Текст книги "Недруги по разуму"

Автор книги: Гарри Гаррисон

Соавторы: Михаил Ахманов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Жизнь ругов, видимо, была иной и протекала в искусственном корабельном мире. Отчасти, быть может, в Рое, о котором рассказывал Непоседа, назвав его сооружением или конструкцией, в которой обитают руги. Но и здесь они устроились неплохо: кольцевые коридоры были широки, отсеки – просторны, и всевозможных салонов, ниш, проходов и кают, чье назначение осталось тайной, была тьма-тьмущая, а ежели придерживаться цифр, то уж никак не меньше пятисот. Однако Язона поразило не число, а монолитность и капитальность увиденного, оттенок вечности, который ощущался в корабле, что, как подсказывал ментальный дар, отнюдь не являлось иллюзией. Похоже, этот диск был неизменным в течение веков, а может быть, тысячелетий, и мириады ругов рождались и умирали в нем, привычно существуя год за годом среди белесоватых стен, в переплетении тоннелей и гравитационных шахт, под светом и мигающими огнями компьютерных терминалов.

Дети Великой Пустоты, думал Язон, осматривая бесконечные залы, лифты, переходы и коридоры. Что же им надо, этим спиногрызам? По утверждению Непоседы, странствовать среди звезд, делать керр’вадак и брать с планет контрибуцию…

На третьей, считая сверху, палубе располагался сад. Ни кустов, ни деревьев в нем не было, однако этот гигантский отсек все же мог считаться садом – если не де-факто, то по назначению. Здесь гуляли и отдыхали среди невысоких скал и причудливых пластиковых сооружений – возможно, имитации растительных форм с неведомой планеты или местных произведений искусства. Здесь были гроты и пещеры, живописные горки и развалы камней, поросших сизым мхом, утесы среди лабиринта песчаных дорожек, и здесь Язон впервые увидел воду – нечто напоминающее пруд, застывший в изрезанных, мощенных камнем берегах. Кое-где стояли кресла странного вида, с сиденьями-желобами, подлокотниками и спинками, вверху которых имелись круглые или треугольные вырезы – видимо, с той целью, чтобы не заслонять дыхательной щели. Еще Язон запомнил конструкцию – или скульптуру? – в форме переплетенных шестипалых рук; в ее высоком плоском постаменте были двери, дюжина или больше, украшенные тем же символом, а к дверям вели натоптанные тропинки.

Святилище? – подумал Язон с любопытством. Место религиозного поклонения? Он попытался пробудить ментальное чувство, но ничего не получилось; видимо, все его силы ушли на утренний эксперимент.

Парк выглядел довольно безлюдным, но в примыкавших к нему помещениях жизнь клокотала и бурлила – правда, смысл происходящего большей частью ускользал от Язона, и комментарии Непоседы не делали его ясней. Что он видел? Гимнастические залы? Учебные классы? Тир для стрельбы по тарелочкам? Пункт питания? Библиотеку с видеофильмами? Местное казино – комнаты для развлечений и игр? Его вели из отсека в отсек под равнодушными взглядами ругов, подталкивали стволами в спину, подгоняли окриками, и вскоре он догадался, что ничего интересного или полезного не увидит. Цель у этой экскурсии была иной: внушить ему трепет перед огромностью корабля, а значит, перед силой и мощью его хозяев.

Но в зале развлечений Язон забастовал, остановился у какой-то непонятной штуки, башенки или цилиндра с множеством ячеек, и принялся наблюдать за играющими. Цилиндр переливался, то и дело меняя цвет, и игроки с возмущенным шипением или азартным визгом что-то в него совали – как показалось Язону, квадраты пластика с рисунками, которых он различить не мог. Ему захотелось придвинуться ближе, но в ребра уперлись стволы, и Пат повелительно проскрежетала:

– Идти дальше! Скорее!

В лифте, когда они спускались к нижним палубам, Язон спросил у мрина:

– Этот цилиндр, меняющий цвет… Зачем он нужен? Для тренировки? Обучения? Или это игра?

– Есть/быть игра, мой досточтимый сэр, – подтвердил Непоседа. – Называться тью’ти.

– В чем ее смысл?

– Играть. Выиграть. Получить слава хороший игрок. Еще получить кедет.

– Что это такое?

