Текст книги "Кинжал милосердия"

Автор книги: Галина Полынская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава 8

Поднявшись на второй этаж, Феликс увидал распахнутую дверь знакомого кабинета, в котором бывал уже несколько раз. Неоднократно помещение полностью менялось: в нём то появлялись окна, то исчезали. Однажды оно выглядело как прекрасно обставленная комната отдыха сотрудников крупной компании, но в основном напоминало пустой офис, в который только начали завозить мебель или же ещё не вывезли остатки. В этот раз всё именно так и было: стулья да как попало стоящая пара столов. Освещал комнату рассеянный желтоватый свет без какого-либо источника. Казалось, светится сам воздух, наполненный микроскопическими сверкающими частицами. У окна, опираясь обеими руками на подоконник, стоял Павел, у дальней стены сидел на стуле Пётр. На них была всё та же неизменная светло-серая одежда: брюки свободного кроя и рубашки, но на этот раз – с длинными рукавами. Приятные, открытые лица, лучистые серые глаза, коротко стриженые русые волосы, ослепительные белозубые улыбки – на первый взгляд они казались близнецами, но Пётр был все-таки старше.

Обменявшись взаимными приветствиями, Феликс вынул из кармана бумажный треугольник с окровавленной марлей и протянул Павлу.

– Отлично, – сказал он, заглянув внутрь конверта. – Постараемся в течение суток что-то сказать по вашему сотруднику. Как вы сами – самочувствие, настроение?

Отойдя от окна, Павел сел на стул в центре комнаты, а Феликс встал на его место у подоконника.

– Пока достаточно стабильно, без особых физических потрясений. Кокосовое молоко с вином и без вина хорошо работает, чувство насыщения быстрое, держится долго.

– Перепады настроения случаются, в ярость впадаете?

– Случаются, но я стараюсь их быстро гасить. – Скрестив руки на груди, Феликс уставился в пространство поверх головы Павла. – Тяжеловато не выходить из роли людского покровителя. Хлопотное дело оказалось.

– Не думаю, что вам так в тягость эта роль, – подал голос Пётр. – Вы благородный господин, Феликс. Вы привыкли говорить на равных с сильными и быть снисходительным к слабым. Происхождение, воспитание, характер – ничто не в силах это изменить. Так что никакая это не роль, а ваша личность, которую не смогла убить даже могила.

– Всё верно, – подхватил Павел. – Просто мало, слишком мало времени прошло, чтобы вы привыкли к новому образу жизни, новому ритму и окружению. Вы живете в ином временном формате, для вас эти месяцы даже не часы, а минуты, секунды!

– Всё понимаю, – опустив взгляд, Феликс посмотрел в пол, – но напряжение, необходимость всегда держать себя в определённых рамках – оно давит.

– А раньше как-то иначе происходило? – спросил Пётр. – Почти пять веков жить в обществе людей, питаться ими и ничем себя не выдать. Трудно даже вообразить, в какие такие рамки нужно было втиснуться.

– Так теперь оно двойное, давление это, – усмехнулся Феликс. – Всё время, постоянно боюсь сорваться. Пару раз случалось, что близость человека, тепло его тела, пульсация артерий буквально лишали меня рассудка. Я впадал в полубезумное состояние, бился сам с собой, лишь бы не утратить остатки самоконтроля и не перебить всех вокруг. Я боюсь за своих сотрудников, мы много времени проводим вместе.

– Вот оно что… – задумался Пётр. – И давно с вами в последний раз такое случалось?

– Да вот буквально недели три тому назад, когда мы в Грецию ездили.

– И вас даже не вид крови провоцирует, а просто человек? В смысле, не раненый, целый…

– Да, именно целый. Когда он стоит рядом со мной, наклоняется и шея его вот тут вот оказывается, – Феликс поднёс раскрытую ладонь к своему лицу, – то на меня помрачение находит. Но, к счастью, в прошлый раз хоть не сразу нашло, успел до гостиничного номера дойти, и там уж грянуло так грянуло.

