Текст книги "Ричард Длинные Руки – ярл"

Автор книги: Гай Юлий Орловский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Все женщины слушают очень внимательно, герцогиня спросила с волнением:

– Да? Какая же?

Не темни, сказал я взглядом, вы так похожи, что герцог не мог не поделиться с тобой истинной целью. Или хотя бы намекнул в общих чертах. Герцогиня выдержала мой взгляд, но румянец на щеках стал ярче.

– Не знаю, – ответил я беспечно. – Герцог еще только располагался в Каталауне, а я, переговорив с ним и получив вот этот перстень, сразу же отбыл по окончании турнира. С герцогом приперла масса горластых железнобоких, я такого отборного отряда еще не видел, так что герцог с ними явно был спокоен…

Она смотрела пристально, я ответил честным взглядом, ибо и на детекторе лжи повторил бы то же самое: и переговорил с герцогом, и перстень от него получил… не стану уточнять как, с герцогом в самом деле прибыл отряд рыцарей, а куда делся – промолчу, так что я честен, как Талейран.

– Надеюсь, – произнесла она ровным голосом, в котором мне почудился нехороший для меня подтекст, – он вернется скоро.

Я поклонился, обронил осторожно:

– Война в одинаковой мере облагает данью и мужчин и женщин, леди Изабелла. Но только с одних взимает кровь, с других – слезы.

Веки герцогини дрогнули, взгляд стал не просто острым, а пронизывающим.

– Вы что-то знаете о герцоге… еще?

– Ничего существенного, мадам, – успокоил я. – Просто мой небогатый жизненный опыт говорит о том, что очень часто те, кто отправляются за шерстью, возвращаются стрижеными.

Лицо ее стало еще бледнее, а круги под глазами отчетливее. Леди Даниэлла вздохнула.

– Скорее бы отец вернулся! Пусть даже как вы говорите, стриженым. Мы его любим… любого. Только бы вернулся! Я его больше никуда не отпущу! Паду на колени и буду умолять, что пора вложить меч в ножны и повесить на стену.

Мать и сестра посматривали на нее с удивлением, леди Дженифер поморщилась. Мне показалось, она украдкой пихнула сестру. Леди Изабелла одарила старшую дочь недовольным взглядом, обратила царственный лик в мою сторону.

– Вам может показаться удивительным, что замок подвергся такому нападению…

– Я многое видел, – ответил я осторожно.

– Дело в том, – сказала она, – что наш замок неприступен. Его не могли взять за все восемнадцать веков. С того самого времени, как он был выстроен!.. Принято считать, что на нем охранное заклятие, хотя вы сами видите, как он расположен… К тому же в замке всегда был отряд могучих рыцарей.

Я кивнул.

– Значит, единственный способ – перерезать все дороги снабжения, разорить деревни, что поставляют вам свежее мясо, рыбу, дичь…

– Вы все понимаете верно, – согласилась она. – Однако у нас в подвалах немерено зерна и муки, а два родника питают водой весь замок. Осадой нас тоже не взять, разве что продлится годами. Но скоро вернется мой муж, и тогда сэр Кассель сильно пожалеет…

Я всмотрелся в ее лицо. Суровые твердые морщины в уголках рта, вертикальная складка на лбу у бровей, все говорит о том, что сосед досаждает уже не первый год. Не похоже, чтобы герцог Готфрид владел ситуацией.

– Если Господу будет угодно, – произнес я. Увидел, как ехидно заулыбалась Дженифер при виде такого святоши, добавил с лицемерным смирением: – Все в его всемогущей деснице!

Леди Изабелла предостерегающе взглянула на дочь, та фыркнула, но опустила глазки. Леди Изабелла слегка повернула голову в мою сторону.

– И куда изволите держать курс, сэр Ричард?

– На Юг, – ответил я беспечно.

Дочери заулыбались, Даниэлла сочувствующе, Дженифер – ехидно, Изабелла напомнила:

– Юг большой. У вас определенная цель?

