Текст книги "Невеста из коробки"

Автор книги: Галина Куликова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

7

Следующим утром Ольга рывком распахнула дверь и помедлила на пороге. Ее сестрица сладко спала, свернувшись калачиком в постели. Короткие встрепанные волосы, румяная щека с отпечатком пуговицы от наволочки и блаженное выражение на физиономии. Как будто ей всего восемь, а не тридцать восемь.

Проходя мимо стола, Ольга на секунду остановилась. Ее внимание привлек стандартный лист бумаги, исписанный весело взбрыкивающими буквами. Приподняв бровь, она прочитала название: «Двое в многоэтажке». Далее следовало слово «Врез» и фраза: «Семь лет они жили на одной лестничной площадке, но никогда не смотрели друг другу в глаза, даже в лифте». Ольга фыркнула и небрежно стряхнула на лист пепел с сигареты, которую держала в руке.

– Милка! – громко сказала она. – Немедленно просыпайся.

– Ну что опять? – проскулила та, отворачиваясь к стене. – Зачем я тебе понадобилась в такую рань?

– С тобой срочно хочет пообщаться жена твоего прежнего любовника.

– Прежнего любовника? – пробормотала Мила уже значительно менее противным тоном. – И как она меня нашла?

– Ничего удивительного, дорогая! – хмыкнула Ольга. – Тут живут твои мама и папа. Логично было поискать тебя у них.

– Я могла быть где угодно, – пробормотала Мила, с кряхтеньем принимая сидячее положение. – А зачем я ей сдалась? Черт, и какого любовника?

– Хлюпова, разумеется. Разве у тебя до Гуркина был еще какой-нибудь любовник?

– Вот гадство! Что ты ей сказала?

– Сказала, чтобы перезвонила попозже. Минут через пятнадцать. Учитывая твою бойкость, ты, возможно, даже успеешь почистить зубы.

Мила завозилась в постели.

– Она не призналась, чего хочет? Мы ведь, черт побери, незнакомы. Как она представилась?

– Снежаной. – Ольга пожала плечами и, понизив голос, добавила: – Несла какую-то галиматью про Мексику.

– Да? – заинтересовалась Мила, приглаживая волосы пятерней. – А поподробнее?

– Ну... Она сказала, будто бы Толик Хлюпов умер.

Мила некоторое время молча смотрела на сестру, потом ее зеленые глаза гневно сверкнули.

– Ольга, ты в своем уме?! – воскликнула она, отбрасывая одеяло. – Что значит – умер?

– Я вот тоже удивилась. Но она настаивала. Она, знаешь, была чертовски серьезна.

– Но при чем здесь я? – кипятилась Мила.

– Не знаю, не знаю... – пробормотала Ольга и, потянувшись в сторону импровизированной пепельницы, постучала острым ногтем по сигарете.

– Ты засыпала пеплом мой черновик! – мгновенно обвинила ее Мила. – Ни стыда ни совести.

– У тебя все равно не возьмут опус с таким ужасным названием.

– Еще как возьмут, – пообещала Мила. – Если ты, конечно, окончательно не загадишь плоды моих ночных раздумий.

В соседней комнате телефон издал несколько требовательных восклицаний.

– О! – сказала Ольга, воздев палец. – Уверена, мадам Хлюпова рассчитывает на то, что ты уже ополоснула морду и сделала пару приседаний.

Мила выпрыгнула из постели и быстро-быстро прошлепала босыми ногами по паркету.

– Алло! – сказала она голосом, вобравшим в себя всю мировую скорбь. – У телефона Людмила Лютикова.

С заинтересованным лицом Ольга подошла поближе.

– Здесь, внизу? Черт побери, конечно, заходите! Она сейчас поднимется, – пояснила она для Ольги, положив трубку на место. – Ничего, что я приму ее в халате и неумытая? Ладно, не отвечай. Даже если «чего», все равно не успею одеться.

Через минуту она уже открывала дверь Снежане Хлюповой. Это была дама средних лет, весьма примечательной внешности. Казалось, будто в детстве ей в качестве утешения предложили сыграть прекрасную принцессу, она вошла в образ, да так в нем и застряла. Она была маленькой, пухленькой и некрасивой. Длинные белые волосы спускались по плечам до самого пояса. Эти волосы да еще сильно накрашенный рот совсем ей не шли.

