Текст книги "Творцы чудес и их методы"
Автор книги: Гарри Гудини
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Глава вторая
Уоттоновский корабельщик «из Индии». – Ричардсон, 1667 г. – Де Хейтеркейт, 1713 г. – Роберт Пауэлл, 1718-1780 гг. – Дюфур, 1783 Г. – Квакенсальбер, 1794 г.
Самое раннее упоминание о публичном пожирателе огня в Англии, которое я нашёл, содержится в переписке сэра Генри Уоттона, датированной 3 июня 1633 года. Он пишет об англичанине, "похожем на какого-нибудь матроса с корабля, прибывшего из Индии, где он научился есть огонь так же свободно и легко, как иные едят лепешки. Он раздавливал зубами и проглатывал даже целые раскаленные головешки. Это было показано в Лондоне за два пенса.
Однако первым, кто привлек внимание высших классов, был некто Ричардсон, который появился во Франции в 1667 году и пользовался достаточной популярностью, чтобы оправдать запись о его представлении в Journal des Savants22
Журнале ученых.
[Закрыть]. Позже он приехал в Лондон, и Джон Эвелин в своем дневнике упоминает его под датой 8 октября 1672 года следующим образом:
«Я простился с миледи Сандерленд, которая направлялась в Париж к милорду, ныне тамошнему послу. Она заставила меня остаться на ужин в Лестер-хаусе, а потом послала за Ричардсоном, знаменитым пожирателем огня. Он поедал серу и раскаленные угли на наших глазах, жуя и глотая их. Этот человек расплавил пивной стакан и съел его целиком; затем, взяв на язык раскаленный уголь, положил на него сырую устрицу; уголь раздували мехами, пока он не запылал и не заискрился у него во рту, и так оставалось до тех пор, пока устрица не раскрылась и не разварилась полностью.
Затем он растопил смолу и воск с серой, которую выпил; пока она горела: я видел, как она долго горела у него во рту; он также взял толстый кусок железа, подобный тем, что прачки кладут в свои устройства для разглаживания, дождался, пока он раскалится, а затем зажал его зубами, вытащил изо рта пальцами и швырнул его, как камень; но, как я заметил, он старался держать его недолго. Затем он встал на маленький горшок и, согнувшись всем телом, взял ртом раскаленный утюг, стоявший между его ног, не прикасаясь ни к горшку, ни к земле руками, совершая множество других удивительных подвигов».
Секретные методы, используемые Ричардсоном, были раскрыты его слугой, и эта огласка, похоже, привела к внезапному завершению его карьеры; по крайней мере, я не нашел никаких записей о последующих передвижениях и выступлениях этого человека.
Около 1713 года пожиратель огня по имени Де Хейтеркейт, уроженец Анниви в Савойе, некоторое время процветал в Лондоне. Он выступал пять раз в день в "Голове герцога Мальборо" на Флит-стрит, цены на вход были полкроны, восемнадцать пенсов и один шиллинг.
Согласно лондонскому Tit-Bits, "Де Хейтеркейт имел честь выступать перед Людовиком XIV, императором Австрии, королем Сицилии и дожем Венеции, и его имя дошло до инквизиции. Заинтересовавшаяся святая конгрегация предложила провести над ним эксперимент, чтобы выяснить, был ли он настолько же огнеупорным внешне, как и внутренне. Однако от этого неприятного испытания он был спасен вмешательством королевской герцогини, регентши Савойи."
Программа Де Хейтеркейта не отличалась ничем существенным от программы его предшественника Ричардсона, который опередил его почти на пятьдесят лет.
Безусловно, самым известным из первых пожирателей огня был Роберт Пауэлл, чья общественная карьера длилась почти шестьдесят лет и которому покровительствовали английские пэры. Главным образом благодаря сэру Гансу Слоуну в 1751 году Королевское общество подарило Пауэллу кошелек с золотом и большую серебряную медаль.
