Текст книги "Лунный зверь"

Автор книги: Гарри Килворт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Припав к земле на опушке некогда укромной чащи, О-ха ощущала, как содрогается глинистая почва. «Почему же земля не кричит от боли, когда с нее сдирают пушистую зеленую шкуру, шелковистую и нежную, и обнажают сырую, коричневую плоть?» – удивлялась лисица. Она видела, как исполинские челюсти машин, челюсти, оснащенные стальными зубами, жадно впивались в землю и, вырвав огромный кусок, выплевывали его туда, где уже выросла бесформенная гора глины. Склоны холма покрывали теперь глубокие зияющие раны. Казалось, свирепые, неумолимые хищники терзают и мучат беззащитное существо. Мощный зверь, трясясь от злобы, сминал кусты своим носом-лопатой, превращая их в зеленую массу, ломал деревья, так что стволы их трещали, точно старые кости. Потом останки деревьев складывали в кучи и поджигали. По ночам потрескивающие костры освещали уродливую пустыню. Трудно было поверить, что совсем недавно эта вздыбленная земля жила, здесь росли травы и цветы, над ними кружились мириады насекомых, а в бесчисленных подземных ходах сновали тысячи землероек, кротов и мышей, которые теперь лишились приюта.

Быстрота и легкость, с которой машины убили живую землю, потрясли О-ха. Со страхом она ожидала, что такая же участь постигнет островок зеленых зарослей, который еще оставался в распоряжении диких животных. Неужели он тоже превратится в горы развороченной глины, среди которых не найдешь даже клочка травы?

Губительный запах людей и машин, шум разрушения проникал повсюду.

Люди обступили остатки древнего леса. Громко перелаиваясь, они копошились повсюду. Не попадаться им на глаза с каждым днем становилось все труднее: ведь густые чащи исчезли и всепроницающие огни не давали скрыться в полумраке. Однако, к удивлению О-ха, люди, работавшие на машинах, только радовались, заметив лисицу. У них и мысли не было причинить ей вред.

Увидев, что О-ха крадется мимо, люди, небольшими стайками сидевшие на земле, и не думали вскакивать и бежать за ней. Не выпуская из рук стаканов с дымящимся питьем, они указывали на лисицу и громко тявкали, но лай их вовсе не походил на те злобные, кровожадные вопли, которыми обычно встречали ее появление охотники.

И все же обитатели Леса Трех Ветров – и лисы, и барсуки, и другие животные – были в большой тревоге. Каждый день они ожидали, что люди вторгнутся на вершину холма, лишив их последнего прибежища. Но время шло, а этого так и не случилось. О-лан и А-лон, пара лис, живущих раньше в канаве у подножия холма, оставили свою старую нору и устроились в бывшей норе О-ха, которую они откопали и подновили. С приходом тепла, сделавшего землю мягкой и податливой, О-ха сама все чаще подумывала о том, чтобы вернуться в свое прежнее жилище, но ее опередили. Обитателям бывшего своего,кроликам и другим мелким зверькам, тоже пришлось покинуть обжитые места и отправиться на поиски новых, не тронутых человеком лугов или переселиться в чащу. В лесу, занимавшем теперь пространство не более десяти акров, скопилось столько зверей, что они едва не наступали друг другу на хвосты. Старожилы должны были безропотно уступить переселенцам часть своих охотничьих угодий или же изгнать их. В результате то и дело вспыхивали битвы за право владения территорией. Случалось порой и так, что непрошеный гость выживал хозяина, но это бывало редко: старые жители леса ощущали, что законные права на их стороне, и яростно набрасывались на робких, растерянных новичков. Тем приходилось уступать и уходить прочь, еще дальше. Впрочем, гибель одного из соперников редко бывает исходом территориальных столкновений. Но все звери, и хищники, и травоядные, не сомневались – грядут безрадостные перемены, и в преддверии их торопливо набивали свои кладовые.

К середине лета, когда задул Ласкай, все споры наконец были разрешены и в Лесу Трех Ветров воцарился мир. Однако его обитателей по-прежнему беспокоила неустанная людская возня вокруг холма.

