Текст книги "Говорящий с духами (СИ)"

Автор книги: Галина Емельянова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Галина ЕМеляьнова

Говорящий с духами

По якутским преданиям существует три земли:

Ohээ Дойду-Верхняя земля, Орту Дойду – Средняя земля,

Аллараа Дойду-Подземный мир.

Все якутские сказания начинаются с Орту Дойду – Средняя земля

Arctic Megapedia

В декабре в тундре замирает жизнь. Зверь прячется, и охотнику, надо сидеть в чуме, и ждать первых лучей солнца.

Дыхание человека замерзает при таком холоде ,и хоть нет ветра, слышится шорох, который поэтично зовут «шепотом звезд».

До наступления полярной ночи, и жутких холодов надо людям успеть добраться до стойбища.

Стойбища обустраивали возле реки и леса, река для зимнего лова рыбы, в лес отпускали пастись оленей, и туда же ходили за дровами.

Оттого что нет солнца, кажется длиться полярная зима бесконечно.

Скучно молодому охотнику Сэргэху, женщины еду готовят, одежду шьют, вышивают бисером. Другие мужчины умели по кости вырезать занятные фигурки: нерпу, соболя или медведя. А Сэргэх кроме охоты ни к чему другому таланта не имел.

От скуки стал охотник приставать советами к молодой жене, Туяаре.

– Не так ты женщина оленину варишь, не тем концом мясо в котел опускаешь.

Молчит Туяара. На широком лице горит румянец и капельки пота на лбу, от близости огня. Позвякивают в косах серебряные монеты.

Встал Сэргэх к выходу направился, и задел ногой туесок, в котором бисер лежал, раскатился бисер по шкурам оленьим, что пол согревали.

Вышел охотник, взглянул на небо, не видно ли солнца, но только Полярная звезда освещает холодную бескрайнюю тундру.

Таким маленьким показался себе Сэргэх в этой ледяной пустыне. А он и, правда, росточка был небольшого, чуть кривоватые ноги, и голова с редкими темными волосами, пухлые губы, вообщем не красавец. Зато не знал промаха на охоте, изучил все повадки птиц и зверей. В доме достаток, потому и жену взял из хорошего рода, белолицая, статная, даже после родов, словно важенка, красивая.

Но вместе с женой вошла в дом охотника ее мать. Все казалось мужчине, что невзлюбила его пожилая женщина. Бурчит, и бурчит целыми днями, а что и не разобрать, но ясно ничего хорошего.

Еще злее в дом вернулся Сэргэх.

По шкурам ползает мать его жены, бисер в свете очага собирает, опять что-то шепчет. Видимо не лестные слова о зяте.

Тут еще дочь-малышка заплакала, жена к ней кинулась, чашку с похлебкой на себя опрокинула, руку обожгла.

Тут не выдержал Сэргэх, рассержено плюнул в огонь очага, так допекли его родственники.

Вот с этого момента и начались все его несчастья.

Вспыхнул огонь искрами, одна из них упала на ложе, и затлело одеяло, по яранге поплыл горький запах гари. Из тонной струйки дыма показался дедушка Уот Иччите – дух огня.

Старенький, суетливый, на спине мешочек с углями висит.

Всякий в тундре и в тайге знает – огонь самый сильный оберег от злых духов.

Нарушил охотник один из самых строгих запретов – табу: Не плюй в огонь, если плюнешь – вымалюешь Уот Иччите, он накажет.

Пыталась Туяара задобрить духа огня, плеснула в очаг самого наваристого бульона, самый жирный кусок оленины пожертвовала.

– Шлавный охотник,што же ты наделал ?– шепелявит Уот Иччите,но слышать его могут либо шаман, либо младенцы. Все слабее горит огонь, все холоднее в чуме.

Мать Туяары бросила в огонь, новые, вышитые бисером рукавицы, но и это не помогло.

Так бы и замерз охотник с семьей, да заплакала его маленькая, новорожденная дочь, требуя материнского молока.

На хмуром лице хранителя очага затеплилась улыбка. Увидел он, как приложила жена охотника маленькое чудо к груди, и, подойдя к огню, развязал свой заплечный мешочек, и бросил уголек в очаг.

Разгорелся огонь с новой силой, спасая замерзших людей, и отогревая их сердца от ужаса смерти.

Хотела Туяра седобородому старичку, хранителю всего живого на земле, поклониться, но Уот Иччите уже исчез.