– Никакой, – заверил я. – Какая цель может быть у такого простого и простодушного, что в лесу родился, волчьим молоком кормился, в смысле маугличал, по лианам, аки Бэтмен… Просто любознательный я. Заскучал в Срединных Королевствах, не спится юному плейбою, хочу Юг посмотреть. Да и себя, такого вот красивого, показать, а то ведь просто подумать страшно, как же он живет, меня не видя…

Они переглянулись, леди Изабелла произнесла в затруднении:

– Это опасно… ехать вот так. На Юге есть земли, куда нельзя. Там просто смерть для каждого: мага, колдуна, героя, зверя или птицы. Есть земли богатые, но там убивают всех иностранцев. Есть непонятные королевства… А есть страны, где жить легко и привольно. Вам нужно не ошибиться в выборе, куда причалить…

– Дорога только через море?

– Да. Это еще одна сложность. Ветры могут отнести корабль совсем не туда, куда хотели плыть. А бури часто.

– Что делать, – ответил я, – придется рисковать. Но если расскажете подробнее о южных землях, риска будет меньше.

– Расскажу, – пообещала герцогиня и обратилась к мажордому, не поворачивая головы: – Жан, можешь подавать на стол.

Тот повернулся, призывно хлопнул в ладоши. Открылась боковая дверца, оттуда пошли одинаково одетые слуги, каждый нес, откинувшись назад, широкий поднос, уставленный яствами. Пес шумно потянул носом и в нетерпением поерзал задом. Я спросил тихо, но строго:

– Ты это что, у тебя глисты?.. Сиди смирно. Мы должны здесь подавать пример хороших манер.

Я некоторое время ожидал, что леди Изабелла прочтет молитву, как же без нее за стол, однако она взглянула на повара, тот подал знак лакеям, те ухватили со столика широкие подносы и устремились к столу.

Перед леди Изабеллой поставили тарелку с высокими бортами. Оттуда поднимается пар, я уловил аромат налимьей ухи, леди Изабелла взяла ложку и зачерпнула, передо мной поставили широкое блюдо, где обложенный мелко нарезанными кубиками сыра, зеленью и вишнями истекает соком жареный гусь – весь в коричневой корочке, словно в проржавевшей кольчуге: только тронь – лопнет, обнажится нежная розовая, а то и вовсе белая плоть. Из него валит жар, одуряющий аромат, мои пальцы начали вздрагивать от жажды ухватить и разодрать, хотя мясо там внутри горячее, как недра солнца.

Справа тарелка с отбивными, их уже посыпали перчиком и горькими травами, слева – на тарелке пять коричневотелых нежных форелей, свесили хвосты, запах бьет в ноздри. Мысленно я уже жру, но я рыцарь, потому сдерживаю себя за столом и выпрямляю спину с неподвижным лицом, как заправский обуздыватель плоти… в смысле чревоугодства. Насчет плоти я тоже герой, леди Бабетта вон как смотрит обещающе, но я пока еще держусь. При других обстоятельствах сам бы скаканул к ней в постель, но раз уж так старательно меня в нее тащат, надо поупираться. Хрен знает, что она хочет еще, кроме как поглумиться над моей невинностью.

На зеленых листах огромные и толстые, как кровяные колбаски, креветки – больше одной в тарелку не помещаются, нежномясые. Я раньше ел их только вареными, и то мелкими, а эти жареные, истекающие пахучим соком, политые соусом и с темно-красными крупинками перца, с массой белесой икры, редчайшего деликатеса…

Женщины молчат, чего-то ждут. Я сложил руки и сказал:

– Авэ Мария… Лаудетур Езус Кристос, Отче наш иже если на небеси…

Секунду благочестиво помолчав, я взял нож, разрезал гуся, взглядом извинился перед дамами, что не дотянусь до их тарелок, положил себе и начал жрать, не забывая бросать Псу кости с большими лохмотьями кожи и мяса.

