Текст книги "Мир Родины"

Автор книги: Гарри Гаррисон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Гарри ГАРРИСОН
МИР РОДИНЫ

1

– Это чудовищно убогая комбинация древнего трубопровода, сточенных клапанов и современной электронной технологии. Все это следует взорвать и пересобрать заново из обломков.

– Не так уж плохо, ваша честь. Мне кажется, в самом деле не так уж все плохо. – Рэдклифф потер покрасневший нос тыльной стороной ладони и невинно взглянул на нее, испачканную и мокрую. Затем он украдкой вытер руку об штанину. – Линия действует, мы производим отличный спирт...

– Работает, но еле-еле. – Ян Кулозик устал, и в голосе его звучали резкие нотки. – Все прокладки сальников необходимо немедленно заменить, иначе все взорвется даже без чьей-либо помощи. Взгляните на эти проточки – прокладки никуда не годятся.

– Я все прочищу, ваша честь...

– Я не об этом. Прежде всего – прекратить утечки, предпринять что-либо конструктивное, приятель. Это приказ.

– Как вы скажете, так и будет сделано.

Дрожащий Рэдклифф в знак повиновения опустил голову. Ян взглянул на его лысеющее темя с налетом перхоти на жирной челке, и не смог почувствовать ничего, кроме отвращения. Эти люди никогда ничему не научатся. Сами они думать не умеют, и даже если им все разжевать и в рот положить, все равно половину времени они затратят на пустую возню. Этот управляющий был полезен не более, чем окружающая Яна сейчас коллекция древних чанов с ферментом и ржавых труб, которым и являлась, по сути дела, эта овощеперерабатывающая линия. Попытки установить автоматизированное управление выглядели пустой тратой времени.

Холодным воздухом тянуло от высоких окон, очертания механизмов в здании были едва видны, прожектора создавали на полу лужи желтого цвета. В пределы видимости забрел один из рабочих, приостановился и стал рыться в карманах. Это движение привлекло внимание Яна.

– Этому человеку – остановиться!

Команда была внезапной, пугающей. Рабочий не знал, что инженер находится здесь. Он выронил спичку, хотя все-таки успел зажечь ее – и та упала в лужу жидкости у рабочего под ногами. Синее пламя взметнулось вверх.

Ян грубо оттолкнул человека плечом, бросившись к огнетушителю, сорвал его со скобы и побежал обратно, разбив на бегу капсулу. Рабочий бешено затаптывал лужу горящего алкоголя, отчего пламя лишь еще больше распространялось.

Из зева огнетушителя с кашлем вырвалась пена, и Ян направил ее вниз по кругу. Пламя было погашено мгновенно, но у рабочего затлели брюки. Ян хлестнул пеной по ногам рабочего, и затем, в припадке гнева – вверх, к груди... и вот уже лицо того словно закрыло белое одеяло.

– Вы – абсолютный дурак, законченный дурак!..

Ян закрутил вентиль и отшвырнул огнетушитель. Рабочий судорожно дышал и вытирал глаза. Ян холодно взглянул на него.

– Вы знали, что курить здесь запрещено. Вам должны были напоминать об этом достаточно часто. И вы стоите как раз под надписью «Не курить».

– Я... я плохо умею читать, ваша светлость, – он кашлянул и сплюнул горькую жидкость.

– Не просто плохо, а вообще не умеете. Вы уволены, убирайтесь отсюда!

– Ваша честь, прошу вас, не говорите так! – человек заплакал, забыв о боли; рот его в отчаянии раскрылся буквой «О». – Я усердно работаю... мне уже несколько лет не везет... семья...

– Вам все жизнь не везет, – холодно сказал Ян; гнев его улетучился при виде горя человека, стоящего на коленях в пене. – Скажите спасибо, что я не ответственен за пресечение саботажа.

