Текст книги "Сердце Изгоя (СИ)"

Автор книги: Гектор Шульц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Вампир, отправившийся с этой миссией, должен умереть и унести местонахождение в могилу, – мрачно добавил Вегейр. – Кто-то из семей лишится главы.

– Я знаю о ритуале, – мягко ответил Владимир, внимательно смотря на шкатулку. Он перевел светло-серый взгляд на Филиппа и слабо улыбнулся, после чего посмотрел на Анну. – Какова вероятность успеха, если я проголосую за этот дерзкий план?

– Репробари наверняка проверят Филиппа на предмет жучков и даже малейшее колебание энергии сорвет наши планы, – вздохнула девушка. – Но можно использовать Кровавую метку.

– А он готов на это ради цели? – Фил, не понимая ни слова, кивнул.

– Я готов на все.

– И почему же? – деликатно спросил Раду. – Человечеству не свойственны авантюры. Наоборот, вопрос выживания всегда стоит на первом месте.

– Если то, что вы сказали, правда, то человечеству придет конец, когда будет открыта шкатулка, – тяжело вздохнул Фил. – Одна жизнь против миллионов. Кажется, все очевидно. По крайней мере, для меня.

– Филипп, Кровавая метка позволит мне отследить твои перемещения, – тихо произнесла Анна, приблизившись к нему. Фил снова ощутил слабый запах древних трав и улыбнулся. – Она так же позволит мне убить тебя, если что-то пойдет не так.

– Если я решу предать вас? – с обидой хмыкнул он.

– И это тоже, господин Уорд, – ответил Владимир. – Риск слишком велик. Но вы и сами не захотите жить, если Репробари о чем-нибудь догадаются. Поверьте, лучше умереть, чем повторно попасть в руки Фремиту или, что еще ужаснее, Фульгура. Вы готовы к этому?

– Готов, – кивнул Фил, с тревогой посмотрев на шкатулку. Руны на верхней крышке по-прежнему сияли золотом, но от ящичка словно исходила какая-то невидимая угроза. Отвлекшись на минуту, Фил пропустил рывок Анны, которая резко бросилась к нему и, схватив за волосы, опрокинула голову назад и впилась в сонную артерию.

Дикая боль пронзила тело Фила и он закричал. Словно кто-то влил ему раскаленный свинец в кровь или пронзил сердце миллионом жгучих игл. А следом за болью пришло желание. Фил чувствовал, как жадно язык Анны слизывает кровь с его кожи. Как сильно впиваются губы и как сильно пахнет дикими травами. Где-то вдалеке послышался смешок Микаэлы, но Фил обмяк в руках девушки и молил лишь об одном. Чтобы этот поцелуй никогда не заканчивался. В голове шумело, горло пересохло и саднило, а в глазах возник красный туман, когда Анна оторвалась от его шеи и бережно положила его на пол.

– Прости, – тихо сказала она, быстро вытирая кровь, блеснувшую в уголке губ.

– Не… надо… извиняться, – одними губами ответил Фил и слабо улыбнулся. Сердце постепенно успокоилось и стало биться медленно, словно ничего и не было. Но руки и ноги вообще не чувствовались и Фил тихо рассмеялся, когда понял, что не может пошевелиться.

– Стьепан, Роберт, – отрывисто приказал Владимир и к нему тут же подошли два рослых вампира, которых Фил уже видел. – Отнесите господина Уорда в спальню, и пусть Луи приготовит ему ужин. Кровавая метка поставлена и ему необходимо набраться сил.

– Не нравится мне это, – фыркнула Каелеа. – Но раз такова воля совета, пусть будет так.

– Я помогу, – перед лицом Фила возникла ехидная мордашка Микаэлы, которая поцокала языком и ущипнула его за нос. – Понравилось, человечек?

– Я ног не чувствую.

– Это нормально. Кровавая метка берет под контроль все твои жизненные процессы и тому, кто её поставил, достаточно захотеть, чтобы ты умер, как ты умрешь.

