355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Гай Юлий Орловский » Ричард Длинные Руки – фрейграф » Текст книги (страница 15)
Ричард Длинные Руки – фрейграф
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 18:24

Текст книги "Ричард Длинные Руки – фрейграф"


Автор книги: Гай Юлий Орловский



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 27 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 10

Долгое время высадившиеся на берег племена варваров управлялись ярлами и конунгами. Потом, когда завоевание Гандесгейма было завершено, постепенно конунги стали именоваться королями, а ярлы так и остались ярлами, но теперь они все были в подчинении королей. А те ярлы, у которых хватило сил отстоять захваченные земли от соседей, тоже провозгласили себя королями.

Когда наконец завершилось упорядочивание, на земле Гандерсгейма существовало не меньше ста семидесяти королевств.

Я открыл глаза, даже во сне создаю государство, я же государственник, по крайней мере – сейчас, сперва не поверил ощущениям, очень медленно приподнял крыло. Принцесса и Мириам, обнявшись и поджав ноги, мирно спят, прижавшись к моему боку. Лицо принцессы нежное и мечтательное, пухлые губы стали еще крупнее и просто просятся, чтобы их накрыл мужской твердый рот и смаковал нежность и чистоту, а Мириам раскраснелась, во сне это очень красивая молодая женщина, с высоко поднятыми скулами, решительно очерченным подбородком и стильно запавшими щеками.

Я некоторое время любовался обеими, такие разные, но трудно сказать, какая красивее, обе прекрасны, наконец осторожно вытянул голову и тихонько дунул особым образом на приготовленный с вечера шалашик из сухих поленьев.

Дрова зашатались, но устояли, а оранжевый огонек охватил бересту в самом низу и начал робко лизать, как щенок руку хозяина.

Пламя начало разгораться, веки Мириам дрогнули, приподнялись, открывая удивительно крупные серые глаза, просто волшебные в своей необыкновенности.

– Доброе утро, – сказал я негромко, – Мириам Сероглазая…

Она осторожно освободилась из рук принцессы, та тут же сонно вцепилась в мою шерсть и зарылась в нее лицом.

– Что это ты вчера съел? – пробурчала она тихо. – Или тот дракон тебе по голове сильно стукнул?

– Нельзя вспоминать о твоем прозвище? – переспросил я. – Красивые у тебя глаза, Мириам. Не захочешь, так сами напомнят. Просто необыкновеннейшие…

Она старалась смотреть зло и непримиримо, но в некий миг растерянности в глубине глаз проглянула другая женщина: тихая, ласковая, нежная, стремящаяся к такой же ласке и ответной любви, но тут же незримая стена в ее глазах разгородила нас, и на меня с вызовом смотрела прежняя гордая и высокомерная дочь степей.

– Что ты понимаешь, – сказала она грубо. – Жаба с крыльями, а туда же – рассуждает! Куда мир катится?..

– Пора, Мириам, – сказал я.

Она вскинула брови.

– Ты о чем?

– Пора возвращаться, – объяснил я. – Я свои дела здесь закончил… почти что. А тебе надо либо к приемному отцу, либо к настоящему. Не дело приличной женщине находиться с драконом в одной пещере. Да еще и спать с ним… Ты же приличная?

Она зашипела в ярости, на щеках выступили красные пятна.

– Я не спала с тобой, рептилия!.. И не тебе заботиться о моих приличиях, урод чешуйчатый!! Весь в бородавках, а тоже – рассуждает! Умников нажрался, живоглот брюхастый…

Принцесса сонно заворочалась, крепче вцепилась в мою шерсть и попыталась вжаться в меня целиком, чтобы на поверхности вообще ничего не осталось, однако почему-то не получилось, и заспанные глазки приоткрылись в недоумении и детской обиде.

– Доброе утро, – сказал я ласково. – Это и от Мириам, а то она и слов таких не знает.

На миг мне почудилось, что блеснул выдернутый из ножен острый меч, это Мириам сверкнула холодной сталью глаз.