Дженифер громко фыркнула, леди Изабелла, что посматривала на меня с неудовольствием, перевела строгий взгляд на младшую дочь. Дженифер с преувеличенным смирением опустила глазки, но во всем виде читается победоносное: люди, плюйте на него, святоша, ханжа, суеверный дурак, а вот мы все здесь свободомыслящие, несуеверные, для нас эти церковники не указ…

В открытое окно между железными прутьями стремительно проскользнул нахальный воробей, так мне показалось, но существо распахнуло золотые крылья, крохотный такой драконник, шустрый. Если и есть у него враги в природе, то не в этом зале. Он спикировал на край стола, медленно стащил на спину крылья, сразу став таким серым и несчастным, что леди Бабетта засмеялась и, отщипнув от пирога кусочек, сунула ему к мордочке. Дракончик благовоспитанно схватил игрушечной пастью, а когда съел, вздохнул и стал дожидаться, когда дадут еще. Совсем не те наглые ящерицы, каких видел во дворцах, где приходилось останавливаться, те сами хватают без спроса.

Даниэлла с беспокойством поглядывала на Пса, да я и сам был наготове, чтобы гаркнуть что-нибудь вроде «Тубо!» или «Нельзя!», но Пес смотрел на дракончика с ленивым пренебрежением.

Глава 6

Все три дамы то и дело поглядывали, как ем, как режу мясо, как подцепляю на острие ножа ломти сыра или хлеба, а я, иногда забываясь из-за этого гребаного барокко, переставал хватать мясо руками и есть, обязательно чавкая и плямкая. Вот и сейчас, перехватив внимательный взгляд леди Изабеллы, постарался сыто рыгнуть, ухватил салфетку и промокнул уголки рта. И лишь отложив ее, понял, что надо было либо высморкаться в нее, либо плюнуть и бросить под стол. А то и на середину стола.

Леди Бабетта, что не перестает чарующе улыбаться, произнесла томным постельным голосом:

– Сэр Ричард… какая у вас какая великолепная собака…

– Это чудовище? – удивилась Дженифер.

– Да, – ответила Бабетта. – Вы посмотрите, сидит у самого стола, все видит, что на нем… а морда сухая!

Дженифер, похоже, никогда не имела дела с собаками, даже не поняла, в чем же достоинство, но в самом деле голова сидящего Пса выше уровня стола, видит жареного поросенка, запеченных цыплят, рябчиков, голубей, вареную и печеную рыбу, сдобные пироги, но морда остается сухой, хотя у любой собаки слюни свесились бы до пола.

– Это у меня монастырская собачка, – объяснил я благочестиво. – Привыкла усмирять плоть.

Дженифер с недоверием смерила взглядом могучую стать Пса, где под гладкой кожей выступают толстые бугры мышц.

– Ее благочестие, – заметила она, – уступает разве что вашему, да?

– Точно, – согласился я. – Вы, леди Дженифер, точно подметили, хоть и красивая… Какой у вас светильник разума коптит!

Бабетта мягко улыбнулась и, поигрывая слегка загорелым плечиком, дала понять, что ее светильник вообще не горит. Настоящая женщина должна чувствовать, а не умничать.

Я взял в руки курицу, хотя это явно не курица, благородные не могут позволить себе есть то же самое, что и простолюдины, это явно какие-то фазаны или откормленные рябчики с ананасами… да ладно, взял я курицу, разорвал надвое и половину бросил Псу со словами:

– Бобик, открывай пащечку… Недожарено, как ты любишь!

Пес поймал на лету, щелкнул челюстями и снова смотрит невинно, как будто муху проглотил, да вообще-то и мухи никакой не было, ждем-с, когда хоть что-то перепадет со стола. Я бросил и вторую половинку, а сам потянулся к зажаренному зверьку типа кролика, что не кролик, конечно, а благородно застреленный на охоте заяц. Разрезал я этого кролика, половину отожрал сам, в самом деле набегавшийся по лесам жилистый заяц, домашний кролик был бы куда мягче и нежнее, остальное бросил Бобику.

Женщины посматривали на него с некоторой опаской, страшные зубы блещут в свете люстр, как молнии, пасть красная, словно вход в ад, кролик исчез во мгновение ока, но в остальное время Пес сидит благовоспитанно, будто каменное изваяние, я даже подумал, что тысячи лет тому вот так сидел у чьего-то стола…

Леди Изабелла заметила, как я рассматриваю дракончика, легкая улыбка тронула ее красиво очерченные губы.

– Надеюсь, сэр Ричард ничего не имеет против этих милых созданий?

