Текст книги "Неукротимый маршал"

Автор книги: Гарри Вайтингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Глава V

Нещадно палило солнце, и день казался бесконечным. Никто не ехал в город с ближайших ферм и деревушек. Браннон пересек улицу, его тень была похожа на узкую веревку на раскаленном песке.

Он вошел в салун. Владелец играл в кости С двумя завсегдатаями, но игра шла из рук вон плохо. Две девушки сидели в углу и о чем-то шептались. Помимо них, в баре было три клиента. Браннон остановился перед столом, наблюдая за игрой. Фен Уалстроп, хозяин салуна, был крупным мужчиной с толстым брюхом. Он взглянул на Курта и подмигнул ему:

– Они должны мне уже тридцать четыре миллиона.

– Фен, ты был одним из членов суда присяжных на процессе Хайнса? – спросил Браннон.

– Точно, – он задержал игральный кубик в пальцах. – Полсон, Диккенс, я, Уилбур, Эд Янук, Кэл Харрисон. Шесть человек. Ну и что?

– Мне интересно, что ты думаешь по поводу возвращения Хайнса в город?

– А что я должен думать? Видишь, как идут дела в баре? Это его работа. И так будет до тех пор, пока кто-нибудь не прикончит Хайнса.

– Ты думаешь, это ответ, Фен?

Фен пожал плечами. – А что еще? Ты думаешь, что он вернулся сюда для того, чтобы мирно жить?

– Я не знаю. А что, если он придет к тебе в бар?

– До тех пор, пока у него есть деньги, чувство жажды или желание сыграть в кости и не разбить ничего, он желанный посетитель здесь, маршал.

– Ты не боишься его?

– Из-за того, что я являлся присяжным заседателем?

– Разве он не посылал тебе писем с угрозами?

– Дьявол. Все это время! Я привык ждать их с нетерпением. Для смеха. Послушай, маршал, у меня здесь есть пара надежных парней, и поэтому никто не сможет приблизиться ко мне, если я этого не захочу. Нет, маршал, я не боюсь таких желторотиков, как Хайнс. Он умный? А я намного умнее. Он жесток? А я бил ребят намного свирепее, чем Хайнс.

Когда Браннон вошел в свой офис, Ал Уильяме сидел за столом, положив на него ноги в сапогах. Лицо Ала вытянулось, когда он увидел, что Браннон был один.

– Где он, маршал?

– Кто?

Кадык Ала дернулся:

– Ты не арестовал Уэлкера, когда он сошел с поезда? Мой бог, маршал, а я уже сказал отцу, что ты арестовал этого убийцу, и ему больше не о чем беспокоиться.

– А за что я, собственно, должен был его арестовать?

Ал встал, опустив револьвер на стол.

– Я не знаю. Я считал тебя умным человеком. Думал, что ты предпримешь что-нибудь. Маршал, данный случай очень много значит для людей в городе. Я рассчитывал на тебя.

Браннон отчетливо произнес:

– Я не арестовал его. Я скажу тебе правду. До прибытия поезда, до того момента, когда Хайнс вышел из вагона, я думал, что арестую его немедленно. Я бы привел его сюда и перед тем, как выпустить Хайнса, мы бы кое о чем с ним потолковали и заставили бы его убраться из города. Я мог бы арестовать его за незаконное ношение оружия. Я мог бы арестовать его за что-нибудь другое.

– Прекрасно. И почему же ты этого не сделал?

– Он не был вооружен! Он вышел из поезда – ребенок! Ребенок, высокомерный и гордый, как черт. Но у него не было оружия. И в рюкзаке у него не было ничего. Я понял это, когда он бросил его на землю.

Ал с жалостью посмотрел на Браннона:

– Ты что, инспектор, перегрелся на солнце? Ты думаешь, что у него не будет возможности достать оружие, когда он этого захочет? Тебе придется что-то сделать, маршал. Мой отец один из тех людей, которых Хайнс ненавидит. Мой отец! Старику почти семьдесят. Я не думал, что он так много для меня значит до тех пор, пока не узнал, что Уэлкер возвращается и что он ищет отца!

Браннон развел руками:

– Я сделал все, что мог, Ал. Я остановил Хайнса на платформе и предупредил его.

