Текст книги "Смысловые функции определений в рассказе А.П. Чехова «Хамелеон» (статья)"

Автор книги: Галина Шипицына

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Annotation

Статья из журнала «Русский язык и литература для школьников». – 2013. – № 4. – С. 26–33.

Галина Михайловна Шипицына

Галина Михайловна Шипицына

Смысловые функции определений в рассказе А.П. Чехова «Хамелеон»

Многие свои рассказы А.П. Чехов писал по заказам редакторов газет, которые отводили ему для них небольшое и часто совершенно определенное количество строк. В таких рассказах писателя, как правило, ни одного малозначительного слова нет. А.П. Чехов тщательно работал над лексическим составом своих произведений, освобождая их от слов, без которых можно обойтись. Еще и поэтому рассказы писателя не содержат развернутых описаний природы, окружающей обстановки, сопутствующих основному действию событий, рассуждений автора о случившемся и т. п. В рассказах А.П. Чехова мы не найдем обилия метафор, сравнений и других тропов, а также стилистических фигур, вводимых ради украшения стиля. Его рассказы представляют собой блестящие образцы лаконичной прозы с выразительным и ясным языком, который достигается высокой точностью словоупотребления, логичными и правильными синтаксическими конструкциями. Реплики персонажей ориентированы на живую речь представителей тех или иных социальных слоев населения с учетом своеобразия национально-русских характеров. В рассказе «Хамелеон» вполне проявилась стилевая манера А.П. Чехова: он не обличает своих героев, он словно бы наблюдает за ними и всем происходящим со стороны. В описании событий констатирует немногие, но всегда значимые факты, а уж дело читателя увидеть за этими фактами и словами упрятанные в них дополнительные смыслы.

Определения, выраженные именными частями речи (именами прилагательными, именами существительными, порядковыми числительными и местоимениями) и причастиями употребляются в коротких рассказах А.П.Чехова нечасто, но когда они есть в тексте, стоит задуматься над их изобразительной и текстообразующей ролью, над тем смыслом, который писатель с помощью определений выразил экономно и с присущим ему тонким юмвром. Слова-определения могут быть носителями завуалированных смыслов, которые внимательный и вдумчивый читатель распознает при чтении произведения. С этой точки зрения посмотрим на различные определения (иногда и именные сказуемые) в рассказе «Хамелеон». Первый абзац рассказа:

Через базарную площадь идет полицейский надзиратель Очумелов в новой шинели и с узелком в руке. За ним шагает рыжий городовой с решетом, доверху наполненным конфискованным крыжовником. Кругом тишина… На площади ни души… Открытые двери лавок и кабаков глядят на свет божий уныло, как голодные пасти; около них нет даже нищих.

С первых же слов читателю предлагается много информации, таящей в себе загадку, которая, впрочем, легко отгадывается при дальнейшем чтении. Называются два человека, пересекающих базарную площадь, но не сказано, идут ли они вместе. Употреблена форма единственного числа глагола: идет полицейский надзиратель по фамилии Очумелов. Фамилия говорящая и смешная, но все же фамилия. Имя не указано, оно и не нужно, так как по имени этого господина никто в рассказе не называет. Отсутствием имени писатель подчеркивает, что персонаж этот действует как официальное лицо, значит, важно указать его должность (полицейский надзиратель), а не имя. Обращаясь к Очумелову, пострадавший от собаки Хрюкин и человек из толпы называют его ваше благородие, что означает значительность чина Очумелова, который еще и в форменном пальто – на нем шинель. Слова ваше благородие до 1917 года служили формой титулования и официального почтительного обращения к военным и гражданским чинам с 14-го по 9-й класс включительно (примерно званий от мичмана до капитана) в соответствии с «Табелем о рангах» (СлРИ – Словари: Даль – Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка – М., 1994; MAC – Словарь русского языка в 4-х томах. – М., 1957–1961; СлРИ – Словарь русских историзмов / Под ред. Т.Г. Аркадьевой. – М., 2005; ФС – Фразеологический словарь русского языка / Под ред. А.П. Молоткова. – М., 1967.). За Очумеловым не идет, а шагает городовой. Городовой – это низший чин городской полиции, так что идущие через базарную площадь не равноправны по чину, потому так и идут – не рядом и не вместе.