– Против рептилий? – переспросил я с удивлением. – Тю на вас, леди Изабелла!.. Чего бы я был против? Безобидные ящерки, пусть и с крыльями!.. Это же пресмыкающиеся, не какая-нибудь погань, про которую не за столом будь помянуто!.. Я, представляете, видел как-то женщину, что дома кошек держала!.. Не то две, не то три – с ума сойти!.. Вот уж в самом деле извращенка…

Они переглянулись, на лицах некоторое недоумение. Леди Бабетта томно улыбнулась.

– Вы слишком строги, сэр Ричард…

– Женщины, – ответил я строго, – и без того ведьмы, а с кошками так и вообще полная и окончательная нечисть! Если рыцарь увидит где женщину с кошкой, все понятно – должен бить, не ошибется. Любой кошатник – слуга дьявола.

– Ах, сэр Ричард, – томно протянула она, почти пропела, – какой вы… мужественный.

– Да, – согласился я охотно и выпятил грудь, – я такой.

В синих глазах Дженифер промелькнуло отвращение, Даниэлла лишь кротко улыбнулась, только герцогиня хранит молчание, из-за чего у меня создалось шечатление, что державница понимает больше, чем стараюсь показать.

– Такой, – обронила Дженифер ядовито, – такой… праведный!

– Чтобы добраться до источника, – ответил я многозначительно, – надо плыть против течения.

Они смотрели с ожиданием, ждут продолжения, но изрек мудрость и умолк, пусть думают и стараются понять, к чему я такое изрек. И хотя я сказал просто так, ни к селу ни к городу, но это не важно, обязательно найдут два-три тайных смысла.

– И куда же вы плывете? – спросила Бабетта кокетливо.

Кто-то требовательно постучал по моему колену. Я оторвал взгляд от разрумянившегося лица Бабетты. В глазах Пса недоумение и укор, он убрал толстую лапу, но взглядом указал на остывающую утку.

– Прости, – спохватился я. – Отвлекся… Привлекательные женщины отвлекают.

Он снова поймал на лету и проглотил в один миг, тут же превратившись в почти каменную статую, где только глазные яблоки двигаются, провожая взглядом проплывающие в руках слуг блюда.

Леди Бабетта раздраженно покусывала губки, слишком демонстративно я показываю свою любовь и заботу о собаке, хотя хорошая женщина ничем ей не уступает, за исключением, правда, верности.

– Не люблю жирное, – сказал я, оправдываясь. – Холестерину много. Бляшки всякие на сосудах… вы не пробовали разводить диетических уток? Странно, у вас отличная фигура, а у леди Изабеллы так вообще… И у леди Дженифер пока что терпимая… хотя дальше кто знает? Может, и растолстеет, как корова.

– Она тоже не ест уток, – ответила герцогиня, я заметил некую раздвоенность в ее чувствах, все-таки ее фигуру я похвалил, а комплимент, даже любой степени грубости, всегда льстит самолюбию. – И не думаю, что растолстеет.

– Тогда, – сказал я, – она не станет жадничать, если я и эту уточку передам тому, кто ее оценит по достоинству…

Пес подхватил обжаренную тушку, глаза стали счастливыми, как у депутата, укравшего миллиардный заказ. Леди Дженифер сказала язвительно:

– Чувствуется, как в вашем монастыре смиряют плоть!

– Не жадничайте, – мягко укорил я. – Жадность – грех. И чревоугодие – грех. У вас какой грех больше?

– А вы не прочь меня исповедовать? – поинтересовалась она ядовито.

Я тяжело вздохнул.

– Вообще-то на меня возложена и такая обязанность, но пока что я от нее благополучно увиливал. Однако в вашем случае понимаю, что вашу душу спасать нужно срочно… Бобик, отдай утку леди Дженифер! Она передумала. Она уже любит уток.

Дженифер сидит злая, как правозащитница, леди Бабетта хитро поигрывает глазками, уж и не знаю, как платье держится, не соскальзывая дальше, ведь с плеч уже сползло, словно в постели. Герцогиня снисходительно улыбнулась: молодежь пикируется, привычные игры разнополых существ, все знакомо и давно пройдено, произнесла почти равнодушно:

– Вам нужно, пожалуй, заглянуть к нашим магам.