Ал чуть не плакал:

– О, великолепно! Предупредил Уэлкера Хайнса! Почему же ты не пожал ему руку? Я могу представить себе, как Хайнс не спит ночи напролет, рыдая и обдумывая твое предупреждение.

Ал вышел из офиса, не выпуская револьвера из рук. Браннон не мог сидеть на месте и последовал за ним. Остановившись на крыльце, Курт посмотрел на дорогу, безумно желая, чтобы что-нибудь произошло. Он представлял, как Уэлкер Хайнс взбегает по лестнице, сжимает Руби Мак Луис в объятиях, как его рот приникает к ее нежным губам.

Браннон смахнул пот со лба рукавом рубашки. Он был рад, когда увидел, что Мак Луис, один, без своей свиты, направляется к нему. Он был без оружия и нес в руках желтый телеграфный лист. Мак Луис заметно нервничал. Он устремил глаза на Браннона.

– Итак, маршал, я видел, как вы разговаривали с моей дочерью в отеле. Я понимаю, что она рассказала вам об Уэлкере Хайнсе все, и теперь для меня это дело принимает более серьезный оборот, чем даже смерть Кела.

Браннон кивнул. Он ничего не ответил, но возвращение Хайнса стало также и для него ужасным, личным делом. Каждый раз, когда он представлял, как Хайнс своими грязными руками обнимает Руби, ему хотелось убить его. Но Браннон понимал также, что теперь ему придется быть особенно осторожным. Он заставил город подчиниться закону, теперь он должен был сам следовать ему, скрупулезно, буква за буквой. Черт, ведь они платят ему сорок долларов в месяц именно за соблюдение закона, все остальное не имело значения. Если сам представитель власти не уважает закон, то как же все остальные люди должны поступать? Самое ужасное заключалось в том, что он сам попросил эту должность, к тому же давал клятву.

Мак Луис заговорил снова:

– Я думаю, что вам должно быть известно – все в городе, каждый человек знает о ваших чувствах к Руби.

Браннон попытался ответить как можно более спокойно:

– Да. Я полагаю, что об этом знают все за исключением самой Руби. Может быть, она и догадывается, но ей все равно. Я все готов был отдать за то, чтобы узнать, почему. До разговора в отеле я тоже не знал, почему. Но теперь знаю.

– И вы собираетесь позволить этой бешеной собаке рыскать по городу?

– Я пока еще маршал.

Мак Луис уставился на него, словно бы он никогда не видел и не увидит такого человека, как Браннон. Он глубоко вздохнул:

– Именно по этому поводу я и пришел поговорить с вами. Видите ли, я никогда не одобрял идеи, что какой-то маршал в протертых сапогах и с зарплатой в сорок долларов будет ухаживать за моей дочерью. Я никогда не мог представить вас членом клана Мак Луиса. И меня не огорчило бы, что Руби прекратила принимать ваши ухаживания, если бы я только не знал – почему. Я никогда не думал, что Уэлкер Хайнс сможет живым вернуться в наш город. Вы неплохой человек, Браннон, все так считают… и очень честный. Бог знает, мне казалось, что любого честного человека можно переделать. Вы знаете, я всегда считал себя выше всех других людей, пока я зарабатываю деньги.

Браннон пожал плечами. Мак Луис одарил его притворной восхищенной улыбкой:

– Ну, хорошо. Такие люди, как вы, должны существовать на земле. И мне очень жаль, что приходится поступать с вами таким образом.

Он протянул Браннону телеграмму.

– Она адресована мне? – спросил Курт.

Теперь уже Мак Луис пожал плечами.

– Вы ведь получили ее. Честность – ваша лучшая политика, маршал. Мне пришлось сказать Джаку с почты, чтобы он передавал мне всю корреспонденцию, приходящую на ваше имя. Джак живет здесь уже долгое время. Он знает, кто я такой. Он знает, что я буду жить в городе, когда все другие жители покинут его. Джак даже не спорил со мной. Он принес эту телеграмму мне в отель. Как вы видите, она из Главного объединенного центра управления, от его главы.

Браннон кивнул:

– Он посылает двух депутатов для того, чтобы освободить меня от этой должности.

– Я знаю. Я все читал. Как я и предупреждал вас, у меня обширные связи в нашей стране. И вот почему я здесь. И вы здесь больше не маршал.

– Вы вовсе не читали эту телеграмму.

