохватился он, когда проверяющие уже были почти возле его корзины. Райан едва успел выронить находку, вдавив в землю носком просившего каши ботинка. Вовремя.

– Ты. Сколько тебе лет? – Проверяющий навис бесформенной тенью, в грудь уперся палец в толстой перчатке.

– Шшшше-ест-т-тнннн... – Райан похолодел. А вдруг его заикание примут за неуверенность? Мальчишка привычно врал о своем возрасте, ведь несовершеннолетних на работы не брали. Но на свалке царили строгие порядки: кто не работает, паек не получает. А есть Райану хотелось.

– Что-то он слишком мелкий для шестнадцати, – засомневался второй.

– Да они тут все недокормленные.

Райан выдохнул с облегчением, но, похоже, поторопился.

– Все равно, подозрительный он какой-то, нужно обыскать.

Руки в резиновых перчатках заскользили по телу мальчишки, похлопывая и оглаживая. Райана передернуло, но он заставил себя стоять спокойно. Камушек выделялся ярким пятном на черной, как сажа, земле. "Только не смотри вниз, только не смотри вниз," – повторял Райан про себя, жалея, что не догадался встать прямо на камушек.

– Чист, – с сожалением вздохнул проверяющий.

– Идем тогда, не тормози. Задержимся – за простой с нас же и сдерут. Что это за кадр вообще был? Ни разу не видел.

– Да шишка, с верхушки. "Принеси то, не знаю, что," – передразнил "шишку" проверяющий.

Не обращая больше внимания на Райана, мужчины двинулись дальше.

***

Видимо, простой конвейера продлился слишком долго. Потому что вечерний паек оказался урезанным, а Надзиратель злым.

Райана сегодня настроение Надзирателя волновало мало. Он то и дело тайком ощупывал карман, в котором лежал заветный камушек. Умом понимал, что ценности в этой безделице – никакой. Но душу грела мысль, что теперь у него есть что-то свое. Пусть бесполезное, но принадлежащее ему одному сокровище. Было страшно, все-таки, он едва не попался, но Райан рискнул: раз проверка уже прошла, камушек можно и подобрать.

В поселении было на удивление тихо. Те, кто остался, почувствовали угнетенное настроение вернувшихся со смены, и предпочли не высовываться. Райан, хоть в животе и бурчало, свою пайку есть не стал. Он молодой, глазастый, работает споро, так что завтра его снова выберут. Надзиратель ценил мальчишку и старался брать на смены почаще. А вот бабку Видану уже несколько дней не берут, а сегодняшний кашель вообще ставил крест на надеждах поработать в ближайшее время. А как ей выздороветь, если есть нечего?

– Ой, не надо, малек, сам ешь, – бабка даже привстать навстречу Райану толком не сумела. Лежала в углу, сотрясаясь от кашля. Сухой такой кашель, плохой.

Райан поморщился. С таким кашлем долго не живут.

– А коли сам понимаешь, что не жилец я, так чего пайком разбрасываешься? – строго одернула его бабка.

Удивительное дело: с Виданой не нужно было мучаться, пытаясь выговорить непослушные слова. Она понимала Райана, казалось, вовсе без слов. Но на вопросы только посмеивалась хитро и заявляла: "Поживешь с мое, и не такому научишься. Это жизненный опыт, деточка." Как бы там ни было, но пока Райан болел, Видана за ним присматривала, а теперь его черед.

– Сядь, – бабка похлопала морщинистой рукой рядом с собой.

Райан послушно устроился, где указано, поджав под себя ноги и приготовившись слушать. Ясно же, что сейчас будет "сказание" – так старуха называла свои байки.

– На бреге безлюдном лема растет,

Цветок ее душам прозренье дает.

Забвения ветер по зарослям свищет,

Потерявший себя цветок тот не сыщет.

Где в каменном сердце загадка живет,

Для друга ребенок надежду найдет.

Видана декламировала нараспев, прикрыв глаза и покачивая из стороны в сторону седой патлатой головой на тонкой сморщенной шее.