Непоседа пустился в долгие и невнятные объяснения, из коих Язон заключил, что кедет – денежная единица или нечто вроде этого; ее не печатали в виде ассигнаций, и в некотором смысле она являлась виртуальной, хранившейся лишь в памяти компьютеров. Похоже, кедет не имел эквивалентов в драгоценных металлах, продуктах питания, каких-то изделиях либо сырье, а определялся умозрительно, как некая работа, произведенная за некое время, – какая работа и за какое время Непоседа объяснить не смог, но с гордостью заметил, что сам он стоит дюжину дюжин и еще раз дюжину кедетов.

Невзирая на туманность этих рассуждений Непоседа, Язон решил, что сделано важнейшее открытие – в мире спиногрызов существовали деньги! А главное их свойство, как известно, перетекать из кармана в карман, чему способствуют удача, ловкость рук и хитроумие. Эта мысль его подбодрила.

Рядом с узилищем их поджидал зеленокожий руг с парой овальных медальонов на серебристых цепочках. Патриция и коренастый страж тут же надели их, а мрин пояснил:

– Это есть/быть к’ха, мой благородный сэр с два глаза! Прибор/устройство/аппарат для говорить!

– Разве тебя недостаточно? Тебя и Памяти? – Язон бросил взгляд на потолок.

– Память – очень важный, очень занятой, – отозвался Непоседа. – Только слушать твой речь, новый слова, и передать их в к’ха. А я… – Он запнулся, повернул зрительный стебель к ругам, потом снова к Язону. – Я не есть машина, я живой. Я утомляться, понимать?

– Понимать, – кивнул Язон, протягивая руку к медальону на груди коренастого. – Мне тоже дадут такой прибор?

Медальоны разом захрипели и засвистели, переводя его речь. Глаза Пат превратились в вертикальные щелки, клапан, прикрывавший ноздрю, задергался:

– Хадрати к’ха не давать, – услышал Язон. – Хадрати не касаться приборов/инструментов ругов, кроме тех, что в камере. Хадрати видеть, какой большой корабль, сильный и быстрый, и очень бояться. Отвечать на вопросы и знать свой место!

Дамочка с норовом, отметил Язон и произнес:

– Я перепуган до судорог, леди. Клянусь Спасителем и всеми святыми! – Он поглядел на Непоседу и добавил: – Чтоб мне шерсти лишиться, если вру!

В душе его бушевала ярость, но он был хитер и терпелив и в этом не походил на пиррян, отличавшихся полным отсутствием как терпения, так и терпимости. Керк, Мета или Гуччо и даже юный Гриф давно бы бросились врукопашную, но только не Язон. Он был игроком, а игроки, не умеющие собой владеть, долго не живут.

Его втолкнули в камеру, Непоседа и двое стражей вошли следом, и стена закрылась. Язон уселся на пол рядом с утилизатором, сделал гостеприимный жест:

– Устраивайтесь поудобней, парни. Очень рад, что вас прислали скрасить мое одиночество.

Из прибора-переводчика раздался скрип и вой, затем коренастый с высоким опустились напротив Язона, вывернув колени и не спуская с него треугольных глаз. Странные позы, подумал он; человек так и минуты не просидит.

Шрам на лице высокого охранника был тонок – явный след скользнувшего мимоходом лазерного луча; такие же шрамы имелись у коренастого на мускулистых выступах-подушках под плечами. Клапаны, прикрывавшие ноздрю, казались у обоих расплющенными и потемневшими, а кроме того, пасть у коренастого выглядела чудовищно огромной – щель в форме подковы от уха до уха, или, вернее, от одной слуховой мембраны до другой. Словом, в сравнении с этими типами леди Пат была настоящей красавицей.

Осмотрев их, Язон покосился на Непоседу, прыгавшего от стены к стене, и хмыкнул. Бравые парни-спиногрызы из местной космической пехоты… Что таким надо? Снести пару голов тут, тройку – там, а в промежутках – поднять стакан и опрокинуть девчонку… ну, еще в картишки переброситься…

– Язон, – он ткнул себя в грудь кулаком. – Меня зовут Язон. Хотелось бы услышать ваши почтенные имена и сохранить их в памяти и сердце. Не всякий день встречаешь таких отважных воинов!

