Текст книги "Коралловые бусы (СИ)"

Автор книги: Галина Черногорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

 Своё имя она считала просто нелепым – Клара.

  Не было случая, чтобы, назвав его при знакомстве, не услышала в ответ: «А, Карл у Клары украл кораллы!». Так бы и убила!

  – Мама, ну ты мне и удружила.

  – Так акушерку звали, считай, нас обеих спасла. Но получилось всё правильно, посмотри на себя в зеркало!

  В зеркале отражалась рыжеволосая голубоглазая девчонка с узким бледным лицом и легкой россыпью веснушек на вздёрнутом носике. Точно из «другой оперы»: по материнской линии все родственницы русопятые румяные толстушки. Значит, в отца, о котором никто ничего толком не знал. Уже с повзрослевшей дочерью мама завела серьёзный разговор:

  – Давай поговорим раз и навсегда. В институте у меня был бесперспективный роман с преподавателем. Когда расстались, я хотела вешаться-топиться, а подружка силой утащила меня в дом отдыха. Оклемалась, тут и подоспела вечеринка в кругу полузнакомых людей, остроумных, жизнерадостных. Когда разошлись, я оказалась в номере с милым парнем, которого все звали Николашей. Лёгкий флирт, ощущение свободы от прошлого и, конечно, вино... Утром в столовой он меня увидел, сильно покраснел, отвёл глаза, не подошел. Я тут же рванула на автобус, отвозящий на экскурсию. Больше я его не видела и о нём не расспрашивала. Бывает и такое. Дома узнала, что беременна. И, честное слово, очень обрадовалась. Дорогие мои родители поддержали и дали доучиться. А когда ты родилась, все в один голос: «Рыжая! К счастью!». Вот и всё.

  – А говорят, что дочь повторяет судьбу матери...

  – Ларка, глупышка, я очень успешная. И друг у меня есть, и безумно любимая работа, и, главное, ты. Как в песне: «неужели это мне одной?».

  Матерью она гордилась: оперирующий хирург городской больницы. Всегда подтянутая, гладко причёсанная (узел из косы на затылке), с крепкими нервами. Вся их жизнь была чётко налажена. Не было места для ссор, лучше посмеяться над чем-нибудь. В их трёхкомнатной квартире беспорядок как-то не заводился. А значит, поводов для упрёков не возникало. Дочь выбрала медицину, как само собой разумеющееся. Остановилась на кардиологии, чем и увлеклась по-настоящему.

  И далее – повтор. На последнем курсе чуть было

  не свихнулась от безответной любви к руководителю науч-ной студенческой работы. Ради него пахала по пятнадцать часов в сутки. А он... Игра в кошки-мышки льстила мужчине в годах. Но и дураком он не был. Кларкины истерики (не в маму) доставались постоянной «подружке» – Саше Оленеву из их группы, будущему микробиологу. Вам встречался умный лапоть? Это про Сашу: и лучший студент, и непробиваемый простак. Среднего роста, широкоплечий (занимался плаванием), простое лицо очень украшала улыбка с ямочками на щеках, глаза честного пионера, количество светлых волос на голове зашкаливало: сколько ни причёсывай, стоят торчком во все стороны – то ли рэпер, то ли клоун. Как прилип на третьем курсе к Кларе, так и оставался тенью рядом: ешь меня с маслом. Ох, и быстро девчонки привыкают к собачьей преданности! Им же страсти-мордасти подавай.

  – Олень, ты чего пришел? – так обычно встречала Клеопатра своего раба.

  – Посуду помыть, – улыбался рэпер. – Я же знаю, ты не любишь.

  – Ну, заходи, самовар готов.

  Это была обычная шутка, но не случайная. Не зря парень ещё в школе выбрал микроскоп. Чистюлей был примерным. Жил в общежитии, но всегда мытый-перемытый.

  В наглаженной приличной одежде (родня с Урала хорошо спонсировала). Столовые не признавал, умудрялся сам себе готовить. А к Кларе приходил с продуктами в рюкзачке, как к ближайшей родственнице. Чашки-блюдца мыл долго, одновременно выслушивая бредни, «а я ему сказала, а он мне говорит» и т. д. Если приходила мама, спешил распрощаться, чтобы не мешать ей отдыхать.