– Оптимизм где-то потерялся, – хрипло рассмеялся Фил, когда его взял на руки Роберт и осторожно направился к выходу из зала. – Я хочу спать.

– Не время, человечек, – хмыкнула вампирша. – Нас ждут славные дела.

Глава 7

Глава седьмая. Изгой.

Фил очнулся от дремы, когда дверь в спальню открылась, пропуская мужчину с тележкой, на которой стоял поднос с тарелкой и чашкой кофе, а также Анну, которая сменила одежду на привычные черные штаны и черную блузку с закрытым горлом. Она слабо улыбнулась Филу и, поблагодарив мужчину, перехватила у него тележку с едой, которую медленно подкатила к кровати.

– Как самочувствие, Филипп? – спросила она, осторожно наклоняя голову Фила, и внимательно осматривая шею. – Раны почти исчезли.

– Нормально. Голова кружится, а в целом пойдет. От алкоголя порой ужаснее бывает, – ответил Фил, усаживаясь на кровати и беря чашку кофе с подноса. – Почему ты извинилась после… ну… после того, как укусила меня?

– Я знаю, как это больно. Но вампиры привычны к Кровавой метке. Каждый из семьи носит метку отца. Человек более слаб и боль чувствует сильнее, чем мы.

– Боль, как боль, – хмыкнул Фил, делая глоток кофе. – Бывало и пострашнее.

– Я видела твои мысли. Вижу их и сейчас, – тихо ответила Анна, заглядывая в глаза Филу. – Потеря. Потеря родного человека и после этого тьма и боль.

– Ты читаешь мои мысли? – резко спросил Фил и тут же пожалел о своих словах, потому что Анна нахмурилась и направилась к выходу. – Извини. Я никому не рассказывал о них… Это слишком личное.

– Понимаю, – кивнула девушка, занимая кресло рядом с кроватью. – Когда ставится Метка, вампир, её поставивший, способен на краткий миг увидеть всю жизнь и самые сокровенные мысли, как бы хорошо их не прятали. Мой яд проник в твою кровь и душу, но его количество слишком мало, чтобы убить тебя сразу, зато достаточно для того, чтобы увидеть сокровенное. Как это произошло?

– Ты же видела, – кисло буркнул Фил, но Анна покачала головой.

– Я хочу услышать.

– Это случилось шесть лет назад, зимой, – вздохнул он и, потянувшись, взял со столика пачку сигарет. – У меня была жена и сын. Её звали Эйрин, а его Томас. Мы были счастливы, Анна. Я писал книги, часто ездил по работе в Ирландию, но каждую минуту думал лишь о них. Той зимой мы поехали в горы. Давно планировали эту поездку. Кто же знал, что так все получится… Накануне мы с Эйрин немного поскандалили, поэтому утром, когда я сел за руль, то был малость сонным. Не выспался, пережевывая ссору раз за разом. Но дорога до арендованного домика в горах была почти пустой. Я ехал, иногда беседовал с сыном, иногда прикасался к руке Эйрин. Да, мы помирились утром, но обида еще витала в воздухе. В какой-то момент я отвлекся и прозевал поворот, но успел выкрутить руль в последнюю секунду, однако оказался на встречной полосе. Тут из-за поворота показалась машина. Красный седан, который несся с дикой скоростью на нас. Я вдавил газ в пол, чтобы уйти на свою полосу, но дорога обледенела и машина забуксовала. А седан потом врезался в нас. Каким-то чудом я остался жив. Отделался переломами. Эйрин тоже выжила, но ей сильно повредило ногу, а Томас… Томас ушел. Я до сих пор помню его лицо с застывшей на нем испуганной маской. Тот мудак на седане от удара вылетел через лобовое стекло и разбил голову об асфальт. Полиция нашла в его крови алкоголь и наркотики, но мне уже было плевать… Эйрин потеряла ногу, отдалилась и замкнулась в себе. Через три месяца мы расстались по её инициативе. А еще через месяц она не проснулась утром. Мне её отец сообщил. Ну а я продал дом, купил ту квартирку и стал жить дальше. Ты сказала, что видела тьму и боль? Добро пожаловать в мой мир, Анна. Теперь вам понятно, почему я вызвался добровольцем? Мне плевать, убьют ли меня изгои или нет. Но может своей смертью я спасу жизни другим, как не смог спасти Томаса и Эйрин.

