355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Гарик Сукачёв » Дом Солнца » Текст книги (страница 2)
Дом Солнца
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 18:24

Текст книги "Дом Солнца"


Автор книги: Гарик Сукачёв


Соавторы: Наталия Павловская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

– Это – Саша. Она знает Солнце, – отрекомендовала друзьям Сашу Герда.

– Скелет. Виталий, – с церемонным полупоклоном представился флегматик.

– Очень приятно. Саша.

А вертлявый тут же принялся энергично трясти Сашину кисть.

– Павел Владимирович Кочетков. Для друзей и заинтересованных лиц – просто Малой! – быстро покончил он с формальностями и затараторил:

– Герда, прикинь сейчас – я Хуану говорю: «Максимум по две штучки!» А он покивал и, хоп, и всю пачку сожрал! А там десять штук. А штука по «ванку». «Караул! – говорю. – Объел систему!»А он встал, как светофор, и давай ногой загребать. Я говорю: «Хуан, ты не кайфуешь, ты прешься!» А он упал и затих. Ну, я давай его водой поливать из чайника, Скелет – за телефон. Короче, еле до Склифа дотянули, а там его сразу на клизму. «А, – говорят, – старый знакомый». Яговорю: «Хуан, ты от жадности своей подохнешь. Нам теперь кушать нечего».

– Так главное, и мне клизму впарили, – невозмутимо дополнил рассказ Скелет.

– Зачем? – засмеялась Герда.

– Ну, я отвлекся, а медсестра и не разобрала, кто пациент!

– Ты хотя бы не зря отвлекся? – снисходительно поинтересовалась Герда.

Малой подмигнул и показал ей несколько пластинок с таблетками:

– Склифу – мелочь, системе – польза!

Не переводя дыхания, Малой обернулся к Саше, слушавшей его с расширенными от ужаса глазами, и вдруг деловито заявил:

– Все-таки, подруга, тебе очень повезло!

– Почему? – изумилась Саша.

– А у меня еще один тикет на «Приобретение» остался! По ванку – меньше никак! И не проси, от себя отрываю!

– Чего? – Саша даже лоб наморщила, силясь понять, о чем идет речь.

Герда любезно выступила переводчиком:

– Малой говорит, что он может тебе продать билет на концерт вокально-инструментальной рок-группы «Удачное приобретение». Стоит ван рубль. Один то есть.

Малой для ясности поднял вверх указательный палец и настойчиво поинтересовался:

– У тебя ванок есть?

– Рубль в смысле? Есть.

Саша честно разжала ладонь с рублем.

Малой взял рубль, сунул Саше половинку открытки «С праздником весны и труда» с чернильной печатью, изображающей пацифику.

– Эх, повезло тебе! Сам бы шел, да мани надо! Завтра. Станция «Балабаново». Три часа.

Подошла Сашина очередь.

Совершенно ошалев от потока впечатлений и информации, она протянула продавщице мороженого Гердину мелочь. Мороженщица выдала три оплывших вафельных стаканчика с пломбиром.

– Не-не-не! – неожиданно проявила практическую жилку Герда. – Нам – покрепче.

Мороженщица уничтожающе глянула на Герду, но достала из ящика другие порции.

Герда, Малой и Скелет взяли по стаканчику, а Саша разглядывала «билет».

– А ты-то мороженое брать будешь? – дернула Сашу Герда.

Саша растерялась, покачала головой:

– Нет, я не буду.

– Чудная ты какая-то, – хмыкнула Герда.

Дружная троица удалилась, оставив Сашу в одиночестве.

Саша спохватилась, крикнула вдогонку:

– А Солнце там будет, на концерте-то?

– Про Солнце никто ничего не знает наверняка, – загадочно улыбнулась Герда.

Саша вернулась к родителям.

– А где же мороженое? – удивилась мама.

– Я деньги потеряла... – с легким сердцем соврала Саша.

– Вот тоже мне растяпа! – покачала головой мама, а папа поторопил:

– Ладно, пойдемте. Дома торт есть. Тем более, мне из главка звонить должны.

Вадим настороженно глянул на новых Сашиных знакомых:

– А кто это такие? С кем ты разговаривала?

– Это?.. – Саша задумалась: как бы Вадиму объяснить, если и самой не очень понятно, а потом решила сказать, как есть. – Это – система.

