Текст книги "Не рисуй меня, художник!"

Автор книги: Галина Полынская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Глава четвертая

– Да уж, интересное получается интервью, необычное, – Тая опустила стекло и закурила.

– Творческий человек, понимать надо, – я сосредоточенно рулила, вглядываясь в темноту, рассеченную светом фар. – Привезем коньячку, глядишь, малость обрадуется, оживет и законтактирует с нами.

– Законтактирует… угу. – Она стряхнула пепел и посчитала, сколько средств неконтактная звезда выделила на коньячок. – Сена! Ты прикинь, тут целых тринадцать тысяч! Это на одну бутылку или на ящик?!

– Думаю, на одну, должно быть это очень дорогой коньяк, не станет же такой человек чем попало напиваться.

– Какой ужас! Какая безобразная трата денег! Подумать только…

Сокрушалась и убивалась она до самого торгового центра, еле успокоилась, но когда увидела, что бутылка все-таки на самом деле стоит почти девять тысяч, расстроилась снова. На обратном пути я убеждала, как могла, что считать чужие деньги – последнее дело, но так и не убедила. Прижимая к груди пакет с бессовестно дорогим напитком, подруга пошла в дом, я закрыла машину и поспешила за нею.

– Прибыл коньячок! – голосом уличного зазывалы сообщила Тая. Марк не ответил, и я заподозрила печальное – он все-таки не выдержал, заснул, и мое блестящее интервью все-таки накрылось большой железной лоханью. Войдя в комнату, я сначала не поняла, почему Тая стоит столбом с открытым ртом и вытаращенными глазами, но быстро вникла в ситуацию. Марк неподвижно сидел в кресле, смотрел в стену, а в его груди торчал нож с длинной причудливой ручкой, вернее не нож, а кинжал. Это был далеко не первый труп, который нам довелось увидать на своем веку, поэтому мы недолго пребывали в ступоре, всего каких-нибудь десять минут. Когда к Тае вернулся дар речи, первое, что она изрекла, было:

– Думаю, мы можем оставить коньяк себе. И сдачу тоже. Побежали отсюда, Сеночка.

– Погоди, – в моей непознанной девичьей душе моментально проснулся маленький въедливый детективчик. – Минуточку.

И я вытащила из сумки фотоаппарат.

– Сена, ты рехнулась! – Тая зачем-то покрепче прижала к груди пакет с коньяком, будто кто-то мог его отобрать. – Пошли отсюда по добру – по здорову! Застигнут нас на месте преступления, скажут еще, что мы безумные фанатки и сами его зарезали!

Пока она причитала, я с маниакальной дотошностью фотографировала место преступления и самого Марка Лессера, который оставался таким же красивым и безучастным, как при жизни.

– Интересно, а что там? – я подошла к синим портьерам.

– Где т-т-т-ам? – Тая стремительно начинала расклеиваться, терять самообладание и заикаться, значит, скоро у нее начнут лихорадочно светиться глаза, как у нервного оборотня. – Сенчик, тут, наверное, наших отпечатков пальцев везде навалом?

– Мы не преступницы, наших отпечатков нет в милицейской базе данных.

Я отодвинула одну портьеру, поражаясь собственному хладнокровию, должно быть это происходило со мной из-за того, что я никак не могла поверить в реальность происходящего. Дурной сон, сейчас проснусь… За занавесками оказалось два окна, а посередине дверь. Разумеется, я ее открыла и сунула внутрь свой любопытный нос. За дверью оказалась небольшая, скромно меблированная комната: диванчик в углу, платяной шкаф и длинный стол у стены с большим зеркалом, напротив виднелась еще одна дверь. Пожелав узнать, куда она ведет, я полезла в комнатку и сразу же обо что-то запнулась. «Чем-то» оказалась сломанная трость с красивым серебряным набалдашником. Сломана она была так, будто некто хрястнул ее что есть силы об колено, прямо жаль, что испортили такую элегантную вещицу.