– Д-дуррацкий сст-тишок, – фыркнул Райан. Его каждый ребенок знает. Райан тоже знал, даже повторял иногда про себя, представляя в мечтах, что у него есть друг. Настоящий, которого он забыл, как забыл прошлую жизнь до свалки, но который не забыл его, Райана, и однажды найдет и принесет ему цветок лемы. А потом появились сны, и мечты мальчишки изменились.

– Я бы не советовала отрицать то, чего не понимаешь, – Видана хитро прищурилась. – А вдруг, это не стишок дурацкий, а ты недостаточно догадлив, чтобы понять скрытый в нем смысл?

Райан снова фыркнул. Как же, нашла дурака, смысл в детском стишке искать. Может, еще и сам цветок поискать?

– Эх, молодежь, никакой в вас романтики. А я в твои годы не такой недоверчивой была... – глаза старухи, и без того мутные, подернулись дымкой. На долгую минуту она замолчала. Потом тряхнула головой и полезла в груду тряпья, служившую ей постелью. – Вот. Когда-то я нашла его для друга. Но так и не успела отдать. А теперь... теперь уже поздно, отдавать некому. Так что держи ты. Ты ведь тоже мой друг, верно?

Райан кивнул, сглотнув подступивший к горлу комок. В дрожащих старческих пальцах был зажат цветок. Толстый, короткий стебелек, с голубоватым пушистым налетом, семь круглых мясистых лепестков цвета свежей крови. Небольшой и невзрачный, он, на удивление, выглядел свежесорванным. Ну, может, и завял, но совсем чуть-чуть.

***

Они пришли ночью. Серые тени в облегающих комбинезонах. "Патруль," – перешептывались обитатели свалки, жавшиеся к своим жилищам и кутающиеся, кто во что гаразд, силясь хоть как-то спастись от промозглого холода. Не слышалось привычных окриков и тычков, каковыми любили награждать людей охранники. Пришельцы были молчаливы, действовали слаженно, пугая этим еще больше.

– Кого мы ищем?

Райан стоял далеко от патрульных, однако, четко слышал, о чем они говорили. Влажный ночной воздух далеко разносил каждое слово.

– Не знаю, но телепат он сильный, хоть и неумелый. Следы вмешательства даже не попытался скрыть.

– Эй! – Этот голос не мог принадлежать патрульному, потому как был явно девчачий, да и прозвучал совсем близко, прямо за спиной.

Райан оглянулся. Позади никого. Показалось, что тень мелькнула, но в ночном тумане поди разбери.

– Они тебя ищут, – продолжил голос, поняв, что удалось привлечь внимание Райана. – Нужно уходить.

– Т-ты кккк... – от волнения, он не сумел выговорить даже короткое слово.

– Тайна, – ответила невидимая собеседница и заливисто рассмеялась.

Райан возмущенно заозирался: нельзя же так внимание к себе привлекать. Да и вообще, что за тайны?

– Ну, как хочешь... Думала, ты не будешь возражать, – голос обиделся.

Против чего Райан должен возражать? Он совсем запутался.

– Хорошо, давай сначала, – примирительно согласился голос. – Хочешь, я буду твоей тайной?

Бред. Зачем Райану какая-то тайна? Не до нее сейчас: патрульные, убедившись, что никто из обитателей поселения не проспал их появление, неспешно двинулись от человека к человеку. Внезапно один из пришельцев встал, как вкопанный, и вскинул руку. Остальные тоже замерли.

– Он где-то поблизости, – отрывисто доложил серый. Патрульный странно поводил головой из стороны в сторону, будто прислушиваясь. При этом он медленно поворачивался вокруг своей оси. В сторону Райана. Еще немного, и взгляд патрульного упрется в мальчишку. Что тогда произойдет, Райан понятия не имел, но в том, что ничего хорошего, уверен был, как никогда. Он чувствовал недобрый взгляд, рыщущий над поселением, точно прожектор. И этот взгляд-прожектор искал его, Райана.

Внезапно бабка Видана, которую, несмотря на болезнь, тоже выгнали наружу, закашлялась и захрипела. Патрульный дернулся и, резко пошатнувшись, обернулся к ней.

– Пора! – крикнул голос, и Райан, не соображая, что делает, кинулся наутек.