– Мне жаль, Филипп, – тихо произнесла Анна, положив руку на плечо Фила. Тот криво улыбнулся и, кивнув, закурил сигарету.

– Я могу побыть один? – спросил он, повернувшись к девушке. Анна вздохнула и, кивнув, поднялась со стула. – Спасибо.

– За что? – она задержалась на мгновенье.

– За то, что выслушала. Я долго молчал.

– Я знаю, Филипп. Отдыхай. Через час раны затянутся, и можно будет начать, – слабо улыбнулась она, выходя из комнаты. Фил с сожалением почувствовал, что в комнате стало как-то холодно и неуютно. Он, чертыхнувшись, встал с кровати и, ковыляя, направился к двери.

– Анна. Подожди… – открыв дверь, он удивленно захлопал глазами, увидев Микаэлу, которая держала в руке бутылку вина и ехидно улыбалась.

– Она сопела, как старый паровоз, – хмыкнула вампирша, отталкивая Фила в сторону и проходя в сторону. – Не иначе ты ей рассказал что-нибудь интимное, Филипп?

– Тебя это не касается, – раздраженно буркнул Фил.

– Зубастый человечек, – вздохнула Микаэла и, похлопав рукой по кровати, тихо рассмеялась. – Вернись в кровать. Чем быстрее восстановятся силы, тем лучше. Я даже вино захватила. Приободрись напоследок.

Вино было прекрасным, как и улыбка Микаэлы. Фил почему-то был зол на Анну. Зол на то, что та разворошила улей, и воспоминания принялись жалить его душу с небывалой злобой. А в голове все звучал и звучал голос Эйрин. Тонкий, протяжный, превращающийся в жуткий крик.

Фил залпом выпил третий стакан и, покачнувшись, потянулся за сигаретой. В какой-то момент он почти прикоснулся к плечу вампирши, сидящей в изголовье, и покраснел, когда она сама подалась вперед. Её волосы пахли не так, как у Анны. Микаэла пахла грозой, черемухой, медом. Страстью и желанием. Она пахла жизнью, а не тайной. Её губы были сладкими, терпкими, как вино, вкус которого все еще чувствовал язык. И жадными. Фил вздрогнул, когда Микаэла повалила его на кровать, а сама уселась сверху и обрушила каскад своих волос ему на грудь. От прикосновения её пальцев по коже побежали мурашки, а сердце предательски заныло. Микаэла словно почувствовала это и, улыбнувшись, медленно расстегнула блузку и прижалась к груди Фила. Её кожа была нежной и прохладной, а грудь упругой и сладкой. Хмель стучал в голове, путая страсть и стыд, рождая водоворот бездонных черных искр, в которых был слабый смех Микаэлы и сладость её губ. Черные искры становились все больше и больше, пока полностью не подчинили сознание Фила, унеся его душу во тьму.

Он проснулся от сильного тычка и осоловело покрутил головой, пытаясь понять, как очутился на заднем сиденье автомобиля. Голова болела, а во рту было сухо, словно в аравийской пустыне. Руки были надежно связаны тонкой серой лентой, но разорвать её было попросту невозможно. В салоне автомобиля негромко играл мягкий джаз, пахло черемухой и медом. Микаэла.

– Проснулся, соня? – язвительно спросила вампирша, оглянувшись назад. Фил промычал что-то невразумительное, заставив её рассмеяться. – Признаться, я удивлена, Филипп. Первый раз за свою жизнь я вижу, что мужчина вырубается, когда я сижу сверху. Хотя, это снотворное виновато, наверное. Оно оказалось сильнее желания.