– Это – не система, – фыркнул Вадим, открывая перед Сашей дверь автомобиля. – Это – хаос!

Саша весело пожала плечами и украдкой сунула билет в карман.

Захлопнулись дверцы машины, из трубы вырвалось облачко выхлопного газа.

Уезжая, Саша еще раз увидела своих новых знакомых, а с ними – Солнце!

Саша тут же взобралась с коленками на заднее сиденье и, к испугу мамы и к неудовольствию Вадима, со счастливой улыбкой замахала в заднее окно.

А потом дома, когда уже поужинали и проводили Вадима, Саша устроилась за своим письменным столом. На проигрывателе крутилась пластинка. Группа «Тhe Animals» пела «Дом восходящего солнца». Саша достала свою тетрадку-дневник, рядом поставила тарелку с надкусанным уже куском торта и принялась строчить, черкать, снова писать, перевернула страничку, задумалась: впервые ей не хватало слов для описания того, что чувствовала. Саша взяла мармеладину с торта, отправила в рот, а потом старательно нарисовала на всю страницу сердце, пронзенное стрелой. Затушевав сердце красным карандашом, Саша полюбовалась им и написала поверх сердца «LOVE». Потом откусила еще кусочек торта и, подумав, над сердцем пририсовала солнышко.

Пластинка закончилась.

Утром Саша еще нежилась в кровати. Она любила такую игру: протянуть руки к окну и как будто брать ими с неба солнце. Сегодня эта игра наполнилась особым смыслом.

Вошла мама:

– Проснулась, доча? Доброе утро.

– Доброе-предоброе!

Мама улыбнулась, чмокнула Сашу:

– Собирайся, Сашечка, мы едем на дачу.

Саша тут же энергично замотала головой, лихорадочно придумывая уважительную причину:

– Нет-нет-нет! Я устала, у меня голова болит, я должна к Кате Лицман зайти, мне надо книжки в библиотеку сдать...

– Ну, ладно-ладно, – посочувствовала мама. – Я понимаю, что тебе на даче скучно. Но там же свежий воздух!

– Я буду дышать свежим воздухом! Честное слово! – Саша даже пионерский салют изобразила для убедительности. Мама вздохнула:

– Разве в городе воздух? Ну, ладно. Пойду, тебе бутербродиков нарежу с сервелатиком.

– Ма-ам, ну я же сама могу! – не особенно настойчиво сопротивлялась Саша.

– Ага, знаю я, как ты сама!

– Ну, ма-а-ам! – И маме, и Саше нравилась эта игра: в Сашу – маленькую неумеху. Хотя ни одна из них не призналась бы в том, что это – всего лишь игра, и обе втайне боялись момента, когда придется с любимой игрой расставаться.

Родители уехали.

Саша в одних трусиках побродила по пустой квартире, жуя бутерброд, запивая его молоком. Потом залезла в шкаф, где хранились особые, праздничные припасы, и, мгновение помучавшись угрызениями совести, выудила оттуда нарядную импортную шоколадку, с вкусным хрустом распечатала ее. Вдруг Саша заметила на тумбочке билет. То есть не билет, конечно, а дурацкую половинку открытки.

Как она могла забыть?!

И вот уже гремит в квартире музыка. На проигрывателе – энергично-позитивные напевы популярных исполнителей эстрады братских социалистических стран.

Саша поставила на трюмо раскрытый журнал «Америка». На развороте – фотография американских хиппи.

Поглядывая на картинку и пританцовывая, Саша готовилась к походу на концерт.

Она выхватила из маминой шкатулки бусы, надела их во много рядов – не то!

Надела мамину же длинную ситцевую юбку со своей джинсовой курточкой. Не то!

Пригладила водой волосы на прямой пробор, перевязала лоб ленточкой. Не то!

С досадой показала сама себе в зеркале язык.

Наконец, глянув на часы, Саша сердито натянула свои привычные юбочку-кофточку и убежала, хлопнув дверью.

Но нет. Еще не все. Дверь снова открылась. Саша влетела в квартиру, схватила забытый на тумбочке билет-открытку и выключила музыку.

Уже в прихожей улыбнулась сама себе в зеркале и три раза сплюнула через левое плечо.

А у магазина «Березка» – традиционная толкучка.