Ситуация была почти невозможной. Ян побрел прочь, не обращая внимания на умоляющие взгляды управляющего и безмолвных рабочих. Совершенно невозможно. Но в комнате контроля было лучше, намного лучше. Он почти сумел расслабиться и улыбнуться, глядя на порядок установленной им системы. Кабели змеились во все стороны, сочленяясь, соединяясь в контрольном блоке. Он последовательно нажал клавиши цифрового замка, и крышка раскрылась. Безмолвный, гладкий, совершенный! Микрокомпьютер в центре машины производил все расчеты с бесконечной точностью. Терминал находился в чехле у него на поясе. Он отстегнул терминал и вложил его в компьютер, набрал на клавиатуре сообщение. Мгновенно вспыхнул экран – ответ был готов. Никаких проблем – во всяком случае, здесь. Хотя, конечно, для всей линии это не было обязательным. Когда Ян затребовал доклад об условиях в целом, побежали строчки:

КЛАПАН БЛОКА 376-Л-9 ПРОТЕКАЕТ

КЛАПАН БЛОКА 389-П-6 НУЖДАЕТСЯ В ЗАМЕНЕ

КЛАПАН БЛОКА 429-П-8 ПРОТЕКАЕТ

Обстановка действовала довольно угнетающе, и он очистил экран с помощью быстрой команды. За спиной осторожно и уважительно зазвучал голос Рэдклиффа из открытой двери:

– Прошу вас простить меня, инженер Кулозик, но я насчет Симмонса, человека, которого вы уволили. Он хороший рабочий.

– Я не думаю, что он уж очень хорошо работает. – Гнев испарился, и Яну хотелось быть объективным, но мягким. – Найдутся многие, кому эта работа придется по душе. И любой из них справится с ней также хорошо, если не лучше.

– Он учился долгие годы, ваша честь. Годы. Чтобы избавиться от нужды. Это кое о чем говорит.

– Зажженная спичка говорит еще больше. Мне жаль. Но я думаю о вас и об остальных, работающих здесь. Что бы вы делали, если бы он спалил дотла вашу работу? Вы управляющий, Рэдклифф, и вам, соответственно, надлежит рассуждать. Может быть, это трудно, и со стороны выглядит неверным, но иначе никак нельзя. Вы согласны, не правда ли? Совсем недолгая пауза, затем последовал ответ:

– Конечно. Вы правы. Я сожалею, что досаждал вам. Я немедленно его выгоню. Таким, как он, здесь не место.

– Только так. И никак иначе.

Внимание Яна привлекло тихое гудение и вспышка красной лампочки на блоке управления; Рэдклифф задержался в дверях. Компьютер обнаружил какую-то неполадку и захотел, чтобы о ней узнал Ян.

КЛАПАН БЛОКА 982-Р-9 СЕЙЧАС БЕЗДЕЙСТВУЕТ

В ПОСТОЯННО ОТКРЫТОМ ПОЛОЖЕНИИ. ЕГО

НАДЛЕЖИТ ИЗОЛИРОВАТЬ ДЛЯ ЗАМЕНЫ.

– 982-Р. Что-то знакомое. – Ян набрал информацию на персональном компьютере и кивнул. – Я так и думал. Эту штуку было предложено заменить на прошлой недели. Работу завершили?

– Я проверю записи. – Рэдклифф был бледен.

– Не утруждайтесь. Мы оба знаем, что ничего не делалось. Поэтому уходите отсюда и принимайтесь за клапан сейчас!

Ян самостоятельно отделил испортившийся узел механического двигателя, воспользовавшись массивным ключом, чтобы повернуть заклинившие гайки. Те густо заросли ржавчиной. И так всегда. Еще бы – ведь капнуть на них маслом, пока они не сели намертво, стоило бы огромных усилий. Он стоял и смотрел, как потеющие рабочие сражаются со старым клапаном, как разбиваются струи жидкости, извергающиеся из разомкнутых труб, об их тела. Когда под его внимательным взглядом был подогнан и закреплен новый узел (а работа на этот раз длилась намного больше секунды), он завинтил болты мотора.

Работу выполнили хорошо, без лишней болтовни, и рабочие, закончив дело, сразу собрали инструменты и ушли. Ян вернулся к контролю, чтобы открыть заблокированную секцию и вновь привести линию в действие. Он еще раз запросил общий доклад, затем заказал распечатку. Когда та вылезла из принтера, он рухнул в кресло и внимательно просмотрел ее, отмечая данные, которые, видимо нуждались в наибольшем внимании.