– Сена, долго мы еще будем лазать по дому трупа? – захныкал за спиной Тайкин голос. – Мне страшно, я домой хочу!

– Отстань, нытик несчастный!

За второй дверью никаких комнат не оказалось, она вела во двор, это был еще один выход из дома.

– Слава богу, мы на свободе! – не заметив на радостях высокий порог и ступеньку, Таисия едва не выпала на эту самую свободу лицом вниз, но к груди был прижат драгоценный коньяк, который она не собиралась разбивать даже ценою сломанных ног. Преодолев пару метров свободы отчаянной пробежкой краба инвалида, она скрылась где-то в темноте. К счастью, грохота врезавшегося в забор тела не последовало, значит, успела во время затормозить. Закрыв дверь, я подождала, пока глаза привыкнут к темноте. Где-то через три дома коптил одинокий фонарь, но толку от него в наших пампасах не было никакого. Повторять крабовые пляски дорогой подруги мне не шибко хотелось, поэтому я достала из своей многофункциональной журналистской сумки случайно украденную в редакции зажигалку «Zippo» (честное слово, знала бы чья, давно бы вернула!) зажгла огонек и попыталась сориентироваться на местности.

– Сена! Ты где?! – послышалось тихое завывание откуда-то из-под забора. – Ты не бросай меня, ладно?!

– Иди на свет! Я тут!

Я пыталась отыскать путь к калитке и не покалечиться в темноте. Дрожащий свет огонька выхватил валявшиеся в траве войлочные тапки, в таких больших некрасивых тапках греют ноги бабушки холодными зимними вечерами. Я мельком удивилась, но потом подумала, что всякая дрянь может валяться на садово-огородном участке и отчаянным рывком добралась все-таки до калитки. Как и в первый, так и во второй раз, машину оставляли метрах в ста от дома, сильно стесняясь внешнего вида транспортного средства, поэтому пришлось немного пробежаться. И бежали мы, надо сказать, весьма резво, мне казалось, что убийца все еще где-то рядом и мало ли, вдруг душегуб заметит, ненужных свидетелей.

– Кошмарный кошмар! – тяжело дыша и шурша пакетом, Тайка полезла в машину, я уже сидела за рулем безуспешно пытаясь завести «масяню». Совершенно не во время она решила закозлить и отказалась служить мне верой и правдой. – Уж лучше бы я пошла на свидание с унылым дрищем!

– Да ладно, не могу поверить, что тебе не понравился этот увлекательный вечер! – огрызнулась я, маниакально пытаясь завести свой звездолет.

Вдруг позади мелькнул свет фар – приближался чей-то автомобиль. Разумеется, у Таисии не возникло и тени сомнений, что это едет убийца и, конечно же, по наши души. Она моментально начала истерить и обзывать мою машину нехорошими словами. Мимо пронеслись синие «Жигули» и скрылись в потемках, не притормаживая. В этот момент я даже была благодарна «масяне» за непослушание, кто бы ни был в этих «Жигулях», нас просто не заметили. Наконец, машинерия завелась, и мы покатили прочь от места преступления. Всю дорогу Тайка курила и мучалась вопросом: открыть коньяк прямо сейчас или потерпеть до дома? Я настоятельно советовала потерпеть до дома – если разольет его в машине (а она обязательно разольет), салон надолго провоняется спиртным, и я буду от этого страдать.

Домой прибыли в одиннадцатом часу и вместе повели Лаврентия на позднюю прогулку. Впечатления от поездки в гости переполняли и требовали немедленного обсуждения. Время было довольно поздним, двор пустовал, поэтому я спокойно отпустила Лаврентия побегать в свое удовольствие без поводка. Пёс бодро потрусил к любимым кустам, а мы пришвартовались к лавочке.

– Не могу понять, почему он никак не отреагировал на появление своего убийцы, – я щелкнула зажигалкой, прикуривая.

– Ну, наверное, он его знал, – Тая пританцовывала на месте от холода.