Все бы хорошо, да заболел, Сэргэх, во рту язвы, губы ранами покрылись. Лежит под семью оленьими шкурами и все равно мерзнет.

Так проучил его дух огня за неуважение к семье и очагу.

Беда, как известно одна не ходит. И там где нелады в семье, или ссоры, тут как тут злые духи появляются.

Живут злые духи в подземном мире Аллараа Дойду, там все наоборот чем в мире людей: левое там – правое, если в тундре солнце, там луна, если день, то под землей ночь, там никогда не бывает лета.

Многие подземные духи несут болезни, одни из них – рэккены. Были они сами когда-то людьми, но жадными, злобными, или трусливыми предателями. Таких плохих людей выгоняли из стойбищ.

От жадности, после того, как стали они нежитью, у них на животе еще один рот образовался. Жадины бывшие, им все больше едят, злые, людей и весь мир ругают, а трусы, оправдания своему предательству придумывают.

Такой вот, черноголовый карлик, на крошечных нартах, запряженных невидимыми собаками размером с горностая, и примчался к чуму охотника.

Пробрался в очаг с левой стороны через дымовое отверстие, и хочет забрать душу Сэргэха.

А для охотника, а в войну – воина, нет ничего страшнее, умереть дома в постели.

Попадет его душа тогда в подземный мир, промерзшую пустыню, а не в рай, Облачную страну.

Нарты рэккена на грудь охотнику приземлились, слез злобный карлик с нарт, подошел близко-близко к губам Сэргэха, и рот свой открыл, тот, что на животе.

Закашлялся охотник, и вылетела его душа, а злой дух ее в лед превратил и проглотил.

Не видели этого не Туяара, ни ее мать, а карлик уже поспешил из чума прочь, сделав свое черное дело.

Еще сильнее заболел Сэргэх, ничего уже не помогает. Уже поила его теща отваром можжевельника, жгла иголки, чтобы дым очищал дыхание Сэргэха. Все напрасно.

Осунулась молодая жена, от родичей мужа никакой помощи только осуждение: «Сглазила нашего лучшего охотника, белолицая».

Собрав самые лучшие соболиные и песцовые шкуры, пошла Туяара на поклон к шаману – Айтал ойууну.

Как зайти в ярангу к тому чье имя нельзя произносить вслух? Женщина стояла на лютом морозе, не решаясь нарушить покой уважаемого человека.

Шаман сам позвал ее в чум. Зашла Туяара, видит, нет никого, только греется у огня щенок лайки.

– Знаю, твою беду, вечером с ребенком и матерью к соседям уйди до утра. А утром если будет милостивЮрюнг айы тойон, украшающий собой Верхний мир, твой муж будет здоров.

Щенок зевнул лениво, и пролаял: «Дары оставь, глупая баба!».

Туяара попятившись, вышла из яранги и почувствовала за спиной чье-то присутствие, в страхе обернулась и увидела шамана, тот ухмылялся в седую бороду.

Айтал ойуун, шаман, живущий уже больше три по двадцать зим, был светлым шаманом. Душа его, познавшая много бед и лишений, была так чиста, как в день ее рождения в Верхнем мире.

Никому не делал он зла, и прощал всем грехи, ибо понимал: слаб человек, потому, что всего лишь человек.

За многие зимы тело его стало худым и жилистым. Лицо прорезали глубокие морщины, а взгляд, под тяжелыми веками, был мудр и строг.

Бородка редкая, седая достигала уже пояса, и позволял он ее трогать только маленьким детям.

Десять лет назад взял он себе в помощники мальчика сироту, мальчик вырос, у него уже своя семья, поэтому любил шаман прийти в гости к тем, у кого родились дети.

Правда это не очень радовало матерей и отцов, мало кому захочется, чтобы ребенок заболел «шаманской болезнью», и сам стал шаманом.

Но терпели, и всегда лучший кусок оленины или рыбы был у Айтал ойууна.

Да и ел шаман мало, а ссориться с ним было себе дороже.

Все сделала жена охотника, как велел шаман. В доме больного собрались мужчины сородичи.

Сидят полукругом и трубки курят, хвалят Сэргэха, как умелого охотника, щедрого и доброго соседа.

Опираясь на посох, в чум вошел шаман, и все смолкли.