– Нет, читал. Я хочу, чтобы вы немедленно уехали из города. Сегодня днем. Я за все отвечаю. Я объясню главе управления, что обстоятельства не позволили вам задерживаться.

– Отлично, Мак Луис, я не хочу, чтобы вы думали, что мне не хочется избавиться от этой работы, наоборот, я хочу. Но пройдет еще целая неделя до приезда двух депутатов.

– Ну и черт с ними! Я же сказал, что беру ответственность на себя. Мне принадлежат здесь власть и влияние, а не кому-то там с улицы. И я вижу, что вам не хочется расставаться с вашей маршальской звездой, пока вы здесь. Поэтому все, о чем я прошу – уезжайте из города немедленно. Сейчас же. У нас есть дело, которое не терпит отлагательства. И вы должны знать, что я отвечаю за все, что произойдет в Сейдж Уэлсе со времени вашего отъезда до прибытия представителей власти. Или, может быть, вы считаете, что весь город не будет считать вас ответственным за смерть первого человека, которого убьет Уэлкер Хайнс? Тогда вы глубоко заблуждаетесь!

Браннон крепко зажмурил глаза и, открыв их, устремил взгляд на далекое, голубое небо, которое казалось ему таким холодным, несмотря на ужасающую жару. Он покачал головой.

– Я не знаю, мистер Мак Луис. Прямо сейчас я не могу уйти. Может быть, вы дадите мне время подумать об этом?

– Время? У нас нет времени, Браннон, на то, чтобы возиться с вами. Вы должны решить это прямо сейчас – до темноты. Вы покидаете город и подумайте, как это сделать проще всего. Только до вечера.

Браннон провел остаток дня, бродя по главной улице городка. Он послал телеграмму на имя главы правления, запрашивая его о немедленном своем переводе в другой, ближайший городок. В шесть часов, когда Джак закрыл почту, ответа еще не было, и Браннон вернулся в кафе.

С прерий дул ветер, гоня сухую траву вдоль дороги. Атмосфера в городе оставалась напряженной, люди на улице были сосредоточены и внимательны. Со второго этажа отеля доносились взрывы смеха. Браннон вошел в кафе, по старой привычке приветствуя горожан, сидящих за столиками: Сэма Диккенса и его жену миссис Диккенс, чету Полсонов и некоторых других. Но все молчали, только женщины быстро взглянули на него и тут же отвели глаза. Браннон занял столик в углу комнаты, поближе к окну, выходящему на аллею.

Внезапно входная дверь распахнулась, с силой ударившись о стену, так что задребезжали стекла, и ввалился Уэлкер Хайнс. Дверь за ним с грохотом захлопнулась, и люди от неожиданности подскочили на месте.

Он обвел лица сидящих быстрым, скользящим взглядом и выдвинул из-за стола стул, собираясь на него сесть. Но тут он увидел Линнота Полсона, а позади него Сэма Диккенса. Хайнс весь напрягся, его лицо перекосила ухмылка, в которой ясно сквозила неприкрытая ненависть. Он быстро провел тыльной стороной ладони по губам и медленно начал приближаться к тому столику, где сидел Полсон с женой.

– Банкир Полсон, я не видел тебя со времен твоей бытности в суде. Шесть лет назад, немалый срок, не так ли? Ты, небось, уже и забыл обо всем?

– Нет, – Полсон покачал головой, – нет. Я помню.

Хайнс разразился смехом.

– Разумеется, ты помнишь.

Полсон смотрел на Уэлкера, его лицо побледнело, он беспомощно перевел взгляд на Браннона, словно просил его что-нибудь предпринять.

Курт под скатертью незаметно вытащил револьвер и прижал его к ноге, стараясь не двигаться, притворившись, что не замечает испуганного лица банкира. Хайнс продолжал стоять у стола Полсона, уставившись на него своими белесыми глазами. Время шло. Полсоны сидели, словно находились под гипнозом. Внезапно Хайнс посмотрел на Сэма Диккенса. Диккенс жалобно вздохнул, и этот звук гулко разнесся по тихой комнате. Диккенс пытался поднять голову и посмотреть на Уэлкера, но не мог. Его губы побелели, а лицо приняло землистый оттенок. Вдруг Диккенс, зажав рукой рот, вскочил на ноги, опрокинув при этом стул, и пробравшись между столами, бросился к запасному выходу. Он проскочил в дверь и свалился на колени, задыхаясь, кашляя и всхлипывая.

