Текст книги "В царстве злой мурены"

Автор книги: Гайда Лагздынь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Где Горбатый Кузовок? Долго я буду ждать?

– Сейчас, Великолепная Мурена! – и черепаха исчезла.

– Не черепаха – скороход! – удивился Оська.

– Мурена там! – от волнения Османик покраснел и пошел бордовыми волнами.

– Раз черепаха нас увидела, Мурена увидит тоже, – вздохнул Оська. – Зачем нужна нам эта Мурена, эта Мура?!

– Ты что? – Османик даже позеленел. – Вот она – Мурена, злая Мурена, о которой так много говорили Осьмин Осьминович и папа. Прямо под носом. И не посмотреть? Почем ей знать, что я сын Османа Великого? Если ты не проговоришься, никто не узнает. А тебя ей зачем трогать?

– Я разве о себе пекусь? Отец уши надерет, что друга не уберег, и неважно, король ты или нет. Тебя я не выдам, не будь я Оськой! А черепаха? Вдруг продаст?

– Вроде ничего старушка и при дворе давно живет, – ответил Османик. – Должна бы помалкивать.

Прихватив с собой немного светлого ила, осьминожки прошмыгнули в зал. Рассыпав в углу ил, свернувшись в комочки, стали рассматривать помещение. Тронный зал освещали беззвучно трепыхавшиеся электрические скаты. На склоне рифа, на широкой террасе, заменявшей трон, лежала трехметровая кровожадная Мурена. Это была блестящая, красно-бурая с пятнами змея, без чешуи, чуть сжатая с боков. Спинной плавник с черной бахромой от головы до хвоста медленно шевелился. Маленькие глаза у самого носа излучали сатанинские огни.

– Это – рыба со змеиной головой, – прошептал Оська.

– Мурена вдруг резко поднялась, встала на голову и сделала несколько гибких вращений.

– Нет, это – змея с рыбьей головой, – зашептал Османик. – Так это угорь?!

– Кончилось мое терпение, – взревела Мурена, – черепашья твоя башка! Только явись! Раскрою тебя на кусочки острым камнем!

– Сейчас, Великолепная Мурена! – в дверях показалась черепаха. Впереди нее плыла рыбка, горбатенькая и тупоносенькая. Мурена нетерпеливо растянулась па губковых подушках. Тупоносый прислужник принялся усердно сдирать с тела Мурены разных паразитов. Царица лежала тихо, изредка извивая свое змеинорыбье тело.

Закончив туалет, Горбатый Кузовок почтительно поклонился. Через секунду открылась жуткая пасть повелительницы, усыпанная короткими, загнутыми назад гвоздями. Мурена блеснула кровожадными глазами, лязгнула, как Барракуда, челюстями. Кузовок исчез в пасти Мурены. И тут Мурена взбесилась. Она стала извиваться на подушках, носиться по тронному залу, сокрушая все на пути.

– Черепаховая пуговица! Где Дьявол? – визжала Мурена. – Голодом решили извести, уморить царицу!

Черепаха, и откуда только в ней опять взялась прыть, мгновенно исчезла, зато появился Морской Дьявол. Его Оська сразу узнал. Еще отец рассказывал, как однажды в осьминожье королевство пожаловал такой. «Ну и наделал он беды! » – говорил отец.

– Экземплярчик! – только и вымолвил Оська.

Морской Дьявол – Манта действительно был страшен. Крупная голова с рожками над высоким лбом, огромные плавники, словно крылья, в размахе не менее шести метров. Но самое отвратительное было то, что перед собой, помахивая длинным кнутом-хвостом, Дьявол гнал рыб на обед Мурене. Здесь были и рыбы-сабли, и камбала, и морские окуни, белые и голубые марлины, синие лицианы. А еще осьминожки увидели знакомую красивую рыбку с печальными ярко-оранжевыми глазами. Рыбка с испугом смотрела на происходящее. Ее алый нежный ротик передергивала судорога.

Морской Дьявол невозмутимо гнал рыб в пасть прожорливой Мурены. Зрелище было настолько отвратительным, что осьминожки не могли на это спокойно глядеть. Оська метнулся в сторону несчастных жертв, и когда мимо проплывала красивая цветастая рыбка, горячо шепнул:

– Усни! Сделай вид, что уснула!