– Угу, – Пётр задумчиво потёр подбородок, – понятно. Дайте пару дней на раздумье. Вам всё равно на этой неделе пора приходить за препаратом, что-то постараемся изобрести.

– Уж постарайтесь, это в общих интересах.

– Понятное дело. Больше вас ничего не беспокоит?

– Вроде нет.

– Смотрю, продолжаете использовать солнцезащитное средство с самым сильным фактором? – спросил Павел, разглядывая лицо и руки Феликса.

– Да.

– Снижайте степень защиты, пора уже. Где-то к середине зимы ваша кожа должна приобрести человеческий цвет, и на определённом этапе процесс остановится. Она не будет темнеть сильнее достигнутого уровня.

– Это предположение?

– Да, но по нашим расчётам…

– Ясно, значит, опять будем смотреть по ситуации, не исключая сюрпризов. В зеркалах я, кстати, так и не отражаюсь. Стоит вообще надеяться?

– Конечно, стоит! Возможно, когда кожа начнёт приобретать человеческий цвет…

– Возможно… Очень нравится мне это слово – «возможно».

– Что поделать, Феликс Эдуардович, – развёл руками Павел. – Прежде мы не имели такого опыта. Вы наш первый, так сказать, так сказать…

– Подопытный образец, – помог Феликс. – Хорошо, что поделать, будем смотреть по ситуации. Что ещё спросить хотел. Я к вам одного парнишку посылал, он мне показался довольно любопытным. Не без червоточины паренёк, но что-то в нём есть. Отчего вы не захотели его посмотреть? Может, на что-то и сгодится.

– Сожалеем, Феликс Эдуардович, – мягко, даже немного смущённо улыбнулся Павел, – но наша компания сама определяет, кому раздавать приглашения.

– Понимаю, – кивнул Феликс. – Узнаю ли я когда-нибудь, чем же она всё-таки занимается, ваша компания?

– Когда-нибудь это непременно произойдёт.

И Пётр с Павлом заулыбались оба.

– Ладно, время позднее, пора мне. – Феликс шагнул по направлению к двери и на выходе обернулся. – Почему у вас столы в таком беспорядке? Отчего вы их нормально не поставите?

– А нам безразлично, как они стоят, эти столы. Ждём вас к нам не позднее воскресенья, Феликс Эдуардович, в любой день и ночь, когда вам будет удобно.

– Почему не позднее воскресенья?

– В ночь с воскресенья на понедельник заканчивается действие препарата в вашей крови. Не стоит пропускать время следующей инъекции.

– Что со мной случится, если мы его пропустим?

– Давайте не будем узнавать этого на практике.

Глава 9

Выйдя на улицу, Феликс посмотрел на циферблат наручных часов. Стрелки показывали начало шестого утра. Возвращаться домой смысла уже не имело. Он сел в машину, мысленно выстраивая маршрут к ближайшему круглосуточному торговому центру, находящемуся по пути к агентству.

Дороги были ещё относительно свободны, и вскоре Феликс прибыл на место. Оказавшись единственным посетителем на все три этажа комплекса, мужчина бродил среди ярко освещённых магазинов и павильонов со скучающими сонными продавцами, пока не нашёл всё, что нужно: швейные иглы разной длины и толщины, набор художественных кистей различной жёсткости и в отделе медтехники лабораторную посуду – пару чашек Петри.

Покинув торговый центр, Феликс так же быстро добрался до агентства. Хоть и наступало рассветное время, темнота не думала сдаваться. Тяжёлая сырая ночь стояла над просыпающимся городом, и казалась, что пришла она надолго. Достав из бардачка свёрток с кинжалом и прихватив пакет с покупками, Феликс закрыл машину и пошёл в агентство. Особняк встретил его настороженной сумеречной тишиной.

– Свои, свои, никого чужих, – произнёс Феликс, словно дом мог его услышать.