Фамилии городового писатель пока не сообщает, городовой наделен одним, но ярким признаком – рыжий. Почему не русый и не черный по цвету волос, а именно рыжий? Если учесть, что в рассказах А.П.Чехова не бывает слов, не нагруженных важной информацией, можно предположить, что имя прилагательное рыжий выбрано не случайно. Этот цвет волос используется народным сознанием для выражения идущего из древности противопоставления своих (русых, светлоглазых славян) и чужих. У славян рыжий цвет волос не частый, и в восприятии народа он связан скорее с отрицательными качествами обладателя волос такого цвета как носителя иной культуры, а значит, непонятного, возможно, опасного, к которому следует относиться настороженно, недоверчиво. Об этом свидетельствует пословично-поговорочный фонд языка, в котором представлены веками сформированные стереотипы народного менталитета, отражающие культурную идентификацию этноса в аспекте «свой; такой, как мы» – «чужой; не такой, как мы, потому ему не следует доверять». В частности, есть поговорка А я (ты, он) что – рыжий? в которой слово рыжий означает «хуже или глупее других» (MAC). Есть и пословично-поговорочные выражения с предупредительной прагматикой: С рыжим дружбы не води, с черным в лес не ходи; Рыжий да красный – человек опасный; Рыжих и в святых нет (Даль). Конечно, хороший человек может быть с любым цветом волос и нельзя прямолинейно судить о качествах человека с тем или иным цветом волос. Но вполне возможно и то, что с помощью имени прилагательного рыжий (городовой) писатель хотел вызвать у читателя ассоциации ментального характера, намекнуть читателю, что человек этот не надежный, не свой.

Зачем понадобилось сообщение, что Очумелов, а за ним городовой идут именно через базарную площадь? Определение базарную с какой целью введено? И в каком направлении идут полицейские – к базару или от базара? Из следующего предложения становится ясно, что они возвращаются с базара, поскольку городовой шагает с решетом, доверху наполненным конфискованным крыжовником. В этой фразе ключевое слово конфискованным (конфискация – это принудительное и безвозмездное изъятие денег, имущества и т. п. в собственность государства (MAC). Итак, оказывается, эти блюстители порядка якобы исполняли на базаре свои служебные обязанности. Но что они конфисковали, какой контрабандный, опасный и запрещенный к продаже товар – подпольный, кустарный алкоголь, наркотики, оружие, яды? Нет, для «государственных» нужд понадобился крыжовник. Очень смешно, не правда ли?

Но определением-причастием конфискованный в соединении со словом крыжовник сказано еще и другое. Крыжовник созревает обычно в августе. В более северных широтах, возможно, в начале сентября, но все равно это теплое (если не жаркое) время года. Так какая была погода в этот день? И почему читателю важно это знать, а писателю непременно сообщить читателю?

В тексте рассказа писатель нам еще несколько раз (кроме как словом крыжовник) косвенно сообщает о том, что день был жарким.

Во-первых, это дается понять все тем же словом рыжий: поскольку рассказчик сразу увидел, что городовой – рыжий, скорее всего, городовой был без головного убора, значит, было не холодно.

Во-вторых, у лавок и кабаков открытые двери (очевидно, было душно и жарко). Причастием открытые также объясняется, почему так быстро (словно из земли выросши) могла собраться толпа: народ, находящийся в лавках и кабаках, а также на базаре, смог быстро собраться, чтобы посмотреть на происшествие.

В-третьих, о том, что день был жарким, писатель нам сообщает описанием одежды пострадавшего от собаки Хрюкина: Хрюкин был в ситцевой крахмальной рубахе и расстегнутой жилетке. Ситец, как известно, легкая, тонкая хлопчатобумажная ткань. А надетую поверх рубахи жилетку ему пришлось расстегнуть. Вопрос о жаркой погоде настолько важен для понимания ситуации и раскрытия образа Очумелова, что автор дважды упоминает о расстегнутой жилетке Хрюкина, словно старается помочь читателю это усвоить. Более того, писатель в реплику Очумелова вставляет восклицание Ужас, как жарко!

Итак, с помощью небольшого числа прилагательных: новая (шинель), рыжий (городовой), ситцевая (рубаха) и причастий-определений: (конфискованный (крыжовник), открытые (двери), расстегнутая (жилетка) – выражен комический смысл: в ужасную жару в теплом форменном пальто (в шинели) полицейский надзиратель Очумелов ходил на базар за крыжовником, но его он не покупал, а взял в виде конфискации, поскольку он государственный служащий, наделенный полномочиями по надзору за порядком и соблюдением законности в данной местности. И смешно и грустно! Грустный смех и смешная грусть – как всегда в произведениях А.П. Чехова.