Ян был высоким нервным человеком под тридцать. Женщины считали, что он неплохо смотрится. Многие говорили ему это, но он не придавал их словам особого значения. Женщины красивы, но у них своя роль, безусловно, второстепенная по сравнению с конструированием микросхем.

Чего бы он ни читал, он так хмурился, что по переносице его пролегала почти никогда не исчезающая складка. Сейчас, пробегая глазами распечатку во второй раз, он хмурился еще больше – и вдруг на лице его появилась широкая ухмылка.

– Готово. Почти готово!

Работа на заводе «Волсокен», которая поначалу выглядела довольно простой, с каждым днем все усложнялась и усложнялась. Была осень, когда он прибыл сюда для оборудования системы контроля вместе с Бучананом, специалистом по гидравлике. Но Бучанану не повезло (а на самом деле повезло, да еще как!), и он слег с приступом аппендицита и был увезен вертолетом скорой помощи, чтобы больше уже не вернуться. Яну в придачу к своей электронике пришлось взять под опеку текущий ремонт механических конструкций, и осень сменилась зимой, а конца этому не было видно.

А теперь конец забрезжил вдали. Главное смонтировано, основные ремонты остались позади, завод раздавался вширь и ввысь. И Ян собирался убраться отсюда. Ладно, пусть еще несколько недель, а там управляющий сможет руководить уже самостоятельно.

– Рэдклифф, зайдите. У меня для вас есть интересные новости.

Слова с шумом вырывались из многочисленных громкоговорителей здания, разносились по помещениям, рождая эхо. Через несколько секунд раздался шум бегущих ног, и управляющий, тяжело дыша, влетел в комнату.

– Да... ваша честь?

– Я уезжаю. Сегодня. Не раскрывайте рта, приятель, я думаю, перспектива придется вам по душе. Эта старинная водка производится теперь поточным методом, и вам нужно будет только следовать указаниям, изложенным в этом перечне. Я подключил к компьютеру всю автоматику, и даже в секторе топливного концентрата будет выставлен монитор для слежения за операциями. Любая проблема немедленно даст о себе знать. Но не думаю, что будут какие-то проблемы, не правда ли, Рэдклифф?

– Нет, сэр, разумеется, нет. Будем делать все возможное. Спасибо, сэр!

– Надеюсь на это. И пусть это ваше «все возможное» делается немного лучше, чем до сих пор. Я вернусь, как только смогу, чтобы проверить операции и ваши действия по завершению. А сейчас, если у вас больше ничего ко мне нет, я собираюсь покинуть эти места.

– Нет. Ничего, сэр.

– Хорошо. Смотрите, чтобы так было впредь.

Ян махнул управляющему, разрешая идти. Затем он вынул терминал из компьютера, уложил его в футляр. Нетерпеливо (пожалуй, впервые за все время), он натянул пальто, отороченное овчиной, и водительские перчатки. Следующий пункт – отель, чтобы уложить чемоданы – и все. Он насвистывал сквозь зубы, с шумом распахнул дверь в предвечерний сумрак.

У порога земля была тверда, как камень, и воздух пах снегом. Его автомобиль, красный, блестящий, казался единственным цветным мазком на однообразном унылом ландшафте, безмолвствовавшим под унылым серым небом.

Когда он повернул ключ, порыв теплого воздуха от нагревателя согрел кабину. Он медленно тронул автомобиль по замерзшим колеям двора и выехал на мощеную дорогу.

Раньше это была страна болот, впоследствии осушенных и распаханных. Но некоторые из старых каналов еще уцелели; Визбеч все еще оставался внутренним портом. Яну доставляло удовольствие смотреть на эти реликты.

Сборы заняли десять минут – он предпочитал путешествовать налегке, и администратор отеля придержал парадную дверь, поклонился и пожелал ему благополучного путешествия.