– Ты меня специально напоила? – поморщился Фил, тщетно пытаясь принять сидячее положение. Но ноги тоже оказались связаны, и пошевелиться было практически невозможно. Словно все силы откачали из тела, оставив только способность говорить. – Почему мы в машине? Куда мы едем?

– А как ты думаешь? Мы едем к Фульгуру, – просто ответила Микаэла. В воздухе разлился сладковатый аромат табака, когда вампирша закурила. – Если бы не ваши с Анной задушевные разговоры, то мы давно были бы на месте. Пришлось добавить еще «Сонного зелья» в вино. Времени на возню с тобой было мало.

– Что это значит? Анна не в курсе? – удивленно спросил Фил. Смутные догадки все еще разбивались об стены и не могли собраться воедино.

– Конечно, нет. Она бы сама тебя повезла в гнездо Репробари, а потом обрушила на жалких псин мощь карателей, – фыркнула Микаэла. – У меня немного другие планы.

– Ты на них работаешь! – догадка озарила разум Фила, и он застонал, когда вампирша засмеялась.

– Умный человечек. Но недостаточно, чтобы просчитать все наперед. Видишь ли, сто лет в библиотеке дали свои плоды. Я прочла всю вампирскую историю и нашла пару интересных фактов, о которых ни де Луна, ни Репробари не знали. Чтобы открыть шкатулку нужно, чтобы скот пролил свою кровь во имя Беллариэля. Когда день будет подобен ночи. Угадай, какой сегодня день?

– Солнечное затмение, – хрипло буркнул Фил, стараясь разорвать ленту, но серая ткань лишь сильнее впилась в руку, что не ускользнуло от внимания Микаэлы.

– Правильно, человечек. Полное солнечное затмение. И не пытайся вырваться. Эта лента – кандалы де Луна. Их невозможно разорвать или развязать, пока хозяин не захочет. А я не хочу, чтобы ты устроил погром в моей машине. Поэтому лежи смирно. Мы почти приехали.

– Вы не заставите меня пролить кровь во имя Беллариэля добровольно.

– Поверь, Филипп. Когда с тобой побеседует Фульгур, ты многое переосмыслишь, – усмехнулась Микаэла. – Он умеет уговаривать. И ты сам согласился на эту авантюру, помнишь?

– Почему ты им помогаешь? Я думал, что семья для вас превыше всего.

– Для кого-то да. Но они сами вычеркнули меня из семьи, когда заперли в подвале и лишили не только свежего воздуха, но и свежей крови. Я была вынуждена питаться холодными пакетами с ферм. Сто лет, человечек, жрать одни консервы. С ума сойдешь. Но куда приятнее свежая кровь, соленая и горячая. А еще они стояли и смотрели, как горят мои родители. Просто стояли и смотрели. Пусть смотрят и сейчас, как будет меняться история, сгорая в оранжевом пламени.

– Но как же метка? Анна найдет гнездо.

– Глупости, милый, – улыбнулась вампирша. – Пока ты спал, я чуть-чуть позаимствовала твоей крови, а потом направила курьеров с ней в разные концы города. Пока строптивая девица найдет тебя, Репробари завладеют сердцем и на землю опустится Алая ночь. Всегда нужно продумывать все до мелочей, как говорят де Луна. Жаль, но сегодня я оспорю это утверждение.

– Они убьют и тебя, – Фил перестал сопротивляться, потому что лента с каждым рывком стягивалась все сильнее.

– Нет. Фульгур вознаградит меня за помощь. Я не только сохраню свой вид, потому что проклинать меня будет некому, но и получу парочку ферм с людишками, когда все кончится. И сожгу гребаный Мустанг Анны. Сраная выскочка. Она меня всегда бесила. По её инициативе меня заперли в подвале и выбросили из Серых лучниц. Если она забыла, то я помню, человечек. И я жажду мести. Она прекрасно знала, что голод сильнее разума, но, тем не менее, не приняла это в расчет. Кстати, кто такая Эйрин? Ты назвал меня этим именем, когда пачкал слюной мою грудь.