– Даже если знал, должен же был хоть как-то отреагировать на появление человека с ножом? Хотя бы лицо должно было испуганно исказиться или что-то в этом роде, а он как сидел, глядя в стену, когда мы уходили, так и остался сидеть после смерти. Если бы его в спину ударили, можно было бы предположить, что Марк не заметил подкравшегося злодея, но нож торчал в груди, он не мог не видеть, что происходит.

– Да, действительно странно. Кстати, Сена, то, что мы сбежали с места преступления, не сообщив в милицию о произошедшем – нормально? Это не делает нас подозреваемыми, соучастниками и все такое прочее?

– Не знаю, может еще не поздно, давай позвоним из дома.

– А вдруг номер определится? Нас потом затаскают, замучают допросами! Нет, нет, нет, лучше молчать! Он человек известный, наверняка, завтра кто-нибудь приедет, обнаружит тело и позвонит куда надо, а нам лучше держаться от этого подальше!

– Странно вообще всё это, – я задумчиво наблюдала за инспектирующим деревья Лаврентием. – Кому понадобилось убивать такого известного художника? За что?

– Да масса поводов: ревность, зависть, безответная любовь, психический поклонник или художник-конкурент не смог пережить чужого успеха.

– Так быстро все произошло… сколько нас не было? Минут пятнадцать-двадцать?

– Да ладно! – фыркнула подруга. – Минут десять мы только до магазина ехали, потом искали алкогольный отдел, потом ждали, пока нам достанут коньяк из витрины, потом очередь в кассу, затем дорога обратно – минут сорок, не меньше.

– Хм-м-м, мне казалось, мы управились гораздо быстрее. Интересно, почему его убили таким странным кинжалом? Спахивает на ритуальное убийство.

– Может, и ритуальное, кто знает, может, он в какой-нибудь секте сатанистов состоял с такой-то внешностью.

– При чем тут внешность?

– При всём! И не спорь со мной, я лучше знаю!

Я не нашла, что ответить на такую наглость, поэтому просто свистнула Лаврентию и мы пошли домой.

Глава пятая

Разложив диван, устроилась, как обычно с краю. Таюха закуталась в одеяло, пробормотала «спокойной ночи, фанат живописючий!» и чрез минуту уже засопела. А вот мне никак не спалось, ни одним глазом не дремалось. Я смотрела в невидимый в темноте потолок, снова и снова вспоминала случившееся, прокручивала, как кинопленку раз за разом, мучаясь вопросами: зачем, почему его убили? Да еще так явно, даже не попытавшись выдать убийство за несчастный случай или естественную смерть. Были ли убийца где-то в доме одновременно с нами? Оставался ли он все еще там после нашего ухода? Многое мне казалось странным и в самом доме и в его покойном ныне хозяине, но я пока что не могла понять, что конкретно… крутилась в голове полнейшая мешанина и отчего-то очень хотелось повнимательнее рассмотреть фотографии. Мне казалось, если я рассмотрю всё спокойно деталях без перепуганного Тайкиного ныть над ухом, то смогу поймать, уловить нечто важное и понять, что же там такого странного?