Не зажигая света в секретарской, он прошёл прямиком в свой кабинет и положил свёрток с пакетом на стол. После открыл платяной шкаф и достал банный халат из тонкой махровой ткани. Раздевшись, мужчина сложил костюм с рубашкой в пакет, положил на полку, накинул на плечи халат и вернулся в секретарскую. Теперь, когда в санузле, прежде вмещавшем лишь раковину с унитазом, появилась душевая кабина, встреча нового дня на рабочем месте больше не являлась проблемой.

Приняв душ, Феликс повесил мокрое полотенце на спинку стула для посетителей и только собирался пройти дальше, как какое-то движение за окном, похожее на мелькнувшую тень, привлекло его внимание. Мужчина подошёл к подоконнику и посмотрел во двор. Старые клёны качали голыми ветками, уличные фонари рассеивали зыбкий свет по всему периметру участка, вокруг не виднелось ни души. Феликс перешёл ко второму окну, у стола секретаря. За ним открывалась похожая картина.

Вернувшись в кабинет, мужчина опустил жалюзи, после включил свет и, как был в банном халате, сел за стол. Первым делом Феликс распаковал и разложил перед собой покупки из торгового центра: иглы, кисти и чашки Петри – каждая из них состояла из двух плоских чашек из прозрачного пластика разного диаметра. Та, что диметром побольше, служила крышкой. Поставив одну чашку на чистый лист бумаги, Феликс снял с неё крышку и отложил в сторону.

Затем распаковал кинжал. Взявшись двумя пальцами за навершие рукояти, Феликс вынул оружие из прозрачного пакета. Держа кинжал над стеклянной чашкой и бумажным листом, он взял крупную кисть и принялся аккуратно сметать засохшую землю с клинка и рукояти.

Когда основной слой оказался в чашке и на листе, Феликс взял самую тонкую кисточку и вычистил остатки земли из всех углублений. После иглой добрался до мельчайших частиц, застрявших в оправах камней. Закончив, он ссыпал с бумаги землю в чашку, туда же высыпал землю из пакета, в котором был упакован кинжал, отодвинул в сторону и рассмотрел само оружие. Пятнадцатисантиметровую рукоять вытянутой каплевидной формы овивал стебель плюща с листьями, между которыми чередовались красные и зелёные камни не крупнее половины карата. Миндалевидное же навершие украшал фиолетовый камень овальной формы – крупный, не менее двенадцати карат.

Узкий клинок ромбовидного сечения с овальным клеймом мастера был выполнен из прекрасной стали, и по нему, словно плющ, вилась выгравированная надпись на латинском: «Отпускаю твою душу».

Рассматривая клинок, Феликс увидел едва заметную тонкую тёмную полоску у основания клинка. Его зрачки расширились, заполняя синеву глаз сплошной вязкой чернотой, будто сработал зум-объектив фотокамеры. И фрагмент кинжала увеличился, открываясь в мельчайших деталях. В зазор между рукояткой и клинком затекла и засохла какая-то чёрная жидкость. Пододвинув к себе вторую чашку Петри, Феликс взял тонкую иглу и принялся выскребать ею жидкость. Игла заходила под рукоять больше чем на половину и извлекала оттуда множество засохших частиц. В результате их оказалось столько, что покрылось всё дно чашки. Даже в таком виде засохшая жидкость напоминала кровь, и Феликс не сомневался, что это именно она и есть.

Закончив, он накрыл чашку крышкой и посмотрел на часы. Меньше часа оставалось до открытия агентства. Убрав в ящик стола всё, за исключением пластиковых чашек и кинжала, Феликс встал и подошёл к холодильнику. На верхней полке лежали бутылки красного сухого вина, на нижней и в ящиках – кокосовые орехи. Выбрав пару, мужчина набрал комбинацию на кодовой панели шкафчика с посудой и достал кубок. Наполнив его на четверть молоком, Феликс взял откупоренную бутылку вина, стоявшую на дверце холодильника, и долил до половины. Сделав пару глотков, он поставил кубок на стол и стал переодеваться. Халат отправился на вешалку в шкаф, его сменил темно-коричневый костюм с белой рубашкой. Тщательно зачесав назад волосы, Феликс скрепил их на затылке в хвост золотым зажимом, ещё раз провёл ладонью, проверяя, достаточно ли ровно и гладко лежат пряди, после поднял жалюзи и приоткрыл окно.

