Текст книги "Беседы с мужчиной по вызову"

Автор книги: Галина Полынская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Глава двенадцатая

Я вообще-то с крепкими напитками не очень дружу, ну коньяк с кофейком, джин-тоник с лимончиком – к этому отношусь весьма уважительно, но с водкой, всякими там настойками отношения у меня крайне напряженные. Да и организм, измученный пельменями и подорванный лапшой быстрого приготовления активно сопротивлялся грубо-алкогольному вторжению, сурово наказывая меня по утрам по всей строгости закона. Таисия в этом вопросе более демократична, она вообще гораздо здоровее и крепче меня, да и натура у нее не такая нежная и сентиментальная, как может случайно показаться. Я вот и не сомневаюсь, что попади Таиска в какую-нибудь критически-голодную ситуацию, она благополучно переварит стекло и гвозди, даже не поморщившись. А если ситуация будет совсем уж из рук вон, то она и в людоедство ударится без особых раздумий, честно-честно, я ее знаю…

Так вот, она свою рюмку (странные какие-то в этом доме рюмки, меньше ста граммов, но однозначно намного больше пятидесяти) осушила благополучно, чинно зажевала колбаской и приготовилась вникать в эту, мягко говоря, не стандартную ситуацию, а вот со мной возникла небольшая проблема… Очень неудачно я попыталась выпить свою порцию залпом, в результате слегка захлебнулась, кое-что хлынуло через нос, кое-что кажется даже через уши, я раскашлялась самым непристойным образом... в общем, конфуз получился. Когда меня откачали и напоили минералкой, хозяйка, которую, как выяснилось, звали Калерией Дмитриевной, приступила к более подробному изложению фактов, все остальные так же дополняли и добавляли к ее рассказу что знали и помнили. И вот что услышали наши внимательные уши.

Агафья Тимофеевна Ромашова переехала в Воскресенск семь лет назад с Урала, почему именно она покинула насиженные места, никто из присутствующих не знал, Агафья Тимофеевна вообще крайне неохотно рассказывала о себе и человеком была немногословным. Дом, в котором мы находились, как оказалось, имел два раздельных входа и предназначался для двоих хозяев. На одной половине проживала Калерия Дмитриевна, а вторую, пустовавшую половину, приобрела Агафья Тимофеевна. Общались две одинокие женщины друг с другом весьма дружелюбно, жили тихо-мирно, но особо не сближались из-за замкнутости Агафьи. Жила она на одну пенсию, дети-родственники, если таковые и существовали, никогда не приезжали и ничем не помогали, поэтому единственным подспорьем являлся огород. Ни о каких своих особенных способностях Агафья никогда никому не рассказывала, ничего особого не демонстрировала и, скорее всего, так бы и сохранила в тайне свой дар, если бы не один случай.

– Приболела я сильно, – вздохнула Калерия Дмитриевна, подпирая подбородок сухоньким кулачком, – да так прихватило, думала поясница совсем отымется, вот тут-то мне Агафьюшка и помогла, враз на ноги поставила. И ничего-то особо не делала, так пошептала что-то, руками поводила, и все враз прошло.

– Так я не поняла, – заметив, что за столом начали курить, Таиска полезла в сумочку за сигаретами, – она кем была: целительницей, экстрасенсом, ясновидящей? Нам вообще сказали, что она колдунья.

– Ну, про колдунью это вам загнули, – сказал сидевший на противоположном конце стола косматый дедуся, – не колдунья она была, и не ведьма… Даже денег не брала, кто продукты ей нес, кто утварь какую-нибудь или одежду, это принимала.

– А насчет ясновидящей, – подхватила женщина в кружевном платке поверх пышных ярко-красных волос, – она не то, чтобы бы видела будущее, она вроде как предчувствовала какое-то отдельные события, вот вас, например, предсказала, и смертушку свою… – женщина всхлипнула, и ее сосед потянулся за бутылкой перцовки.