Для чего, интересно, читателю надо понять, что день был жарким? Только для того, чтобы удивиться и посмеяться над Очумеловым? Нет, конечно. У читателя рассказа возникает вопрос: почему же полицейский надзиратель Очумелов надел (в жару!) шинель? Объяснение дано в первом же предложении рассказа. В нем ключевое слово-определение – имя прилагательное новой: Очумелов идет в новой шинели. Полицейский надзиратель захотел покрасоваться в жаркий день в новой шинели, но почему?

Объяснений может быть три: или Очумелову недавно присвоили более высокий чин, и он захотел продемонстрировать это народу с помощью соответствующего новому чину пальто, или он облачился в форменную одежду для придания большей степени официальности и законности конфискации крыжовника на базаре (возможно и это: ведь что-то он еще лично нес в узелке с базара, видимо, более ценное, чем крыжовник, но что именно было в узелке – посторонний наблюдатель-рассказчик этого не мог увидеть, потому и читателю не сообщил). А может быть, Очумелов надел в жару свою новую шинель потому, что хотел похвастаться обновкой, будучи щеголем (последнее менее вероятно).

Судя по тому, как (до известия о том, что собака генеральская) воинственно, в категорично-приказном тоне (строго, шевеля бровями) Очумелов реагирует на невыполнение распоряжений начальства, употребляя при этом выражение, похожее на цитату из соответствующего распоряжения собака и прочий бродячий скот, можно предположить, что он совсем недавно повышен в должности и потому так старается показать, что будет требовать соблюдения правил, записанных в постановлениях начальства, наведет во всем порядок:

Я этого так не оставлю. Я покажу вам, как собак распускать! Пора обратить внимание на подобных господ, не желающих подчиняться постановлениям! Как оштрафуют его, мерзавца, так он узнает у меня, что значит собака и прочий бродячий скот! Я ему покажу кузькину мать! (показать кузькину мать – грубое просторечное выражение со значением «проучить, жестоко наказать кого-либо, всыпать кому-либо» (ФС).

В этих восклицаниях выражаются подлинное негодование и искреннее желание наказать владельца собаки. Очумелов в соответствии со своими (предположим, новыми) служебными обязанностями и полномочиями очень уверенно, в начальственном тоне уже отдает и распоряжение насчет собаки: А собаку истребить надо. Не медля!

Новая шинель полицейского надзирателя становится важной деталью в композиции рассказа: Очумелов велит городовому Елдырину снимать шинель, затем снова надевать на него, как только появляются сведения о владельце собаки. Сначала сказали, что владелец – это генерал, затем – его брат (братец – ласково говорит о нем Очумелов). Манипуляции с шинелью выполняют функцию информационной прослойки, чтобы избежать резкого перехода от угроз владельцу собачки к другим интонациям и решениям. Манипуляции с шинелью также сигнализируют о смене эмоционального состояния Очумелова: его бросает то в жар, то в холод, начинает даже знобить. Это свидетельствует о том, насколько важно для него точно установить, кто хозяин собаки, поскольку только этим он и будет руководствоваться в принятии решений о судьбе собаки и возможном наказании ее хозяина, а вовсе не законами и постановлениями. Перед Очумеловым сложный выбор: пока он точно не знает, чья собака, он не может решить, кого надо объявить виновником происшедшего – хозяина собаки (как сказано в соответствующем постановлении) или, если эта собака принадлежит генералу, – самого пострадавшего Хрюкина.

Обратим внимание на характеристики собаки со стороны Очумелова. До получения известия о ее высокопоставленном владельце полицейский надзиратель характеризует собаку и ее хозяина в грубых выражениях: А собаку истребить надо. Не медля! Она, наверное, бешеная!.. Ни шерсти, ни вида… подлость одна только… И этакую собаку держать? Где же у вас ум?

При появлении сведений о том, что собака генеральская, характеристики меняются, появляются оценочные имена прилагательные положительной тональности, которая проявляется особенно ярко на фоне грубых просторечных слов по адресу пострадавшего Хрюкина: Она, может быть, дорогая, а ежели каждый свинья будет ей в нос сигаркой тыкать, то долго ли испортить. Собака – нежная тварь… А ты, болван, опусти руку! Нечего свой дурацкий палец выставлять!

Слова сочувствия Хрюкину (Ты. Хрюкин, пострадал, и дела этого не оставляй… Нужно проучить!) меняются на прямые оскорбления в адрес этого же Хрюкина – свинья, болван и даже палец у него дурацкий.