– Ящерица, – произнесла она с непередаваемым выражением, – до чего же ты гнусная, подлая и бородавчатая…

Принцесса сказала сонно:

– Это ты про кого?

Мириам с усилием ласково улыбнулась.

– Да есть тут одна подкоряжная… Как спалось?

– Всю ночь с Шумилом летали, – сообщила принцесса все еще хрипловатым со сна детским голоском. – У меня тоже отросли крылышки, и мы поднимались к звездам, опускались на волшебные луга фей…

Мириам фыркнула.

– Какая только дурь во сне в голову не лезет! Вики, мы тут планируем, что делать дальше. В смысле, эта жаба с крыльями отнесет меня к приемному отцу или к родному. И то и другое – чревато. С тобой так вообще… Возвращаться опасно, оставаться здесь не можешь вечно…

Принцесса широко распахнула удивительные глаза. После сна они у нее настолько нежно-голубые, что небо должно со стыда скукожиться и закрыться облаками.

– Почему не могу? Зато с милым Шумилом…

– Жабе пора под корягу, – заявила Мириам. – Под жабью. Нечего ей тут очеловечиваться!

Я вздохнул, женщины разом умолкли и повернули головы.

– Сперва навестим твоего приемного отца, – сказал я. – А там посмотрим…

– Жабы далеко вперед не заглядывают? – съязвила Мириам.

Принцесса сказала жалобно:

– Мириам, ну какая же он жаба? Жабы холодные и противные, а Шумил теплый, даже местами горячий…

Мириам поспешно прервала:

– Принцесса, ты слишком наивна, чтобы говорить о таких вещах вслух.

– О жабах?

– О таких жабах, – уточнила Мириам с нажимом. – Ладно, я согласна. Летим к моему отцу. Вообще-то я сама об этом подумывала. Странно даже, что первым сказал этот рептиль…

– Почему? – удивился я. – Мы, благородные драконы, очень чувствительные создания. Это вы, люди, существа грубые, злобные, мерзкие, бесчувственные, лживые, подлые, гадкие, тупые, глупые, грязные, неуклюжие, бестолковые, ограниченные, коварные, бездушные…

Они слушали долго, а я увлекся, вытаскивая из бездонной памяти новые определения, которые, как ни странно, в самом деле соответствуют человеку. Правда, как сказал Достоевский, человек широк, в нем столько же хорошего и очень разного, но кому это интересно. Все мы предпочитаем, чтоб в других было побольше говна, на их фоне кажемся себе и другим лучше и чище.

– Какой ты умный, – восхитилась принцесса.

А Мириам сказала пораженно:

– Ну и ящерица, ну и болтливая… Я бы решила, что самка… Нет-нет, прекрати, верю, я же не спорю, это характер у тебя такой странный, если с точки зрения человеков. Насчет приемного отца ты прав, но, боюсь, помрет от разрыва сердца, когда появится вот такая огромная ящерица с крыльями. Да еще со мной на спине.

– И со мной, – прочирикала принцесса счастливо. – Твой отец будет рад. Правда!

Мириам посмотрела на нее в сомнении.

– Тебе лучше остаться.

– Почему?

Мириам в затруднении пожала плечами:

– Да по всему!.. Ветром сдует, простудишься, воробей по дороге клюнет, ворона громко каркнет…

– И пусть каркает, – отважно заявила принцесса. – Вот нисколько не испугаюсь! Милый Шумил, не оставляй меня здесь одну, я умру от одиночества!

Я посмотрел на одну, на другую, очень уж оживились, увлеклись даже, чирикают, словно на распродаже платьев.

– И как вы это мыслите? – спросил я саркастически. – Кто-то здесь брякнул, что полетит, видите ли, на мне верхом! Как на каком-то вислоухом осле!..

Мириам быстро возразила:

– Ну почему вислоухом? У тебя уши просто прекрасные!

– Потому что их вообще нет, – сказал я саркастически. – Вернее, не торчат. Нет уж, это вы обнаглели. Я понимаю, привыкли, что вам все угождают, но я, знаете ли, тоже привык к этому.

