Текст книги "Сказка со счастливым началом"

Автор книги: Галина Маркус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]

Но Анька, казалось, даже не удивилась. В ней что-то переменилось, появилось нечто незнакомое, слишком взрослое. Она смотрела на Диму прозрачным, невидящим взглядом.

– Он денег должен! – ответила вместо неё Катя, пытаясь привлечь к себе Димино внимание. – Его на счетчик поставили.

– Кать… молчи! – замотала головой Анька. – Ничего не рассказывай!

– Ну и как мы тогда поможем? – спросил Дима.

– Не надо… мы сами… – сестра отвернулась.

– Ладно, хорош дурака валять. Ань, говори, что случилось! – потребовала Соня. – Или я звоню в милицию.

– Не надо… – Костик попробовал приподняться, но тут же застонал.

– Его надо уложить. Мить, помоги…

Все вместе не без труда переместили парня на диван – Костик совсем пал духом и ничем им не помогал, словно и руки, и ноги ему отказали.

– Сонь, ты сняла деньги? – неожиданно спросила Анька.

Вызова в её голосе не было, только озабоченность. Соня замерла – она совсем забыла о своём обещании.

– Сегодня – нет.

– А когда? Ты же сама сказала!

– Извини. Забыла.

– Ну, ещё бы, – губа у сестры презрительно дёрнулась.

– А сколько надо? Кому он должен? – снова вмешался Дима.

– Не твоё дело! – вяло огрызнулась та.

Соня нахмурилась. Самолюбие – самолюбием, но позволить сестре разбазаривать деньги, которые мать для неё откладывала? Соня не имеет на это права, да и Мара просила… И пусть Анька думает всё, что угодно.

– Имей в виду, – спокойно проговорила Соня, хотя тревога её нарастала. – Снимать наличные я не буду. Открою счёт на твоё имя и переведу туда.

– Но это целая история!

– И ещё. Сделаю это только, когда ты мне всё объяснишь…

– Да как ты смеешь! Это мои деньги! На что надо, на то и трачу! Ты… знаешь ты кто? Воровка!

– Спятила?! – Дима вытаращил на неё глаза. – Ты что несёшь?! Да ты…

– Мить, прекрати, – отмахнулась Соня. – Пусть говорит, что хочет. А я пока за неё отвечаю.

– Ага… нужна я тебе! – Анька метнула горестный взгляд на Диму. – За себя отвечай…

Непонятно – кого и к кому она сейчас ревновала, но в глазах её затаилось страдание.

– Нужна, дура, – серьёзно и тихо ответила Соня, – ещё как нужна! Хотя ты и полная задница, и с тобой один геморрой.

И тут Анька вдруг разрыдалась. Просто села на пол и зашлась в истерике. Катя бросилась было утешать, но Соня решительно её отодвинула, опустилась рядом с сестрой на колени и крепко прижала к себе её лохматую голову.

– Всё… всё, заинька, ну, успокойся… Ну, малышка моя, глупенькая… Всё будет хорошо. Мы что-нибудь придумаем. Ну, что случилось, Анечка? Расскажи скорее…

Костик, кряхтя, снова попытался привстать:

– Ань… может, к матери всё-таки? Там пока не найдут.

– Да? А я? – всхлипнула Анька. – Они меня здесь найдут и…

– Так мы же вместе…

– Ага… так она нас и ждёт! Вспомни, что она тебе ответила? Сонь, представляешь, я ей звоню, говорю, Костика убьют, нам деньги нужны! А она – это всё из-за тебя, вот и расхлёбывай, а у меня ничего нет! Это как это – нет? По курортам ездить – есть, а на сына… Ну и хрен на неё, обойдёмся! Давай лучше к моему папе, у Жанны в мастерской отлежаться можно…

– Костику нужен врач, – покачала головой Соня. – Толку от твоего папочки!

– Так! – не выдержал Дима. – Давайте конкретно, кто кому должен и сколько. И побыстрее, время идёт.

– Костик проиграл много денег, – Анька исподлобья, то ли виновато, то ли вызывающе смотрела на сестру. – Очень много… Занял ещё, чтобы отдать, и снова проиграл.

– В карты? – продолжал допрос Дима.

– Нет… в автоматы.

– Сколько?

– Сто пятьдесят тысяч… – то ли прошептала, то ли выдохнула сестра.

– Сколько? – изумилась Соня.

– Чего – рублей или долларов? – уточнил Дима.

– Рублей, конечно, – испуганно отозвалась Анька. – Ты что?!

