Текст книги "Ель"

Автор книги: Гавриил Угаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Угаров Гавриил
Ель

Гавриил Угаров

Ель

Перевод с якутского А. Ярушкина

Директор института профессор Сомов пришел не один. Его привел Юрий Сергеевич – заведующий лабораторией биофизики, той самой, где работал Хадотов, и в которой он достиг, наконец, результата. Завлаб, представляя директору Хадотова, держался с достоинством, будто это он сам, а не его коллега, добился того, о чем лет десять назад можно было лишь мечтать. Вообще-то он имел на это право. Без его поддержки Хадотов вряд ли бы довел свои опыты до конца.

– Поздравляю. Рад за вас,– директор пожал руку Хадотову.

– Спасибо,– поблагодарил Эрэл. Сомов оглядел забитую приборами лабораторию, диковинные растения, опустился на стул.

– Травой пахнет... Свежескошенной, – с легким удивлением произнес он.

– Это тоже результат наших экспериментов,– с улыбкой пояснил Юрий Сергеевич.

Отвечая на вопросительный взгляд директора, Эрэл кивнул:

– Верно.

– Как вы знаете, я зоолог, – развел руками Сомов. – Хотелось бы услышать от вас...

Хадотов широко улыбнулся:

– О нашей работе?.. Не только услышите, но и увидите!

– Я внимательно ознакомился с отчетами, – сказал директор. – Суть вашей работы мне ясна – биотоки. Вы работали над расшифровкой биотоков растений. Насколько я понимаю, вам удалось зафиксировать те, которые отвечают за физиологические процессы.

– Да, – Хадотов не без гордости добавил: – Мы не только зафиксировали их, мы их записали, научились усиливать, и таким образом ускорять физиологические процессы.

Директор разглядывал молодого ученого. Высок, худощав. Лицо скуластое, умные глаза. Сомов шутливо подмигнул:

– Уж и усилить, уж и ускорить... Продемонстрируете?

– Конечно! – торопливо заверил завлаб. – Эрэл Иванович, что ж это мы?

Хадотов тоже заторопился. Он решил продемонстрировать результаты своего труда на ускоренном росте ели. Не только потому, что биотоки ели были записаны особенно точно, но еще и потому, что он всегда любил это дерево.

Как и любой якут, Хадотов знал тайгу и охоту. Он любил тайгу и охоту, и чувство это было неизменно в нем. Однако долгая якутская зима все же однообразна. Глаза тоскуют по зелени. Поэтому любое свидание с живой и даже веселой елью доставляло Хадотову ни с чем не сравнимую радость. Он уподоблял ель женщине-богатырше из народных сказок. Никакие испытания, никакие тяготы не могли сломить ее стремления к счастью. Своей красотой, самим своим существованием ель украшала жизнь "Среднего мира" – всего сущего на Земле. И еще, несмотря на суровость родного края, несмотря на адские морозы, обжигающие родимый край, ель всегда ассоциировалась в представлении молодого ученого с живыми людьми.

– Давайте вырастим ель, – словно продолжая свои размышления, сказал Эрэл.

Директор института поднялся, проговорил с легким сомнением в голосе:

– Конечно, накануне Нового года это самое подходящее, но сколько же времени понадобится! У меня через час совещание...,

Хадотов порывисто шагнул к лабораторному столу, вынул пинцетом семечко ели, хранившееся в бутылочке из темного стекла, произнес уверенно:

– Минут двадцать-двадцать пять!

– Прекрасно...– недоверчиво протянул Сомов.

– Да-да... Результаты поразительные, – подтвердил завлаб, наблюдая за действиями Хадотова. Увидев, что тот поместил семечко между платиновыми электродами так, что оно их не задевало, предложил: – Может, сдвинуть электроды?

Хадотов, не оборачиваясь, пояснил:

– Биотоки передаются по индукции. Запись воспроизводится, и сигнал поступает на электроды. Питательный раствор дает деревцу все необходимое для роста...

Эрэл объяснял директору и завлабу принцип записи, принцип действия прибора, а сам удивлялся – как он мог забыть, что вот-вот наступит Новый год! Заботы, хлопоты... Каждый раз, наряжая вместе с детьми елку, он вспоминал свое детство... Вспоминал, как вместе с бабушкой приходили на опушку леса, к одинокой березе. Делали они это, когда с озера сходил лед. Именно в это время – весной – якуты отмечали конец старого и начало нового года. Бабушка Эрэла была старая, мудрая, но при этом по-стариковски наивная. И он – мальчишка! – посмеивался над ней. А она не только знала обычаи своих предков, но и соблюдала их. Верила, что старый год кончается с окончанием зимы. Трудным временем была для якутов эта зима – длинная, восьмимесячная, холодная и голодная. Многие не доживали до весеннего солнца. Поэтому-то и говорили те, кто видел зеленеющую траву,– новый год наступил.

