Текст книги "В воскресенье рабби остался дома"

Автор книги: Гарри Кемельман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава XLI

Прошло не меньше часа, а согласием еще и не пахло. Время от времени кто-нибудь пытался обратиться к рабби – как правило, за поддержкой, – но он принял решение соблюдать осторожность и не вмешиваться. Когда Лэниган попросил его организовать неофициальную встречу со всеми ребятами, которые были на пикнике, вначале он отказался.

– Я не могу просто попросить их; необходимо согласие родителей.

– Так попросите родителей. Объясните им, что мне нужна только информация. Я не пытаюсь никому ничего пришить. Никаких фокусов. Я только хочу быть уверен, что вижу всю картину.

– Они захотят присутствия адвокатов, – предупредил рабби.

– Нет. Мне ни к чему куча умников, выдвигающих возражения всякий раз, когда я задаю вопрос. Не один, так другой – кто-нибудь да найдется.

– А если все согласятся на одного адвоката?

– Маловероятно. Да даже если каким-то чудом у них это и получится, он будет вдвойне осторожен и вообще ни слова не даст им сказать.

Рабби улыбнулся

– Тогда, пожалуй, встречу вам организовать не удастся.

– Рано или поздно я этого добьюсь, – мрачно сказал Лэниган. – Я запросто могу обвинить во взломе и незаконном вторжении всех до единого. Да, там были смягчающие обстоятельства, и ни один судья, скорее всего, не приговорит их. Но можете мне поверить: поскольку все они являются важными свидетелями убийства, я безо всяких проблем могу посадить их под замок до суда. И когда кончатся каникулы, и они, и их родители начнут нервничать.

С большой неохотой рабби согласился и позвонил мистеру Джейкобсу, чтобы попросить его собрать остальных.

Все собрались в его кабинете, он коротко объяснил ситуацию и полностью предоставил обсуждение им самим. Он сидел за столом, покачиваясь в кресле и наблюдая за спорящими. Горфинкль на этот раз был необычно молчалив; рабби, в свою очередь, избегал смотреть в его сторону.

– Если он собирается обвинить моего ребенка в том, что она замешана в убийстве этого… этого футболиста, ему придется доказать это, – кричала мать Бетти Маркс. – С его стороны это просто наглость – рассчитывать, что я позволю ему допрашивать ее без адвоката.

– Я уверен, что он не подозревает ее, миссис Маркс, – сказал Роджер Эпштейн. – Он просто хочет как можно скорее разобраться с этим делом. Если мы не согласимся, он, конечно, ничего не сделает, но дело не будет раскрыто.

– А уж это его забота, – сказала миссис Маркс.

– Нет, наша тоже. Пока дело не раскрыто и убийца не найден, наши дети остаются под подозрением, и ничего хорошего в этом нет.

– Кроме того, – сказал мистер Шульман, – в дом-то дети действительно влезли. Это факт. Если мы сейчас не пойдем ему навстречу, он может предъявить им обвинение во взломе и незаконном вторжения. У Глэдис экзамены сразу же после каникул, я не позволю ей потерять год только из-за упрямства. Во всяком случае, своей Глэдис я верю.

– Вы хотите сказать, что я не доверяю своей Бетти?

– Уверен, что у вас есть все основания доверять ей, миссис Маркс, – поспешно сказал Эпштейн.

– Думаю, Билл сможет контролировать себя, – сказал мистер Джейкобс. – Я готов согласиться.

– Да, но Билл был одним из тех, кто обнаружил тело, – сказал мистер Зусман. – У него и у твоего Стью, Бен, другое положение.

– Не думаю, что такое уж другое, – сказал Горфинкль. – В конце концов, Стью даже не входил в дом, пока они не вернулись за тем парнем.

– Ты хочешь сказать, что он вне подозрений, и поэтому ты так сговорчив, – отметил мистер Зусман.

– Мы проторчим здесь весь вечер, если и дальше будем пререкаться, – сказал мистер Аронс. – К чему все сводится? Шеф Лэниган хочет неформально допросить наших детей всех вместе. Он, конечно, имеет право допросить их, а у нас есть право потребовать присутствия адвоката. И вы думаете, что если он будет допрашивать их поодиночке, он не получит ответы на любые вопросы, которые захочет задать, даже если там будет адвокат? Не от одного, так от другого, но он их получит. Знаете, друзья, у меня впечатление, что этот Лэниган – честный парень. Я думаю, ему можно верить. Вряд ли он пробует заманить кого-нибудь в ловушку.

