Текст книги "Ламбрант (СИ)"

Автор книги: Гапарон Гарсаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

–А Фил-то ваш какой-то странный персонаж. Он болеет, что ли?..

Напарник Венериного «волка» кинулся было в сторону Саши, но задеть не успел – его остановил сам Кабал, требуя сесть на место.

–Угомонись, Корп,– шикнул на него парень.– Мы должны вести себя тихо, не то Зерданский опять запретит нам бывать у него.

Обладатель любопытного прозвища наградил Сашу холодным взглядом и послушно вернулся на табурет.

–С вами неинтересно,– обидчиво заключил Молохов, уставившись на Кабала.– Какие-то вы нервные, ребятки.

–У нас горе,– оправдался тот,– так что не надо тревожить нас.

В этот момент Саше как никогда захотелось почесать кулаки с желтоглазым верзилой, однако на небольшой арене появился молодчик с микрофоном, и всё внимание переключилось на него.

–Дамы и господа,– обратился к гостям парень в красном пиджаке и в синих ботфортах,– мы отмечаем сегодня прекрасный праздник – тридцатилетие нашего дорогого Веркуна...

Публика зааплодировала. Яркий луч прожектора устремился в боковую часть помещения, где поднялся неприметный с виду мужчина: светленькие волосы, жиденькие усики, кривой нос, бесцветные глазёнки, голубая бабочка, которая плохо сочеталась с бежевым костюмом. Молохову он вообще показался обрюзглым сорокалетним пижоном, который по воле случая очутился в некомфортной для себя обстановке. Так или иначе, но присутствующие радостно выкрикивали ему реплики вроде «Поздравляем!». Веркун смущённо откланялся, словно вовсе не хотел поздравлений, и быстро вернулся в кресло, из спинки которого торчали воздушные шарики и цветочки. Детский сад, констатировал Александр, и посмотрел на сцену.

–...Уже много подарков получено нашим уважаемым именинником,– вещал паренёк в ботфортах, женственно приглаживая свои чёрные волосы.– Но очаровательная Винес изъявила желание исполнить танец в качестве своего поздравления, а аккомпанировать ей согласились братья Аморины. Итак, встречайте!..

Гости вновь наполнили зал аплодисментами, освещение пропало, а арену озарил слабый синий луч. Заиграла грустная скрипка, и в сумраке сцены возникла новая непонятная фигура. На сей раз в роли музыканта был толстый коротышка, облачённый в кафтан с торчащими кружевными манжетами и жабо. Царящая в зале дымовая завеса в мгновенье рассеялась, и Саша удивился еще больше. На сцене стоял вовсе не карлик, а ребёнок. Причём не один ребёнок, а сиамские близнецы. Два мальчика уродливым образом срослись в одно тело, которое поначалу показалось сатанисту слишком плотным для коротышки. У близнецов были общие ноги, руки, туловище, но вот головы у них торчали, как у гидры, на разных шеях. Впрочем, их лица тоже отличались. Одна голова была абсолютно лысей, с толстыми губами, с большими ушами, крупным носом и чёрными-пречёрными глазами. Другая принадлежала мальчику более симпатичному: с густыми тёмными локонами и тонкими чертами лица. Такая внешность, тем не менее, не мешала им наигрывать мелодию на скрипке, причем с очевидным упоением. Близнецы блаженно закрывали глаза и дёргались из стороны в сторону как маститые музыканты. Поджимал скрипку своим подбородком черноволосый брат, и, кажется, он же вёл основную партию. Второй лишь делал вид, что наслаждается игрой, копируя мимику соседа по телу. Хотя, может, он и управлял правой рукой, держащей смычок.

Зрители зачарованно молчали, слушая скрипичное соло сиамских близнецов. Саша обратил внимание на тот факт, что никто особо не удивился появлению на сцене таких специфичных артистов. Разве что некая девица в очках зажала рот ладонью и выпучила глаза, наблюдая за выступлением Амориных. Примерно так же отреагировала широкоплечая женщина, которая сидела возле Веркуна. Остальная публика просто наслаждалась музыкой.