Все отвлеклись на бабку Видану, и побег мальчишки остался незамеченным. Он юркнул в тени за контейнерами, помчался, петляя, будто сбрендивший бот, стараясь держаться поближе к крупным обломкам. Впереди неясно, а потом все отчетливее, маячил силуэт. Девчонка. Не выше самого Райана, тонкая и хрупкая. Волосы длиннющие, почти до колен, золотистые. Про цвет Райан уже сам додумал: в ночной темноте, да в тумане, поди разбери. Но беглец был уверен, что они именно такие, как у девушки из его снов.

"У моей любви черные глаза. Я ее вижу во снах. Она несется среди облаков – гордая наездница, оседлавшая стихию," – прошептал Райан. Девчонка впереди рассмеялась в ответ на его мысли, обернулась и призывно помахала рукой, сворачивая налево за кучей покореженных флаерных турбин. Райан жадно подался вперед, едва не споткнувшись, однако, цвет глаз незнакомки разобрать не сумел. Только контур щеки, да краешек задорной улыбки.

Сколько он так несся, преследуя неуловимую девчонку, Райан сказать не смог бы. Время растянулось в бесконечную путаную нить, змеившуюся между грудами мусора. Они бежали, огибая одни кучи и карабкаясь на другие. Нырнуть в огрызок огромной трубы, пробежать в нем, пригибаясь и стараясь не греметь. Сдержать крик при виде гигантской крысы, напуганной не меньше наступившего на ее противный голый хвост мальчишки. Провожатая держалась на одном расстоянии, не давая отстать, но и не позволяя приблизиться. Казалось, она совершенно не чувствует усталости, в то время, как у Райана давным-давно открылось и благополучно закрылось второе, третье, а потом и седьмое, дыхание.

Когда забрезжил рассвет, Райан уже совершенно не понимал, где находится. Свалка закончилась. Мальчишка всю жизнь – по крайней мере, ту ее часть, которую помнил – провел на свалке, и в его воображении весь мир выглядел, как одно огромное поле отбросов. Поэтому оказался совершенно не готов к открывшемуся зрелищу.

Он стоял на краю обрыва. Девчонка, указывавшая путь, куда-то подевалась; Райан не уловил, когда и куда. Внизу темнела, поблескивая в первых лучах восходящего солнца, водная гладь. Берег напротив ощетинился громадами башен, пронзая облака их шпилями. Башни тускло светили гаснущими огнями и мучительно напоминали Райану нечто, смутно знакомое. Кажется, в том тумане, который скрывал ранние годы его жизни, Райан уже видел такие огни. Мелькнуло и пропало видение, в котором были бесконечные коридоры, мигающий красный свет, крики и плач. Этот свет и крики раньше снились ему в кошмарах, но когда в его сны пришла черноглазая, кошмары отступили и стали забываться. Райан помотал головой. Порыв ветра швырнул в лицо холодные брызги, отгоняя видение. Мальчишка огляделся, понимая, что заблудился. Дорогу обратно к поселению найти не выйдет, да и стоит ли искать? Что делать дальше – непонятно.

Райан присел на краю обрыва, свесив ноги вниз, и принялся думать. Конечно, думать стоило с самого начала, до того, как он сорвался в этот безумный побег, подгоняемый необъяснимой паникой и желанием догнать длинноволосую провожатую. С чего он вообще взял, что патрульные ищут именно его? Но что уж теперь. Сделанного не воротишь. Даже, если его и не искали, то теперь наверняка ищут. Не будет человек с чистой совестью сбегать ни с того, ни с сего.

Позади послышался шум, заставив вскочить на ноги. Двигатели флаера. Неприятный свист, оттеняющий низкий гул, от которого заныли кости. Флаеры над свалкой летали нечасто – смог не способствовал – однако, пару раз Райану доводилось слышать их и видеть рыщущую в небе серебристую тень с клювом, напоминающим птичий. Этот гул с присвистом заставлял мальчишку сжиматься от страха. Ему казалось, что хищная птица прилетела за ним, высматривает, чтобы захватить и унести добычу в свое гнездо.

Откуда взялось это чувство, Райан не задумывался, однако, сейчас ему показалось, что похожая ситуация уже случалась в его жизни раньше: точно так же он стоял на берегу этой темной реки, а с неба пикировал флаер. Чувство было настолько сильным, что Райан даже не сообразил вспомнить, что пять минут назад был уверен, будто видит реку впервые. А вдруг, не впервые? Что он знает о своем прошлом?