Мириам спросила:

– Тогда почему ты здесь?

Я зевнул и ответил нагло:

– Надоели эти угождения.

– Тогда поугождай сам, – заявила она, – для разнообразия. Тебе будет интересно! А мы полетим на тебе, как на великом и прекрасном драконе!.. Мы уже передвигались по воздуху, забыл? Сперва ты нес меня, а потом вернулся с принцессой.

– Нет уж, – сказал я твердо. – И так пришлось потом нырять в озеро. Отмываться! Очень мне надо, чтобы по мне снова текло…

Мириам сказала с тяжелым вздохом:

– Ладно, говори, как ты собирался меня доставить к моему приемному отцу. В лапах?

– Точно, – сказал я, – и время от времени ласково, но с чувством стискивая по дороге. Сама знаешь, с каким чувством! Только чтобы слышать твой скрипучий, как колесо ветряной мельницы, голос, дорогая! И все ласковые прозвища, что ты знаешь. Не подумай ничего лишнего или постороннего.

Она посмотрела на меня исподлобья. Я приготовился к возмущенным воплям, но она вдруг сказала очень смиренно:

– Ладно, если это тебя утешит, то что ж… потерплю.

Я вздохнул, чувствуя, что проиграл.

– Ладно, можем попробовать… Принцесса пусть сидит тихая, как мышка, ждет.

Мириам сказала быстро:

– Да-да, мы слетаем быстро! Туда и обратно.

– Ага, – сказал я саркастически, – мы слетаем.

Мириам посмотрела на меня с недоумением:

– А что я не так сказала?

Я отмахнулся:

– Да все правильно. Ты лети впереди, показывай дорогу. А я за тобой.

Она сверкнула словами:

– Ну что ты такой гадкий? У нас так говорят. Потому что люди все делают вместе. Потому и говорится так. Это у рептилий каждый себе.

– Драконы не рептилии, – напомнил я с негодованием.

– Ладно-ладно, – сказала она уступчиво. – Ты что-то особенное, как почему-то уверены все мужчины. Так вот, особенное, я уже готова… Не ухмыляйся, жабенция! К совместному полету, понял?

Принцесса взмолилась:

– Я ни за что не останусь в этом ужасном месте! Я умру здесь от страха.

Я в удивлении огляделся.

– А что тут ужасного? Мило, вот даже Мириам от счастья слов не находит. Так довольна, так довольна, что будет отныне жить здесь, пока не съем!..

Мириам пропустила мимо ушей насчет съедения, даже не вздрогнула, к сожалению, слишком быстро перестала верить ужасному обещанию, тем самым обломав кайф наполовину. Ее руки деловито перебирали вещевые мешки и доставали веревки, а принцесса подбежала, попробовала подластиться к ней, Мириам неумолимо ее отстранила, тогда принцесса перепорхнула ко мне и жарко обняла за шею.

– Милый Шумил! Ты такой красивый, такой замечательный, такой сильный!.. Неужели ты меня оставишь? Наверное, у тебя просто не хватит сил нести двоих, но тебе, как всякому мужчине, признаться в своей слабости просто невозможно?

Она попыталась влепить мне жаркий поцелуй прямо в губы, но я дернулся, ее губы впечатались в бронированную щеку, оставив там горящий след. Я чувствовал этот поцелуй даже сквозь броню в три пальца толщиной, довольно странное и необычное ощущение, настолько интересное, что вообще-то я не прочь, чтобы повторилось.

Она не размыкала нежных рук вокруг моей шеи, в чистых детских глазах полнейшее доверие и невинность.

Я пробормотал, как можно сильнее смягчая драконий голос:

– Ну-ну… Однако солнечные лучи оставят на твоей коже сильнейшие ожоги! Взмах крыльев бабочки для тебя сильнейший сквозняк, а горошина под периной… гм… словом, если Мириам тебя возьмет, она среди вас двоих старшая, благодаря своей лютости и природной злобности, то я еще как не против.

Мириам не успела опомниться, как принцесса благодарно бросилась ей на шею и влепила такой же горячий детский поцелуй, полный чистоты и невинности.