А Калерия Дмитриевна продолжила свое повествование. После собственного чудесного исцеления она не удержала язык за зубами и через пару дней о способностях Агафьи знала вся округа. И потянулись страждущие… Не то, чтобы целительница сильно этому обрадовалась, но тем не менее никому в помощи не отказала, но только будущее очень уж редко кому предсказывала, а если и бралась, то уводила человека в свою комнату и подолгу беседовала с ним с глазу на глаз. А потом она предсказала свою смерть от неестественных причин и наш визит в Воскресенск аккурат на собственные поминки. И на этом, в принципе, информационный поток от Калерии сотоварищи иссякал. Повисла тишина, все выжидательно смотрели на нас, так, будто мы должны были прямо сейчас отверзть уста и озвучить имя убийцы, если таковой вообще существовал в реальности и не являлся плодом фантазии пожилых женщин, а касательно «предсказанности» нашего приезда, то мне проще в совпадение поверить, честное слово настоящего изобретателя чудес в сто двадцать пятом поколении и «потомственного» журналиста супер-аномальной газетки. А на нас все смотрели и чего-то напряженно ждали.

– Вы на самом деле считаете, что мы с подругой, – Тая бросила в мою сторону выразительный взгляд, – должны найти убийцу матушки Агафьи?

Сидевшие за столом не синхронно закивали головами.

– Да вы что, – криво улыбнулась подруга, откладывая вилку на пустую тарелку, – мы ведь даже не в милиции работаем, чтобы такими вещами заниматься. Сена журналист, а я экономист… то есть, бухгалтер… иногда продавец, но в большинстве случаев безработная. Мы не занимаемся расследованиями убийств целительниц и ясновидящих.

– Она вас предвидела, – с деревянным упрямством произнесла Калерия Дмитриевна, – сказала, что именно вы…

– Постойте, – осенило меня, – а что, смерть Агафьи действительно было убийством? Ее что, застрелили, зарезали, задушили?

– В общем-то, нет… – сказала женщина с красно-рыжими волосами.

– Вот видите, – обрадовалась Тая, – выходит, смерть ее была естественной? И в ней нет ничего криминального? Отчего она умерла? Вскрытие производили?

Я аккуратно наступила Тайке на ногу, дабы не увлекалась и не сыпала разнообразными фразами с умным видом частного детектива.

– Да, вскрытие было, – нехотя подал голос доселе молчавший дядя с клочковатой бородой и лохматыми бровями.

– И что же оно показало? – Таиска прикурила сигаретину и уставилась на бородача с хитроватым прищуром, ну прямо точь-в-точь дедушка Ленин, смотрящий на жутко любимых им детишек.

– Причиной смерти послужил обширный инфаркт, – вздохнула рыжая женщина.

– Ну, вот видите, – Тайкин прищур стал еще хитрее, ей прямо таки не хватало кепки, бороденки и броневика, – так что нет ничего криминального, никто ее не убивал, все произошло вполне естественным путем. И вообще, что-то мы засиделись, нам еще ехать далеко…

– Думали мы, что вы и не поверите нам, и отказаться сможете, – или мне показалось, или Калерия Дмитриевна и впрямь глянула в нашу сторону с неким презрением, – но последнюю волю Агафьюшки мы исполнить обязаны, много она добра нам сделала и мы ее уважить должны. Коли уж сказала она, что вы убивца сыщите, значит, так тому и быть. Собрали мы вам денег, уж не обессудьте, что мало, доллариев столичных у нас нету, но, сколько смогли, столько и собрали. – Калерия Дмитриевна сунула руку куда-то внутрь телогрейки-безрукавки, извлекла растрепанную пачку купюр самого разнообразного достоинства и положила на стол перед нами. – Держите, тока найдите, кто Агафьюшку порешил.

Я сильно растерялась, глядя на мятые стольники, десятки и полтинники. Таисия Михайловна похвально быстро взяла себя в руки, опрокинула залпом рюмашку, зажевала колбаской, кашлянула и изрекла следующее:

– Ну, хорошо, если вы так настаиваете, мы можем провести некое расследование, хотя это абсурдно, вы же понимаете, что мы такого можем нарасследовать? Журналист с экономистом… смешно сказать. Так вот. Никаких денег нам, разумеется, от вас не надо, у нас есть совесть и все такое прочее, но если вы всерьез считаете, что мы можем быть полезны, что ж… мы попробуем, приложим, так сказать, усилия, хотя… вы же понимаете, что никаких таких результатов мы гарантировать не можем. Понимаете?