Хайнс громко рассмеялся, его дикий хохот разнесся по комнате. Никто не двигался, Хайнс развернулся на каблуках, подошел к своему столику, уселся за него и крикнул, чтобы его поскорей обслужили.

Браннон подождал минуту, затем убрал револьвер в кобуру и пошел к запасному выходу. Он помог Сэму подняться, тот едва держался на ногах и весь дрожал. Когда он узнал Курта, то его глаза наполнились слезами, и он судорожно уцепился за руку Браннона.

– Я – обыкновенный человек, маршал. Скоро конец, я старею. Я не стрелок, и я не желаю никому встречаться с этим парнем.

– Все в порядке…

– Нет, не все в порядке. Вы должны что-то делать, маршал. Помогите нам.

– Он еще ничего не натворил, Сэм.

– Послушайте меня, маршал. Говорят, сегодня вечером вы уезжаете из города. Я знаю, я поддерживал это. Я позволил Джорджу уговорить себя и пойти вместе с ним вооруженным к вам в офис. Но теперь я видел лицо этого убийцы и я чувствую, что Джордж не прав. Мы ему не пара, маршал. Ни один из нас. И внезапно я понял, что вы имели в виду. У нас есть только один путь борьбы с этим сукиным сыном. Мы должны придерживаться закона. Мы должны соблюдать закон, а когда он нарушит его, только закон остановит Хайнса. Я понимаю теперь, что вы нам пытались сказать, маршал. Не сердитесь на нас. Не покидайте нас, как это сделали мы. Если вы уедете из города, то это будет конец. Я поговорю с ними, маршал. С Джорджем и остальными. Я все понял только здесь, сейчас, в этом кафе, и постараюсь убедить их всех поверить вам. Я сделаю все возможное, только умоляю вас, маршал, не оставляйте нас.

Глава VI

Вернувшись в свою клетушку, которая располагалась позади шерифского офиса, Браннон тотчас же повалился на кровать и мгновенно заснул.

Когда он проснулся, солнце уже сияло вовсю. Браннон вышел на улицу и увидел телеграмму, засунутую под дверь. Позевывая, он наклонился и поднял ее. Курт прочитал ее дважды. Текст был краткий, сжатый и деловой: «Замена вам прибудет в Сейдж Уэлс через неделю или десять дней. Советуем оставаться в городе до тех пор, пока не приедет новый маршал».

Браннон брился перед тусклым зеркалом, когда кто-то постучал в дверь, и прежде, чем он смог повернуться и заговорить, стук повторился.

– Войдите.

Браннон был очень удивлен, когда увидел, что его посетителем оказалась Перл Эккарт. Она выглядела изможденной и невыспавшейся, ее глаза были воспаленного красного цвета.

Перл заговорила:

– Все произошло так, как я и предполагала, маршал. Именно так.

Курт кивнул, проводя бритвой по щеке.

– Да. Я видел Тома, который прошлой ночью вместе с молодым Хайнсом слонялся около «Оазиса».

– Первое, что сделал этот парень, – он завалился к нам в дом. Я сказала ему, что Том изменился за эти шесть лет, стал серьезнее, и что он не хочет иметь ничего общего с Хайнсом. Он даже не выслушал меня, маршал. Уэлкер посмотрел на меня с этой его ужасной ухмылочкой, притворившись, что совсем меня не слышит. Он думал, что все это очень смешно.

Браннон продолжал бриться. Перл приблизилась к нему, ее голос звучал угрожающе.

– Вы должны что-нибудь сделать, маршал. Я бессильна. Я бы не пришла к вам, но сама я мало, что могу сделать. И Том…

– Он-то вовсе не выглядел беспомощным прошлой ночью.

– Послушайте, маршал, я вам не глупая женщина, которая сама не знает, о чем говорит. Том боится Хайнса.

– Он не выглядит таким уж испуганным, скорее он был просто пьян.