– Скоро все здесь будет не так, – изрек однажды Гар. – Да, скоро, очень скоро. Этих мест и не узнаешь.

– И что же вы, барсуки, намерены делать? Уйдете отсюда? – поинтересовалась О-ха.

– Поживем – увидим. У нас еще есть время. Ну а ты что надумала?

– Мне податься некуда. Останусь с вами. Здесь хотя бы есть с кем словом перемолвиться, а это не так мало.

К собственному удивлению, лисица довольно быстро привыкла к изменившемуся облику родных мест. Пришлось запомнить новые ориентиры и приметы, но это не заняло у нее много времени. В том, что земля вокруг была разворочена, она нашла даже преимущества – теперь ей ничего не стоило наловить себе вдоволь вкусных червей.

Правда, люди уничтожили все звериные тропы, и главные, и менее важные. Теперь древние пути исчезли, перепутались и смешались. Из-за того что люди понастроили повсюду собственных дорог, животным пришлось оставить свои, проторенные лапами многих поколений. Впрочем, многим зверям претила даже мысль о том, что можно изменить тропам предков.

Однажды О-ха обнаружила, что новая людская дорога перерезала одну из важнейших лисьих троп. Не долго думая, лисица ступила на бетонное покрытие, хотя по шоссе беспрерывно сновали машины. Лисий путь пролегал здесь тысячи зим и тысячи лет. Неужели из-за того, что каким-то людям вздумалось построить здесь бетонку, она свернет с привычного маршрута?

В другой раз О-ха наткнулась на стену, которая выросла буквально за ночь, перегородив звериную тропу. Под стеной, свирепо сверкая глазами, сидел барсук. Стена была не слишком длинна, и барсук мог бы спокойно обойти ее, но он не желал оставить тропу предков. И упрямец не двигался с места, хриплым голосом изрыгая проклятия и призывая все мыслимые кары на головы наглецов, дерзнувших перегородить его дорогу.

Вечером лисица обсудила этот случай с Гаром. Старый барсук задумчиво покачал головой и изрек:

– Если всякий раз, как людям взбредет в голову что-нибудь построить, мы будем сворачивать с пути, нам придется каждый день менять свои тропы. Так в мире не останется ничего постоянного. Пусть их строят что хотят, нам и дела мало. Ничего, все еще переменится. Придут времена, когда все преграды исчезнут с наших троп.

Как-то ночью, когда рабочие отправились по домам, оставив на стройке лишь пару сторожей, О-ха спустилась со склона. Она хотела осмотреть вблизи, что натворили люди. Повсюду зияли глубокие рвы, вокруг них высились горы красной глины. Лисица потрогала носом кирпичи, кучи песка и мешки с цементом и отошла прочь, весьма недовольная. Потом ей повезло – в одном из недостроенных домов, где работали плотники, она нашла целый ворох золотистой стружки. О-ха зарылась в опилки носом и глубоко вдохнула восхитительный, пьянящий аромат. Голова у нее начала приятно кружиться, – точно такое же ощущение О-ха испытала, когда однажды попробовала дурманных грибов. Потом лисица повалялась на опилках, стараясь, чтобы они пристали к ее шубе. Когда она стряхивалась, они падали с нее и кружились, точно хлопья снега. Лисица решила взобраться на строительные леса, чтобы как следует осмотреть все сверху, и с легкостью исполнила задуманное. В завершение она прошлась по дому, оставила в пустых комнатах свои метки, прогрызла какой-то мешок, расшвыряла его содержимое по полу и носом закатила бутылку в дальний угол. Домой она возвращалась с приятным чувством исполненного долга. Теперь-то ей известно все, что происходит у подножия холма. Конечно, новая живопыркане самое лучшее место на земле, но ничего особо ужасного в ней нет.