Народ фланирует по пятачку перед вожделенным магазином для иностранцев, работающих в Москве, и примкнувших к ним валютнооплачиваемых счастливцев. Ходят с невозмутимым видом – вначале и не поймешь, зачем. Только гул голосов, если прислушаться, выдает намерения присутствующих. Продавцы бубнят ассортимент, покупатели интересуются ценой и вежливо возмущаются дороговизной. Здесь и вездесущий Малой со Скелетом. Малой вполголоса отчаянно торгуется с дородной матроной в джинсовом брючном костюме, чуть не лопающемся на ее вскормленных спецпайком телесах.

Скелет флегматично стоит среди толкущейся и торгующей толпы, время от времени поглядывая на Малого. Тот на толкучке – как рыба в воде, а Скелету явно неуютно – он бы пошел в парк на скамеечку, подумал о жизни. Больше всего Скелет любил то трудноуловимое состояние, когда вот-вот заснешь – приятный гул в голове, ласковый водоворот мыслей... На скамеечку! Определенно на скамеечку – решил отпроситься у Малого Скелет, но тут к нему подошли двое парней с простоватыми лицами. «Приезжие, – подумал Скелет, – щас бы быстренько товар впарить, тогда Малой точно отпустит».

– Что сдаешь? – заговорщицки спросил первый парень.

– Джинсы, – попытался изобразить доброжелательность на своем лице Скелет. Малой говорил Скелету, что на Западе все продавцы доброжелательные. Поскольку Малой западнее Ленинграда не бывал, было неясно, стоило ли ему верить, но на всякий случай Скелет слушался. Малой был строгий.

Второй парень заинтересовался и уточнил:

– Страус?

Скелет гордо кивнул:

– Страус.

– Сколько? – спросил парень.

Скелет еще раз покосился на Малого и выдохнул:

– Сто двадцать.

– Дай заценить, – застенчиво улыбнулся второй парень.

Скелет жестом показал: «давай за мной». Он с парнями выбрался из толпы, прошел мимо Малого, кивнул на парней. Малой взглядом показална припаркованную у тротуара «шестерку» «Жигули» цвета «дипломат». Такая вот была у них сложная товарно-денежная система.

Парни пошли следом за Скелетом к машине, но тот жестом велел им подождать на тротуаре.

Скелет открыл дверцу. Грустный мужчина, похожий на младшего научного сотрудника на пенсии, оторвался от чтения романа братьев Стругацких. Скелет шепнул ему на ухо. Мужчина наклонился, выудил из-под сиденья пакет с надписью «Marlboro» и вручил Скелету.

Скелет и парни вошли в подъезд ближайшего жилого дома.

Устроившись на подоконнике между этажами, парни рассматривали джинсы, слегка вытащив их из пакета: пакет Скелет не выпускал из рук. Парни придирчиво рассматривали «лейбак»:

– А чё говорят «страус», а тут кони? – недоумевал один из парней.

– Американцы! У них вообще все на обмане построено! – сказал Скелет: он слышал, что так говорил покупателям Малой.

Второй покупатель кивнул и сосредоточенно помял ткань:

– Слышь, говорят: если джинса реальная, семь полосок, вот рубчиков этих должно быть в одном сантиметре, – проявил он осведомленность.

Парень вопросительно глянул на Скелета.

– Где я вам сантиметр возьму? Не в канцтовары пришли, – насупился тот.

– А вот спичечный коробок, например, пять сантиметров длиной. Это все знают. Так можно семь на пять умножить и посчитать, – стал фантазировать второй.

Скелет заскучал:

– Ну чё делаем? Меряем или разговоры разговариваем? – поставил он вопрос ребром.

– Меряем-меряем, – заволновался покупатель. Он проворно расстегнул брюки, по всему видать, рожденные фабрикой «Большевичка», явив миру сатиновые трусы в игривый, но застиранный цветочек.

Скелет наконец выпустил пакет с джинсами из рук. Парень расправил джинсы для примерки. В это время внизу хлопнула входная дверь. Первый парень приложил палец к губам: мол, тихо. Снизу донесся сварливый женский голос:

– Сюда они зашли! Точно! Я видела! Никакого житья от этих фарцовщиков нет! Все подъезды загадили!

Ей ответил низкий мужской голос:

– Ничего, мы им охоту отобьем!

Скелет бросил испуганный взгляд на лестничный пролет. Мелькнуло плечо с красной повязкой на рукаве: дружинники.