Я живо повернулся в ее сторону.

– Зачем? Вы обозвали меня умным или как?

– Нет-нет, – заверила она поспешно. – Но у магов есть подробные карты земель, что по ту сторону океана. Хотя наше герцогство традиционно входит в состав империи Германа Третьего, но океан… слишком большая преграда. Здесь очень давно не появлялось имперских эмиссаров.

– Ваше герцогство – единственный плацдарм Юга на этом берегу?

Она вопрос поняла, отрицательно покачала головой.

– Нет, все побережье вплоть до Великого Хребта, где тот выходит к океану. Это не много, но и не мало. Как раз на королевство средней руки. Правит король Кейдан, его земли входят в состав империи Германа Третьего. Как вы понимаете, эти земли не захвачены северными королями только потому, что те не в состоянии перебросить через Перевал достаточное войско. Да и Юг, возможно, именно по той же причине не может двинуть на Север свои войска. Хотя, возможно, есть и другие причины.

Леди Бабетта улыбнулась хитренько, уж она-то знает почему и сколько войн начиналось из-за женщин, сколько войн женщины прекратили, сколько переворотов из-за них, прекрасных и умеющих дарить неземное блаженство.

– Юг, – произнесла леди Изабелла, – тоже разделен на ряд земель, из которых часть – королевства, часть… что-то странное, там правят не то купцы, не то еще какие простолюдины, а часть вообще неизвестно какие и кто в них правит. Есть еще Море Зеленой Воды, там властвуют могучие йорки. У них несколько островов, самые быстроходные и смертоносные корабли, однако они никогда не выходят за пределы своего моря.

Я слушал очень внимательно, герцогиня наконец сказала:

– Сэр Ричард, на Юге вы узнаете, конечно, больше. Основные войны магов гремели на Севере, а на Юг докатывались отголоски великих бурь. Хотя, конечно, уцелели остатки остатков. Во всяком случае, Великие Войны Магов, как здесь зовут, там называются иначе. На Юге помнят, что в последнюю войну маги заморозили весь воздух, с неба падал град размером с крупных баранов, что крушил все, стер с лица земли не только города и села, но даже леса, а реки превратил в лед… Потому последняя война имеет название Возмездие Льда, а предыдущая, если не ошибаюсь, – Черный Ветер…

– Мама, – перебила Дженифер щебечущим голосом, – Черный Ветер был до Тысячи Солнц. Но это не важно, не забивай голову сэру Ричарду глупыми знаниями, иначе у него от усилий заболит голова. У меня появилась мысль, что…

Я посмотрел на нее холодно.

– И как она себя чувствует в том пустом помещении?

– Прекрасно, – ответила она дерзко, – а у вас голова литая?

– Хорошая мысль, – похвалил я. – Если вы все их будете записывать в тетрадь, то через три года переберетесь на вторую страницу! Ну, пусть через четыре. Ох, простите, вы же неграмотная…

Она вспыхнула до корней волос:

– Я? Неграмотная?

– Тогда вы не можете быть благородной крови, – уличил я. – Человеку высокого звания непристойно опускаться до грамотности.

Она поджала губы, я видел, как старательно ищет правильный ответ, наконец произнесла с королевским высокомерием:

– У людей благородной крови настолько много свободного времени, что они могут себе позволить многое.

Я вздохнул, сказал с укором:

– Леди Дженифер, нельзя такое при детях! Мой Пес еще совсем ребенок…

Она вспыхнула до корней волос.

– А что я сказала?

– Я не решусь повторить, – ответил я смущенно и потупил взор в тарелку. – Я такой застенчивый… Провинциал, что делать. Мы в глуши все такие стыдливые. Не то что вы, которая позволяет себе многое…

У нее зарделись даже уши, над кончиками заструились потоки перегретого воздуха. Лакеи, двигаясь бесшумно, в чашках из тончайшего фарфора подали травяной чай. Я втянул ноздрями, пахнет мягко и приятно, чашка разрисована вензелями и гербами Валленштейнов, золотом по ободку идут буквы загадочного девиза: «Штиль страшнее». На широких тарелках белая груда четырехугольного печенья, украшенного сверху половинками орехов и земляничного варенья в углублении каждого.