– Мне только что пришло в голову, – сказал мистер Зусман. – Если там не будет адвоката, то ничто из сказанного не может использоваться как свидетельство в суде. Так что, может быть, без адвоката для нас даже лучше.

– А это мысль, – сказал Шульман.

– Правильно. Возможно, Лэниган перехитрил самого себя.

– Я все-таки думаю, что один из нас должен присутствовать.

– А как к этому отнесется Лэниган? – сказал Джейкобс. – Лично я не хотел бы отвечать перед всеми вами за советы вашим детям. Предположим, один из них скажет что-то дискредитирующее…

– А если мы найдем кого-нибудь, не связанного с этим делом, кого-то нейтрального, – предложил Эпштейн.

– Например?

– Может быть, – повернулся мистер Аронс, – рабби…

Глава XLII

Лейтенант Дженнингс просмотрел отпечатанные листки и передал их шефу.

– Вот заявление Паффа, Хью. Ничего особенно интересного, хотя мне показалось, что он вроде нервничал.

– Все нервничают, когда им приходится говорить с полицией, – сказал Лэниган. – Это одна из трудностей в работе копа. – Он прочитал из заявления: – «вопрос: Почему вас интересует Хиллсон-Хаус? ответ: Я думаю купить его; то есть мы, группа компаньонов, вопрос: С какой целью? ответ: Это деловое предприятие». – Лэниган поднял глаза. – А он не сказал тебе, что за предприятие?

– Нет, Хью, он неохотно говорил об этом, и я не чувствовал себя вправе выпытывать, тем более, что не видел никакой связи. В конце концов, если это какая-то особая сделка, он, естественно, не хочет, чтобы это выплыло наружу, пока она не заключена.

– Возможно, ты прав. А он сказал, кто входит в эту группу?

– Да, позже он упомянул, по крайней мере, несколько имен. Парень по имени Аронс, он отец одного из ребят, доктор Эдельштейн – ты его знаешь – и Каллен, Ирвинг Каллен. Он должен был встретиться с ними на участке, но никто не явился, поэтому он и уехал.

– Странновато. Если он приехал раньше, то уж, наверное, подождал бы. А если опоздал, то мог бы предположить, что и остальные могут опоздать, и выходит, что в любом случае пробыл бы там несколько минут.

– Это не так, Хью, прочитай заявление. Эдельштейн и Аронс позвонили заранее, предупредили, что не придут. Шел сильный дождь, и он решил, что Каллен тоже не появится. – Он наклонился и указал на абзац в машинописном тексте: «Я притормозил, увидел, что никого нет и в доме темно, и поехал дальше».

– Гм – возможно. И, тем не менее, остается вопрос с его кегельбанами…

– Черт возьми, Хью, кегли сейчас вполне приличное занятие. В некоторых кегельбанах есть маленькие столики, где можно перекусить, а есть и такие, куда женщины могут привести детей и оставить их с няней, пока сами играют в кегли. Как в бассейне или бильярдной. Знаешь бильярд в торговом центре? Я заскочил туда как-то вечером, пока жена была в супермаркете, так вот, одна девочка в мини-юбке растянулась на столе, чтобы ударить в угловую лузу. Трусики наружу, все целиком. Мне пришлось тут же встать и уйти.

– Еще бы!

Дженнингс проигнорировал сарказм шефа.

– Так ты думаешь, что Хиллсон-Хаус им нужен для этого? Они хотят превратить его в модный кегельбан?

– Может быть. И все-таки что-то тут не так.

– Что не так?

– Этот звонок от Кевина О’Коннора… Кевин, конечно, идиот, но он еще и коп. Он не стал бы спрашивать меня про Паффа только для того, чтобы посплетничать. Похоже, что полиция Линна что-то там подозревает в этом его кегельбане. Во всяком случае, это уже совпадение. То, что у него был ключ от Хиллсон-Хаус, – второе. И его поездка туда в тот же вечер – еще одно совпадение. Слишком много совпадений, если подумать.

– Да, но он большая шишка в общине. Что общего у такого, как он, с Музом Картером?

– Во-первых, Муз у него работал.

– И что?