Сразу за городом начиналась автострада. На въезде в город полицейский отсалютовал ему, и он помахал в ответ рукой. Оказавшись на магистрали, он включил автоводитель, указав свою цель – ЛОНДОН, ВЫХОД 74. Эта информация перенеслась из передатчика под машиной по кабелю под поверхность автострады на сетевой компьютер, который разработал маршрут и за какие-то микросекунды отослал команду автомобильному компьютеру. Колесные электрические моторы постепенно нарастили скорость до стандартной – 240 километров в час, и ландшафт превратился в мелькающие пятна на фоне сгущающихся сумерек. Ян не испытывал желания глядеть в окно. Он развернулся на кресле лицом к задней стене. Здесь, в отделение бара, наготове было виски и вода – стоило лишь нажать кнопку. Телевизор выдавал красочную и звучную продукцию Питера Граймса. Некоторое время Ян наслаждался, восхищаясь сопрано не только за голос, и пытался угадать, кого она ему напоминает.

– Ну, конечно же, Эйлин Петтит! – теплое свечение памяти; если бы только она сейчас была свободна. Но она мало что сделала со времени их развода. Ей следовало гоняться за малейшей возможностью видеть его. Думать – значит действовать. Он потянулся к телефону, затем быстро набрал на клавиатуре ее номер. Телефон успел дать гудок дважды, прежде чем она ответила.

– Ян? Как чудесно, что ты позвонил.

– Хорошо, что ты ответила. У тебя что, камера барахлит? – экран в машине был темным.

– Нет, ты застал меня в сауне. Я вытираюсь.

Экран ожил, как только она произнесла это, и она рассмеялась, увидев его лицо.

– Ты что, никогда не видел голых женщин?

– Если и видел, то уже забыл. Там, где я был, женщин не держат. Во всяком случае, таких, как ты – блестящих и мокрых. Честно говоря, Эйлин, я чуть не плачу от радости. Ты – самое прекрасное зрелище на свете.

– Лесть не доведет тебя до добра.

– Куда бы она меня не вела, ты ведь отправишься со мной, не правда ли? Ты сейчас свободна?

– Всегда свободна, любимый, но это будет зависеть от того, что у тебя на уме.

– Немного солнечного света. А еще – горячее солнце, теплый океан, хорошая еда, ящик шампанского и ты. Что скажешь?

– Скажу, что это выглядит невыразимо заманчиво. Мой банковский счет, или твой?

– Угощаю я. За эту зиму в захолустье я кое-что заработал. Я знаю один маленький отель в пустыне на берегу Красного моря. Если выехать утром, мы сможем туда добраться...

– Никаких подробностей, мой милый. Я собираюсь нырнуть в сауну и ждать тебя здесь. Не задерживайся слишком долго.

Она прервала связь на последнем слове, и Ян засмеялся во весь голос. Да, жизнь собиралась стать гораздо лучше. Он осушил бокал скетча и налил новый.

Замерзшая болотная страна почти ушла из головы. Он не знал, что человек, которого он уволил, Симмонс, не впадет в нищету вновь. К тому времени, когда Ян добрался до города, он уже покончил с собой.

2

Круглая тень огромного летающего корабля медленно плыла над далекой голубой поверхностью Средиземного моря. Электрические моторы молчали, слышно было лишь шуршание прожекторов. Пропеллеры были крошечные, почти незаметными на фоне могучей блюдцеподобной «Бичи-Хед», и вся их работа сводилась к тому, чтобы толкать ее в воздухе. Подъем обеспечивался емкостями с гелием, скрытыми под туго натянутой наружной оболочкой.

Дирижабли были главенствующим видом транспорта, с очень низким потреблением топлива.

Груз состоял из огромных связок тяжелых черных труб, уложенных в его чреве. Там их были тонны. Но на «Бичи-Хед» перевозились и пассажиры – в каютах на носу.

– Зрелище непередаваемое, – говорила Эйлин, сидя у наклонного окна, которым служила вся передняя стена их каюты, и глядя, как внизу проносится пустыня. Ян, вытянувшись на постели, кивнул в молчаливом согласии, – но смотрел он на нее. Она укладывала медно-рыжие, до плеч, волосы – и поднятые руки ее поддерживали обнаженные груди, а спину она выгнула, и выглядела очень изящно.