– Неважно, – вздохнул Фил. – Все это неважно.

– Я тоже так думаю, – машина остановилась, и Фил вздрогнул, когда в нос ударили тяжелые запахи мочи и псины. Он услышал тяжелые шаги, а когда открылась задняя дверь автомобиля, увидел рослого уродливого вампира с оранжевыми глазами, который слабо зарычал и резким движением выволок его из салона, после чего бросил на землю и от души врезал ногой по ребрам. Микаэла тут же поцокала язычком и пожурила изгоя пальцем. – Осторожнее, уродец. Этот человечек слишком важен, поэтому изволь поднять его с земли и отвести нас к владыке Фульгуру.

– Не смей мне приказывать, сука! – прорычал тот, а потом осел на землю, когда Микаэла скривилась и врезала ему по яйцам. Она слабо улыбнулась и, развязав ленту на ногах, помогла Филу подняться, после чего пихнула его в сторону темного провала, возле которого поскуливали другие вампиры с оранжевыми глазами. Они почтительно расступились в стороны и позволили Микаэле войти внутрь своего гнезда.

Внутри пещеры было на удивление сухо и светло. Вдоль неровных стен расположились факелы, которые отбрасывали дрожащие тени на пол и замерших в коридоре вампиров, смотрящих на Микаэлу с неприкрытой ненавистью. Но та шла вперед, ничего не замечая, лишь изредка подгоняя Фила, который иногда замедлял ход.

Фил, бросив взгляд в одно из ответвлений пещеры, увидел там серебристый свет от компьютеров и услышал лающий смех вампиров. В других ответвлениях тоже текла жизнь: кто-то спал на грубых дощатых кроватях, кто-то тихо беседовал с другими, уродливые женщины кормили отвисшими грудями уродливых детей. И у всех, абсолютно у всех, глаза горели янтарным, оранжевым цветом.

Длинный коридор внезапно закончился и Фил очутился в обширной внутренней пещере, после чего зажмурил глаза от слишком яркого света, бьющего с потолка. Привыкнув, он растеряно обвел взглядом пещеру, молча уставившихся на него вампиров и замер, увидев мощную высокую фигуру в меховой жилетке на голое тело и уродливый шишковатый затылок. Вампир, словно не заметив, что разговоры стихли, тихо что-то объяснял уродливой девушке с отвисшей губой, которая стояла рядом. Закончив, он повернулся в сторону вошедших и Фил увидел вождя Репробари – Фульгура.

Если все изгои были уродами, то Фульгур был самым страшным из них. Голова, удлиненная и шишковатая, походила на ком земли. Лицо же оказалось карикатурной маской, словно над вождем поиздевались художники из «Вельта»: глаза были маленькими и обрамленными тяжелыми сизыми веками, брови были похожи на кустарник, мясистый нос, расплывшийся и перебитый в многочисленных схватках. Широкий рот, украшенный двумя клыками, торчащими из нижней губы.

Однако Фульгур был весьма мускулист и крепок: длинные руки, бугрящиеся мышцами, широкая грудь, которую, казалось, неспособно пробить ни одно оружие, мощные, стволоподобные ноги и широкие волосатые ладони.

– Ты опоздала, – буднично буркнул он, сурово смотря на Микаэлу, которая враз утратила способность острить и опустилась перед ним на одно колено.

– На сотню лет, – Фил поморщился, услышав голос Фремиту, который подошел к отцу и едко улыбнулся. – Привет, человечек. Давно не виделись.

– Прошу прощения, владыка. Меня посадили на цепь в подвале, после того инцидента, – тихо ответила Микаэла. Фульгур кивнул и, подойдя ближе, прикоснулся к голове девушки жуткой ладонью.