Эрэл был неразлучен с бабушкой, а она охотно брала его с собой, когда шла вешать салама. Это лишь сказать просто – вешать салама. На самом же деле к этому событию они с бабушкой готовились заранее. Бабушка делала кумыс, из конских волос свивала пеструю веревочку-ситии. Вместе с внуком вырезала из бересты фигурки коров, шила игрушечные томторуки для телят, из разноцветных лоскутков материи связывала длинные ленты и все это нанизывала на ситии. Иногда, чтобы украшения салама были богаче, приходилось жертвовать несколькими клювами гусей илиторпанов. Эрэл расставался с ними с грустью, так как в его играх эти клювы возглавляли непобедимую кавалерию из клювов мелких птиц. Но не отдать было нельзя – бабушка говорила, что если в саламе не будет клювов, то в будущем году отцу не будет удачи в охоте.

– ...в резервуар подается углекислый газ и кислород, – после недолгого молчания продолжал пояснять Хадотов, потом указал на красную и голубую лампы, горящие над головами: – В фотосинтезе, в основном, участвуют красные и голубые спектры света. Для интенсивного роста растений к лампам мы прибавляем лазер, работающий в режиме мигания...

Пока он говорил, прибор вошел в рабочий режим, и все взгляды теперь устремились на семечко ели. А оно уже вскрылось и, как в кинофильме, где съемки ведутся неделями, из него показался корешок, устремился вниз, в раствор, стал ветвиться. Вскоре вылез зеленый росток, потянулся вверх. Выше... Выше... Одна за другой отходили боковые ветви с изумрудными хвоинками. Запах, лесной душистый запах, распространился по лаборатории.

Директор от удивления покачал головой, даже у завлаба вырвалось восхищенное восклицание. А Хадотов продолжал щелкать тумблерами. Взвыл насос, зажужжали трансформаторы, работающие с большой нагрузкой. Тонкие лучи лазеров, скользнув по веткам ели, уперлись в ее вершину. Бешено заплясал электронный луч на экране осциллографа.

Испуганно вздрогнула елочка, потянулась вверх. Толще стал ствол, крупнее и пушистее ветви.

...Эрэл с бабушкой приходили к старой березе. Бабушка что-то бормотала тихо, почти неслышно, потом угощала всех – хозяина аласа, тайги, хранителя скота, даже леших – много их было. А напоследок бросала тёрэх, большую деревянную ложку. Этого момента маленький Эрэл ожидал с нетерпением. Бабушка бросала вверх ложку. Если она упадет плашмя, кого-то из близких ждет в новом году смерть. Эрэл всегда боялся этого, боялся, что умрет мама или бабушка. О себе он не беспокоился, он по-детски верил в свое бессмертие. Но, к счастью, ложка почти всегда падала на траву лицевой стороной вверх. Просияв лицом, бабушка восклицала: "Уруй-туску!" Если же ложка падала по-другому, бабушка хмурилась и объясняла неудачу случайными обстоятельствами, тут же обращаясь к доброй хозяйке аласа за разрешением все повторить. Повторная ворожба всегда была удачной. Тогда они усаживались на лужайке, пили кумыс, наслаждались пением жаворонка. Бабушка умела восхищаться красотой природы... Одинокая береза, к которой они всегда ходили, рухнула, кстати, в тот год, когда умерла бабушка...

Шум моторов ослаб, стал умиротворенным, потускнели огни, спокойнее заработали приборы. И с людей спало оцепенение. Изумленно глядя на вытянувшуюся перед ним пушистую елочку, директор института проговорил:

– Чудеса!.. Поздравляю вас!

Эрэл смущенно и счастливо улыбнулся.

– Великолепная ель, – повторял директор. – Просто великолепная!

– А мне ее жаль, – послышался негромкий женский голос.

В дверном проеме стояла Саргы – младший научный сотрудник лаборатории, привлекательная стройная девушка. Профессор Сомов недоуменно пожал плечами:

– Почему?

Саргы подошла, коснулась пальцами елочки:

– Она не видела, как грустит закат, как улыбается утренняя заря. Ее ветки не впитали в себя медовый запах июня, они не дышали грозовым воздухом. Эта елочка не слышала пения птиц, отдыхающих на ней. А где подруги этой елочки? Где зеленый алас? Где родная тайга?.. Поэтому мне и жаль ее.

На ресницах Саргы блеснули слезы. Мужчины, задумавшись, молчали и стало в лаборатории совсем тихо.

А елочка радовалась ярким лучам лазера, воздуху, обогащенному углекислотой. Радовалась живительным биотокам, радовалась людям... Ведь то, о чем говорила Саргы, было ей попросту неизвестно.