Скелет растерянно обернулся к парням. А те уже на цыпочках поднимались вверх по лестнице.

Скелет бросился за ними, требуя шепотом:

– Эй, джинсы, джинсы давай!

Парень сунул ему пакет, и они побежали вверх по лестнице, Скелет – следом. Он споткнулся, отстал, но, увидев макушку дружинника, припустил по ступенькам на четвереньках.

Запыхавшись, Скелет выбрался на крышу, огляделся по сторонам – парней уже след простыл. Скелет пошел по крыше к слуховому окну следующего подъезда, на ходу пряча пакет за пазуху, бросил взгляд вниз и заметил, как мужчина с красной повязкой и женщина в домашних тапочках быстро удалялись от подъезда. Скелет облегченно вздохнул.

Малой заметил пробирающегося сквозь толпу Скелета, отвлекся от своего покупателя – нагловатого парня в кожаной кепке – и расхлябанной походочкой «подвалил» к товарищу.

– Сдал?

Скелет отрицательно помотал головой:

– Дружинники, еле ушел.

Малой удивленно поднял брови:

– Дружинники? Сейчас? Говорили, после пяти они только придут...

Малой нахмурился:

– А ну-ка дай.

Скелет достал из-за пазухи пакет. Малой раскрыл его и вынул... нет, не джинсы, а какое-то рванье.

Скелет растерянно хлопал глазами:

– Что это?

Малой посмотрел на Скелета, как классная руководительница на прогульщика:

– Кукольники, что!.. – Не удержавшись, коротышка Малой подтянулся и выдал оглобле Скелету подзатыльник. – Я тебя сколько раз учил: из рук не выпускай, глаз не своди!

– Я не сводил, не выпускал! – виновато бормотал Скелет.

Малой сунул пакет «Marlboro» в стоящую рядом мусорную урну, пробурчал сердито:

– Не сводил он! Ничего, ничего поручить нельзя!

Малой достал из кармана сложенную пополам ученическую тетрадку в зеленой обложке, ручкуи принялся что-то подсчитывать, не переставая ворчать:

– Вот убьют меня, что делать будете? Система с голоду помрет.

– Кто тебя убьет? – удивился Скелет.

– А я знаю – кто? Блин, одни убытки! – Малой закрыл тетрадку.

Скелет попытался загладить вину:

– Я видел, куда эти, типа дружинники, сплюнули! Давай догоним.

Малой презрительно фыркнул:

– Иди-иди догоняй. Раздогонялся!

Скелет чуть не плакал:

– Малой, я верну. Честное слово, верну. Декабрист говорит, на второй базе картошка россыпью по двадцатке за вагон. Шесть вагонов – и верну. Через неделю.

Малой:

– Да пошел ты со своей картошкой. Хребет еще надорвешь, а я потом апельсины в больницу носи!

Скелет, опустив плечи, шел за Малым на полшага позади.

– Почем, ты сказал, картошка? По двадцатке? – неожиданно остановился, озарившись идеей, Малой. – Пэтэушников можно чуваков пять по пятнахе нанять?.. Хотя можно и по чирику – куда им столько бабок, их в бурсе кормят!.. Ну, гдеты там плетешься? Догоняй.

И Скелет облегченно выдохнул: гроза миновала.

Саша вышла из поезда на маленькой станции и вдруг увидела, что из всех дверей электрички появлялись хиппообразные молодые люди, приветствующие друг друга двумя растопыренными пальцами. С двух сторон платформы, поглядывая на хиппи, лениво прохаживались несколько милиционеров.

Саша поспешила за длинноволосым народом, пристроилась в хвост компании. Идущий перед ней молодой человек, с очень длинными волосами, в пончо обернулся, приветливо улыбнулся Саше, показал пальцами знак «V». Саша секунду поколебалась, а потом тоже смело вскинула два пальца.

«Система» миновала металлические конструкции высоковольтных линий, полосующих небосвод, и приблизилась к приземистому зданию, покосившийся греческий портик которого выдавал его культурно-просветительское прошлое.

Возле здания суетились какие-то люди.

– Йес! Там наши! Уже начинают! – крикнул хиппи по прозвищу Декабрист.

И группа, поддавшись единому порыву, побежала. Не отставала и Саша.

Она заметила в толпе Герду, догнала ее:

– Привет!

– А, некурящая! Пришла-таки! – Герда усмехнулась и шикарным жестом сбросила пепел сигареты.