Венера выпорхнула из-за кулис подобно призраку, размахивая длинными рукавами. Надо отметить, что её сценический костюм был довольно пикантен. Он состоял из прозрачной чёрной накидки, под которой её умопомрачительное тело украшало тёмное эротичное бельё. На голову «богиня» нацепила диадему, которая переливалась всеми цветами радуги. Её густые волосы ниспадали на хрупкую спинку, а изящные ножки выделывали витиеватые движения, словно она опытная акробатка, которая исполняет гимнастический танец. К пиликающей скрипке добавились ударные и клавишные инструменты, отчего мелодия стала более живой. Брюнетка начала ритмично подпрыгивать и вытягиваться на краю сцены. Она, словно птица, махала рукавами и развевала позади себя сетчатый подол. Получалось очень красиво. Гости Филиппа явно были удовлетворены таким зрелищем.

Пробегав по сцене ещё минут пять, Винес сделала последний прыжок, ловко приземлилась на носочки, покрутилась, как балерина, и совершила низкий поклон. Сиамские близнецы доиграли свою невесёлую мелодию и тоже поклонились, получив взамен шквал аплодисментов. Однако вслед за овациями высокие двери в западной стене раскрылись, и к присутствующим вновь пожаловал смотритель поместья Гординских.

–Друзья мои, час настал,– объявил он каким-то жалобным голосом, и Александру опять не удалось как следует рассмотреть его. Видно было лишь, что Филипп облачён в нечто зелёное, но во что именно, оставалось загадкой. Вроде на этот раз долговязый великан вырядился в кимоно с широким поясом, однако верить собственным глазам Саша не торопился. Кто знает, какая одежда будет на нём через минуту.

Гости мигом сменили радостные лица на кислые физиономии. Те, у кого позволял наряд, накинули капюшончики. Дамы опустили вуали, молодёжь нацепила чёрные очки и бейсболки. Словом, все разом впали в траур и стройной вереницей двинулись на выход. Братья Аморины подобрались к краю сцены и попросили Сашу опустить их на пол, однако его опередил желтоглазый Корп. Он с какой-то патологичной яростью оттолкнул чужака в сторону.

–Сашенька, подожди меня,– пропела Венера, быстро надев туфельки на высоком каблуке. Переодеться у неё не было времени, поэтому красавица шла на поминальный ритуал в том же сетчатом балдахине и со сверкающей диадемой на длинных волосах.

–А что мы сейчас будем делать?– полюбопытствовал Молохов, взяв её под руку.

–Филипп организует похороны,– будничным тоном ответила Винес, как будто это вполне нормальное явление.

–Что, прямо сейчас, ночью???

–Ну да, у них так положено.

–И далеко ли кладбище?

–Нет, оно прямо на острове, на заднем дворе.

Траурная процессия медленным шагом выбралась на крыльцо, по которому уже кто-то расставил множество чёрных свечей. Саша знал, что эти атрибуты были довольно дорогим удовольствием. На «чёрных» мессах такие использовали в единственном экземпляре, потому что раздобыть их крайне сложно при том спросе, который существует на колдовские предметы в современные дни. Хотя, может, это всего лишь подделки.

Ворота, за которыми располагался мост на сушу, оказались закрыты, так что никто посторонний не мог помешать странной ночной церемонии. Филипп стоял перед медным памятником, который, видимо, изображал одного из помещиков Гординских. Смотритель ожидал, пока гости выстроятся по бокам массивных ступенек. Венера потянула Сашу влево, а когда они втиснулись в ряды скорбящих, на лестницу что-то со звоном упало. Пощупав свою грудь, Молохов понял, что это его платиновая пентаграмма, и хотел подобрать её, но брюнетка не позволила ему покинуть строй.

–Потом,– прошептала она и уставилась на входные двери, через которые четверо рослых желтоглазых мужчин вытаскивали чёрный лакированный гроб. Одним из них был Кабал, который сейчас выглядел еще демоничнее.

Саркофаг был закрыт, поэтому взглянуть на покойника не представлялось возможным. Зато Саша заметил крест на его поверхности, который оказался перевернутым. Это же сатанинский знак! Парень еле удержался от восхищения.