Так до утра и промучилась, бледное лицо Марка Лессера с потусторонним взглядом, пятно крови на зеленой шелковой ткани халата и торчащая из груди причудливая серебряная ручка, напрочь лишили меня сна. В шесть утра поняла, что пытаться уснуть больше не имеет смысла, тихонько сползла с дивана, чтобы не разбудить бессовестно храпящую Тайку, максимально бесшумно приняла водные процедуры и повела опешившего от такого раннего счастья Лаврентия на прогулку. Тихое осеннее утро встретило нас густым туманом, пустыми улицами и дворами. Прогуляться решили в школу, в этот час там гарантированно никого не было, пупсик мог порезвиться в свое удовольствие, а я проветрить голову. Отпустив Лавра, я неторопливо пошла по дорожке, помахивая поводком. Чтобы хоть немного отвлечься от произошедшего, стала вспоминать все, что я слышала или читала о Марке Лессере. О его личной жизни не было известно ровным счетом ничего, однажды на назойливые вопросы журналиста, встретил ли он свою вторую половину, Марк довольно резко ответил, что сам по себе является достаточно цельным организмом и ему нет нужды прикреплять к себе что либо еще. Так же я ничего не смогла вспомнить определенного о том, какое учебное заведение он заканчивал, как правило, говорилось, что у его дара мистическое происхождение, мол, он просто взял и начал внезапно рисовать и ему не понадобилось учиться, он сразу смог создавать шедевры. Он дескать видел сразу контуры будущих картин, он обводил эти контуры, затем они наполнялись цветом. О его месте жительства я узнала от него самого, больше никакой информации в прессе не мелькало. Единственное, о чем говорилось везде и всегда – Марку двадцать восемь лет, он гений, буквально из руки в руки получающий информацию от высших сил, он способен перемещаться в иные измерения, а после зарисовывать увиденное на холсте. Ну и много еще всякого примерно в таком же ключе, в духе нашего «Непознанного мира». Еще, вроде бы, у Марка был то ли директор, то ли менеджер какой-то, в общем, его представитель. Раз сам маэстро вел весьма замкнутый образ жизни, должен же был кто-то заниматься всеми его делами. Я помнила, что такой человек вроде бы существует, но совершенно не помнила, кто он такой, хотя по телевизору вроде мелькал неоднократно.

Зевая и засыпая на ходу, я плелась вслед за Лаврентием и пыталась наметить план действия. То, что я, во что бы то ни стало, возьмусь раскапывать это странное убийство, я ни минуты не сомневалась. А то, что это за безобразие такое, не успеешь хоть кого-нибудь записать в свои кумиры, столько всего распланируешь, буквально платье себе уже для презентации присмотришь, как на тебе – берут и втыкают в кумира ножики, даже интервью взять не успеваешь. Куда ж такое годится.

По школьному двору слонялись часа два – не меньше, до тех пор, пока я как следует не проветрилась и не перехотела спать. Счастливый Лаврентий нагулялся досыта и сам повернул к выходу со школьного двора, пора и завтракать, пора и честь знать.

Таюха всё еще храпела, как ни в чем не бывало, вот ведь человек какой, чуть что сразу в невроз впадает, а как только голову до подушки доносит, моментально засыпает и дрыхнет всю ночь, как бронтозавр. И кошмары ее никогда не мучают. Прямо позавидовать можно. Бесчувственное толстокожее существо…

Накормив Лаврика, тщательно вытерла мордаху специальным полотенчиком и взялась готовить завтрак себе и бронтозавру, время от времени посматривая на часы – будить Влада совсем уж ни свет, ни заря в законный выходной не хотелось. Мне надо было позвонить и сообщить, что скоро я приеду глядеть фотографии на его компьютере, чтобы сидел дома, никуда не уходил и ждал меня с трепетом и нетерпением.

На запах яичницы с колбасой, луком и помидорами приплелась безостановочно зевающая Тайка и любезно поинтересовалась, какого лешего мне не спится в такую рань в субботний день?

– Да мне вообще всю ночь не спалось, все про вчерашний вечер думала, размышляла. Тебе кофе или чай?

– Ко-о-о-офэ! – она зевнула с угрожающим подвыванием, и поплелась умываться.

За завтраком я продолжила мучить свой мозг безответными вопросами.

– Слушай, зачем в комнате стояла куча картин и мольберты? Это же зал с камином, а не мастерская, там ни красок, ни кистей – ничего.

– Может, он туда готовые картины, приготовленные на продажу, складирует, – пожала плечам и подруга, усиленно работая челюстями, – чтоб готовы уже были к самовывозу.

– А мольберты? Один холст чистый, другой с наброском, значит, он должен дальше рисовать, но в комнате ничего художественного нет. Мне как-то доводилось заходить в мастерскую художника, это тихий ужас, поверь мне, феерический свинарник, такое даже «творческим беспорядком» не назовешь. Да и вообще, для такой большой комнаты маловато меблировки: столик, кресло и ковер, даже для дачи жидковато, не то, что для загородного дома известного художника, чьи картины уходят на аукционах за бешеные бабосы.