Несмотря на то что людское вторжение лишило приюта миллионы насекомых, сотни зверей и птиц, заставив их сняться с насиженных мест, летняя жизнь в Лесу Трех Ветров шла своим чередом. Мотыльки и бабочки кружились вокруг благоухающих цветов, мамаши землеройки, готовые дать яростный отпор любому, кто посягнет на их потомство, вели сквозь заросли трав цепочки детенышей – каждый из малышей держал в зубах хвостик того, кто шел впереди. Пучеглазые стрекозы порхали над прудами, а канюки высматривали добычу над лесами и полями. Выдры путешествовали по рекам и заводям, а нутрии деловито выкапывали на окрестных полях лук и свеклу, отнюдь не собираясь благодарить людей за угощение. Над берегами реки синими стрелами проносились зимородки, а меж корней водяных лилий мелькали разноцветные гребни тритонов.

Там, где железные зубы машин не тронули землю, законы жизни и смерти оставались незыблемыми. И все же разрушения, учиненные людьми, вынудили многих животных покинуть родные края, отправиться на поиски лучшего и найти взамен свою смерть. Население Леса Трех Ветров и его окрестностей с каждым днем убывало – к исходу лета оно составило лишь половину прошлогоднего. Некоторые виды животных исчезли из этих мест безвозвратно.

Три ночи спустя после посещения стройки О-ха приснился сон. Кошмар, ужасом сдавивший ей горло, заставивший сердце лихорадочно колотиться…

Ей снилось, что она бредет по залитой светом равнине. Вдруг, откуда ни возьмись, что-то черное преграждает ей путь…

ГЛАВА 11

Тяжелый летний зной повис над полями, словно придавив землю невидимой тяжестью. Над высохшими, потрескавшимися канавами жужжали тучи мух. Зверям, которые вышли на промысел, то и дело приходилось отдуваться: им казалось, что носы их облепила влажная паутина. Сожженная трава хрустела, как сухая солома.

Через пыльный своймежду усадьбой и стройкой пробирался рыжий лис. По виду он несколько отличался от тех, что обитали в этой местности. Мех у него был на редкость темный, поступь твердая, уверенная, голову лис держал высоко и гордо. Жители своего,удостоившие пришельца лишь беглыми взглядами, вполне могли принять его за шалопута.Однако каждый, кто присмотрелся бы к путешественнику получше, непременно заметил бы, что лис так и рыскает вокруг внимательными, оценивающими глазами. Он не просто осматривал окрестности, но выбирал место, подходящее для того, чтобы остаться в нем на всю жизнь. Если Камио и стал шалопутом,или, как говорили у него на родине, долгобродом, к этому его вынудили обстоятельства. У него не было истинного пристрастия к бродяжничеству, и в душе он оставался сидуном,лисом, который стремится пометить участок величиной с квадратную милю и сказать себе: «Это моя земля. Мой дом. Здесь я буду жить. Здесь я умру».

Камио шел вдоль усадебной ограды. Сразу за красной кирпичной стеной начиналась стройка, где копошились люди в грязных протертых рубашках и разноцветных касках. Подойдя к литым железным воротам, за которыми начиналась широкая подъездная аллея, Камио увидел пса, громадного, как тигр. Удивленный лис остановился, чтобы как следует рассмотреть чудовище, – таких он не встречал даже в зоопарке. То был настоящий собачий великан; при виде Камио на губах его запенилась слюна, а из мощной широкой груди вырвался низкий, утробный рык. Американский рыжий лис решил, что не стоит искушать судьбу, и скользнул прочь, за живую изгородь. Этому громиле пара пустяков повалить ворота, решил Камио. И уж конечно, лиса такой пес способен проглотить целиком и не подавиться. Да эта собака наверняка явилась с темной стороны луны, мелькнуло в голове у Камио. Стычка с разъяренным великаном была бы безумием. Камио по праву не считал себя трусом, но лисы ведь немногим больше домашней кошки и лишь на пару фунтов тяжелее. Немецкая овчарка, к примеру, в два раза крупнее средней лисы, а сенбернар тяжелее лисы фунтов на четырнадцать. Но по сравнению с громадиной за воротами самый здоровенный сенбернар, пожалуй, показался бы щенком. Встретиться в бою с таким псом для Камио было все равно что для кошки сцепиться со львом. Лис незаметно проскользнул между рабочими, копошившимися в котлованах, и вступил под прохладную сень рощи на северной стороне холма. Но стоило ему сделать несколько шагов по лесу, как другой лис, явно старше Камио, преградил ему путь. Камио подавил сокрушительный вздох. Он прекрасно знал, что вторгся в чужие владения, – его предупредил об этом запах меток, которые были здесь повсюду. Знал он также, что сейчас ему придется вступить в схватку или убраться восвояси. При иных обстоятельствах Камио не стал бы посягать на территориальные права другого лиса. Да он и сейчас не замышлял ничего дурного, намереваясь лишь пройти через чужие владения, что вполне допускается лисьим законом. Но хозяин, как видно, думал иначе. Что до Камио, то он только что проделал долгий путь по жаре, и усталость сделала его раздражительным и упрямым.