  Так было до последних дней учёбы-практики. Клара

  с каким-то вопросом сунулась в деканат, где в этот момент сидел её «бог». И тут он её грубо одернул, как первоклашку. Наверное, в присутствии коллег решил показать, что к этой девушке он не имеет никакого отношения. Клара захлопнула дверь и пошла как слепая по коридору. По дороге домой накрутила на себя вселенскую трагедию и решила навсегда уехать из Москвы. Легла на диван и стала себя жалеть. Тут и звонок.

  Это Саша, святая простота, пришел с нелёгким разговором. И принёс давно купленную нитку коралловых бус. Разве он знал, что это сто раз не вовремя! Ничего не успел сказать, а только протянул подарок. «Оскорблённая и покинутая» от негодования чуть было голос не потеряла:

  – Ты где взял эту гадость?! Карл великий, немедленно забери назад!

  И она запихала бусы в нагрудный карман тщательно выглаженной рубашки.

  Саша впервые опешил от такой необъяснимой злости.

  – Лара, не дури. Мне уйти?

  – Уходи, видеть тебя не хочу!

  Чуть помедлил, быстро встал... И ушел навсегда.

  Дважды покинутая рыдала до прихода мамы, до конца не понимая, о ком и о чем. Наверное, ей надо было выплакать свою глупую, наивную, девичью мечту-каприз.

  Работать предстояло в подмосковном городе, в только что построенной поликлинике. Предложили должность заведующей кабинетом ЭКГ, дали служебную однушку в хорошем доме. Приехала ненадолго мама и помогла обустроиться. Получилось довольно уютно, и настроение изменилось: «Начинаю новую жизнь, буду добывать витамины счастья!».

  Старалась вовсю, себя показать умела. Не заметила, как год пролетел. Наметился первый отпуск. Стала отсчитывать дни по календарю. Подоспел и долго рекламируемый юбилей главврача. Он затянулся до «дальше некуда».

  Домой спешила в первом часу ночи. Улица прямая, вытянутая вдоль нескольких кварталов, отстроенная с одной стороны и в бесконечной стройке – с другой. Получалось, что надо идти вдоль временных заборов, навала бетонных плит, огромных коммуникационных труб и разных стройматериалов.

  Июньская ночь – тихая и теплая. Вокруг никого. Слышен только стук собственных шагов. Вот показался угол своего дома, как вдруг Клара остановилась. От стройки из темноты послышались странные звуки: то ли писк, то ли плач. Прислушалась: вроде детский голосок. Заволновалась от предчувствия какого-то несчастья. Быстро перешла дорогу, приблизилась к груде огромных труб и ахнула: в слабом освещении от дальнего фонаря картина предстала пугающая. Прислонившись к трубе и прижавшись друг к другу, сидели два мальчика пяти-шести лет. А рядом на земле лежал крупный мужчина, раскинув руки. Увидев незнакомую тётеньку, малыши заплакали в голос. «Господи, труп», – пронеслось в голове. Пощупала пульс: норма. Дыхание тяжёлое, но ровное. Ёлки-палки! Мертвецки пьян.

  Подняла на руки одного из бедняжек, второй вцепился в колени. Охватила жалость: что делать? Глаза привыкли

  к сумеркам, осмотрела мужчину повнимательнее: хорошо одет, интеллигентное лицо, темноволосый, аккуратно подстрижен. На алкоголика не тянет. Немного успокоила мальчиков и встала с ними у дороги. Показался «жигулёнок» и остановился на взмах руки. Водитель открыл дверцу.

  – Умоляю вас, тут недалеко отделение милиции. Сообщите, что лежит пьяный и рядом два ребенка. Я их случайно обнаружила.

  ...Ждала недолго. В милицейской машине были двое. Молодой обшарил «клиента», ничего не нашёл, кроме ключей, удивлялся, комментировал, расспрашивал. Пожилой полный молчаливый думал.

  – Так, мужика в медвытрезвитель. Детей...

  Быстро представила, что последует и тут же отважилась:

  – Отнесите ко мне, я живу в доме напротив. Я врач поликлиники, покажу паспорт. Я заплачу.

  Задумались. Старший младшему тихо:

  – Давай оттащим, а то он заблюёт весь салон. Завтра разберёмся.

  Тащили невменяемое тело на носилках, детей вела-несла Клара. Посадила их на диван и взяла с лоджии надувной матрас. Матрас положили у стены и водрузили на него «героя милицейских будней». Молодой переписал данные с паспорта и охотно взял деньги.