– Это вы Лютикова? – спросила мадам надтреснутым голосом. – Меня зовут Снежана. Я могу войти?

– Э-э... – озадаченно протянула Мила, – конечно. Пойдемте на кухню. Выпьем по чашечке кофе. Вы как?

– Очень хорошо.

– Сестра сказала мне, что вы жена Толика Хлюпова, – осторожно забросила удочку Мила, не представляя, чего ждать от странной гостьи.

– Сказать вернее, – неожиданно всхлипнула женщина с накрахмаленным именем Снежана, – я его вдова.

Она достала из кармана носовой платок и несколько раз глухо протрубила в него. Потом отняла платок от лица и пояснила:

– Толик умер сегодня рано утром.

Мучившаяся похмельем Мила почувствовала себя еще хуже, чем минуту назад. Толик Хлюпов был ее единственной супружеской изменой. Однако они давно расстались, Толик женился и сгинул навсегда. До сих пор Мила понятия не имела, кого он осчастливил штампиком в паспорте.

– Сочувствую вам, – пробормотала Мила и тут же спросила: – А что с ним случилось? Катастрофа на дороге?

– Нет. – Снежана покачала головой, а ее волосы, прилипшие к плащу, который она не пожелала снять, при этом даже не пошевелились. – Он отравился.

Выпитая чашечка кофе в желудке у Милы заволновалась. Щеки мгновенно покрылись легкой зеленью.

– Когда я приехала в больницу, – продолжала плачущим голосом белокурая вдова, – он уже испускал последние вздохи.

– Простите, я что-то никак...

– Сейчас все поймете. Перед тем как его глаза навсегда закрылись, он изо всех сил схватил меня за руку, – Снежана показала, как он это сделал, вцепившись похолодевшей Миле в запястье, – и прохрипел: – «Вопрос жизни и смерти. Срочно найди Милу Лютикову и скажи ей...»

– Меня? – ахнула Мила.

Ольга, которая стояла на пороге кухни, округлив рот и глаза, схватилась за горло.

– Я знала про вас с ним, – скорбно сообщила вдова. – Толик мне все рассказал. Для меня не было неожиданностью услышать ваше имя из его мертвеющих уст!

– Так что просил сказать мне Толик?

Мила думала, что услышит что-нибудь душераздирающее или хотя бы душещипательное. Однако Снежана ее форменным образом ошарашила:

– По правде говоря, нечто ужасно странное. Видите ли, он не успел закончить фразу. – Она снова полезла за платком и, опустив в него лицо, помусолила свой нос, размазав попутно и тушь, и помаду.

– Странное? – нетерпеливо переспросила Мила.

– Он прохрипел: «Скажи ей, чтобы она выбросила мексиканскую...»

– Что – мексиканскую? – вытаращила глаза Мила.

– Не знаю. Толик не успел договорить.

Женщины молча уставились друг на друга.

– Может быть, у него был бред? – высказала предположение Мила.

– Ни-ни! – запротестовала вдова. – Он был в сознании и отлично все понимал.

– Но у меня нет ничего мексиканского! – растопырила руки Мила.

– Может быть, он имел в виду шляпу? – робко спросила Снежана. – У вас есть дома мексиканская шляпа?

– Есть широкополая шляпа с завязочками. Может, она и мексиканская. Только почему я должна ее выбрасывать?

– Я не знаю, – промямлила Снежана. – Сказать по правде, я надеялась, что вам его слова о чем-то скажут...

Однако Миле его слова ни о чем не говорили.

– Извините, но больше мне нечего вам сказать. – Свежеиспеченная вдова поднялась на ноги и двинулась в коридор. – Я сделала так, как велел Толик. И больше я вам ничем помочь не могу.

Когда за ней захлопнулась дверь, Ольга растерзала обертку на новой пачке сигарет и, затянувшись, выпустила дым в потолок, высоко закинув голову.

– Ну и дела! – протянула она. – Милка – ты самый настоящий магнит, притягивающий всякие глупости.

Мила ее не слушала. Она продолжала ломать голову над последними словами умирающего. Подумать только! Бывший любовник перед смертью просит передать ей сообщение: «Выброси мексиканскую...» Для него это было важно, раз он потребовал от жены найти Милу срочно и всенепременно.

– Ну, что скажешь? – спросила она окутанную клубами дыма Ольгу. – Полагаешь, это серьезно?