Люди согласно закивали головами, практически у всех посветлели лица, отчего на моей грешной душе стало еще тяжелее. Мало того, что с три короба наобещали Владимиру, так теперь еще и это… хоть из дома не выходи и на телефонные звонки не отвечай, ей богу.

– Значит так, – Тая полезла в сумку за блокнотом, – давайте рассказывайте, кто к ней приходил в последнее время, не приезжал ли кто посторонний, какие есть у вас подозрения, соображения и не мешало бы нам посмотреть на ее половину дома.

Судя по тому, какое оживление началось за столом, у народа было навалом подозрений и соображений, а это означало, что сейчас посыплется куча сплетен и домыслов, которые, как правило, не имели ничего общего с реальными фактами.

Глава тринадцатая

Успело основательно завечереть, когда мы сели в электричку Воскресенск-Москва. И я, и Тайка прибывали в слегка оторопелой задумчивости.

– Ты думаешь, она на самом деле могла нас э-э-э-э… предсказать? – Тая поставила на колени пакет с разнообразными пирожками и коврижками, которыми нас щедро снабдили в дорогу.

– Почему нет? – не знаю отчего, но я ужасно устала, хотела спать и готова была согласиться с чем угодно. – Существуют же на свете настоящие ясновидящие, предсказатели, Ностардамус, например…

– Нострадамус, – поправила Тая. – Не спать, не спать! Общаться!

– Да ну тебя, – я постаралась покомфортнее устроиться на неудобной жесткой лавке, – оставь меня в покое, подремать хочу.

– Дома подремлешь, – Тая полезла в пакет и долго в нем копалась, выбирая самый смачный пирожок. – Давай-ка все обсудим по горячим следам. Пирожок хочешь?

– Нет.

– Итак, что мы имеем?

О, имели мы предостаточно, чтобы как следует поразвлечься в большие новогодние праздники, теперь на нашей совести повисло два дела вместо одного. Прелесть, ну просто прелесть…

– Значит так, – с набитым ртом деловито произнесла Тайка, – народ припомнил восемь неместных граждан, приезжавших на прием к Агафье в последний месяц, из них шесть женщин и двое мужчин, приблизительные описания пациентов прилагаются…

– И что нам это дает? – я не удержалась и зевнула. – Ни имен, ни адресов – ничего, да и не факт, что бдительные соседи видели всех приезжавших до единого, не факт, что убийца, если убийство и впрямь имело место, приехал в Воскресенск откуда-то издалека, убийцей мог быть и кто-то из местных граждан, кто-то из сидевших за столом.

– Калерия Дмитриевна, например, – Тая полезла за вторым пирожком. – Не ерунди, пожалуйста, ты же видела, там одни пенсионеры сидели, сплошные божьи одуваны, к тому же они на свою целительницу молились, с какой радости кому-то из них понадобилось ее убивать? Да еще и таким хитрым способом, чтобы все выглядело естественно.

– Я думаю, в Воскресенске проживает гораздо больше народу, чем мы видели сегодня в доме Калерии, – я прислонилась к оконному стеклу, но там все равно ничего не было видно, стемнело окончательно. – И далеко не все воскресенцы пенсионно-одуванного возраста. Некая персона вполне могла иметь какой-то конкретный скелет в шкафу и из страха, что Агафья об этом расскажет кому-нибудь, прикокала провидицу.

– Может и так, – расправившись со вторым пирожком, Тая задумчиво заглянула в пакет. Вот ведь прожора, а потом плачется, что в любимые тряпки не влезает. Опасаясь, как бы всё вкусное не досталось ей одной, я тоже сунула лапу к пирожкам-ватрушкам. – Самое поганое, Сена, что с нашим с тобой детективным дилетантизмом мы никогда не знаем, с чего начинать расследование, где искать кончик ниточки, за который следует тянуть, дабы аккуратно распутать весь клубок.