После того, как истощенный, голодный мальчишка три года назад появился на свалке, он долго болел, мечась в бреду. Бабка Видана, единственная из всех, взялась его выхаживать. И выходила. Только Райан не помнил ничего о своей жизни до поселения, и люди решили, что он заблудился – в те дни была серия настолько сильных выбросов, что защитные повязки выдавали даже тем, кто на смену не выходил. Смог стоял плотной стеной: дойти от одного логова в поселении до другого, не потерявшись, было проблематично.

Гул флаера приближался, а паника внутри Райана росла. Когда звук повис почти над головой, нервы сдали. И он прыгнул.

Вода была холодной. Нет не так. Она оказалась ледяной. Кости заломило. Вынырнув, Райан с огромным трудом сделал вдох. От обжигающего холода дыхание перехватило, кожа горела. Флаер пролетел над головой мальчишки, не заметив темную точку в темной воде, и Райан выдохнул с облегчением. Пора выбираться, иначе скоро он совсем замерзнет. Отчаянно работая руками и ногами, Райан поплыл обратно к прибрежным скалам, от которых его порядком оттащило небыстрое, но упорное течение.

Сперва получалось лишь беспорядочно барахтаться на месте, однако, успокоившись и включив голову, он сумел поймать ритм, и продвижение вперед худо-бедно наладилось. И все равно, путь занял у Райана несколько долгих минут. Выбившись из сил, мальчишка ухватился сведенными судорогой пальцами за скользкие, покрытые маслянистым налетом камни, тяжело перевел дыхание. Холод пробирался под кожу, заставляя коченеть мышцы. Скала козырьком нависала над головой. Как взобраться обратно наверх, Райан понятия не имел.

Пока он висел, прилепившись к скале, точно клещ, флаер вернулся. Теперь гул слышался громче, растекаясь над водой и отражаясь от скалы прямо в ухо. Флаер шел на бреющем, всего в паре метров от поверхности воды, разгоняя волну повернутыми вниз соплами. Искали его, теперь Райан был в этом твердо уверен. Как и ночью, он чувствовал рыщущий, точно караульный прожектор, взгляд. Тот же это был взгляд или другой, определить не удавалось, да и какая разница? Главное – не попасться. Если взгляд найдет его, произойдет что-то плохое. Снова в голове мелькнули коридоры с мигающим красным светом, уши заложил надрывный крик, пополам с бьющим по барабанным перепонкам гулом турбин флаера. Крик принадлежал ему, Райану, хоть сейчас он и молчал, стиснув зубы. Когда флаер поравнялся с ним, мальчишка вжался в скалу что есть сил, стараясь слиться с темно-серым камнем и не выпустить бьющийся в голове крик наружу. Хотелось закрыть глаза, но Райан не мог отвести взгляд от скользящей над водой металлической птицы. Зря.

Поднятый турбинами ураган швырнул волну мутной маслянистой воды Райану в лицо, вдавил в скалы. Крик все-таки вырвался, но тут же захлебнулся. На несколько мгновений все перемешалось: вода с пузырьками взбитого выхлопом турбины воздуха, моторное масло с непонятной клочковатой мутью, верх с низом. Неимоверным усилием удалось удержаться и не разжать пальцы. Только это его и спасло. Вода тянула, толкала, пыталась оторвать от скал. В глазах щипало, во рту стоял соленый вкус крови, смешанный с горечью отработанного топлива. Сколько длился этот кошмар, Райан не знал, но казалось, что вечность. Гул флаера уже удалялся, а вода все лупила его телом о скалы, с трудом успокаиваясь.

Заложив вираж и пролетев еще раз над водой, но уже гораздо выше, флаер унесся прочь – и от свалки, и от города на противоположном берегу. На всякий случай, Райан выждал немного, но долго висеть на скале было опасно. От холода немели конечности. Жжение от ледяной воды перешло в новую стадию: кожу, казалось, облили горючим и подожгли.