Подали мед пяти сортов, от прозрачного, как вода, до темного, как деготь, поставили в вазах варенья и мармелады, джемы и еще какие-то сладкие излишества.

– Кстати, – сказал я, – у меня в плену сын этого Касселя, если я правильно понял. Пойду-ка его проведаю, заодно решу, что с ним делать… Кстати, чай просто великолепен. И сласти. Если леди закончила с допросом своего гостя, то…

Я сделал паузу, леди Изабелла помедлила и поднялась величественно и вместе с тем достаточно женственно.

– Да, сэр Ричард, идите, это ваш пленник. Но все-таки, если вам будет не трудно, сообщите, что намерены с ним делать. Все-таки это наш сосед…

Я улыбнулся.

– Надеюсь, вы не будете его защищать с оружием в руках?

Они остались за столом, я поднялся, откланялся, стараясь делать это как можно серьезнее и галантнее, в смысле – куртуазнее. Пес тоже встал, заметно отяжелевший, довольный, как два слона. Герцогиня величественно наклонила голову.

– Я слишком долго пробыла женой могущественного лорда, чтобы не знать, какие права на пленника у того, кто его захватил… Жан!

Из дверей выступил мажордом, поклонился, как механизм.

– Да, ваша светлость.

– Проводи сэра Ричарда в его комнату.

– Какую, ваша светлость?

– В западную башню, – ответила герцогиня незамедлительно. – В комнату для гостей.

На лице Бабетты промелькнуло неудовольствие, явно расположилась в башне по диагонали, зато Дженифер ехидно улыбнулась.

Мажордом повернулся ко мне и произнес с холодной бесстрастностью:

– Сэр, прошу вас следовать за мной.

– Следую, – согласился я. – Давай, Вергилий… или Сусанин, как тебе удобнее. Бобик, отбываем!

Мажордом не повел и бровью, иначе какой из него мажордом, двигается, как боевой носорог, царственно и целеустремленно. Мимо проплывали величественные и не очень залы, мы поднимались по лесенкам, двигались по переходам, наконец долго шли по длинному каменному коридору без окон и дверей, в стенах через равные промежутки вделаны светильники, язычки пламени тянутся ровно, хотя я лопатками чувствую сквозняк, так что и здесь магия…

Псу наскучило плестись сзади, начал забегать вперед. Там то и дело слышался вскрик, так что за весь наш путь никто не встретился, как и никого мы сами не нагнали. Наконец, как я понял, попали в соседнюю башню, что сама по себе равна по размерам иному донжону. Мажордом остановился у двери из дорогого красного дерева, уголки украшены золотом.

– Ваши покои, сэр.

– Благодарю, – ответил я тем же ровным и бесстрастным голосом, каким надлежит разговаривать со слугами и роботами. – Не забудь распорядиться, чтобы сюда перенесли мои лук и доспехи.

– Непременно, милорд.

– Если понадобятся слуги, как вызвать?

– Они вам не понадобятся, сэр.

Совершенно без эмоций поклонился, повернулся и тихо удалился, ровный и не делающий ни одного лишнего движения, как бесшумный робот-полотер. Я толкнул дверь, сказал негромко:

– Бобик, не спеши…

И остановился на пороге. Какая комната, эти раззолоченные покои можно рассматривать, как старинный музей, полный экспонатов, но я, окинув взглядом все и вообще, уставился на ближайшую металлическую фигуру. Рыцарь неподвижен, в спокойной, расслабленной позе, весь исполнен достоинства, горд, как сам дьявол, доспехи подогнаны с дивной тщательностью, крупные стальные пластины наложены одна на другую, как рыбья чешуя, но кираса из единого листа, там барельеф из двух вздыбленных львов, чуть ниже непонятные значки.

Я присмотрелся, обеими руками рыцарь опирается на длинный меч, что острием уходит в камень. Как я понимаю, грамотный, это для устойчивости, третья точка опоры, однако его сосед стоит с короткой булавой в руке, ему хватает и двух конечностей. Правда, стальные башмаки, защищающие ступни, явно сорок девятого размера, достаточно для опоры.