– Давай допустим, что серьезно. Тебе приходит что-нибудь в голову по поводу прилагательного «мексиканская»? Ну, быстренько, навскидку!

– Мексиканская кухня, мексиканская прерия, мексиканская гитара, мексиканская фазенда...

– Гитара испанская, а фазенда бразильская, – тут же поправила ее Ольга.

– А больше я ничего не знаю.

– Давай посмотрим по словарю, – предложила Ольга.

Она притащила «Советский энциклопедический словарь» восемьдесят четвертого года выпуска и принялась его листать. В словаре, кроме непосредственно Мексики, обнаружились еще Мексиканское нагорье, Мексиканский университет и Мексиканская революция. А на десерт – Мексиканская коммунистическая партия. Сестры были откровенно разочарованы.

– Придумай что-нибудь еще! – потребовала Ольга.

– Все равно, что бы я ни придумала, этого нет у меня дома! И я не могу это выбросить. Не могу выполнить последнюю волю умирающего!

8

«Мексиканская» загадка была разгадана в тот же день, как только Мила возвратилась домой. Она сразу поняла, что на кухне побывал кто-то посторонний. Все здесь было замусорено, а вещи лежали не на своих местах. На столе, прижатая солонкой, обнаружилась записка следующего содержания.

«Дорогая Милочка! Поругался с женой и не знал, куда пойти. Вспомнил, что у меня остались ключи от твоей квартиры, где когда-то мы были так счастливы вдвоем. Явился поздно, но тебя, увы, не застал. Позвони мне! Извини, что покусился на твои продовольственные запасы – выпил пакет молока и поджарил „мексиканскую смесь“, которую нашел в морозилке. Навсегда твой Толик Хлюпов».

«Мексиканская смесь! – возликовала Мила. – Вот что имел в виду умирающий Толик!» Впрочем, следующая мысль мгновенно остудила ее радость. Толик скончался в больнице от отравления. Перед смертью велел срочно найти Милу и передать ей, чтобы она выбросила «мексиканскую». Вероятно, он имел в виду смесь. Сказал, это вопрос жизни и смерти. Неужели он отравился этим самым продуктом? Здесь, у нее в доме?!

Поскольку сковорода была пуста, Мила залезла в холодильник и, как и предполагала, обнаружила там мисочку, в которую Толик аккуратно сгреб остатки рокового ужина. Опасливо понюхав ее содержимое и не обнаружив ничего особенного, Мила все-таки решила не рисковать. Она положила предполагаемую отраву в пакет, завязала его тугим узелком и тщательно вымыла руки. После этого принялась названивать своей самой близкой подруге Татьяне Капельниковой, которая работала медсестрой в одной из городских больниц.

История о смерти бывшего любовника подругу потрясла.

– Ты, конечно, хочешь выяснить содержимое миски? – по-деловому поинтересовалась она, выслушав взволнованную Милу. – Ладно, притаскивай ее поскорее ко мне. Я свяжусь с ребятами из санэпидемстанции. Только надо придумать подходящую легенду.

– Скажи, что у тебя сдохла собака и ты подозреваешь, будто ее отравила соседка по даче. Пусть проверят, что не так с этой дурацкой смесью.

– Мысль! – обрадовалась Татьяна. – Выезжай, а я сажусь на телефон.

Вечером выяснилось, что в смесь кто-то накрошил поганок. Видимо, перчик скрасил Толику их вкус. Впрочем, кто из живых знает, какие на вкус поганки?

– Послушай, где ты купила эту смесь? – строго спросила у Милы Татьяна, приехав к ней после работы. – На оптовом рынке?

– Не поверишь – в соседнем супермаркете.

– Тебе нужно обратиться в милицию. Пусть они сделают в этом магазине контрольную закупку.

Несмотря на то что подруги были ровесницами, Татьяна выглядела лет на пятнадцать старше Милы. У нее была типично «бабская» внешность: перманент, устало обвисшие щеки и мягкий складчатый живот. Из косметики она пользовалась только румянами да голубыми тенями. Впрочем, дружбе подобные нюансы нисколько не мешали, потому что завязалась она еще в детском саду и закалилась в школьные годы. Теперь ее не брала ни разница в социальном положении, ни во внешности, ни в жизненных установках.