– А то, что есть связь. Предположим – только предположим, – медленно сказал Лэниган, – что Пафф распространял наркотики. В его кегельбаны ходит много детей, ты не забыл? Теперь предположим, только предположим, что, поработав там некоторое время, Муз случайно натыкается на это. Ты знаешь этого парня. В полицию он бы не обратился. Нет, он бы поговорил с Паффом в надежде, что тот на чем-то проколется. Итак, Пафф едет в Хиллсон-Хаус по личному делу. Его друзья не приходят, и он решает еще раз осмотреть усадьбу, раз уж он здесь. Он ходит по комнатам и натыкается на Муза. Может быть, до сих пор малыш тянул из него по мелочам. Пакетик, что мы нашли у него, например. Но Пафф знает, что на этом парень не остановится. Дальше будет хуже. И вдруг ему приходит в голову, что покончить с этим делом можно одним махом, просто подняв угол листа и подоткнув его.

– Ты хочешь сказать, что он мог убить его только для того, чтобы избежать шантажа? Ну, нет, пожалуй, он скорее бы подождал, пока малыш совсем его не достанет.

– А может, уже достал. Это как раз вариант: специально и не стал бы ничего предпринимать, а тут возможность сама идет в руки… Все, что требуется, – подвернуть лист пластика и уйти.

– Прекрасно! Но согласись, Хью, это всего-навсего красивая сказочка. Не хотел бы я кого-нибудь притягивать на таком вот основании.

– А я ни на что не закрываю глаза и отнюдь не сбрасываю со счетов этих ребят. Любой мог это сделать, как парни, так и девицы. Допустим, кто-то из ребят влюблен, или девочка влюблена, а Муз, насколько я понял, выражения не подбирал. К девочкам он приставал, это тоже могло кому-нибудь не понравиться. И когда он отключился…

– Итак, у тебя есть эти восьмеро – нет, семеро, потому что сына Горфинкля там не было. Ты уверен, что не сможешь его притянуть?

Лэниган тоже проигнорировал сарказм.

– Нет, для него не могу ничего придумать. Я бы сказал, что он вне подозрений.

– Тогда даю тебе еще одного. Как насчет старика Картера?

– Картер, отец мальчика?

– Отчим, Хью.

– Правильно. Я забыл об этом. А впрочем, какая разница? Думаю, он усыновил его. Во всяком случае, воспитывал он его как своего собственного. А кто отец мальчика?

Дженнингс усмехнулся.

– Его мама сходила налево. Он не сын Картера, это точно. И старик всегда об этом помнил. Всякий раз, как у парня были неприятности, – а у него пару раз были неприятности с полицией, – он винил в этом его происхождение. Он сказал мне однажды, когда Муза привлекли за хулиганство, что он плод греха и дурного семени, – и в этом причина.

– Брр-р… мразь.

– От них такое можно услышать, от этих религиозных типов… Так вот, в тот вечер Картера не было дома. Когда мы позвонили, он только что вошел.

– Стоило бы узнать, где он был, – признал Лэниган без особого интереса. – Кто-нибудь еще?

– Тот цветной парень, конечно.

– Да, естественно. Он, пожалуй, главный. Но остальных претендентов все же проверить не помешает.

Глава XLIII

Управляющий кегельбана в Линне встретил Паффа словами:

– Не повезло малышу, а?

Пафф с сожалением покачал головой.

– Да, конечно. Молодой красивый парень, спортсмен…

– Представляете, я звонил ему домой, как вы просили, чтобы узнать, почему его нет, и говорил с его мамой. Когда я думаю, что он в это время, вероятно, был мертв… Понимаете, в дрожь бросает – я имею в виду, что спрашивал, когда она ждет его домой…

– Да уж.

– Вы подыскали кого-нибудь на его место, мистер Пафф? Жизнь-то, как говорят, продолжается, поработать пару вечеров сверхурочно, чтобы вас выручить, я не против, но…

– Я найду кого-нибудь тебе на смену – к завтрашнему вечеру наверняка.

– Если не найдете, есть на примете паренек, мой сосед. Толковый малый, знает, как вести себя.

– Да? Чем он сейчас занят?

– Сейчас вообще-то ничем, подыскивает что-нибудь.

– Я подумаю…

– Он мог бы зайти завтра вечером, чтобы вы поговорили с ним.