Сегодня Герда была в многослойной цыганской юбке. Медные кудри перевязаны поперек лба цветастой косынкой, связанной жгутом. На ногах – сандалии из разноцветных веревок. Саша залюбовалась и восхитилась: это же она так и по городу ходит, и все смотрят...

Спутником Герды был странный юноша с туманными глазами. Похож не то на цыгана, не то на индейца из фильмов с артистом Гойко Митичем – непонятно. Он посасывал длинный мундштук расписной, необычной формы трубки.

– Знакомься, кстати, Хуан, – небрежно бросила Герда, а Саша тут же вспомнила вчерашний рассказ Малого и некстати хихикнула.

– А что делать?.. – туманно хмыкнула Герда.

Хуан смотрел куда-то вверх и в разговоре участия не принимал.

Из двери клуба выглянул строгий дяденька с глубокими залысинами и пустым рукавом потертого пиджака, засунутым в карман, – начальник клуба. Он опасливо поглядывал на подозрительную молодежь.

На сцене клуба, за вполне традиционной трибуной, обтянутой красным кумачом, выступал лектор. За ним расположилась громоздкая музыкальная аппаратура. Лектор в очередной раз прокашлялся, вытер несвежим платком лысеющую макушку и продолжил:

– ...представители капиталистических стран поставили очень жесткие условия: СССР долженпризнать царские долги, причем немалые – восемнадцать с половиной миллиардов золотых рублей...

В зале – ожидание, гул, шепотки. Кроме хиппи здесь сидят несколько политически активных старушек. Одна из них старательно конспектирует лекцию.

– ...и вернуть иностранным владельцам их заводы, национализированные после революции. Речь шла о восстановлении капиталистических порядков в СССР. Это был ультиматизм и шантаж, иначе никакой помощи голодной России... – лектор рассказывал с чувством, как о личной драме.

По проходу осторожно пробирались Герда, Хуан, Декабрист и Саша.

– А где концерт-то? – осведомилась Саша у Герды.

– Товарищи, вы мне мешаете, сядьте на свободные места, – строго глянул на молодежь лектор.

– Извините, мы больше не будем, – по-школьному пообещала Саша.

Они нашли свободные места, расселись.

Лектор бросил взгляд на часы и продолжил:

– Но Чичерин, возглавлявший советскую делегацию, отказался разговаривать об отмене и выдвинул встречные претензии – возместить ущерб, нанесенный интервентами, который исчислялся суммой в тридцать девять миллиардов золотых рублей.

– Жалко, Малого нет. Он про золото любит, – шепотом заметила Герда.

– Таким образом дипломатическая блокада была прорвана! Ну вот, пожалуй, и все. В следующий раз, товарищи, я расскажу вам, как складывалась жизнь нашей страны в тысяча девятьсот двадцать четвертом году, когда произошли поистине трагические события. – Лектор собрал свои конспекты и удалился под жидкие аплодисменты. Хиппи оживились.

А на сцену уже выходит главный дружинник Дома культуры. Он поднял руку, призывая зал к тишине:

– Товарищи, концерт вокально-инструментального ансамбля «Счастливое приобретение» отменяется. Перед вами выступит молодежный ВИА Архитектурного института.

В зале послышался недовольный гул, свист. Хиппи заорали наперебой:

–»Приобретение» давай!.. Где «Приобретение»?

Дружинник счел своим долгом пояснить:

– Замена произошла в связи с несоответствием репертуара ансамбля «Счастливое приобретение».

– Интересно, несоответствием чему? – едко поинтересовался Декабрист.

– Итак, встречайте! «Машина времени»! Исполняются песни советских композиторов! – уничтожающе глядя на Декабриста, провозгласил Дружинник.

На сцену вышли молодые музыканты. Они пробовали гитары, настраивались. А публика свистела, топала ногами, гудела. Ошарашенная Саша оглядывалась по сторонам: такого беспорядка на официальных мероприятиях ей видеть не приходилось. Наконец музыканты вступили с первыми аккордами. Но это оказались вовсе не песни советских композиторов. Юные архитекторы запели на английском языке. Народ в зале притих, а потом стал одобрительно подпевать, раскачиваться и размахивать руками. Старушки с первого ряда ретировались. Соседи слева и справа от Саши взяли ее за руки, и вот она вместе со всеми стала раскачивать руками в такт музыке. Музыканты на сцене разошлись, затрясли головами, гитарист даже подпрыгнул разок. Саша глянула на Герду. Таодобрительно подмигнула.