В книге Lounger's Commonplace о Пауэлле говорится: «Его страсть к ужасному элементу огня такова, что, если бы он пришел голодным на вашу кухню, пока жарилась вырезка, он бы съел огонь и оставил говядину. Несколько удивительно, что друзья его с НАСТОЯЩИМИ ЗАСЛУГАМИ до сих пор не продвинули его, живя, как и мы, в эпоху, благоприятную для гениальных людей. Всё время скитаясь, и не имея возможности побаловать себя наедине своим любимым блюдом, он вынужден есть на людях и угощаться с кухонного очага в какой-нибудь жалкой деревенской пивной.»
Его рекламные объявления показывают, что он выступал перед публикой с 1718 по 1780 год. Одно из его более поздних рекламных объявлений гласит следующее:
ЕДИНСТВЕННЫЙ И НЕПОВТОРИМЫЙ
Пожалуйста, обратите внимание, что в один и тот же вечер состоятся два разных представления, в которых примет участие знаменитый
М-р ПАУЭЛЛ, ПОЖИРАТЕЛЬ ОГНЯ, ИЗ ЛОНДОНА:
который имел честь показать под всеобщие аплодисменты почтенной публики самые удивительные представления, когда-либо виденные людьми. Он демонстрировал своё искусство перед Его Королевским Высочеством Уильямом, покойным герцогом Камберлендским, в Виндзорской ложе, 7 мая 1752 года; перед Его Королевским Высочеством герцогом Глостерским, в Глостер-хаусе, 30 января 1769 года; перед Его Королевским Высочеством нынешним герцогом Камберлендским в Виндзорской ложе 25 сентября 1769 года; перед сэром Гансом Слоуном и несколькими членами Королевского общества 4 марта 1751 года, который сделал мистеру Пауэллу комплимент в виде кошелька с золотом и прекрасной большой серебряной медалью, которую любопытные могут увидеть, придя к нему; и перед большей частью Великосветского общества в Королевстве.
Мистер Пауэлл намерен поужинать следующими блюдами:
1. Он ест раскаленные угли из огня так же естественно, как хлеб.
2. Он облизывает голым языком раскаленные докрасна табачные трубки, пылающие серой.
3. Он берет большую связку спичек, зажигает их целиком и держит во рту, пока пламя не погаснет.
4. Он вынимает из огня раскаленную докрасна грелку, несколько раз облизывает ее голым языком и носит по комнате, зажав между зубами.
5. Он набивает рот раскаленными углями и поджаривает на языке кусок говядины или баранины, и в то же время любой человек может раздувать огонь парой мехов.
6. Он берет некоторое количество смолы, пчелиного воска, сургуча, серы, квасцов и свинца, растапливает их все вместе на жаровне с углями и ест эти горючие вещества ложкой, словно бы это была похлебка (он называет ее тарелкой супа), к большому и приятному удивлению зрителей; с различными другими экстраординарными представлениями, никогда не предпринимавшимися ни одним другим человеком этого возраста, и вряд ли когда-либо будет; так что те, кто пренебрегает возможностью увидеть чудеса, сотворенные этим художником, потеряют из виду самую удивительную выставку, когда-либо сделанную человеком.
Двери должны быть открыты к шести, и он ужинает ровно в семь часов, без какого-либо предупреждения или сигнала.
Если публика не соберётся к семи часам, никакого представления не состоится.
Стоимость входного билета для леди и джентльменов – один шиллинг. Задние сиденья для детей и слуг – шесть пенсов.
Дамы и дети могут принять участие в частном представлении в любое время дня, предварительно уведомив об этом.
N. B. – Он выдирает зубы так легко, что это почти не ощущается. Он продает химическую жидкость, которая за короткое время снимает воспаление, ожоги и волдыри, так что ее необходимо хранить во всех семьях.
Его пребывание в этом месте будет непродолжительным, не более двух-трех ночей.
Хороший огонёк, чтобы согреть публику!
…
Эта афиша наглядно показывает, как мало было сделано в этом искусстве за прошедшее столетие. Ричардсон представил практически ту же программу сто лет назад. Возможно, разоблачение метода Ричардсона его слугой, положило конец поеданию огня, как форме развлечения, на весьма долгое время, но не навсегда, а лишь до тех пор, пока публика не забыла об этом разоблачении. Сам Пауэлл, хотя и не был защищен от воздействия разоблачителей, по-видимому, был защищен от последствий таких действий. Об этом говорит тот факт, что в течение шестидесяти лет до конца своих дней он регулярно выступал перед публикой с теми же номерами.