Как не сопротивлялась ночь наступлению рассвета, спрятанное облаками солнце всё равно разогнало тьму. Тихое пасмурное утро, светло-серое с голубым, разлилось по улицам, крышам и асфальту.

Включив свет в кабинете, Феликс пошёл в секретарскую. Вернув подсохшее полотенце в душевую, он сел на гостевой диванчик и устремил взгляд в сумеречное пространство, думая о кинжале. Без пяти девять в дверном замке заворочался ключ и на пороге показался Никанор Потапович. Что-то бормоча себе под нос, он не глядя нащупал выключатель. Вспыхнули лампы, и старик вздрогнул, увидав неподвижно сидящую фигуру на диване.

– Фуй! Сердешный! Напугал в усмерть! Чего так ранехонько явился? Али с ночи тута?

– Так получилось, что раньше приехал. Арина где?

– В магазин зашла по дороге. На кухню нам хлеба надо, сыра, сливки да сахар кончаются. А ты чего задумчивый такой?

– Дело тебе привёз. На разнюхивание.

– Начина-а-ается! – недовольно протянул Никанор. – Опять! Гадость всякую!

– Всего-навсего земля.

– Грязь небось какая-то?

– Земля. Просто земля.

– Что ж там интересного-то, в просто земле?

– Вот мы и узнаем, есть чего или нет.

Глава 10

Когда все были в сборе, Феликс велел коллективу идти в главный офис и занять свои рабочие места. Предвкушая интересные события, сотрудники поторопились рассесться за столами и как один уставились на своего директора. А тот ушёл в кабинет и вернулся с кинжалом в руках. Пересказав историю обретения этого антикварного предмета армейским товарищем Сабуркина, Феликс перешёл непосредственно к кинжалу, рассказав, что такое мизерикордия и для чего такое оружие предназначалось.

– Стальной клинок, золотая рукоять с изумрудами и рубинами, в навершии – фиолетовая шпинель. Кинжал двенадцатого века, сделан во Франции, в идеальном состоянии, но навершие в районе шпинели подвергалось небольшой реставрации сравнительно недавно, скорее всего в прошлом веке.

В шестидесятых годах данный кинжал был украден из Русского музея в Петербурге, дальнейшая его судьба до недавнего момента была неизвестна. И нам предстоит выяснить, с чьей помощью он пропал, где путешествовал и каким образом оказался в подполье у товарища Сабуркина – Анатолия. Похоже, этим кинжалом было совершено убийство, вероятно – ритуальное, ведь чтобы просто заколоть человека, есть масса орудий попроще, не обязательно выделываться с антикварной мизерикордией. Вот такие вводные. Поздравляю нас с началом третьего дела.

Сотрудники переглянулись и неуверенно, вразнобой захлопали.

– И с чего же начинать? – поинтересовалась Алевтина. – В Питер ехать?

– Скорее всего, придётся, – кивнул Феликс. – Поднимем материалы уголовного дела, побеседуем с людьми, если кто живой остался.

– А отсюда мы это всё не сможем выяснить?

– Аля, ты не хочешь ехать в Питер?

– Там погода небось ужасная.

– У нас тут тоже не Греция, оденетесь потеплее.

– И когда стартуем?

– Пока не знаю. Здесь ещё пара дел имеется. Надо побывать на месте обнаружения кинжала, а после определимся с датой. Теперь пока что все свободны, а Никанора Потаповича попрошу в мой кабинет.

Феликс подошёл к двери с бронзовой табличкой «Нежинский Феликс Эдуардович. Директор» и приглашающим жестом распахнул её. Сокрушенно вздыхая и качая лохматой головой, старик пошаркал в кабинет.