– Спасибо, спасибо, милая Мириам!

Мириам отстранилась, спросила с подозрением:

– За что?

– Что берешь и меня!

Мириам посмотрела на меня так, словно уже взяла за хвост и, раскрутив в воздухе, собиралась шмякнуть головой о каменный уступ.

– Я так не… Тебе-то зачем?

– Мне одной здесь страшно!

Мириам огляделась, словно впервые увидела, и удивилась, что мы не в роскошнейшем дворце, а в неуютной пещере из серо-черного камня, где кроме крошечного ручейка под стеной и нет жизни.

– Там будет еще страшнее!

– Мне с милым Шумилом ничего не страшно!

Мириам поморщилась:

– С этим гадом?

Принцесса невинно улыбнулась и похлопала длиннющими и густыми ресницами.

– Он совсем не гад. А еще он такой мягкий, теплый, заботливый, нежный, замечательный…

Мириам оглянулась на меня в великом негодовании, словно вот прям не верит своим ушам, я нагло усмехнулся и гордо поиграл плечами. Упустила дура красавца, кусай теперь локти.

– Вики, ты в своем уме?

– Ну, Мириам, ну милая, ну хорошая…

Мириам крепилась еще пару минут, однако принцесса подлащивалась так умело, что Мириам метнула в мою сторону огненный взгляд и проворчала:

– Ладно, только я тебя хорошенько привяжу, чтобы не сдуло. И укрою.

– А ты?

– Укроюсь тоже, – заверила она.

Я поинтересовался:

– А усидите? Я полечу быстро.

Мириам охнула:

– Сидя на спине? Там у тебя одни шипы и колючки! И весь ты какой-то неудобный.

– Не бреши, – сказал я обидчиво. – Принцесса и то сидела… сперва. И даже лежала.

– То-то вся в кровоподтеках, – сказала Мириам обвиняюще. – Ладно, но нужны ремни, много ремней… принесешь?

– Зачем? – спросил я с подозрением.

– А как же тебя взнуздаем? – удивилась она. – Без этого никак…

Я прорычал грозно:

– Я тебе что, корова? Или лошадь?.. Я могучий дракон! Могу вас обеих проглотить за один раз. А ты мне такие дурости…

Она не слишком испугалась, уже чувствует драконью манеру общаться, хотя и отступила на шаг.

– Ладно-ладно, – проговорила она примирительно, – но как мы будем управлять?

– Никак, – отрезал я. – Никто мною не может управлять, кроме моего великого и ужасного господина, властелина всех драконов на земле, под землей и в других мирах!

Я склонился при упоминании своего сюзерена и усердно постучал лбом о землю.

Она спросила:

– Даже в других мирах?

– Да, – ответил я. – Есть огненные драконы, есть звездные драконы, есть лунные драконы… И над всеми властвует великий и могучий властелин всех драконов!

– Да, – пробормотала она, – это в самом деле еще то чудище, если у него такие, как ты, на побегушках. А как… полетим?

– Вот так и полетим, – сказал я твердо. – Я полечу! А вы будете пищать наверху и умолять, чтобы летел тише. В крайнем случае можете подсказать, в какой стороне приемный отец, точнее, где эта самая Иглеаза.

– Запомнил, – буркнула Мириам с тревогой в голосе. – Надо с тобой поосторожнее.

– Почему?

– Мало ли, чего назапоминаешь…

Я отвечал машинально, сам сосредоточился на мучительной трансформации: между шеей и плечами с немалыми трудностями вырастил два сиденья, ну, не совсем так уж, но не на шипах же им разбивать нежные ягодицы, кроме того, есть за что держаться, к чему привязываться, и даже некий щит из костяного панциря, за ним можно пригнуться, спасаясь от встречного ветра. Правда, для защиты от нападения сверху снабдил этот щит длинными острыми иглами.

– Ты быстро летаешь? – переспросила Мириам на всякий случай.

– Быстро, – буркнул я.

– А далеко?

Я подумал, ответил честно:

– Думаю, быстрее и дальше меня летают только слухи.

