Текст книги "Ричард Длинные Руки - рейхсфюрст"

Автор книги: Гай Юлий Орловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 2

На стене вспыхнула четкая карта участка планеты, поверх наложена масса разных линий, мигающим огоньком указана точка, где мы, но от нее тянется линия, назначение которой я не совсем понял, а когда сообразил, спину осыпало морозом.

То ли гравитация, то ли вращение галактики, но нечто смещает корабль на орбите, пусть на пару дюймов в год, но волосы встали дыбом, когда проследил взглядом за линией, прочерченной по карте земной поверхности, и попытался в уме сосчитать, сколько же прошло времени, как корабль прибыл и остался висеть в недвижимости, ожидая команды от погибшего в очередной раз внизу мира.

– Погоди-погоди, – сказал я с внезапным подозрением, – а ты… в самом деле… космический корабль? В смысле, говорю с самим кораблем?

Голос ответил так же ровно и бесстрастно:

– А с кем же еще?

– Да чутье у меня, – заявил я, – все-таки, как лингвист, я просто Паганини!.. И как-то говоришь ты не совсем, как Норберт Винер. Будто бы его тест прошел… Или то был Тьюринг? Что-то в тебе наглое такое, прям-таки человеческое…

Голос ответил так же ровно, но я уловил в нем скрытую насмешку:

– Похоже, ты в самом деле из Древних эпох, хотя в такое поверить просто невозможно. Как определил?

– Искусственный интеллект, – объяснил я, – должон быть весьма ровен и безэмоционален. В смысле, только лишь функционален. А ты, наглая морда, сидишь и похихикиваешь. Это нечто скотское, а значит – человеческое! Как тебе моя логика?

– Явно не машинная, – одобрил голос. – Хорошо, частично ты прав. В самом деле когда-то я слился с кораблем. Так было хорошо для меня и… для корабля. Конечно, от большей части меня пришлось отказаться, иначе бы я все быстро здесь разрушил… Потому не жди от меня чего-то, что свойственно тебе.

– Недюжинного ума? – спросил я хвастливо. – Великолепного стратегического видения перспектив и развилок вероятных сущностей?..

Голос проговорил почти с отвращением:

– Неужели и я таким был?.. Или это что-то… иное?

– Это то, – сообщил я, – что тебе отрезали по самые… ну, гланды. Юмор называется. Иначе бы ты для смеху мог бы с разгону врезаться в планету, выбрав мишенью, скажем, бордель. Чтобы посмотреть, как голые бабы по небу летят.

Голос сказал без паузы:

– Да, такое непонятно. Но я не жалею.

– Еще бы, – откликнулся я. – Отрезали бы мне гениталии, чтоб карьере не мешали, был бы только рад… потом, конечно. А сейчас любого разорву, пусть только предложит такую дружескую помощь, скотина!.. Ну ты вообще готов поднять железную жопу, или какая она там у тебя, и сдвинуться с места?

Он ответил без интонации:

– Не вижу смысла.

– Как? – изумился я. – Вот говорю тебе с позиций чистого разума, прям как Гегель… или не Гегель, неважно, Гегель вроде бы с разумом был не в ладах, критиковал за что-то, в общем, как Иммануил Кантер, поняло?.. В общем, так. Мы снова в который раз собираемся гордо и непреклонно наступить на технологические грабли точно так же, как раньше наступали на детские грабельки.

– Не понял, – ответил голос суховато.

– Мы возрождаем великие славные технологические традиции, – объяснил я. – Но теперь с традиций гуманизма и базовых либеральных ценностей. Это означает, что всех воспитаем такими трусливыми, что никто не то что воевать не захочет, а если даже увидит, как кто-то пальчик прищемит или даже услышит о таком чудовищном деянии, все вокруг будут в обморок падать в диком ужасе… Таким образом мы намереваемся избежать войн и очень заинтересованно достичь технологической сингулярности.

Голос пробормотал несколько озадаченно:

– Вариант развития как игра ума, безусловно, интересен… Но как заставить людей отказаться от войн?

– Очень просто, – сказал я с пафосом. – Нужно всего лишь объявить жизнь высшей ценностью, а интересы общества, за которые пока что каждый горой – пережитком дикости и вообще придуманной хренью. Плюй, дескать, на эту гребаную Родину и береги здоровье!.. Нет вообще никакой родины, а наша родина – вся энтая планета.

– Интересно, – проговорил он в задумчивости, – ты даже знаешь такое слово…

– Родина?