Медальон запел и зачирикал. Коренастый – видимо, старший – переглянулся с напарником, отвесил гигантскую челюсть, шевельнул клапаном и произнес:

– Мо-о-шш’ан!

– Алл-ли-и-и! – пропел его напарник.

– Очень сложные звуки, мне такое не произнести, – сообщил Язон под свист и скрежет прибора-переводчика. – Ты, – он кивнул коренастому, – будешь Мойше, а ты, длинный, – Али. Договорились?

Челюсть у коренастого отвисла еще больше.

– Хадрати – щель поперек, – буркнул страж.

Язон повернулся к Непоседе.

– Что это значит, приятель? Что за щель и почему поперек?

– Это, сэр, дающий имена, есть/быть оскорбление/насмешка/ругань. Ты втягивать воздух через спереди, щель горизонтальный, руги втягивать через сзади, щель вертикальный. Ты понимать?

– Понимать. Ну, ничего, я не обидчивый, – сказал Язон и, побарабанив пальцами по крышке утилизатора, предложил: – Может, парни, соединим полезное с приятным?

Медальон засвистел, и коренастый Мойше рявкнул:

– Не понимать!

– Полезное – то, что вы меня стережете, – пустился в объяснения Язон, – а приятное – то, что позволяет скоротать время с удовольствием. Ну, например, какая-нибудь игра… скажем, тью’ти.

Теперь длинный Али тоже оттопырил челюсть:

– Какой тью’ти? Где ты видеть здесь тью’ти, двенадцатый недоношенный потомок кривой Творительницы? И зачем нам тью’ти?

– Тью’ти – сложный игра, – заметил Непоседа. – Тью’ти играть Помощник Навигатор, Советник, Измеритель. Это – Защитник! Играть проще.

– Ясно. Кому шахматы, кому кегли, – ухмыльнулся Язон и объяснил: – Мне нужны только карточки от тью’ти, карточки с картинками. Тогда я покажу новую игру. Очень простую, очень забавную. Как раз для нас, Защитников!

– Ты – Защитник? – в один голос прохрипели его стражи.

– Еще какой! – Дернув застежку у ворота, Язон продемонстрировал свои рубцы и шрамы, коими его наградили Пирр, планета Счастье, родной Поргорсторсаанд и прочие миры Галактики.

Осмотрев их, Али и Мойше переглянулись.

– Защитник! – сказал коренастый.

– Защитник, чтоб я позеленеть! – подтвердил длинный.

– Теперь сыграем? – с надеждой произнес Язон.

Коренастый Мойше поднял взгляд к потолку.

– Кайо Па’тари сердиться… Она сказать: хадрати не касаться ничего, кроме вещь в камера.

– Она сказала: хадрати не касаться приборов/инструментов ругов, – уточнил Язон. – Карточки тью’ти разве инструмент? Или прибор?

Он говорил неправду. Более того – обманывал, коварно лгал! Эти карты были оружием – пожалуй, страшнее, чем его язык и паранормальный дар. Но простаки-бритбаки об этом не ведали.

– Истина, – проскрипел длинный Али. – Не прибор. Не инструмент.

Мойше решительно уставился в потолок и начал хрипло завывать. Медальон послушно перевел:

– Мо-о-шш’ан – Памяти! Вызвать Зеленый! Зеленый отправить в Зал Развлечений, брать карты тью’ти, полный комплект, доставить сюда. Быстро!

Под потолком хрюкнуло. Спустя недолгое время хрюкнуло снова, и коренастый, просочившись сквозь проем в раздавшейся стене, вернулся с карточной колодой.

– Ты, хадрати, брать, показывать игра!

– Непременно, – откликнулся Язон, раскладывая карточки на крышке утилизатора. Они были квадратной формы и четырех цветов – красные, желтые, синие и зеленые, что показалось ему большой удачей: не составляло труда соотнести их с привычными мастями. Рисунки изображали ругов с разнообразными предметами – видимо, знаком профессии: кто с боевым излучателем, кто рядом с телескопической антенной, кто у пульта, похожего на ломтик сыра, объеденный мышами. Четыре квадратика были без рисунков, и инстинкт игрока шепнул Язону, что эти карточки – особые. Выложив их столбиком, он поинтересовался:

– Что такое?

