Текст книги "Сила и Честь (СИ)"
Автор книги: Галина Емельянова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]
Сила и Честь
Душа – Богу, сердце – женщине,
долг – Отечеству, честь – никому!
Они лежали на деревянном топчане, во дворе дома, вокруг жаркая марсианская ночь, с нереально близкими чужими созвездиями, казалось, протяни руку и подари их любимой, как ожерелье.
Под светом звезд женское тело переливалось позолотой. Аромат сандала и манго кружил голову, Золотистая пудра осыпалась под горячими ладонями мужчины. Жаркий ветер пустыни ,представлялся холодным бризом, охлаждающим их тела. Ритм движений и дыхания становился все чаще и быстрее, и скоро к звездам полетел стон торжества жизни и любви.
– Ты, настоящая марсианка,– пошутил генерал, целуя завитки волос на шее жены.
Он невысокого роста, поджарый, словно прокопченный на солнце, с жестким седым ежиком волос. Выгоревшие от жары брови, потрескавшиеся губы. Глаза серо-зеленые, пушистые рыжие ресницы. Он выглядел не старше сорока лет. Женщина, юная, похожая на бронзовую статуэтку, длинные густые, темнее ночи волосы собраны на затылке в замысловатую башню.
Ближе к рассвету пара перебралась в дом.
За ними последовал верный пес динго, по кличке Пим.
Пес коснулся холодным носом руки хозяина, и, получив свою порцию ласки, вернулся во двор.
– Рэм, я не хочу к врачу, – прошептала жена, и прильнула, ища защиты.
– Надо, малыш, так надо.
Женщина прижалась еще крепче, а у мужчины, закаменело лицо, и только задергалась под правым глазом жилка, выдавая внутреннюю боль.
Утром он отвез ее на ЭКО, электромобиль был ему положен по рангу, так же как и жена.
Уля вышла из машины, и, не оглядываясь, стала подниматься по ступенькам, перинатального центра, который был похож на крепость с окнами – бойницами.
Обычно он не любил скоропалительных решений, но вид идущей, словно на казнь жены, сострадание к любимой женщине, заставили его сделать неприятный шаг: генерал все же решил обратиться за помощью к маршалу.
Но надо было спешить, наступал «час бурь», да и на лекции нельзя опоздывать.
Рэм не успел, за окном электромобиля потемнело, и скоро песок зашуршал по крыше, и стало ничего не видно. То тут, то там закручивались небольшие смерчи из песка, словно кто-то выпустил джина на свободу. Город стал похожим на призрак: ни людей, ни машин.
Защитная стена смягчила последствия урагана, который мог засыпать дома по самые крыши, превратив город в барханы.
Генерал включил дополнительную очистку воздуха в машине, и вспомнил, как все начиналось.
По существу эта планета не была Марсом, официально ее назвали Марс -2, так было удобнее им, первым, и как оказалось последним переселенцам с взорвавшейся планеты.
Их межзвездный крейсер недаром назывался «Ковчег», в хранилище рядами стояли контейнеры с образцами фауны и флоры.
Поэтому, когда было выбрано место для колонии, с одной стороны необозримые пески пустыни, с другой джунгли, уже через несколько лет рагу из кенгурятины, и яичница из яиц страуса перестали считаться деликатесом. То, что место, было, выбрано правильно стало ясно в сезон дождей, когда высохшее море на западе от лагеря затопило половину джунглей.
В пустыне, где кажется не осталось ничего живого на глубине пятидесяти метров, геологи нашли огромный бассейн напорных вод. Началось строительство артезианских скважин, и колодцев. А затем пришла очередь подземных каналов, и скоро, вода – этот источник жизни, была в каждом доме.
Первые годы ничто не угрожало жизни колонистов, неудобство от песчаных бурь, должна была спасти стена, стройку которой генерал и возглавлял. Но, оказалось, строить надо было защиту со стороны леса. Именно оттуда пришли они – аборигены, кошки с человеческими головами.