Какова бы ни была причина, пожиратели огня XVIII века, как и многие современные маги, придерживались стереотипных программ своих предшественников. Однако очень немногие сошли с проторенной дорожки. Они добавили новые трюки и слегка изменили старые, благодаря чему преуспели в привлечении публики, которая принесла им больше прибыли.
В этом классе француз по имени Дюфур заслуживает особого упоминания, поскольку он был первым, кто ввел элементы комедии в такого рода выступления. Он собрал свои сливки в Париже в 1783 году и, как говорят, произвел настоящую сенсацию своим необычным исполнением. Я в долгу перед "Naturliche Magie" Мартина, 1792 год, за очень полное описание творчества этого художника.
Дюфур для своих демонстраций использовал переносной павильон, который был специально приспособлен для его целей; и его стол был накрыт, как для банкета, за исключением того, что съестные припасы были такими, каких требовала его работа. Он нанял трубача и тамбуриста, чтобы они играли музыку и создавали соответствующую атмосферу для его трапезы, а также привлекали внимание публики. В дополнение к поеданию огня, Дюфур демонстрировал свою способность потреблять огромное количество твердой пищи, а также он поедал живых животных, рептилий и насекомых, что, вероятно, казалось весьма интересным для не слишком утонченного вкуса аудитории его времени. Он даже рекламировал банкет, на который приглашалась публика. За небольшую плату участникам давалась тарелка, но поскольку меню состояло из только что описанных деликатесов, зрители отказывались присоединиться к нему за трапезой.
Его обычный список блюд был следующим:
Кипящие в супе смоляные факелы, раскаленные угли и маленькие круглые раскаленные камни.
Жаркое, когда Дюфур был по-настоящему голоден, состояло из двадцати фунтов говядины или целого теленка. Его очагом была либо ладонь, либо язык. Масло, в котором подавалось жаркое, представляло собой растопленную серу или горящий воск. Когда жаркое было готово (по его вкусу), он ел угли и жаркое вместе.
В качестве десерта он проглатывал ножи и вилки, стаканы и глиняные тарелки.
Он поддерживал хорошее настроение своей аудитории, представляя все это в духе грубой комедии, и, чтобы усилить комедийный элемент, представлял несколько дрессированных кошек. Хотя воровские наклонности кошек хорошо известны, питомцы Дюфура не проявляли никакого желания разделить с ним трапезу, и он приучил их во время еды подчиняться его командам. В конце трапезы он приходил в ярость, кидался на одну из них, хватал незадачливое животное, разрывал его на части и съедал тушку. Затем один из его музыкантов умолял воссоздать кота, живого или мертвого. Для этого Дюфур шел к ближайшему корыту для лошадей и выпивал его досуха; съедал несколько фунтов мыла или другого тошнотворного вещества, пародируя его таким образом, чтобы вызвать веселье, а не отвращение; и, кроме того, чтобы замаскировать неприятную сцену – а также, без сомнения, чтобы скрыть трюк, он брал салфетку со стола и закрывал ею лицо; после чего он извлекал проглоченную кошку или похожую на нее, которая жалобно выла и, казалось, дико сопротивлялась, когда ее извергали. Когда бедную кошку освобождали, она убегала от зрителей.
Дюфур показывал свои лучшие выступления вечером, потому что тогда он мог проделать свой фокус с максимальным эффектом. В это время он появлялся с огненным ореолом вокруг головы.
Его последнее появление в Париже было самым примечательным. Ужин его начался с супа из жереха в кипящем масле. С каждой стороны стояло блюдо с овощами, в одном из которых были чертополох и лопухи, а в другом дымилась кислота. Другие гарниры из черепах, крыс, летучих мышей и кротов были украшены живыми углями. После рыбного блюда он съел тарелку со змеями в кипящей смоле и сере. Его жаркое представляло собой крикливую сову в соусе из раскаленной серы. Салат оказался паутиной, полной маленьких взрывоопасных шариков, тарелкой с крыльями бабочек и манными червями, блюдом с жабами, окруженными мухами, сверчками, кузнечиками, жуками, пауками и гусеницами. Он запил все это горящим бренди, а на десерт съел четыре большие свечи, стоявшие на столе, обе висячие боковые лампы с их содержимым и, наконец, большую центральную лампу, масло, фитиль и все остальное. Это оставило комнату в темноте, и лицо Дюфура засияло маской живого пламени.