Некоторое время оба лиса пожирали друг друга глазами. Наконец Камио нарушил молчание.

– Ты что-нибудь имеешь против меня? – спросил он.

– Имею я или не имею – это зависит от того, куда ты направляешься.

– Полагаю, у тебя есть имя, – заметил американский рыжий лис. – Меня зовут Камио.

– Все называют меня А-магир, и да будет тебе известно, в здешних краях никто не может сравниться со мной в силе и отваге. К тому же я один из самых старых и почтенных здешних лисов. Только не воображай, что с возрастом моя сила пошла на убыль. Вряд ли тебе прежде доводилось встречать лиса, столь крепкого душой и телом.

Вид у седого незнакомца действительно был внушительный, взгляд – суровый и надменный. Камио понял: бой будет не из легких. Но лис, даже самый крупный, – это совсем не то, что громадный пес, от которого Камио только что улизнул. Чужак может вообразить о себе что угодно, он, Камио, не позволит ему распоряжаться собой, решать, куда ему можно идти, а куда нельзя. Напрасно старый задира пытается взять Камио на испуг: хоть он здесь и новичок, но ни перед кем не будет валяться в пыли, задрав лапы.

– Так что ты намерен делать? – осведомился Камио. – Будешь торчать здесь целый день? Или, может, все же посторонишься и дашь мне пройти? Нрав у меня мирный, но я пришел издалека, устал, и терпение мое не беспредельно.

– Почему бы тебе не обойти мой участок стороной? – пробурчал А-магир.

– Потому что я сам знаю, куда мне идти, и не нуждаюсь в чужих указаниях. Я не привык попусту скалить зубы, но я сам себе голова, запомни это.

А-магир пренебрежительно сощурился:

– Да, давненько никто не осмеливался говорить со мной в подобном тоне. К твоему сведению, я отрывал хвосты бульдогам и они с визгом убегали прочь. А тебя я прикончу в два счета и выплюну твои косточки.

Камио встряхнул головой и припал к земле, готовясь к прыжку.

– Посмотрим, как это у тебя получится, А-мегера, или как тебя там. Я готов. Я повидал на своем веку немало, и повсюду лисы встречали меня как друзья. Вижу, в вашем лесу иные обычаи и нравы. Раз ты хочешь драться, будь по-твоему.

А-магир бросился на Камио, но тот проворно отскочил в сторону, перекувыркнулся в воздухе и вновь встретился с соперником нос к носу.

– Ловко, – проскрежетал А-магир. – Только во второй раз эта хитрость не пройдет. – И он вновь кинулся в атаку.

Но Камио, не отворачиваясь от противника, опять отскочил, при этом ухитрившись куснуть А-магира за заднюю лапу. Во взгляде старого лиса мелькнула растерянность и боль.

– Я на месте убивал наглецов, которые… – начал он, но Камио оборвал его:

– Хватит болтать. Вижу, ты только языком чесать мастер.

А-магир ощетинился, присел и грозно выгнулся дугой. Он и в самом деле мог нагнать страх – низко опустив голову, оскалив зубы и прижав уши, он исподлобья бросал на Камио испепеляющие взгляды. Но Камио не дрогнул и отважно встретил злобный взор врага. Стараясь сбить А-магира с толку, он беспрестанно вертелся, стремительно перебирая задними лапами. Казалось, Камио все время в движении, но в то же время он оставался на месте. Лязгая зубами перед самым носом А-магира, Камио словно подзадоривал противника вновь броситься в бой.