– Великая Пустота, – пояснил Али, откладывая свое оружие.

– Самая старшая карта?

– Так есть. Самая старшая.

– Какие за ней?

Дальше шли Великий Творитель-Навигатор, Творительница и просто Творитель; за ними – Навигатор-Хозяин, Помощник Навигатора, Советник, Измеритель, Пилот, Защитник и так далее. Выяснив это, Язон разом убил двух зайцев: освоился с картами и получил информацию об иерархии в обществе ругов. Это были полезные сведения – тем более что суть большинства профессий или, скорее, социальных групп он мог представить по их названиям. Пилоты, конечно, пилотируют корабли, а Навигаторы ими командуют; Советники учат и советуют, Защитники охраняют, а к сфере деятельности Измерителей относится, вероятно, наука. Творители, само собой, творят… Вот только что? Но этот вопрос Язон отложил на потом.

– Играем в покер, – сказал он, отодвигая в сторону ненужные карты.

– Поо’керр, – задумчиво повторил Мойше и почесал под нижней челюстью дулом излучателя.

– Именно так. Правила у нас такие…

Они схватывали на лету – видимо, игры являлись любимым развлечением у ругов, и всякий из них, даже Защитник, мог поднабраться в этом деле изрядного опыта. Закончив объяснения, Язон показал, как тасовать колоду, и протянул ее Мойше:

– Сыграем партию-другую для начала. Память может фиксировать ставки?

– Мочь. Но лучше – так!

Протянув длинную руку, коренастый выдрал клок меха у взвизгнувшего Непоседы и распределил шерстинки среди партнеров, бормоча: «Кедет… Как играть без кедет? Кедет есть обязательный…» Обиженный мрин, скуля и подвывая, забился под полку. Али принял свою долю шерстинок, разинул пасть – кажется, это служило у ругов улыбкой – и произнес:

– Болтливый хадрати. Болтливый, но полезный.

Пальцы у ругов были необычайно подвижными, гибкими, и глядя, как коренастый тасует колоду, Язон понял, отчего в их приборах кнопки и клавиши заменяют отверстия. Ловкие парни! – решил он, а вслух промолвил:

– Только, друзья мои, не передергивать! Как-никак, у вас шесть пальцев, а у меня лишь пять.

– Передергивать – что есть? – Мойше, начиная раздачу, повернулся к Язону.

– Жульничать, мухлевать, обманывать, – пояснил тот и добавил, припомнив жаргон Славянских Миров: – Двигать фуфло и проезжать по ушам.

– Не понимать. – Коренастый, подражая Язону, сложил свои карты веером. – Не понимать! Игра есть игра. Соревнование! Если обман, нет честь, а какой тогда игра?

«Была у вас честь, когда вы меня воровали?» – подумал Язон, изучая сдачу. Ему не хватало одной карты до флеша, но он ухитрился проиграть, поторговавшись и завершив кон с двумя двойками. Мойше с довольным видом добавил к своим шерстинкам еще четырнадцать и совсем человеческим жестом похлопал Язона по плечу:

– Хадрати! Умный хадрати, но руг умнеть!

– Руг всегда выигрывать у хадрати, – поддержал коренастого длинный.

– Цыплят по осени считают, – отозвался Язон и в ближайшие двадцать минут проиграл три партии, а одну выиграл. Но шерстинок у него не осталось, и коренастый выдернул новый клок из шубки Непоседы.

– Плохо, – произнес он, сминая в кулаке серые шерстинки. – Плохо, щель забить! Дрянь, не кедет!

– Не кедет, – эхом повторил длинный.

В памяти Язона все еще царили Славянские Миры с их на редкость выразительным жаргоном.

– Бабок не лепим, фраера, играем на интерес, – заметил он.

– Не понимать. Все – не понимать, кроме интерес. – Коренастый поскреб клапан, поковырял в ноздре и закончил: – Чтоб Пустота поглотить! Нет кедет, нет интерес!

– За чем дело стало, – откликнулся Язон. – Давайте играть на кедеты!

Длинный Али поднял глаза к мигающему огоньками потолку.

– Там – Память! – важно произнес он. – Память хранить мой кедет, кедет Мо-о-шш’ан, кедет другой руги. Твой – нет!