– Планета.

Я оскорбился:

– Ты чего? Про планету теперь все знают, а про Родину говорить уже неприлично. А то еще патриотом обзовут, страшно подумать!.. Так что пойдем таким единственно правильным путем, хотя и по колено, а иногда и по ноздри в дерьме… но здесь опять-таки важна точка зрения, верно? Если не дерьмо, а фекалии, то уже и не так воняет, а если экскременты, то вообще ничего страшного, мы же не дикари, чтобы чего-то стесняться?.. Главное, дойти. Можно даже доползти, время от времени заныривая, чтоб не заметили и палкой по голове не вдарили. Потом отмоешься, подезодорантишься, и снова красив и весьма элегантен!.. Ну, допускаешь меня до рычагов?

– Нет.

– Обидно, – сказал я с достоинством, – что не доверяешь, аж жуть! Ну да ладно, веди корабль сам. Но веди, а не пребывай… Новый материк узришь с поднебесной высоты!..

– А что в нем нового? – возразил голос.

– Как что? – изумился я. – А то, что лес иногда как бы другим узором? А реки хоть привычно так начинают ручейками, но дальше текут уже ого какие! Полноводные, можно сказать смело, хоть я и демократ. И, что самое интересное и необычное местами, все тоже к морю, представляешь?.. Нет, так жить, как ты, просто скучно!

Голос ответил, как мне показалось, с неудовольствием:

– Ничуть. Понятие скуки, как понимаю, я убрал перед тем, как слиться с кораблем. Сейчас я неторопливо занимаюсь исследованиями. Разве это не самое достойное?

Я перебил:

– Как? У тебя есть необходимые инструменты?

– Нет, – ответил голос с неохотой, – инструментов нет, однако… однако я провожу мысленные эксперименты. Самые разные и всевозможные.

Я скептически хмыкнул.

– Эксперименты должны давать результаты, а те должны воплощаться в разные приспособления, позволяющие яркой пытливой мысли, вот как у меня, двигаться и даже лететь, помахивая, дальше… А у тебя почему не пытливая?

– У меня выше, – ответил голос сухо.

– Какая?

– Созерцательная.

– А-а-а, – сказал я понимающе, – плюй на все и береги здоровье? Знаем-знаем таких, проходили эту демократию в младших классах, как пример общинно-первобытного строя. Но выше созерцательной бывает любознательная! Не знало? Если будем сотрудничать, я тебе это обеспечу по самые клапаны. У меня нет твоих ограничений, я вообще человек неограниченных возможностей и способностей… таких, что даже самому бывает страшно. Если люди ни на что не способны, а я вот способен на все!.. Со мной не соскучишься, а такими созерцательностями обеспечу, что и ночью будут сниться, как вот мне, такому счастливцу, что удавиться готов…

Голос заметил ровно и бесстрастно:

– Глупо. Мне кажется, ты просто примитивен.

– Вот смотри, – сказал я нравоучительно, – и вспоминай, каким ты был. Представь себе, что я – это ты в далеком прошлом. Такой же дурной, непоследовательный, ленивый, попадающий в дурацкие положения, отлынивающий от работы, но умненький, замечательный, только потенциал не раскрыт, потому и дурак.

Мне показалось, что он хмыкнул, но вряд ли при очищении от человеческих привычек и свойств оставил себе эту хрень. Либо динамики барахлят, то ли скопировал у меня, чтобы отвечать тем же.

– Созерцательность, – продолжал я, – это конечно, весьма. Вершина как бы совершенной формы буддизма. Но созерцанием мир не перестроишь.

– Это всегда приводит к катастрофе, – сказал голос.

– Приводило, – возразил я. – И всегда по-разному. Если у тебя есть данные, проверь-ка. Во-первых, всякий раз обходили старые грабли, а наступали на что-то другое. Во-вторых, всякий раз продвигались дальше… Что, не так?

Голос произнес глухо:

– Допустим.

– Ну вот, – сказал я победно, – сам видишь!.. А в-третьих, тогда не было такой силы, как церковь! Что, не так? Ну вот!.. Церковь вообще запрещает всякие войны. Правда, ее не слушают… нет, не так. Ее все-таки слушают и воюют уже не так зверски. Какой-то базовый гуманизм у всех есть, появились даже правила, что в войнах можно, а что нельзя. Раньше вообще всех чужих вырезали начисто. Ну, кроме тех, кого уводили в рабство. А сейчас вот поэтапный отказ сперва от зверских методов войны, а потом и вообще откажемся. Будем терроризмом пробавляться, это вроде гладиаторских боев, только на улице… Какой прекрасный мир настает!