Райан попытался, подтянувшись, взобраться на скалы. Намокшая одежда тянула обратно, а выступы скользких камней оказались слишком малы, чтобы за них уцепиться, не говоря уже о том, чтобы встать. Райан оглянулся. Берег, с которого вздымались в небо шпили небоскребов, был пологим, удалось даже полоску грязно-желтого песка разглядеть в лучах утреннего солнца. Да, здесь было солнце. Тусклое, красноватое, несмотря на рассветный час, но оно было. И не мутный, расплывающийся диск, как на свалке, а яркий, полыхающий чистым огнем шар, выныривающий из водной глади. Отсюда, снизу, расстояние до противоположного берега казалось бесконечным, однако, выбор невелик. Оттолкнувшись от скалы что есть силы, Райан поплыл.

***

– Живой.

– Не похож на живого, больше на утопленника смахивает, несвежего, – младший фыркнул.

– Ты что, утопленников не видел? Этого даже не раздуло, – старший был уверен в своей правоте.

– Зато по цвету в самый раз.

– Идиот, ноябрь почти, ты воду трогал?

– Я что, идиот воду трогать? Ты хоть представляешь, что там за коктейль намешан?

Мир возвращался к Райану толчками, голоса над головой то звучали излишне громко, то глохли, будто говорившие опускали головы в пластиковую бочку.

Холодно. Сырая одежда липнет к телу, на зубах хрустит песок, а в щеку давит что-то острое.

– Обыскать, что ли... – задумчиво протянул голос, тот, что постарше.

– Да что у него брать? Не видишь, это же крыса. И чего бегут, что им тут светит? – молодой недоумевал.

– Они просто так не бегут, не совсем же дураки. Побежал – значит, нашел что-то ценное и надеялся продать.

Над Райаном послышалось кряхтение, тяжелая рука принялась охлопывать карманы. Мальчишка дернулся.

– Эээ, точняк, живой, зараза, – весело рассмеялся старший, ныряя пальцами в левый карман.

Райан открыл глаза и застонал. Руки от неудобной позы затекли, остановить грабителя он не сумел бы. Поэтому только и мог, что следить, как унизанные металлическими кольцами пальцы выуживают из кармана его сокровища: ярко-синий камушек и цветок лемы.

Оглядев цветок, мародер презрительно фыркнул, отбросив его в сторону. Камушек же удостоился более тщательного осмотра, и хмыка более одобрительного, после чего исчез в кармане бесцеремонного дяденьки. Мужик был невысок, коренаст и бородат. Неприятный тип. Райан ощущал нечто липкое и склизкое, исходившее от него, будто... будто мысли у мужика были немытые. Странное сравнение, но очень точное.

– Что-то ценное? – Из-за широкого плеча высунулось второе лицо.

Вот уж кто точно крыса. Длинный нос, будто за него тянули так долго, что вслед за носом вытянулось и лицо, бегающие глазки.

– Да не особо. Бирюза. Дешевка, но натуральная. Куколке подарю, она такое любит, – буркнул бородатый.

Райан даже задохнулся от такой наглости. Эх, был бы он сейчас в форме, показал бы этому... Но заплыв вымотал мальчишку. Он даже не помнил толком, как выбрался на берег, повалившись без сил на песок. Судя по сгущавшимся сумеркам, провалялся Райан почти весь день. Замерз страшно, его трясло в ознобе. Сесть удалось с огромным трудом. Протестовать против грабежа было бессмысленно, Райан лишь сумел дотянуться до изрядно помятого цветка лемы и, схватив его вместе с пригоршней сырого песка, сунуть обратно в карман.

– Эй ты, как зовут? – обратился мужик к хмуро зыркающему из-под длинной челки Райану.

– Р-райан, – на удивление, собственное имя удалось выговорить почти с первой попытки.

– Из благородных, что ли? – влез крысоподобный.

Райан не очень понял, что тот имеет в виду, но на всякий случай отрицательно помотал головой.

– И че с ним делать? – Молодой явно не был главным в этой парочке.

– Вроде чистенький... – задумчиво протянул бородач. Нагнувшись, ухватил Райана за подбородок, покрутил его голову, рассматривая лицо. Надавил на щеки, заставляя открыть рот и показать зубы. – Отмыть, подкормить, продезинфицировать, подлечить коньюктивит... Думаю, Бренту понравится. Идем, – решительно потянул он Райана за руку, заставляя встать.