Опустившись на площадку перед тёмным домом, желтоглазые без спешки зашагали куда-то влево, увлекая за собой остальных. Молохов наклонился было, чтобы подобрать упавшую вместе с цепочкой пентаграмму, однако её там уже не оказалось. Она просто исчезла!..

Шествие возглавляли сиамские близнецы Аморины и две юные барышни, которые активно ласкали себя во время вечеринки. Филипп шёл позади гроба, неся какое-то знамя на длинном древке. Саша не переставал изучать этого господина, и его в очередной раз приводила в недоумение изменчивость одежды смотрителя поместья. Стоило глазу моргнуть, как костюм Филиппа становился совершенно другим: сначала в виде халата, потом в виде плаща, а затем и вовсе превратился в платье. Венера, ни на секунду не отпуская нового кавалера, горестно опустила голову и двигалась, словно верная вдова.

–А кого вы хороните?– попытался уточнить Саша.– И что случилось с вашим другом? Почему он умер?..

–Валера стал жертвой несчастного случая,– прошептала брюнетка.– Он был видным мужчиной, между прочим. Это такая утрата для всех нас...

И дальше «богиня» захныкала, очевидно, не желая вдаваться в подробности происходящего безумства. Аллея, по которой шагала процессия, вела в сосновый бор. Отсюда усадьба казалась уже не такой грандиозной, как с парадного входа, а задняя сторона здания вообще нуждалась в ремонте, судя по осыпающейся штукатурке. Из-за остроконечной башни на гостей выглянула бледная луна, и многие не удержались от соблазна поглазеть на неё. Мрак, витавший меж громадных сосен, рассеялся, и вскоре появились надгробные монументы.

Александр ощутил страх. Всё это грозило обернуться весьма плохо для него, но отступать было уже поздно. Он продолжил осматривать кладбище, невесть откуда взявшееся на территории родового имения. Хотя, если подключить скудные знания по истории, благородные семьи из высших сословий наверняка хоронили своих родственников в фамильном погосте, каким, скорее всего, и считался тот, на который пожаловали странные друзья Венеры. Кого они собирались предать земле, Молохову теперь тоже стало ясно. Вопрос же касался другого – как уродливому Филиппу удалось заполучить останки Пашиного декана и почему именно он отправляет убитого в последний путь?

Пока шли мимо могил к освещённой луной полянке, Саша вглядывался в надгробные плиты, пытаясь прочесть фамилии тех, кто под ними закопан. Однако от старости буквы обтёрлись. Ещё одно подозрение вызывал сам участок предполагаемого погребения. Никакой ямы для Валерия Георгиевича тут не оказалось. Лишь стояла какая-то кирпичная выкладка. Для чего её возвели в этом месте, было непонятно. Куда разумнее добавить к ней цельную стену, которая бы огораживала всё помещичье кладбище, ведь на нём, по неточным подсчётам, находилось около тридцати захоронений. Впрочем, судя по разбросанным рядом кирпичам, стену всё-таки возводили. Просто на ночь оставили эту работу.

–Бедный Веркун,– вдруг заголосила Винес, обнимая Сашу за талию.– Так несправедливо заставлять его в свой день рождения читать упокойную...

Именинник вышел из толпы скорбящих уже не таким, каким его видели гости на вечеринке. За эти несколько минут он сменил неприметный бежевый костюмчик на чёрную мантию, снял очки и утратил простоватое выражение лица. Веркун держал в руках смутно знакомую Александру книгу с сатанинской символикой, и через мгновенье принялся цитировать извечное произведение любого приверженца «чёрного» учения – «Сатанинскую Библию». На душе Молохова сразу потеплело.

–В каждом из нас сидит сатана,– начал толкать Веркун погребальную речь, стоя над гробом,– и задача заключается лишь в том, чтобы выявить и познать его...