Люди-кошки не могли выйти из леса, на солнце они сразу линяли. Особенностью строения их лапа, было то, что они не могли передвигаться по земле или песку. «Ночью все кошки серы» – гласила пословица, но у этих «кошек» действительно была серая шкурка с красивым платиновым отливом. По ночам они подбирались к лагерю, и сначала их жертвами становилась домашняя птица, кенгурята, а потом они напали на детей, спящих во дворе.
Аборигены стали нападать на любого человека пришедшего в лес. Раны от их когтей заживали медленно, а маленькие дети даже погибали.
Хищники были агрессивными и бесстрашными, да к тому же плодящимися в неимоверных количествах.
В лесу пришлось делать широкую просеку, чтобы создать зону безопасности, а стену оснастить электрошокерной сеткой, работающей от солнечных батарей.
Их, колонистов, всего несколько тысяч, в основном строителей, ученых инженеров и членов их семей, и военных, гвардейцев самого Маршала. В это путешествие в космос брали мужчин не старше пятидесяти, женщин вообще до тридцати. Один из космических крейсеров взорвался в пути, и до цели, планеты пригодной для жизни, долетел только «Ковчег».
Все думали, вернемся, и спасем остальных, но корабль вернулся ни с чем, планета, их родная планета, не пережила встречи с метеоритом.
Женщин было мало, их давали как награду, вот и генералу, по ордеру досталась Уля, ей двадцать , ему почти пятьдесят.
Практикой считалось замужество с восемнадцати, и поэтому он спросил: «Почему не замужем?»
В ответ она показала, белые шрамы на запястьях.
– Мне надо строить, сидеть и стеречь тебя от суицида, времени нет.
Он тогда уехал, в полной уверенности, что вернувшись, не застанет ее в живых. Он не молод, и не красавец, да, честно признаться не очень-то он в ней нуждался. Привык за долгие годы все делать сам, даже от ординарца отказался.
Особо он ее не разглядывал, да и «невеста» прятала лицо за темными длинными волосами. Правда, удивился серьезному взгляду карих, огромных глаз, не похоже, что сумасшедшая. Да и Пим ,его верный пес, агрессии к незнакомке не проявлял.
Вернулся через две недели и не узнал свой дом – палатку.
Было прибрано, на полу лежали циновки, и обедал он не сухим пайком, а борщом, и рагу из мяса местных птиц.
– Почему я? – спросил он, с удовольствием растянувшись во весь рост на бамбуковой кровати.
– Ты не такой, как они,– девушка осторожно присела на краешек. – Они набрасывалась на меня, словно голодные гиены, не узнав даже имени.
– Может я тоже такой, просто устаю до чертиков.
– Нет, ты смотрел мне в глаза, ты видел во мне человека, а не надувную куклу.
«Вечно эти женщины все придумывают», – усмехнулся Рэм, но подвинулся, приглашая девушку лечь рядом.
– Отдыхай, утро вечера мудренее,– сказала ему жена, и он уснул мгновенно и до утра.
На рассвете генерал проснулся от ее ровного дыхания щекочущего грудь, расцепил нежно обнимавшие его руки, и вышел из палатки. Утро предвещало ветреный день, а пока было тихо, он помылся немного остывшей за ночь водой из бака, и вернулся, чтобы одеться.
На кровати лежала обнаженная Уля.
Смуглая, что-то в ней было от индейских предков, с маленькой грудью и довольно широкими бедрами. Но его до слез умили ее маленькие изящные ступни.
Он захотел непременно их коснуться губами, поцеловать каждый пальчик.
Она не мучила его, отдалась бесхитростно и страстно. Возможно, он бы хотел другую более опытную, но все искупала ее нежность и терпение.
И еще у нее было немаловажное достоинство – потрясающий каллиграфический почерк.
После активных военных действий, пришла пора относительного спокойствия, и Рэм Генрихович занялся, наконец, тем, о чем мечтал: преподавать и писать учебники по строительству.
Уля потом призналась, что влюбилась в него еще на корабле – ходила заниматься в его архитектурный кружок. Осиротевшей в полете девочке остро не хватало внимания, а Рэм был учителем, хвалившим учеников даже за самый маленький успех.