Он молчал долго, наконец сказал медленно:

– Я эту гипотезу… проверил несколько раз в различных сценариях… Вообще-то две трети из них приводят к катастрофам, а из оставшейся трети половина вариантов погружает человечество в постоянные войны.

– Но не уничтожает его? – спросил я с надеждой.

– Нет, – ответил он. – Но идет изнурительная война, все скатываются в дикость.

– Ладно, – сказал я, – а вторая половина той оставшейся трети?

Он ответил медленно и, как мне показалось, с сомнением:

– Осталось всего два варианта… в них человечество уцелеет. Но в одной из них церковь все-таки умрет.

– Но человечество будет развиваться? В обоих случаях?

– Да.

– До момента, когда сольется в нечто целое, и войны станут невозможными?

– Да.

– Прекрасно, – сказал я. – Вот видишь!

– Могла быть ошибка в расчетах, – возразил он.

Я изумился:

– У тебя? Да у тебя голова больше этого скайбагера!.. Да, в бесконечно малом можно уместить бесконечно большое, не знал?.. С твоим квантовым супермозгом, где ундециллионы операций в фемтасекунду… нет, ты просто не можешь ошибаться!

После паузы он произнес:

– Хорошо, меня заинтересовал этот странноватый путь развития прогресса. И что ты хочешь?

– Сперва облетим планету, – сказал я твердо и выпрямился, даже посмотрел сизокрылым орлом по сторонам. – И определимся на месте.

Почти час он пробуждал механизмы, пребывающие в глубокой летаргии. За это время я пытался осторожненько выведать, почему это он стал кораблем, добровольно или насильно. Да, это было его решение, но теперь сам не помнит, как именно, ибо убрал из себя все то, из-за чего страдал и что заставило.

При попытке копнуть глубже он просто перестал отвечать, словно боится, что какие-то тягостные воспоминания проснутся. Я с гордостью подумал, что наверняка, дурак, из-за несчастной любви, или дура, а я вот не такой. У меня все любови – несчастные, но не иду в киборги. Просто в несчастье выгляжу печальнее и наверняка красивее.

– Вообще-то, – сказал я, – мне вот пришла такая мудрая и неожиданная мысль, я вообще-то мудрый, что это не мое дело и потому неча… В смысле, как там идет расконсерваторивание? Они когда в спячку впадают, лапу сосут?

Он вопрос понял правильно, после паузы ответил равнодушно:

– Да, потребляют, но совсем капли энергии. Заканчиваю…

– Корабль начинает просыпаться? – спросил я.

– Я и не спал, – ответил он. – Двигатели просыпаются.

– Они после спячки не сильно злые? – спросил я опасливо. – А то шатунов все раздражает…

Бобик уже бегает по всему помещению, однако, как я понимаю, нас из грузового отсека просто не выпускают. За дикарями нужен глаз да глаз, а я на взгляд продвинутого скайбагера, видавшего звездные миры, мало чем отличаюсь от Бобика и Зайчика.

С другой стороны, даже компьютерный мозг может истосковаться по общению, а в этом есть и частица личности человека, пусть и донельзя стерилизованная. Все-таки, видимо, в чем-то человек незаменим, если пошли на такое. Да, думаю, каждый имел возможность выбирать себе форму существования.

Когда корабль сдвинулся, я не заметил, только пейзаж внизу чуть-чуть сместился, начал медленно уплывать за рамку, одновременно открывая другие виды серо-белого облачного покрова.

Я старался не показывать даже кораблю, что всматриваюсь в медленно проплывающую внизу поверхность с волнением и тревогой. Кто знает, что здесь за маги, вдруг да в состоянии дотягиваться даже до скайбагеров?

Знают местоположение всех на небе, как еще пещерные люди помнили расположение звезд, а тут вдруг одна сдвинулась и достаточно резво поменяла местоположение.

Вернее, не поменяла, а появилась, так как на северной стороне южные маги ее просто не видели.

Глава 3

В голову пришла совсем дикая идея, я чуть было не брякнул сразу, потом подумал, помыслил и все-таки брякнул, да и как удержаться, не брякнуть, я же человек, а человек всегда звучит гордо, какую бы ерунду ни спорол:

– Послушай… если ты как бы над схваткой, но не припоминаешь ли… как насчет таких же порталов здесь на Юге… в смысле, на том материке, что внизу?