– Я вам расскажу о том, что произошло до того, как мой муж и этот ужасный Хайнс ушли из дома. Том пытался втолковать Хайнсу, что я права, и все прошлое забыто. Но Уэлкер продолжал говорить о каком-то большом деле, куда он возьмет и Тома. Мой муж сказал, что он даже и думать об этом не хочет, но этот убийца ничего не слушал, он продолжал настаивать. Том пытался остаться дома, пытался отослать этого кошмарного человека. Я клянусь вам, он, правда, пытался. Я догадываюсь, что вы думаете о, Томе: как он слаб, как он легко поддается чужому влиянию. Но он, действительно, не хотел идти с Хайнсом, даже когда тот пообещал заплатить за выпивку, сказав при этом, что просто хочет поговорить о своих планах. Но Том продолжал отказываться.

– И все же он был с Уэлкером в «Оазисе»…

– Том напуган. Хайнс внезапно стал страшен, когда Том отказался сопровождать его. И тогда он что-то тихо сквозь зубы процедил моему мужу. Я не знаю – что. Мне было плохо, и я не расслышала его слов. Но он сказал что-то такое, от чего лицо Тома внезапно посерело, он повернулся и посмотрел на меня, но было видно, что он меня не замечает и что мысли его витают где-то далеко. Том поцеловал меня на прощанье, маршал, и произнес, что я ни о чем не должна беспокоиться, он скоро вернется. А этот мальчишка – он просто стоял и усмехался, словно все, что происходит – это самая смешная вещь на свете. Пожалуйста, маршал, помогите мне…

– И возвратить вам вашу украденную лошадь и вашего мужа, привязанного к седлу? Но это его дело, Перл. Вы должны понять. Я только – маршал. Я не могу выбирать друзей для вашего Тома…

– Вы можете помочь ему! Он уважает вас, восхищается вами, хочет походить на вас!

– Извините, но Том уже большой мальчик, и я не могу указывать, что ему делать.

На больших часах здания правления было начало десятого, когда Браннон взял желтый конверт, засунул его в карман джинсов и вышел на улицу. Он приостановился на какое-то мгновение, пораженный не столько жарой и беспощадным солнечным светом, сколько изменением атмосферы в городе. Курт сразу же это почувствовал. Юта Йонг, один из людей Мак Луиса, переходил улицу, направляясь из гостиницы к салуну «Оазис». На его бедре висела кобура. Не двигаясь, Браннон насчитал еще семь вооруженных людей. Он направился к Юте, перехватив его прямо перед входом в салун.

Краска залила худое, вытянутое лицо Йонга. Его взгляд не выдержал взгляда Браннона, и он опустил глаза.

– Здравствуйте, маршал.

– Я вижу, вы неплохо экипировались сегодня, Юта.

Юта даже не пробовал притворяться, что не понимает Браннона. Он развел руками:

– Я никогда не спорил с вами маршал. Я знаю, что такое закон. Мистер Мак Луис сказал, что вас не будет сегодня в городе. Я думаю, что он где-то переборщил.

Браннон кивнул.

– Хотите вернуться со мной к отелю, Юта? Нам лучше поскорее поговорить с мистером Большим Джорджем.

Юта пожал плечами, повернувшись. В этот момент Сэм Диккенс выбежал из дверей своего магазина и так стремительно, что чуть не потерял свою шляпу, быстро спустился по ступенькам и пересек улицу. Не глядя по сторонам, Сэм устремился прямо к отелю, придерживая шляпу рукой, фартук хлопал его по ногам. Браннон заметил, как Юта напрягся и открыл рот, чтобы что-то крикнуть, но не смог произнести ни звука. Черный фургон, который тащили две взмыленные лошади, бешено развернулся напротив отеля, едва не задев Сэма Диккенса. В последнее мгновение испуганное сознание Сэма уловило стук копыт и скрип колес, и он со страхом шарахнулся в сторону. Его глаза широко раскрылись, а рот в ужасе перекосился. Он поднял руки и отскочил назад. Копыта и колеса едва миновали его, когда он свалился на землю. Браннон забыл об Юте Йонге. Он скатился со ступенек и бросился к Диккенсу. Юта кинулся за ним, и когда они подбежали к нему, пожилой человек, все еще дрожа, уже поднялся на ноги. Браннон взглянул на черный фургон. Руби Мак Луис повязала вожжи вокруг места для хлыста и спрыгнула на землю. Она пошла к отелю, даже не взглянув на человека, которого только что чуть не переехала.

– Она чуть не убила меня, – прошептал Диккенс, содрогаясь при этой мысли.