Первые годы переселения, он днями и ночами пропадал на строительстве стены, защиты от аборигенов. Песка в пустыне хватало, а биоцемент получался на славу. 3D принтер работал без перерывов, и стена росла все выше и выше. Он словно окунулся в детство: строя из кубиков рыцарские замки.
Труднее было с воротами, пришлось, разбирать железные жалюзи на корабле и собирать ворота из них.
Очень скоро Маршал вручил ему ключи от первых домов на первой улице, и они въехали в новый дом уже втроем, Жена родила дочь, Мию, такую же смуглую, как сама, но с серыми папиными глазами.
Генерал даже не подозревал, какое это счастье быть отцом, видеть, как растет, и становиться разумным человечек, весящий сначала всего три килограмма. Как ласкает слух слово – «Папа». А слезы, из-за разбитой детской коленки, доставляют отцу страдания, несравнимые ни с чем в этом мире.
Обычно мужья ревнуют жен к детям, в их семье все было наоборот. Он приезжая со стройки или после занятий, в первую очередь возился с дочерью, купал, читал на ночь сказки, жена была где-то на третьем месте. Уля почти не обижалась, дома всегда были продукты, муж ей не изменял. А когда выдавалось свободное время, он диктовал ей главы из своей книги. И в этот момент они становились действительно одним целым.
Но детей в колонии было мало, в приросте населения, аборигены опережали их в десятки раз. И всем женщинам было приказано раз в три года проходить ЭКО, искусственное оплодотворение. Результат был потрясающим, пять, шесть эмбрионов и чудо, что на «Ковчеге было нужное оборудование, боксы для вынашивания детей. В перспективе, генетики обещали рост численности колонистов в геометрической прогрессии.
Первой фабрикой открытой на новой планете была фабрика по производству гормонов для ЭКО. Гормональная битва с естественным циклом женщины, обращала тридцатилетних женщин в пятидесятилетних старух. Правда ученые – генетики обещали прорыв в этой области, что поколение NEXT ,будет способно к зачатию пяти или шести эмбрионов самостоятельно, без гормонов. Беда была в том, что в этот первый и последний полет были отправлены не самые гении генетической инженерии. И мечты получать детей с уже выраженными интеллектуальными способностями в данном мире были неосуществимы.
Желания самих женщин никто и не спрашивал. Когда Рэм Генрихович первый раз забирал жену после этой процедуры, донором был курсант его военного училища, он ужаснулся.
Улино лицо было серо – пепельного цвета, идти сама она не могла, пришлось вести ее под руки. Нет, жене было плохо не от физической боли. Он знал это точно, ей была невыносима мысль, что ее здоровую молодую женщину, оплодотворяют, словно корову или овцу.
И потом этот огромный живот, где не давали ей спать по ночам, пятеро эмбрионов. Три мальчика и две девочки.
Она их выносила, они пережили это, их семья отдала долг Колонии. Потом он всего лишь раз спросил, жену, хочет ли она видеть рожденных ею детей, и получил полный ненависти ответ – Нет!
Больше они эту тему не поднимали.
Хотя их соседями была большая семья, усыновившая двадцать детей, Уля никогда не ходила с мужем к ним в гости.
Рэму напротив соседи нравились, и он часто брал дочь с собой, когда к ним наведывался. Сосед, инженер – электротехник, строивший солнечные электростанции, хорошо играл в шахматы, а Мие очень нравилось резвиться с его дочерьми.
Один раз Рэм спросил друга, нет ли среди приемных детей, детей его Ули.
Нет,– жестко ответил тот.– Все наши.
Наконец буря утихла, и генерал, прервав воспоминания, доехал до точки назначения. На вид это был самый обычный жилой дом, и немногие знали, что под ним огромный буккер, или вернее бомбоубежище для тысячи человек.
Его обыскали у каждой из трех дверей, и наконец, пропустили к самому Маршалу
И вот теперь он сидит на одном конце большого стола, а Маршал на другом. Раньше они встречались чаще, когда строилась главная стена вокруг леса, и ворота, теперь раз в месяц.