– Бывает хуже, – усмехнулся он, презрительно уставившись на парня.

Сейчас никто не принял бы их за ровесников. Один выглядел умным, уверенным, состоявшимся, другой – безбашенным недоумком.

– Значит так, Ань. Я мог бы дать ему эту сумму, но не буду. Безголовых не спонсирую. Отвезём его сейчас в больницу или к мамочке – как пожелает. И пусть сам выкручивается.

– Да… да ты что?! Я… Сонь, отдай мне мои деньги, слышишь? Ну, пожалуйста!

– Она ничего не даст, я ей не позволю.

– Да кто ты такой?! Чего раскомандовался?

– Я муж твоей сестры – привыкай.

– Кто?! Щас я тебе привыкну! Муж… Кого ты из себя строишь, Димон! Да ты здесь на полчаса! Тебя никто всерьёз-то не принимает! Вот Женя – тот да, муж. А ты… Потрахался – ну и иди, гуляй. Без твоих бабок обойдёмся, тоже мне, хозяин: дам – не дам! Сонь, ну скажи ему!

– Забудь имя «Женя», ясно? Его здесь больше не будет! – сжал зубы Дима. – Ведёшь себя, как малолетка. Послушай лучше – потом спасибо скажешь. Знаю я таких волосатиков. На кой хрен мужик, который всё в доме просрёт и тебя в придачу? Наберём ему бабок, так он снова всё в автоматы спустит. Так и будут за ним жлобы гоняться, пока не замочат. Пошли его в жопу.

– Ты… ты… Я его не брошу, ясно?!

Костик всё это время молчал, но в конце Диминой фразы повернулся, застонал и произнёс умирающим голосом:

– Правильно, Ань… пусть меня лучше замочат… раз я такое дерьмо!

– Прекрати, прекрати немедленно! – Анька кинулась к нему. – Костенька, я тебя не брошу, не слушай его. Он сам – дерьмо полное! Пусть нас лучше вместе убьют, раз они так…

Внезапно в кармане Костиной куртки зазвонил телефон. Все в испуге уставились на него.

– Не подходи… – прошептала Анька.

– Катя, – Соня вспомнила про девушку, – а ты шла бы домой. Мы сами тут разберёмся.

– Я неу тебя в гостях, я у Ани! – вздёрнула подбородок та.

– Нет, правда, иди, Катюш, – неожиданно поддержала сестра. – Чего мы тебя впутывать будем?

– Ну, как хочешь… – нехотя проговорила Катя. – Вот только…

Она вдруг повернулась к Мите:

– Димочка… нам надо поговорить.

Соня бросила на него невольный взгляд, но тотчас же отвернулась. Присутствие Кати с самого начала было ей неприятно, но Соня ещё не успела привыкнуть, что Анькина подружка и её соперница – одно и то же лицо. Катя была, несомненно, хороша, про таких говорят: как с картинки. Не говоря уже о юности… Свежая, только распустившаяся красавица, да и уверенности в себе не занимать. А вдруг Дима снова её захочет – почему бы и нет? Как это у них с Катькой происходило? Как он дотрагивался до неё, как ласкал? Так же, как и её, Соню? И целовал – так же?

– Кать, – раздражённо бросил Дима, – я тебе уже всё сказал. Что непонятно?

– Давай выйдем.

– Нет.

– Ладно. Мне всё равно! Давай здесь. Почему ты прячешься? Отбиваешь звонки! Дим, что происходит?

– Кать, ты тупишь? Я женюсь. Давай по-хорошему, не выноси мне мозги.

– А я вот в это, – Катя презрительно кивнула в Сонину сторону, – вообще не верю! У нас с тобой… всё так классно было! У нас всё хорошо было, пока…

Анька переводила напряжённый взгляд – с сестры на подругу. Что думал Костик, Соня не знала – ему, похоже, было сейчас не до них.

– В смысле – не веришь? – не понял Дима. – Глазам своим, что ли?

– Может, я чем-то тебя обидела? Ты мне назло, да? Я же тебе говорила, с Никитой у меня давно ничего…

– Да какой, на фиг, Никита? Я тебе всё объяснил. Я полюбил – поняла?

– Кого – её?! He-а, не верю. Дим, я не верю! Ты что – больной? Кто у тебя сейчас? Ну скажи, скажи! Только честно!

– Кать, ты дура? – изумился он. – Отвяжись, а?

В его голосе слышалось нетерпение.

– Дим, это ты дурак! Она же старая, некрасивая! Ты свихнулся?