– Да я тебя в клочки… – завел прежнюю песню А-магир, но на этот раз Камио даже не пришлось обрывать его. Старый лис сам осекся, смекнув, что словесные угрозы равносильны признанию в собственной слабости. Тот, кто действительно в себе уверен, не тратит лишних слов. Пустив в ход брань, А-магир оставил психологическое преимущество за своим соперником.

Оба лиса замерли друг против друга, и каждый просчитывал в уме возможный ход схватки, все выпады противника, собственные оборонительные приемы. Оскалив зубы и обнажив когти, они не двигались с места, но мысленно обменивались укусами и ударами, неожиданно налетали с тыла и совершали обманные прыжки и сокрушительные наскоки. Наконец один из них дрогнул, и в глазах его мелькнул испуг. Тут же другой кинулся вперед и подмял его под себя.

Мгновение – и А-магир уже валялся на спине, беспомощно болтая в воздухе лапами. Его отчаянный, умоляющий взгляд встретился со свирепым взором Камио. Зубы Камио были уже у самой шеи А-магира. Тот медленно повернул голову, подставляя победителю беззащитное горло. Ничто не мешало Камио воспользоваться победой, пришить старого лиса и вспороть ему брюхо.

Но он не сделал этого. Иногда лисы действительно дерутся не на жизнь, а на смерть, но чаще победитель не добивает поверженного противника. А-магир признал себя побежденным, и для него это было страшнее смерти. Дух его был сломлен. Он задыхался от стыда и унижения, и оба понимали – это вполне достаточное наказание. Поединок завершился. Побежденный убрался восвояси, поджав хвост. Вслух никто из них не сказал, что это последняя схватка между ними, у А-магира были теперь все основания держаться от Камио подальше. Незваный гость сломил гордыню старого забияки и сделал первый шаг к тому, чтобы утвердиться в чужом лесу.

И все же при мысли, что все здешние лисы похожи на этого А-магира, Камио украдкой вздохнул. Завоевать себе достойное место будет не просто. И все же он, Камио, приложит все усилия, чтобы здесь обосноваться. Город ему уже опостылел и так называемые предместья, кишмя кишащие людьми, тоже. Хватит с него поездов и путешествий. Настала пора оставить на земле глубокий отпечаток собственной лапы и во всеуслышание заявить: «Я буду жить здесь!»

Углубившись в лес, Камио отыскал уютную ложбинку меж выступающих корней старого дуба. Лис падал от усталости и с наслаждением улегся отдохнуть. Он проснулся вечером; закатное солнце, красное, как кровь, прорезало лес темными косыми тенями. Тучи мошкары роились над землей. Камио поднялся и потянулся. Прежде всего он утолил жажду мутной водой, скопившейся в углублении на гнилом поваленном стволе. Потом он оторвал зубами кусок коры и обнаружил под ней множество жучков, которых незамедлительно съел. Лесные голуби уже устроились на ночь в ветвях, а воробьи, усыпав свой любимый платан, беспрестанно щебетали и никак не могли угомониться. Камио стряхнул с шубы приставшие соринки и отправился на разведку.

Почти сразу он наткнулся на лисью нору, но хозяев дома не оказалось. В намерения Камио вовсе не входило вторгаться в чужое жилище непрошеным. Выйдя из чащи, он заметил на опушке лисицу, которая сидела под деревьями, поглядывая в ночное небо. Она тоже увидела чужака. Камио почувствовал, что не может отвести от незнакомки глаз. Она была не очень молода, но, на его взгляд, привлекательна, чрезвычайно привлекательна. Лапы сами понесли Камио к лисице, хотя он никак не мог придумать, о чем заговорить с ней. Обычно Камио был находчив и остер на язык, но тут слова словно застряли у него в горле – от отчаяния ему хотелось завыть на луну.