Он ответил без паузы:

– В моей памяти таких нет.

– Жаль, – сказал я, но так как я все-таки человек, а люди редко когда сдаются, нашим лбам все бараны завидуют, спросил настойчиво: – Но ты же умный, можешь поискать?

– Как? – ответил он. – У меня довольно узкий диапазон.

– Я тоже бываю туповат, – признался я, с полумашиной можно и пооткровенничать, – но я с этим борюсь и расшариваю! В смысле, расшириваю, что значит, расширяю. Диапазон, а заодно и кругозор. Или ты сам настолько сузил свои узенькие возможности…

Он ответил, как мне показалось, с неудовольствием:

– Сузив некоторые, а от других отказавшись вовсе, приобрел совершенно новые, а их расширил безмерно! Они доставляют мне радость и наслаждение, избегая страданий. Тебе этого не понять.

– Точно, – сказал я. – Запасливый я, понимаешь ли… Хочу только расширять и расширять. Знаешь, даже от плохих привычек не хочу избавляться! Вот такая я свинья. Я бы даже какие-то особенности марсианских или вообще инозвездных свиней перенял. Так, на всякий случай. Вдруг пригодится?.. Хочу быть только с мощными противовесами, чтоб мог быть свиньей, а мог и не быть!..

– Зачем? – спросил он с недоумением. – Если можно не быть? Где логика?

Я ответил с высокомерием царя природы:

– А зачем нам логика? Логика – всего лишь один из инструментов, а у меня их целый гараж. Всяких и разных. Пусть и не все пригодится, но… а вдруг?

– Логика правит миром, – сообщил он. – А быть нелогичным… даже свиньей… Это такое дикое животное?

– Не знаю, – признался я. – Иногда мне кажется, что быть свиньей тоже зачем-то природе и нашей гуманной демократии нужно просто дозарезу. Мне, конечно, ни к чему, я чист и вообще весь в белом, но для человечества я должен сохранить и свинство. Известно же, что если природа рождает и дураков, то это зачем-то нужно. Возможно, именно от дураков и будет зависеть спасение культуры и базовых либеральных ценностей… Ну, все понял?

– Нет, – ответил он. – Но тот странный выверт сценария, что выдал этот невероятный результат… гм… ну, не убедил, но я помогу тебе. А телеприемники внизу поищу. Хотя не уверен…

– Это неважно, – сказал я с жаром. – Ты давай, трудись, ищи!.. Главное – процесс.

– Нелогично, – возразил он, – но сделаю, чтобы ты увидел, как это неправильно.

– Нелогично, – согласился я, – но правильно!

После паузы он произнес с расстановкой:

– Все незнакомое. Прежних порталов нет вовсе. Поверхность планеты трансформирована…

– Дык так и должно быть, – сказал я натужно бодро. – Надеюсь, ты другого и не ожидал? Но как насчет новых? Они хоть и примитивные, но как-то работают! Я сам пользовался. Хотя те штуки весьма ограниченного диапазона. И почти нет таких, что вели бы на этот материк.

Он не отвечал довольно долго, я уважительно подумал про ту колоссальнейшую работу, что проделывает его… нечеловеческая часть, быстродействие которой в триллион дециллионов раз больше, если сравнивать, скажем, с моей.

И все-таки, даже срастившийся с машинным интеллектом, он вряд ли сумел до конца освободиться от человеческих пороков и вообще свойств, что бы ему там ни сказали те, кто вынул его из петли или что там у них случилось, раз он решился так резко избавиться от каких-то своих страстей.

Просто-напросто от инстинктов и так называемых пороков до конца избавиться вообще немыслимо. Они так глубоко, что сам чистейший интеллект, как ни крути, возник как мальчишка на побегушках древнего могучего инстинкта, что понимает все, рулит всем и направляет все. Да еще так умело, что иногда всерьез думаешь, что вот наконец-то живу умом… увы, поскреби чуть, а там одни инстинкты, да еще какие, сказать стыдно…

Опасаясь, как бы он снова не впал в спячку, я заговорил громко и уверенно:

– Именно свинство и наплюйство спасут мир и цивилизацию! Благородство то и дело приводит к войне, ибо благородный дерется по любому поводу задетой чести: жену увели, в двух шагах высморкались или сплюнули, посмотрели косо… Вон за Елену Троянскую какая война гремела десять страшных лет!.. Все последние герои погибли. С тех пор ни в Трое, ни в Элладе уже их нет, а гераклы и ахиллы больше не рождаются.