– Непередаваемо, – сказала она и засмеялась, оставив в покое прическу, подошла, села рядом с ним и поцеловала его.

– Выйдешь за меня замуж? – спросил Ян.

Спасибо, нет. Моему разводу еще и месяц не исполнился. Я хочу немного порадоваться свободе.

– Я спрошу тебя на будущий месяц.

– Спроси... – звон колокольчика оборвал ее, затем голос стюарда нарушил тишину их каюты:

– Всем пассажирам. Через тридцать минут мы приземлимся в Суэце. Пожалуйста, подготовьте ваш багаж для носильщиков. Осталось тридцать минут. Мы были счастливы путешествовать с вами на борту «Бичи-Хед», и от имени капитана Визерби и экипажа я хочу поблагодарить вас всех, летающих «Британскими авиалиниями».

– Полчаса... и погляди на мои волосы! И я еще не начала собирать вещи...

– Спешить незачем. Никто не выгонит нас из каюты. Помни: это отпуск. Я останусь и посмотрю за багажом. Встретимся на земле.

– Ты разве не подождешь меня?

– Я буду ждать, но снаружи. Я хочу взглянуть на бурильные установки, которые они будут разгружать.

– Тебя больше заботят эти противные трубы, чем я.

– Совершенно верно! И как ты только угадала! Но это уникальный случай. Если технология термальной электростанции будет действовать, мы сможем качать нефть. Впервые за двести лет.

– Нефть? Откуда? – голос Эйлин был словно издалека: ее больше интересовало, как натянуть через голову синюю блузку.

– Из земли. Она всегда там, эта нефть. Ее всю досуха выкачали. Ее разбазарили, как и все остальное. Это был чудесный источник углеводородов, которые они попросту сожгли.

– Я совершенно ничего не понимаю из того, что ты говоришь. История мне никогда не давалась.

– Увидимся на земле.

Когда Ян вышел из лифта у основания причальной башни, то почувствовал, будто шагнул в открытую дверцу печи. Даже посреди зимы солнце на севере почти не видели. После заточения на застывших болотах это было чудесно.

Связки труб спускали на тросах лебедок. Они медленно плыли, покачиваясь под днищем пришвартованного воздушного корабля, с тихим металлическим звоном укладывались на плоский кузов поджидающего грузовика. В течение секунды Ян думал о том, не попросить ли разрешения посетить буровую, но затем отказался от этой мысли. Нет. Прежде всего – отпуск. Может быть, на обратном пути. Нужно выветрить из головы прелести науки и техники, и вместо них исследовать более восхитительные прелести Эйлин Петтит.

Когда она вышла из лифта, они рука об руку направились на таможню, наслаждаясь ощущением солнца на коже. У таможенного прилавка стоял угрюмый темнокожий полицейский и наблюдал, как Ян вставляет удостоверение в прорезь.

– Добро пожаловать в Египет, – произнесла машина женским контральто. – Мы надеемся, что ваш визит будет приятен для вас... мистер Кулозик. Не могли бы вы оказать любезность – прижать большой палец к пластине? Благодарю вас... Прошу вас пройти к четвертому выходу – там вас встретят. Благодарю вас. Следующий, пожалуйста.

Столь же быстро компьютер разобрался и с Эйлин. Произнеся ритуальное приветствие, он идентифицировал ее личность, проверил по отпечаткам пальцев, действительно ли эта персона указана на одном из удостоверений. Затем выразил уверенность, что путешествие ей понравится.

На выходе их встретил потный загорелый мужчина в темной синей форме.

– Мистер Кулозик и его спутница? Я из Дворца Магны, ваша честь. Я уже погрузил на борт ваши чемоданы, и мы можем отправиться, как только вы будете готовы, – его английский был неплох, но в нем присутствовал акцент, который Ян не мог отчетливо выделить.

– Мы отправимся сейчас.