Лисица окинула его равнодушным взглядом и, не проронив ни звука, повернулась, чтобы уйти.

– Подожди, – наконец выдавил из себя смущенный лис. – Не могла бы ты… Не могли бы мы… немного поговорить.

Она нехотя остановилась, всем своим видом выражая крайнее нетерпение.

– Поговорить? – недоуменно переспросила она. – О чем мне с тобой говорить?

– Видишь ли, я пришел сюда издалека…

– Это видно сразу.

– И думал, может, ты будешь так любезна и расскажешь мне немного про здешние края… ну, про этот лес и вообще… Я недавно убежал из зоопарка и здесь… слегка растерялся.

– Из зоопарка? Впервые слышу это слово.

– Это такое место, где зверей держат в клетках – ну, знаешь, как цыплят на ферме, – чтобы люди могли без опаски глазеть на них. Людям это, наверное, приятно, но тем, кто сидит в клетках, не слишком-то. Да что об этом вспоминать, главное, я выбрался оттуда, и теперь я здесь.

– Не понимаю, какое все это имеет отношение ко мне? – высокомерно проронила лисица.

Впервые Камио пришло в голову, что происхождение у него довольно сомнительное и что жители леса могут отнестись к нему с пренебрежением. Раньше он и думать не думал, что пригородные лисы, все интересы которых вертятся вокруг мусорных бачков за рестораном, лисы, считающие отжившим вздором древние традиции и законы своего племени, уступают в благородстве своим лесным собратьям.

– Ты здесь ни при чем, конечно, – растерянно пробормотал Камио. – Совершенно ни при чем. – Вдруг его озарило вдохновение. – Если только гостеприимство в этих краях не в обычае. Я здесь чужой, мне нужен твой совет. Нужна твоя помощь. Неужели ты мне откажешь?

Взгляд лисицы немного смягчился, хотя по-прежнему светился надменностью.

– Я попробую тебе помочь, только выражайся точнее. Пока я так и не поняла толком, что ты от меня хочешь.

Тут Камио прорвало – набравшись смелости, он точно кинулся в омут. Он тараторил и тараторил, захлебываясь в потоках слов, пока ледяной взгляд лисицы не остудил его пыл. Тогда только он понял, что горячность сослужила ему недобрую службу.

– Чего я хочу? Конечно, иметь дом, подругу, которая делила бы со мной радости и невзгоды. Я долго жил один, отвык от общества других лис, и, наверное, со мной будет не так просто ужиться. Но странствия мне надоели. Теперь я мечтаю об одном – осесть в хорошем месте, вроде этого леса, завести опять семью, жену, детенышей. Понимаю, мои слова тебя удивили. Мы ведь совсем не знаем друг друга. Но когда я увидел тебя в ореоле закатных лучей, твоя красота поразила меня. О, как ты хороша! Твоя шуба так и сверкает в алых отблесках…

Камио заметил льдинки, блеснувшие во взгляде лисицы, на него ощутимо повеяло холодом, но он не мог остановиться и с отчаянием продолжал:

– Ты такая изящная, хрупкая… В жизни таких не видел! И твой запах – он дурманит меня, так что голова идет кругом. А голос… Поверь, ни один соловей не может сравниться…

– Значит, хочешь опять завести семью. Похвальное намерение, – перебила его лисица. Высокомерие, сверкающее в ее взгляде, сменилось откровенным презрением. – Я тебя сразу раскусила. Повидала я на своем веку вашего брата, шалопутов.Все вы одного поля ягоды.

– Как, как ты меня назвала?

–  Шалопутом,как же еще. Знаю, сами-то вы любите величать себя странниками. Вы времени даром не теряете. Куда бы вас ни занесло, подкатываетесь к первой приглянувшейся вам лисице и начинаете клинья подбивать. Не сомневаюсь, в чужих краях так называемых жен у тебя не меньше дюжины. А тебе и забот мало: какая из них подвернется – та самая любимая, красивая, изящная… Язык-то у тебя без костей. Только в этот раз тебе не повезло – не на ту напал. Хоть я и сидуха,домоседка, над которыми вы насмехаетесь, лучше я весь свой век проживу бобылихой,чем стану твоей подружкой. Я с первого взгляда поняла, что ты собой представляешь, – воображаешь себя лихим красавцем, а на самом деле пустозвон и зануда. Так вот, приятель, как бишь тебя – если только у тебя есть имя. Меня лестью не проймешь. И я вовсе не хочу делить дом с бродягой, который явился неизвестно откуда, позабавится чуток, а потом ищи ветра в поле. Все. Не трудись желать мне доброй ночи.