– Верно, банковский счет я у вас не открывал. Зато имею вещь не хуже кедетов. – Язон покопался в кармане и вытащил горсть розовых шариков. – Вот! Очень хорошо! Глотать и получать удовольствие! – Он бросил в рот одну пилюльку и блаженно зажмурил глаза: – Никакой опасности! Обмен веществ у ругов и хадрати обычный для кислородный жизнь.

Коренастый с длинным переглянулись, осторожно взяли по шарику и бросили в огромные пасти. Язон затаил дыхание. Щель поперек! Как подействует на этих монстров спиртное? Может, они вообще невосприимчивы к алкоголю?

Челюсти у охранников отвисли, глаза слегка остекленели – похоже, угощение им понравилось. Коренастый Мойше издал странный звук, хлюпнув клапаном, поскреб живот и сообщил:

– Чтоб мой позеленеть! Ты, хадрати, где взять такой?

– Там, – Язон покосился в сторону питающего агрегата.

– Синтезатор такой не делать, – возразил Али.

– Делать! Если знаешь, как.

На секунду наступило молчание. Коренастый и длинный уставились на питатель, будто видели его впервые, а Язон с интересом глядел на них и перекатывал в ладони розовые шарики. Наконец Мойше, шумно выдохнув воздух через спинную щель, взял пилюльку, бросил в рот и поинтересовался:

– Как?

– Дюжина дюжин кедетов, – ответил Язон. – И ни гроша меньше!

– Согласный! – Мойше поднял глаза к потолку, рявкнул, завизжал, и Память послушно отсчитала требуемое. Язон усмехнулся. Теперь он был не просто хадрати, а человеком с кошельком; кроме того, имелись шансы, что вскоре кошелек потяжелеет.

– Синий, зеленый, оранжевый, – произнес он, кивая на синтезатор. – Сунуть сразу три пальца.

– Проверить! – коренастый толкнул длинного стволом в ребро.

Али поднялся, подошел к синтезатору и начал эксперименты под дробный перестук валившихся в нишу капсул. Изготовив целую горсть и проглотив пару таблеток, он оттопырил кожистый клапан и разразился бульканьем и свистом. Вероятно, эти звуки не несли информации, а являлись лишь выражением восторга – медальон на шее коренастого пробормотал что-то невразумительное.

– Теперь играть? – спросил Язон.

– Играть! – в один голос подтвердили коренастый с длинным.

– Тогда сдавай! – Он протянул колоду Али. – Играем на кедеты!

Они предались этому увлекательному занятию, и через пару часов Язон раздел обоих стражей до последней нитки.

Глава 6

Самая большая ложь – это неверно понятая правда.

«Мысли и мнения, или Как сделать свой первый миллиард», «ТСА-букс», Терра-Марс.

Древнее пособие, авторство которого приписывается легендарному Язону динАльту.

Миновало часов шестнадцать или около того, когда корабельная Память закончила обработку информации. Похоже, это был непростой процесс, но Язон заметил, что портативный переводчик, болтавшийся на шее коренастого, с каждой минутой изъясняется все лучше и понятней; он уже не манкировал спряжениями и склонениями, не путал «ты» и «твой» и употреблял глаголы в надлежащих временах. В эти часы Язон успел не только обогатиться за счет своих охранников, но также пообедать, пару раз задействовать утилизатор и подремать, скорчившись на жесткой полке – куда, подальше от ругов, забрался пушистый Непоседа. Что касается длинного с коренастым, то они, как выяснилось, не нуждались в сне, равным образом как и в отправлении естественных надобностей. Язон попробовал расспросить их о чудесных свойствах физиологии ругов, но стражи понимали в этом ровно столько же, сколько фермер с Поргорсторсаанда в теории пространственных джамп-переходов.

Спал он спокойно и крепко, а пробудился от того, что металлический голос под потолком взревел:

– Встать, человек-хадрати! Поднимайся и отвечай: ты готов? Функционируешь нормально?

Язон приоткрыл веки, пробормотал:

– На редкость, заботливая куча железного хлама… Сейчас проглочу таблетку, наведаюсь в утилизатор и буду готов. А, собственно, к чему?

– К допросу! – прогрохотал компьютер и заткнулся.