  Теперь надо было заняться детьми. Клара раздевала их, поила подогретым молоком. Укладывала на свой широкий диван, укрывала тёплым пледом и все никак не могла успокоиться: как мать могла доверить детишек такому ненадёжному отцу? Села в кресло, огляделась: полным-полна коробочка. И тут же уснула

  ...Очнулась от шума воды. За окном признаки рассвета. Начиналось субботнее утро. Из ванной вышел мужчина

  в белой рубашке с закатанными рукавами и вымытой головой, которую продолжал «промокать» носовым платком. Показался огромным. Встретились глазами – смутился.

  – Кажется, я преступник. Как мы оказались у Вас?

  Не успела ответить, как резко зазвонил дверной звонок. На пороге стояла невысокая пожилая женщина с измученным лицом, в бейсболке, брюках и бесформенной вязаной кофте.

  – Где мальчики?

  Вбежала и кинулась к дивану. Ощупала головёнки: нет ли температуры, старший пробормотал: «Бабуля...» – и опять уснул. Села на пол и заплакала.

  – Мама, я сам пока ничего не понимаю.

  – Герман, – металлическим голосом, – иди домой. Я сама всё выясню. Надо дождаться, когда дети проснутся.

  – Да, да, простите, – мужчина надел пиджак. – Нужно отложить разговор: всё равно сейчас нет слов.

  Он быстро ушел. Женщина представилась.

  – Ольга Михайловна. Мать и бабушка. Бог Вас наградит. Мне в милиции все рассказали. Сын ушел гулять

  с детьми и, по-видимому, его кто-то из знакомых зазвал. Кто – пока не знаю, ведь он непьющий, и непонятно, как его уговорили выпить. Мы живем в двух кварталах от Вас.

  Не смог дойти совсем немного. Какое несчастье могло бы произойти! – женщина снова горько заплакала.

  Клара даже загордилась. Приготовила кофе, бутерброды, и ей удалось успокоить так перестрадавшую бабушку.

  – А где мама мальчиков?

  – В больнице. Тяжёлый перелом обеих ног. Только получила права и попала в аварию. Говорили ей, что пока рано ехать одной. Да куда там! Очень своенравная. Ладно, вылечим. Сын известный юрист, хорошо зарабатывает. Да и у меня персональная пенсия. А внуки для меня всё на свете!

  Проснулись малыши и повисли на бабушке. Старший стал что-то жарко шептать ей в ухо. Охотно поели, мордашки повеселели. О вчерашнем не вспоминали. Да и Ольга Михайловна отвлекала, как могла.

  – Сейчас пойдём в «Детский мир», купим каждому по машинке, а вечером нас ждет мама.

  Перед уходом новая знакомая поклонилась чуть не до земли.

  – Храни Вас Бог!

  Клару долго не покидало ощущение, что произошедшее изменило и ее, открыло что-то особо важное: семья, дети, взаимная забота – главнее всего. Пора и ей думать об этом, недалеко до тридцатника. Прислушалась к себе: ждёт прихода Германа. Интересно, как будет объясняться солидный, импозантный мужчина в ситуации своей виновности по всем статьям.

  ...Герман пришел через неделю. И своим парадным видом изумил и порадовал. Клара понимала, что ему надо реабилитироваться перед ней, спасительницей его и мальчиков. Из пакета вынул коробку конфет, букетик ландышей и небольшой футлярчик, в котором лежала толстенькая золотая цепочка.

  – Это от мамы. Возражать бесполезно.

  Он был взволнован и через край переполнен благодарностью к этой молодой женщине в «тигровом» сарафане, так хорошо сочетающемся с темно-рыжими локонами: образ другого человека схватывается за секунду. И Клара почувствовала свою психологическую власть над «штрафником». Даже неловко стало.

  – Герман, давайте не будем ничего объяснять-выяснять.

  – Но мне жить с этим до конца дней!

  – Вот и живите. А сейчас я командую. Пообедаете со мной?

  Напряжение сразу спало. Гость прошел на кухню и вскоре превратился в приветливого остроумного мужчину, которому приятно быть с привлекательной особой, да ещё тет-а-тет. Вкусный обед, вино, слово за слово, и вскоре они забыли, по какому поводу оказались вдвоём. Разговор увлёк обоих. Расставаться не хотелось. Влюблённость легко вырастает из благодарности.

  – По-моему, обед плавно переходит в ужин, – рассмеялась Клара, ощущая себя на «седьмом небе».

  – Все-таки я должен Вас за всё расцеловать!

