Текст книги "Перед дорогой: Пьеса в одном действии"

Автор книги: Гарольд Пинтер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Действующие лица

Николас, сорок пять лет.

Виктор, тридцать лет.

Джила, тридцать лет.

Ники, семь лет.

Hиколас (за своим рабочим столом. Наклоняется вперед и говорит в селектор).Введите его. (Откидывается на спинку стула.)

Дверь открывается. Медленно входит Виктор. Одежда его изодрана, лицо в кровоподтеках. Дверь за ним закрывается.

Здравствуйте! Доброе утро. Как самочувствие? Ну что, договорились? Не будем морочить друг другу голову, а? Нам это ни к чему. Вы же цивилизованный человек. Я тоже. Садитесь.

Виктор медленно опускается на стул.

(Встает, подходит к Виктору.)Что это такое, как по-вашему? Правильно, мой большой палец! А это? Мизинец! Итак, большой и мизинец. Сейчас я провожу своим большим пальцем у вас перед глазами. Вот так. Теперь то же самое я делаю с помощью мизинца. А могу и тем и другим сразу. Вот так. Вообще могу делать все, что мне заблагорассудится. Наверное, думаете, я сумасшедший, да? Что ж, моя мать так и считала. (Смеется.)Думаете, трясти пальцами перед глазами – это глупо, а? Пожалуй, я с вами соглашусь. Да и вообще вы человек выдающихся умственных способностей. Ну а что бы вы сказали, если бы перед глазами у вас был не палец, а ботинок или (указывает между ног)?..И что это меня на глазах заклинило? А ведь и вправду заклинило? Похоже, что так. Но не на своих же, а на чужих! Тех, кого ко мне сюда приводят, как вас. Потому что глаза – самое уязвимое, что есть у человека. Именно через них просвечивает его душа. Вы верующий? Я – да. Ну, и на чьей же стороне, по-вашему, Господь Бог? А? Нет, тут явно требуется выпить. (Подходит к бару. Наливает себе виски.)Не терпится, наверное, узнать, где сейчас ваша жена? В соседней комнате. (Пьет.)Красивая женщина. (Снова пьет.)Господи, до чего хорошо. (Наливает виски.)За меня не волнуйтесь. Пить я умею. (Пьет.)Вы, должно быть, уже заметили, что я люблю поболтать о том о сем. И, возможно, полагаете, что это все давно отрепетированная, вполне предсказуемая и, так сказать, общепринятая метода. И выглядит она примерно так: я тут себе болтаю – дружелюбно, беззаботно, – словом, вступаю в игру с легким сердцем, даже беспечно. А в это самое время за кулисами прячется другой – молчаливый, мрачный, весь изготовленный для прыжка, как пума. Нет-нет. Уверяю вас, что это не совсем так. Мне незачем прятаться. Ведь здесь я полный хозяин. Сам Господь Бог говорит моими устами. Между прочим, я имею в виду Господа Бога из Ветхого Завета, хотя, поверьте, ничего еврейского во мне нет. Меня тут все уважают. Включая вас, не так ли? Что ж, полагаю, что именно таким образом и следует ко мне относиться.

Пауза.

Встать!

Виктор встает.

Сесть!

Виктор садится.

Большое спасибо.

Пауза.

Скажите-ка мне вот что…

Молчание.

Да, красивая женщина ваша жена. Ничего не скажешь, повезло вам. Интересно бы узнать… нет, сперва перед дорогой требуется выпить… (Наливает себе виски.)Вы меня уважаете, не так ли? (Подходит к Виктору и пристально смотрит на него сверху вниз.)

Тот поднимает на него глаза.

Так я правильно сказал, а?

Молчание.

Виктор (тихо).Я вас не знаю.

Hиколас. Но уважаете.

Виктор. Я вас не знаю.

Hиколас. Вы что, хотите сказать, что не уважаете меня?!

Пауза.

Или что уважали бы, если бы получше узнали? А вы хотели бы узнать меня получше?