– Мы остального дома не видели, – широко зевнув, Тая отправила в распахнутую пасть последний кусок яичницы, – быть может, там кругом золотые унитазы и плевательницы из богемского хрусталя.

– Вряд ли, – попивая кофе, я задумчиво смотрела в окно, – странный дом, странная обстановка…

– Да и сам художник, мягко говоря, с приветом, чего ж ты ждала от его дома. Я вообще думала, там по стенам людские головы вместо оленьих рогов развешены будут, а тебя скудная меблировка насторожила. Интересно, обнаружил кто-нибудь труп или еще нет?

– Не знаю, – я посмотрела на часы – почти девять, – самой интересно. Я собираюсь сейчас к Владу съездить, хочу рассмотреть, как следует фотографии на его компьютере.

– Это еще зачем? – удивилась Тая.

– Должна же я понять, что произошло и кто в этом виноват.

– То есть, ты будешь лезть, куда тебя не просят, совать свой нос, куда не надо…

– То есть – да, я собираюсь провести собственное расследование, все-таки это был не посторонний мне человек, а кумир. Это ведь серьезно, ты же понимаешь.

– Нет, не понимаю! Я не хочу влезать в это дело, оно меня пугает! К тому же, этот жутковатый тип не был лично моим кумиром!

– Как хочешь, – с показным равнодушием пожала я плечами, – можешь не влезать, не помогать, не оказывать мне ровным счетом никакой поддержки, предательская твоя морда. Не беспокойся, я не обижусь, я ведь прекрасно понимаю, насколько трусливым, мелким и равнодушным может быть человек…

– Хватит уже! – рявкнула Тайка. – Ну почему, почему тебе обязательно надо втягивать меня во всякие дрянные истории?! Вот если бы я все-таки пошла на свидание…

– Тая, вот если бы ты куда-нибудь вляпалась, я бы безо всяких кривляний пришла бы тебе на помощь и всю бяку разгребала бы вместе с тобой, понятно тебе это, жабианская ты сущность?

– А будешь обзываться, вообще с места не сдвинусь, – проворчала она. – Только учти, посуду мыть не буду!

– И не надо, – обрадовалась я, что на этот раз обязательная программа ломаний-кривляний закончилась относительно быстро, – я сама помою. Значит, поедешь со мной к Владу фотографии смотреть?

– А коньяк, наконец-то откроем?

– В девять утра?!

– Да нет же, когда вернемся.

– Конечно, разумеется, непременно!

Владику дали поспать до половины десятого, больше терпеть не было сил. Трубку он поднял где-то после двадцатого сигнала.

– Да, – произнес его очень-очень сонный голос.

– Владусичек доброе утречко, – засюсюкала я, – это Сена.

– Привет, Сена, случилось что?

– Да не то, что бы случилось, просто мне очень нужно приехать к тебе домой.

– Зачем? – он даже проснулся от такой-то новости. – Что случилось, скажи, не темни!

– Ничего страшного, мне просто срочно нужно посмотреть кое-какие фотографии на твоем компьютере, это реально сделать? Снимки с нашего редакторского фотика туда можно запихнуть и поглядеть в увеличенном виде?

– Сена…

– Я тебе потом все объясню! Главное, сиди дома, никуда не выходи, мы с Таей скоро будем!

Не так давно наша вечно нищая редакция все же смогла обзавестись самым простеньким и дешевым цифровым фотоаппаратом взамен допотопной мыльницы. Правда, на покупку продвинутой фототехники средства вычли из зарплат всего коллектива, но, что поделать, должен ведь и наш отсталый во всех отношениях «Непознанный мир» мало-мальски осовремениваться.

Встретил нас заспанный Владик в семейных трусах и халате нараспашку.

– Чего эротику разводим, а? – Тая бросила суровый взгляд на его отнюдь не атлетическую грудь. – Приличные девушки к нему в гости пришли, а он даже одеться не потрудился!