Лисица повернулась и отправилась в глубь леса. Секунду спустя лис обрел дар речи и хрипло выкрикнул ей вслед:

– Камио!

Незнакомка повернулась с таким разъяренным видом, словно слух ей резануло страшное оскорбление.

– Что-ооо? – протянула она.

– Мое имя – Камио. Ты так замечательно говорила, я заслушался. Знаешь, в гневе ты еще прекраснее. Жаль только, что я стал причиной этой вспышки. Но послушай, с чего ты взяла, что я шалопут,или как вы тут называете странствующих лисов? У меня на родине их называли долгобродами. Я самый обычный лис, хотя история у меня, спору нет, необыкновенная. Поверь, мне вовсе не хотелось покидать родину и отправляться в путь, только моего согласия никто не спрашивал. Люди поймали меня, схватили, усыпили, и очнулся я в клетке. Не знаю, откуда я родом, где он, мой край, а знал бы, отправился бы туда не откладывая. В зрелые годы не слишком приятно начинать жизнь сначала, без дома, без подруги. Но узнать, где моя родина, и попасть туда у меня не больше шансов, чем у летучей мыши прозреть. Мир слишком велик и необъятен. Я попробовал жить в городе. Но это не по мне. Тогда я сел на поезд, уехал прочь и оказался здесь. Здесь мне понравилось. И я твердо решил здесь остаться. Но не успел я войти в лес, как один из местных, тип по имени А-магир, попытался взять меня на испуг. Пришлось задать ему трепку. А теперь меня самого на славу отделала лисица. Должен заметить, это весьма заносчивая особа, которая почему-то вообразила, что может смотреть на меня сверху вниз, хотя не видела и половины из того, что я повидал, не испытала и половины того, что я испытал. Позвольте вам заметить на прощание, мэм: в клетке с мартышками встретишь более радушный прием, чем в вашем лесу. Что ж, надеюсь, я и без вашей помощи не пропаду.

– Что это за мартышки такие? – растерянно переспросила лисица.

– Существа, очень похожие на людей, но покрытые шерстью. Мозгов у них в головах чуток побольше, чем у их лысых собратьев. Но тоже не слишком много, – добавил лис, вспомнив пустую болтовню и бессмысленные визги мартышек и то, как самозабвенно они подражали человеческим повадкам.

– А почему у тебя такое странное имя – Камио?

– Я же сказал, я родом издалека.

– Насколько мне известно, все лисицы-самки в этой стране носят имена, начинающиеся с буквы О, а лисы-самцы – с буквы А.

– Но я не из этой страны. Не спрашивай, как я попал сюда, этого я и сам не знаю толком. Слыхал, будто меня перевезли по воздуху, на железной птице, – люди сами делают таких птиц и называют их самолетами. Но что-то мне не верится, что я побывал в небесах.

– А ты правда подрался с А-магиром?

– Да, пришлось поучить его уму-разуму. У этого вашего Магира слишком длинный язык. Похоже, он предпочитает перебранку драке, но там, откуда я родом, лисы не привыкли тратить слова впустую.