Собака пришла с фермером, который, вероятно, был партнером фокусника, и теперь начала лаять. Поскольку Дюфур не мог успокоить пса, он схватил его, откусил ему голову и проглотил ее, отбросив тело в сторону. Затем последовала комическая сцена между Дюфуром и фермером; последний требовал, чтобы его собака ожила, что вызвало у зрителей приступы смеха. Затем внезапно свечи появились снова и, казалось, зажглись сами собой. Дюфур проделал серию фокусных пассов над телом собаки, после чего её голова внезапно оказалась на своем месте, и собака с радостным визгом побежала к своему хозяину.
Несмотря на тот факт, что Дюфур, несомненно, был лучшим исполнителем своего времени, я не нахожу упоминаний о нем ни в одном другом источнике. Но что-то от его оригинальности проявилось в работе гораздо более скромного практикующего, современника или почти современника его.
Мы видели, что Ричардсон, Пауэлл, Дюфур и вообще представители высшего класса пожирателей огня смогли завоевать избранную аудиторию и даже привлечь внимание ученых в Англии и в Европе. Но многие из их секретов использовались мошенниками и уличными факирами ещё на заре цивилизации, и это продолжалось до сравнительно недавнего времени.
В Naturliche Magie, в 1794 году, Т. VI, стр. 111, я нахожу рассказ о некоем Квакенсальбере, который придал новый виток развитию индустрии пожирания огня. Устраивая шумиху на ярмарках и даже на уличных перекрестках, он демонстрировал подвиги огнестойкости, омывая руки и лицо расплавленной смолой, серой и свинцом, привлекая таким образом толпу. Затем он принимался продавать публике состав, состоящий из рыбьего клея, квасцов и бренди, который, по его словам, излечивал ожоги за два-три часа. Он продемонстрировал, что эта смесь использовалась им в его термостойкости: а затем какой-то, несомненно, подкупленный наёмник запускал шарик, и герр Квакенсальбер (чьё имя указывает на продавца мазей) собирал хороший урожай.
Я не сомневаюсь, что даже сегодня умный исполнитель с таким "Высоким тоном" мог бы вести процветающий бизнес в этой разросшейся сельской деревне, в Нью-Йорке. Во всяком случае, существовал так называемый "Король пчел", джентльмен из Пенсильвании, который выставлял себя в клетке из сетки, наполненной пчелами, а затем продавал восхищенной толпе специальное средство от укусов пчел и от разъяренных ос. К сожалению, в тот единственный раз, когда я видел его величество, некоторые из актеров-пчел, должно быть, забыли свои реплики, потому что их хозяин был сильно ими ужален.
Глава третья
XIX век. – «Удивительное явление». – «Негорючий испанец, сеньор Лионетто», 1803. – Жозефина Джирарделли, 1814. – Джон Брукс, 1817. – У. К. Хоутон, 1832. – Дж. А. Б. Чилински, 1841. – Шамуни, «Русская саламандра», 1869. —Профессор Рель Моуб, 1876 г. – Ривалли (ум. в 1900 г.).
В XIX веке, безусловно, самым выдающимся пожирателем огня был Шабер, который заслуживает отдельной главы. Он начал выступать примерно в 1818 году, но еще раньше в этом столетии некоторые малоизвестные исполнители предвосхитили некоторые из его лучших приемов. Среди моих вырезок, например, я нахожу следующее. Я сожалею, что не могу назвать дату, но из длинной формы писем видно, что это было довольно давно. Это первое упоминание, которое я нашел об эффекте горячей духовки, впоследствии ставшем знаменитым благодаря Шаберу.
Удивительное явление
Корреспондент во Франции пишет следующее: "В Париже уже несколько дней ходят слухи о чудесных подвигах объявившегося в этом городе испанца, который наделен способностью сопротивляться жару, кислотам и прочим сильным химическим реагентам. Рассказы об испытаниях, которым он подвергался перед Комиссией Института и Медицинской школы, появились в общественных газетах; но общественность с нетерпением ждет отчета, который будет сделан от имени Комиссии профессором Пинелем.