– Я – Изабелита. А может быть, Изобеллина? – послышалось осьминожкам. – Прощайте!

Рыбка то ли услышала, что ей говорил Оська, то ли от страха вдруг упала на бок, а потом, перевернувшись на спинку, поплыла вверх брюшком, так похожим на яркий пестрый цветок.

– Тьфу! – буркнула Мурена, откинув Изобеллину в сторону.

Оська не выдержал, выскочил из укрытия, следом за ним и Османик. И тут же сделались яркими, как тот ковер, на котором оказались.

Из-под скалы метнулись две тени. Это были сторожевые кошки Мурены. Еще мгновение – и приятелей накрыли, как оказалось, ведром с потонувшего корабля.

...Во дворце осьминожьего королевства был переполох. Королева лежала в полуобмороке. Король Осман Великий Второй, весь красный от негодования, допрашивал старого учителя Осьмина Осьминовича. Но учитель ничего утешительного сказать не мог. Он не знал, куда подевались эти сорванцы. Во дворец собрали всех осьминожек-школьников, их родителей и важных осьминогов и осьминогов простых – туни. И только когда пришли все жители королевства, от маленькой осьминожки узнали следующее:

– Я видела Османика и Оську, – лепетала крошка-осьминожка, – они куда-то очень торопились. А Османик все кричал, что хочет увидеть злую Мурену.

– Мурену? – переспросила королева Османия и полностью упала в обморок. А король Осман Великий велел Оськиному отцу встать на колени.

– Ты плохо воспитал сына! – гремел Осман, переливаясь всеми цветами радуги. – Твой сын без твоего разрешения ушел за пределы королевства! Я велю тебя казнить!

Но Оськин отец сказал:

– На колени я вставать не буду. А казнить меня или не казнить, пусть решает народ.

– Какой еще народ?! – взревел Осман Великий Второй. – Я – повелитель! Это – бунт! Мое слово – закон. В тюрьму его!

– Не будет этого! – вперед вышли пять братьев Оськиного отца. – Нам не нужен такой король, который только и умеет, что есть и пить да сказки слушать. Долой короля!

– Долой! Долой! Долой короля! – неслось по всему осьминожьему королевству.

– А осьминожек надо найти, – суетился учитель Осьмин Осьминович, – эти непоседы такие, что беды им не миновать.

– Хорошо, – величественно согласился Осман Второй, – пусть взрослые осьминоги отправятся в царство злой Мурены. Но помните, без сына, моего сына, не возвращайтесь! Будете немедленно казнены как плохие отцы и неверные слуги!

Но Османа Второго никто не слушал, никто не считал его королем. Все разошлись по своим делам. Слуги покинули прекрасный коралловый дворец, оставив Османа Великого Второго на попечении отставной королевы Османии Осьминоговны, не умеющей ничего делать.

Вот что произошло в осьминожьем королевстве в отсутствие Оськи и Османдра Первого, теперь просто Османика.

А в это самое же время Оська с Османиком сидели под ведром. Сверху на него положили увесистый камень.

– Этих за решетку нельзя! В любую щель выскользнут! – шипела рассвирепевшая Мурена. – Их надо подвергнуть самой жестокой казни-пытке: зажарить на солнце.

– Может быть, Величественная Мурена, – молвил знакомый голос черепахи, – приготовить из них превосходное кушанье?

– Какое? – нетерпеливо спросила Мурена.

– Делается это блюдо так, – пыхтела черепаха, видимо, низко кланяясь. – Надо стукнуть осьминога семьдесят девять раз о камень, разорвать на куски, двадцать минут кипятить в белом вине с луком и специями, потом есть с оливковым маслом и свежими помидорами. Я видела, как это делают двуногие. Плавнички оближешь!

– Ты меня с голоду уморишь своими рассказами, костлявый котел! Мне рыбу свежую подавай, а не эти сопливые мешки с бычьими глазами!

– Сопливые, – проворчал Оська, поглаживая свой чернильный мешок, полный чернил. – Дырки вот нет, а то попробовала бы, Мура-Мурила, осьминожьей подливочки!

– Влипли в историю, – вздыхал Османик, в который раз ощупывая ржавые, но толстые стенки темницы.

– Хорошего мало, – пыхтел Оська, пытаясь просунуть щупальце под край ведра. Но ведро плотно увязло в иле. – Хоть бы дырочку какую провертеть! А уж через дырочку просочились бы.