– Что ж, – произнесла Арина, когда за дедушкой закрылась дверь, – кажется, интересное будет дело. И кинжал такой красивый. Мез… миз… как он называется?

– Мизерикордия, – сказал Сабуркин. – Кинжал милосердия. Ритуальное убийство, надо же.

– Ещё не однозначно, – подал голос Гера. Подперев кулаком подбородок, молодой человек сидел за столом у окна, задумчиво глядя на дверь кабинета. – Феликс только предположил.

– А если он прав? – не сдавался Валентин. Ему почему-то пришлась по душе именно версия ритуального убийства. – Это ж что получается, сатанисты поработали?

– Почему чуть что, сразу сатанисты, – поморщилась Алевтина Михайловна. – Можно подумать, никто кроме них больше не практикует ритуальных жертвоприношений. Что за ограниченность, в самом-то деле.

– Ой, ну прощения просим! – развёл руками Сабуркин. – Не сильные мы специалисты в козлорогих извращенцах.

– Извращенцы – это же вроде не сатанисты? – уточнил Гера. – Или одно другому не мешает?

– Этим точно не мешает, – проворчал Валентин. – Распустили народ, творят теперь что хотят.

– Пускай начнётся расследование, – вмешалась Арина, – там и разберёмся. Чего попусту гадать. Хотите кофе? Я сливок сегодня купила и отличного свежего сыра.

– Хорошая идея, – кивнул Сабуркин, поднимаясь.

– Я бы чаю выпил. – Гера тоже встал из-за стола.

Все вместе они вышли из главного офиса.

А в кабинете тем временем Никанор препирался с директором:

– Как эту пыль разнюхивать прикажешь? – Старик тыкал пальцем в чашку с сухой землёй. – Враз же нос забьётся, чихну – и нет твоих улик!

– Можно её намочить.

Никанор не ответил, продолжая рассматривать содержимое чашки с недовольным видом.

– Хочу тебе напомнить, – в голосе Феликса зазвучали металлические нотки, – что ты у нас единственный оборотень в коллективе. И в агентство я тебя взял не только полы намывать да пыль протирать. Поэтому, видишь ли…

– Ты за горло-то меня не бери! – огрызнулся Никанор. – Сами хваткие! Ты смотри, взял моду чуть что наседать на дедушку, давление оказывать! Думаю я, как её намочить, чтоб не перелить да не расквасить в жижу!

– В офисе на подоконнике стоит распылитель воды для цветов.

– Прыскалка, что ли?

– Именно. Сейчас принесу, и набрызгай сколько тебе надо, с аптекарской точностью.

Феликс вышел, а Никанор так и остался стоять у стола, поглядывая то на чашки Петри, то на лежащий рядом кинжал.

Вернувшись, Феликс протянул распылитель Никанору, предоставив ему возможность самостоятельно увлажнять землю. Пару раз побрызгав в воздух и проверив, как работает поршень, старик придвинул чашку на край стола, чтобы больше вода никуда не попала. Смочив землю до нужной, по его мнению, кондиции, Никанор дал воде впитаться, после взял чашку и поднёс к подбородку. Пару раз вдохнув-выдохнув, старик поводил носом над чашкой, словно улавливал поднимающиеся вверх невидимые струи. На миг сквозь морщины проступило нечто звериное, волчье; глаза цвета лесного ореха пожелтели до янтарной прозрачности, а зрачки стали вертикальными.

Наблюдая за ним, Феликс отметил, что даже в краткие моменты частичной трансформации Никанор словно становится моложе и сильнее, а когда возвращался в исходное состояние, то снова прятался в морщины, очки и стариковское брюзжание.

Поставив чашку обратно на стол, Никанор развернулся к Феликсу и пожал плечами:

– Земля как земля. Песок, глина, чернозём. Будто ковшом её снизу доверху взбаламутили и сюда насыпали.

– И всё? Больше ничего?