Аэропорт был построен на берегу, и в конце тротуара лежал на днище небольшой катерна воздушной подушке. Водитель открыл люк, и они вошли в салон с кондиционированным воздухом. Там было с дюжину кресел, но они оказались единственными пассажирами. Корабль мгновенно поднялся на воздушном потоке, потом спустился к воде и понесся над ней, постепенно набирая скорость.

– Сейчас мы движемся к югу Суэцкого залива, – сказал водитель. – Слева вы могли видеть Синайский полуостров. Впереди и справа вы вскоре можете увидеть вершину горы Гариб, высота которой составляет тысячу семьсот двадцать три метра...

– Я был здесь раньше, – сказал Ян. – Можете не утруждать себя демонстрацией достопримечательностей.

– Спасибо, ваша честь.

– Ян, хочу послушать. Я даже не знаю, где мы.

– Видимо, география давалась тебе также тяжело, как и история.

– Не будь жестоким.

– Извини. Скоро мы войдем в Красное море и резко повернем влево, в Арабский залив, где всегда светит солнце, и где оно всегда горячее, кроме, разве что, лета, когда оно еще горячей. И как раз между этим замечательным солнцем и водой находится Дворец Магны, куда мы и держим путь. Вы ведь не британец, а, водитель?

– Нет, ваша честь. Я из южной Африки.

– Далековато от дома вы забрались.

– За целый континент, сэр.

– Очень пить хочется, – сказала Эйлин.

– Я возьму что-нибудь выпить из бара.

– Не утруждайтесь, я сделаю это, ваша честь, – сказал водитель, включая автоматику и поднимаясь с кресла. – Что бы вы хотели?

– Что предложите... не знаю, как вас зовут.

– Пит, сэр. Есть холодное пиво и...

– В самый раз. Тебе тоже, Эйлин?

– Да, спасибо.

Ян опорожнил пенный бокал наполовину и вздохнул. Наконец-то к нему пришло отпускное настроения.

– Налейте и себе, Пит.

– Налью. Вы очень добры, сэр.

Эйлин внимательно посмотрела на водителя, на его светлые волосы и красноватую кожу, и почувствовала в нем что-то таинственное. Хотя этот человек держался вежливо, его манеры были не такими примитивными, как у пролов.

– Мне стыдно признаться в этом, Пит, – сказала она. – Но я никогда не слышала о Южной Африке.

– О ней мало кто слышал, – подтвердил он. – Город Южная Африка невелик – всего лишь несколько тысяч белых в море черных. Мы – это крепость, возведенная на алмазных копях, а больше там делать нечего – вот я и уехал. Здесь мне нравится – и работа, и то, что можно путешествовать, – послышалось вибрирующее бибиканье. Водитель поставил бокал и заспешил к панели управления.

Был уже ранний вечер, когда на горизонте появилась Магна. Всего лишь пятно на том месте, где встречались океан и песок пустыни. Сияющие стеклянные башни комплекса для отдыха вскоре появились в пределах видимости; море под ними пестрело лодками под яркими парусами.

– Я уверена, что мне здесь понравится, – смеясь сказала Эйлин.

Катер на воздушной подушке аккуратно проскользнул к берегу между купальщиками и лодками, к самым подножиям кривых земляных лачуг, из которых состоял туземный город. Они заметили несколько носатых арабов, но те исчезли прежде, чем открылся люк катера.

Их уже поджидала открытая коляска с впряженным в нее ослом. Увидев ее, Эйлин захлопала в ладоши от радости. Она во все глаза смотрела на темнокожего кучера в тюрбане и наслаждалась каждым мгновением короткой поездки в гостиницу. Управляющий заторопился, чтобы придержать перед ними дверь и приветствовать их, носильщики ушли с чемоданами. Комната им досталась просторная, с широким балконом, выходящим на море. На столе дожидалась корзина с фруктами, и управляющий лично достал бутылку с шампанским и наполнил бокалы.

– Еще раз приветствую вас, – сказал он, ухитряясь одновременно и кланяться, и протягивать им бокалы.

– Мне здесь очень нравится, – сказала Эйлин, громко целуя Яна, как только они остались одни. – И я умираю от желания забраться в этот океан.

– Почему бы и нет?