Между тем Кабал раздавал присутствующим чёрные свечи, которые быстро осветили кладбищенскую полянку. Кто-то из гостей стал шептать заповеди из «Чёрной библии», хорошо знакомые Саше. Теперь он чувствовал себя более комфортно. Правда, ему ещё не приходилось присутствовать на похоронах сатаниста. Веркун очень кратко напомнил адептам о личности умершего, признал, что его кончина весьма трагична и безвременна, а завершил свою речь очередными цитатами из книги Ла Вея:

–Сатана величайшей милостью разрешает и дарует человечеству все так называемые «грехи», которые ведут человека к физическому, интеллектуальному или эмоциональному удовлетворению... Загробной жизни не существует, мои уважаемые товарищи, по крайней мере райской. Поэтому надо спешить наслаждаться земными радостями.

–Да восславится имя великого Мастера,– хором произнесли присутствующие, и Веркун кинул «Библию Сатаны» в стену. Однако книжка не упала, а была кем-то подхвачена и быстро спряталась за кирпичами. Саше показалось, будто там стоит еще кто-то.

Филипп жестом приказал подручным Кабала взять гроб, и те быстро подтащили его к стене. Саша вновь удивился, думая, что после сумбурной «Упокойной» самое подходящее время предать тело земле. Но внезапно в траурный процесс вмешалось нечто...

Стена, так нелепо расположившаяся на краю кладбища, внезапно потемнела. Она и без того выглядела старой, с трещинами на кирпичах, а в некоторых местах свисала паутина. После изменения цвета возник шуршащий звук, который плавно перерос в потрескивание. На выкладке стали появляться змеиные фигуры, которые медленно выползали вперёд. Спустя пару секунд Молохов догадался, что это те самые руки, о которых твердил ему юный Павел. Они были вполне реальны и присутствовали сейчас на похоронах того, кого сами же пару дней назад отправили в мир иной! Из стены их выбралось очень много. Некоторых из них больше напоминали лапы, покрытые шерстью. Острые, будто намеренно отточенные, когти засверкали от десятка свечей. Правда, скоро огоньки стали гаснуть, равно как и небо быстро заволокло тучами. Переполняемый кучей вопросов, Молохов лишь открывал и закрывал рот. От испуга он потерял дар речи, а его свеча выпала из влажных ладоней. Неужели он видит то, что видит? Может, это галлюцинация?..

Руки продолжали вылезать из стены. Они потянулись к гробу, а когда добрались до него, тут же откинули крышку. Присутствующие ахнули. Тело было обезображено: голова практически отсутствовала, равно как и левая рука. Правда, тот, кто подготовил труп к погребению, сумел каким-то образом надеть на него темный костюм. Демонические конечности бережно, с предельной аккуратностью, вытащили наружу содержимое саркофага и прислонили останки Ульянова к краю своей стены.

–Всё, пусть он прекратит,– воскликнул Филипп, и двое мужчин в грязных робах принялись заделывать эту часть стены новыми кирпичами. А чтобы руки им не мешали, они кинули на них горсть земли, после чего коварные конечности, точно обожженные кипятком, успокоились и попрятались в своём каменном логове.

Девица в очках, которая стояла с краю, тут же лишилась чувств и рухнула на сухие сосновые иглы. Женщина, которую Саша тоже принял за новичка, ещё старалась сохранить сознание после увиденного, но через минуту присоединилась к подруге по несчастью. Один лишь Молохов не ощущал позывов к обмороку, хотя был ошарашен жутким явлением не меньше их.

–Ну, вот и всё,– повернулась к нему Венера, и тут парень почувствовал резкое головокружение.– Теперь Валерке больше не удастся ожить... Ой, что это ты?

«Богиня» схватила его за плечи, пробуя удержать на ногах, однако всё тело Александра налилось необъяснимой тяжестью и моментально ослабло. Перед глазами ещё с мгновенье мелькало обеспокоенное личико Винес, а потом всё погрузилось в сдавливающую черноту.

глава 5

Лапы на окне.