– Я вам не мешаю? – не выдержала Соня. – Кать, ничего, что ты у меня дома?

– Да пошла ты! – Катя сама выглядела сейчас не слишком красивой – лицо у неё перекосилось от злобы, как у бешеной фурии. – Ведьма уродская!

Дима сжал зубы и двинулся было к ней, но его опередила Анька.

– А ну мотай отсюда! – она с силой толкнула подружку в дверной проём. – Вали, чтобы я тебя больше не видела!

– Ань… ты чего? – обомлела та. – Ты же сама говорила! Что она его соблазнила… что она дрянь! Что она…

– Заткни свою пасть, ясно? Моя сестра в сто раз тебя лучше! То же мне, Барби крашенная!

Анька продолжала грубо её выпихивать.

– Психопатка! Семейка уродок придурочных! Начиная с вашей мамаши… – Катя замахала руками, пытаясь освободиться.

Дима едва удержал Анюту, чтобы она не вцепилась подруге в лицо. Но та и сама уже ретировалась. Анька рвалась в коридор, но входная дверь захлопнулась раньше.

– Ань… всё, успокойся, – взмолилась Соня. – Ну её! Что она ещё может сказать?

– Слушайте, вы! – не выдержал Костик и неловко всхлипнул полным крови носом. – Я всё-таки ещё не труп…

– Костенька… – Анька снова бросилась к нему. – Прости, прости! Сонечка, ну будь человеком, пожалуйста! Что нам теперь делать?

– Я позвоню своему врачу, – решил Митя. – Обычный сразу милицию вызовет, и в травмпункт тоже нельзя.

– Нет, нет! Нам надо куда-то уехать, спрятаться…

– Мить… давай отвезём их на дачу? – внезапно предложила Соня. – Туда и врача вызовем, да и больница есть прямо в посёлке. Там всё и решим. Дров много, магазин рядом.

– Отлично! – обрадовалась сестра. – Поедем, да, Костенька?

Соня только диву давалась, как ласково она с ним обращается – а ведь раньше едва до него снисходила. Митя кивнул:

– Сонь, тогда я за тачкой, заберу прямо сейчас и приеду, о’кей?

– Это… это долго? А может быть, завтра? – встревожилась она.

Митя подошёл и, никого не стесняясь, нежно провел рукой по её щеке.

– Маленькая… не волнуйся. Только дверь никому не открывай! Если что – вызывайте ментов. Я быстро, очень быстро… Сонечка, я обернусь за час, даже меньше, правда…

– Только не гони, пожалуйста! – испуганно выкрикнула вслед Соня. – И такси нормальное найди! Не пойми к кому не садись…

Она бросилась за ним к двери, стараясь дотронуться лишний раз, прежде чем он уйдёт. Дима оделся, обнял её и ласково поцеловал в прикрытые веки:

– Я скоро, маленькая моя, потерпи, совсем недолго, – повторил он. – Ну, я пойду… пойду, ладно?

Несколько секунд он ещё удерживал её в объятьях, но потом решительно отодвинул и ушёл.

Соня проследила за ним из кухонного окна и только тогда вернулась в Анькину комнату. Она поймала на себе взгляд сестры – та выглядела ошеломлённой, но ничего не сказала и снова принялась прикладывать тампоны к Костиной губе.

Соня ушла к себе, чтобы им не мешать. Телефон у Костика постоянно трезвонил, и, в конце концов, его отключили. Дима, как и обещал, вернулся быстро – часа через полтора. Да ещё позвонил за это время несколько раз. Пока его не было, Соня собрала и покидала в сумки нужные вещи – себе, Аньке и Мите.

Она немного опасалась, что Костик не сможет встать, но тому, кажется, полегчало. Он даже не очень нуждался в Диминой помощи, когда, опираясь на него и Аньку, спускался вниз по ступенькам к машине. Дима усадил его на заднее сиденье и вернулся взять сумки. Соня уже запирала дверь, как вдруг ахнула.

– Мить, подожди. Я Бориса забыла!

Такое с ней случилось впервые, ей даже стало не по себе. Она бросилась назад в квартиру. Борис посмотрел осуждающе, но ничего не сказал. Провинившаяся, Соня поскорее спрятала его в сумку.

– Ни одной ночи не было, чтоб без него… – пробормотала она. – С семи лет…

Митя услышал и остановился.

– А теперь без меня не будет, Сонь… – сказал он, глядя на неё с нижней ступеньки, снизу вверх.

– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, – хмыкнул лис, когда тот отвернулся.

Борис снова на даче…

С врачом поступили иначе, чем запланировали. Дима позвонил с дороги, и они заехали к доктору прямо домой – в коттеджный поселок, оказавшийся по пути. Анька с Митей отвели Костю вглубь дома, а Соня осталась ждать в холле. Она растерянно озиралась – коттедж доктора снаружи представлял собой трехэтажный дворец, да и внутреннее убранство не подкачало – Соня ещё никогда не была в столь богатых домах. Она стояла и думала, как же тогда выглядит дом Калюжного, если так живёт его личный врач.

На Соню доктор не обратил никакого внимания, лишь на пару секунд задержался взглядом на Аньке. Он осмотрел Костика и успокоил: рёбра скорее всего целы, с почками тоже порядок, даже сотрясения мозга нет, так, синяки и ушибы. Но на всякий случай посоветовал сделать рентген.

– Только вы отцу ничего не говорите, – попросил Митя и протянул купюры.

– Не вопрос, Дмитрий Антонович. У тебя неприятности?

– У меня? С чего вы взяли? Просто помогаю приятелю.

Они распрощались, вышли из дома, и тут только Соня вспомнила.

– Мить, а ты видел отца?

– He-а, чуть-чуть разминулись. Он уехал в Расков, на несколько дней. Я позвонил ему и сказал, что забрал тачку.

– А он?

Митя неопределённо повёл плечом. Видимо, дневной разговор повторился, но Соня не стала расспрашивать – какой в этом смысл? Она сидела рядом с Митей на переднем сидении и впервые наблюдала, как тот водит машину. Похоже, практика у него имелась не малая – за рулём он чувствовал себя уверенно и спокойно, не лихачил, но и не осторожничал, как новичок.

В автомобилях Соня не разбиралась, только поняла, что это джип-внедорожник, без сомнения, очень дорогой – чёрный, просторный, комфортабельный, напичканный электроникой. И этот автомобиль очень шёл Мите, придавая ему солидности. Костик с комфортом расположился на заднем сидении, положив голову Анечке на колени. А та всю дорогу молчала, что случалось с ней крайне редко.

На дачу они приехали глубокой ночью. Один-единственный фонарь в конце улицы не горел, и они с трудом открыли замок. В доме было очень холодно. Пока Анька разбирала вещи и устраивала Костика поудобнее, Соня, отправив Митю за дровами, принялась разжигать огонь. У неё ничего не получалось – старая печка дымила и не разгоралась. Наносив дров, Митя не выдержал и отодвинул Соню. Присев перед печкой на корточки, он начал всё заново. Наконец, отсыревшие дрова схватились от старых газет. Митя открыл заслонку на нужное расстояние и отправился за водой.

Соня поставила чайник на электроплитку, и они с жадностью выпили горячего чая, пытаясь согреться.

– А я думала, у тебя слуги всё дома делают, – прищурилась Анька, глядя на Диму. – Где ты всему этому научился?

– В деревне, – просто ответил тот, не реагируя на подколку. – У бабушки с дедом каждое лето жил, пока мать работала.

– Ах, она у тебя ещё и работала?

– Конечно. И сейчас работает.

– А когда же она кандидатскую защитила? – вспомнила Соня. – До или после того… ну, как ты… как тебя…

– До. В НИИ, перед перестройкой. Она там самым молодым кандидатом наук была, все говорили – уникальный случай. А потом, через два года… когда отец… в общем, когда всё наладилось более-менее, стала преподавать. Сначала в институте, последнее время в колледже. Она у меня биолог.

– Опыты на лягушках? – брякнула Анька.

Она с сентиментальной жалостью относилась к каждой раздавленной невзначай букашке и терпеть не могла издевательства над животными.

– Говорю же, преподаёт, – нахмурился Митя.

– Ладно… посуду завтра помоем, а то холодно… – Соня уже падала от усталости.

– Ложись, давай. Я помою, пока вода теплая есть.

– Ты тоже устал… Ань, мы с тобой устроимся наверху, там постелено. А ребята – внизу, у мамы.

Анька насмешливо глянула на неё:

– Не разводи детский сад! Чё ты, как маленькая? Идите наверх…

Соня не нашлась, что сказать. Она растерянно замерла у лестницы, но никто больше не обращал на неё внимания. Анька хлопотала вокруг Костика. Дима, действительно, принялся за посуду. Надо было помочь ему, но он снова приказал твёрдым голосом:

– Соня, ложись, давай, ты уже зелёная. Сказал, помою! Иди, грейся.