– Сейчас мне хватает чем заняться.

Клиент нетерпеливо постучал монетой по прилавку, и управляющий наспех обслужил его. Вернувшись, он пошарил в кармане и вытащил клочок бумаги.

– О, совсем забыл. Мистер Каллен связался с вами прошлым вечером? Он позвонил, как только вы уехали. Он говорил, что должен был встретиться с вами, – он заглянул в бумажку, – в Хиллсон-Хаус. Он сказал, что не сможет быть там. О, а это не то место, где…

– Да, я говорил с ним. Слушай, э-э-э… – он отвел его к другому концу прилавка. – В тот вечер я был здорово не в себе. Трудный был день, понимаешь?

– Конечно, мистер Пафф. С каждым бывает.

– Так вот, если кто-нибудь придет сюда с расспросами – вряд ли, конечно, ты же понимаешь, но на всякий случай, – я предпочел бы, чтобы ты не упоминал, что я собирался уволить малыша. У них может создаться неправильное впечатление. – Он засмеялся глубоким рокочущим басом. – Черт побери, я бы не уволил его, парнишку из моего родного города.

– Конечно, мистер Пафф. Меньше знаешь – крепче спишь.

– Я хочу, чтобы ты сотрудничал с ними, ясно? Расскажи им все, но нет никакой нужды докладывать обо всяких мелочах. И если они спросят, когда я уехал отсюда, ты помнишь, что это было где-то после восьми часов…

– Нет-нет, мистер Пафф, это было незадолго до…

– Это было позже, почти в четверть девятого. Этот твой друг – ты думаешь, он справится?

– Да, он толковый парень, мистер Пафф.

– Хорошо, я думаю, ты неплохо разбираешься в людях. Скажи ему, чтобы приходил завтра вечером, я возьму его на работу.

– Отлично, спасибо, мистер Пафф. Предоставьте это мне, я полностью введу его в курс дела. Вы не пожалеете.

Глава XLIV

Шеф Лэниган знал, что молодежь, сидящая в его гостиной, пришла не по своей воле и что его попытки казаться дружелюбным могут только увеличить их недоверие. Поэтому он был предельно искренней.

– Я не стану просить вас чувствовать себя уютно, знаю, что пока дело не распутано, это невозможно. Это было бы чересчур. Но тут есть кофе, какое-то печенье и кока для тех, кто захочет чего-нибудь прохладного. Берите сами.

– Я выпью чашку кофе, – сказал Адам Зусман.

– Я тоже, – сказал Билл Джейкобс.

– Я бы выпила коку, если можно, – сказала Бетти Маркс.

Шеф Лэниган с помощью рабби раздал напитки и печенье. Когда все устроились, он продолжил.

– Все вы участвовали в пикнике на пляже в Тарлоу-Пойнт вечером прошлого понедельника…

– Одну минуту, – сказал Джейкобс. – Здесь не все.

– Ты имеешь в виду Алана Дженкинса?

– Именно.

– Я попросил полицию Бостона связаться с ним. Дженкинс живет в пансионе, и его хозяйка сказала, что он уехал в Нью-Йорк. С полицией Нью-Йорка мы тоже связались и попросили, чтобы они нашли его. А пока, боюсь, нам придется обойтись без него. Итак, через некоторое время к вам присоединился Муз Картер. А немного позже ушел Горфинкль, чтобы отвезти куда-то своих родителей, и когда началась гроза, вы остались без машины. Вы побежали укрыться к Хиллсон-Хаус, взломали окно и спрятались внутри.

– Одну минуту, – сказал Адам Зусман. – Я ни в чем не сознаюсь.

Лэниган вздохнул.

– Давай сразу договоримся об одной вещи, Зусман: я не пытаюсь заманить вас в ловушку. Я могу легко доказать все, что я сказал, и все, что собираюсь сказать. Я просто стараюсь выяснить, что произошло. Я хотел отметить, что все вы виновны во взломе и вторжении. При тех обстоятельствах ваше поведение в какой-то степени оправданно. Была страшная гроза. Более того, похоже, что вы только укрылись там. Нет никаких признаков хулиганства и – насколько нам известно – ничего не украдено. Но взлом и вторжение налицо, и я могу задержать вас за это. – Он многозначительно оглядел их.

– Это шантаж, да? – сказал Джейкобс.