Океан оказался настолько хорош, насколько выглядел. Несмотря на сезон, вода была подходящая, и солнце пекло плечи. Англия и зима стали дурным сном, очень далеким сном.

Они купались, пока не выбились из сил, затем уселись под высокими пальмами в красном свечении заката и стали потягивать спиртное. Обед был накрыт на террасе, и они не стали ничего менять. Довершая картину вечера, над пустыней поднялась полная яркая луна.

– Я не могу в это поверить, – сказала Эйлин. – Должно быть, ты все подстроил.

– Так и есть. Луна должна была взойти двумя часами позже; но я поторопил ее специально для тебя.

– Очень любезно с твоей стороны. Ян, смотри, что это они делают?

От берега в море удалялись темные тени; они росли и менялись на глазах.

– Ночные прогулки на яхтах. Сейчас ставят паруса. – А можно и нам? Ты умеешь? – Конечно умею! – важно сказал Ян, пытаясь вспомнить то немногое, что он узнал о хождении под парусом во время первого визита сюда. – Пойдем, я тебе покажу.

Конечно, задачка оказалась непосильной, и они стояли, путаясь в веревочных узлах, и в конце концов стали кричать, вызывая с берега помощь. Один из арабских лодочников подплыл на ялике и привел вскоре тросы в порядок. Подул легкий бриз, и они потихоньку поплыли по тихому морю под главным парусом. Лунный свет ясно показывал путь; звезды пылали над головой до горизонта. Ян одной рукой держал штурвал, другой обнимал Эйлин, которая прижималась к нему и целовала, и кожа ее была теплой под тонким купальным костюмом.

– Это чересчур хорошо, – прошептала она.

– В порядке.

Они не лавировали, и ветер уносил их все дальше от берега, пока в зоне видимости не осталось больше ни одной лодки, и земля не исчезла во мгле воды.

– Мы не слишком далеко забрались? – спросила Эйлин. – Да нет.

Я все же думаю, что чудесно было бы остаться одним. Я умею ориентироваться по луне, и мы всегда сможем убрать паруса и включить вспомогательный двигатель.

– Я совершенно ничего не понимаю из того, что ты говоришь, но я верю тебе.

Получасом позже, когда стало светлеть, Ян решил поворачивать. Он сумел сделать полный разворот, и парус поник, но вскоре он снова наполнился ветром, и они разглядели на горизонте огни отеля. Было очень тихо, лишь вода слегка журчала под бушпритом, и чуть поскрипывала мачта, поэтому они слышали вдали рокот моторов. Звук этот быстро нарастал.

– Кто-то торопится, – сказал Ян, вглядываясь во тьму, откуда приближалось гудение двигателя.

– Что там?

– У меня нет прибора для ночного видения. Но мы скоро узнаем. Похоже, они направляются сюда. Судя по всему, два двигателя. Самое время для ночных прогулок.

Это случилось вскоре. Гудение стало громче, и появился первый корабль. Темное пятно над белой пеной моря. Чудовищно растущее, направляющееся прямо на них. Эйлин закричала; корабль нависал над ними, неотвратимо приближался. Волна подхватила яхту и пронеслась по палубе, яростно встряхнув их.

– О, боже, он приближается... – судорожно вздохнув, произнес Ян. Он одной рукой вцепился в открытую дверь каюты, другой обхватил Эйлин.

Они смотрели на первый корабль, и потому не могли заметить второй до тех пор, пока не стало слишком поздно. Ян лишь мельком увидел обрушившийся на них сверху нос, ломающий их бушприт, опрокидывающий яхту. Ян успел вцепиться в Эйлин, и они полетели в воду.

Когда вода сомкнулась над его головой, что-то ударило его по ноге, и та онемела. Море потянуло в себя Эйлин, но он крепко, обеими руками, держал ее до тех пор, пока они не вынырнули на поверхность. Она кашляла и всхлипывала, а он поддерживал ее из последних сил.

Они находились посреди плавающих обломков. Яхты больше не было. Не было и двух кораблей, звук их моторов исчезал и растворялся во мраке.

Они были одни темной ночью в черном океане.