Голос произнес озадаченно:

– Как это спасет?

– Я же сказал! – ответил я с апломбом. – Это благородный за жену начнет войну, а демократ отмахнется, мол, ну и уводи, другую найду. Да еще сразу с податливой подругой. Благородный обнажит меч за то, что высморкались рядом, а демократу можно вообще насрать на голову. Вытрется, посмотрит в зеркало и пойдет к адвокату.

Он спросил очень серьезно:

– Хочешь сказать, что внизу уже выстраивается мир именно с такими вводными?

– Точно, – подтвердил я. – Дерутся только благородные, а животные никогда… с себе подобными. Только люди и муравьи воюют, а остальные просто бодаются, да то и редко. Вот и мы гордо и уверенно идем к счастливому демократическому обществу без войн и конфликтов, потому что в войне можно другому надавать, но можно и самому получить, а какой демократ на такое пойдет? Плюй на все и береги здоровье, как сказал Махатма Ганди, великий аскет и развратник. Это и есть кредо нового благополучного общества, что идет на смену устаревшему благородному!

Он сказал внезапно:

– Есть!.. Есть данные. Внизу есть порталы… Один я только что обнаружил.

Я спросил жадно:

– Им пользуются?

Он ответил после паузы:

– Данных нет.

– А предположения?

– Тот портал, что я засек, находится… предположительно, на глубине. К тому месту дорог нет.

– Он сломан? Испорчен?

– Работает, – ответил он. – Эти системы могут работать вечно, металл и установки самовосстанавливаются. Разрушать нужно полностью!

– Даже не знаю, – признался я, – хорошо это или плохо.

– Как это?

– Для меня лично хорошо, – объяснил я, – но в целом плохо. И так вместо того, чтобы науки развивать, даже светлые головы золотую рыбку да джиннов в бутылке ищут! В смысле, старые технологии. Надо, чтобы вообще ничего не находили…

– Только принцип работы этого портала, – продолжал голос, – пока не известен.

– Ну и что? – спросил я. – За тебя просто оскорблен! Неизвестен сейчас, но через наносекунду будет известен, у тебя же голова – весь скайбагер!.. Мне вообще мало что известно, так что? Сесть и сложить лапки? Так только умные делают, они ж знают, что ничего не знают, философы яйцеголовые, а мы вот не знаем этого, потому и меняем мир к лучшему… Ну, как понимаем. Как тем порталом пользоваться, понял?

– Нет, – ответил он. – Боюсь, что это путь в один конец.

Я спросил настороженно:

– В смысле?

– В смысле, – повторил он, – что отправить смогу, а забрать – нет.

– Фу-у-у, – сказал я с облегчением, – а я уж подумал… Что значит, слова все лгут, а каждый понимает в меру своей грамотности, демократичности и наличия очень даже свободных, аж стыдно о них подумать, либеральных ценностей. Ты, главное, подумай, чтобы когда будешь меня туда отправлять, ничего мне как-то случайно не прищемил. А то почему-то беспокоюсь за некоторые части тела, еще молодой вроде бы… Это тебе они ни к чему, а мне пусть будут, вдруг еще пригодятся?..

Голос спросил холодно:

– В самом деле готов отправиться?

– Ну дык!

– С риском?

– Либо грудь в кустах, – сказал я хвастливо, – а чё нет?.. Вдруг восхотелось шампанского… Ну это я так, от речевого богатства и ассоциативного мышления на пяти разных уровнях. Готов, конечно, если ты гарантируешь безопасную доставку в те как бы дебри. А пока я там буду получать удовольствие разными способами, о которых ты уже и не помнишь, можешь пока поискать варианты, как мне вернуться взад. Я же знаю, ты гений, умница, светлая голова, иначе бы не избавился от грязных человеческих пороков и не заменил бы их светлыми интеллектуальными и чистыми пороками гегельянца!.. Так что ты можешь, я в тебя верю!.. Если не ты, то кто? Хоть ты местами эпикуреец и йог, которому на всех нас… начхать, но именно ты сейчас соль всего прогрессивного и не очень человечества!.. Хотя как бы и не совсем человек. С другой стороны, что такое человек?.. Двуногая птица без перьев?.. Мыслящий тростник? Голая обезьяна Дезмонда Моррисона?

Голос ответил замедленно, словно его хозяин старался понять глубинный и местами даже глубочайший смысл моих перлов:

– Логика подсказывает, наши системы несовместимы.