После приветствия и приглашения сесть, Рэм попросил Маршала дать жене отвод еще на один срок.
Маршал, они воевали еще на родной планете, жевал зубочистку и рассматривал свои ухоженные ногти.
– Говоришь, слаба здоровьем? – спросил вождь равнодушно
– Да, – четко ответил генерал.
– А у меня другая информация.
– Она не выдержит, при ее суицидальных наклонностях.
–А, да забыл, забыл. Ладно, подпишу, но это на следующие три года, а пока надо, она у тебя молодая, выдержит. Донора сам подбери, личные дела просмотри.– И Маршал поставил свою знаменитую роспись в семь сантиметров.
–Как северный редут, готов? – перешел он к главным военным делам.
– Еще неделя, сам каждый день вечером проверяю.
–На охоту что ли съездить, ты как?
Охотой на Марсе-2 назывался отстрел людей-кошек.
Рэм этого не любил и не участвовал, но отказать теперь, после получения такой милости, не мог.
– Вот и славно, к пятнице готовься. Полетим, Да, да, отстал ты дружище, завод для геликоптеров, наконец, первые три вертушки собрал. Скоро мы этих кошачьих сверху напалмом сожжем, всех до одной!– Маршал улыбнулся.
Вернее оскалился. Из – за плохо сделанной операции на «заячьей губе», он и говорил невнятно, и улыбался, как волк.
Генерала всегда интересовало, как такого взяли в армию. Правда Маршал всегда отличался личной храбростью и бесстрашием. Тогда шла такая мясорубка, в жарких странах, что такие вот солдаты удачи делали стремительную карьеру: от офицера до маршала. Правда маршалом он назначил себя сам, возглавляя Службу безопасности на звездном крейсере, он перенес свое руководство и на колонию. Вся, так называемая элита, погибла на корабле «Варяг».
Генерал запрещал себе думать, что корабль мог взорваться не без помощи вот этого сидящего перед ним человека.
У Маршала было одно важное качество характера, если он ставил цель, то шел к ней неуклонно, а сейчас цель была у всех одна – выжить.
При этом Маршал жил как все, из привилегий был только бункер, женат не был, дети его интересовали, только, как будущие солдаты или матери.
Наконец неприятный визит был закончен, и генерал приехал в военное училище.
Секретарь, капитан с неброской внешностью, представил генералу на подпись бумаги, счета, учебные ведомости, и под конец отдельно, рапорт о назначении суда чести.
– Господин генерал, вы не подписали,– секретарь указал на рапорт
– Оставь, посмотрю внимательно.
Раппорт по всей форме: «О недостойном поведении капитана М. подобравшего вражеского дитеныша и оставившего его у себя».
Рэм Генрихович кодекс офицерской чести помнил наизусть: «Уважение к противнику, кем бы он ни был». А уж к его детям.
Хотя сам честно не любил кошачьих, в его семье всегда держали собак.
Судов чести ему, как высшему офицеру приходилось возглавлять за всю службу, два раза. Один раз ,за прелюбодеяние ,второй раз посерьезнее ,интендант проиграл довольствие полка в покер. Но в первом случае, виновник уволился сам, второму генерал одолжил крупную сумму в долг, и тем спас от самоубийства.
Самым страшным для него, снившимся до сих пор во сне, был суд чести в военном университете.
Их было двое, он и его друг, и товарищ по комнате, Михал, их обвиняли в воровстве у своих же товарищей.
Причем Рэм без пяти минут лейтенант, а сосед на год младше.
У них нашли крупную сумму, собранную для матери погибшего на учениях товарища.
Деньги, ровно половина суммы, были найдены в кармане брюк, парадного выпускного кителя Рэма. У Михала просто в рюкзаке.
До выпускного оставалось еще две недели, и будущий генерал из глупых предрассудков китель с погонами не одевал, ни разу после примерки и водворения в шкаф.
Деньги собирали курсанты, а судом чести руководил сам ректор.
Рэма не было в общежитии, когда нашли деньги, Михал уверенно давал показания, что это именно он, его друг подложил ему часть суммы.