Вторая половина дня у Павла прошла отвратительно. Не успел юноша вернуться домой с несостоявшихся занятий, как на него налетела разъярённая мать и начала верещать что-то насчёт безответственности и неблагодарности. Хотя ей грех было жаловаться на бессонную ночь, ведь сама-то она пропадала раньше куда чаще и на гораздо больший срок, чем её нерадивый сынок. Впрочем, её боевого настроя хватило минут на десять, в течение которых на голову подуставшего парня вылились жалобы на всё, что может терзать душу стареющей женщины. И вина в этих «преступлениях», как утверждала разгорячённая Эллина Евгеньевна, полностью лежала на нём одном. Потом она вспомнила, что вечером из Питера прилетают дети её благоверного и что у них запланирован семейный ужин. Самое ужасное, что на нем должен был присутствовать и Паша. Конечно, Володарёв мог показать и собственный горячий характер, последовать предписаниям «чёрного» учения и поступить так, как угодно ему, поскольку одним из принципов сатанизма было потворство своим желаниям. Но враждовать с матерью он хотел меньше всего.

Вечер выдался хуже некуда. Непривыкший к строгой одежде и галстуку, Паша был вынужден вдобавок терпеть общество Кирилла Константиновича. Мамин хахаль обнаглел сегодня окончательно: возомнил себя чуть ли не отцом и читал первокурснику мораль, пока не появились его взрослые детки. Повезло, что он при них заткнулся и сменил сердитость на улыбку, иначе бы Павел точно двинул ему в челюсть.

Симона и Валентин – выводок от первого продолжительного брака Охтина. Они были погодками, старшей считалась Сима, но в действительности мудростью и голосом обладал брат – светловолосый, худощавый да еще и с густой бородой. Оба казались вполне нормальными до тех пор, пока в беседу не вмешался Паша. Он не смог удержаться и задал первый провокационный вопрос: почему питерские гости такие дружелюбные?

Валентин запнулся на полуслове, видимо, не до конца вникнув в суть вопроса. Кирилл Константинович нахмурил густые брови и почесал подбородок. Мамаша, как всегда, свела всё на шутку и идиотски захихикала. А вот Симона, подумав пару секунд, предпочла ответить:

–Нам с детства привиты этикет и вежливость.

–Что вы под этим подразумеваете?– перешёл в наступление паренёк.– Значит ли это, что мы, в отличие от вас, данными качествами не владеем или владеем ими не в полном объёме?

–Я ещё не определила,– ухмыльнулась дочурка Охтина, вызвав у своего смущённого братца довольную гримасу.

–А каковы критерии определения?– не унимался Володарёв.– Будете руководствоваться собственным мнением или пойдёте на поводу у папочки?

–Павел,– осёк его мужчина, состроив строгое лицо.

–Я никогда не иду ни у кого на поводу,– гордо заявила Симочка, сделав вид, что нисколько не боится наглого подростка.– Если человек мне не понравится, я сразу дам ему об этом знать.

–С этим ясно, но к чему преодолевать такие расстояния, тратить драгоценное время на общение с заведомо ненужными людьми, просиживать целый вечер в их неуютной компании и поглощать маринованные овощи с тёртым творогом, зная, что после этого случится понос?

Девчонка заткнулась и прекратила втыкать вилку в овощное блюдо, отчего улыбка Володарёва сделалась чуть шире.

–Мы не имеем к вам никаких предубеждений,– сменил её Валентин, прикрывшись гримасой доброты.– Если бы нам не нравилась затея отца породниться с вами, мы бы сюда не приехали, это уж наверняка.

–Как же, как же,– не сдавался студент,– разве можно поверить, что человек из-за принципов откажется от целого отцовского состояния, которое грозит уйти на сторону?..

–А причём здесь это?– не понял Кирилл Константинович, ещё сильнее наморщив взмокший лоб.

–Павлик хотел сказать, что он тоже рад знакомству,– проблеяла Элина Евгеньевна и продолжила глупо хихикать. Роль дурочки всегда спасала её положение в неловких ситуациях.

–Нет, радоваться тут нечему,– пояснил студент.– Я вот считаю, что жить ради наследства это подло.

–Даже если так,– повысила тон Симона,– ни за каким наследством я с братом не гонюсь и не потакаю папаше, чтобы он не лишил меня богатства. Слава богу, сама в силах себя обеспечить, ещё и Валюшке помогаю...

Последнее, вероятно, она не собиралась говорить, но уже сболтнула, вызвав у братишки негодование.