Она привычно поморщилась, даже как-то заранее, словно на любые мои слова нужно фыркать и презрительно кривить харю, но в серых глазах предательски проступило некое подобие улыбки.

Я лег и, повернув голову, терпеливо наблюдал, как обе карабкаются мне на спину. Вернее, взобралась Мириам, а потом тащила принцессу, усаживала ее, привязывала к иглам гребня, заботливо укрывала плащом и укутывала, превращая в подобие куколки черноплечего махаона.

Сама она села на самом загривке, крепко упершись каблуками сапог в роговые выступы на костяной броне. Правда, вокруг пояса захлестнула веревку, но другой конец обвязала вокруг моей шеи.

– Так удобнее, – объяснила она невинно, в глаза мне смотрела честными-пречестными глазами. – А то шип еще обломится…

– Ну-ну, – сказал я, – дерзай, дщерь.

– Кто-кто?

– Да была одна, – объяснил я, – привела на веревке дракона в город, где его и убили. Девственница, между прочим.

Она передернула плечами.

– Как подло!

– Вот-вот, – согласился я. – Учти, я ни на что не намекаю. Это ты сама что-то подумала.

Она стиснула зубы, злая, как кобра, опять ее замысел разгадан, заколебалась, бросая на меня быстрые и вместе с тем осторожные взгляды, но я почему-то больше возражать не стал, дурак, наверное, и она, поколебавшись, сделала вид, что говорили совсем о другом.

– Готовы? – спросил я. – Ладно, теперь пищите, разрешаю…

Глава 11

Я разогнался, насколько позволила площадка, с края мощно толкнулся всеми лапами, но все же заметно провалился в воздухе. Дополнительный вес хоть и мал, но плюс своя тяжеленная задница – принцесса вскрикнула, не то испуганно, не то восторженно, но ее тонкий голосок все равно прозвучал жалобно. Я поспешил распахнуть крылья во всю ширь, хотя сперва намеревался нырнуть вниз и пройти над самой землей, пугая обеих.

Теплые потоки воздуха подхватили и начали поднимать кверху. Мне оставалось только держать крылья растопыренными и не давать теплым струям развернуть их ребрами.

У подножья горы безобразная драка за останки дракона, звери ведут себя отвратительно, совсем как люди. Слетелись пернатые, сбежались песчаные волки, появились даже подземные звери и начали поспешно рыть землю под драконом, так что растерзанная туша погружается в почву, словно тонет в трясине.

Дальше пошли оливковые рощи, отдельными пучками держатся пальмы, неожиданно и удивленно распахивают глаза небольшие озера, они видят меня отчетливо, в отличие от людей с их опущенными к земле глазами. Караваны верблюдов вижу почти постоянно, а впереди всегда на крохотном ослике проводник, длинные загорелые ноги почти задевают песок…

– Bona Terra, Mala Gens, – изрек я глубокомысленно.

Мириам сказала с подозрением:

– Это по-драконьи?

– Да, – сообщил я. – Настоящая мудрость возможна только на древнем языке мудрецов с перепончатыми лапами и такими же крыльями.

– А как по-нашему?

– Хороша земля, – перевел я, – да народ плох. Все хорошее уместилось на моей спине. Остальное придется окультуривать. Точнее, культивировать. Что значит сперва все взрыхлить, засеять добрым и вечным, потом терпеливо растить, тщательно выпалывая сорняки…

Я снизился и пронесся на высоте в пару сот ярдов, и женщины визжали сперва в страхе, затем в восторге, земля проносится внизу с дикой скоростью, ветер ревет, мир то медленно приближается, то резко уходит вниз, когда работаю крыльями, а когда впереди показались обрывистые горы, я не стал набирать высоту и пронесся по ущелью.

Отвесные стены на дикой скорости замелькали по обе стороны, сливаясь в серые полосы, женщины прижались одна к другой и пугливо умолкли.