Будущий лейтенант, отличник учебы, стоял, словно на первых стрельбищах, с шумом в ушах, и в полной прострации.
В голове вакуум, он просто еле слышно произнес: «Я не брал этих денег честное слово».
Конечно, ни о какой полиции речи идти не могло, университет с многолетней славной историей, должен был сам решить эту проблему. Решали судом чести.
Оказалось деньги хранились у курсанта жившим этажом ниже, ровно под их комнатой. И все курсанты знали о страхе Михала перед высотой, он даже по прыжкам с парашютом норматив не сдавал, дав себе вырезать аппендицит.
И алиби было у товарища, девушка из столовой, уверяла, что курсант помогал ей на продуктовом складе.
Все смотрели на Рэма, словно на мокрицу, или что-то не менее мерзкое, ректор, три преподавателя, в том числе и его дипломный руководитель, генерал, его кумир, дважды Герой Державы.
Алиби у Рэма не было. Вернее было, но здесь была замешана честь замужней дамы, и, зная свою визави, он не мог ждать от нее благородного порыва души ради своего спасения.
Оставалось одно – смерть, оружия ему, как курсанту не полагалось, вешаться недостойно офицера, скорее это будет прыжок с башни Независимости.
Сто тридцатиметровая высота точно не оставит шанса на спасение.
У него нет будущего без армии, у него не будет детей, которых он опозорит своим именем.
Он был уже холоден и безучастен ко всему происходящему, когда из состояния отрешенности его пробудили к жизни объятия генерала – героя.
– Рад за тебя, сынок! – сказал старый воин.
Пока Рэм витал в грезах о своей скоротечной жизни, Михала уличи во лжи. Проникнув в комнату через окно, он поранил о слив ногу, и следы его крови были на одеяле. Курсант, отвечающий за деньги, прятал их под матрас.
Все для молодого офицера закончилось хорошо, но чувство отчаяния и страх бесчестия, остались с ним навсегда.
Он помнил о нем, когда делил свой спецпаек с солдатами при строительстве понтонной переправы на Амуре. Когда взорвался реактор АЭС в Бонго, и правительство сбежало, генерала с его полком перебросили строить защитный саркофаг. Он лично взломал двери склада, чтобы получить костюмы повышенной защиты от радиации, для себя и своих ребят.
Ужас пережитого позора приходил к нему во время приступов венерианской лихорадки. Он удивлявший всех своим здоровьем на медкомиссии, совершенно ослабевал, от этих бредовых сновидений.
Во сне он принимает вызов на дуэль.
– Вы бесчестны, сударь!– кричит ему в лицо невидимый противник.
– Вы лжете, к барьеру.
Но оружия нет, а противник смеется, и превращается в Михала и кричит.– Всем расскажу, все узнают, как ты честь офицерскую посрамил!
Страх, липкий, противный – ни доказать, ни умереть.
Генерал просыпался в холодном поту, сердце отчаянно билось.
И вот теперь история здесь, новая планета, а люди все те же.
Он вывал офицера написавшего раппорт, и глядя в его честно не понимающие глаза, усадил того в приемной читать кодекс офицерской чести.
– Учите, я ушел на лекции.
После двух пар занятий был обед, он вернулся в кабинет, секретарь –капитан встал по стойке смирно, офицер – доносчик тоже.
– Идите,– устало махнув рукой, приказал генерал обоим. Конечно, он понимал, все бесполезно, такой снова напишет, может даже и на него, своего учителя. Но сегодня воспоминание о далекой юности, страдания жены, и предстоящая охота, все это выбило его из колеи заставив задуматься о том, чего он не любил – о политике.
Они мечтали спасти человечество, и спасли, пусть его небольшую часть, и возможно диктатура одного человека в условиях войны, давала единственный шанс выжить.
Но почему нельзя попробовать договориться с местными, не строить военные заводы, а призвать ученых изучать язык этой расы, возводить не стены, а мосты перемирия. Генерал был человеком всю жизнь строящим пусть и для войны, но мосты, дороги, а стена – это уже крайняя мера.
На стойку часто приходили жены и дети колонистов, приносили домашнюю выпечку, или лимонад.