– Ты соображаешь, что предлагаешь? – вскипела Мила, постучав по виску. – Следователи набросятся на меня, как шакалы на падаль. Испортят жизнь, затаскают по допросам.

– Послушай, а ты мусор выносила? – оживилась Татьяна. – Меня интересует тот пакет, в котором продавалась смесь.

Мила метнулась на кухню и притащила скомканный целлофановый пакет на развернутой газете.

– Сверху лежал, – сообщила она. – Срок хранения нормальный.

Простое обследование убедило женщин, что фирменный шов был нарушен, после чего пакет, очевидно, запаяли вручную. Скорее всего, раскаленным ножом.

– Итак, – сказала Татьяна строгим голосом, – налицо преступный умысел. Кто-то пробрался в твою квартиру и подсыпал отраву в мешок с замороженным полуфабрикатом. Поскольку появление голодного Хлюпова было абсолютно случайным, убрать, выходит, хотели тебя. Рано или поздно ты бы слопала это ассорти с поганками.

– Что-то мне нехорошо, – пробормотала Мила, с ужасом взирая на пустой пакет.

– Да уж чего хорошего. – Татьяна озабоченно погрызла ноготь и спросила: – А у кого еще есть ключи от твоей квартиры? Кроме Хлюпова?

– Не хочу тебе говорить, – мрачно сказала Мила, ненавидевшая выговоры.

– Ах, так! Выходит, ты наделала кучу дубликатов!

– Почему это должен быть обязательно человек с ключами?

– Потому что настоящий бандит убил бы тебя бандитским способом, согласна? Ножом в спину, например. Значит, это кто-то свой, домашний.

– Прекрати! – взвизгнула Мила и, вскочив, принялась бегать по комнате, кусая губы.

– Ну, так у кого есть ключи? – снова спросила Татьяна.

– У тебя, например!

– У меня?! Ах да... – тут же стушевалась Татьяна. – Я уже и забыла. Ты же мне их лет пять назад дала, когда в отпуск уезжала. Почему обратно не потребовала?

– Забыла.

– Ладно, я – это раз, – вздохнула Татьяна. – Кто еще? У твоего нынешнего хахаля Гуркина небось тоже есть?

– Представь себе, у хахаля нету! – ехидно ответила Мила.

– Нет, так мы далеко не уедем, – сказала Татьяна. – Нужен кто-то компетентный.

– Господи! На меня ведь работает частный детектив! – встрепенулась Мила. – Совершенно про него забыла. Хотела уволить, и вот...

– Частный детектив? Зачем он тебе сдался?

– Меня один раз уже хотели укокошить. Я заволновалась, наняла этого самого частного детектива, но потом меня убедили в том, что убийца охотился вовсе не за мной. Только было я успокоилась, как вот, пожалуйста – поганки в мешочке с овощами! Каков же вывод? Меня, меня хотят убить, а не Алика!

Мила принялась рассказывать Татьяне всю историю с самого начала и одновременно звонила Ольге. Однако сестрицы не оказалось дома.

– Николай потребовал, чтобы она вывела его в свет, – сообщила мама, – и они отправились в ресторан.

– Надеюсь, ты ненавидишь этого типа так же, как я!

– Дорогая, так нельзя, – всполошилась мама. – Николай уже начал догадываться о том, что ты не смогла его полюбить.

– Всего лишь начал догадываться? – изумилась та. – Значит, он еще и тугодум.

Татьяна дождалась, пока подруга закончит разговор, и важно сказала:

– Тебе нужен телохранитель.

– Ха! Я просто грежу о нем. Но у меня нет денег.

– Может быть, отказаться от услуг частного детектива? И нанять вместо него...

– Не получится. Частный детектив обходится мне в копейки. Если его и удастся променять, то только на сторожа-пенсионера, которого можно переманить с какого-нибудь склада, пообещав ему место у батареи.

– Неужели нет никакого выхода? – прикусила губу Татьяна. – В вашей семье случайно не найдется старой картины, которую можно было бы незаметно стырить и продать с аукциона?

Мила огорченно помотала головой:

– Ни тебе картин, ни бриллиантов. Нет-нет, тут нужно что-то кардинальное. Например, я должна сама заработать деньги!

– Решение, конечно, хорошее, – одобрила Татьяна. – Только что ты умеешь делать, кроме как бумагу марать?

– Ну... Не знаю. Печь пирожки.