– Встань. Ни к чему этот ненужный политес, – проворчал он, даже не удостоив Фила взглядом. – Я слышал, что произошло. Де Луна как обычно слишком резки в наказаниях?

– Да, владыка. Меня лишили связи с миром…

– Я получал твои письма, – кивнул Фульгур в сторону небольшого ноутбука, стоящего на столе. – Они помогли нам найти шкатулку, но этот сукин сын выкрал её из-под носа Фремиту.

– Отец… – Фремиту замолчал, когда Фульгур поднял руку, и отошел в сторону.

– Это он? – Фульгур бесцеремонно схватил Фила за волосы и заглянул в лицо. Он повернулся в сторону сына и усмехнулся. – Этот скот не подался ритуалу? Выглядит, как червяк.

– Ну а вы выглядите, как говно, – честно ответил Фил и тут же получил страшный удар в лицо. Фульгур рассмеялся и махнул рукой. Фила мгновенно поставили на колени, развернув к вождю.

– Всегда ценил эту нездоровую честность и яд в вашем племени, – голос у вождя был низким и вибрирующим. – Зачем ты приволокла его, Микаэла? Корма у нас в избытке.

– Вы получили последнее письмо, владыка? – спросила вампирша и, когда Фульгур кивнул, указала пальцем на Фила. – Он станет ключом к открытию шкатулки.

– Она у тебя?

– Да, – Микаэла подняла с пола сумку и достала из неё шкатулку. – Было нелегко её выкрасть.

– Тебе заплатят за это, – усмехнулся вождь, беря шкатулку в руки. Он поднял её над головой и звучно произнес. – Сердце у нас, братья и сестры. Скоро, очень скоро мы станем полноценной семьей.

– ДА! – Фил скривился, когда тысячи вампирских глоток заорали и завизжали в едином порыве.

– Не нравится звук нашей радости, человек? – тихо спросил Фульгур, склонившись над Филом. – Забавно, но именно ты удостоишься чести открыть шкатулку.

– Поцелуй меня в жопу, – снова ругнулся Фил, но Фульгур лишь покачал головой, предотвращая очередную оплеуху.

– Смирись с этим, человек. Старый ублюдок Рамиэль не думал, что скот будет проливать кровь в честь Беллариэля, но он не мог знать того, во что превратится наш мир через тысячи лет, когда воспоминания о третьей Алой ночи уйдут во тьму времен. Но ты прольешь её сегодня, когда день станет подобен ночи. Кстати, который час?

– Почти полдень, отец, – откликнулся Фремиту, с насмешкой смотря на Фила.

– В таком случае, нам пора в храм, – оскалился вождь, став еще уродливее. – Отведите их туда. Сердцу нужна жертва.

– Владыка? – испуганно воскликнула Микаэла, а потом обмякла, когда стоящий позади неё изгой коротко взмахнул дубинкой. Фил скрипнул зубами, но удовлетворения почему-то не ощутил. Лишь ненависть к огромному и уродливому вождю Репробари. Он дернулся, когда его грубо схватили и потащили в другой коридор, в котором свет почти не горел.

Пока его тащили, Фил получил несколько оплеух и довольно болезненный тычок в пах. Сгруппировавшись, он превратился в тугой комок и старался не обращаться внимание на дикость изгоев. Слева от него виднелась Микаэла, которую тащили похожим образом. Из носа вампирши стекала тонкая струйка черной крови, а сама она болталась на плече одного из изгоев, словно мешок. Фил попытался снова освободиться, но изгой, который его нес, резко врезался плечом в стену, заставив Фила обессиленно выплюнуть короткое ругательство. Где-то вдалеке хохотнул Фремиту, а потом вдруг стало светлее. И скоро Фил понял, почему.