Объектом этих испытаний является молодой человек, уроженец Толедо, Испания, 23 лет, и без каких-либо видимых особенностей, которые могли бы свидетельствовать о чем-либо примечательном в строении его кожи; после осмотра можно было бы скорее заключить об особой мягкости, чем о какой-либо твердости или толщине кожного покрова. Также не было никаких обстоятельств, указывающих на то, что этот человек ранее был натерт каким-либо веществом, способным противостоять действию смертельно-опасных агентов, с которыми он вступил в контакт.
Этот человек принимал опасную ванну в течение пяти минут, не выказывая какой-либо неприязни к происходящему. Кожа его также не получила видимых повреждений и не потеряла чувствительности. При этом его ноги погружались в масло, нагретое до 97°Реомюра (121°по Цельсию), и тем же раскаленным маслом он вымыл лицо и руки. В течение тех же пяти минут, и по-прежнему без какого-либо видимого ущерба, он держал ноги в растворе соляной кислоты, нагретой до 102 градусов по той же шкале (127 ° по Цельсию). Затем он встал и растер подошвы ног куском раскаленного железа, взял в руки такой же горячий утюг и совершенно спокойно облизал его обжигающую поверхность.
Среди прочих чудес, он полоскал рот концентрированной серной и азотной кислотами, без малейшего вреда для себя. Кислотами он также натирал руки и предплечья, и единственным заметным эффектом стало лишь то, что кутикулы его ногтей пожелтели.
Подобные эксперименты продолжались достаточно долго, чтобы убедиться в феноменальной стойкости этого человека к жару и агрессивным кислотам. Говорят, и тому есть авторитетные свидетельства, что он проводил долгое время в духовке, нагретой до 65-70 ° (81-87 °по Фаренгейту), и из которой его с трудом заставили выйти, настолько комфортно он чувствовал себя при этой высокой температуре.
По-всей видимости можно говорить о том, что у этого человека совершенно не было мотива кого-либо обманывать. Все свои заявления он с готовностью подтверждал даже перед авторитетной публикой. Но, как говорят, он отказался от лестных предложений некоторых религиозных сектантов обратиться к ним за вознаграждением за свои исключительные качества. Однако в целом, по-видимому, мнение большинства натуральных философов сводится к тому, что этот человек должен обладать каким-то веществом, которое противодействует пагубному воздействию жара и кислот. Предполагать, что природа устроила его организм как-то иначе, было бы ненаучно. По выработанной привычке он мог, разумеется, притупить свою чувствительность к боли. Но как объяснить его невосприимчивость к самому жару и кислотам, разрушающим любую животную материю? Это обстоятельство трудно понять. Однако это не перестало вызывать удивление невежд и интерес ученых в Париже".
Этим "Удивительным феноменом", возможно, был "негорючий испанец сеньор Лионетто", которого Лондонское издание Mirror упоминает как выступавшего в Париже в 1803 году, «где он привлек особое внимание доктора Сементени, профессора химии, и других ученых джентльменов этого города. Очевидцы описывают, что сильный пар и вонь поднимались от частей его тела, когда применялся огонь и нагретые вещества. И в этом он, по-видимому, отличается от человека, который сейчас находится в этой стране». Человеком, о котором здесь идет речь, был мсье Шабер.
Доктор Сементени настолько заинтересовался этими феноменами, что провел на себе серию экспериментов, и в конце концов они увенчались успехом. Его экспериментам будет уделено дополнительное внимание в главе "Тайны пожирателей огня".
Настоящую сенсацию произвела в Англии в 1814 году сеньора Жозефина Джирарделли, о которой было объявлено, что она "только что прибыла с Континента, где имела честь предстать перед большинством коронованных особ Европы". Сначала о ней говорили как о немке, но впоследствии выяснилось, что она итальянка по происхождению.
Вступив на поприще, которым до сих пор занимались исключительно представители сильного пола, эта дама проявила пристрастие к горячим блюдам, что, по-видимому, рекомендовало бы ее в качестве успешной супруги. Как и все предыдущие мастера всепожирающей стихии, она была провозглашена "Великим явлением природы" – и, несомненно, ее женская натура позволила придать изящество своему выступлению, которое, должно быть, понравилось более искушенным зрителям.