Третий рыцарь, на полголовы выше обоих, широк в груди, панцирь больше похож на римские латы: тщательно повторяет контуры могучих грудных мышц, я даже усомнился, что у хозяина доспехов именно такие гипертрофированные, оружейник мог и польстить знатному заказчику, крупные стальные пластины, защищающие плечи, зрительно расширяющие их, в то же время чувствуется, что эти доспехи пришли из более раннего периода человеческих драк. Даже меч коротковат, если для рыцаря. Мы привыкли видеть этих железнобоких ребят с длинными мечами, а у этого, как у римского легионера, больше похож на нож для разделки рыбы.

Четвертый, пятый – почти повторяют доспехи третьего, разве что еще чуть-чуть архаичнее. Я не мог бы сказать, в чем архаичность, но внутренний голос с уверенностью идиота твердил, что это самые древние из увиденных мною предков Валленштейнов. Правда, шестой вообще как будто из доримской эпохи: шлем, как у гоплита, цельнолитой, на голове характерный для эллинских всадников гребень, в руке легкое копье, не рыцарское, а совсем простенькое, как у Ахилла, которым можно колоть, парировать, а при необходимости и метнуть. Даже темные доспехи с выдавленными знаками и орнаментами наводят на мысль о черной бронзе, что якобы в сотни раз прочнее железа, но только секрет изготовления, как же, утерян…

Я ошеломленно рассматривал блестящие доспехи и вдруг ощутил, что и они меня рассматривают внимательно и строго. Не доспехи, а те, кто в этих доспехах. Я шагнул к ближайшему, приподнял забрало и заглянул вовнутрь. Даже сунул в пустоту руку и пошевелил пальцами. Темно и пусто, очень убедительная декорация, молодцы художники. Хоть и перестарались с убедительностью, на мой взгляд. Социалистический реализм какой-то. Даже натурализм, что совсем уж ни в одни ворота. С другой стороны, и абстрактного что-то не хочется. А то буду искать у служанок за ухом…

Вдоль трех стен рыцари, вдоль каждой – по четверо. Итого – двенадцать. Вообще-то магическое число для тех, кто не знает дробей: делится на любое количество бульбулей, да и вообще в жизни на каждом шагу натыкаешься на эти двенадцать – от месяцев до двенадцати паладинов Карла Великого. Двенадцать рыцарей в одну-единственную комнату, по-моему, перебор, хотя это не совсем комната, а покои, что даже вовсе апартаменты. В этом зале разве что кино снимать про эпоху разложения французских королей и помпадурш.

– Бобик, – велел я, – ищи.

Он поднял голову и посмотрел на меня очень внимательно. Я развел руками.

– Ну как я могу сказать что? Сам не знаю. Но чувствую подвох всеми фибрами, что уже жабры. Эта колючка, именуемая дочкой герцога, та-а-ак посмотрела…

В глубине покоев огромное ложе под балдахином, Пес пробежался вокруг, запрыгнул и тщательно обнюхал, снова соскочил и побежал вдоль стен. Я наконец сообразил, что он выбирает себе лежанку помягче, махнул рукой и сам отважился поисследовать покои, хоть и пока что очень осторожно. Вдруг да какая каверза, да и вообще ничуть не стыдно побыть в роли простака за границей. Слишком великолепно здесь, такое не должны отдавать простому гостю, заехавшему по дороге перевести дух. И еще не оставляет ощущение, что я перепрыгнул в следующий век, хотя не слишком разбираюсь, когда и что было, но все в комнате слишком изысканно: стены скрыты панелями из дорогого дерева, а самого дерева почти не видно из-за картин в массивных золотых рамах, золотых украшений.

Даже камин отделан золотом, не говоря уже об изящной кушетке, где и спинка, и подлокотники, и ножки – все слепит золотом, на столе изумительной красоты золотой подсвечник с тремя горящими свечами, еще два трехногих столика с круглыми столешницами, какие-то шкафы с золотой инкрустацией, и, конечно же, роскошное ложе с отделанным золотом изголовьем, кучей подушек на бархатном или атласном покрывале. Причем ложе всажено в углубление неимоверно толстой стены, так что заползать можно только со стороны ног.