– Факт, просочились бы, как пить дать, – поддакивал Османик.

Через толстую стенку ведра осьминожки уловили неясное шуршание и постукивание.

– Кто? – спросил Оська.

– Это я – рыбка Прилипала и крошка Изабелита. Мы пытаемся прокопать ход, но у нас ничего не получается. Чем вам помочь? Мои тонкие плавники гнутся, – прошептала нежная красавица Изабелита.

– Надо просверлить дырку какой-нибудь раковиной, темница наша ржавая, – отозвался Оська. – А у нас нет ничего подходящего.

Тут вдруг что-то лязгнуло по ведру, раздался чей-то сдавленный писк, злой голос Мурены прошипел:

– Опять ты, Прилипала, здесь? Будь покрупнее, на зубок бы угодила. А так один аппетит растравишь!

– Собачий! – крикнул Оська.

– Мурена-дурена! – добавил Османик.

– Эй, черепаховая лохань! – грозно зашипела царица. – Этих – на берег! Чего тянешь? Живо! Пусть там дразнятся да на солнышке жарятся. Позагорают, красавчики мои, осьминожки-длинноножки.

Ведро перевернули, закрыли крышкой.

– Не вздумай, Карей, хитрить! Из моря акулы-кошки присмотрят. А эту – туда!

– Бедная я, бедная! – причитала черепаха по имени Карей, таща по берегу ведро, в котором сидели пленники. – Безобидная, беззащитная я рептилия. Много ли мне надо? Пару моллюсков да глоток чистого воздуха. До чего дожила, что сама изничтожаю последнего отпрыска Османа Великого.

– А ты, коварная старушка, не изничтожай! – крикнул из ведра Оська. – И охота тебе слушать Мурену? Сносить ее оскорбления?

– Неохота. Я ведь тоже из древнего рода.

– А чего терпишь? Нас вежливости учила, а сама?

Черепаха остановилась, поставила на землю тяжелое ведро:

– Но я не могу ослушаться. Мурена прикажет привязать меня к стене или закрыть в каюте затонувшего корабля. И зачем он только затонул? А то за решетку посадит. Я захлебнусь. Я только называюсь водной морской, а без воздуха жить не могу. Да и детки мои, черепашки мои, скоро вылупятся. Здесь на берегу в ямке лежат милые сердцу яички, будущие черепашата. Если я не исполню волю Мурены, изничтожит она всех моих деток.

– А деток-то много? – поинтересовался Оська.

– Триста сорок девять черепашек в костяных рубашечках, – голос черепахи стал нежным.

После некоторого молчания черепаха объявила:

– Пришли!

Она сняла с ведра крышку:

– Прощайтесь с жизнью, дорогие мои осьминята. Немного воды я вам оставила, но солнце такое жаркое. Оно живо выпьет воду. Без воды высохнут ваши жабры, задохнетесь и... – Черепаха замолчала. Отойдя в сторону, села возле ямки, в которой были зарыты черепашьи яйца. Черепаха изредка глубоко вздыхала.

Голубело море. Вдоль его кромки тянулась узкая полоса пустынного песчаного пляжа. А за ним начинались непроходимые топкие болота.

Солнце яростно жгло землю. Где-то перекликались жабы, пересвистывались банановые лягушки да чавкал длинномордый ужасный крокодил.

Открыв беззубый рот, черепаха зевала и горько-горько плакала, проклиная свою несчастную долю.

– А чего мы сидим сложа щупальца, и слушаем эту трусливую предательницу?

– Так ведь там, – Османик ткнул щупальцем в стенку ведра, – суша?

– Ну, суша? Ты разве не чувствуешь, откуда морем пахнет?

– Чувствую. Ясно, хорошо пахнет.

– Тогда побежали к морю!

– Как? Так сразу?

– Нет, не сразу! Ты еще тут посиди, позагорай, воду я тебе оставляю. А я пошел, – сердито пробурчал Оська, высовываясь из ведра. Оськин правый глаз покосился на черепаху. Черепаха продолжала сидеть и лить крупные черепашьи слезы. Оська вылез из ведра и, смешно перебирая многочисленными ногами, помчался по горячему раскаленному песку к плескавшемуся мокрому желанному морю. За ним как угорелый, раскидывая в стороны щупальца, несся Османик. Шлепнувшись в воду, Османик первым делом спросил:

– А теперь куда?