Шаман уже был готов к ритуалу: Одеяние его говорило о том, что он может летать между всеми тремя землями. На кафтане, полоски кожаные нашиты, словно оперение, между ними, медные пластинки с гравировкой магических животных, помогающих шаману в его камлании. На груди и спине фигурки гагары, орла, лебедя, помогающих шаману в Верхнем мире, еще не родившихся людей. А по подолу пластины с тиграми, змеями, лягушками, спасающие в Нижнем мире, мире мертвых.

На голове шапка, с железным черепом орла, тотемом рода, рога оленя, и серебряные колокольчики.

В руках у повелителя духов, бубен. Этот бубен достался Айтал ойууну в наследство от матери, искусной шаманки-целительницы. Им он пользовался в самых важных камланиях. На темной коже бубна проступали пиктограммы всех трех земель, солнца, луны и тотема рода-ворона.

В отличие от других шаманов Айтал ойуун не надевал при камлании маску, лицо его само с возрастом стало маской – вместилищем священной силы.

Он в своем искусстве достиг уже шестого уровня, ему, чтобы душа полетела в другие миры, недоступные простым смертным, не надо было курить трубку с или пить отвар забвения.

Шаман ударил в бубен, колотушкой и стал отбивать ритм медведя, чтобы войти в транс, и начать свой полет к священному дереву.

Четыре быстрых, одиночный удар: сначала по нижней части бубна, потом посередине, потом сверху.

Говорящий с духами закружился в ритуальном танце, все, убыстряя вращение. Все родичи больного, сидящие в чуме, словно зачарованные следили за древним танцем, и хлопали в ладоши в такт бубну.

Шаман то поднимал бубен к небу, словно призывая добрых духов, то опускал к земле, прося не гневаться злых. Он, то подражал полету лебедя, то прыгал, как лягушка, словно еще не зная в кого, воплотится, чтобы начать свой путь в параллельные миры.

Немного времени спустя превратились соплеменники, словно в деревянных истуканов, так заворожил их танец Айтал ойууна.

И никто из них не видел, как душа покинула тело шамана, и стала подниматься в небо.

Полетела она в Верхний мир к самой верхушке священного дерева, ААл луук масс, поднялась . Зорко смотрел шаман по сторонам, заглянул в каждое дупло, в каждое гнездо, но не увидел душу охотника.

Стремительно преодолевая сопротивление злых стражей нижнего мира, ворвался шаман в Аллараа Дойду.До самых черных корней спустился, но там прошипели ему змеи, что нет здесь души молодого охотника.

Вышла к шаману мать его, колдунья, молодая, красивая, словно живая. Совсем такая, как в тот год, когда помогая женщине разрешиться от бремени, умерла сама.

Вот как это было.

Опустилась ее душа-птица в Нижний мир попросить помощи у духов предков, и встретила там душу шамана из соседнего стойбища.

Шаман тот был на стороне злых духов. Как-то приходил он и требовал у матери Айтала, молодой вдовы, лечь с ним на шкуры.

Прогнала тогда она похотливого колдуна, а тот затаил обиду, и отомстил, оставив душу женщины в подземном мире.

Айталу тогда было всего десять зим, когда он осиротел.

Темный шаман взял его себе в помощники, а когда юноша впервые камлал сам, то встретился с матерью, и та рассказала ему правду о его наставнике.

С помощью матери и духов –помощников, мог молодой шаман уничтожить своего врага, но не стал. Мать не вернуть, а злому шаману он стал почти сыном.

Он простил старика, который не умел любить: ни родителей, ни женщин, ни детей.

Часто во сне он объяснял матери: « Его уже наказали боги, мама. Его сердце – камень, душа – чернее ночи. Даже прыгни он в костер, не согреется. Его жизнь и есть его наказание».

Каждая встреча с матерью отнимала у шамана силы больше, чем любое камлание. Душа его так болела и плакала, словно он осиротел вчера.

Мать и здесь в Подземном мире, шаманила, в основном миря сорившихся соседей.

Ведь и в подземном мире, мире умерших предков, все, как у людей на земле, только нет продолжения рода, и с едой хуже, чем в самые голодные годы.

Здесь матери не был страшен злой шаман, ибо взял ее в трехсотой женой Арсан дуолай, злобный повелитель мира мертвых.

Его подарок, оберег из части бивня мамонта с медным наконечником, и подарила шаманка сыну: «Пусть даст тебе силу видеть и изменять будущее».

–Мама, я устал жить между людьми и духами, устал умирать и воскресать с каждым новым камланием. Душа моя хочет покоя.