– Руби сама на себя не похожа. – Юта как бы разговаривал сам с собой. – Она ездит как бешеная, но это совсем не в ее духе. Клянусь, она стала такой же, как ее братец.

Браннон пристально посмотрел на маленький саквояж, который находился в фургоне. Он промолчал.

Втроем они пошли к отелю и, когда вошли в холл, там было довольно шумно. В комнате находилось не менее десяти человек. Уэлкер Хайнс в одежде, которая была на нем в день приезда, медленно спускался по лестнице. Браннон быстро оглядел его, но признаков оружия не заметил. Посреди холла стоял вооруженный Джордж Мак Луис, который схватил Руби за руки, когда она проходила мимо него, даже не удостоив отца взглядом.

Его голос, отраженный стенами комнаты, был похож на гром.

– И куда это ты идешь, скажи на милость?

– Дай мне пройти! – Ее голос не уступал по мощности. Руби попыталась вырвать руку, но когда не смогла это сделать, повернулась к отцу и закричала ему в лицо:

– Оставь меня в покое! Я уже говорила тебе, что ты не сможешь меня удержать!

– Молодая леди, ты моя дочь. И не важно, сколько тебе лет, ты все равно не можешь распоряжаться своей жизнью. Я могу остановить тебя, и я это сделаю.

– А я не твоя прислужница, и я не из тех людей, которые даже дышать боятся в твоем присутствии. Я знаю, чего хочу и что собираюсь делать.

– Ты собираешься вернуться на ранчо и будешь оставаться там до тех пор, пока не одумаешься!

– А я уже все обдумала. Я знаю, чего хочу. Мы уже все обсудили, отец. Я не желаю тебя больше слушать.

Их голоса все повышались и как бы сталкивались друг с другом в воздухе.

Уэлкер Хайнс в это время спустился с лестницы и, проходя мимо, посмотрел в их сторону с безразличной ухмылкой. Он пересек холл и, взявшись за ручку двери, обернулся, наблюдая за Руби и ее отцом с вежливой улыбочкой, не отрывая от них своих бесцветных глаз.

Мало беспокоясь о том, причиняет ли он Руби боль, Мак Луис дернул ее довольно сильно. Руби была похожа на тростинку в его огромных лапах. Ее зубы щелкнули, и она чуть не упала.

– Итак, девочка, я не хочу наказывать тебя здесь, перед всеми горожанами. И я скажу тебе вот что. Ты уберешься отсюда на фургоне. Юта отвезет тебя домой. Он будет следить за тобой до тех пор, пока я не вернусь.

Вдруг Руби быстро провела ногтями по ладони отца, сильно оцарапав его. Тот инстинктивно ослабил хватку и отдернул руку. За это время не раздалось ни звука, за исключением иронического смеха Хайнса.

Потеряв опору, Руби покачнулась вперед, едва не упав, но вскоре выпрямилась, ее лицо посерело и исказилось.

– Никогда меня больше не трогай, – выпалила она.

Большой Джордж остолбенел. Руби развернулась и пошла прочь от Мак Луиса. Она миновала Юту, Браннона и Сэма Диккенса с таким видом, будто они вообще не существовали. Руби приостановилась на минуту перед дверью, строго глядя на Хайнса. Тот помедлил и, взглянув на Мак Луиса, засмеялся.

Уэлкер Хайнс взял девушку за руку, и они с достоинством, не спеша, вместе спустились по ступенькам и вышли из отеля. Браннон и все остальные, повернувшись, наблюдали за ними. В это время Мак Луис, придерживая кровоточащую ладонь, медленно пошел за своей дочерью и Хайнсом. Уэлкер без усилий посадил Руби на повозку, плюхнулся рядом с ней, взял вожжи и натянул их, разворачивая лошадей. Повозка покатила по главной улице.

Мак Луис выхватил револьвер и выбежал на веранду.

– Мак Луис! Уберите оружие! – крикнул Браннон.

Большой Джордж поднял револьвер, держа его двумя руками.

– Это моя дочь! – простонал он.

– Вы вряд ли убьете парня, вместо него вы можете попасть в Руби!

– Лучше бы она умерла! – Плечи Мак Луиса затряслись, и он опустил оружие.