– Расхрабрился, гляжу, король ведерного королевства? – Оська шлепал по воде с величайшим удовольствием всеми щупальцами сразу. – Домой бы надо! Родители небось шум подняли. Твое величество моего отца в темницу бы не упрятало! Только уходить домой нельзя. Дело есть.

– Не упрячет! – так же весело шлепал щупальцами по воде Османик. – А упрячет, распрячет, как явимся. Задержимся еще в гостях. Здесь не скучно. Изобеллину найдем. Пусть в моем королевстве живет.

– Надо бы, – согласился Оська, – что с акулами да хищниками жить! И куда она подевалась? Разговаривала с нами, тут Мурена зашипела, – встревожился Оська. – Помчались к кораблю!

Подплыв к рыбьей тюрьме, они увидели за решеткой Изобеллину. Вокруг неторопливо, кругами ходила старая знакомая – Барракуда, зыркая во все стороны злыми глазками. Когда Барракуда на минуту отплыла, чтобы заглянуть в каюту затонувшего корабля, приятели подобрались к решетке.

– Изобеллина! – позвал Оська. – Ты как опять сюда попала?

– Меня Изабелитой зовут. Схватили меня, когда я с вами разговаривала. – Глаза у рыбки повеселели. – Мурена заявила: «Пусть подрастет», что «ее тошнит от такой мелочи». И вот я опять здесь. Я думала, что больше не увижу вас! Мне страшно, милые осьминожки!

– Не трусь, Изабелита! Мы что-нибудь придумаем. Если Мура захочет тебя съесть, притворись, как тогда, спящей-дохлой!

– Я рассказывала всем о своем спасении этим способом. Когда Морской Дьявол, прислужник Мурены, словно хищный орел налетел на рыб и погнал их в пасть этой хищницы, они «уснули». Мурена была в ярости, но это их не спасло. – Изабелита слабо улыбнулась. – Всех несчастных поели слуги Мурены акулы-кошки. Об этом мне рассказал морской ерш, – изящная рыбка вздохнула, красивый рот ее передернула судорога.

– Ну и дела! – возмутился Оська.

– Барракуда возвращается! – кивнул Османик.

– Держись, Изобеллина-Изабелита! – подмигнул Оська двумя раскосыми глазами и исчез вместе с Османдром под килем корабля. Чтобы быть незаметными, они распластались на песчаном бугре. Перед самым носом, прямо из песка, на них глядела пара выпуклых жабьих глаз. Глаза рассматривали их в упор. Затем песчаный бугор зашевелился и проворчал:

– Поесть спокойно бездельники не дают! Здесь такие вкусные рачки, морские полихеты.

– Мы не бездельники! – возмутился Оська, – Какие еще такие полихеты?

– Полихеты – морские ракообразные, которыми я питаюсь. А вы – бездельники, так как все порядочные дети сейчас в школе. Прогуливаете?

– Не совсем, – буркнул Оська.

– Мир познаем, расширяем кругозор. – добавил Османик.

– Хотите червячка али иглокожего? – все тем же ворчливым тоном спросил бугор.

– Нам бы по парочке моллюсков, – не растерялся Оська. – Есть хочется.

– А вы кто будете? – спросил Османик, хрустя угощением.

– Я – скат.

– Электрический?

– Не путайте! Электрические скаты – двоюродные братцы. Трое из них в прислужниках у Мурены ходят. Нашли работку! Я Скат – простой. Меня за мои повадки еще Морским котом величают. Но разве похож я на кота? А кто Хвостоколом дразнит.

– Вы что, хвостом колете? А как? – еще громче зашептал Оська.

– Врагов колю, – согласился Скат. – Колю тех, кто хочет меня съесть. – Скат поднял хвост. Хвост был похож на пастуший кнут, метра полтора длиной. Из хвоста торчал острый шип.

– Зубчики и бороздочки на моем хвосте с ядом! – продолжал все тем же ворчливым тоном Скат. – Кого хочу, того хвостом резану, в разрез ядом фыркну. Не верите?

– А Барракуду можете?

– А чего не мочь? Это черное бревно я терпеть не могу за свирепость. Ненасытная утроба. Опять крутится. Полные сутки лопает. Как не разорвет!

– Ты шлепни Барракуду! – закричал Оська. – Эй, Барракуда! Где ты там?