– Ничего. А там чего такое? – указал старик на вторую чашку Петри. – Давай уж заодно разнюхаю.

– Позже. Там надо восстанавливать до жидкости. И не водой восстанавливать. Разнюхай-ка сам кинжал, может, на нём что-то любопытное сохранилось. Только не порежься.

– Поучи меня ещё!

Никанор положил мизерикордию на бумагу, взялся за лист с двух сторон, поднёс к лицу и слегка поводил из стороны в сторону, «раскачивая» запах. Полуприкрыв глаза, он пару раз глубоко вдохнул и произнёс:

– Мёдом пахнет… хотя нет… воском. И аспидом ещё.

– Что за аспид?

– Гадюка.

– А воск какой, можешь распознать?

Никанор снова покачал листом с кинжалом и ответил:

– От северных пчёл. Очень слабый след, еле слышный.

– Больше ничего?

– Ничего. И это-то, знаешь ли, мил человек, не всякой собаке по носу! Волк и тот вряд ли разберётся! Только я посильнее в этом деле буду!

– Понимаю, ценю и уважаю. Ты ценную информацию добыл.

В этот момент дверь приоткрылась, в кабинет заглянул Сабуркин и доложил, что на проводе Анатолий.

Глава 11

Взяв мобильник Валентина, Феликс поприветствовал Анатолия и спросил, отчего тот не позвонил ему напрямую.

– Да по привычке Валю набрал, – ответил он. – Значит так. Предложил родителям поехать на оптовый рынок с зятем, мол, день у него свободный и он с машиной в их распоряжении. Продукты родители выбирают тщательно, закупаются долго, так что полдня дом в вашем распоряжении. Где-то через час они уедут, и можем выдвигаться. Пока доберёмся…

– Хорошо, я понял. Вы на машине, или вас забрать?

– На машине. Давайте знаете где с вами встретимся…

Анатолий принялся обрисовывать маршрут и место пересечения. Феликс его выслушал, сказал, что немедленно выезжает, и вернул телефон Сабуркину.

– Так, сейчас еду осматривать дом. Валя, Никанор, давайте со мной. Не уверен, что пригодитесь, но на всякий случай будете рядом.

– Есть! – козырнул Сабуркин.

В секретарской Никанор задержался проинструктировать расположившихся за его столом сотрудников: всё за собой убрать, кружки помыть, да не просто сполоснуть, а хорошенько вымыть, и стол протереть сначала влажной тряпкой, потом насухо…

Валентин с Феликсом вышли на крыльцо, и Феликс спросил:

– Как ты себя чувствуешь? Выглядишь вроде хорошо.

– Как ничего и не было. Только будто пустота вот тут, в макушке.

– Возможно, приступ связан с грозой, которая собиралась, но так и не собралась. Сегодня вспышек нет, небо спокойное – и ты в порядке. Последи за своим состоянием в преддверии грозы, начнёт ли что-нибудь меняться. Главное – понять, отследить, что может провоцировать такие приступы. Там придумаем что делать.

– Будет сделано, – кивнул Сабуркин.

Из особняка показался Никанор, и все вместе они направились к машине Феликса. Старик расположился на заднем сидении, Валя сел впереди, и «Ауди S8» взяла курс на Каширское шоссе.

На выезде из города к ним присоединился чёрный джип Анатолия и поехал впереди, показывая дорогу.

Весь путь до посёлка под названием Озерцы занял почти два часа. Никанор уже начал ворчать, но джип, наконец, свернул с трассы к поселковым домам, огороженным практически одинаковыми серыми заборами. Машины затрясло на разбитой дороге, которая вскоре и вовсе сменилась ухабистой земляной. Даже не пытаясь объезжать ямы с рытвинами, Феликс следовал за джипом, поглядывая по сторонам.

Озерцы представляли собой довольно печальное зрелище. Было видно, что не так давно это был крупный, живой посёлок, имелся даже полуразвалившийся дом культуры, но лучшие времена миновали. То и дело попадались брошенные дома с заколоченными окнами, в округе царило запустение, даже редкие прохожие – и те выглядели брошенными.

Джип подъехал к относительно крепкому одноэтажному дому с черепичной крышей и остановился у высокого, метра два – не меньше, забора. Следом затормозила «Ауди». Пассажиры обеих машин вышли. Сабуркин с Толей пожали друг другу руки, и Феликс представил Анатолию своего сотрудника Никанора Потаповича. После впечатления, которое при первом знакомстве произвёл на Толю сам Феликс, тот уже больше ничему не удивлялся и деревенского вида пенсионер в качестве сотрудника детективного агентства вопросов тоже не вызвал.

Анатолий открыл калитку и впустил гостей во двор. Большой участок с садом-огородом даже в пору глубокой осени выглядел ухоженным. Сам дом, хоть и старый, но выкрашенный свежей бежевой краской, тоже смотрелся достойно.

Показалось, что в двери не менее пяти замков, так долго Толя гремел ключами, открывая их один за другим. Когда дверь наконец-то отворилась, он шагнул за порог и включил в прихожей свет.

– Не разувайтесь, проходите так.

Гости вытерли обувь о половик и проследовали за хозяином через кухню и комнату к кладовой. Толя распахнул деревянную дверь, щёлкнул выключателем, и взорам предстала комнатка от силы три на два метра с рядами полок, заставленных банками по всему периметру. С левой стороны пол был забетонирован, в бетонном квадрате находилась деревянная крышка погреба, остальной частью пола служила слегка разрытая земля. Помещение располагалось сантиметров на тридцать ниже порога, и вниз вела одна широкая ступенька.

Окинув взглядом эту картину, Феликс произнёс:

– Странное архитектурное решение.

– Не мы строили, – ответил Толя, – у прежних хозяев покупали. Мои не захотели переделывать, их устраивает.

– Ясно. Анатолий, можете сейчас нас оставить? Мы должны сосредоточиться при осмотре, иначе можем упустить детали.

– Да-да, – торопливо закивал он. – Буду на кухне, крикнете, как закончите.

Толя ушёл, а Феликс спустился в кладовую, поднял крышку погреба и заглянул внутрь. Неглубокий погреб, похожий на большую коробку, был целиком забетонирован и хранил ящики с картошкой и луком.

– Валя, попробуй потянуть из земли металл. Сможешь, или тяжеловато тебе будет после вчерашнего?

– Не должно. – Сабуркин тоже спустился вниз. – Говорю же, нормально всё со мной, как новый.

– Я тебе не помешаю?

– Нет, если там и будешь стоять.

Пройдясь по земляному полу, Валентин остановился, склонив голову, раскрыл ладони и опустил руки. Никанор, стоявший в дверях, и Феликс – у крышки погреба, внимательно наблюдали за ним. Сначала ничего не произошло, но вскоре лицо Сабуркина покраснело, на лбу выступили бисеринки пота, словно им овладело некое сильнейшее внутреннее напряжение, пальцы рук стали подрагивать, и из земли начали вылетать мелкие железные предметы. Не долетая до рук Валентина, они зависали в воздухе, сантиметрах в пяти от его ладоней.

Вскоре краснота стала сходить с лица. Сабуркин расслабил пальцы, тряхнул кистями рук, и на землю посыпался металлический мусор. Им оказались несколько монет советских времён, пара бутылочных крышек, женская заколка-невидимка, пара ржавых гвоздей да несколько спиралей от бельевых прищепок.

– Не густо, – сказал Феликс. – Никанор, давай-ка ты теперь посмотри.

Валю в кладовке сменил старик. Тут уж Феликсу пришлось выйти – Никанору он мешал. Походив кругами по кладовой, заглянув в каждый угол, осмотрев полки с банками, Никанор присел на корточки возле добытого металла и понемногу стал разрывать землю, втягивая воздух ноздрями.

Но сколько Никанор не обследовал кладовую, ничего, выходящего за рамки обычного набора запахов деревенской кладовки-погреба, не обнаружил. Даже людей, сюда заходивших, по запахам описал – тоже никого экстраординарного.

– Хм-м-м… – сказал Феликс. – Ладно, будем думать. Идёмте.

Они выключили свет в кладовой, закрыли дверь и пошли на кухню, где у открытого окна курил Анатолий. Увидав детективов, он затушил окурок и поинтересовался:

– Ну как? Нашли улики?

– Нашли информацию к размышлению, – уклончиво ответил Феликс. – Теперь будем думать. Всё, давайте прощаться, мы поехали.

– Дайте ещё две минуты. Пару слов хочу Вале сказать. Это так, по нашим делам.

– Конечно, ждём на улице.

Феликс с Никанором вышли из дома, за ограду, и старик закурил.

– За что зацепляться-то будем, сердешный?

– Есть уже за что, не переживай.

Калитка в заборе одного из домов напротив приоткрылась и выпустила пожилую женщину. Поглядев на чужаков, она решительно направилась к ним. Невысокая, полная, в шерстяном платке и мужской куртке поверх халата, женщина подошла к Никанору с Феликсом и поинтересовалась, не случилось ли чего у Николаевых.

– Нет, всё в порядке у них, – ответил Феликс. – Мы из строительной фирмы, обсуждали стройматериалы для ремонта.

Женщина окинула взглядом его фигуру в строгом костюме, покосилась на старика рядом, покивала, но уходить не стала.

– А что тут у вас, милая, интересного вообще в округе? – спросил Никанор Потапович. – Что за дела да за события происходят?

– Дурные тут события, да дела скверные, – понизив голос до громкого шёпота, ответила она, и в мутноватых глазах неопределённого цвета блеснул диковатый огонёк. – Призраки маются, ходят, страдают души растревоженные, беспокойно им.

– Отчего же это им беспокойно? – Докурив, Никанор бросил окурок на землю и аккуратно затоптал его. – Кто разбередил?

Женщина подвинулась к нему вплотную и прошептала прямо в лицо:

– Кладбище тут было. Негоже на погосте дома строить, никому покоя не видать, никому!

Тут из дома вышли Анатолий с Сабуркиным. Женщина бросила в их сторону недовольный взгляд, отвернулась и заторопилась к своей калитке, не попрощавшись.

– Что от вас хотела эта чокнутая? – спросил Толя, подходя к машинам.

– Да ничего, – ответил Феликс, – просто интересно ей стало, кто к вам приехал.

– Что бы она вам ни наболтала, ничему не верьте – съехавшая баба. Одни проблемы от такого соседства.

– Ничего, всё в порядке. Скажите, Толя, а что, на месте этого посёлка раньше было кладбище?

– Ходят такие дурацкие слухи, – поморщился он, – что в годах семидесятых сюда частично заходил старый погост, но по мне так это всё фантазии бесноватых бабок. Даже если и заходил, что тут такого? Можно подумать, города не на костях построены. Столько народу за века померло, в пять слоёв повсюду небось захоронено, и ничего, живые живут – не знают, ни о чём не переживают. А стоит кому-то слух пустить, и всё – начинаются басни.

– Согласен, – сказал Феликс. – Мы поехали, будем на связи. Если что, звоните мне напрямую.

Они пожали друг другу руки и расселись по машинам. Выезжая на трассу, Феликс сказал:

– Довезу вас до города и отправлю в агентство на такси. Сам поеду домой, а то со вчерашнего дня там не был.

– Конечно, – закивал Никанор, – езжай, отдыхай, сами с хозяйством справимся.

Тут зазвонил мобильный Феликса – вызов был от Германа.

– Слушаю.

– Феликс, у нас посетитель с делом. Без тебя не стали расспрашивать подробности. Ты приедешь, или сказать, чтобы завтра пришёл?

– Часа через полтора буду. – Отключившись, Феликс сказал своим пассажирам: – Домой отменяется. Едем в агентство, у нас клиент.