– Здорово. У тебя есть бабушкин рецепт? Особенный, на котором ты сможешь сделать состояние?

– Рецепта нет. Но я могу посмотреть в кулинарной книге.

– Это все не то. Нужно что-нибудь такое... родовое... особенное.

Лицо Милы неожиданно прояснилось.

– Таня! – воскликнула она. – Вторая моя бабка научила меня варить мазь от геморроя! Она в деревне жила, так к ней из всех соседних областей люди ездили.

– Слушай, а что? – оживилась Татьяна. – В газетах полно объявлений. Травница, мол, старинные традиции. Это мысль! Ты рецепт хорошо помнишь?

– А чего там помнить? Берешь корни травы, измельчаешь в ступке...

– Какой травы?

– Ну, я не в курсе, как она называется, но могу узнать ее «в лицо»!

– Дорогая, на улице сентябрь, – напомнила Татьяна.

– И отлично. Бабка собирала корешки до первого мороза. Мне надо разок выехать за город и побродить по опушке. Я даже знаю, куда поеду. Всего несколько остановок на электричке. Помнишь то милое местечко, куда мы несколько раз выбирались на шашлыки? Станция Митяево? Так вот там этой травы – завались. Хватит на тысячу седалищ.

– А если твой рецепт не сработает?

– Если не сработает, никто не пострадает. Это же не отвар, который принимают внутрь. Никакой уголовной ответственности! – сообщила довольная Мила. – И кроме того, почему это он не сработает? Бабку деревенские на руках носили.

– Неужели у всей деревни был геморрой?

– А ты думала? Больных – сотни! Люди просто не выставляют эту болезнь напоказ.

– Я даже догадываюсь, почему.

– Эх, мне бы только клиентов найти! – стукнула кулаком по ладони Мила. – Я, конечно, дам объявление в газете, но ждать ответа придется долго!

– Подожди с объявлением. На первых порах я сама смогу помочь, – оживилась Татьяна. – Не забывай, что я работаю в поликлинике. Попробую шепнуть парочке страждущих твой телефончик.

– Таня, ты – гений. Ты просто не представляешь, как это для меня важно!

– Почему же? Очень хорошо представляю. Если бы меня хотели застрелить и отравить, я бы тоже беспокоилась. И все же зря ты не хочешь вызвать милицию.

– Я посоветуюсь со своим частным детективом, – пообещала Мила, мельком глянув на потолок и подумав: «Интересно, что делает этот красавчик?» – Кстати, если я начну распространять мазь, мне потребуется для нее тара. Рекламировать препарат, а потом продавать его в баночках из-под майонеза как-то неудобно. А у вас в поликлинике случайно не завалялось ничего подходящего?

– Господи, конечно, нет! Кто же станет хранить пустые флаконы!

– Мало ли... Я вот иногда оставляю для хозяйственных нужд коробки из-под «Нивеи» или из-под витаминов.

– Может быть, тебе стоит дать объявление в газету как раз по этому поводу? – предложила Татьяна. – Народ натащит тебе пустой тары за копейки.

– Это мысль! – обрадовалась Мила. – Как ты думаешь, я еще успею дать рекламное объявление?

– Что, прямо сегодня? – удивилась Татьяна.

– А чего ждать? С мазью я решила твердо – надо ковать железо, пока горячо! Ты жди меня здесь. Заодно приготовь ужин. Да! Можешь смело считать это актом милосердия.

9

– Знаешь, куда она ездила? – спросил Борис, вышагивая по комнате с видом петуха, обнаружившего ямку с червями.

– Не знаю, – буркнул Константин, мучимый самыми дурными предчувствиями по поводу всего происходящего.

– В редакцию газеты. Она дала объявление.

– Надеюсь, тебе удалось прочитать текст?

– Еще бы! И какое объявление – пальчики оближешь! – Борис извлек из кармана скомканную бумажку и процитировал по ней: – «Куплю пустые пластмассовые баночки из-под кремов и пищевых добавок».

– Зачем это ей банки? – опешил Константин.

– Как? Тебе ничего не приходит в голову? – Борис скорчил многозначительную мину. – Ну, думай, думай.

– Хочешь сказать, она сама в этом замешана?