– Это меня? – услышали осьминожки удивленный зловещий голос Барракуды. Морская щука собиралась открыть темницу, чтобы поесть. – Меня еще никогда не называли по имени. И тем более не звали к себе!

Османик выскочил из-за кустика водорослей, стал приплясывать и припевать:

– Барракуда, Барракуда, кабы не было бы худо! Открывай пошире пасть! Хочу камушком попасть!

Барракуда зло лязгнула зубами. В это время Скат, подняв тучу песка и ила, собирался перейти на другое место попастись.

– А, и ты здесь! – защелкала Барракуда зубами, показывая, как злая собака, страшный оскал верхних рвущих клыков. – Давно до тебя добираюсь! Сейчас я тебя и... – хищница кинулась на Ската. Морскому коту ничего не оставалось делать, как защищаться. Хвостокол махнул своим зазубренным хвостом и уколол Барракуду ядом. Невесть откуда взявшиеся акулы-кошки в один миг не оставили от Барракуды ни кусочка. На дне валялись лишь страшные клыки, на одном из которых торчал плоский костяной ключ от дверей темницы. Кошки исчезли. Ворчливый Скат стал зарываться в ил, приговаривая:

– Не надо было налетать! А коль пристала – спуску не дам!

– Ура! – закричал Оська. – Конец Барракуде!

– Ура! – вторил ему Османик. – Конец Барракуде!

– А мне все-таки, – сказал Скат из-под бугра, – рыбину жалко.

Схватив ключ, Оська помчался к решетке. Еще мгновение – и рыбья тюрьма распахнулась. Оська прыгал возле Изабелиты, смеялся и тормошил ее за плавнички.

– А вы – молодцы! – улыбалась красивая рыбка, шустро плавая вокруг осьминожек.

– Поплыли, Изабелита, в наше королевство! Приглашаю от лица моего папы Османа Великого, – солидно вымолвил Османдр.

– Османа Великого? – удивилась Изабелита. – Так ты наследник Османа Второго? Я слышала об этом среди своих подруг. Ты не похож на королевича, так, обычный осьминог. Бежать тебе надо. Знала бы Мурена об этом, она тебя сразу же на месте разорвала. Спасибо за приглашение, но плыть с вами я не могу. Недалеко, около светлых островов, – мой солнечный остров, моя родина.

– Не хочешь, оставайся, – сказал Оська, – но темницу надо разломать! Иначе Мурена и ее помощники всех вас переглотают. Без темницы она должна будет сама трудиться, значит, уплывать в море. Надо обязательно сломать.

– Еще как надо! – согласилась Изабелита. – Но вам это не под силу.

– А еще надо проучить Мурену, – добавил Османик, – отбить охоту нас, Великих Осьминогов, уничтожать!

– Не под силу, – кивнул головой Оська, не обращая внимания на разглагольствование Османика, дергая толстую решетку.

– Я придумал. Давайте попросим моего папу. Он сильный, он все может, ведь он – король. Не случайно же его называют Османом Великим?! Он после моего дедушки среди важных осьминогов самый большой в осьминожьем королевстве.

– Большой, толстый, – проворчал Оська. – Сидит целый день на троне и ест.

– К Лангусту пошли! – заспешила Изабелита. —

– У него антенны. В вашем королевстве есть способ передавать звуки, разговоры на расстояние?

– Не знаем, – ответили осьминожки, – наверно, есть. Осьминожье королевство – древнее государство.

– Идея! – закричал Оська и помчался, весело раскидывая немного подросшие щупальца. – К Лангусту!

Лангуст, как будто и не было суток в его жизни, сидел в каюте на том же самом месте, все так же уставившись глазами-рожками в темный угол, шевеля пятью парами ног и длинными усами-антеннами. Рыбы-собаки не было. На ее месте у порога, словно черная чурбашка или обуглившаяся головешка, лежала похожая на огромную гусеницу с острыми выростами на теле Голотурия, или Трепанг, по имени Трепа. При виде гостей гусеница недовольно зашевелилась.

– Милый Лангустон, – обратилась к нему Изабелита, – не поможете ли вы установить связь с осьминожьим королевством? Это нужно моим друзьям Османику и Осе.