–Это как это ты мне помогаешь?– повернулся к ней парень, и его светлая борода задрожала, прям как у козла.– Это ты имеешь в виду оплату моего долга за квартиру?!

–Поговорим об этом позже,– прогудела зардевшаяся Симона.

–Что еще за долга?– напрягся Охтин.– Это за дом??? Ты что, не платил за наш питерский дом?!

–Папа, я не виноват, я просто счёл необязательным платить за то, что не выполняется... Например, за капитальный ремонт или дератизацию...

–И в итоге набежал долг с пени в размере моего месячного заработка,– возмутилась девушка, злобно стуча вилкой об тарелку и потроша подвернувшиеся под руку помидоры.

–Почему я узнаю об этом лишь сейчас?!– не утихал взбудораженный отец семейства, напрочь потеряв интерес к Павлу.– Когда это произошло? За сколько месяцев долг?..

–Тоже мне, нашли яблоко раздора,– отмахнулся Валя.– Они не имели права сдирать с нас такие дикие суммы, это незаконно...

–Слушай, ты, законник бестолковый...– окончательно разозлился Кирилл Константинович.

–Папа, не надо,– потребовала Сима.

–Это я-то бестолковый?!!– обиделся брат.– А сам-то ты с мозгами, да?! Жениться надумал в таком возрасте, это с мозгами, значит?! Брать бабу с таким увальнем в придачу! Сидеть в захолустье и прожигать наши сбережения на сомнительные проекты! Это по-твоему с мозгами???

–Тебе известно, что заставило меня уехать в провинцию. И я, между прочим, свои деньги вкладываю, а не твои,– огрызнулся оскорблённый отец.– И не тебе ими распоряжаться, щенок, заработай сначала сам, а потом и гавкать научишься!!!

–Это ты меня бабой назвал?– вмешалась в разговор Элина Евгеньевна.

–Немедленно перестаньте ругаться, мы в ресторане, на нас смотрят люди!– воззвала к совести Симона.

–Не ори на меня, я тебе не мальчик!– воскликнул Валентин.

–Что?!

–Я баба?..

–Молокосос!

–А ты транжира и старый дурак!..

–Замолчите...

–А ты не лезь, когда два мужика разбираются!

–Это ты-то мужик???

–Идиот он!

–Заткни хлебало!!!

–А мой сыночек увалень?!

Это длилось ещё минут пять, за которые Паша бессовестно наслаждался ссорой. Люди за соседними столиками с любопытством смотрели на перебранку голосистых родственников и посмеивались, видя сытую улыбку юноши. В конце концов, экспрессивный Валентин схватил свой бокал и плеснул вино в недовольного отца, забрызгав сидевшую рядом мать Павла. Та пребывала в полнейшем шоке. Симона принялась удерживать Кирилла Константиновича от ответной атаки, поскольку тот пытался вылить на сына целую бутылку. В процессе завязавшейся потасовки со стола упали несколько посудин. Двое официантов подбежали к неспокойным посетителям, попросили утихнуть, а в итоге получили от заносчивого Охтина по первое число. Он обозвал их «столовыми крысами» и послал подальше. Разумеется, хамство здесь не стерпели, и через минуту в дело вмешались охранники, которые потребовали покинуть их приличное заведение.

Разошлись без прощаний и в разные стороны. Элина Евгеньевна, вцепившись в руку сына, потащила его к автобусной остановке. Симона, разнимавшая мужчин, звала брата с собой. А Кирилл Константинович словно сорвался с цепи. Ему было уже безразлично, из-за чего всё началось, настолько хотелось задать Валентину трёпку. Что происходило с ними дальше, Павел не мог наблюдать, потому что мать унеслась отсюда на всех парах, управляя им, как маленьким мальчишкой. В иной ситуации он бы одёрнул руку и замедлил темп, но сейчас ему было неописуемо хорошо от сорванного ужина и разругавшихся родственников. Кто знает, глядишь, с такими темпами дело дойдёт и до расстройства свадьбы.