– Да, – любезно ответил Лэниган.

– Ладно, что вы хотите узнать?

– Давайте начнем с начала.

– Итак, – сказал Лэниган – значит, ты, Джейкобс, и Зусман отвели его в кабинет. Одну минуту. – Он отошел к стенному шкафу и вернулся с пакетом. – Я специально купил вот эту полиэтиленовую занавеску. Она примерно того же размера, что накидки от пыли в кабинете Хиллсон-Хауса. – Он развернул ее и разложил на полу. – Я бы хотел, чтобы ты, например, Горфинкль, лег на нее, а Джейкобс покажет нам, как он завернул Муза.

Стью лег на занавеску, все вытянули шеи. Джейкобс покачал головой.

– Накидка была накинута на кушетку наискосок, так что Муз лежал по диагонали. Передвинь свои останки, Стью. Вот так. – Комментируя все действия, он продолжал показывать. – Сначала мы подняли этот угол и накрыли ему ноги. Потом подняли этот угол, плотно обернули вокруг тела и заправили его. Потом подняли противоположный угол, обернули его поверх и заправили его под Муза, вот так.

– Муз был в отключке?

– Нет, он ругался, в основном на Дженкинса.

– А Дженкинс что-нибудь говорил?

– Я помню только, что когда мы кончили заворачивать его и он заснул, Дженкинс сказал – но это было просто в шутку…

– Что он сказал?

– А что-то насчет того, что надо бы положить это на его проклятую голову. – И тут же быстро добавил: – Но он просто шутил.

– Конечно, – непринужденно сказал Лэниган. – Итак, вы вернулись в Хиллсон-Хаус и нашли Муза? Что-нибудь изменилось в том, как он был завернут?

– Да, этот верхний угол вытянули и заткнули туда, где сходятся складки.

– Покажи.

– Эй! – произнес Стью.

– Не волнуйся, Горфинкль, мы тебя так не оставим, – заверил его Лэниган.

Билл Джейкобс поднял верхний угол листа, натянул Стью на голову и подоткнул.

Сью Аронс завизжала.

– Уберите, – в истерике кричала она, – уберите это!

Глава XLV

В компании Перл Джейкобс была веселой, почти легкомысленной, но у себя дома, в кругу семьи, могла быть рассудительной и проницательной. Когда муж закончил описывать встречу родителей в кабинете рабби, она сказала:

– Не понимаю, почему рабби позвонил тебе. Ему, мне кажется, следовало позвонить Горфинклю, он президент.

– Объяснил он это тем, что наш Билл единственный, кто втянут в это дело с начала до конца, но настоящая причина, конечно, в том, что ему, вероятно, было неудобно звонить Бену Горфинклю после того, как тот угрожал выгнать его.

– Держу пари, если бы Бен сейчас выставил свою кандидатуру, его бы не избрали.

– Почему? Потому что он сделал выговор рабби? Ты думаешь, его так любят?

– Нет. То есть я не знаю, насколько его любят. Особых приверженцев у него нет. И некоторые родители, возможно, недовольны им из-за того, что их детям пришлось рассказать обо всем в полиции.

– Ты думаешь?

Она кивнула.

– Я сначала чувствовала то же самое, но потом поняла, что рано или поздно все так или иначе обязательно всплывет. Кроме того, мне не по душе мысль о разгуливающем на свободе убийце и…

– Какое отношение это имеет к Бену Горфинклю? – терпеливо спросил Джейкобс.

Она с удивлением посмотрела на него.

– А такое, что многие девочки считают эту борьбу в конгрегации, которую он затеял, не самой замечательной идеей.

– Да, но девочки не голосуют.

– Но многие из них влияют на тех, кто голосует, а в конгрегациях у реформистов они голосуют, и я думаю, что это правильно. Во всяком случае, многим женщинам, с которыми я говорила, не нравится это: создать конгрегацию, а затем расколоть ее из-за дурацкого вопроса о том, кто где должен сидеть.

– Послушай, Перл, я надеюсь, что ты не говоришь этого на людях. Мы не пытались расколоть конгрегацию. И дело не в местах; это случайное совпадение. У нас есть программа – чертовски хорошая программа, и на каждом шагу Пафф и его группа создают нам препятствия. И раз мы не можем заставить их согласиться, так не лучше ли этим двум точкам зрения, этим двум философиям иметь свои собственные структуры для выполнения того, что они считают важным, чем просто мешать друг другу?