Пауза.

Хотели бы, а?

Виктор. То, чего я хотел бы, не имеет никакого отношения к делу.

Hиколас. Напротив. И самое прямое.

Пауза.

Я столько всякого про вас слышал. И страшно рад нашей встрече. Впрочем, далеко не уверен, что «рад» подходящее в данном случае слово. Что касается языка, то приходится быть чрезвычайно осторожным. Заинтригован! Да-да, не рад, а именно заинтригован. Ну, во-первых, потому, что столько всякого про вас слышал. А во-вторых, потому, что если вы и на самом деле не уважаете меня, значит, вы – человек в своем роде уникальный. Ведь все остальные тут знают, что моими устами говорит сам Господь Бог. А вы, насколько я понимаю, вообще неверующий?

Пауза.

И, следовательно, не верите в путеводную звезду?

Пауза.

Но тогда во что же?

Пауза.

Выходит, в моральном отношении… вы, так сказать, барахтаетесь в жидком дерьме. Это, знаете… когда съешь тухлый омлет…

Пауза.

Сдается мне, что я заслужил право пропустить еще один стаканчик перед дорогой. (Снова наливает себе. Пьет.)А как вы насчет виски?

Пауза.

Говорят, у вас чудесный дом. Полно книг. И все такое. Кто-то мне рассказывал, что некоторые из моих мальчиков немного там порезвились. Мочились на ковер и прочее в том же духе. Жаль, что они так нехорошо себя вели. Честное слово, жаль. Но знаете, как это бывает? На них ведь лежит такой груз ответственности. Они все время его ощущают, он всегда с ними. День и ночь… этот груз. Вот им и приходится иногда мочиться на ковры, чтобы… Вы понимаете. Вы же интеллигентный человек.

Пауза.

А как поживает ваш сын?

Виктор. Я не знаю.

Hиколас. О, уверен, с ним все в порядке. Сколько ему? Семь или что-то в этом роде? Мне говорили, совсем уже большой мальчик. Только вот ведет себя как маленький несмышленыш. А с ним и правда все в порядке?

Виктор. Не знаю.

Hиколас. Да, наверняка в порядке. Попозже я сам с ним поговорю и выясню это. Если я не ошибаюсь, он где-то там, на втором этаже.

Пауза.

Ну так…

Пауза.

Что вы на все это скажете? Будем друзьями, а?

Пауза.

Что до меня, то я готов быть с вами до конца откровенным. Как и положено друзьям. Меня, например, влечет к себе смерть. А вас?

Пауза.

Ну так как же? Тоже влечет? Не обязательно своя собственная. Нет, смерть других. Понимаете, других! Влечет ли она вас, по крайней мере в той же степени, что и меня?

Пауза.

Смерть. Смерть. Смерть. Наиболее уважаемые авторитеты свидетельствуют: она – прекрасна! Самое чистое, самое гармоничное, что только может быть на свете. По сравнению с ней секс – просто ерунда. (Пьет.)Кстати, о сексе… (Принимается безудержно хохотать, затем так же внезапно останавливается.)Как она у вас… любит это дело? Или она… предпочитает заниматься чем-нибудь другим… сами знаете чем? В общем, что ей нравится? Я веду речь о вашей жене. Вашей жене!

Пауза.

Знаете этот старый анекдот: любит ли ваша жена спать? (Грубо, изменившимся голосом.)Я спрашиваю: она любит спать?! (Смеется.)Вопрос, сами понимаете, двусмысленный. С одной стороны, она может при этом заниматься тем, чем занимаются кошки, а с другой – просто спать!

Пауза.

Да, все мы – дети Господни. Даже ваша жена.

Пауза.