Портрет, украшавший ее первую английскую рекламную листовку, которую я привожу из журнала Picture, был выгравирован Пейджем и опубликован издательством Smeeton, Сент-Мартинс-лейн, Лондон. Говорят, что это точное изображение ее сценического костюма и декораций.
Ричардсон, прославившийся на ярмарке Бартоломью, который был ответственен за внедрение многих новинок, впервые представил Джирарделли английской публике в Портсмуте, где ее успех был настолько заметен, что в том же году было организовано её выступление в Лондоне. А в Mr. Laston's rooms, 23 New Bond Street, ее выступление привлекло внимание самой изысканной столичной публики. Такой успех продолжался ещё долго. После этого она появилась в театре Ричардсона, на Варфоломеевской ярмарке, а затем гастролировала по Англии в компании синьора Жермонди, который выставлял труппу замечательных дрессированных собак. Один из хвостатых актеров был объявлен как "Русская Московская пожарная собака, животное, ранее неизвестное в этой стране» (и никогда прежде не выставлявшееся). Животное обучалось в течение шести месяцев, и на его дрессировку ушло много сил.
Накопила ли Джирарделли достаточно богатств, чтобы уйти на пенсию, или ее обескуражило разоблачение ее методов, сейчас определить невозможно, но после того, как она на несколько сезонов заняла видное положение в глазах общественности и публики, она исчезла из поля зрения, и я не смог найти, где и как она провела более поздние годы своей жизни.
Еще больше остался я в недоумении относительно ее современника Джона Брукса, о котором у меня нет никаких других сведений, кроме следующего письма, которое фигурирует в автобиографии знаменитого актера-менеджера Томаса Дибдина из Королевских театров, Ковент-Гарден, Друри-Лейн, Хеймаркет и др. Хоть это и единственное сообщение, но оно достаточно исчерпывающе указывает на универсальность способностей Джона Брукса, потому что он сам это признает.
…
Мистеру Т. Дибдину, эсквайру.
Припетору Королевского цирка.
1 мая 1817 года.
Сэр!
Я взял на себя смелость написать эти несколько строк, чтобы попросить вас об одолжении позволить мне прийти к Вам домой и продемонстрировать Вам мое мастерство. Я могу делать очень много разных вещей: я могу петь песни; могу есть кипящий свинец, и тереть голые руки раскаленной докрасна кочергой, стоять на раскаленном докрасна листе железа; а также способен выполнять разные другие вещи. Сэр, я надеюсь, Вы извините меня за то, что я заявляю, что мне ничего не нужно для моего выступления, потому что у меня есть самое важное – волнующее меня дело. Я только хочу скоротать 2 или 3 часа вечером. Сэр, я надеюсь, что Вы пришлете мне ответ, согласны Вы или нет.
Ваш покорный слуга,
J.B.
Для ответа: дом № 4 по ул. Фокс-энд-Нот-Корт, Кинг-стрит, Смитфилд.
ДЖОН БРУКС.
…
Мы позволим этому разностороннему Джону Бруксу закрыть наши записки до Шабера и обратим наше внимание на пожирателей огня времен Шабера.
Подражание можно считать наивысшим проявлением уважения и признания, но в большинстве случаев жертва подражания, можно с уверенностью сказать, с радостью откажется от этой формы проявления внимания к своей персоне или к своему искусству. Когда Шабер впервые приехал в Америку и придал новый импульс искусству пожирания огня, представив новый и поразительный материал, его окружило множество подражателей, или – как они, вероятно, называли себя – соперников, которые немедленно перешли, насколько это было в их силах, к тому, чтобы превзойти Шабера Шабера.