Они вошли в круглое помещение с идеально ровными стенами. Задрав голову, Фил увидел дыру в потолке и круглый шар солнца, который резко начал темнеть. Затмение вступило в первую фазу, когда Фила и Микаэлу грубо швырнули в центр зала, где на каменном полу был вырезан таинственный символ в виде глаза с тремя зрачками. Анна как-то обмолвилась, что это был символ первой вампирской семьи. Равенство. Утерянное и забытое.

– Тысячи лет мы ждали, когда наступит этот день, – громко произнес Фульгур, обращаясь к молчаливым статуям, изображавшим вампиров из знакомых Филу семей. – День, который превратится в ночь и низвергнет старые порядки. Высохнет серый дождь, разобьется на тысячи осколков яростный изумруд, пожар рассеет молчаливую тьму, растает льдяная синева и мрачный багрянец потухнет. Настанет Алая ночь и будет она длиться вечность. И в этой ночи будет лишь один цвет – обжигающий янтарь…

– Изгои обретут семью, а те, кто её имели – потеряют, – нестройно закончили остальные Репробари. Фульгур подошел к Филу, издевательски улыбнулся и протянул ему шкатулку и короткий кривой нож, после чего отошел к лежащей Микаэле и, наклонившись, отвесил девушке сильную пощечину.

Вампирша дернулась, обвела мутными глазами подземный храм и, столкнувшись лицом к лицу с Фульгуром, злобно скрипнула зубами и дернулась, чтобы подняться. Но её ноги и руки тоже были связаны серой лентой.

– Проснись, клыкастая дрянь, – грубо бросил Фульгур, хватая Микаэлу за волосы. – Не время спать, когда меняется история.

– Ты использовал меня, – прошипела Микаэла. – Больной, злобный урод. Нечестивый фигляр с лицом, похожим на свиную мошонку.

– Использовал. Твои глаза светло-серые, Микаэла, – улыбнулся Фульгур. – Твоя кожа чиста, а лицо красиво. Тебя не проклинали и не изгоняли из семьи, как меня. Так с чего ты решила, что я должен быть честным с тобой?

– Ты дал клятву.

– Я изгой, – процедил Фульгур. – Мне плевать на клятвы вашей семьи.

– Когда-то она была и твоей! – Фил помотал головой, когда до него дошел смысл слов Микаэлы.

– Была. И она отвернулась от меня.

– Ты оскорбил главу семьи. Ты обезумел.

– Да. И мне это понравилось. Зачем сдерживаться, Микаэла? – спросил вождь Репробари. – Разве тебе не хотелось распотрошить этого молокососа? Не хотелось искупаться в его крови, горячей и соленой? Молчишь? Но я знаю ответы, потому что сам через это проходил. Я принял своего зверя, а вы прячете его внутри. Вы – пережиток прошлого, де Луна. Падаль, пресмыкающаяся перед скотом и говорящая с ним на равных. Но я исправлю это. Ты так помешана на чести и клятвах, вампирша, что забыла, с кем имеешь дело. Ты была пешкой все это время, а пешками жертвуют, когда наступает время. Да, ты помогла нам, но рано или поздно мы все равно нашли бы шкатулку с сердцем Беллариэля. С тобой или без тебя. Все это было частью великого плана, Микаэла. Злись, хорошенькая вампирша. Кричи и кусай свои дивные губки. Когда мы закончим, я, возможно, оставлю тебя в живых и дам обещанную ферму со скотом, чтобы ты жила с вечным ощущением раскаяния, пока не сдохнешь. Фремиту, положи скота на жертвенный камень и развяжи ему руки!

– Да, отец, – откликнулся тот и, неприятно усмехнувшись, подошел к Филу, после чего грубо поднял его с земли и, бросив на черный камень в центре зала, развязал ленту, которая жидкой змейкой скользнула ему в руку. Он положил рядом с Филом шкатулку и кривой нож, а потом кивнул отцу, который внимательно наблюдал за этим.

– Давай, человек. Открой шкатулку, – произнес Фульгур, подняв взгляд к потолку. – Черное солнце почти взошло.