Однажды одна из таких женщин, увидев генерала, поклонилась ему в пояс, и четверо ее малолетних детей сделали то же самое.
– Вы наша надежда, ваша стена – наше будущее. Дети запомните господина генерала, он наш спаситель.
Рэм Генрихович, ощутил холодок под сердцем.
Дети, разве ради вот этого замкнутого пространства мы их спасли? Он никогда не умилялся, глядя на эти милые мордашки, были времена, когда ему стреляли в спину, такие вот малыши. Но живому все хорошо, и когда спадает дневная жара, он, возвращаясь, домой слышит крики мальчишек играющих в футбол. И потому, закончив стену, он будет строить школы и детские сады.
Жены с дочкой дома не было, она написала ему в записке, что они ушли в кукольный театр. Переодевшись, в легкую длинную рубашку, и просторные шаровары, по подобию бедуинов, он улегся в полной тишине. Но побыть одному не удалось, из– под кровати вылез Пим, и встал у изголовья, положив лобастую голову на руку хозяина.
В долгих командировках в непроходимых джунглях, дремучей тайге, всюду, куда военная судьба забрасывала Рэма, пес, заменяя ему семью и друзей.
Они даже похожи были оба с ржаво рыжим окрасом, молчуны, и не нытики.
Пес не раз спасал генерала и его солдат, обладая отличным слухом, предупреждал об авиа налетах противника.
Пим понимал его с полуслова, и даже редкую ласку принимал с достоинством. Решено, завтра на охоту они пойдут вместе.
Генерал ожидал, что вечер будет грустным, как прошлый раз после операции, но его ждало нежданное счастье.
Уля, пришла с дочерью, счастливо улыбаясь, она увела его в спальню и, усадив на кровать, сообщила: «У нас будет ребенок».
– Я знаю, а что теперь результат сообщают так быстро?
– Милый, ты не понял. У нас будет наш ребенок. Твой сын или дочь.
– Сын,– Рэм опустился на колени, и стал целовать живот любимой женщины.-
Сын, я это точно знаю!
Он кусал губы, но слезы все – таки прорвались. И он быстро, чтобы Уля не заметила, вытер глаза.
За ужином, который был украшен дополнительной дозой фруктов, полагающимся всем беременным, две его любимые женщины смеялись, и подшучивали над ним.
– Папа, в следующий раз, мы возьмем тебя с собой в театр. И Пима тоже.
– А Пима зачем?
– Чтобы нас защищал от звериков.
Уже после того, как дочь уснула, Рэм спросил засыпающую жену.
– Что за зверики такие?
–Люди-кошки. Их победил доблестный маршал.
– А других сказок не показывают?
–Милый, там все сказки об этом.
Он не признался, что выходной проведет не с ними, просто оставил записку.
Пим, радостно просунул голову под руку хозяина, потом принес намордник, и был удивлен, что хозяин его не одел на него.
Утро было почти прохладным, плюс двадцать девять, машина привезла их на аэродром, вертолет был таким, как на далекой, родной планете, только электроники поменьше.
Он отдал честь Маршалу, тот пожал ему руку, и пригласил садиться в вертолет, где основными пассажирами были его гвардейцы.
Из знакомых были министр развития и женщина из МЧС.
Оружие раздали, уже в вертолете, это были автоматы и арбалеты, выбрасывающие сеть-ловушку с химическим усыпляющим составом.
Кроме Пима, был еще бульдог министра, собаки недоверчиво посмотрели друг на друга, но предстоящая охота, была важнее стычки двух пород.
Приземлились на очищенной от растительности поляне.
Лес, встретил стрекотом, шипением и жужжанием местной фауны.
Они назвали это лесом, на самом деле это были заросли сорго, с гигантскими двухметровыми столами, с зелеными метелками наверху. Некоторые стволы настолько крепкие, что люди – кошки свили на них гнезда.
Листья сорго настолько большие, что под ними может укрыться до трех человек, когда на планете наступает сезон дожей.