Интересно также употребление оценочного имени прилагательного маленькая в контексте Нечто она достанет до пальца? Она маленькая, а ты ведь вон какой здоровила! Прилагательное маленькая (в данном употреблении оно в составе сказуемого), употребляемое в обиходно-разговорной речи, образовано от слова малый с помощью суффикса – еньк(ий), придающего качественным именам прилагательным ласкательный оттенок (сравн.: кругленький, беленький, голенький, чистенький). Как писал академик В.В. Виноградов, их значение состоит не в выражении качества предмета, а «в выражении отношения субъекта к качеству предмета» (Виноградов В.В. Русский язык (грамматическое учение о слове). – М., 1972. – С. 199.), поскольку качественные имена прилагательные «допускают возможность широких экспрессивных колебаний оттенков качества» (Там же. – С. 194.). Профессор И. Мандельштам писал о подобных прилагательных так: «Как в обыденной речи, так и в народной поэзии, и в литературных произведениях слышится часто в уменьшительных суффиксах нечто, соответствующее суффиксам – оватый, – еватый, т. е. присутствие качества в некоторой степени. Но над этим значением ложится отношение говорящего – то симпатия, то антипатия, в зависимости от содержания самого слова (ср.: пошленький, подленький и глупенький, слабенький) (Мандельштам И. Об уменьшительных суффиксах в русском языке // Журнал министерства народного просвещения. – 1903, № 8. – С. 83.).

Безусловно, именем прилагательным маленькая полицейский надзиратель Очумелов выражал не величину собаки, а вдруг появившееся чувство симпатии к испуганному животному, когда кто-то из толпы сообщил, что она принадлежит генералу Жигалову. При подтверждении этой информации Очумелов продолжает характеризовать собаку в этой же тональности умиления и восхищения, используя оценочные имена прилагательные в роли определений и сказуемых: Она, может быть, дорогая; Собака – нежная тварь; шустрая такая… Цап этого за палец! Ха-ха-ха…

Золотых дел мастер Хрюкин при подтверждении, что собака генеральская, полностью потерял и сочувствие, и элементарное уважение к себе со стороны Очумелова. Последний уже и по фамилии его не называет, а использует указательное местоимение этого, употребленное в данном контексте в роли имени существительного (дополнения). Слово этот в обозначении присутствующего при разговоре о нем лица получает контекстно обусловленный смысл «один из ряда себе подобных, многих; лицо, незначительное настолько, что уже неважно, кто именно из этого ряда». Такой смысл выражает бесцеремонное пренебрежение к обозначенному таким способом лицу, не заслуживающему индивидуализации личности. На фоне генерала Жигалова и его братца Владимира Ивановича золотых дел мастер Хрюкин для Очумелова стал ничтожной личностью, его и называть-то конкретно он уже не счел нужным. Но ведь Хрюкин – это, во-первых, не простой рабочий, он специалист, он мастер, а во-вторых, работа у него тонкая, требует вкуса и других хороших качеств профессионала – он ювелир и изготавливает не дешевый массовый товар широкого потребления, он создает или исправляет, ремонтирует украшения из золота, то есть дорогие («работа у меня мелкая», – говорит Хрюкин. Очевидно, он имел в виду, что это работа с мелким предметом, штучная, утонченная). Человеком этот мастер должен быть важным, однако большого уважения к себе он не вызвал не только у Очумелова, но и у наблюдателя-рассказчика. Ведь достойной фамилией писатель этого мастера-ювелира не наделил. Может быть, потому, что при встрече с собакой Хрюкин цигаркой ей в харю для смеха? Человек из толпы охарактеризовал этого мастера так: вздорный человек, ваше благородие! (Вздорный – склонный к ссорам, сварливый; человек неосновательный, неавторитетный для людей (MAC). Может быть, Хрюкин и действительно так развлекался с собакой. Автор рассказа как посторонний наблюдатель, свидетель событий, сообщает читателю только то, что сам видит и слышит. Сюжета с цигаркой он не видел, потому и не подтверждает его, и не опровергает. Возможно, писатель фамилией персонажа подсказывает нам, что Хрюкин мог так потешаться над собачкой. Иначе почему у него фамилия такая – Хрюкин? У генерала вот нормальная фамилия, благозвучная (Жигалов), у владельца дровяного склада, купца, тоже нормальная фамилия – Пичугин, да и называет его Хрюкин по имени и отчеству – Митрий Митрич (то есть Дмитрий Дмитриевич). Эти господа даже не присутствуют при происходящем, но названы автором рассказа не смешными и не говорящими именами и фамилиями. Важно и то, что по окончании события толпа хохочет над Хрюкиным, сообщает нам рассказчик-наблюдатель. Только над одним Хрюкиным и больше ни над кем. А ведь люди из толпы могли знать, что за человек этот Хрюкин. Сочувствующих ему людей в толпе не нашлось.