– Иди к черту, – выдохнул Фил, но вожак изгоев был готов к этому. Он рыкнул и, схватив Микаэлу за волосы, задрал голову так, чтобы стала видна точеная шея, и приставил к бледной коже кривой кинжал.

– Неправильный ответ, человек. Вторая попытка.

– Она меня похитила. С чего мне спасать ей жизнь? – Фил охнул, когда Фульгур вздохнул и слегка надавил кинжалом. Микаэла вскрикнула и на бледной коже выступили черные набухшие капли крови. – Перестань!

– Сделай это, – процедил вампир. – Пролей свою кровь. Открой шкатулку и я оставлю её в живых. А если откажешься, я дождусь следующего затмения. Кто знает, может Микаэлу заменит Анна или твоя мать. Времени у нас будет много. Я ждал тысячи лет, подожду еще немного. Решай, человек. Время тает.

– Ты псих, Фульгур! – прохрипела Микаэла, когда нож еще сильнее вдавился в шею. – Тебе срочно нужна женщин…

– Молчи! – закричал изгой. – Не смей произносить её имя, дрянь! Я был виновен, а не она!

– Ты отвечал за свою семью. И отвечаешь до сих пор, – тихо сказала Микаэла. Фульгур снова рыкнул и повернулся в сторону Фила. Глаза изгоя горели диким, безумным оранжевым пламенем.

– Время истекло, человек. Решай!

– Твою же мать, – прошептал Фил и, закрыв глаза, резанул себя по руке кривым кинжалом. На удивление, боли не было. Лишь немного онемели пальцы, и в нос ударило мерзким запахом гнили. Приоткрыв глаза, Фил увидел, что руны на шкатулке засветились ярким золотом, куда ярче чем в замке де Луна, а потом и вовсе вспыхнули, обдав лицо жаром. Раздался тихий скрип и шкатулка словно поделилась на две половинки, которые медленно раскрылись, как ладони. В центре, на красном бархате, лежало сморщенный комок иссохшей плоти – сердце Беллариэля. Фульгур тихо рассмеялся, заставив Фила перевести взгляд на него, а Фремиту, пользуясь моментом, ловко выхватил шкатулку из-под носа и отдал её отцу.

– Слабый человек, – прошептал Фульгур, рассматривая сердце, как завороженный. – Я до сих пор не могу понять, как в вас уживается подлость и сострадание к тем, кто этого сострадания не заслуживает, – он кивнул в сторону Микаэлы, которая не мигая смотрела на Фила и в светло-серых глазах вампирши не было яда. Лишь удивление. – Она вырезала две деревни, а ты спас ей жизнь, тем самым лишив жизни свое племя.

– Каждый заслуживает второго шанса, – тихо ответил Фил, зажимая рану на руке ладонью. – Каждый, кроме вас.

– Обидно, – пожал плечами Фульгур и злобно рассмеялся. – Теперь мы напоим сердце твоей кровью и завершим ритуал, человек. Узри же то, чего никогда не видел. Как на землю опускается Алая ночь.

– Рано радуешься, – хмыкнула Микаэла, нажимая на малозаметную кнопочку на часах. – Ты забыл, что я все-таки де Луна.

После этих слов где-то в глубине одного из тоннелей раздался глухой взрыв. Он был такой силы, что с потолка на Фила посыпались маленькие камешки, а возмущенные крики изгоев вдруг стали плаксивыми и напуганными. Фульгур и Фремиту, прищурив глаза, настороженно смотрели в черный проход, а потом скрежетнули зубами, когда из тьмы тоннеля выбежала пятерка стройных девушек с серебристыми луками в руках и трое синеглазых мужчин, с пропорциями атлетов. Они зарычали и без лишних слов вломились в визжащее скопище изгоев, которые разом бросились к выходу, давя друг друга.

– Развлекайтесь, – усмехнулась Микаэла, продолжая зажимать рану ладонью. – А мне бы санавский бальзам не помешал и бутылочка хорошего вина…