Она взяла сумку и молча поднялась наверх. Но не успела её разобрать, как послышался топот на лестнице.

– Разговор есть! – заявила сестра.

– Давай, – кивнула Соня, внутренне напрягаясь.

– Насчет Костика, – решительно начала та. – Он хороший. Не наезжайте на него.

– Да кто на него наезжает? Просто Митя прав – дальше хуже будет. Это же болезнь, как наркомания! Люди всё из дома тащат, лишь бы…

– Да погоди ты! – мотнула головой сестра. – Слышали, читали… Ты же ничего не знаешь! Он… он из-за меня столько денег продул.

– Что значит – из-за тебя?

– Ну… я… Я его доставала… мол, ты мне не подходишь. Мне нужен парень с деньгами, найду себе такого в Москве… а ты мне даже сапоги купить не можешь… Сравнивала… что девчонкам их парни золото дарят. Ну, он и занял бабки. А отдавать нечем, не успел заработать. На него стали давить. Костик тогда взял, что осталось и пошёл в автоматы, ну, чтобы деньги вернуть, и – продул. Ну так он занял ещё и опять… Да он впервые в жизни играл!

– Вот почему ты у меня такая глупая, Анька?! – горячим шёпотом начала Соня. – Разве в деньгах счастье… видишь, что получилось?

– Да не говори ты со мной, как с ребёнком, Сонь, – горько усмехнулась сестра. – Знаю я всё… Не в бабках дело. Просто мне хотелось… чтобы меня так любили… чтоб всё ради меня… Ты не поймёшь. Тебя и так…

Анька отвернулась, наверное, чтобы скрыть слёзы.

– Я… вас вдвоём видела… сегодня, в парке, – вдруг сказала она.

– В парке?

– Нам там стрелку назначили. То есть, Костик ходил, уговаривал этих гадов, чтоб дали отсрочку. А я его ждала. И видела вас.

– Понятно…

– Ничего тебе не понятно! – вскинулась Анька.

Губы у неё сложились в страдальческую усмешку.

– На вас смотреть тошно, – сказала она. – И сейчас, дома… Он с тобой… другой какой-то. Вообще не такой. Знаешь, как он с девчонками в институте общался? И тебя я никогда не видела, чтобы ты – вот так…

– Как – так? – тихо переспросила Соня.

– Ты на него… не дышишь даже… Так Ира говорила, про маму и…

– Ох… дожили… – Соня закрыла глаза. – Ещё только не хватало… Мама и Вова.

Кошмар. Так недолго и до табуретки с воблой. И это при том, что она весь вечер старалась не прикасаться к Диме при Аньке, не смотреть на него, избегать его ласк!

– А он… – задумчиво продолжила сестра и умолкла.

– Что – он? – болезненно поморщилась Соня.

– Нет, ну почему, почему тебе так повезло? – заворожённо прошептала та.

– Повезло? Аня… Ты мне правильно всё говорила, а я… Анечка, прости меня! Я тебя обманула, но я не смогла… я с ума сошла. Ничего не понимаю, не могу без него… А что дальше – не знаю.

– А Женя? Ты ему сказала?

– Да.

– И что – он тебя отпустил?

– Конечно. А как иначе? Разве такое прощают?

Анька недоверчиво глянула на неё, но потом снова уставилась в потолок, чтобы слёзы не выливались из глаз.

– Сонь… мне так плохо, когда я Димона вижу. Просто сил нет! Но… я даже успокоилась как-то сегодня. Он всё равно бы не смог меня так любить… бесполезно всё это. И Катьку не смог бы. Сонька… я думала, так не бывает. Он так глядит на тебя… так говорит… я как кино какое-то смотрю – про любовь. Не оторвёшься… Вот в парке вы шли… Никого не видите! Слушай, у мамы картинка валялась – там мужик над землей летал, с тёткой в обнимку, я ещё думала – что за бред?

– Шагал?

– Не-е, не шагал! Именно что летал прямо. Так вот и вы как будто… Сонь, а вы что – правда женитесь? Вот это номер будет! Мы – родственники Калюжных…

– Анька, молчи! – замотала головой Соня. – Это ужасно. Они никогда не позволят. Они уже против!

– А вам-то что? – беспечно пожала плечами та. – Сонь… Сонь, может, Димон даст нам бабок? Для него же это не сумма…

– Нет, Ань, даже просить не стану. Сам он столько не зарабатывает, а у его отца и гроша не возьму!