Влад сонно хлопал ресницами, глядя то на меня, то на Тайку и, видать, никак не мог взять в толк, о каких таки приличных девушках идет речь, ведь это всего-навсего я и Тая. Расставшись после непродолжительных романтических отношений, Влад и Тая умудрились остаться друзьями, будто ничего между ними и не было, но Тайка частенько не могла удержаться, чтобы не ущипнуть, не куснуть его, Влад все эти укусы добродушно терпел и со всем соглашался.

– Ой, извиняюсь, – он поспешно запахнул халат и завязал пояс. – Проходите, компьютер я уже включил.

– Что, даже кофе нам не предложишь?!

– Ой, извиняюсь, кофе будете?

Глава шестая

Влад скачал снимки в компьютер и открыл первый попавшийся, это оказалось фото Марка с ножом в груди.

– О, боже, – остатки сна с Владика слетели моментально. – Что это? То есть, кто это? Где это? Зачем это? Ужас какой…

– Всё сказал? – ядовито поинтересовалась Тайка. – Отлезь теперь от монитора, дай нам дело делать!

– Нет, скажите, сначала, что это и кто это! Во что вы опять вляпались? Это же труп, верно?

– Верно, – тяжело вздохнула я. – Это труп Марка Лессера.

Глаза Влада увеличились до такого размера, что он стал похож на филина.

– Того самого художника, у которого ты должна была вчера брать интервью?

Я кивнула.

– Аккуратнее надо быть, Сеночка, – Влад в оторопи уставился на монитор, – что ж ты так… Он тебе что-то не то сказал, да?

– Прекрати ерундить!

– Хочешь сказать, вы приехали, а он уже такой вот, неживой совсем?

– Нет, мы приехали, он был еще вполне живой, – Тайка нетерпеливо попыталась оттеснить его от компьютера, – потом мы поехали ему за коньяком, а вернулись уже к такому натюрморту. Уйди отсюда, наконец, а?

Влад уступил ей место, но далеко не ушел, встал за нашими спинами.

– Значит, не обломилось нам интервью, – печально сказал он, – накрылись высокие рейтинги и финансирование. Шеф умрет от горя.

– Владик, мы тут не причём, это не наших рук дело, честное слово, самой хотелось рейтингов и финансирования, но сам видишь, как все обернулось.

Я начала просматривать фотографии, увеличивая их размер на весь экран. И буквально сразу в глаза бросилось неладное. На снимке крупным планом был мольберт с угольным наброском.

– Тая, смотри! – ткнула я пальцем в монитор, от возбуждения у меня волосы на затылке зашевелились. – Гляди сюда!

– Что, что такое?

– Ты не замечаешь никакой разницы?

– Между чем и чем? Сена, не томи, говори, что тут не так! Ты ж знаешь, я не разбираюсь в художествах этих всяких!

– Когда мы приехали в первый раз и Марк был еще жив, шторы на рисунке были закрыты, и не просматривалось вот этой женской фигуры! – я указала на узкий просвет в драпировках, на фоне светлого окна несколькими росчерками обозначалась фигура, судя по длинному платью – женская.

– Как такое может быть? – удивилась Тая. – Не мог же он встать с ножом в груди, дорисовать фигуру и сесть обратно?

– Рисунок кто-то поменял? – внес предположение Влад.

– Кто кроме убийцы это мог сделать? А главное – зачем?

– И, если это сделал убийца, получается, он и нарисовал? А смысл?

– А, может, ну его на фиг этот рисунок? – передернула плечами Тая. – Давайте не будем обращать на него внимание, а то мне уже как-то страшно делается.

Чтобы Тая сильно не пугалась, стали смотреть следующие снимки. Добрались опять до Марка с кинжалом, и Влад сказал:

– Надо же, какое у него бледное лицо, прямо белое.

– Сложно, наверное, иметь румяный и цветущий вид, когда в твоей груди торчит такое орудие, да?