Городов столько, что будь у меня прежняя память, уже сбился бы со счета. Край населен куда плотнее, чем я думал еще вчера. Сейчас вот перевалили через небольшую каменистую возвышенность, и сразу же за ней распахнулся дивный плодородный мир, заросший дикими цветами, но такими крупными и яркими, что расцветили как праздничными огоньками всю долину.

– А это что? – спросил я. – Опять какое-то заповедное поле мертвых?

Принцесса не поняла вопроса, а Мириам крикнула насмешливо:

– Какое поле? Здесь драконов отродясь не видывали!

– Что ж, – ответил я, – удивим народ.

– Не надо, – сказала она поспешно, – не отвлекайся, не отвлекайся!

– А сожрать пару людишек? – спросил я. – Зато все сразу увидят, что это ты мне велела.

Она спросила настороженно:

– Это почему?

– А чья веревка у меня на шее?

Она нахмурилась, закусила губу, я слишком умело повернул знак ее власти против нее же. Принцесса беспрестанно ахала, растопыривала глаза, полные удивления и восторга, раскрывала рот и то и дело указывала розовым пальчиком на скачущих далеко внизу людей или проплывающие в сторонке города и села.

– Как замечательно!

– Что? – спросил я. – Сидеть на спине и показывать пальчиком?

– Нет, летать! Ты такой счастливый, такой счастливый… У тебя крылья!

– Чтобы получить полное удовольствие от полета, – объяснил я мудро, – крылья вообще-то и не нужны. Они нужны, если захочешь почувствовать удовольствие от полета во второй раз.

Мириам сказала саркастически:

– Ах-ах, как мудро!

– А то, – сказал я гордо. – Драконы – это мудрость с крыльями. Хоть и рептилья.

– Ты же говорил, что драконы не рептилии!

Я отмахнулся.

– Да это так, к слову. Как будто рептилией быть хуже, чем голым и противным человеком! На самом деле рептилии… это венец природы! Вот ты, понятно, не венец. А я – венец.

– А я кто? – осведомилась она.

– Не знаю, – признался я. – Наверное, копыта. Или хвост. Но не венец, точно…

Она поморщилась.

– Подумаешь, оно с крыльями! Надо же… А у меня душа летает!

– У женщин есть душа?

Она фыркнула.

– Это у вас, жаб-переростков, нет души! А если и есть, то не крупнее комаров.

– Комар, – сказал я рассудительно, – это хорошо. С крыльями! А вот у людей души вроде червячков. Ползают, ползают…

– А ты откуда знаешь?

– Мы, драконы, – сказал я важно, – мудрые. Все на свете знаем. А что не знаем, то и не надо. Зачем знать ерунду всякую? Главное, знать не многое, а нужное.

– Ах-ах, – сказала она саркастически. – Так и поверю, что ты знаешь хоть что-то полезное.

Земля внизу начала приподниматься, я ощутил по смене теплового потока. Финиковые пальмы стали попадаться реже, зато почва стала каменистее, суше. Впереди начал вырастать древний и полуразрушенный хребет, я рассмотрел ущелья, котловины, горы в дырах и кавернах. Отвесные стены как швейцарский сыр – обычная участь старых и рассыпающихся гор, разрушения всегда начинаются изнутри, с разрастания крохотного кариеса в большое дупло, а затем в Мамонтову пещеру…

Иногда успевал увидеть в темноте пещер огоньки, что значит, люди все-таки и здесь живут. Но кто, не монахи же – отшельники, аскеты всякие?

Стали встречаться на склонах козы, эти везде пролезут, потом овцы – сперва редкие, диковатые, потом ухоженные стада, наконец внизу потянулись села, мелкие города…

Воздух здесь прохладнее, однако яркое, хоть и непривычно маленькое солнце прогревает левую сторону и слепит глаз. Теплые потоки доносят запах слабо горящего кизяка, при отсутствии леса это основной отопительный материал. Пахнуло подгорелым мясом, из-за гряды отвесных скал появилось неширокое озеро, полное густой тени, вода кажется загадочно темной.