– Просто попытайся, – сказал я убеждающе. – Изо всех интеллектуальных сил! Мало ли что по резьбе не подходит!.. Где шуруп не удается ввернуть, там можно вбить. Да что там шуруп, я и болты вколачивал… Сейчас же просто глубоко уверен, что такому светлому и глубокому уму, как вон ты, отказавшемуся от всех человеческих страстей и пороков, под силу и в одиночку развязать любые гордиевы узлы, которые завяжут хоть сто тысяч дураков! Ты сможешь, благодарное человечество в моем лице верит в тебя!

Ждал я затаив дыхание, наконец он проговорил с ноткой сомнения, то ли в самом деле она прозвучала, то ли я домысливаю, ибо хочу видеть в нем хотя бы получеловека:

– Готово. Есть очень большая вероятность, что могу переправить в один из приемных порталов на поверхности планеты.

– Какая вероятность?

– Девяносто шесть и восемь десятых…

– Отлично, – бодро воскликнул я. – В лотерею не играю, но верю, что выигрыш достался бы мне, а проигрыш – другим. Какой портал?

– Нет данных, – ответил он холодно.

– А что есть?

– Знакомый тип излучения. Подобное понятие есть в вашей базе данных?

Я охнул:

– С младенчества!.. Рентгеновские, гамма-лучи, альфа, бета, дзета, лямбда… вплоть до омеги, а потом уже нейтринное, бозонное, хиксовое, квендлерное, ганное… в общем, что нам только в детстве в голову не пихали! Просто жуть.

– Полагаю, – ответил он с отчетливо прозвучавшей неприязнью, – это лишь иные названия, издавна известные и нам. Если готов, то можешь встать вот туда…

– В ту нишу?

– Нет, на ту площадку.

Я оглянулся, сказал в восторге:

– Ого!.. Вы стада слонов разом переправляли?.. Это я там и стоял, оказывается?

– Что такое слоны? – спросил он. – Груз проще опустить через портал, чем для этого опускаться на поверхность планеты.

– Подсчитали себестоимость, – сказал я уважительно. – Молодцы, главное – не экономия, а чтоб доходы превосходили расходы. У некоторых моих знакомых получалось. Наверное, к магии прибегают, а вот у меня, я же честный, как-то не так… Слушай, а как поддерживать связь?

– Просто назови мое имя, – ответил он.

– А как твое имя?

Он ответил без паузы:

– У тебя нет допуска. Я с тобой общаюсь на самом нижнем уровне, когда могу общаться, могу не общаться. А если будешь знать мое имя…

– Да понятно-понятно, – прервал я. – Природа не любит выдумывать без необходимости, вон даже у рыб по два глаза. Если система работает, то применяют всюду в аналогичных случаях, не выдумывают свое. В мире демонов то же самое. Всяк бережет свое истинное имя… Давай буду называть тебя Эркхартом? Был такой верховный бог-мудрец, его и называли верным Эркхартом… Или ты был самочкой?.. Тогда верной Эркхартой…

Голос прозвучал с некоторой нерешительностью:

– У меня убрана человеческая память. Записано особо, что по моей просьбе. Видимо, мешала. Потому не могу ничего сказать о своем прошлом…

Я воскликнул патетически:

– Великолепно! Ты начала жизнь с нового листа!.. Это же прекрасно!.. Чистая или очистившаяся, что почти одно и то же, особенно в свете прогрессивных либеральных ценностей, ты начинаешь снова, снова и снова!.. Поздравляю тебя, Эркхарта!.. Теперь ты сможешь строить себя, как самое совершенное существо во вселенной. А я счастлив видеть создание… самосоздание такого шедевра.

Голос произнес замедленно:

– Эркхарта… Эркхарта?.. Эркхарта… Что ж, для тебя я буду Эркхарта. В каком бы месте ты ни назвал меня этим именем, я услышу и откликнусь.

Я встрепенулся:

– Значит ли это, что ты слышишь все на планете?

– Нет, – ответил голос.

– Но можешь слышать?

– Нет, – ответил голос. – Только с теми, кто заговорит со мной и произнесет кодовое слово.

– А-а-а, – сказал я понимающе, – я его произнес… Напомни пароль, а то что-то с памятью моей стало, все, что не со мной, помню…

– Ты не произносил его, – ответил голос, – но в твоей речи были слова, близкие к тем, что произносили люди моей эпохи. Потому я и ответил.