– Не стоит есть, хадрати, – предупредил коренастый Мойше. – Вдруг Навигатор решит допрашивать тебя в ку’рири… – Он сморщился и вроде бы с сочувствием заметил: – Но ты не бойся, шрамов у тебя не прибавится.

– Это хорошая новость, – согласился Язон, раскрыв диафрагму утилизатора.

Затем он шагнул в проход, который обозначился в стене, повернулся и подмигнул пушистому мрину. Но, несмотря на этот признак уверенности и самообладания, сердце у него сжалось – точь-в-точь как съежившийся на полке Непоседа.

Они проследовали к лифту через коридор и лабораторный зал: впереди коренастый, за ним Язон и сзади длинный, с оружием наперевес. Холодный ствол иногда тыкал Язона в копчик, но он не обижался на Али: что поделаешь, служба есть служба. К тому же этот спиногрыз проиграл ему, вместе с приятелем, тысяч шесть кедетов, сумму вроде бы немалую. Чего тут обижаться?

Миновав шкафчик с оружием и скафандром, Язон невольно вздохнул и ступил в лифт. Привычное ощущение невесомости заставило расслабиться мышцы, так что вниз, на командную палубу, он явился спокойным, точно крупье, подложивший магнит под рулетку. Но это спокойствие, видимо, было внешним – телепатический дар не подчинялся Язону и не желал пробудиться.

Защитники привели его в просторное помещение с уже привычным куполообразным потолком, по которому в неспешном танце скользили разноцветные огни. Посередине стояло загадочное сооружение, напомнившее Язону древний микроскоп, только огромных размеров: снизу – массивный диск, а над ним – труба, соединенная с основанием ребристой изогнутой балкой. За этой конструкцией виднелись кресла и фигуры расположившихся в них бритбаков, леди Пат и еще четверых; двое из них показались Язону знакомыми – похоже, те спиногрызы, что заявились к нему при первом пробуждении. Впрочем, он рассматривал не их, а ругов, чья кожа, как и облегающие комбинезоны, заметно отливали алым. Таких он здесь еще не видел! Один из них – похоже, местный босс – сидел в центре. Несмотря на странную мимику, нелепую нашлепку вместо носа и карикатурную пасть, это существо вовсе не казалось смешным – наоборот, производило такое же впечатление властности, как высший полицейский чин или судья при мантии и парике. Язон скривился; судьи и полицейские ему решительно не нравились.

– Закрепите его! – велел главный спиногрыз, заставив Язона моргнуть в удивлении. Ни скрипа, ни свиста, ни скрежета, ни переливчатых трелей… Он слышал почти человеческий голос, не с потолка, а оттуда, где находился говорящий. Иллюзия? Если так, то весьма достоверная…

Коренастый с длинным подтолкнули его к механизму, похожему на микроскоп, заставили подняться на дисковидное основание и, вытянув из вертикальной балки гибкие широкие ремни, обвили ими пояс и грудь Язона. Он мог шевелить руками и ногами, но сдвинуться с места не удалось бы ни на шаг.

– Выходит, тебя все же сунули в ку’рири, – чуть слышно вымолвил коренастый Мойше, затягивая ремень. – Ну, ничего! Не будешь по-пустому хлопать клапаном, не попадешь в синтезатор!

– Это утешает, – так же тихо пробормотал Язон. Мышцы его напряглись, но ремни не дрогнули; пожалуй, даже десяток пиррян были б не в силах их растянуть.

Охранники вышли, стена за ними затворилась.

– В этом отсеке действует особый к’ха, – произнес бритбак в красном – тот, который сидел посередине. – Мы можем говорить друг с другом без помех. Ты меня хорошо понимаешь, хадрати?

Язон мотнул головой.

– Отлично, сэр. Техника у вас на высоте. Однако хотелось бы спросить…

– Здесь мы задаем вопросы. Если ты ответишь на них правдиво и согласишься сотрудничать, то будешь цел. Если же нет… – Красный выдержал многозначительную паузу. – Устройство, в котором ты находишься, определяет истинность сказанного. Отклонение от истины карается болью. Чем больше отклонение, тем сильнее боль.

Допрос третьей степени на детекторе лжи, мелькнуло у Язона в сознании. Он переступил на месте, поднял взгляд к нависшей над ним трубе, потом хмуро уставился на босса спиногрызов.

– Хочешь проверить? – сказал тот.

– Не помешало бы.