– А сколько у нас на книжке?

– Анечка… Мама всю жизнь копила. Нельзя эти деньги брать, пойми! Да там всего двести семьдесят, кажется. Минус сто пятьдесят если – остаётся сто двадцать. Мало ли что… У тебя ничего больше нет. Ты пока без работы…

– Какие сто двадцать? Половина – твоя!

– Нет, там всё твоё, спорить не будем.

– Соня! – по щекам Аньки снова потекли слёзы. – Не-е-ет… Сонечка, прости меня, пожалуйста… я не хотела так говорить… Прости, прости, я дрянь, я так ревновала! Я как увидела его и цветы эти – думала, сдохну! Но я никогда больше так на тебя не скажу, никогда! Я сама себя ненавижу! Я не могу одна, без тебя… Ну, пожалуйста… не отрекайся от меня. Я буду слушаться, честно… Ты не сердишься? Скажи, пожалуйста! Я не могу, когда ты так на меня смотришь…

– Дурочка… – тяжёло вздохнула Соня. – Как же я без тебя? У меня никого нет, кроме тебя…

– У тебя он есть… а я… я…

– А ты – сестрёнка моя родная, – Соня прижала её к себе, как в детстве. – И ты будешь со мной всегда, да? И никуда не уедешь… Ты ведь зайчонок мой… помнишь, как ты маленькая играла? Тебя спать было не уложить, пока не начнёшь искать – где же наш зайка? А зайка-то в норке… под одеялом… да ещё попискивала так… от удовольствия.

Обе тихонечко рассмеялись сквозь слёзы.

– Ладно, пойду. А то он сейчас придёт к тебе… И Костик там один, пойду ему йодовую сетку сделаю.

– Спокойной ночи, Анечка. Мы завтра придумаем что-нибудь с деньгами.

– Что – придумаем? Если ты не хочешь Димона просить…

Неожиданно Соне пришла в голову мысль.

– Ну, может, и правда, у Мити возьмём, – неопределённо сказала она. – В долг. Этот Костик твой. Он ведь неплохой парень, да, Ань?

– Нормальный…

Анька вылезла из её объятий.

– Возьми тёплое одеяло – у мамы внизу, в шкафу.

– Ага…

На лестнице раздался и замер её топот. А через несколько минут на второй этаж взлетел Митя. Не глядя на него, Соня принялась расстилать постель, достала ту самую Марину сорочку. А он, смутившись, встал посреди комнаты, не зная, что предпринять.

– Калитку запер? – спросила Соня.

– Да… Сонь, не могу понять… снова здесь.

– Да уж…

– Помнишь, как ты меня выпихнула – ногой? Я не ожидал… сначала целуешь, а потом – раз, и я на полу!

Соня молчала.

– Как в прошлой жизни… Ты… про ту ночь – что теперь думаешь?

– Мить, не зли меня лучше.

– Сонь, мы ведь не говорили… а я должен знать…

– Ложись! Половина четвёртого уже.

– Ты… ты сперва за него меня приняла, да? Блин… зачем я это сделал… кретин! теперь всю жизнь буду думать… как ты с ним…

Она обернулась.

– Нет, Мить. С ним никогда так не было. Как поняла, что не он – сразу проснулась.

– Ты… такая презрительная была, такая сильная… Я сдался тебе сразу, сказала бы мне: прыгай в окно – я б сиганул…

– Ну да… выгнать никак не могла! Мачо изображал. Смешной такой, глупый… а наглый!

– Мне стыдно стало… сразу же… Как ты посмотрела на меня…

– Что-то незаметно было!

– Соня, Сонь… Пойми – я никогда так раньше себя не вёл! А тут – как помрачение. Ты ушла – а я сижу, пью и вообще не пьянею! И только одна мысль: эта женщина должна быть моей – сегодня или никогда! Любой ценой – получу, прямо сейчас! Наверно, вот так и становятся маньяками… А потом… мне так хреново… не знаю, что потом пережил… ходил вокруг садика. Смотрел на тебя, как ты с малышами возишься… И ступор просто – и уйти не могу, и подойти боюсь. Простить себе не мог, что сам всё испортил! Боялся, ты и разговаривать со мной не станешь.

– Я и не собиралась, – усмехнулась Соня. – И не надо было! Только ты, как вирус – привязался и всё… по крови распространился.