–Ты не простой человек, ты – избранник богов. Но ты действительно стар. Передашь этот талисман дочери охотника, она будет великой провидицей, умеющей изменять будущее.

–Как тебе здесь, мама? Мне без тебя одиноко, словно в яранге без огня, словно в тундре без солнца.

– Смирись, мой маленький, глупый орленок. Пришло время открыть тебе правду: даже после смерти мы не встретимся. Ты будешь в Верхнем светлом мире, чтобы возродиться вновь,а я здесь в нижнем. Помни, я в каждом твоем камлании, помощница и защитница.

–Да, мама когда я разговариваю с духами, я слышу твое дыхание, руки мои не мерзнут в самый страшный мороз, потому что твоя любовь всегда со мной.

– Прощай.– Сказала душа матери, и растаяла словно туман.

А шаман поспешил на землю, в Средний мир. Вернулась душа в тело шамана, закончил он танец, и обессиленный упал он у ложа больного.

А тот, у кого украли душу, очнулся, но не говорить не может, не двигаться, словно неразумное дитя. Глаза бессмысленно смотрят вокруг, никого не узнавая.

Туяара вернулась с дочкой домой, а радостнее в доме не стало.

Уже первые лучи солнца появляются на небосклоне, пророча раннюю весну, а муж ее все так же не с нею.

Плачет юная жена, молит о спасении любимого богов верхнего мира.

Шаман, так устал летать по мирам недоступным смертным, что спал у изголовья охотника сутки.

Проснувшись, вынул из колыбели дочь охотника, и надел ей оберег Арсан дуолая, повелителя подземного мира.

– Я видел свою мать, в мире мертвых, она предсказала долгую и сытную жизнь вам и вашим детям. Оберег с дочери не снимай, и тогда ни злой дух, ни человек ее не обидят.

В чуме вдруг заполыхало северное сияние, переливаясь зелеными, и розовыми сполохами. Раздался клекот орла, духи рода принял девочку, как свою повелительницу.

Туяара впервые за эти тяжелые дни улыбнулась, и, отвечая ей, улыбнулась малютка дочь.

– Режьте жертвенного оленя, выпью горячей свежей крови, и продолжу камлание.

Пришлось снова звать родичей, поставили отдельный чум, куда пришли все жители.

Привели из тайги оленя, шаман, накалив над огнем нож, сам разделал оленя так, чтобы вся кровь осталась внутри туши жертвенного животного.

Мясо ели сородичи теплым, пока от него валил пар.

Шаман же набрал свежей крови в медную чашу, и сначала отнес выпить крови Сэргэху.

Все жители стойбища и старый и малый с ножами в руках, ловко управлялись с кусками оленины, отрезая их у самого рта.

Шаман же только пил кровь, пил долго, потом вымазал кровью руки и лицо .

Пока племя наслаждалось едой, Айтал ойуун вернулся в чум больного. Сэргэх выпив свежей крови оленя, скинул с себя меховые одеяла,

Лежит охотник, на щеках румянец, а в глазах все то-же безумие.

Шаман сел с ним рядом и взял его за руку, слушая неровный пульс, стал входить в состояние отрешенности от всего земного.

Не было ни бешеного танца, ни удара по бубну. Айтал ойууну сидел, закрыв глаза, кровь, подсыхая, превращал его лицо в страшную маску. Лицо выглядело так ,словно с шамана содрали кожу.

В видениях явился к нему жертвенный олень, скакал он без головы все дальше и дальше от стойбища, к Священному озеру.

Помощник шамана поднес ко рту хомуз, и стал играть. Хомуз то звенел ручьем, то трубил оленем, а потом все услышали боевой клич орла. И вот уже не видимая ни для кого перемена произошла с врачевателем, он превратился в царя птиц.

Вылетела душа-орел из чума и словно ураган понеслась над тундрой, над тайгой, над огнедышащими горами, замерзшими реками. Зорко смотрит шаман, где спрятался рэккен унесший душу охотника.

А злой дух гонит свою упряжку к великому озеру Байкал.

И рухнула с неба птица – шаман, да немного не успела, рэккен открыл свой рот на животе, и выплюнул льдинку-душу в полынью озера.

Попала она в капюшон меховой порки духа озера сюлюкюна.

А было это все накануне, Крещения, когда вода становиться священной и духам озера необходимо выбраться на берег, иначе они погибнут.

Приземлился орел на лед Байкала, а духи у проруби сидят, в карты играют,

Не бояться они не живых ни мертвых, и даже шаманов.