– Тебя зовут Язон? Таков твой личный идентификатор?

– Да.

– Теперь попробуй назвать другое имя. Как тебя зовут, человек-хадрати?

– Риверд Бервик, член Общества Гарантов Стабильности. Я…

Нависшая над ним труба вдруг басовито загудела, разряд незримой молнии пронзил Язона, и следом за ним родилась боль. Два потока нестерпимой боли: один поднимался от ступней ног к коленям и бедрам, другой спускался от макушки к плечам и груди. Мышцы его свела судорога, в глазах потемнело, однако он терпел, стискивая зубы, пытаясь не застонать, не крикнуть, не скорчиться от жуткой муки. Но это было только началом: две волны боли встретились, и Язон ощутил, как внутри него, где-то в районе желудка, взорвался плазменный фонтан. Это было словно удар раскаленного молота; он привстал на носках, выгнулся в пояснице, потом захрипел и обвис в ремнях. Меж плотно сжатых губ струйкой пробилась слюна и потекла по вороту комбинезона.

Боль исчезла. С минуту он висел без движения, затем уперся подошвами в нижний диск и попытался выпрямиться. Это удалось не сразу – память о перенесенном страдании еще гнездилась в костях, в каждом мускуле и каждой клетке его измученного тела. Наконец, откинув голову, Язон сделал несколько глубоких вдохов и вытер с губ слюну. Он не боялся; ярость вытеснила страх. Ярость и сознание собственной силы. Он не крикнул и не просил пощады!

Язон расправил плечи, и глаза его сверкнули торжеством. Этот ублюдочный механизм, что причиняет боль, – всего лишь глупая машина… и глупцы-бритбаки ей доверяют… А зря!

Руг в красном смотрел на него холодным оценивающим взглядом.

– Ты любопытен, хадрати… Но любопытство – не самый большой недостаток, гораздо хуже – отклонение от истины. Ты убедился, что делать этого не стоит?

– Я убедился лишь в том, что ваша машина несовершенна, – прохрипел Язон. – Не может причинить настоящей боли… впрочем, как и распознать истину.

Глаза бритбака сузились. Он повернулся к сидевшей слева Патриции.

– Что это значит, Тактик? Неправильно настроили ку’рири?

– На максимум, досточтимый Хозяин-Навигатор. Но этот объект – Защитник. Думаю, он умеет терпеть боль.

– Я объясню, что это значит, – вмешался Язон, стирая остатки слюны с воротника. – Это значит, что вашей машинкой лучше гвозди заколачивать. – Он уставился на спиногрыза в красном. – Желаешь убедиться? Ну, так повтори свой вопрос! Тот, насчет имени!

Глаза Навигатора сузились еще больше, став похожими на вертикальные щелки. Затем он медленно произнес:

– Как тебя зовут, хадрати?

– ДинАльт. Спрашивай еще!

– Твое имя?

– Боухил!

– Имя?

– Ян Свенсон!

– Имя?!

– Рамакришна!

Наступило ошеломленное молчание. Хорошо, когда в запасе есть столько имен, подумалось Язону. Он мог бы назвать еще с десяток прозвищ и фамилий, известных на той или иной планете, главным образом, в полиции и казино. Святая истинная правда!

– У разумного существа не может быть столько личных идентификаторов, – произнес незнакомый руг, тоже в красном, сидевший справа от босса. – Это вносит путаницу и хаос, недопустимые в технически развитой цивилизации!

– Смотря в какой и насколько развитой, – откликнулся Язон. – Мы можем рассмотреть гипотезу, согласно которой в моем сознании размещен десяток личностей. Искусственная пересадка разума… Вы незнакомы с этой технологией, друзья мои?

Снова тишина. Затем Навигатор спросил:

– Это гипотеза? Или?..

– Пусть будет пока гипотезой, – ответил Язон с осторожностью и возликовал в душе: ни всплеска боли! Но разве он лжет? Гипотезы могут быть любыми, и, кажется, полет фантазии ку’рири не считает криминалом.

Приободрившись, он произнес:

– В обществе, к которому я принадлежу, принято называть при знакомстве личные идентификаторы и статус. Я сообщил вам ряд своих имен; мой статус – особый уполномоченный планеты Пирр. Но ваши имена и звания мне неизвестны, и это плохо. Я не могу обращаться к вам с необходимым почтением – ни к одному из вас, кроме леди Пат.