От неожиданности Лангуст запрыгал на месте:

– Я рад видеть вас всех в здравии. Я тут такое, такое слышал! – ноги у Лангуста нервно задергались. – Установить связь с осьминожьим королевством? Но с ними разорваны дипломатические отношения! Осьминожьего дипломата Мурена давно разорвала, то есть... уничтожила. И наши дипломаты вернулись, я слышал... Я не прочь, – продолжал Лангуст, – но что скажет Величественная Мурена? Она же снимет меня с должности главного антенщика! А то и хуже!

– Ты боишься? – спросила Изабелита.

– Лангусты ничего не боятся! Но кому хочется иметь неприятности?

– Жаль, – неожиданно вздохнула глубоко все время молчавшая черная гусеница. – Я не хотела тебе говорить, Ланик. Ты такой нервный, впечатлительный.

– Теперь скажу. Не ищи свою любимицу. Твою собаку Мурена вчера разорвала в клочья.

– Мою дорогую Айрум? Трепа, этого не может быть! Она же обещала. Бедная моя Айрум, золотая моя собачка! – От негодования и горя Лангуст стал надуваться, отчего увеличился вдвое.

– Она и тебя съест, если подвернешься, – недовольно продолжала Трепа.

– Что нужно передать? – наконец вымолвил печальный Лангуст.

– Призвать на помощь папу, – сказал Османик. – Мой папа все сможет.

– И всего-то?

– А разве это мало? – удивился Оська.

Лангуст пошевелил усами, еще раз ногами и стал усиленно водить длинными антеннами, выставленными из окна каюты наружу.

– В море шторм, – сказал Лангуст, – придется подождать. Морская вода в страшном движении. Похоже, что там все девять баллов!

– Мурена сюда плывет! – выкрикнула Трепа. Трепа уже сидела на корме судна.

– Уходите! Немедленно! – заволновался Лангуст, отчего пять пар его ног нервно задергались. – Проклятая жизнь, каждый день нервные стрессы, – верещал Лангуст, убирая усы-антенны.

Но Мурена почему-то передумала. Она круто развернулась и, принюхиваясь, пошла кругами над палубой затонувшего судна.

Осьминожки, прикрыв собой Изабелиту, прижались к стене. Откуда-то сверху спустилась черепаха.

– Величественная Мурена, – молвила черепаха. – Ваше приказание выполнено. Осьминожки так высохли, что и следа не осталось. Сбылась вековая клятва цариц Мурен. Вы уничтожили последнего наследника Османа Великого,

– Да? – удивилась Мурена. Она была сыта, поэтому разговаривала спокойно. – Этот мешок с кисельными отростками – наследник?

– Это был наследник Османдр Первый, сын Османа Великого. Он просто еще не вырос.

– А где Осман Великий? Умер?

– Он стар. Одна змеехвостка, наушница, говорила, что видела короля в здравии, но дряхлого-дряхлого. А мне кажется, король просто полный. Она мне и тайну принесла... – голос черепахи был еле слышен.

– А ты говоришь, сбылась вековая мечта? – перебила черепаху Мурена, начиная свирепеть.

– Я знаю тайну осьминожьего рода! – пугаясь, зашептала громче черепаха. – Вы можете прославиться, Величественная Мурена! Извести, изничтожить весь народ осьминожьего королевства.

– Говори! – защелкала зубами Мурена.

– Самым уязвимым местом осьминогов является...

– На, получай! – Оська выскочил из укрытия. – Это за наследника, хорошего товарища. Это – за меня, осьминожку-туни! – Оська выстреливал в Мурену залпами осьминожьих чернил. – А это, – Оська выпустил весь остаток чернил, – за весь род осьминогов, чтобы неповадно было нас уничтожать!

Мурена замерла, потом стала крутиться, пытаясь смыть липкие фиолетовые чернила, но этой ей плохо удавалось.

Черепаха в панике, работая лапами-ластами, поплыла в противоположную сторону от замка злой Мурены.

На палубе судна вокруг царицы прыгали осьминожки.

– Мурена, Мурена! Грязное полено! Черные клыки! Глазки-пузырьки! – дразнился Османик.

Оська, выделывая невероятные фигуры, кричал.

– Мура, Мура, Мура, дура! Мура – щучья фигура! Осьминожек не хватай! А чернила поглотай!

– Дразниться нехорошо, некрасиво! – остановила их Изабелита.