– Вообще-то он всегда был таким бледным, – заметила я, – при жизни тоже.

– Да, но руки-ноги у него нормального, человеческого цвета.

– В смысле?

– Сейчас, – Влад дотянулся до «мышки» и прокрутил снимок вниз. Халат открывал босые ноги до колен, с подлокотника безвольно свисала кисть с длинными красивыми пальцами. – Смотрите сами, как его лицо по цвету отличается от остального тела. Не может же он быть белокожим частично? Он же не пятнистый олень, верно? Почему он такой неравномерный по цвету?

– Ты меня спрашиваешь? – покосилась я на Владика, охваченного расследовательским азартом. – И не надо называть моего кумира «пятнистым оленем», я этого не потерплю!

– Прошу пардона. Итак, на чем мы остановились?

– А ты у нас тут главный детектив, что ли? – прищурила Тая недобрые глазки. – Чего ты вообще вмешиваешься?

– Жалко тебе, что ли? – вступилась я за друга. – Две головы хорошо, а две с половиной лучше. Видишь, он заметил, что тело разноцветное, а я и не обратила бы на это внимание.

– А это сильно помогло нам продвинуться в следствии? – Тае ни в какую не хотелось подпускать к нашему маленькому доморощенному детективному агентству кого-то третьего.

– Погоди, вдруг еще поможет. Эх, сама не знаю, почему, но как бы мне хотелось вернуться в дом Марка и как следует там всё облазить! Наверняка нашлось бы кое-что любопытное.

– Да уж, – Тайка мечтательно посмотрела в потолок, – деньжищ там, наверняка, где-нибудь в тумбочке припрятано не меряно!

Нет, ну кто о чем, а жадная Тайка способна грезить исключительно о чужих деньжищах!

Посмотрев фотографии по десятому разу, засобирались домой. Предстояло еще обдумать речь к Шефу, как-то помягче сообщить, что карнавала, то есть интервью не будет. Вместо этого я собираюсь провести собственное, можно сказать, журналистское расследование и тиснуть в нашу газетку бомбу покруче какого-то там скучного интервью.

По возвращению домой сразу же включили телевизор и стали отлавливать выпуски новостей, надеясь услышать что-нибудь о Лессере. Прождали до позднего вечера, но, никто ничего так и не сказал.

– Думаешь, его все еще не обнаружили? – Тая задумчиво щелкала кнопками пульта. – Такая-то новость сразу должна была попасть хотя бы в криминальный репортаж.

– Теряюсь в догадках. У нас ведь как, не успеют прибить кого-нибудь мало-мальски известного, как по всем каналам уже трубят во все трубы, а тут не абы кого, а целого Марка Лессера зарезали еще вчера, пора бы хоть что-нибудь сказать.

– Вдруг он жил, как отшельник и его еще неделю не обнаружат?

При мысли, что он еще неделю может вот так вот сидеть в кресле с ножом в груди, бледный, одинокий, ко всему безучастный, я едва не разрыдалась.

– Идем, – я решительно встала с дивана. – Поехали к нему. Если его так и не обнаружили, позвоним в ментовку, скажем, что журналисты, приехали брать интервью, а герой говорить не способен. Я удостоверение на всякий случай возьму свое редакционное. И ничего с нами не сделают, по судам не затаскают, в казематы не посадят, в тюремном дворике не расстреляют. Идем, идем, поехали, скоро совсем стемнеет.

– Ой, что-то мне не хочется, – промямлила подруга, – не жаждется совсем…

– Не начинай, ради бога, все сначала, очень тебя прошу!

Всем своим видом выражая, как же сильно ей не жаждется, Таюс поплелась обуваться-одеваться. По журналистской привычке бросив в сумку не только фотоаппарат, но и диктофон, я занялась поисками ключей от машины.