Я рассмотрел множество стрижей, проносящихся над ее поверхностью, странные птицы, словно их творила не природа, а умелые дизайнеры с закидонами, слишком демонстративно изысканны формы крыльев, вилкообразный хвост и это странное умение летать над поверхностью воды и зачерпывать крохотным клювиком воду…

Сверху донесся восторженный вопль принцессы:

– Озеро!.. Настоящее!

Мириам спросила:

– Ты что, озер никогда не видела?

– Никогда, – вскрикнула принцесса. – У нас только крохотные бассейны, везде мрамор, никакой травы… Шумил, миленький, давай спустимся и посидим на берегу?

Мириам сказала раздраженно:

– Я тоже устала сидеть на этом костлявом чудище, но нам нельзя задерживаться.

Я повернул голову, обе уставились на меня из-за широких шипов гребня, глаза блестят, лица раскраснелись, то ли от встречного ветра, то ли от возбуждения. Мириам крепко держится за шип, принцесса же уцепилась всеми четырьмя за ближайшие выступы и наросты.

– Сделаем привал, – согласился я. – Вы устали.

– Мы можем лететь дальше! – возразила Мириам и добавила ядовито: – Но если ты уже выбился из сил…

– Еще нет, – ответил я, – хотя ты уже потяжелела. Похоже, откормилась, пора тебя есть. Но я сам хочу осмотреть озеро.

Мириам проигнорировала насчет упитанности, хотя и пощупала себя за складку на боку, спросила удивленно:

– Тебе зачем? Поселиться в нем вздумал?

– Да, – ответил я твердо. – Буду воду мутить.

– Зачем?

– Чистая слишком, – объяснил я. – Непристойно чистая. Оскорбительно. Разве в такой крупную рыбу поймаешь?

Пока земля приближалась, я охватывал взглядом и дороги, что идут вблизи озера, хоть и не подходят близко. Когда через эти земли пойдет крестоносное войско, нужно маршрут наметить так, чтобы по дороге были либо вот такие озера, где можно не только пополнить запасы воды, но и напоить всех коней, либо большие колодцы, оазисы, водопады, хотя бы мелкие речушки с пригодной для питья водой…

Озеро расположилось у подножья отвесных скал, даже одной скалы, длинной и вытянутой, разделенной разве что зубцами, означающими вершины. С большой высоты падает ручей, разбивается о широкий каменный уступ и дальше красивой серебристой лентой, не касаясь стены, устремляется к поверхности озера.

В той части оно бурлит, разбегается волнами, что странно быстро гаснут, и дальше озеро кажется наполненным темным маслом.

Я сделал полный круг над скалами и озером, рассматривая с высоты, неожиданно для женщин устремился к каменному выступу и, повернув крылья, мягко сел подальше от края.

Ручей не слишком большой, водопад умеренный, да и высота небольшая, хотя брызги разлетаются далеко и сразу намочили мне левый бок.

Мириам спросила, не двигаясь с места:

– А к озеру?

– Сперва посмотрим, – отрезал я. – Слезайте. Можете помыться под проточной водой. Или вам надо обязательно в озере, где оставили пот, грязь и слюни те, кто купался до вас?

Мириам пробормотала что-то нехорошее. На что я услышал укоризненный возглас принцессы: «Мириам, как ты можешь… он хороший…», на что Мириам ответила, судя по тону, еще хлеще. Я бы подслушал с удовольствием, но поток воды шумит, плещет и даже чавкает, так что дождался, когда слезут обе, и шагнул к краю.

Принцесса, правда, замешкалась, я извернулся и сам снял ее лапой, стараясь не повредить. Она счастливо пищала и прижималась к моим перепонкам горячим недетским телом.

Мириам быстро сбросила платье, мелькнув непривычно белой кожей, встала под падающую струю, взвизгнула, но выдержала, не выскочила с паническим воплем.

Я зачарованно смотрел, как вода красиво разбивается о ее голову и плечи, сверкающие брызги летят во все стороны, словно каскады дорогого жемчуга. Принцесса поймала несколько капель на подставленную ладонь, вздрогнула и поспешно стряхнула на землю.

– Как ты можешь? Такая холодная!