– Нехорошо? Некрасиво? – возмутился Оська. – А высушивать живьем красиво, хорошо?

Но, однако, дразниться осьминожки перестали и поплыли к тюрьме, чтобы в ней на время спрятаться и подумать, что делать дальше. Мурена должна вот-вот прийти в себя. И шутка эта могла плохо кончиться.

Из-за решетки осьминожки видели, как Морской Дьявол Манта, явившись за очередной партией жертв, был страшно удивлен, не обнаружив в темнице ни одной порядочной рыбины. Маленькая Изабелита была не в счет. Боясь гнева Мурены, Морской Дьявол решил бежать. Он знал, пусть он и крупнее Мурены, свирепая и кровожадная царица со своими придворными кошками-акулами ни перед чем не остановится.

– А быть съеденным, – решил Дьявол, – не велика честь!

И махнув плавниками-крыльями, Морской Дьявол Манта, как огромная морская птица, торопливо уплывал прочь от рыбьей тюрьмы, прочь из царства жестокой Мурены.

Наконец, придя в себя после необычной покраски, отмывшись, изрядно проголодавшаяся Мурена рявкнула:

– Эй, костяное чучело! Дьявол Двурогий! Долго я буду ждать? – Но никто не отозвался и не появился.

– Оглохли! – рычала Мурена. – Уши водой залило? – в ответ полное безмолвие моря. – Куда Дьявол подевался? Верно, новую партию рыб гонит?

В великом гневе Мурена метнулась к большому аквариуму, откуда исходил запах свежей рыбы. Но кроме двух ненавистных осьминожек да рыбки, оставленной на вырастание, Мурена никого не обнаружила. Из-за решетки ей, самой Величественной и Жестокой, перед которой трепетало все живое, осьминожки, эти ничтожества, показывали кукиш.

Такого Мурена стерпеть не могла. Она бросилась на решетку, грызла железные прутья, ломала острые зубы.

Вот перекушен один прут, вот другой. Еще минута, и она ворвется в клетку, чтобы уничтожить этих смелых малышей ненавистного осьминожьего государства. Но тут Мурена увидела три торпеды. Торпеды неслись прямо на нее. Злая царица, не знавшая страха, задрожала. Ее черная спина покрылась мурашками. Поджав хвост, как только могла, Мурена отпрянула в сторону и бросилась удирать, забыв обо всем.

Пара огромных глаз припала к фиолетовым кораллам и слилась с ними. Метнулось огромное щупальце и заплясало по металлической дряхлой обшивке судна. Вот оно обхватило киль корабля.

– Да это же папа! – закричал Оська.

Сильные щупальца обхватили клетку, стали ломать ее на куски. Темница превратилась в груду ржавого железного лома.

– Вот вы где? – сильное отцовское щупальце схватило Оську за то место, где положено быть уху, и слегка тряхнуло. – Скверный осьминожка! – говорил отец, поглаживая сына. – Заставил нас с мамой волноваться. Да и ты, наследничек бывший, хорош, – кивнул Оськин отец в сторону Османика. – Мать там испереживалась. Великий гневался. Многим из-за тебя досталось. Многое зато и переменилось! Живо собирайтесь! Домой! Я к братьям сплаваю. Они замок Мурены рушат. Надо посмотреть, что за место.

– А Мурена? – спросил Оська. – Не вернется?

– Что Мурена? – воскликнул отец. – Мурены еще не раз встретятся, пока живете в море.

– Твой папа больше моего, – шепнул Оське Османик. – Он среди туни великий?

– Мы о таких глупостях не говорим, – усмехнулся Оська. – Папа мой большой, сильный. Его все рыбаки уважают.

– А как же теперь мы, Великие Османы? – вздохнул Османик.

– Да какие вы Великие? – засмеялся Оська. – Не Великие, а толстые. Ленивые, неработящие. Так себе, осьминоги, и только. Изабелита, прощай! – Оська протянул к рыбке все свои щупальца. – Расти большая. Да не попадайся акулам в пасть!

– Прощайте, но я уже взрослая. Я из маленьких рыб, – нежно махала плавниками красивая рыбка. – Я вас немного провожу и поплыву к солнечным островам, где живут мои родные.

Три больших торпеды, сопровождая две маленькие, уходили все дальше и дальше от затонувшего корабля, от разрушенного замка свирепой и жестокой царицы рыбы-змеи – Мурены.