  Порывисто встал, крепко охватил ладонями открытые плечи и стал целовать щёки, лоб, подбородок. Все пограничные столбы исчезли...Чувственное облако окутало мужчину и женщину. ...Наконец-то оставшись одна, Клара ходила из угла

  в угол, потирая виски. Она была счастлива: её первый мужчина оказался и нежным, и деликатным.

  – Удивлён. Теперь я точно всех бед виновник. Моя добропорядочная биография разлетелась вдребезги. Продолжаю лететь в пропасть... С тобой...

  ...Увидев своего врача, молоденькая медсестра восхитилась.

  – Клара Николаевна, у Вас лицо праздничное! А волосы светятся, как у Пугачевой!

  – У меня вся жизнь изменилась.

  – К лучшему?

  – Этого не знает никто.

  «Праздник» длился недолго. Пока в кабинете не появилась... Ольга Михайловна. Клара обмерла: вот и расплата. Попросила сестричку оставить наедине.

  – Здравствуйте, Ларочка. Не волнуйтесь, я Ваш друг и друг сына. Вот как обернулось. С Германом случилось то ли счастье, то ли несчастье. Он полюбил Вас. Это серьезно.

  Я его знаю. Мается, терзается: ведь будущего у вас нет. А я за внуков боюсь. Помогите ему. Расстаньтесь сейчас же.

  Клара перевела дыхание, прокашлялась:

  – Я постараюсь. Завтра уезжаю в отпуск. Не сердитесь на меня. Вашего сына нельзя не любить.

  Женщины посидели молча друг против друга с мокрыми глазами – говорить больше было не о чем.

  Рано утром отпускница сидела в московской электричке. Скорее к маме! Надо с ней поделиться, иначе грудь разорвётся.

  ...Мама поступила очень мудро: увезла дочь в родную деревню на Волге. Она знала, как исцелять и тело, и душу. «Волга, унеси мои печали!». Именно в это лето мать и дочь стали особенно близки. И тут-то аист замахал крыльями.

  – Ларка, радуйся! Детей даёт только Бог. Вернёшься домой, будем вместе растить. Думаю, сына.

  – Если бы ты знала, какой у него красивый папа!

  – Наверное, и умный?

  Первые дни после отпуска комплименты, расспросы, оживлённое общение.

  – Вы совсем изменились, Клара Николаевна.

  Никто и не подозревал, насколько она изменилась, и что через полгода придётся расстаться со всеми. В холле поликлиники увидела знакомую мощную фигуру: Герман. Сердце бешено заколотилось. Обернулся почти без улыбки:

  – Здравствуй, как же тебе идет врачебный халат!

  – Рада видеть, но... тороплюсь.

  – Я могу прийти к тебе сегодня?.

  – Нет, прости.

  – Почему?

  – Я выхожу замуж (а в голове: если бы ты знал!).

  – Говоришь неправду, но ты права.

  Быстро пошла по коридору. Каблуки выстукивали: так надо, так надо. Хотелось вернуться, внятно попрощаться и сказать: «Ты теперь со мной навсегда!» А из-под каблучков: не надо, не надо, не надо.

  Вечером у подъезда к ней бросилась полосатая кошка и стала ластиться. Вынула из сумки кусок колбасы, оставшийся от обеда, и положила на картонку. Мурка домовито пристроилась и стала не торопясь есть. Клара присела рядом.

  – Не могу я тебя взять к себе. Скоро у меня такие перемены! А пока буду носить тебе еду.

  Не знала еще, что перемены грядут более значительные. Через месяц, в очередную субботу, гладила бельё и одним глазом смотрела телевизор. Ну, конечно, «Субботний вечер», сказка о братской любви эстрадных певцов. Стала подпевать. Настойчивый звонок. Чуть утюг не выронила. «Неужели всё-таки пришел? – подумала с досадой. – Может, не открывать?».

  Дзынь – дзынь – дзынь.

  Распахнула дверь и обомлела. На площадке стоял... Олень: клетчатая рубашка, объёмистый рюкзак за плечами, джинсы, кроссовки, глаза весёлые, улыбка как у чеширского кота, на голове – взрыв на макаронной фабрике.

  – Еле тебя нашел! Самовар готов?

  От его крепкой, коренастой фигуры так и веяло физическим и душевным здоровьем.

  – Вот принёс, – достал из кармана ту самую нитку коралловых бус.

  Рыжую девчонку Кларку накрыл с головой девятый вал мгновенной радости. Она схватила бусы и прижала их

  к груди обеими руками.

  – Чучело моё любимое, заходи!...................