Для подтверждения нашего предположения о том, что Хрюкин нарочно спровоцировал собаку на агрессивную защиту, обратимся к моменту первого появления Хрюкина на публике: На полупьяном лице его как бы написано: «Ужо я сорву с тебя, шельма!», да и самый палец имеет вид знамения победы. Определение в словосочетании на полупьяном лице и демонстрация победы над собакой (которую он, кстати, поймал предусмотрительно: падает на землю и хватает собаку за задние лапы – свидетельства в пользу того, что Хрюкин планировал-таки сорвать, то есть получить компенсацию за собачий укус на основе тех самых постановлений властей города, о которых говорит Очумелов. Так что этот полупьяный, вздорный человек и не заслуживает другой фамилии, несмотря на профессию, – он Хрюкин.

Узнав точно, чья перед ним собака, Очумелов уже и к самой собаке обращается в ласково-игровой манере: «Ну, чего дрожишь? Ррр… Рр… Сердится, шельма… цуцик этакий…». Слово шельма в данном контексте употреблено как выражение одобрения и восхищения собакой в значении «ловкий, хитрый, плутоватый»; цуцик – просторечное слово со значением «щенок, небольшая собачка» (MAC). Определительное (в данном контексте оно употреблено как определительное) местоимение этакий, передает в разговорной речи общую положительную оценку, чувство умиления, удивления и восхищения.

Определение ихний, выраженное просторечным местоимением в реплике генеральского повара Наш не охотник до борзых. Брат ихний охоч… и в восклицании Очумелова Да разве братец ихний приехали? интересно своей формой множественного числа, хотя характеризует одного человека, то есть употребляется вместо слова его. Множественным числом выражаются значения подобострастия, раболепия, подчеркивается более высокое положение лица, о котором говорят, в сравнении с положением говорящего. В реплике повара это закономерно: употребление по отношению к господам притяжательного местоимения во множественном числе (на месте единственного числа) было нормой для прислуги. Но в реплике полицейского надзирателя слово ихний наполнилось именно таким оттенком смысла – усиленное подобострастие.

Хрюкин говорит о присутствующем при разговоре полицейском надзирателе: «Их благородие умный господин и понимают, ежели кто врет, а кто по совести, как перед богом» – та же форма множественного числа у местоимения их и глагола понимают. У этих слов подчеркнутый смысл выражения лести с целью расположить к себе Очумелова – умного господина. В последнем словосочетании употреблено несколько неожиданное слово господина, вместо ожидаемого и более частотного в соединении с прилагательным умного существительного человека, чем еще раз Хрюкин демонстрирует свое уважение к полицейскому надзирателю.

Таким образом, в рассказе А.П. Чехова «Хамелеон» определения, выраженные различными частями речи, играют существенную роль не только в создании композиционной структуры текста, но и в раскрытии образов его персонажей, прежде всего главного описываемого лица – полицейского надзирателя Очумелова. С помощью определений (иногда сказуемых в определительных значениях) выражаются эмоции этого персонажа. Контрастным сочетанием различных по стилистике и сфере использования определений (грубых просторечных – когда хозяин собаки неизвестен, и ласкательных, игриво-нежных – когда выясняется, что хозяин – генерал, на фоне нейтральных языковых средств) создается удивительный контраст в речевом портрете Очумелова. Его речь сама по себе обеспечивает экспрессию всего текста рассказа, воздействующую на читателя, тем самым писатель уже «освобожден» от выражения прямых оценок речевым поступкам своего персонажа и донесения до читателя идейного замысла своего произведения. Писатель, избравший для себя роль постороннего наблюдателя происходящего, пассивного свидетеля высказываний разных людей, представил эти высказывания в форме протокольно точных записей и от этого своего выбора не отступает на всем протяжении повествования.

Безусловно, с помощью рассмотренных в данной статье определений выражена далеко не вся гамма эмотивно-экспрессивного и содержательного смыслов этого произведения, а только часть этих смыслов. Не менее значимы и другие языковые средства этого рассказа (например, очень интересны здесь частицы), но они требуют специального рассмотрения.

Галина Михайловна Шипицына доктор филологических наук, профессор кафедры русского языка и методик преподавания Белгородского ГУ