А тем временем завклубом ворвался в каптерку к главному дружиннику:

– Елки зеленые, у тебя что там, на сцене, происходит?!

– Так... это... концерт, – растерялся дружинник.

– Я тебе сейчас такой концерт устрою – будешь медведям на поселении песни петь!

Дружинник и завклубом помчались за кулисы.

– Ты какого хрена этих агентов вражеских на сцену выпустил?!

– Так у них бумага была, я проверял. Репертуар залитованый. С печатью бумага.

– Ага, только поют они не с бумаги, а с вражеских голосов! Устроил из клуба притон, понимаешь!

– Сейчас все исправим! – поклялся дружинник, бросился к электрощиту и решительным жестом вырубил главный рубильник.

Свет на сцене погас, гитары смолкли. Хиппи ахнули.

И тут двери распахнулись – в зал ворвались дружинники и милиционеры.

– Атас! Менты! Ноги! – наперебой заорали хиппи, вскакивая с мест.

Саша ошалело оглядывалась по сторонам.

– Линяй, некурящая! – крикнула Герда и, ловко подобрав цыганскую юбку, взобралась на подоконник, чтобы прыгать вниз.

Саша в испуге заметалась по залу, но тут Герда крикнула:

– Некурящая, давай сюда! – и протянула руку.

С Гердиной помощью Саша вскарабкалась на подоконник. Герда уже прыгнула. Саша глянула вниз – прыгать было страшно: буйные заросли скрывали неизвестно что. Вдруг там камни? Или овраг? А крапива – так уж наверняка! Но на спасительный подоконник уже запрыгнули еще двое хиппи, Сашу торопили:

– Ну, давай! Менты идут!

Саша зажмурилась и прыгнула.

Ничего. Только коленку немного ссадила. И Саша вдруг почувствовала себя первоклашкой, лазающей по деревьям. Вот так же когда-то сорвалась с высокой ветки, куда полезла на спор с мальчишками. И вот такое же ощущение: терпко-сладкий запах травы и саднящая коленка. И радость: сделала!

Милиция и дружинники поджидали незадачливых меломанов у главного входа в клуб: наготове милицейский мотоцикл с коляской. Плюгавый участковый грозно командует в мегафон:

– Всем выходить по одному через главный вход!

Не тут-то было. Наученные горьким опытом хиппи выбираются откуда угодно, только не через главный вход.

Второй милиционер смачно хрустит огурцом и вместе с начальником клуба неприязненно наблюдает, как хиппи выбираются из всех возможных окон и дверей клуба, бросаются врассыпную.

– Как тараканы, ей-богу! – сплюнул милиционер.

– Контра, одним словом!.. Волосатая! – сердито прищурился начальник.

Саша бежала по полю рядом с Гердой и Хуаном.

– Слушай, Хуан, у тебя нет ощущения, что Малой всех надул? – озабоченно спросила на бегу Герда.

Хуан вынул трубку изо рта и, тщательно подбирая слова, подтвердил с сильным акцентом:

– У меня нет такого ощущения – у меня есть такая уверенность.

А потом вся хипповская тусовка, убежав на безопасное расстояние, с кайфом расположилась на живописной поляне. Милицейская облава – не повод терять прекрасный день. Сколько их было в жизни каждого из «детей цветов», сколько еще будет. А вот солнышко светит, папиросы в кармане, друзья рядом – вот и все хорошо.

Часть народа собралась у одинокого чахлого деревца, обвязали его голые колючие ветки нашедшимися у каждого цветными ремешками, лентами и, провозгласив деревце Богом любви, взявшись за руки, принялись водить вокруг него хоровод.

Жило-было себе дерево, почему-то подумалось Саше, никого рядом с ним не выросло – остальные оказались умнее, проворнее и поселились в более благоприятных местах. Все ветра, все засухи – всё ему одному доставалось. А главное – ни для чего это дерево оказалось непригодным. И непонятно, зачем мучалось. Ни друзей, ни радостей, ни благодарности за урожай не виделодерево. Так и засохло в грусти и безнадеге. И, если бы не запели сегодня эти смешные лохматые пареньки-музыканты вопреки правиламна английском языке, так бы и осталось дерево бесполезной корягой. А теперь стало оно не кем-нибудь, а настоящим Богом любви. Ни одному его собрату из сада или заповедника такое и не снилось. Странно как в жизни бывает...