Первым к нему подбежал Сэм Диккенс:

– Маршал Браннон прав. Именно поэтому я и бежал сюда. Мне нужно было поговорить с вами. Я пришел сразу же, как только заметил на улице вооруженных людей. Я знал, что вы приказали им сделать это, Джордж. Все это время я был с вами, но не теперь. Прошлой ночью этот парень стоял передо мной, словно бы провоцируя меня на то, чтобы я что-то предпринял, чтобы пошел против него. Вы понимаете, о каких ужасных вещах я говорю, Мак Луис?

– Моя дочь…

– Да! – Сэм повысил голос. – Он смеется над вами, Джордж. Позволяет вам стрелять в него, бороться с ним – все, что угодно. Уэлкер хочет, чтобы вы выступили против него, и тогда он убьет вас. Хайнс намеревается издеваться над вами до тех пор, пока вы не сделаете ему что-нибудь, до тех пор, пока вы сами не нарушите закон, закон, запрещающий, например, ношение оружия, и тогда, в свою очередь, он нарушит закон для того, чтобы защитить себя. Именно это и пытался объяснить нам маршал. И я понял это только сейчас!

Мак Луис огляделся по сторонам, в его глазах стояли слезы.

– И мы собираемся позволить ему делать все, что он хочет? Брать все, что он захочет?

– Нет. – Сэм схватил его руку, заглядывая Мак Луису в лицо, пытаясь заставить понять простую вещь, которую он сам уже постиг.

– Нет. Мы подчинимся закону, Джордж, мы заставим его действовать первым – хотя бы нарушить закон о ношении оружия. Хайнс начнет нападать первым, когда увидит, что люди, которых он ненавидит, не собираются ничего предпринимать против его персоны. Уэлкер Хайнс – свирепое животное, Джордж. Он хитер, и он четко планирует свои действия, но у него нет терпения, Джордж, и он думает, что у нас его также нет. Видите ли, Хайнс думает, что мы все похожи на него, что мы будем бороться против него. А именно этого он и ждет, Джордж, и ничто так не обрадует Хайнса, как высылка из города маршала, хотя бы даже на один день. Тогда в городе наступит беззаконие, отсутствие представителя власти развяжет Хайнсу руки, для него это будет потрясающая возможность, и вот тогда-то он начнет действовать, Джордж. А что сможет остановить свирепого, ненормального человека, переполненного ненавистью, как не закон?

К полудню в Сейдж Уэлсе не было видно ни одного кольта или винчестера. У Браннона не было сил размышлять, почему Джордж Мак Луис уступил уговорам Сэма Диккенса. Он не отрывал глаз от дороги, ведущей в город, кругом было пустынно. Курт посмотрел на солнце. Уже три часа прошло с тех пор, как Руби и Хайнс уехали из отеля на черном фургоне. О них ничего не было известно. Затем Браннон взглянул на отель, – там Мак Луис нервно ходил по веранде.

– Маршал!

Курт вздрогнул. Увлекшись осмотром дороги, он не заметил приближения Ала Уильямса.

– Да, Ал.

– Фен Уилтроп остановил меня и попросил сходить за вами.

Фен сидел в своей конторе, позади салуна «Оазис». Он предложил Браннону сигару и виски, кивнув при этом на стул.

– Садись, Курт. Я говорил тебе, что я жестокий человек, но прошлой ночью я изменил свое мнение. Я понял, что между Хайнсом и Томом Эккартом что-то происходит. Ты знаешь, они подрались вчера вечером…

– Нет, я не знал. И о чем же они спорили?

– Я не знаю, мне все равно. Они вели себя, как все остальные, и поэтому я поначалу не обращал на них внимания. Но вчера вечером Том пил совсем немного, и это обеспокоило меня. Дважды он пытался уйти, а Хайнс не разрешал ему это сделать. Мне показалось, что Хайнс шантажирует бедного Тома, потому что Эккарт выглядел очень напуганным. Да это и понятно, но в поведении Тома было что-то иное – он и боялся находиться рядом с Хайнсом, и боялся уйти от него.

– Почему же ты не послал за мной вчера вечером?

– Вчера я подумал, что мои парни и я сможем держать все под контролем. И нам это удалось. Но если Хайнс притащит старину Тома сегодня, то дело может обернуться не самой лучшей стороной…

– Уэлкера нет в городе.