М-да, видать здорово пирожки ей в голову ударили, раз такие длинные умные фразы начали закручиваться. Мне пирожок достался очень вкусный с рисом, яйцами и зеленым луком. С аппетитом поедая отменную выпечку, я смотрела, как в окне проплывают освещенные станции, на которых не останавливалась наша электричка, Тайка продолжала умничать, а мои мысли вернулись к дому Калерии и Агафьи. В сравнении с половиной, принадлежавшей целительнице, жилая часть Калерии выглядела просто хоромами. Во владение Агафьи входила маленькая кухня, в которой неизвестно каким чудом размещалось старое страшное АГВ, обитый клеенкой обеденный столик, пара облезлых табуреток, двух конфорочная плита и три навесных шкафчика подстать остальной обстановке. На окне выцветшая занавеска, три горшка с чахлыми цветами, под потолком голубой пластмассовый абажурчик с тусклой лампочкой. Более удручающую обстановку трудно было себе вообразить, однако, комнаты оказались еще безнадежнее: крошечные, смежные, с желтыми потолками, с мебелью, которой место только на помойке… однако везде и всюду было чисто, аккуратно, ни один таракан не перебежал нам дороги. «Да-а-а, – шепнула мне Тайка, всласть налюбовавшись интерьером, – в такой квартирке жить нельзя, тут только умирать». Потом мы изъявили желание осмотреть тумбочки, шкафы и ящички в поисках хоть чего-нибудь полезного в грядущем расследовании. Обнаружилась одежда, обувь, стопки постельного белья и… собственно, говоря, на этом все. Мы весьма удивились, что у Агафьи не нашлось никаких бумаг, писем, фотографий – ничего. Никаких внятных пояснений по этому поводу Калерия Дмитриевна дать не смогла, заявив, что не имеет привычки лазить по чужим ящикам и любопытствовать на тему их содержимого, да и редко, практически никогда Агафья никого не впускала дальше кухни, прямо там прием и вела, провожая посетителя в комнату лишь в исключительных случаях. В конечном счете, осмотр ее жилища не дал нам практически никаких весомых результатов. Ну, узнали мы, что матушка Агафья жила до безобразия скромно и замкнуто, выяснили, что приехала в Воскресенск «откуда-то с Урала», помогала людям, не брала за это деньги и, скорее всего, кто-то помог ей умереть. А женщина, между прочим, со всех сторон выглядела святой, особенно на фоне всех этих коммерческих «потомственных» колдовок и ясновидящих с их стопроцентными приворотами, отворотами и заворотами. Напрашивался только один мотив: Агафья действительно что-то о ком-то знала нелицеприятное и этот кто-то пошел на крайний шаг, лишь бы только эта кака не всплыла на поверхность. Но как же узнать, действительно ли ее убили, или вся эта история яйца выеденного не стоит?

– Сена!! – внезапно раздался рев мне прямо в ухо. От неожиданности я так разозлилась, что едва не надела Тайке на голову пакет с пирожками.

– Что ты орешь, дурища?! Я чуть инфаркт не схватила!

– А ты зачем меня совсем не слушаешь? – сверкала она гневными очами. – Полчаса тут рассказываю, распинаюсь, а ты медитируешь над пирожковым огрызком и на меня ноль внимания! Бессовестная! Вот кому, скажи на милость, кому я это все рассказываю?

– Уверена, драгоценная, – процедила я, – ты не рассказала ровным счетом ничего уникального, важного и познавательного!

И только мы начали ругаться, как следующей станцией объявили родимое Выхино, так что крупномасштабного конфликта не получилось.