Сорго – это их спасение на Марсе – 2. Это и зерно, и строительный материал, и даже спирт, еда для скота, которого становилось все больше. Судя по аэрофотосъемке заросли этих лесов, тянулись на многие тысячи километров, до самого высохшего моря.
Борьба с аборигенами за лес – это борьба за выживание на планете.
Рэма Генриховича, как новичка охраняли два, внушительного вида ,гвардейца.
Генерал охоту не любил, ему ближе была рыбалка, там и мысли в порядок привести можно, и расслабиться. А здесь что, продираешься через липкие стволы, в глаза лезут всякие мошки. Но когда Пим остановился и заурчал, Рэм поднял автомат и стал ждать.
Их было тьмы и тьмы. Словно листья, они летели со стволов сорго, отряд охотников занял круговую оборону и стал стрелять. Тех, кто падал в круг, рвал и душил на части бульдог, видимо ему это было не в новинку.
Пим же растерялся. Он знал, что должен защищать хозяина, друга. Но убивать кошек с головами людей, ему было странно. И они не пахли кошками, дымом, какой-то травой, но не кошками.
Пес просто отшвыривал от себя самых назойливых, и только когда одна из особей, попыталась вцепиться хозяину в шею, Пим понял – это война. Шерсть его встала дыбом, он рвал кошек лапами, душил мощными челюстями, впервые за свою собачью жизнь он превратился в оружие, и, вырвав поводок, он ринулся в самую гущу этих странных существ.
Одна из особей, допрыгнула до лица генерала, и он почувствовал ужасную боль от разрываемой мощными когтями кожи, но успел время прикрыть глаза. Гвардеец стоящий рядом раздробил твари голову прикладом, и она свалилась в агонии, а Рэм, ничего не видя, от заливавшей лицо крови, закричал – Пим, Пим!
Но тщетно, пес, в упоении битвы его не слышал.
Остаться и победить им помогли арбалеты, в ловушках не только был смертельный газ, но и какой-то особый запах, внушающий тварям ужас.
Люди-кошки отступили, и Рэм, зажав носовым платком рану, пошел по полю боя искать своего верного четвероного друга. Он старался не смотреть в лица аборигенов. Но один раз все же пришлось, ему показалось, что видит рыжее тело своего пса. Генерал наклонился, и наконец, рассмотрел лицо врага. Небольшой, словно недоразвитый череп, лицо ,почти человеческое, с еле пробивающимися усиками. Глаза были странными, скорее похожими на птичьи, с дополнительным светофильтром.
Пим, лежал под грудой тел поверженных врагов, и Рэм, выбросив пропитанный кровью платок, стал обеими руками освобождать своего друга, еще не понимая, жив ли тот. И тут его ударили чем– то тяжелым по голове, он упал на горячую сухую землю, и затих. Люди в черном камуфляже положили его на плащ-палатку и понесли бегом в неизвестном направлении.
Часть вторая
Генерал очнулся от боли, лицо протирали каким – то едким составом, он приоткрыл глаза, и увидел врача в маске, тот приготовился зашивать ему рану на лице. Рэм повернул голову, на обшивке операционной блестел знакомый знак – «Ковчег», межгалактический крейсер на котором они прибыли на Марс-2.
Корабль находился на орбите, правда, теперь он принадлежал не Колонии, а оппозиции.
Недовольных диктатурой Маршала было немного, это были в основном молодые ученые и часть экипажа корабля. Почти через два года после посадки на Марс– 2 «Ковчег» снова взлетел, теперь чтобы спасти заговорщиков.
С человеком, возглавившим это сопротивление, Рэм знаком не был. Тот был дистрибьютором крупнейшей компании мира, и говорили успешным. Продавать на Марсе -2 было нечего, действовала карточная система распределения, и за ее работой следил сам Маршал. Поэтому сетевику и пришла видимо идея, создать оппозицию. Про программу их партии Рэм что-то слышал: забрать всех снова на корабль, уничтожить аборигенов, и модифицировать расу людей со сверх возможностями.
Генерал честно не знал, как к этому относиться, он хотел своих детей, а кто-то может своих клонов. Уничтожение аборигенов, но ведь они все же почти люди? Чья жизнь ценнее?