Ведь что, в сущности, от вас требуется? Только одно – быть честным.Других обязанностей у вас нет. Подумайте-ка об этом. И хорошенько. Знакомы ли вы лично с человеком, который возглавляет нашу страну? Нет? Отличный парень, доложу я вам. Отличный. На днях сам отвел меня в сторону – кажется, это была среда… да-да, среда, и он давал прием: вокруг еще толпилась целая уйма народу, приезжие знаменитости и все такое, а он отводит меня в сторону и говорит… таким… как бы это поточнее выразиться?.. сиплым шепотом. Да-да, именно так. «Ник, – говорит он. Ник – это мое имя. – Ник, если тебе когда-нибудь встретится кто-нибудь, кто, по твоему разумению, готовится взять меня за жабры, скажи ему, скажи им, чтоб не таились. Честность – вот лучшая политика. Так и скажи». А какой потрясающий там был сыр! Козий. Ну а теперь перед дорогой положено по новой… (Отходит, снова наливает виски.)У нас с вашей женой состоялась премиленькая беседа. Только вот выглядит она у вас что-то неважнецки. Месячные, наверно? У женщин это бывает.

Пауза.

Знаете, старина, а я ведь люблю не только одну смерть, но и многие другие вещи. Природу, например. Деревья там и всякое такое. Голубое небо над головой. Цветы…

Пауза.

Скажите-ка мне… по правде. Вы уже начинаете любить меня?

Пауза.

А вот ваша жена, я думаю, уже. Начинает. Начинает в меня влюбляться. Еще немного – и она сделает это. Беда только, что у меня есть соперники. Да-да, здесь чуть не каждый, представьте, влюблен в вашу жену. Не удивляйтесь – с такими глазами, как у нее… Кстати, как ее зовут? Джила или что-то в этом роде?..

Пауза.

Кем бы вы хотели быть? Оставаться самим собой или стать мной?

Пауза.

На вашем месте я бы предпочел второе. Конечно, игрок вы что надо, я признаю. Да вот стоите не в тех воротах. А я – бью без промаха. Вам ясна моя мысль? Господи, дай мне исповедаться перед тобой! Позволь сделать признание! Еще ни разу в жизни – слышишь: ни разу! – не был я так растроган, как позавчера. Да-да, в пятницу, когда первый человек страны обратился к своей стране со словами: «Мы все патриоты, мы все – как один. И у всех у нас – одно общее наследие». У всех, значит, кроме вас?

Пауза.

Я чувствую эту связь, чувствую. Эти узы братства. И разделяю с другими связующие нас интересы. И я не одинок. Не одинок!

Молчание.

Виктор. Убейте меня.

Hиколас. Что?!

Виктор. Убейте меня.

Николас (подходит к нему, обнимает за плечи).В чем дело?

Пауза.

В чем дело, черт подери?!

Пауза.

Ммм?

Пауза.

Да вы, наверно, просто голодны. Или пить хотите. Вот что я вам скажу. Ненавижу отчаявшихся. Отчаяние для меня невыносимо. От него так и шибает в нос вонью. Это как позорное пятно. Отчаяние, старина, тот же рак. И его надо кастрировать. Да-да, я сам не раз убеждался, как это помогает. Оскопишь человека – и отчаяние, фьють, само улетает. И вот уже перед тобой совсем другой человек. Счастливый! Или счастливая. А ну, поглядите-ка на меня!

Виктор подчиняется.

Э, да у вас в глазах всю душу видать…

Затемнение.

В комнате свет. За окном день.

Николас (стоит рядом с маленьким мальчиком).Как тебя зовут?

Ники. Ники.

Hиколас. Правда? Как странно.

Пауза.

Нравятся тебе ковбои? Индейцы?

Ники. Так. Не очень.

Hиколас. Ну а что тебе тогда нравится?

Ники. Самолеты.

Hиколас. Какие? Которые настоящие или которые игрушечные?

Ники. Которые и те и другие.

Hиколас. Да ну?

Пауза.

А почему они тебе нравятся?

Пауза.

Ники. Ну… Потому что они так быстро летают. По воздуху. Это которые настоящие.

Hиколас. А которые игрушечные?

Ники. Если понарошку, то тоже.

Пауза.

Hиколас. А своих мамочку и папочку ты любишь?

Пауза.

Так ты любишь своих мамочку и папочку?

Ники. Да.

Hиколас. А за что?

Пауза.

За что?!

Пауза.

Тебе что, трудно ответить на мой вопрос?

Пауза.

Ники. А где моя мама?

Hиколас. Так ты, значит, не любишь своих мамочку и папочку?

Ники. Нет, люблю.

Hиколас. А за что?

Пауза.

Тебе хочется стать солдатом, когда ты вырастешь?

Ники. Это можно.

Hиколас. Можно? Вот и отлично. Тебе, значит, нравятся солдаты. Отлично. Тогда скажи: почему ты плевал моим солдатам в лицо и брыкался? Настоящее сражение устроил…

Ники. А это были чьи солдаты, твои?

Hиколас. Они солдаты твоей страны!

Ники. Эти солдаты мне не понравились.

Hиколас. Ну ты им тоже не понравился, мой дорогой.

Затемнение.

В комнате свет. За окном ночь. Николас сидит. Джила стоит. Платье на ней изодрано. Лицо в кровоподтеках.

Hиколас. Когда вы встретили своего мужа?

Джила. Когда мне было восемнадцать.

Hиколас. Почему?

Джила. «Почему»?

Hиколас. Да, почему?

Джила. Мы… просто встретились.

Hиколас. Почему?

Джила. Встретились, и всё. Я ничего заранее не планировала.

Hиколас. А почему?

Джила. Потому что я его тогда не знала.

Hиколас. Почему?

Пауза.

Почему?

ДжилаМы не были знакомы.

Hиколас. Почему?

Джила. Мы встретились случайно.

Hиколас. Когда?

Джила. Когда мне было восемнадцать.

Hиколас. Почему?

Джила. Он находился в комнате.

Hиколас. В комнате?

ДжилаДа, в той же комнате, что и я.

Hиколас. Что и вы?

ДжилаЧто и я.

Hиколас. Что и я?!

Пауза.

Джила (кричит).Что и я!

Hиколас. Значит, комната… Какая комната?

Джила. Просто комната.

Hиколас. Чья комната?

ДжилаКомната моего отца.

Hиколас. Вашего отца? При чем тут отец?!

Пауза.

Ах ты, кошка драная! Она еще будет тут отца приплетать! Да как ты смеешь!

Пауза.

Твой отец был замечательным человеком. Страна гордится им. Хоть он и умер. Это был человек чести. Он умер, и ты, значит, намерена теперь оскорблять его светлую память?!

Пауза.

Хочешь опозорить? Втоптать, значит, в грязь память о своем собственном отце?! Да этот человек сражался за нашу страну! Я счастлив, что знал его. Я его боготворил. Как и все мы. Он в бога верил. Верил!А не думал!Не то что ты, дерьмо собачье! Вот уж кто умел жить.Жить! Сплав железа с золотом – вот чем он был. И всегда был готов умереть. Умереть,понимаешь? Умереть за свою страну. Своего Бога. Слышишь, ты, мешок с дерьмом? И надо же, чтобы он породил на свет такое отродье! Какая ирония судьбы. Бедная его душа! Там, в небесах, у него, должно быть, нет ни минуты покоя. И все из-за тебя, падаль ты мерзкая! И еще осмеливаешься после всего этого поминать его имя! Да я, может, любил этого человека, как отца родного!

Молчание.

Где ты встретилась со своим мужем?

Джила. На улице.

Hиколас. Что ты там делала?

Джила. Гуляла.

Hиколас. А что делал он?

Джила. Тоже гулял.

Пауза.

Я что-то уронила. А он поднял.

Hиколас. Что это было?

Джила. Вечерняя газета.

Hиколас. Ты была пьяна…

Пауза.

Накачалась наркотиками…

Пауза.

Убежала из больницы.

Джила. Не была я ни в какой больнице.

Hиколас. А сейчас ты где?

Пауза.

Где ты сейчас находишься? Думаешь, небось, что в больнице? А?

Пауза.

А кто у нас там наверху, как ты думаешь? Монашки?

Пауза.

Так кто же там, по-твоему?

Джила. Не монашки.

Hиколас. Тогда кто?

Джила. Там мужчины.

Hиколас. И они тебя насиловали?

Джила молча смотрит на него.

Сколько раз?

Пауза.

Сколько раз они тебя там насиловали?

Пауза.

Сколько раз, я спрашиваю?! (Встает. Приближается к ней. Поднимает большой палец.)Смотри! Это мой большой палец. А это мизинец. Я провожу ими у тебя перед глазами. Вот так. Ну, сколько же раз ты была изнасилована, а?

Джила. Не знаю.

Hиколас. И при этом считаешь себя надежной свидетельницей? (Подходит к бару. Наливает виски. Садится. Пьет.)Ты красивая женщина. Вернее, была красивая. (Откидывается на спинку стула. Снова пьет. Вздыхает.)Твоему сыну… семь. Ну и вредина же он у тебя. Это ты его таким вырастила. Ты подучила. Разве у тебя не было выбора? Ты же могла воспитать его настоящим человеком! А вместо этого вырастила вредину. Научила его плевать, брыкаться, оказывать сопротивление. И кому?! Солдатам чести! Солдатам самого Господа Бога!

Пауза.

Впрочем… в некотором роде мои сетования носят, я бы сказал, уже отвлеченный характер.

Пауза.

Да и ты сама меня больше не интересуешь. Скорей всего, я даже выпущу тебя отсюда… в свое время. А пока суд да дело, ты еще сможешь нас тут всех немного поразвлечь.

Затемнение.

В комнате свет. За окном ночь. Николас стоит. Виктор сидит. На этот раз опрятно одет.

Hиколас. Ну, как ты теперь, а? Похоже, выживем?

Виктор. Да.

Hиколас. Да?

Виктор. Да. Да.

Hиколас. Да ну? Как это?

Виктор. О…

Пауза.

Hиколас. Ничего не разберу.

Виктор. Рот… рот…

Hиколас. А что с ним такое?

Пауза.

Ну а как насчет того, чтобы глотнуть? Перед дорогой, а? Что ты на это скажешь? (Подходит к бару. Наливает из бутылки в два стаканчика, подносит один из них Виктору.)Пей! Это придаст твоим членам силу! А мы уж потом подыщем кого-нибудь, на кого ее можно будет употребить. (Смеется.)Нам это ведь пара пустяков. Там, наверху, у нас первоклассный бордель. На шестом этаже. Люстры и все, что полагается. Там тебя обсосут и выплюнут чистеньким. И представляешь, все они пришли туда добровольно. Их отцы заняты тем же делом, что и я. А именно, напоминаю тебе еще раз: наше дело – содержать мир в чистоте! На радость Господу. Понял? Так пей же! Пей! Или ты, может, брезгуешь пить вместе со мной?

Виктор заставляет себя выпить. Голова его запрокидывается.

Будем здоровы! (Пьет.)А теперь можешь идти.

Пауза.

Я сказал, можешь уходить. Мы с тобой еще встретимся, надеюсь. А уж друзьями-то останемся, думаю, навсегда. Ну, иди. Радуйся жизни. Веди себя хорошо. Люби свою жену. Через недельку-другую она к тебе присоединится. Если захочет… Да, сдается мне, мы оба многое вынесли из наших дискуссий.

Виктор в ответ мычит что-то нечленораздельное.

Что?

Виктор снова пытается что-то сказать.

Что?

Виктор (с трудом).Сын…

Николас. Ах, сын. О нем тебе нечего беспокоиться. Ну и вредина же он у тебя. Был…

Виктор распрямляется. В упор смотрит на Николаса. Молчание. Затемнение.

Занавес