Одним из самых известных из них был человек по имени У.К. Хоутон, который утверждал, что в разное время бросал вызов Шаберу. В газетном объявлении в Филадельфии, где он должен был дать благотворительное представление в субботу вечером, 4 февраля 1832 года, он практически пообещал разоблачить метод употребления яда. Однако, как и у всех разоблачителей, мода на него была недолгой, и об этом супер-Шабере очень мало что можно найти, кроме его рекламы. В качестве примера приведено следующее:
…
БЕНЕФИС ТЕАТРА НА АРЧ-СТРИТ
ОБ АМЕРИКАНСКОМ КОРОЛЕ ОГНЯ
…
«У.К. Хоутон, имеет честь сообщить леди и джентльменам Филадельфии, что его БЕНЕФИС состоится в ТЕАТРЕ на АРЧ-СТРИТ в следующую субботу вечером, 4 февраля, когда будут представлены разнообразные развлечения при поддержке всей труппы.
В дополнение к своим прежним опытам м-р Хоутон продемонстрирует несколько огненных подвигов, произведенных Монсом. Шаберу такое и не снилось! М-р Хоутон даст ПОЛНОЕ объяснение всех секретов, прибегая к помощи иллюстрации ПРИНЦИПОВ ЕВРОПЕЙСКИХ и АМЕРИКАНСКИХ ШАХМАТИСТОВ. Он также (если не помешает недомогание) проглотит фосфор (предоставленный аптекарем этого города), в количестве достаточном, чтобы УБИТЬ ЛЮБОГО ЧЕЛОВЕКА. Если он не почувствует желания принять яд, то обстоятельно объяснит аудитории, каким образом его можно принять без вреда для здоровья».
…
В нашей следующей главе мы увидим, как это произошло с другими бросившими вызов Шаберу.
Польский спортсмен по имени Я. А. Б. Чилински совершил турне по Великобритании и Ирландии в 1841 году и представил более разнообразное выступление, чем обычно давали его коллеги. Будучи одаренным от природы исключительной физической силой и обученным гимнастике, он смог представить смешанную программу, сочетая свою атлетику с подвигами силы, поедания огня, глотания ядов и огнестойкости.
В Книге Замечательных персонажей, опубликованной в 1869 году Джоном Кэмденом Хоттеном, Лондон, я нахожу рассказ о Шамуни, так наз. «Русской саламандре»:
"На протяжении довольно продолжительного времени он был совершенно нечувствителен к воздействию тепла. Этот человек был замечателен простотой и целеустремленностью своего характера, а также той особенностью своего телосложения, которая позволяла ему в течение стольких лет не просто противостоять воздействию огня, но и получать удовольствие от смертельно-опасной стихии, убивающих прочих людей. Он был выше всякой хитрости и часто просил своих посетителей расплавить свинец или вскипятить ртуть, чтобы они могли сами убедиться в правдивости происходящего. Он также самым любезным образом подставлял свой язык всем желающим, чтобы они поливали его расплавленным свинцом и ставили оттиски своих печатей".
Огнеупорный актер, известный как профессор Рел Моуб, был в программе на открытии Нового Национального театра в Филадельфии, штат Пенсильвания, весной 1876 года. Если я не ошибаюсь, это было 25 апреля. Он называл себя "Великим Королем Адского Пламени". Его новшество состояло в том, что параллельно выложенным им горячим железным плитам проходила полоса мокрого коврового покрытия. Он ходил босиком по раскалённому железу, время от времени наступая на мокрый ковер, от чего слышалось шипение и вверх взметалось облако горячего пара, что служило достаточным доказательством высокой температуры металла под ногами выступающего.
Одним из последних людей, доказывавших свою огнеупорность, был Юджин Ривалли, чье выступление включало, помимо обычных эффектов, огненную клетку, в которой он стоял, полностью окруженный пламенем. Ривалли, настоящее имя которого было Джон Уоткинс, умер в 1900 году в Англии. Он появлялся в Великобритании и Ирландии, а также на континенте в последние годы 19-го века.
Огненная клетка использовалась также многими последователями Ривалли, и читатель найдет полное объяснение методов в главе, посвященной Тайнам Пожирателей Огня, к которой мы вернемся, когда допишем работу о творчестве мастера Шабера, посвящённую истории некоторых приемов жаростойкости и ядоустойчивости, показанных в программах фокусников, особенно в наши дни, и расскажем об интересе, проявленном к этому искусству исполнителями, чьи главные достижения были совершены в других областях, как, например, Эдвин Форрест и старший Сотерн.