– Счастье спряталось на кончике несчастья, – вдруг сказал Хуан.

Герда снисходительно улыбнулась, забрала у него трубку, затянулась.

Саша прилегла на траве рядом с Гердой и Хуаном. Она с любопытством разглядывала мальчиков и девочек в ярких одеждах. Правда, было ощущение, что эта веселая команда ограбила костюмерный склад провинциального театра: вещи казались ненастоящими, надетыми для спектакля под названием «Несуществующий праздник несуществующей жизни». Зато некоторые вещи, наоборот, сбивали с толку своей смутной узнаваемостью – были состряпаны из привычных глазу вещей: индийских синюшных брюк – симуляторов джинсов, из купленных в «Детском мире» цветастых сорочек. Какая-то девочка смастерила платье из фланелевых пеленок и оттого казалась беззащитной и нежной.

Саша никого не знала здесь, кроме Герды и Хуана, если, конечно, считать, что она знала Герду и Хуана... И Саше почему-то стало грустно.

– А где же Солнце? – тоскливо спросила она Герду.

Герда хитро улыбнулась и ткнула пальцем в раскаленный шар на небосводе:

– Да вон оно, солнце!

Саша насупилась.

– Не обижайся. – Герда передала трубку Хуану, блаженно прищурилась. – Солнце – он такой. Никогда не знаешь, где его встретишь. Никогда не знаешь, когда он уйдет.

«Дети цветов» принялись украшать себя венками, гирляндами из полевых цветов.

Герда нарвала пучок ромашек, растущих на поляне, и тоже стала плести венок.

– Говорят, у Солнца где-то на море дом есть, – не глядя на Сашу, сказала она. – «Дом восходящего солнца», врубаешься? Только никто не знает где. – Герда помолчала, любуясь сплетенными ромашками. – Я думаю: Солнце – посланец с другой планеты, и у него там, в доме, межгалактическая станция.

Хуан, лежащий рядом и попыхивающий папироской, констатировал:

– Это, сестра, у тебя... как сказать... глюки, – и глаза его снова блаженно затуманились.

– Да ну тебя! – беззлобно махнула рукой Герда.

Она водрузила венок на голову Саши.

– А ты у нас тоже как солнышко. Правда, Хуан? – Герда потрепала Хуана по волосам, возвращая к действительности

– Нет, – изрек Хуан, пристально глядя на Сашу, так пристально, что она даже поежилась, и выдал вердикт: – Она как... как принцесса.

И в знак признания Хуан передал Саше трубку.

– Нет-нет, я не курю! – испугалась Саша.

– Зря, – улыбнулся Хуан.

Трубку взяла Герда, затянулась, легла рядом с Хуаном на траву.

Саша прислушалась к разговорам вокруг.

Длинноволосый хиппи в пончо читал стихи, которые, впрочем, никто не слушал, болтая каждый о чем-то своем:

 
Забросив скушные дела,
Срывая голос в пьяном хрипе,
О революции и хиппи
Мы говорили до утра.
Пусть топором дамоклов меч
Висел в дыму джинсово-синем,
Где потонула чья-то речь
В поддержку нового Мессии,
Приятно было сознавать,
Что ты силен в борьбе с собою,
На разрисованных обоях
Свободу слова утверждать.
И, переполненный стакан
Плеснув в мещанскую лагуну,
Глядеть, как бродит таракан
По стенам, названным «коммуна».
 

Рядом рассуждали о смысле жизни Декабрист, длинные волосы которого были заплетены в множество косичек, и пухлогубый мальчик в очках.

– Если не нашел цель в жизни, сделай жизнь самоцелью, – провозгласил Декабрист.

– Ништяк! – только и смог вымолвить мальчик.

Чуть поодаль милые близняшки-хиппушки тараторили с подружкой в пеленочном платье о вещах более прозаических:

– А Кошку менты остановили, хотели ксивник отобрать – она сама его расписала, там мандала, то, сё. Жалко, ясное дело, так она им: вы чё, это – подарок угнетенных южно-африканских коммунистов!

– И чё – отпустили?

– Отпустили, куда делись!