Над камином широкая полка из белого мрамора, в центре причудливая статуэтка. Отсюда не разгляжу, по краям подсвечники чересчур вычурной формы. В углу на мраморном пьедестале бронзовый – наконец-то! – бюст какого деятеля в рыцарском панцире, но с обнаженной головой. На меня холодно смотрят слепые глаза человека с таким лицом, что невозможно не узнать далекого предка Валленштейна.

Воздух достаточно чист, но ароматы слишком приторны, надо будет открыть окно.

Роскошная кровать, что выдержит и слона, ну это везде такие, однако слонопотамность этой скрадывается невероятной роскошью и богатством обстановки. Сама кровать вся в подушках, толстое и вместе с тем невесомое одеяло, шкуры диковинных зверей на стенах и на полу, яркие гобелены, и еще одна пальма в кадке, удивительно.

Я прошелся, осматривая спальню, внимание привлекла роскошная драпировка на стене, отодвинул, там широкий проход в еще одно помещение, назначения которого я не понял, но еще обширнее.

Вторая комната в торжественно багровых тонах, стены из дорогих пород дерева, несколько картин в золоченых, а то и в золотых рамах, великолепный диван, несколько кресел, везде блестит желтый металл, да здесь помешались на золоте, что есть желтый дьявол.

Только окна напоминают, что я не в роскошнейшем отеле, который косит под старину: узкие бойницы, закрытые решетками из толстых кованых прутьев. Правда, камня не видно, все облицовано красным деревом, сверху нависает подобие укороченного балдахина, а снизу широкий подоконник из темно-коричневого дерева, отполированный до сдержанного блеска.

Ноги тонут в толстом ковре, у нас на Севере на полу обычно шкуры диких зверей. И ходить удобно, и чувствовать приятно, что эти чудовища попираемы моими конечностями. Но здесь то ли зверей таких нет, а шкуры надо везти с враждебного Севера, то ли гуманист на гуманисте, да еще и гуманистом погоняет.

Пес, исследовав все очень тщательно, подошел и заявил, что мин нет, как и растяжек, можно располагаться. И сам показал пример, перетащив толстенную и роскошную перину, где только и отыскал, к входной двери. Я понаблюдал, как он покрутился, будто ловит собственный хвост, таков у него ритуал, когда ложится всерьез и надолго, наконец тяжело вздохнул и рухнул, ухитрившись сплющить перину до пола.

– Хорош, – сказал я саркастически. – Ладно, бди здесь! Появятся непрошеные гости – рви в клочья! Я имею в виду, если нежить или нечисть, а не леди Бабетта…

Пес смотрит серьезно, в глазах недоумение и вопрос. Я подумал, вздохнул и признался:

– Что-то я переел жирного, враз тупею на глазах. Если нежить явится в гости вежливая, да еще с подарком, – за что ее обижать рванием на части?.. Мы не расисты, я всех ненавижу одинаково. Так что только в порядке самозащиты, понял?

Пес чуточку оскалил зубы, это у него улыбка, принимает мое признание в оплошности и мои извинения. Я перешагнул через него, все равно больше не вырастет, открыл дверь. Коридор длинный и пугающе пустой. Ну пусть не совсем пугающе, но как-то не по себе. Словно в полночь идешь через темную подворотню с плохой репутацией.

Я тронул молот на поясе, меч за плечами, вздохнул тяжко, ноги ватные, но перешагнул порог. В коридоре пахнет чем-то монастырским, весьма странно, аромат древности и аскетичности, издали донеслись голоса и шум. Через сотню шагов в стене открылся выход на веранду. Отсюда, с веранды, весь двор как на ладони. Либо герцог – заботливый хозяин, либо, что вернее, сказывается влияние Юга: пристройки добротные, надежные, никакой временности, булочная это, кузнечная, оружейная или кожевенная. Впрочем, кожевенной нет, все вонючие производства явно вынесены далеко за пределы замка. Проще и дешевле получать готовые и выделанные шкуры, а здесь только кроить и шить, будь это латы, доспехи или женские платья.

А вот церкви не вижу. Даже часовни нет, что уж ни в какие ворота. Это первый замок, где нет церкви.