– А почему бы нет? Допустим, – Борис весь полыхал азартом, – она – из шайки покупателей «невидимки». Не думаю, что дед запродал-таки прямо технологию его изготовления – скорее всего, пробную партию. Не дурак же он в самом деле! Лютиковой поручили... ну, не знаю... расфасовать эту партию. И вот сейчас она пытается обеспечить для этого тару.

– Не лишено смысла, но коряво, – вынес вердикт Константин.

– А давай допустим, что типы, с которыми имел дело наш дед, – дилетанты! Сам подумай: откуда у него связи с наркодельцами?

– Но человеку с улицы ведь не предложишь эдакую сделку! – возразил Константин.

– Дед наш – большой оригинал, если ты запамятовал. Среди его знакомых можно найти буквально кого угодно. Может, он вообще не сам придумал наркотик изобретать? Может, его надоумили? Заказ ему сделали? Пообещали золотые горы?

– Вот это больше похоже на правду, – пробормотал Константин. – С чем совершенно не вяжутся пустые баночки из-под крема.

– После того как ты провел с Лютиковой ночь, ты к ней изменился! – обвиняющим тоном заявил Борис.

– Ну да, я не черств, у меня есть чувства, – заявил тот, смерив брата монаршим взором. – Но можешь не бояться: хотя Лютикова мне нравится, это не помешает делу. Единственное...

– Да?

– Мне бы хотелось уберечь ее от опасности. С какой стороны ни посмотри, выдавая себя за частного детектива, я ее обманываю. И это не невинная шалость, ведь на ее жизнь действительно покушаются.

– Я в этом не уверен.

– Но она явно кого-то боится! Это я тебе говорю!

– Я не меньше тебя заинтересован в том, чтобы она осталась жива, – помедлив, заявил Борис. – Я ведь не злодей какой-нибудь.

– Тогда давай по-тихому наймем для нее настоящего частного детектива.

– Ага! Чтобы он тотчас же расколол нас, как два гнилых ореха. Не забывай, под нашим покровительством еще Верочка, бабушка и доморощенный Билл Гейтс в коматозном состоянии.

– Тогда не частного сыщика, а телохранителя. У тебя ведь есть на фирме специальный человек, – обвиняющим тоном заявил Константин. – Перебрось его на другой объект.

– Нет уж, мой человек пусть занимается моей фирмой, – завредничал Борис. – Лучше давай возьмем кого-нибудь другого, со стороны.

– Хорошо, я этим займусь.

– Только выбери парня с нормальным лицом, а то твоя Лютикова, если вдруг заметит слежку, от страха отбросит свои симпатичные ножки. Хотя подожди! Есть у меня на примете один десантник. Бывший, конечно. Я ему сегодня позвоню.

Едва он это произнес, как у Константина на поясе загудел мобильный телефон.

– Алло! Здравствуйте, это Мила Лютикова, – услышал он взволнованный голос. – У меня тут кое-что случилось, не могли бы вы зайти?

– У нее что-то стряслось, – закрыв трубку ладонью, поделился Константин информацией с братом. И, убрав руку, пообещал: – Через минуту буду у вас!

– Открой ему, пожалуйста, – попросила Мила подругу, спешно скрываясь в ванной. – Надо хотя бы причесаться. В последнее время я разгуливаю по городу, как еж, которого сильно испугали.

– Твои интонации наводят меня на мысль, что тебе понравился этот мужчина, – заявила Татьяна.

И тут раздался звонок в дверь. Через минуту Мила услышала, как подруга игривым тоном говорит:

– Здра-авствуйте! Да проходите же, пожалуйста! Мы вас с нетерпением ждем.

Татьяна ворвалась перед Глубоковым на кухню и, сделав страшные глаза, прошептала:

– Он такой... Такой! – У нее не хватило слов и, вместо того чтобы закончить формулировку, она просто проглотила порцию воздуха.

Исполненный чувства собственного достоинства Глубоков улыбнулся Миле, словно звезда особо рьяному поклоннику, прыгающему в толпе.

– Салют! – сказал он. – Я пришел. Итак?

– Садитесь, – нервно предложила Мила.

До сих пор она не отдавала себе отчета, до какой степени у соседа сногсшибательная внешность. Однако Татьяна, которая явно пришла в дикий восторг, заставила ее взглянуть на него более объективно. Мила немного помолчала, чтобы минута тишины сделала ее заявление позначительней. После чего сообщила:

– У меня плохая новость: меня хотели отравить.

Она торжественно выложила на стол газету, на которой лежал одинокий пакет из-под замороженных овощей.

– Что это? – спросил Константин, потянувшись к нему.

– Осторожно! – ахнула Татьяна, схватив его руку в две свои жадные ладони. – Там была отрава!

– Ладно, ладно, не волнуйтесь, я не стану облизывать пальцы до тех пор, пока не помою руки, – попытался освободиться тот. Когда ему это удалось, он снова повернулся к Миле: – Расскажите все с самого начала.

Мила устроилась на табуретке напротив него и начала сбивчиво рассказывать. Много времени это не заняло. Когда она закончила, Константин сказал:

– Выходит, поначалу ваша смерть задумывалась как бескровная и безмолвная. И это была, вероятно, первая попытка с вами разделаться. Ведь вы утверждаете, что купили эти овощи месяц назад.

– Да-да, очень давно.

– Положим, отравить их могли тоже очень давно. Но у вас все руки до них не доходили. И вот тогда-то... Тогда у вашего врага истощилось терпение и он нашел более радикальный способ от вас избавиться. Раздобыл пистолет, явился в редакцию...

– Но у меня нет врагов! – возразила Мила, разведя руки в стороны. – Поверьте, я совершенно обычная женщина! Жизнь моя невероятно проста, в ней все предсказуемо, как в американской внешней политике.

– Гм... – сказал Константин, который после консультаций с братом пришел к выводу, что у Лютиковой рыльце все же в пушку. – Возможно, есть какая-то вещь, которая, на ваш взгляд, кажется мелочью, а на взгляд преступника – убийственна для него.

– Не может быть, чтобы я ни о чем не догадывалась! – возразила та. – Кроме того, если уж я во что-то вляпываюсь, то всегда с брызгами и шумом. Планида такая.

– Этот пакет я заберу, – важно сказал Константин. – Кстати, вы не обращались в милицию?

– Н-нет, сестра мне не посоветовала.

– Ага, – кивнул головой он, как будто бы мнение Ольги не подлежало обсуждению. – Прошу вас как можно реже выходить из дома. А лучше – вообще из него не выходить.

В Миле некоторое время боролись противоречивые чувства. В конечном итоге неистребимое желание заработать деньги на телохранителя одержало чистую победу.

– Сегодня может быть, – неохотно сказала она, – но завтра с утра мне надо будет отлучиться.

– Куда? – живо спросил Константин. – Если уж не можете удержаться, то хотя бы сообщите мне маршрут.

– Ей надо в лес, – брякнула Татьяна, завороженно глядя на голубоглазого обманщика, – выкапывать корни.

Тот моргнул и непонимающе уставился на нее.

– Она шутит. – Мила успокаивающе похлопала его по руке, а Татьяне изо всех сил наступила на ногу.

– Шучу, – подтвердила та, глупо хихикнув.

– Я поеду к мужу, – соврала Мила, и Глубоков нахмурился:

– Не так давно вы божились, что между вами все кончено.

– Так и есть. Просто мы делим имущество, и у нас возникли кое-какие трения по поводу э-э-э... комода. Кому он достанется. Редкая вещь, если вы знаете толк в мебели.

– А вы не могли бы... хм... отложить это мероприятие или хотя бы перенести его на вашу территорию? Пусть муж после работы приедет делить комод сюда.

– Я предложу ему, – пообещала Мила. – Правда, не знаю, согласится ли он. Квартира навевает на него тяжелые воспоминания.

– В общем, договоримся так, – подвел итог Константин, – если вы поедете к мужу, то поставьте меня в известность по телефону. Договорились?

– Договорились! – пообещала Мила, глядя ему прямо в глаза и точно зная при этом, что звонить ему не будет, а ранним утром выскользнет из квартиры, никем не замеченная.

Она ни за что не хотела рассказывать частному сыщику о своих материальных затруднениях, о недоверии, которое она испытывает лично к нему, о намерении заработать деньги на телохранителя и тем более о способе, с помощью которого она собирается этого добиться. С одной стороны, ей было страшно шастать по улицам после того, как она точно выяснила, что на ее жизнь покушались дважды. С другой стороны, бездеятельность казалась ей еще худшим злом, чем кратковременный риск, который обернется денежной выгодой. А уж с деньгами можно будет позаботиться о себе по-настоящему.