Все они разные: Один дух словно рыба – сом весь тиной покрытый, другой большой мерзкий слизняк, третий полу-рак,полу-жаба.

–Выиграй, если сможешь, душу охотника, – предложил один из них, похожий на мерзкого слизняка.

– Садись, садись Айтал. Не признал меня? А семьдесят зим назад я предсказал тебе судьбу светлого шамана.– Сказал четвёртый дух из прозрачного чистейшего льда, внутри которого вмерз младенец.

– Отдай мне украденную душу.

–Выиграй!

Обернулся, орел-душа шаманом, а один из сюрюкюнов уже карты раздает.

Лед на священном озере такой прозрачный, что дно видно, где сундуки с сокровищами сюлюкюнов лежат.

А за многие версты от Байкала сидят родичи охотника, боятся дров в очаг подбросить, потревожить шамана. Все мужчины постятся, ни куска мяса, ни капли жира, так шамана боятся.

Пять дней сидели на берегу и играли в карты духи озера и шаман, до самого Крещения. Выиграл великий светлый лекарь у нечисти. Потому, что не только умный был, но и хитрый. Разделился шаман на пять фантомов: один играл с сюрюкюнами, другие у каждого духа за спиной стояли, карты смотрели.

Предлагали Айтал ойууну сокровища со дна озера с разбитых кораблей, но отказался светлый колдун. Сдосады прыгнули чудища водяные в прорубь, а душу охотника, превращенную в кусок льда, вернули. Проглотил орел-шаман льдинку, и полетел в родное стойбище.

Замолчал хомуз, это душа шамана вернулась в тело. Молодой ученик помог шаману подняться со шкур .

Подошел, говорящий с духами, к спящему охотнику, и, душу, словно леденец положил в рот больного.

А когда душа растаяла в теле, застонал не знающий промаха охотник, очнулся, и видит: сидят и пьют чай его сородичи и шаман, а у него Сэргэха, сил нет не то, что со шкур встать, руку поднять не может.

Попив чай, прогнал шаман всех и завел бубен шамана ритм тигра – дающего силу, шесть быстрых ударов.

И с каждым ударом бубна прибавлялось сил у охотника, к концу лечения стал он прежним: молодым и крепким мужчиной.

А шаман будто постарел на тысячу лет, словно отдал все свои будущие года охотнику.

Шаркая ногами, опираясь на руку помощника побрел он в свой чум.

Он вернулся в свой холодный дом, не зажигая очаг, в полной темноте на ощупь нашел деревянную фигурку духа-помощника. Аргыл ойуун достал из ножен ритуальный кинжал, и вонзил его несколько раз в священную для шаманов, фигурку духа.

Когда утром принесла Туяара, свежей рыбы, тому, кто спас ее мужа, то в ужасе выбежала из чума.

Светлый шаман лежал на шкурах весь в крови. Десять колотых ран, нашел помощник шамана на теле учителя.

Когда первые лучи солнца коснулись уже плеча охотника, он и новый шаман, повезли тело Айтал ойууна в тайгу.

В лесу нашли четыре рядом стоящих дерева, на большой высоте отпилили им вершины, и сделали перекладины. Самого шамана положили выдолбленную из прочной лиственницы колоду.

Положили рядом с телом шамана, его бубен, фигурки духов-помощников. Чтобы и в мире духов мог он быть шаманом.

Душа Айтал ойууна будет вечно благодарить душу духа-помощника, за поддержку. Ведь дух помог шаману в последний раз: убив своего хозяина, уставшего жить. Завладев телом шамана, дух, смыл обиду кровью своего повелителя. Одержимый шаман сам нанес себе смертельные раны.

Душа его, улетевшая на звезду Чолбон, будет ждать там нового рождения.

Светлый шаман будет защищать своих соплеменников и после смерти. Если была война-то насылал мор на войско противника, или ураган со снежным градом. Или просто помогал выздороветь раненым воинам своего стойбища.

Теперь семья Сэргэха будет навещать место силы, беречь могилу шамана, а через сто лет его снова перезахоронят их предки.

А Сэргэх и Туяара еще трое сыновей родили. Сэргэх стал великим охотником. Дочь их, Сунтар, объявила себя невестой умершего шамана , и ушла жить в его ярангу.

Станет она великой шаманкой, и ее именем назовут гору Сунтар-Хаята.

Но это уже другая история.