В дачный поселок Криково прибыли затемно, но это не могло меня остановить, настолько сильно было мое желание узнать судьбу разноцветного тела Марка Лессера. И все-таки, почему же оно такое разноцветное?.. Машину снова поставили подальше от дома, теперь уже не из скромности, а из нежелания вообще привлекать к себе внимание. К калитке крались чуть ли не в присядку, замирая от каждого шороха. Калитка так и была не заперта, тишина и порядок, похоже, милиция не приезжала, Марка никто не обнаружил… Нам было очень боязно влезать под покровом ночи в дом покойного, поэтому двигались мы практически бесшумно, как бесплотные тени. Зайдя в коридор, я хотела щелкнуть зажигалкой, как вдруг меня осенила неприятная мысль – с улицы я не увидела света в окнах, а вчера, когда мы уходили, свет в комнате странной формы оставался включенным.

– Чего ты встала? – зашипела Тайка прямо в ухо. – Включи зажигалку и двигай вперед!

– Тссс! Тихо!

Мне показалось, что где-то рядом послышались голоса. Сделав пару шагов по коридору, я убедилась, что где-то в доме, скорее всего в комнате с камином и синими шторами находились люди. И эти голоса приближались, становились громче… Я хотела прислониться к стене, чтобы слиться с нею, притворившись чучелом пятнистого оленя, и едва не рухнула навзничь, не заметив, что позади нет стены, там открытый дверной проем какой-то комнаты. Втащив Тайку за собой, я шепотом велела ей замереть и не дышать, и правильно сделала – в коридор вышли люди, потянуло сигаретным дымом.

– Я не хочу в это вмешиваться, – произнес мужской голос, – не хватало мне еще убийства для красоты биографии.

Я машинально сунула руку в сумку, достала диктофон и включила запись.

– Не втягивай меня в это, пожалуйста.

– Нет, дорогой мой, к сожалению, ты уже втянут, мы все она команда, и если будем держаться вместе, после его смерти заработаем еще больше, чем раньше.

– Я в тюрьму не хочу, мне там деньги особо не понадобятся.

– Никто не хочет, никто туда и не пойдет, – женский голос звучал так спокойно, будто не убийство с тюрьмой обсуждались, а погода на завтра. – Если ты не запаникуешь и всё дело не испортишь, все останутся на свободе.

– Толик в курсе? – мужской голос отчаянно грустил в данной ситуации.

– Разумеется.

– И как он к этому отнесся?

– Без особой истерики, – сухо ответила женщина. – У нас не было другого выхода. Ты же знаешь, как у него упало зрение за последнее время, он почти совсем ослеп и потерял остатки рассудка, угрожал, шантажировал, всех нас под монастырь мог подвести.

– Но неужели убийство было единственным выходом?

– Представь себе, да. И возьми себя в руки, все будет хорошо, всё лишнее и ненужное, что могло бы навести на размышления и подозрения, я убрала. И хватит болтать, пора действовать. Я лишний раз светиться не собираюсь, меня в его окружении никто, в общем-то, и не знает, тебе возле трупа тоже делать нечего, надо придумать, кто и как может его обнаружить и сообщить ментам.

– Я могу позвонить домработнице, сказать, что не могу дозвониться до Марка, телефон второй день не отвечает и попросить ее сходить сюда, поглядеть, в чем дело.

– Отличная мысль, он же где-то здесь вроде живет?

– Да, на другом конце поселка, присматривает за дачей.

– Звони прямо сейчас.

– Не поздно?

– Нормально, не оставаться же ему в доме до конца недели!

Мужской голос послушно созвонился с домработницей и выразил свое беспокойство по поводу молчащего телефона.

– Она сказала, что сейчас придет, поехали отсюда поскорее.

И они торопливо прошли мимо нас буквально на расстоянии вытянутой руки. Будь мы отчаянными, храбрыми, сильными и отважными, вполне могли бы схватить, заломать, связать и устроить самосуд. Но, мы такими не были, поэтому злодеи спокойно покинули дом и вскоре откуда-то со двора раздался звук заработавшего двигателя машины.

– А мы чего стоим? Домработницу ждем? – тихонько проскрипела Тая. – Может, побежим отсюда, а?

Мысль мне показалась здравой.