Проводив огорчённую Элину Евгеньевну до дома, Павел решил проведать друга и пулей ринулся к Молохову. Добрался до нужной улицы за считанные минуты, наняв «частника», но во дворе местных «хрущёвок» натолкнулся на сборище каких-то ребят в чёрных одеждах. Те расположились на лавочке перед подъездом приятеля, громко разговаривали и курили, явно кого-то поджидая. Не утруждая себя изучением их лиц, Володарёв прошмыгнул внутрь, однако сзади тут же раздались голоса. Парни позвали его к себе, а трое из них даже забежали следом за ним на площадку первого этажа.

–Александр Давыдович, можно вас на пару минут?– заискивающе спросил один из них, и следом все остальные дружно ввалились в подъезд. В руках у Павла оказался плотный чёрный пакет.

–Я не...– попытался Воодарев отвязаться от странных личностей, однако их физиономии показались ему смутно знакомыми. К тому же, они обратились они к нему по имени-отчеству Молохова.

–Примите, пожалуйста, от нас скромный подарок,– продолжал паренёк, вручив ему что-то в полиэтилене.– Мы так обязаны вам. Вы вытащили нас из безнадёжной ситуации, спасибо вам огромное... Мы очень признательны...

Значит, это берсеньевцы, выпущенные на свободу. Быстро же потрудился Сашин адвокат, прошли всего сутки или чуть больше.

–Пацаны, я не Молохов, он живёт на пятом этаже,– разочаровал Павел горе-сатанистов.– Кстати, я как раз иду к нему, можете передать, если что.

–Ну вот, это не он,– запричитали ребята и с расстроенными гримасами попятились обратно на улицу.

–Его нет в квартире, мы уже здесь два часа караулим,– объяснил юнец с пакетом.

Пришлось возвращаться не солоно хлебавши. К студенту тут же вернулись мрачные мысли об Ульянове. Сказать по телефону всё, что удалось узнать сегодня о мёртвом декане, он не успел, у друга вечно возникали помехи, а после второго обрыва связи дозвониться до него стало и вовсе проблематично. Лишь бы Сашка не наломал дров, молил Павел безликого Покровителя, нарушая извечное предписание «ничего не просить у Чёрного Бога».

Утром обнаружилось, что с «дровами» Молохов справился скверно. Он позвонил очень рано, переполошил мирно спящих Володарёвых и вызвал у Элины Евгеньевны бурю негодования. Впрочем, учитывая вчерашнее, ей многое можно простить.

–Я еду к тебе,– огорошил Александр сонного приятеля, и тот разом очнулся от утренней слабости.– У меня такие новости!..

–А у меня мама, и она не даст нам нормально поболтать,– уже надевая трико, процедил Павел и взглянул на время – ещё только половина шестого.

–К чёрту мать, я сегодня столько всего видел, тебе такое и не снилось!– продолжал возбуждённым голосом невесть откуда взявшийся товарищ.– Мы с тобой две тупицы, а Сильваний с Артуром вообще лузеры!..

–У-у-у, надо будет передать им твои слова,– пошутил первокурсник, приблизившись к зашторенному окну.

–Володарь, тут такое, такое!.. Я всё понял, всё. И верю тебе теперь целиком, ну, по поводу этого декана.

–Я тебе вчера, кстати, хотел рассказать,– прервал его парень, дёрнув штору, и с внезапным воплем уронил трубку на пол, где та благополучно разбилась.

Пашу пробрал шок похлеще, чем в то утро перед заброшенным особняком Берсеньевской братии, когда его чуть не сбил автомобиль. На стекле со стороны улицы кровью было намазано какое-то слово. Прочесть его в первые секунды не получилось, взгляд остекленел, сердце застыло да и телефон стало жалко. Всё-таки импортный, недавно приобретён за немалые деньги, и вдруг вдребезги. Совладав с первым страхом, Володарёв снова приблизился к окну и одёрнул дрожащей рукой штору. Так и есть, стёкла облеплены кровавыми следами чьих-то ладоней и пальцев. Через эту багровую мозаику не видно даже деревьев, растущих на детской площадке у высотного дома.

–Что ты там уронил?– прохрипела разбуженная мать, очень некстати появившись из-за спины и застав жуткий узор на окнах Пашиной комнаты.– А это ещё что такое?..