– К-ккуд-да?

– Туда. Ужинать.

***

Еда была непривычно вкусной, а одежда – непривычно чистой. Райан изо всех сил старался жевать помедленнее, а не давиться под направленными на него взглядами. Но есть хотелось страшно, а настоящее мясо, нарезанное тонкими ломтиками и уложенное на настоящий хлеб, источало такие ароматы, что была опасность захлебнуться слюной. Таких деликатесов на свалке не водилось, пайки состояли из протеиновых батончиков и тяжелого, склизкого хлеба из серой муки с отрубями и еще неизвестно чем. Однако, почему-то память Райана снова играла с ним в дежавю: с первого укуса он понял, что вкус мяса ему знаком. А еще, что достались ему не самые лучшие куски. Но все равно, было безумно вкусно.

Наслаждаться жизнью мешало смутное беспокойство: люди, коих внезапно оказалось множество вокруг Райана, смотрели странно. Кто с презрением – но к такому он давно привык на свалке – кто с сочувствием, а кое-кто с непонятным интересом. И интерес этот Райану не нравился больше прочих выражений, читавшихся на лицах окружающих. А еще нервировали коридоры. Сначала его долго вели по этим коридорам, таща еле ноги переставлявшего мальчишку чуть ли не волоком. Потом мыли, стригли, переодевали, и снова были коридоры. Кажется, весь мир на этом берегу состоял из коридоров. По ощущениям Райана, он за вечер преодолел по этим коридорам несколько километров. И вот, наконец-то его привели в эту странную комнату без окон, но залитую ярким белым светом, и дали поесть. Райан щурился от этого света, он больно бил по привыкшим к сумеркам свалки и постоянно раздраженным от едких испарений глазам. Бородач не оставлял мальчишку ни на минуту, зорко следя за всем, что с тем проделывали хмурые незнакомые люди. Чувствовалось что-то хозяйское в его взгляде, будто товар на продажу готовил. Райан, в свою очередь, тоже пристально следил за бородачем. Точнее, за карманом, в котором исчез синий камушек. Ему было до слез обидно, что его сокровище достанется какой-то Куколке. О том, что сам он камушек, считай, украл, Райан слегка подзабыл.

– Ну? Доел уже? – бородатый начал терять терпение. – Медленно жуешь, не голодный, что ли?

Райан поспешно принялся жевать активнее, опасаясь, что пиршество сейчас закончится, а он еще даже первый голод толком не утолил.

– Сейчас придет дядя, ты с ним повежливее, делай все, что скажет, – с усмешкой оценив Райанову проснувшуюся торопливость, продолжил бородач. – Не позорь меня, будь хорошим мальчиком, договорились?

Райан фыркнул. Тоже еще, мальчика нашел. Сюсюкает, как с маленьким. Возраст у Райана никто не спрашивал, но неужто не видно, что взрослый парень?

– К-камень отд-дашь? – с надеждой спросил он бородача. Если мужику так нужно, чтобы Райан был паинькой, то, может, удастся сторговаться?

"Ты куда подевался?" – голос девчонки ворвался в голову Райана так резко, что он вздрогнул, озираясь. Что ответил заговоривший в этот же момент бородач, он не расслышал. Судя по последовавшему за словами смеху, нечто обидное.

"Ты где это? Кто там с тобой?" – Ого, кажется, девчонка в Райановой голове недовольна. В том, что она именно в воображении его сидит, он теперь не сомневался: в комнате, кроме него и бородача, никого не было.

– Нне зннн... – Райан снова забуксовал на половине слова.

– Что ты бормочешь? – сощурился бородач. Он, судя по отсутствию какой-либо реакции на слова девчонки, слов ее не слышал.

"Не вслух! – зашипел голос в голове. – Мы же договорились, что я буду твоей тайной! Зачем выдаешь?"

Райан не мог припомнить, чтобы он о чем-то договаривался, это девчонка настойчиво предлагала себя на роль "его тайны", что бы это ни значило.

"Хватит лезть мне в голову! – зло подумал он. – Я из-за тебя не расслышал, отдаст он мне камушек или нет."