– Разве это не похоже на мужчин? – Она покачала головой. – Вы говорите – мы не хотим раскола; мы только хотим делать вещи, которые порождают раскол. И это успокаивает вашу совесть. Так вот, позволь заметить, что женщины намного ближе к жизни. Вы похожи на малышей, которые думают, что если вещь не назвать, то ее не существует. Но что такое раскол? Это не просто два храма там, где прежде у вас был только один. Это значит, что вы получаете две группы, которые стремятся избегать друг друга. Люди из одного храма стремятся избегать людей из другого. Для мужчин это не имеет значения – вас нет целыми днями, а по вечерам вы, как правило, слишком устали, чтобы что-нибудь делать. Но мы-то здесь целый день. Возьми меня и Марджи Аронс: мы обе в женской общине, и мы дружим. Хорошо, храм разделяется, я в одном храме, а Марджи в другом. Тебе не приходит в голову, что между нами возникнет барьер?

– Но мы с ними все равно не встречаемся.

– Мы не дружим семьями, потому что он тебе не нравится, да и я от него не в восторге. Но с Марджи-то мы встречаемся… А как насчет детей?

– При чем здесь дети?

– А при том, что если храмов будет два, то и праздники будут отдельные, и дети из одного храма не очень-то захотят ходить на праздники в другой. Билл уехал в этот маленький дрянной колледж в Миннесоте, о котором никто никогда не слышал. Он говорит, что во всем городе меньше дюжины еврейских семей и никаких подходящих еврейских девочек. Ты думаешь, меня это не беспокоит? А здесь, по крайней мере, когда он приезжает домой на каникулы, их много. У него есть выбор. И теперь ты хочешь отрезать половину из них. Ты хочешь, чтобы твой сын женился на христианке, не дай Бог?

– Брось, Перл, не усложняй. Ты думаешь, если Билл захочет пригласить девочку, его будет волновать, в какой храм ходят ее родные?

– Нет, но у него будет меньше шансов встретить ее.

– Ладно, храм – не брачная контора.

– В таком янки-городке, как Барнардс-Кроссинг, могло быть еще хуже. Как ты думаешь, почему женская община так старается для храма? Для того чтобы вы, мужчины, могли два или три раза в год ходить туда бормотать ваши молитвы? Мы проводим аукционы и выставки. Мы устраиваем обеды, завтраки и много чего еще. У нас большая образовательная программа. И в конце года мы вручаем храму солидный чек. Все это мы делаем потому, что иногда это весело и вообще дает хоть какое-то занятие. Но Марджи Аронс делает это еще и для того, чтобы увеличить шансы Сью выйти замуж за еврейского мальчика, а я – для того, чтобы гарантировать, что Билл женится на еврейской девочке.

– Рабби…

– Он понимает в этом не больше, чем ты. Он тоже мужчина. Но ребицин, держу пари, понимает.

– Понятно, – со смехом сказал Джейкобс. – И как давно вы, девочки, готовите заговор? Когда вы планируете захватить власть?

– Помилуй Бог, зачем? Мужики хотят руководить? Вперед! Важные шишки! Как дети с игрушкой! Играетесь с ней, а когда она надоедает, выбрасываете ее или ломаете. Вперед, планируйте, назначайте свои комитеты, собирайте голоса, принимайте резолюции, делайте из храма – как это назвал Бен Горфинкль? – «активный голос за социальную реформу в обществе» или, как всегда толкует рабби, «дом учения и молитвы», – но не ломайте его. Потому что он не только для вас; он и для нас – и наших детей.

– Дети, похоже, относятся к этому так же? – язвительно спросил он.

– Не смотри на них свысока. Здравого смысла у них иногда больше, чем у родителей. Наш Билл не дурак. Мы говорили с ним. Он переживает из-за того, что рабби может уехать. Дети любят и уважают его. Только поэтому Билл и дал показания полиции – рабби сказал, что он должен, а Билл ему доверяет.

– Миссис Пафф думает так же, как и ты?

– У нее нет детей, поэтому и относиться к этому так, как я, она не может, думаю. Но сам Пафф… Если бы я занималась его бизнесом, который так сильно зависит от детей, я бы не стала лезть из кожи вон, чтобы восстанавливать их против себя.