– О, ты имеешь в виду этот случай с девчонкой Мак Луиса? Они далеко не уедут. Даже если он и увезет ее куда-нибудь и разыщет пастора, чтобы тот их обвенчал…

– Какого…

– Спокойно, маршал. Она повязана с Хайнсом еще круче, чем Том Эккарт. Эта девушка – не для тебя. Если бы она была твоя, то не подошла бы к Хайнсу ближе, чем на двадцать метров.

– Благодарю за разъяснение.

Фен Уилтроп рассмеялся:

– Ох уж этот Хайнс! Он парализовал наш городок, перевернул все вверх дном всего за каких-то два дня. Но я понимаю идею Сэма. Хайнс провоцирует нас на то, чтобы мы первые вступили с ним в открытую борьбу, а если это случится, он обязательно ответит нам. Поэтому я уверен, что Хайнс вернется в город сегодня, и я знаю, что сегодня вечером он придет ко мне вместе с Томом Эккартом. И поэтому я послал за тобой. Существует множество причин, по которым ни я, ни мои люди не хотим связываться с Хайнсом. Прошлой ночью я почувствовал, что он провоцирует меня. А если я нападу на него, то сумею с ним справиться. Я не хочу, чтобы Хайнс сидел в моем салуне, и я дал ему это понять. Может быть, я немного напуган, потому что в ту же секунду, как мои парни или я нападем на него, он сам немедленно начнет действовать. Я не желаю во все это вмешиваться, маршал. И если Хайнс с Томом Эккартом заявятся сегодня в «Оазис», мне бы хотелось, чтобы ты при этом присутствовал.

Черный фургон Руби возвратился в Сейдж Уэлс в сумерки. Браннон сидел на крыльце своей конторы. Он поднялся, прислонился к стене, чувства ярости и облегчения смешались в нем. Курт пристально смотрел на повозку и постепенно успокоился, когда заметил, что в повозке сидели три человека. Том Эккарт занимал правую сторону, Руби была посередине, а Хайнс управлял лошадьми. Браннон стоял на месте, не двигаясь. Повозка медленно тащилась по улице и остановилась перед домом Тома и Перл Эккарт. Том спрыгнул на землю и проводил взглядом повозку, направляющуюся к конюшне Ала Уильямса. Уэлкер спустил Руби на землю, а Ал завел лошадей в конюшню. В сгущающихся сумерках Хайнс и девушка безмолвно пошли к отелю.

Мак Луис и Юта Йонг сидели спокойно на веранде. Руби на мгновение замедлила шаг, но Мак Луис молчал. Уэлкер взял ее за руку, и они пошли к лестнице.

Понаблюдав немного за людьми на веранде, Браннон вошел в свою контору и шлепнулся на стул. Может быть, Фен не позовет его в «Оазис» сегодня ночью, – там, на повозке Том Эккарт не показался ему испуганным или взволнованным.

Браннон сидел около конюшни и болтал с Алом Уильямсом. Было десять часов вечера, когда парнишка-мексиканец прибежал к ним из салуна. Он сказал Браннону, что Фен Уилтроп требует его к себе, и немедленно.

– Хотите, чтобы я пошел с вами, маршал? – спросил Ал. На поясе у него висела кобура с револьвером, хотя Ал все еще был против идеи ношения оружия, считая, что это лишь на руку Уэлкеру Хайнсу, по двум причинам: во-первых, Ал был сыном Уилбура Уильямса, и во-вторых, еще и представителем закона. Браннон покачал головой. Вместе с мексиканцем они пошли к салуну и попали туда через черный ход. Из зала доносились звуки играющего пианино – по приказанию Фена тапер старался вовсю. Мужчины за стойкой и за столами сидели молча, наблюдая за Томом Эккартом и Уэлкером Хайнсом. Уэлкер смеялся, что-то говоря Тому низким, напряженным голосом, а Эккарт мотал головой, беззвучно шевеля губами. Он наклонился вперед, чуть не опрокинув при этом стол. Уэлкер схватил его за руку и грубо дернул.

– Сидеть!

Том дернулся, как будто его хлестнули бичом. Он снова покачал головой, лицо его покраснело, а в глазах светился неподдельный ужас.

Браннон вошел в комнату и встал за спиной Хайнса, но тот мгновенно отпустил Тома и откинулся на спинку стула. Его блеклые глаза на темном лице оглядели маршала. Мозг Хайнса лихорадочно работал, он притворился, что не замечает револьвер, который направил на него маршал.