Они долго стояли в сумерках; лишь несколько ярдов отделяло их друг от друга, и лисица не сводила с Камио изучающего, пристального взгляда. Сейчас она уже не казалась такой надменной, но держалась по-прежнему подчеркнуто отчужденно, словно их разделяла невидимая стена и Камио совершил святотатство, попытавшись преодолеть ее. Камио и сам не знал, почему он так робеет перед этой гордячкой, почему она внушает ему благоговейный трепет, но это было так. Зато лис твердо знал, что хочет ее, хочет всем своим существом. Хочет звать своей эту высокомерную, самоуверенную лисицу, чья блистательная родословная наверняка восходит к первому лисе-лису, великому Менксито, благороднейшему из благородных. Хочет, чтобы она была рядом, когда он спит и когда он охотится, хочет…

Камио с трудом сдерживал нахлынувшие на него чувства. Он знал – сейчас вовсе не время для спаривания. Но при мысли, что пора любви не за горами, что она наступит для них обоих, голова у лиса начинала кружиться.

– Тебя интересует что-нибудь еще? – Голос лисицы звучал теперь несколько приветливее.

– Да. У тебя есть друг?

– Нет. И я не собираюсь его заводить. Этой зимой собаки разорвали на части моего мужа. А все другие лисы для меня не существуют. Ты, Камио, можешь начать жизнь сначала, но у меня для этого нет ни сил, ни желания. Я решила жить в одиночестве до самой старости, пока не превращусь в дряхлую бобылиху.

Когда Камио впервые услышал из уст прекрасной лисицы собственное имя, по спине у него пробежала дрожь. Но он постарался скрыть волнение и произнес как можно спокойнее:

– Очень жаль, что так случилось с твоим мужем. Кто его убил? Не тот ли здоровый ублюдок, которого я видел, когда проходил мимо большого дома за стройкой?

Камио кривил душой. На самом деле он возликовал, узнав, что она одна. В такую невероятную удачу даже трудно было поверить. И разумеется, он ничуть не жалел о смерти какого-то лиса, которого в глаза не видел. Он понимал, что это не делает ему чести, и немного стыдился.

При упоминании об огромном псе шерсть на затылке у лисицы встала дыбом.

– Нет, мужа моего убил не Сейбр, – сухо ответила она. – Но этот негодяй тоже принес мне горе. Большое горе. А теперь извини, мне пора. – И она скрылась в зарослях.

Камио проводил ее глазами, а потом пустился в пляс по залитой лунным светом траве. «У нее нет друга! Она одна! Она будет моей!» – ошалев от радости, выкрикивал он. Потом, немного успокоившись, лис окинул взглядом окрестности холма. Так, что тут происходит? Судя по всему, скоро здесь вырастет город. Новый город. Что ж, жить по соседству с городом не так плохо. Город – это новые рестораны и новые мусорные бачки. На новом месте все складывается прекрасно. Сегодня был удачный день. Он повстречал очаровательную лисицу. Сбил спесь со здешнего забияки. Все идет замечательно, просто замечательно. Лучше и быть не может. Конечно, он не слишком приглянулся этой лесной красавице, которая всю жизнь провела на вольном воздухе, пропитанном ароматами трав и мхов, среди зелени, груш и яблонь. Но это не беда. Он все исправит! Вскоре эта чудная лисица, с легкой поступью и гордо задранным носом, обратит на него свое благосклонное внимание. Жизнь здесь изменится, в этом нет сомнений. И ей понадобится помощь лиса, который привык к городским улицам и знает, как выжить среди кирпичных стен и асфальтированных дорог, бешено мчавшихся автомобилей, бесчисленных башмаков, роликов и колясок. Да, ей очень пригодится спутник, который ориентируется в море площадей и бульваров, свалок, аллей и крыш – именно крыш, по которым городские лисы пробираются, перескакивая с одной на другую, оставаясь незаметными для людей. Быт, нравы и обычаи этих каменных лесов, построенных людьми, известны ему до мельчайших подробностей. Из всех диких животных лишь лисы да ястребы-пустельги способны приспособиться к городской жизни. Наверняка красавица лисица, с которой свела его судьба, хорошо разбирается в лесных грибах, но о тех, что растут у стен домов, под могильными камнями, на свалках, она, конечно, и понятия не имеет. Разумеется, она ловко взбирается на деревья. А вот пробовала ли она вскарабкаться на гараж или проползти тридцать футов по водопроводному желобу?

«Все будет так, как я хочу! – пообещал сам себе Камио. – У меня будет дом и семья. Судьба на моей стороне».