Навигатор в красном бросил взгляд налево.

– Пат?

– Так он меня называет, – произнесла Патриция. – Это существо не может воспроизвести звуки нашего языка.

– Что такое «леди»?

– Почтительное обращение.

– Почтительное? Это хорошо! – Навигатор задумчиво пошевелил челюстью. – Думаю, этот хадрати прав, и речь его вполне разумна. Он должен знать своих хозяев. – Шестипалая ладонь коснулась груди между застежек комбинезона: – Я – Джек-ан’на-а, Навигатор и владелец «Звездного зверя», и, обращаясь ко мне, ты должен прибавлять слово «досточтимый».

– Джек, – откликнулся Язон, – досточтимый сэр Джек. – Он захлопнул рот, чтоб не добавить «потрошитель великанов»; это было бы совсем не к месту.

– Пусть так, – Навигатор слегка отвесил челюсть в знак благожелательной улыбки. – Рядом со мной – Советник Пи-ит-ха’у-у и первый Помощник Навигатора Ди-и-кл’о.

– Пит и Дик, – прокомментировал Язон.

– С другой стороны – Тактик, с которой ты уже знаком, и Измеритель Му-у-зз’анг, специалист по живым организмам. Его цель – исследовать их и лечить.

– Доктор Му, – уточнил Язон. – Но мне, щель поперек, услуги врача не требуются.

Челюсти у Джека, Пита, Дика и Му отпали, а леди Пат оттопырила клапан и испустила протяжный стон.

Навигатор тут же захлопнул пасть и поинтересовался:

– От кого ты слышал это выражение?

– От моих стражей.

Долгий пронзительный свист.

– Да, разумеется… чего еще ждать от Защитников?.. – Вытянув длинную руку, Навигатор коснулся плеча Патриции. – Запомни, хадрати: в присутствии той, кого ты называешь Пат, такого говорить нельзя. Можешь очутиться в синтезаторе.

– Я понял, – голова Язона покаянно склонилась. – Со всем смирением прошу меня простить… Могу ли я теперь задать вопрос?

– Спрашивай.

– Мрин объяснил мне, что руги – Дети Великой Пустоты, странствующие среди звезд. Но кто такие хадрати? Вернее, что значит это слово?

– Я объясню, – сказал Советник Пит. – На Бозанге, одном из известных нам миров, водятся животные, странные твари, живущие в почве, длинные и тонкие… вот такие! – Он продемонстрировал гибкий палец. – Они ползают в вечной темноте и никогда не видят неба – и не увидят, поскольку не имеют глаз. Мы называем их хадрати.

Язон скривился.

– Черви! Но я-то вижу небо! У всех представителей моей расы есть глаза, и многие странствуют среди звезд! Наш технологический уровень…

– О нем поговорим попозже, – резко прервал его Навигатор. – А сейчас мы будем спрашивать, а ты – отвечать! И не забывай, что находишься в ку’рири… Ты терпелив, но вряд ли боль доставит приятные ощущения.

Решив, что с очевидным не поспоришь, Язон смолчал. Навигатор, дергая клапаном, повернулся к Измерителю Му и молча показал длинной рукой на пленника – видимо, допрос полагалось вести специалисту по живым организмам. Поерзав в кресле, тот спросил:

– К какому поколению ты принадлежишь?

Актуальный вопрос! – мелькнуло у Язона в голове. О технологии поговорим попозже, а сейчас скажи нам, какого ты поколения! В самом деле, какого? Не старик, однако и не юноша… тем более не младенец…

Он пожал плечами и буркнул:

– Не понимаю!

– Не понимаешь? – Измеритель подался к нему всем телом. – Хорошо, я спрошу иначе. Скажи, хадрати, ты получаешь удовольствие, общаясь с самками своего вида?

– Смотря с какими и сколь близко, – ответил Язон, но тут труба над ним загудела, и он поспешно выкрикнул: – Получаю! Конечно, получаю!

И этот вопрос казался странным, точно банан, выросший на ядовитом держи-дереве. Выходит, бритбаков интересует секс? Не число освоенных людьми планет, не их боевой потенциал, не технология, не оружие? Но почему?