– Ты… я знал – или добьюсь тебя, или мне крантец. Ты шла – на меня не глядишь… Чужая, холодная. У меня сердце рухнуло – не простишь… А потом ты посмотрела на меня, и я вижу – ты такая, как раньше, в детстве. Строгая, но… не знаю, как выразиться. Видишь меня, что ли, чувствуешь… Ты обо мне думала хоть немного, Сонечка? Очень сердилась? Ты сказала, что не узнала меня даже… Лёшей назвала…

Соня медленно взбила подушку и положила её на диван. Потом с трудом подняла на него глаза.

– Я с того момента на даче… только о тебе и думала.

Она впервые призналась ему в этом. В его глазах появилось такое неподдельное изумление, что она досадливо отвернулась.

– Сонечка… – задохнувшись, он крепко обхватил её, и его рука заскользила по её бедру и талии.

– Нет, Мить… нет. Пожалуйста! И… Анькатам, внизу…

– Там ничего не слышно. И она не одна.

– Нет, я не могу… не могу…

Соня собиралась сказать ему ещё кое-что. Женя всегда думал об этом сам, а она вообще ничего не соображала эти два дня, но…

– Мить… Ещё не хватало сейчас забеременеть. Ты понимаешь, как это всё осложнит? И без того кошмар…

– Я этого не боюсь, Сонь. Я мужчина и отвечаю за всё.

– Не имеем мы права сейчас. С самого начала нельзя было…

– Если боишься, можно принять меры.

– Митя! В конце концов! Мы же договорились, – Соня попробовала отстраниться.

– Ладно… ладно… Хочешь – всё будет правильно. Осталось два дня потерпеть, да?

Митя уговаривал самого себя, но при этом никак не мог остановить своих рук – они продолжали гладить ей спину, и губ, целовавших ей шею.

– Да, да… Всего два дня, Мить… А почему два?

– Ну, завтра в загс, потом – в церковь… Сонь, да какой в этом смысл: «воздержитесь»! Зачем, если мы всё равно…

– Есть смысл, я чувствую, знаю… Митя!

– Ладно… – он с явным насилием над собой опустил руки. – Ложись первая. Но я с тобой всё равно… А то ты замёрзнешь.

– А больше и негде.

Она быстро скинула одежду, натянула сорочку и, дрожа от холода, залезла под одеяло. Митя тотчас разделся, лег рядом и обнял её, согревая – крепко и жарко. Однако, действительно, тут же послушно замер, не предпринимая дальнейших действий. Это было новое, мучительное наслаждение, сравнимое по силе с самой яркой ночью любви. Они не шевелились, но каждый всем телом ощущал нежность и тепло другого. Они передавали и принимали любовь не в страстных движениях и ласках, а незримо, не слышно – в покое и тишине. Пазлы снова заняли свои места, картинка сложилась.

На столике рядом с кроватью сидел Борис – кажется, Соня разместила его лицом к окну, только сейчас он смотрел прямо на них. И, пока Митя не погасил ночник, Соня видела, что Борис на её стороне, что он её одобряет и защищает.

* * *

Этот день на даче стал ещё одним подарком судьбы. Соня, наконец-то, нормально выспалась, и при этом всю ночь ощущала Митю рядом с собой. Утром она первая открыла глаза и потихоньку вылезла из постели. Конечно, он сразу почувствовал и проснулся, но было уже поздно – Соня одевалась. Тяжело вздохнув, Митя принял из её рук свои брюки, и, пока их натягивал, она сбежала от него вниз.

Анька тоже уже поднялась. Печка совсем остыла, и Митя, спустившись, вновь принялся за растопку, а девушки приготовили завтрак на скорую руку. Умылись, поливая друг другу тёплой водой из ковшика. Вчерашнее происшествие не обсуждали. Сестра вела себя тихо и очень задумчиво, только иногда поглядывала на них – то растерянно, то изучающе.

Вскоре выполз и Костик – под обоими его глазами светилось по хорошему фингалу. Так бывает, когда попали по переносице, объяснил Митя. Но парню явно стало лучше. После завтрака они с Анькой разлеглись на диване в маминой комнате, уставившись в старенький телевизор.

– Пойдём пройдёмся, – предложил Митя, словно читая Сонины мысли.

Со вчерашнего вечера сильно похолодало. Соня достала резиновые сапоги с шерстяными носками, отыскала старые джинсы и шерстяной свитер себе, тёплую жилетку и телогрейку для Мити. Обуви для него не нашлось – Вовины галоши оказались Мите малы, и он отправился в своих модных ботиночках.