Мириам крикнула весело:

– Это сперва! Потом привыкаешь…

– Да ни за что в жизни, – ответила принцесса твердо и, отступив подальше, села под стеной на камень.

Мириам, в ореоле из серебряных брызг, смотрится чудесно, кожа напряглась под холодными струями, но счастливо хохочет и, вскинув голову, с наслаждением подставляет лицо струям.

Я смотрел искоса, вроде бы должен отвернуться, но я же большой крылатый змей, а не мужчина, так что мне можно. Хотя в то же время и мужчина, так что нельзя, потому и иду на компромисс и смотрю одним глазом.

Вскинув руки, она рассекала падающую сверху воду, словно ныряет вверх к самим небесам, струи бегут по телу, кожа от холода пошла пупырышками, груди округлились, а ярко-красные кончики вытянулись и затвердели, как камешки.

Перехватив мой заинтересованный взгляд, она спросила живо:

– А ты никогда не купаешься?

– А что, – спросил я, – от меня дурно пахнет?

– Да вроде бы нет, – ответила она неуверенно, – как-то не обратила внимания. Просто купаться… хорошо. Даже просто так.

– А я, – ответил я, – только когда моюсь.

Она опустила голову, взгляд пробежал по залитой водой площадке из камня.

– Здесь места хватит и для тебя. Я посторонюсь.

– Спасибо, – буркнул я. – А вдруг спихнешь вниз?

– Ты просто распустишь крылья, – произнесла она со вздохом. – Это не поможет…

– Сожалею, – сказал я саркастически, – но ничем помогать не стану. Убиваться головой о стену ради твоей радости как-то не собираюсь. Представляю, как ликовать-то будешь!

Она покачала головой:

– Не представляешь.

Я буркнул:

– Ладно, я пошел. А то еще попросишь потереть тебе спину.

– И не мечтай, – ответила она.

– Ну, – сказал я намекающе, – мечтать можно обо всем, мечтать не запретишь. Но тебе лучше не знать, что я сейчас намечтал…

Ее брови поползли вверх, а глаза испуганно расширились. Мгновение смотрела с непониманием, щеки залил нежный румянец. Я саркастически хмыкнул, она встрепенулась, посмотрела в страхе и неуверенности, сделала попытку закрыться ладонями, одновременно нагибаясь и сводя колени вместе.

– Ага, – сказал я обвиняюще, – вот какая ты испорченная! Я ничего такого и не думал, что ты вон надумала, будто я подумал!

И, гордо отвернувшись, я на всех четырех с достоинством подошел к краю, вытянул шею, всматриваясь в озеро, потом просто свалился вниз. За спиной прозвенел испуганный вопль Мириам, но я нырять с такой высоты не стал: растопырил крылья, пронесся, пугая стрижей, над поверхностью и, выставив лапы с растопыренными когтями, плюхнулся на берег у самой воды.

За спиной разочарованно квакнуло. Я быстро повернулся, в воде широкие круги с высокими валиками. Лягушек такого размера не бывает, а те, что бывают, уже называются не совсем лягушками.

Подойдя к воде, я опустил морду сперва к самой поверхности и долго всматривался. Солнце по ту сторону скал, и дно не высвечивает, затем я погрузил голову по макушку и, приспособив глаза, старался увидеть что-то угрожающее или опасное. Не для этих двух, их можно сюда не опускать, но конное войско будет двигаться понизу, не хочу терять доблестных крестоносцев из-за водяных хищников, если они здесь окажутся…

Чувство опасности начало подкрадываться незаметно. Я насторожился, быстро посмотрел по сторонам, даже на небо. Высоко-высоко с каменного уступа свесили головы Мириам и Вики, бесстрашные дуры, а вдруг голова закружится, вылавливай из озера, где что-то медленно и непреклонно поднимается из глубин, словно бронированный кашалот…

Я отступил, можно и не оглядываться, опасность грозит из воды, прямо мурашки по коже, хотя кожа у меня покрыта чешуей, которой я уже сумел придать прочность лучшей стали.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю