Текст книги "Натуральная блондинка"

Автор книги: Галина Макеевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Глава 1

Ну почему? Почему если я натуральная светлая блондинка, то я обязательно еще и дура? Почему даже в школе, когда я совершенно четко и правильно объяснила суть второго закона Ньютона, учитель физики улыбался и отворачивался к окну? Что во мне такого смешного? Я что, клоун? Ну что я должна делать, если мне от природы досталось тело куклы Барби, уродовать себя как-то? Волосы перекрашивать? Это просто настоящая дискриминация по цвету волос. Стереотипное мышление. Предубеждение.

Вот и имя мне досталось непростое – родители постарались – Лилия. Только почему-то все мои друзья зовут меня Лилу, уж не знаю почему, я их об этом не просила.

Если вас это успокоит, я ненавижу розовое. Оно мне идет, но, видимо мама меня им перекормила в детстве, и у меня на него стойкий иммунитет.

Такое впечатление, что никто не хочет воспринимать меня всерьез. Даже на работе. Хотела устроиться менеджером по продажам, а в итоге получила место секретарши. Хорошо еще начальник, Сергей Борисович, попался адекватный. Никаких неприличных намеков, относится ко мне как к своей дочке, по-отечески. Дает нормальные поручения -это купить, туда позвонить, то напечатать. Все по-деловому, никакого флирта.

Другое дело коллеги и заказчики. Заказчики то еще что, шоколадки приносят да подлизываются. А вот коллеги... Я для них настоящее местное офисное развлечение. Постоянно прикалываются, подкалывают, разыгрывают. Самое обидное, я почти всегда ведусь. Блин, первого апреля точно возьму выходной. Пушкой на работу не заманишь.

А больше всего издевается он. Просто прибила бы.

Бывало, подойдет, прислонится к моему столу – почти сядет на него – и хитро улыбаясь, говорит:

– А знаешь, что будет, если блондинке оторвать голову?

А я чувствую, прям чувствую, что он собирается сказать какую-нибудь гадость. Я и отвечаю:

– Не знаю и знать не хочу!

Он чуть не трескается от сдерживаемого смеха.

– … она на автомате делает еще три круга по магазинам!

Я вскипаю, меня несет. Подхватываю ближайший твердый предмет (ага, папка с договорами!) и замахиваюсь на этого умника. Он отскакивает и ржет. А договора разлетаются по всей комнате. Он линяет в свой отдел, а я еще десять минут собираю и сортирую договора. И такая дребедень – целый день.

Он – это сволочь одна из отдела продаж. Высокий как палка. Думает, бицепсы нарастил, костюмчик надел, машину купил, так в крутые заделался? Мнит себя каким-то умником, а меня за дуру держит. Ух, доиграется он у меня! И я мысленно грожу ему кулаком.

Но речь не о нем, о нем вообще разговаривать не стоит.

Звонит мой сотовый. Розовый, блин. Но это подарок, а дареному коню... В общем, что подарили, тем и пользуюсь. Ну да, парень подарил. Олег. Думаете, то что я блондинка, мужиков отталкивает? Ха! Липнут ко мне, как мухи. Другой вопрос, что липнут в основном не те, кто нужно, вздыхаю я. Это обидно. Так хочется встретить нормального мужика, а везет в основном на всяких придурков. Ну, Олег еще ничего, нормальный такой. Не из бедных, кстати, но не это главное. Даже говорил, что любит. А я... я не знаю, в сомнениях я. Еще не определилась. Мне с ним хорошо, комфортно, но не хватает чего-то. Что-то меня настораживает. Может, я придираюсь? Все-таки не первый месяц встречаемся.

Я отвечаю на звонок.

– Привет.

– Привет, солнышко... – пауза. – Даже не знаю, как тебе сказать... В общем, мы должны расстаться.

Вот как. Может, я что-то не так расслышала? Это все происходит не со мной? Я пулей выбегаю из-за стола в коридор, потом на лестницу, судорожно прижимая трубку к уху.

– Не поняла, что ты говоришь?

– Мы должны расстаться, – более твердо повторяет он.

Как это понимать? Меня бросают.... по телефону? Неужели нельзя мне все сказать лично и в лицо? Какая трусость! И как же больно...

– Почему? – на выдохе рвется из меня извечный вопрос.

– Я... – он вроде как колеблется. – Я встретил другую.

Встретил другую... Как банально...

Я звоню своей лучшей подруге Катьке.

– Кать, можешь сейчас говорить?... Кать, ты представляешь... – я пытаюсь не всхлипнуть. – Олег меня бросил.

Я почти шепчу эти слова, сдерживая слезы.

– Знаю, – в голосе подруги звучит странная интонация. Кажется, я догадываюсь, что она мне сейчас скажет... – Мы...

Я бросаю трубку, закрываю глаза и приваливаюсь к стенке, не в силах поверить в это двойное предательство. Слезы все-таки наворачиваются на глаза.

Дура. Вы так хотели, чтобы я оказалась дурой? Так вот, я – дура. Не замечала того, что творилось у меня под носом. И как давно? Как долго?.. Я качаю головой...

– Что, в “Пассаже” сегодня выходной?

Я оборачиваюсь. Сволочь. Стоит, курит. Подслушивает. Урод.

– Да пошел ты, – говорю я и быстрым шагом спешу в женский туалет.

– Лиля, погоди, – кричит он мне вслед.

Не останавливаясь, я захожу внутрь и запираюсь в кабинке.

Из туалета я перезваниваю подруге.

– Кать, как давно вы с ним встречаетесь? – мой голос почти спокоен, я держу себя в руках.

Она молчит. Потом сбивчиво отвечает:

– Мы... первый раз мы... помнишь, мы всей компанией Новый год отмечали?..

Значит, уже почти три месяца. К горлу подкатывает комок. Эх, Катька, какую же змеюку я у себя на груди пригрела... И все это время они оба улыбались и вели себя как ни в чем не бывало... Еще в субботу я ночевала у него дома...

– Кать, ну почему так? Исподтишка, по телефону? Нельзя было прямо сказать?

– Ну... мы боялись, что ты выступать начнешь... истерику закатишь...

Ага, как тупая блондинка... Катя, Катя... Я-то думала, что уж ты-то хорошо меня знаешь... Нет у меня больше лучшей подруги. А была ли?

Я смотрю на себя в зеркало в туалете. Тушь поплыла, под глазами черные мешки. Я начинаю методично смывать косметику водой. В туалет заходит Света, наша бухгалтер. Видя мое лицо, она интересуется, что случилось.

– Так, проблемы дома кое-какие, – отмахиваюсь я и прошу принести мою сумку.

Она приносит, и я старательно восстанавливаю макияж подручными средствами.

Через пятнадцать минут я, с чуть покрасневшими глазами, но в более-менее приличном виде возвращаюсь на рабочее место.

Да и хрен с ним, с Олегом, со злостью думаю я. И Слава Богу. Переживу. Не родился еще тот мужик, ради которого стоило плакать. Даже хорошо, что я не вышла за него замуж. Терпеть не могу отчество Олеговна. Какое-то оно... неблагозвучное.

Глава 2

Я сижу в баре, в самом темном углу, передо мной стоит графин с водкой и сок. Сегодня я жалею себя любимую. Сегодня я хочу нажраться. Мужикам можно, а мне нельзя, что ли? Пошли все на. Нафиг вино, хочу чтоб сразу шибануло.

Почему-то вспоминается сволочь. Чего ему все время от меня нужно? Вечером подошел к моему столу и говорит:

– Лиля, извини, не хотел тебя обидеть.

Я отрываюсь от монитора. Я все еще злая на весь мир, а на мужиков в особенности.

– Отстань от меня, а? И без тебя тошно.

Он разворачивается на пятках и уходит. А я почему-то вспоминаю его встревоженные глаза, как будто его волнует, что я чувствую. Ну, отстал и ладушки. Не до него сейчас.

Катька, где ты? Почему ты не рядом? Сколько раз мы плакали друг у друга на плече после очередного разрыва с еще одним мудаком? Почему мужики не видят ничего дальше красивой мордашки? Ну их всех, Кать, вернись, я все прощу...

Нет. Ни хрена я не прощу. Мы ж с тобой со школы знакомы... Как можно было ради сомнительного мужика забыть про нас с тобой? А ведь пройдет полгода, и с тобой будет все то же самое...

– А чего это такая красивая девушка и вдруг сидит одна? Можно с вами познакомиться?

Какой-то парень с кружкой пива. Все они на одно лицо.

– Милый, а не пошел бы ты? – устало говорю я. – Я сегодня не в настроении.

– Так мы настроение поднимем! – бодро говорит парень.

Похоже, он из тех, кто считает, что женское “нет” это отложенное “да”. Терпеть их не могу.

– Иди на … – прямым текстом говорю я.

Наконец-то срабатывает и парень отходит. Я допиваю рюмку и наливаю еще.

Я пытаюсь понять, что же все таки меня гложет больше – измена моего парня или предательство лучшей подруги. Любила ли я Олега? Или меня просто снедает злость? Любил ли он меня? Даже если любил, то, похоже, давно уже разлюбил. Поматросил и бросил. Не зря я в нем сомневалась, наверное подспудно что-то все-таки подозревала... Но Катька то... До сих пор не верится. Кажется, сейчас наберу номер, и она, как Чип и Дейл, примчится на помощь. Хрен. Я листаю номера в мобильнике. Родителям – не позвоню, по работе – тоже, по универу – блин, этот в отпуске в Турции, эта в командировке, тот – вне зоны доступа, а тот... Я отключаю мобильник и обессиленно бросаю его в сумку.

Горечь и тошнота подкатывают к горлу. Я всхлипываю и дрожащей рукой выливаю остатки из графина. Водка на голодный желудок сшибает по-страшному. Все вокруг расплывается, музыка и гул голосов сливаются в какую-то странную какофонию, в которой невозможно разобрать ни слова. Уже поздно. Надо ехать домой.

Я потихоньку встаю, держась за стол. Меня шатает и подташнивает. Блин, похоже я хватила лишнего. Хорошо, что я уже расплатилась за выпивку. Я делаю шаг вдоль стенки. Неожиданно меня начинает сильнее тошнить. Хрен с ней, с улицей. Надо дойти хотя бы до туалета.

Я делаю еще несколько шагов и неожиданно теряю контроль над ситуацией. Водка со страшной силой просится обратно и, наконец, выливается на чьи-то ботинки. Я корчусь в спазмах, не в силах поднять глаза, ожидая заслужанной ругани. Мужчина молчит.

– Когда ты говорила, что и без меня тошно, честно говоря, я не думал, что ты это в буквальном смысле... – наконец звучит смутно знакомый голос.

Я поднимаю глаза и тут же опускаю. Хуже просто быть уже не может.

Да, это он. Моя сволочь. Переводя дыхание, я откидываюсь на стенку и еле слышно говорю:

– Привет, Макс.

Собрав остатки мыслей, я начинаю рыться в сумочке в поисках платка или салфетки. Наконец нахожу открытую упаковку бумажных платочков и достаю два – себе и ему, точнее, его ботинкам. Начинаю судорожно вытираться, протягивая второй платок ему. Он берет, молча вытирается и снова выпрямляется.

– Я отвезу тебя домой.

Бывает же такое... Из всех моих друзей и знакомых...

– Сама доеду, – с трудом говорю я.

– Да ты на ногах не стоишь! А я все равно на машине.

Он обнимает меня за плечи, и чтоб не упасть, мне приходится идти вместе с ним. На улице тошнота практически отступает, остается только мерзкий вкус во рту. Мне уже все равно, скорее бы упасть на постель и отключиться.

– Мое пальто... – запоздало вспоминаю я, когда мартовский холод проникает сквозь мое трикотажное платье и тонкие колготки.

– Я забрал, – успокаивает он и накидывает пальто мне на плечи.

Мы идем к его “десятке”. Он открывает мне пассажирскую дверь, и я валюсь на сиденье. Он пристегивает на мне ремень безопасности и захлопывает дверь. Меня начинает клонить в сон. Я смутно осознаю, как он заводит машину, включает печку, выезжает на дорогу. Перед тем, как вырубиться, меня хватает на еще одну фразу:

– Извини за ботинки.

Глава 3

Благословенная суббота! Какие счастье, что никуда не надо идти! Я нежусь в постели, закрыв глаза и не спешу даже заварить себе чашку чая. Внезапно как молния вспыхивает мысль: Олег! Вместе с мыслью приходит и головная боль. Произошедшее вчера кажется страшным сном. Как будто в ответ на мои размышления, звонит мой мобильник. Я смотрю на номер: Олег. Легок на помине.

– Алло? – Может, меня вчера просто круто разыграли? И все будет по-старому?

– Лилу, зай, – слышится осторожный голос Олега. – Я привез твои вещи. Спустись, пожалуйста, забери.

Сука. Не терпится ему. Или Катька допекла? Минуту я задумчиво молчу.

– Лилу?

– Олег, я только проснулась. Подожди.

Я медленно поднимаюсь, надеваю халат, поверх набрасываю пальто и выхожу к его машине. Он нервно курит, шагая взад-вперед. Завидев меня, он бросает сигарету, открывает багажник и торопливо вытаскивает два пластиковых пакета, набитых моими вещами. Я какое-то время смотрю на него и не шевелюсь, ожидая, пока он поднимет взгляд. Он смотрит в сторону, протягивая пакеты. Я жду. Так и не дождавшись, я забираю вещи. Он бормочет торопливое “Пока!”, вскакивает в машину и уезжает.

Я смотрю вслед уезжающей машине и дивлюсь, как это я так долго просуществовала рядом с этим человеком и ничего не замечала. Наверно, я и правда тупая блондинка. Но ничего, умнею на глазах.

Если ты хорошо выглядишь, следишь за собой и занимаешься спортом, разве из этого следует, что тебя волнует только внешняя сторона вещей? Глупости. Для начала, разве я смогла бы окончить физфак Политеха, если бы была глупенькой блондиночкой? Не с красным дипломом, конечно, но я разве похожа на маньячку? И еще, я не говорила, что наша контора продает электронные компоненты – чипы, транзисторы, резисторы, конденсаторы, трансформаторы? Думаете, я на наш прайс смотрю как на китайские иероглифы? Ничего подобного. Сама могу объяснить, куда какая деталь вставляется, предохранитель подобрать там, или силу тока рассчитать. Да даже радиоприемник могу собрать, только нафиг он нужен? А все почему-то считают, что свои знания по физике я трачу только на подсчет времени высыхания лака для ногтей. Обидно, честное слово.

Понедельник. Я сижу на работе и как обычно, отвечаю на звонки. Решаю рабочие вопросы. Я думаю о моем сволочи. Не представляю, как себя с ним вести? Он так нетипично повел себя в пятницу вечером, теперь даже не представляю, чего от него ожидать. Я с трудом вспоминаю, как он довел меня до квартиры, убедился, что я открыла дверь и после этого быстренько попрощался. Что он делал в том баре? Вроде он был один, ни с кем не разговаривал уходя. Специально пришел за мной? Ерунда какая-то.

А вот и он. Я исподлобья опасливо наблюдаю, как он подходит, кладет обе руки на мой стол и наклоняется ко мне. Я молчу. Его рот растягивается в улыбке.

– Знаешь, почему блондинка открывает кефир в магазине?

Все, убью! Прикончу! А я еще благодарить его хотела! Я замахиваюсь рукой, а он, как обычно, с хохотом отскакивает. Я выбегаю из-за стола и мчусь за ним, попутно шлепая его кулаком по трусливой спине. Останавливаюсь только тогда, когда вижу ехидные ухмылки сотрудников, адресованные в мою сторону. Я останавливаюсь, вскидываю подбородок, разворачиваюсь и возвращаюсь на место. Сволочь. Вот все и вернулось на круги своя.

С физикой – это папе спасибо. Всю жизнь с техникой “на ты”, всегда все сам ремонтировал, “золотые руки”, как в народе говорят. За десять минут в работе любого прибора разберется. Ну и меня тоже втянул. Интересно же. Мы с ним вместе наш первый компьютер собирали – “Синклер”, он еще информацию на магнитофонные пленки записывал. Потом, в девяносто втором, купили “Практик” – чудо с системным блоком и оперативной памятью аж в целый мегабайт и пятидюймовым дисководом. Монитора не было, подключали окольными путями к телевизору. В девяносто пятом у нас на компе уже был “Виндоус девяносто пять”. Это сейчас смешно говорить, а тогда это была крутизна немерянная. Папа, наверное, один из немногих, кто меня понимает, ценит и любит, и не только за красивые глаза. И к поступлению в Политех тоже помогал мне готовиться, хотя мама мне все прочила юрфак или экономический. Да ну их, этих экономистов. Сейчас уже столько навыпускали, девать некуда.

Понедельник у меня – день фитнеса. Как говорится, начинаю новую жизнь, скидываю накопленные за выходные калории. Я хожу на калланетику, а после нее сразу же на йогу, два занятия за один день. Зато двух раз в неделю вполне хватает, чтобы держать себя в форме. Не люблю степ-аэробику, мне как-то больше по душе хорошая нагрузка, но с умеренным ритмом. А главное, ни о чем не думаешь, сосредотачиваешься на движениях, музыке и словах инструктора. Никаких мужиков. Никаких мутных размышлений. Отзанимаешься, в душ, двадцать минут в сауне, и просто чувствуешь себя новым человеком. Довольная, я шагаю домой, быстренько ужинаю и заваливаюсь пораньше спать.

Глава 4

Я еду в гости к своей замужней сестре Ленке на день рождения. У нас с ней пять лет разницы, и она мне почти как вторая мама. Это ж она меня всему учила: и как косметику накладывать, и вещи стильные подбирать, и все проблемы переходного подросткового возраста она мне помогла пережить: где-то утешала, где-то советовала. Сейчас, когда она замуж вышла и переехала в другой конец города, мы реже общаемся. Но она с Пашей счастлива, и он ее нежно любит, и это самое главное.

Я звоню в дверь.

– Привет!

– Приветик! – говорим мы в унисон и обнимаемся.

Я вручаю сестре букет из пяти больших красных роз, и к нам подбегает моя любимая трехлетняя племяшка Женька.

– Тлыц-тыц вентилятол, и два фиксика внутли! – довольно с хитрой улыбкой напевает она.

– Привет, Женька! Как дела? – наклоняюсь я к племяннице.

– Холосо, – смущается она и льнет к маме.

– “Вентилятор” я узнала, а кто такие фиксики? – спрашиваю я.

– Большой-большой секрет, – хором отвечают мама и дочь. – Это мультики сейчас такие, – добавляет Ленка.

– “Винни-Пух” и “Простоквашино” уже не в моде?

– В моде, – вздыхает сестра. – Только их почему-то редко показывают. А эти новомодные мультсериалы – каждый день.

Я прохожу к гостям, большинство из которых мне хорошо знакомы. Но есть и новые лица. Из-за стола мне улыбается незнакомый парень.

– Лиля – Саша, – представляет нас друг другу Ленка. – Лиля – моя сестра. А Саша с Пашкой вместе работает.

– Привет, – робко говорю я, замечая откровенный мужской интерес, и сажусь за стол.

Во время застолья Саша все время держится около меня. Ухаживает, подливает, расспрашивает. Я стараюсь быть вежливой, но не более того. Надо еще от Олега отойти. А этот еще так назойливо пытается быть милым...

Наконец, я сообщаю, что мне пора ехать.

– Подожди, куда торопишься! – почти кричит Саша. – За мной брат заедет, и тебя заодно подвезет. Нам же по пути.

– Лиль, останься, – присоединяется Ленка. Она только вернулась, уложив дочку в другой комнате, и хочет пообщаться.

Скрипя сердце, я соглашаюсь, хотя чувствую, что еще пожалею об этом. Застолье перетекает в пьянку (сама я уже давно перешла на чай), и все намеки на то, что пора сворачиваться и в доме маленький ребенок, Саша пропускает мимо ушей. Наконец долгожданный звонок мобильного.

– Да? Сейчас спущусь, – бормочет Саша, но еще десять минут уговаривает Пашу выпить “по последней”. Наконец мы спускаемся, и я все больше склоняюсь к мысли, не вызвать ли лучше такси. Остается надеяться на то, что Сашин брат все-таки более вменяем, как-никак он за рулем.

Саша неровной походкой идет к припаркованному ВАЗу и наклоняется к водительскому стеклу.

– Подвезем девушку на Просвет [1]?

Видимо, получив ответ, Саша обходит машину и по-хозяйски плюхается на пассажирское сиденье спереди. Я стою в нерешительности. Наконец, выходит сам водитель и приглашающим жестом открывает заднюю дверь. Он чуть улыбается.

– Мир тесен, – произносит он.

И тут я узнаю и водителя, и машину.

– Привет, Макс.

[1] Просвет – сокр. от «Проспект Просвещения» – микрорайон на севере Санкт-Петербурга

Мы забираемся в машину. “Десятка” заводится долго, но, в конце концов, с фырканьем и характерной вибрацией начинает работать.

– Так вы с Лилькой знакомы? – интересуется Саша.

Мы с Максом переглядываемся через зеркало заднего вида.

– Работаем вместе, – наконец говорит Максим. – А вы, какими судьбами?

– Лилька – сестра пашкиной жены, – поясняет Саша.

– А, – протягивает Макс. Видимо, он в курсе, кто такой Паша.

В молчании мы выезжаем на улицу и мчимся по ночному городу. От горящих фонарей по салону машины ползут блики, отчего все окружающее кажется черно-белым.

Я периодически наблюдаю в зеркало за Максом. Он сосредоточен на дороге, возможно даже излишне сосредоточен. Улицы практически пусты, встречников мало. Мы выезжаем на набережную и мчимся на север города. Слева от нас вдали горят огни Смольного собора, потом фасад-к-фасаду встают старинные дома... Я любуюсь на подсветку мостов и гранитные набережные, в который раз удивляясь, как можно было на такой суровой земле построить такой красивый город.

Проезжаем знаменитый крейсер “Аврору” и, наконец, у Кантемировского моста съезжаем с набережной и поворачиваем на Большой Сампсониевский проспект, который уже прямой линией приведет нас на Просвет.

На следующем же светофоре романтика заканчивается. Поработав на холостых оборотах, машина фыркает и глохнет.

– Ну вот, б..., приехали! – не сдерживается Саша.

Терпеть не могу, когда мужики матом ругаются. А вы?

Максим молча пытается завести машину. Сашка начинает наперебой давать советы:

– Давай, еще попробуй! Подсос вытащи! Проводка где-то барахлит, по рулю стукни! Поддай! Газани! Еще чуть-чуть!

Я молчу, в уме считая до десяти. Мужики.

Наконец, Макс включает аварийку, и они оба вываливаются на улицу и залезают под капот, пытаясь что-нибудь в темноте разглядеть. Еще минут пять я слушаю Сашин заумный треп. Они возвращаются и снова пытаются завестись. Машина пыхтит, дребезжит, но заводиться не желает. Сашка выдает витиеватое ругательство и с силой бьет по приборной доске.

– Извини, – шепчет Макс, глядя на меня через салонное зеркало заднего вида.

Мое терпение лопается.

– Прочистите свечи, – тихо говорю я. – У вас движок еще с Купчино[2] троит. Скорее всего, дело в карбюраторе или зажигание запаздывает, но я не механик, на сто процентов не скажу. И уберите подсос, и без того свечи заливает.

Минуты три мужики остолбенело молчат. Потом Макс идет к багажнику, достает фонарик, тряпку и свечной ключ. Какое-то время он копается со свечами, потом возвращается в салон. Машина заводится с первой же попытки.

Мы выезжаем на дорогу.

Макс молчит, но периодически я замечаю его любопытный взгляд в зеркале. Мы подъезжаем к моему дому. Я выхожу из машины, на ходу бросая:

– Пока! Спасибо, что подвез, Макс!

– Подожди, провожу девушку, – торопливо вылезает Саша вслед за мной.

Мы заходим в подъезд и поднимаемся до квартиры. Я достаю ключ. Неожиданно Саша ловит меня за руку и разворачивает, потом упирается ладонями в стенку по обе стороны от меня.

– Я хочу, чтобы мы встретились снова, – говорит он, опаляя меня перегаром.

– А я – не хочу, – отворачиваюсь я.

– Ну ты чё, – удивляется он. – Чего ломаешься? Я же вижу, что ты не против.

– Пусти, – прошу я, но это как будто еще сильнее его подстегивает.

Он хватает меня в охапку и пытается поцеловать. Я безрезультатно упираюсь ему в плечи, но он только сильнее прижимает меня к себе, впиваясь в мои губы своим ртом. Меня передергивает от отвращения, и я бью ногой ему в пах.

– Сука, – сгибается он, хватась за причинное место.

– Ну девушка же сказала, что не хочет, – слышится вдруг голос Максима.

Макс! Как вовремя. В кои-то веки я рада его появлению. Я ловлю его рассерженный взгляд. Саша оборачивается, и, пользуясь случаем, я быстро отпираю дверь и забегаю в квартиру.

[2] Купчино – микрорайон и станция метро в южной части Санкт-Петербурга

Глава 5

Что такое “не везет” и как с ним бороться? Я уже говорила, что с удовольствием выменяла бы эти горы придурков на одного нормального мужика. Честного, искреннего и надежного. Не нужны мне красавцы, не нужны богатенькие мальчики, мы все это уже проходили. Кто-то скажет, у нас и этого не было, но по мне, так лучше никого, чем так.

Мне дарили дорогие подарки. И сотовые телефоны, и фотоаппараты, и часы, и цепочки золотые. Букеты на три дюжины роз. И каждый раз вместе с таким подарком появляется ощущение, что меня хотят купить. За побрякушки, за цветы. Какая-то двойственность. Вроде бы и приятно, а вроде бы и обязательства какие-то накладывает, как будто я должна что-то за этот подарок. Некоторые так прямо и думали. Не хочу вспоминать об этом. Не люблю дорогие подарки. Нет в них какой-то искренности, души, если хотите. Знаете, о каких цветах я мечтаю? О полевых. Которые в магазине не купишь. Незабудки там, иванчай, лютики, васильки, колокольчики... Чтобы сам собирал. С душой. И вообще, чтобы деньги нипричем были. Наивно? Наверное.

Я смотрю на себя в зеркало. Глаза как глаза, прямой нос, не идеальные, но правильные черты лица. Рот великоват, но до Анжелины Джоли еще далеко. Не уродина, конечно, но ничего ослепительного. Но я человек, а не оболочка.

Я прихожу на работу. Все как обычно, ничего нового. Снимаю с плеча сумку, вешаю пальто в шкаф. Сажусь за рабочий стол. На столе лежит листок, которого раньше не было. Погруженная в свои мысли, я читаю размашистое слово:

“ПЕРЕВЕРНИ”.

Я переворачиваю листок, с другой стороны красуется точно такая же надпись. Я на автомате переворачиваю его еще раз, и тут до меня доходит. Сволочь. Да когда же это кончится? Мое терпение на исходе.

С листком наперевес я прусь в сбытовой отдел. При виде бумажки в моих руках народ расплывается в улыбках.

– Где Максим? – спрашиваю я без церемоний.

– На лестнице. Курит, – отвечает кто-то.

На натянутых нервах, злая как черт, пружинистой походкой я шагаю на лестницу.

А вот и он.

– Сколько можно делать из меня клоуна?! – на повышенных тонах кричу я, кидая листок ему в лицо. – Я сыта по горло шутками про тупых блондинок!

Макс оглядывает меня. Подбирает листок, вертит его в руках, читает надписи. Потом затягивается сигаретой.

– Давай проясним ситуацию, – наконец говорит он.

Он снова молчит, и я, в конце концов, поднимаю взгляд, чтобы посмотреть ему в глаза. Я и сама ростом метр семьдесят пять, но мне все равно приходится почти запрокидывать голову. Максим как-то напряженно смотрит на меня, так что моя злость куда-то испаряется и остается странная неуверенность.

– Для начала: это не моя идея, – он машет листком в руке, потом бросает его на пол.

Потом делает шаг ко мне.

– Я никогда не считал тебя пустоголовой блондинкой. Никогда. С самого первого дня.

Его взгляд безошибочно серьезен. На меня нападает странное оцепенение, и я, как загипнотизированная смотрю в его глаза. Он медленно кивает, потом переводит взгляд на окно.

– Знаешь, что я подумал, когда впервые увидел тебя? – он затягивается сигаретой, и я вижу, как она дрожит в его пальцах. – Я подумал: вот самая прекрасная девушка из всех, что я когда-либо видел. Красивая, умная, добрая. Куда мне до нее, подумал я. Она заслуживает... самого лучшего.

Он замолкает. Я стою, словно оглушенная. В одно мгновение мой мир переворачивается с ног на голову и выворачивается наизнанку.

– Все эти подколы... – продолжает наконец он, – все эти шутки... Черт, да я просто хотел, чтобы ты обратила на меня внимание, заметила меня. Я злился, что не могу получить тебя, вот и выплескивал свое собственное бессилие. Наверное, по этой же причине мальчишки дергают девчонок за косички.

Он проводит рукой по лицу, отбрасывает сигарету, и снова смотрит на меня. Его глаза – удивительные, искренние, потемневшие, неожиданно ранимые напряженно вглядываются в меня. И все остальное неожиданно блекнет и перестает иметь значение.

– Максим... – шепчу я, чувствуя, как глазам подступают слезы. – Максим...

– Лиля, я...

Он делает еще шаг ближе ко мне, и я делаю шаг ему навстречу. Мы почти касаемся друг друга, но оба не решаемся протянуть руки.

– Вчера... – продолжает он. – вчера я готов был убить Сашку только за то, что он дотронулся до тебя.

Максим поднимает руки и едва касаясь проводит пальцами вверх по моим предплечьям, и от этой легкой ласки у меня по спине бегут мурашки. Он наклоняется ко мне.

– И тогда я подумал... Ни один из них не ценит тебя так, как я... – его руки поднимаются выше к моим плечам. – Ни один из них не желает тебя так, как я... – он касается ладонью моей щеки и я наклоняю голову к его руке, чтобы полнее прочувствовать это прикосновение. – Ни один из них не любит тебя так... как я.

Я поднимаю руки, и они скользят вверх по его груди. Потом, осмелев, я обнимаю его за шею. Он наклоняет голову и, почти касаясь губами моего рта, шепчет:

– Я люблю тебя, Лиля.

Наконец он целует меня, и мне одновременно хочется летать в облаках и плакать от счастья, так прекрасен этот поцелуй. Я исступленно целую его в ответ, возвращая всю нежность, все отчаяние, всю любовь, что накопились во мне, но никогда не находили выхода. Я чувствую, что он обеими руками крепко прижимает меня к себе как самого родного и дорогого человека в своей жизни. И так же сильно прижимаюсь к нему, неосознанно боясь, что как только мы отстранимся друг от друга, волшебство рассеется, и мы снова вернемся к тому, с чего начинали.

– Ну, помирились, наконец, голубки, – раздается голос моего начальника, Сергея Борисовича. – А ну, марш, работать! Вечером поворкуете.

Мы, как по команде, прекращаем поцелуй и поворачиваем головы к Сергею Борисовичу. Он подмигивает нам и скрывается в коридоре. Мы с Максимом долго смотрим друг на друга и никак не можем наглядеться. И я уже знаю, что теперь все будет хорошо.

Эпилог

Я лежу в комнате Максима, в его кровати, на его плече, чувствуя приятную усталось и сонливость. Под моей рукой мерно бъется его сердце, и я счастливо улыбаюсь, не желая находиться ни в одном другом месте, кроме как в его объятиях.

Полусонный, он целует меня в макушку и шепчет:

– Я люблю тебя.

От его слов во мне поднимается волна нежности, и я в ответ шепчу:

– Я тоже тебя люблю.

Он неожиданно перекатывается и оказывается на мне.

– Но не так сильно, как я тебя.

Я обнимаю его за шею и выгибаюсь, стараясь теснее прижаться к нему и ощущая как пробуждается его тело.

– Нет, – возражаю я. – Именно так же сильно.

Он расплывается в хитрой улыбке.

– А знаешь почему блондинки пищат после приема таблеток?

– Макс! – возмущаюсь я. – Опять! Я передумала. Я уже не так сильно тебя люблю.

– Ну вот, что я говорил!