Пройти по поселковым дорожкам оказалось непросто – снег за городом до конца не растаял, дорогу развезло, и обувь моментально заляпалась грязью. Митя не обращал на это внимания. Они вышли к полю и остановились под тремя дубами, одиноко сторожащими дорогу. Это было знаменитое место дневных игр детворы и ночных свиданий влюблённых. Сейчас тут не оказалось ни души – дачный сезон закончился.

– Так что с этим парнем у Аньки – серьёзно? – поинтересовался Митя. – Пойми, я про деньги специально сказал, чтобы ему по башке надавать. Конечно, сейчас лучше откупиться, а то им жизни не будет. Но потом… уговори Аньку порвать с ним. Я таких видел, Сонь, это такое дерьмо…

– Не всё так просто, Мить. Он не игрок, это Анька его на бабки раскручивала, она мне вчера рассказала.

– Небось, выгораживает.

– Нет… я её знаю.

– Ладно, завтра по любасу поеду в город, сниму им бабки. На карточке тысяч двести как раз наберётся.

– Что за карточка? – как можно безразличнее спросила Соня. – С работы?

Он легко купился на её невинные интонации.

– Не, на работе другая, там столько нет. Это отец мне кладёт каждый месяц, на карманные.

– А, ясно. Послушай меня, Митя, – голос у Сони стал твёрдым, – ни одной копейки ты с этой карточки не возьмёшь. И на меня или мою семью не истратишь. Иначе мы расстанемся. Навсегда.

Митя даже растерялся.

– Подожди… Но… Сонь, что за чепуха?

– Это не чепуха. Какая у тебя зарплата?

– Зачем тебе?

– А, значит, жена не должна знать, сколько получает муж? Хотя да, конечно… Я ведь тебе не жена…

– Полторы тысячи баксов, – нахмурился он. – Вот моя зарплата. Пока не густо.

– А по-моему, отлично! Для нашего города, где никто больше двадцати тысяч рублей не получает… Вот на свои и рассчитывай, если хочешь меня угостить, к примеру, или продукты купить. А родители… Ничего от них брать нельзя! Хватит нам твоего джипа на день рождения. Пойми, Митя! Хочу, чтобы ты только сам, даже если мало, даже если не хватит…

– Хорошо. Я возьму с этой карточки в долг, чтобы Аньке сейчас отдать.

– Нет. У меня есть деньги.

– Откуда же?

– Мама оставила мне… на свадьбу. Анька про них не знает, скажем, что от тебя, ладно?

– На свадьбу? – он помрачнел. – С «Дж-женей»?

Более издевательски произнести это имя было нельзя.

– Да, с Женей. Мать, слава Богу, не видела, что будет дальше, – Соня отошла от него, обогнула дерево и медленно двинулась по дорожке, обходя грязь. – Так что теперь уже всё равно.

Дима догнал её и молча пошёл рядом. Про деньги он больше не заговаривал. Соне показалось, он даже не возражает, чтобы свадебно-Женины бабки ушли на долги Костика. Для него эта сумма была чепухой, меньше карманных расходов от папы. А Соня… Соня нарушала последнюю волю матери, которая так старалась, так радовалась…

Они дошли до леса – здесь ветра не было. Митя сразу же захватил Соню в свои объятья и принялся целовать. Потом расстегнул свою телогрейку, поймал в неё Соню и прижал к себе, согревая. Сколько они так простояли, она не знала – казалось, время, наконец, услышало их и остановилось.

Соня уткнулась ему в шею и с наслаждением вдыхала его запах. Мысли и чувства у них, разумеется, сошлись.

– Ты… такая чистая, сладкая… проглотил бы тебя… – зашептал Митя. – У тебя кожа пахнет так вкусно – свежестью, такой морозной…

– Как в рекламе стирального порошка… – засмеялась Соня. – Запах морозной свежести.

– И ещё… чем-то новогодним… – он снова начал целовать её, – корицей… или ванилью… нет, ещё что-то хвойное… – Мить, перестань, не смеши меня!

– Знаешь, ты кто? – не обращал внимания он. – Снегурочка ты моя!

Соня замерла – так её уже называл Женя.

– Тогда я растаявшая уже Снегурочка… или сгоревшая…

– отвернулась она.

– Сонь… Сонечка, ты чего? – испугался Митя, снова пытаясь поймать губами её губы. – Дурацкое сравнение… Какая же ты Снегурочка? Ты – самая страстная, самая горячая…

– Ужасная сказка. Всегда её боялась. Кино выключала… Со счастливым началом, а потом… Кончилась моя спокойная ледяная жизнь.