Домой прибыли уставшие, замерзшие и злые, злые друг на друга, на зиму, на Воскресенск, на Конякина, даже ни в чем не повинному Владимиру досталось. А дома как всегда ждал Лаврик, песику хотелось гулять, и его физиологии не было никакого дела до наших детективных проблем. Нацепив на него ошейник, пристегнув поводок, я потащила родимую цыпочку на вечерний променад. Нет, все-таки собака, это, конечно, лучший друг человека, его защитник, собеседник в одинокие холодные вечера… все было бы прекрасно в собаке, если бы этот расчудесный зверь мог ходить на унитаз или на худой конец в лоток, как кошка! Ну, хоть иногда, когда хозяин еле копыта переставляет и его единственным желанием является горячий душ и мягкая постелька. В школу тащиться не было сил, выпустила пупсика резвиться во дворе у дома, благо на улице не май месяц и гуляющих сограждан не наблюдалось. Пока Лаврентий самозабвенно носился по снегу, отмечаясь чуть ли не у каждого деревца, я продолжала думать думы свои невеселые. Всплыла и навязчиво закрутилась фраза Калерии Дмитриевны о сказанном Агафьей, мол, отыскав ее убийцу, мы и свое дело решим. До недавнего времени дело у нас имелось только одно: обиженный на весь белый свет Володя со своими семейными тяготами. Каким образом связать Вову и его молодую мачеху с целительницей из Воскресенска я не имела ни малейшего представления. И так же я не знала, за что теперь хвататься в первую очередь – за Вовино дело или Агафьино? Внутренний Голос пару раз кашлянул, привлекая мое внимание и произнес: «Володя вам деньги заплатил и ожидает, что вы начнете действовать буквально с минуты на минуту. Если вы будете тянуть, откладывая и откладывая это расследование, он вправе потребовать свои деньги обратно и послать вас далеко и надолго. И, в общем-то, поступит справедливо». Я сочла, что в этом есть разумное зерно. Вскоре мои мысли перетекли в иное русло: ноги у меня замерзли так, что я их уже и не чувствовала, от пирожков, съеденных всухомятку, разыгралась неслабая изжога, да еще по непонятной причине очень захотелось джин-тоника, не баночной бурды, а настоящего коктейля из джина и тоника. С лимончиком…

– Лавричек, – жалобно заныла я, – пойдем домой, сладусичек, а то помрет твоя мамочка, насмерть помрет, масенький.

Моя лохматая умница согласно чихнула, как следует отряхнула с себя снег и резво потрусила к подъезду впереди меня.

Зайдя в квартиру, со стоном сбросила с обмороженных конечностей ботинки, страстно мечтая забраться в горячий душ прямо в одежде, но это оказалось невозможно – в ванной плотно засела Тайка. Я протерла лапусика насухо, напоила, накормила, вскипятила чайник, заварила чай, а она все плескалась и плескалась! Барракуда! Наконец я не выдержала и пошла колотить в дверь.

– Тая, у тебя совесть есть или нет?! Вылезай немедленно!

– Сейчас! – недовольно крикнула она. – Имей терпенье!

Терпенье я имела еще минут двадцать, а потом оно с грохотом лопнуло.

– Я тебе сейчас воду горячую перекрою! – голосила я, пытаясь сорвать дверь с петель или на худой конец вырвать с мясом шпингалет, на который подло заперлась барракуда. – Вылезай, кому сказала! Я ведь завтра с простудой свалюсь! Мне тоже в душ надо!

И тут зазвонил телефон. И мне захотелось зарыдать от злости и отчаяния. Поспешила в комнату, схватила трубку и рявкнула:

– Да!

– Здравствуйте, – произнес слегка озадаченный столь неласковым ответом мужской голос, – а это Сена или Тая?

Я ненадолго задумалась над тем, кто же я, черт побери, такая…

– Сена, я – Сена.

– Привет, Сен, это я, Володя.

Вот только тебя мне сейчас не хватало для полного счастья, Володя!

– Я извиняюсь, что беспокою, но хотелось бы узнать, есть уже какие-нибудь результаты?

И я поняла, что Вова из нас вытрясет всю душу и вымотает оставшиеся нервы… однозначно. Присев на подлокотник кресла, я глубоко вдохнула, медленно выдохнула и по возможности спокойно произнесла:

– Володь, мы когда с тобой виделись в последний раз?

– Вчера.

– Вот именно – вчера. И ты думаешь, что сегодня уже могут быть какие-то результаты? Мы не Бэтмены и даже не Гарри Поттеры, чудес не совершаем, мы всего-навсего простые смертные частные детективы. Скоро, Вова, только кошки родятся, а любое, даже простое на первый взгляд дело требует к себе вдумчивого подхода.

– Ну, вы хоть что-нибудь уже начали делать?

Вот ведь нудота какая!

– Сейчас мы занимаемся пока только аналитической деятельностью, разрабатываем, так сказать, план дальнейших действий.

– Да? – обрадовался Вова. – И что вы проанализировали? Что придумали? Что будете делать?

Господи, за что? Что я тебе плохого сделала?

– Знаешь что, – сквозь зубы процедила я, – мы как раз хотели обсудить все эти вопросы с тобой, но лучше не делать этого по телефону. Когда ты сможешь приехать?

– Прямо сейчас могу.

– Нет! Прямо сейчас не надо! Завтра или лучше послезавтра сможешь?

– Завтра приеду.

– Ближе к вечеру, – уточнила я.

На этом, к счастью, распрощались. И счастье продолжилось: Тайка вылезла все-таки из ванной, довольная, раскрасневшаяся, в моем махровом халате и с моим любимым полотенцем, намотанным на голову. Но, сил беситься у меня больше не было, поэтому я молча пошла в ванную и плотно закрыла за собою дверь. Не мешало бы найти какую-нибудь стоящую колдунью, заплатить ей как следует, пусть только превратит Ливанову в лягушку. В суринамскую пипу. Посажу ее в банку, накидаю ей мух с мошками, и буду смотреть долгими зимними вечерами, как она там квакает.

Глава четырнадцатая

Сделав воду погорячей, но так чтоб случайно не свариться, я встала под живительные струи и издала надрывный стон счастья. Боже, какое неземное блаженство, теперь мои жизнь и здоровье вне опасности, да я теперь… Тут дверь ванной комнаты приоткрылась и показалась Тайка с телефонной трубкой в руке.

– Сеночка, тебя Станислав Станиславович спрашивает, – произнесла она с мерзкой ухмылкой. – Сказать, чтобы позже перезвонил?

Я выключила душ, выхватила трубку и сказала:

– Алло, – попытавшись вложить в голос максимум любви и преданности к обожаемому начальству, что сделать в моей ситуации было весьма затруднительно.

– Здравствуй, Сена! – как обычно сердито рявкнуло любимое начальство. – Ну так что там с колдуньей?

– Дело в том, что с колдуньей возникли проблемы, – с печальным вздохом ответствовала я, захлопывая дверь, чтобы не видеть Тайкиного подслушивающего уха.

– Какие еще проблемы?! Что ты там придумываешь?!

– Станислав Станиславович, – в обе ушных раковины мне попала вода, но я все равно превосходно слышала грозный глас Конякина, – сегодня я была в Воскресенске, я буквально только что оттуда вернулась! Разыскала адрес вашей колдуньи, ее зовут матушка Агафья! Все дело в том, что интервью у нее я взять не смогу, как бы я не старалась!

– Это почему еще?!

– Потому что она умерла!

– Что, вот так вот взяла и умерла?

– Ну, не знаю, так или не так, – я присела на холодный и мокрый бортик ванной, – лично рядом не присутствовала в момент ее кончины, но я приехала аккурат на ее поминки, понимаете?

– М-да? – Конякин призадумался, никак не ожидая такого поворота событий. – Это плохо, но, делать нечего, умерла, так умерла. Слушай, Сена, следующее задание. Приложение о звездах эстрады и всяких там известных людях делать мы все-таки будем. Название я придумаю сам, от вас все равно ничего толкового не родится. Иловайский набросает макет, а вы с Владом посмотрите, кто там сейчас особо в народе популярен, о тех и будете писать. Намешайте в текущие события побольше мистики, кабалистики и прочей хренистики и приложение с руками оторвут. Все понятно?

– Да… Станислав Станиславович, а когда надо приступать?

– Прямо сейчас, Сена, прямо сейчас!

– Но ведь сейчас праздники, Станислав Станис…

– Зачем тебе, Сена, столько праздников? Чего ты такого особого празднуешь? Вы же меры не знаете, вы же до смерти напразднуетесь! Давай, Сена, берись за дело, что б как на работу вышла, так все было сделано в лучшем виде! Все ясно?

– Да…

И трубка выпала из моей ослабевшей руки. На пороге моментально материализовалась любопытная Тайка.

– Чего там? Чего он опять хотел?

– Много всего и сразу. Будь добра, забери аппарат и очисти ванное помещение.

И я продолжила купание, хотя удовольствие уже было совсем не то. Надо же, еще и эта напасть, а я уж думала, что Конякин поносится со своим приложением и успокоится, мол, не нужна нам такая головная боль, ан нет, не перегорел, значит, наш пламенный герой, вынь да положь ему это звезданутое приложение. Вот горе-то какое, ну прямо одна беда за другой.

Ужинать после поминочных пирожков не хотелось совершенно, поэтому мы напились горячего чаю и улеглись спать-почивать. Из коридора притопал Лаврик, шумно бухнулся рядом с диваном, глубоко вздохнул и мирно засопел.

– Завтра к нам Вовочка приедет, – сказала я в темноту.

– Какой еще Вовочка? – Тайка все ворочалась и возилась, возилась и ворочалась, не в силах устроиться поудобнее.

– Который Владимир с мачехой.

– А чего ему надо?

– Он уже жаждет результатов расследования.

Тайка так удивилась, что даже крутиться перестала.

– Так мы ж… это ж… да как же так же?

– Не жужжи, дорогуша, я как могла объяснила юноше абсурдность его поползновений. Но ему все равно сильно хочется в гущу событий, поэтому договорились о встрече, будем обсуждать стратегию наших совместных боевых действий.

– Не поживешь спокойно, – сердито вздохнула Тая. – А Конякин чего хотел?

– Как всегда ничего хорошего. Взбрело ему в голову, что нашей газете страх как нужно приложение, где будет в подробностях освещаться светская жизнь и могучее творчество наших звезд блистательных, причем все это должно быть щедро приправлено мистикой – и бешеный успех нам гарантирован.

– Да, еще один геморрой вашему несчастному коллективу, – посочувствовала подруга, – прими мои искренние соболезнования. Давай спать, а?

– Давай.

* * *

Не скажу, что утром мы проснулись в радостном и бодром расположении духа. Очень сильно не хотелось ничего делать, сочинять и расследовать. Кто бы мог подумать, что еще совсем недавно мы страдали и мучались от безделья и скуки беспросветной. Сейчас бы нам эту скуку, уж нашли бы чем развлечься!

Володенька пожаловал в одиннадцать утра, когда мы только-только завтракать закончили и собирались посвятить часок-другой приведению в порядочный вид себя любимых. Но тут в дверь принялся трезвонить Вова, что нам, конечно же, пришлось весьма не по душе.

– Ты что, не могла ему сказать, чтобы приволокся попозже? – сердито прошептала Тая, глядя в дверной глазок. – Где-нибудь после обеда?

– Я сказала, чтоб приезжал ближе к вечеру, разве я виновата, что он такой нетерпеливый. Ну что, открываем?

– А что еще остается делать!

Тайка отперла все замки-засовы и изобразила на мордахе радость:

– Ой, Володя, здравствуй! Какой приятный сюрприз, а мы тебя только к вечеру ждали!

– Приветствую, – Вова протянул мне уже становящийся привычным пакет с гостинцами, – простите, что приехал раньше, во второй половине дня неожиданные дела появились.

«А позвонить и предупредить, что приползешь с утра пораньше, ты, разумеется, не мог! – сердито подумала я». Так сильно хотелось побрызгать желчью, прямо едва сдержалась, даже и не знаю, что на меня нашло, я ведь человек мягкий, добрый… животных трепетно люблю, в частности собак, особенно свою. И вообще, я за мир во всем мире и гневно осуждаю Бен Ладена.

Разувшись, Вовчик потопал на кухню, не дожидаясь особого приглашения, а я украдкой заглянула в пакет полюбопытствовать, чем будем угощаться на этот раз. Угощаться предстояло все тем же шампанским и апельсинами. М-да, никакой фантазии у человека.

Пока я засовывала бутылки в холодильник (не хлебать же шампанское с утра пораньше в самом-то деле, мы же девушки культурные, приличные, а не черт знает кто), Тайка любезно предложила гостю испить растворимого кофе. Хоть и без энтузиазма, но Вова согласился. И правильно, чего кривляться, раз больше ничего не предлагают. Пока Таиска изображала из себя гостеприимную хозяйку, я переключила мысли на нашу преступно-незаконную-детективную деятельность. Чего-то не хватало для правильного антуража… Ах, да, не мешало бы принести писчебумажные принадлежности и красиво разложить их на столе, вроде как для составления могучего плана расследования этого тухлого дела. Пасынок хочет выжить из дома мачеху, так как уверен, что мачеха хочет выжить его – какая необыкновенная, леденящая душу история… тьфу! Мои многочисленные измятые, растрепанные, растерзанные блокноты вряд ли могли улучшить наш худосочный детективный имидж, пришлось брать купленную где-то по дороге (уж не помню для какой такой срочной надобности) школьную тетрадь с яркой обложкой и угрожающей надписью: «Ночной дозор! Выйти из сумрака!», а ядовито красный карандаш дополнил деловую композицию.

А на кухне жизнь шла своим чередом: Володя болтал ложкой в кружке и пытался выжать из Таисии Михайловны хоть что-то интересное на тему своих страданий, Таисия Михайловна мычала нечто невразумительное и сосредоточенно наводила порядок на подоконнике, складируя разнообразный хлам аккуратными стопками и кучками, всем своим видом показывая, что это важнейшее дело не терпит отлагательства. Чинно положив тетрадку с карандашом на стол, я присела напротив Володи, сурово сдвинула брови к переносице и протокольным тоном произнесла:

– Ну что, Владимир, какие будут соображения?

– На тему? – глотнув кофейку, он уставился на меня с повышенным вниманием.

– А тема у нас, Володя, я тобою одна – твоя мачеха. Для того, чтобы нам получше ее узнать и оценить ситуацию в полном объеме, что надо сделать?

– Что?

– А сам как думаешь?

– Не знаю, а что?

Убила бы…

– Нам нужно познакомиться с твоей мачехой и, если повезет, подружиться, войти, так сказать, в доверие.

На неинтересной с точки зрения мужской привлекательности Володиной физиономии возник живейший интерес.

– Здорово! А как вы это сделаете?

– Вот именно это мы и хотели бы с тобой обсудить. Какие у тебя будут предложения?

– У меня? – удивился Володя, и я услыхала, как за моей спиной тихо скрипнула зубами гражданка Ливанова.

– Да, Володя, у тебя. Как нам подобраться к твоей мачехе, чтобы это выглядело максимально естественно? Чтоб она не заподозрила дурного?

Вова глубоко задумался, затем пожал плечами и сказал:

– Не знаю.

На душе мне сделалось скучно. Что там творилось с Тайкой я не видела, но могла предположить.

– Знаешь что, – я мощно держала себя в крепких жилистых руках, – работа частного детектива, равно как и милиционера, предполагает сотрудничество с клиентом, понимаешь? Клиент должен очень-очень активно, прямо таки изо всех сил сотрудничать, иначе следствие затянется на месяцы, а то и годы. Если клиент (потерпевший, обруганный, униженный, оскорбленный – нужное подчеркнуть) принимает в расследовании деятельное участие, то дела движутся бодро и радостно, если он участия не принимает, дела стоят на месте и у всех плохое настроение. Я доступно объясняю?

– Ну, в общем-то, да, – Вова возвел ресницы к небу и ставился в потолок. – Хотя я всегда думал, что следователи и детективы сами все придумывают, распутывают и выясняют.

– Ты глубоко и широко заблуждался. Посильную помощь следствию оказывать необходимо, иначе это шоу Бенни Хилла получится, а не следствие. Итак, давай начнем сначала. Как нам подобраться к твоей мачехе? Какие у тебя будут предложения?

На лице клиента отразилась напряженная работа мысли. Господи ты, боже мой! Где он говорил, работает? В автосалоне? Интересно, кем? Машины полирует? Фары протирает? Хотя вряд ли, на это тоже интеллект нужен. Таиска закончила сортировать и художественно раскладывать хлам на подоконнике, больше занять себя было нечем, поэтому ей пришлось сделать кофе нам обеим и усесться за стол. Долго наблюдать мыслительные потуги Владимира не улыбалось ни мне, ни Тайке, поэтому пришлось озвучить собственные соображения.