Имя у молодого лидера не согласных было странное – Дрон. Так он представился, генерал отметил несвежую рубашку, легкую небритость бледного лица, но взгляд был жестким, если не жестоким.
– Генерал не ожидали?
– Нет, – хотел сказать Рэм, но еще не отошел обезболивающий укол, и губы его не слушались, поэтому он просто отрицательно помахал головой.
– Я не буду вас агитировать, самая лучшая агитация – это ваша жена и дочь. Мы доставим их к вам – это дело времени. Вам одному Маршал, да какой он маршал, доверил, можно сказать, чемоданчик с красной кнопкой. Вы человек чести, всем известно, но вас не ценят. Вы сможете, стать элитой нашего нового мира, мы с вами такое понастроим, с космоса будут удивляться!
Рэм представил, как его девочки сидят в этих душных камерах, со старой системой вентиляции, как едят искусственную еду. А его будущий сын, самый обычный мальчик, этим новым он не нужен. Им гениев подавай.
Словно подслушав его мысли, будущий диктатор, продолжил хвастаться успехами генетиков.
– Мы научились изменять время роста человека. Пока правда это касается уже родившихся детей. Помните в старой сказке? Растут не по дням, а по часам. Мы смогли модифицировать ДНК, ребенок быстро растет, учится и раньше взрослеет, давая потомство.
Правда и стареют быстрее, и умирают, об этом Дрон не сказал. Да и не волновало его это.
–Что мы зациклились на этой песочнице, Марсе -2. У наших пилотов есть координаты, других планет. Да, к ним лететь многие десятки лет, но это пустяки в истории человечества. Совсем скоро мы сможем построить корабль – клон, и когда мы доберемся до своей заветной цели, нас будет уже сотни тысяч. Мы завоюем всю галактику.
– Я так долго не проживу, – усмехнулся генерал.
– Для самых достойных мы оборудуем криокамеры. Рано или поздно мои генетики создадут вирус бессмертия, или что-нибудь подобное. Я хочу потрогать будущее своими руками. И вам предлагаю.
– А что вы предложили, вашим сторонникам, что они пошли за вами?
– Я дал им свободу от морали, вашего гнилого общества. Стоило лететь так далеко, чтобы соблюдать десять заповедей!
– Да, мне рассказывали: один из ваших, так называемых ученых, вскрывал беременным животы, чтобы проводить опыты над младенцами.
– Это были всего лишь эмбрионы. Наука требует жертв.
– Я слышал вы продавец, а оказалось фашист.
– Я открою вам тайну, никаких аборигенов на Марсе -2 не существует, планета необитаема, по крайней мере, была заселена простейшими. Люди-кошки это наш тупиковый опыт. Были и другие уродцы, но тех мы уничтожили. А этих, какой – то идиот спас, высадил на Марс-2.
– У Маршала была такая догадка.
– Генерал, хватит дискуссий. Мне нужны коды от склада оружия. Никто кроме вас не знает. Это ваша радужная оболочка глаз? Отпечатки пальцев? Или вашей женушки и дочки? Думайте, время до утра.
Генерал закрыл глаза и сделал вид, что спит.
Он хотел быть уверенным что Уля и Миа в безопасности. И от людей Маршала, и от Дрона.
А на Марсе -2 Уля сидела и учила дочку читать. Она услышала шум подъезжающего автомобиля, но не вышла навстречу, была обижена на мужа.
Но шаги были не его, и Уля, быстро спрятала дочь под стол, сказав, что будут играть с папой в прятки.
Человека вошедшего в комнату знала вся колония, Маршал положил перед растерявшейся женщиной поводок Пима.
– Я сожалею, они оба были настоящими солдатами.
Сначала женщина не поняла, о ком он говорит – « оба», потом до нее дошел страшный смысл этого нежданного визита.
– Благодарю, Маршал.
– Мы за него отомстим.– Сказал тот, и, повернувшись на каблуках, чеканя шаг, ушел.
–Мама, а где папа?– Миа, вылезла из-под стола.
– Папа улетел на новую работу.