Примерно минуту они не говорили друг другу ни слова, рассматривая коряво исполненную надпись «BRASUS». Что она означала, Павел пока не имел ни малейшего представления, хотя отпечатки чьих-то рук натолкнули его на одно нехорошее подозрение.

–Зачем?– только и спросила Элина Евгеньевна.

–Не знаю,– пожал плечами сын и принялся неуверенно опускать щеколды, пытаясь открыть окно. Свежий ветерок залетел внутрь, не давая как следует оценить кровавый рисунок с наружной стороны.

–Не знаешь, зачем ты заляпал стекла?!– возмущённо пропищала мать. Видимо, она уже посчитала виновным в этом исключительно его.

–Вот мне больше делать нечего!– воскликнул парень, осторожно трогая засохший след от руки. Она была раза в два больше его ладони, да ещё и кровь...

–Ты держишь меня за дуру?!– пустилась женщина в очередную истерику.– Как такое можно сделать, если не из твоей комнаты? Мы же на четвёртом этаже!

–Говорю ведь, не знаю.– Она начинала его бесить. На самом деле здесь объяснение было только одно – такое безобразие оставили вполне знакомые парню когтистые руки. Человеку до этого этажа никак не добраться: снизу нет никаких балконов и каменного ободка, а спуститься сверху мешают ещё добрых пять этажей. Хулигана, изобразившего на стёклах пугающий рисунок, наверняка бы заметили соседи или прохожие, воспользуйся он таким способом.

–Вот дьявол!– воскликнула мама, наступив на осколки уничтоженной беспроводной трубки.– Мой любимый телефончик...

–Он выпал, когда я открыл шторы... Испугался и не удержал в ладонях.

–Да кто ж тогда это натворил?.. Ты точно не подшучиваешь надо мной?! Смотри, я же выясню и за уши затем оттаскаю!..

–Ой, да отвяжись уже от меня,– отмахнулся первокурсник и присел на подоконник.

Сейчас его смущало даже не кровавое художество, а сам факт, что демонические руки, убившие декана, побывали ночью у его окна. Это уже не требовало доказательств. Лишь они способны на такое. И они явно начали преследовать его, как преследовали несчастного Ульянова...

–... Как свидетеля???– удивился Молохов, выслушав версию Павла, который продолжал рассматривать обляпанное окно.– Но они были ночью там, в поместье Гординских.

Он прикатил к другу спустя полчаса после оборвавшегося звонка с крайне встревоженным видом. Саша выглядел бледным, с мешками под глазами, волосы были непривычно взъерошены, а одежда вся в пыли. Парень хотел выложить всё прямо с порога, но наткнулся на бурчащую Элину Евгеньевну и суровое Пашино лицо и повременил с новостями. Женщина же отправилась тревожить соседей, чтобы выяснить, кто же проделал фокус с окном её квартиры.

–Чё-то мне не по себе,– признался Володарёв, сидя на заправленной кровати и дрожа от холода, который воцарился в спальне.– Теперь они от меня не отстанут.

–Не посмеют, я-то знаю, кому они служат,– с гордостью сообщил Саша, не отрывая глаз от кровавых отпечатков.– Считай, уже весь секрет раскрыт...

И он поведал обо всём, что случилось с ним, начиная от посещения клуба «Devilry» и заканчивая обмороком в объятиях прекрасной Венеры.

–А проснулся я уже в машине на обочине Западного шоссе,– завершил жуткую историю Молохов, время от времени прислушиваясь к шагам в квартире.

Элина Евгеньевна вернулась с кем-то из соседей и вполне могла случайно услышать его откровения.

–Может, тебе вообще это всё приснилось?– на всякий случай уточнил Володарев.

–Не-а, я себя знаю. В этом имении Гординских действительно происходят какие-то мрачные ритуалы. Ты только вообрази, чтобы ночью на помещичьем кладбище хоронили человека, да не кого-нибудь, а твоего этого Ульянова, да ещё и эти лапы с когтями... Бр-р-р, меня до сих пор передёргивает от этого зрелища. Только вот не понимаю, как я сознание потерял? Вроде никогда не был впечатлительным, бабьими припадками не страдаю...