– А я с одной герлой офигенный ченч сделала. Я ей – шузы, которые мне фазер презентовал. А она мне, прикиньте, свой галстук из джинсы. Риал Ю-Эс-Эй.

В разговор вмешивается Декабрист:

– Только джинсы и заплаты стать помогут демократом!

Девчонки захихикали, затянулись по очереди папироской.

Саша совсем заскучала, стала накручивать прядь волос на палец и соображать, будет ли вежливо уйти прямо сейчас от новых знакомых и как самой найти железнодорожную станцию.

И вдруг абсолютно ниоткуда (ну, если не иметь воображения, то из-за ближайшего пригорка) наполяне возникла фигура Солнца. Настоящее, закатное солнце оказалось прямо у него над головой, образуя багровый нимб.

– Вот это да!.. – пробормотала Саша.

Но, видимо, не только на Сашу произвело впечатление явление Солнца.

Хуан тряхнул головой и аккуратно загасил трубку.

– Действительно, – сказала Герда.

А другие хиппи отвлеклись от дерева в лентах и бросились к Солнцу, окружили его дурашливым хороводом.

Солнце улыбался, трепал по волосам одну барышню, другую. Вместе они подошли ко всей компании, расположившейся на траве. Хиппи вскочили, радостно приветствуя Солнце. Он заметил Сашу, которая постеснялась подойти ближе, и улыбнулся ей особо. И все поняли, что особо. Это Саша прочла в глазах Герды. Та фыркнула и отвернулась.

Солнце вынул из домотканой сумки, висящей через плечо, пачку рублей, помахал.

– Малой просил извиниться, – мягко улыбаясь, сообщил Солнце, – на самом деле барабанщику «Приобретения» менты руку сломали, поэтому он прислал этих ребят новых, архитекторов. Но раз концерт сорвали, то деньги он всем возвращает.

– Вот, а ты говоришь! – вдруг назидательно сказала Герда Хуану.

– Я?! Да никогда! – заверил Герду Хуан.

Солнце пустил пачку денег по кругу. Каждый забирал свой рубль и передавал дальше.

Декабрист протянул Солнцу папиросу:

– Посидишь с нами?

Солнце качнул головой, папиросу не взял:

– Не могу.

Декабрист пожал плечами, затянулся.

Солнце махнул системе на прощание и пошел по тропинке среди высокой полевой травы.

– Солнце зашло за тучи, – мрачно констатировала Герда.

Саше тоже вручили рубль. Она повертела его в руках, а потом спохватилась и, не говоря никому ни слова, прямо в венке, побежала за Солнцем.

Трава была выше пояса, Саша раздвигала ееруками – будто в море плыла и все не могла поспеть за широкими шагами Солнца, который шел по земле, как по воздуху. Он, конечно, слышал ее шаги, понимала Саша, но не останавливался, не ждал.

Наконец Саша догнала Солнце. Трава стала ниже, тропинка шире. Саша пристроилась рядом, приноравливаясь к шагам Солнца. Шли молча. Наверное, Саша должна была бы почувствовать неловкость, бояться, что кажется смешной, глупой и назойливой, но почему-то ей было просто хорошо. Вот так бы шла и шла...

– Ну и что ты здесь делаешь? – вдруг буднично спросил Солнце.

– Я?.. – растерялась Саша. – Хиппую...

Солнце усмехнулся, замедлил шаг:

– И давно?

– Уже... почти целый день, – доложила Саша.

– А по-настоящему никто не умеет, – заявил Солнце.

– А ты? – помолчав, спросила Саша.

– Это моя работа, – заговорщицки понизил голос Солнце.

– Как это? – не поняла Саша

Солнце показал ей на высоковольтные провода:

– В детстве я думал, что это – линия для передачи мыслей на расстоянии. Мне казалось, что я слышу чьи-то голоса. Допустим, кто-то в Париже думает про кого-то, кто сейчас в Москве. И этот, в Москве, чувствует и думает про того, кто в Париже, а я слышу их здесь, в поле. Это было очень важно для меня... А потом я узнал, что это – просто электрические провода.

– И что? – снова не поняла Саша.

– И это перестало быть для меня важным.

– Почему?

– Все стало слишком предсказуемым. А жаль, – грустно улыбнулся Солнце.

Саше показалось, что она поняла, хотя объяснить не смогла бы, и просто снова попыталась приноровиться к шагам Солнца, придерживая съезжающий с макушки венок.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю