Текст книги "Выйти замуж за трёх мушкетёров (СИ)"

Автор книги: Галина Черногорова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

  Родная русская литература! Извини, но поколения за поколениями набирались романтики у ...Майн Рида, Вальтера Скотта, Джека Лондона, Жюля Верна и, разумеется, Александра Дюма. Кто из мальчишек в детстве не играл

  в мушкетёров? Онегин, Печорин, Корчагин овладевают подчас умами, но эти персонажи довольно сложные, а вот Атос, Портос и Арамис никаких разночтений: один за всех, все за одного. Личная значимость, свободный выбор, собственное достоинство, мужская солидарность, самоирония перечисленные качества действуют напрямую и, проникнув в душу, уже не покидают воображение.

  Это присказка, а сказка впереди, вернее, пример того, как школьные увлечения помогают взрослым сохранять надолго «радугу чувств». Золотой запас детства...

  В двухместном люксе санатория я оказалась с приятной дамой. Вначале мы осторожничали, потом стали общаться непринуждённо, с взаимной, надеюсь, симпатией. Среднего роста, чуть полноватая, с быстрой уверенной походкой. Платиновые волосы уложены в высокую причёску. Красивое лицо при минимуме косметики, яркие голубые глаза, приветливая улыбка. Возраст – «недавно на пенсии». Обрадовались, что у нас похожие вкусы, что с юмором всё в порядке, разобрались с режимом и процедурами и стали ждать субботнего вечера, когда приедут мужья.

  Задержалась в бассейне, и, подходя к двери номера, услышала весёлый говорок. В кресле сидел крупный импозантный мужчина с холёным, слегка надменным лицом.

  В глазах чертенята. При моём появлении встал, едва не задев люстру, и галантно поклонился.

  – Я муж Ирины Павловны. Очень хотел бы Вам понравиться.

  – Номер для Вас не маловат?

  – Что Вы! Мы с Иришей часто путешествуем, иногда по полдня не выходим из джипа. Пространство – понятие относительное.

  Познакомились и вечером вчетвером закатились в ресторанчик, чтобы отметить день рождения моей соседки. Тамадой, бесспорно, был её муж. Запомнился музыкальный подарок для именинницы. Наш новый знакомый подошёл

  к пианино, поднял крышку, немного подумал и заиграл «Опавшие листья». Те самые, монтановские. Играл превосходно. Ирина Павловна порозовела от волнения.

  – Вы довольны, мадам? – обратился к ней музыкант.

  – Спасибо. Я всё помню.

  Проводив своих мужчин, мы решили погулять по санаторскому парку.

  – Приятно было на вас смотреть. Вы давно женаты?

  – Второй год. Это мой третий муж. Не изумляйтесь, так бывает. Судьба нас свела недавно, хотя знаем друг друга со школы. Мои мужья учились вместе и были неразлучными друзьями. И все они мои любимые.

  Я запросила подробностей. Ирина Павловна вспоминала охотно, с ещё не остывшим от замечательного вечера возбуждением.

  ...Подмосковный наукоград на берегу Волги. Основной контингент – учёные и их отпрыски. Три будущих друга попали в один класс.

  Кирилл Полевой (Кир) – невысокий крепкий паренёк с упрямым русым хохолком на макушке и слегка оттопыренными ушами. Глаза нараспашку, улыбка в тридцать два зуба. Спорщик и немного задира. Обожал шахматы и деда-военного.

  Виктор Брусникин (Брус) – под два метра, невозмутимый, кажущийся увальнем, но, если надо, быстрый и собранный. Цепкий прищур и каламбур наготове. В активе два с половиной языка. В семье – интернационал.

  Алексей Шушарин (Шуша) отличался изяществом. Балетная осанка и плавная тигриная походка. Смуглое лицо, светлые глаза, буйные жёсткие волосы. Фанат Лермонтова, считал его выше Пушкина.

  Учились легко, даже с какой-то бравадой. Но главная жизнь начиналась после уроков – книги и фехтование. Новый физрук, в прошлом чемпион СССР по фехтованию, создал кружок и назвал его «Клуб мушкетёров». Мальчишки повалили классами, но до городских соревнований дошли единицы, а преуспел мощный и ловкий Брус, герой разных олимпиад.

  Книга Александра Дюма стала для них настольной. Атос, Портос и Арамис в их воображении сделались живыми, и аура романа стала совсем близкой. В речи появились слова «ваша честь», «сударь, извольте объясниться», «анжуйское вино» (пепси-кола), «тысяча чертей» и т.п. А тут ещё училка по французскому поставила сценки из Дюма

  с синхронным переводом и достала настоящие театральные костюмы. Успех был колоссальный. Теперь вся школа называла их «наши мушкетёры». Особенно хорош был в шляпе с перьями и ботфортах Алёша Шушарин.

  Девчонки подкалывали: «Жизнь – королю, сердце – даме, честь – никому». Вот только необходимая «прекрасная дама» на горизонте не появлялась. Как определил Кир:

  «У нас одни простолюдинки». Мальчишки зазнались и

  не замечали влюблённых в них школьниц.

  Но наступил первый день учёбы в выпускном классе. Друзья шли в школу вместе, у самых ворот столкнулись

  с быстро идущей стройной девочкой в голубой курточке и голубом беретике. Шуша присвистнул:

  – Мушкетёры, новенькая!

  Порыв ветра сорвал с девочки беретик, и он колесиком покатился по асфальту. Первым кинулся Кир, подхватил головной убор и подал его незнакомке.

  – Ваша шляпа, миледи.

  – Ой, спасибо! – быстро глянула на каждого и одарила щедрой улыбкой.

  Рассыпавшиеся по плечам светлые волосы ветер трепал, как знамя на древке. По законам жанра она оказалась и синеглазка, и белозубка, и прямоножка. Пропали сразу все трое. Навсегда.

  О друзьях, которые крутились возле Иры Волошиной на переменах, ей рассказали как о школьной достопримечательности. Женским чутьём она однажды поняла, что избыток мушкетёрского внимания не просто игра, что это серьёзнее некуда.

  Ирина смогла войти в их круг просто и естественно, была всюду рядом с троицей – в кино, на соревнованиях. Играла и «главную злодейку» в школьном спектакле. Ближе к экзаменам мушкетёрское братство стало трещать по швам. Кто-то должен был первым бросить перчатку.

  Однажды вечером Ире передали записку. Чертёжным шрифтом было выведено: «Давай заблудимся в дебрях страсти. Беседка, 22.00». Огорчилась: «Как пошло!». И всё-таки ноги сами понесли. Сердце, разумеется, прыгало: кто? Переступила низенький забор, обошла заросли шиповника. Из-под тёмного навеса вышел... Шуша. В груди потеплело.

  – Сам сочинил? Лермонтов в обмороке.

  – А ты кого хотела увидеть? – спросил с тревогой.

  – Честно?...Тебя.

  В подъезде они впервые поцеловались. Договорились виду не подавать до конца экзаменов.

  После выпускного все четверо собрались в беседке. На перилах стояли пластмассовые стаканчики с вином. Брус улыбнулся:

  – Неприлично быть такой красивой. И платье у тебя какое-то свадебное.

  – Всё может быть! – нервничала прекрасная дама.

  Выпили «за свободу» и замолчали.

  – Ребята! – не выдержала Ира. – Я вам так благодарна за этот год. Вы навеки мои лучшие друзья.

  – Но кто-то больше, чем друг?

  Несколько минут набиралась храбрости. Вздохнула:

  – Оставьте нас с Алёшей.

  Подал голос и он:

  – Не обижайтесь. Завтра увидимся.

  Пауза.

  – Это вряд ли. У нас с Киром теперь одно занятие играть в карты.

  Больше они не виделись. Узнавали друг о друге от третьих лиц. Кир поступил в военное училище, Брус со своими двумя с половиной языками – в МГИМО. Его семья переехала в столицу и затерялась.

  Влюблённые быстро забыли о своём «предательстве» и летали пушинками. Алексей рвался в театральный, но после долгих маминых уговоров поступил в МИФИ. По стопам мамы, детского врача, пошла Ирина. Слава богу, в Москве обошлось без общежитий. Дальняя родственница владела двумя комнатушками в коммуналке у Никитских ворот и позволила молодожёнам жить у неё на время учёбы.

  Десятиметровая комнатка не вмещала их счастья.

  В свободное от лекций время они бродили по улицам, посещали все музеи подряд, бегали из театра в театр по копеечным билетам. На выходные старались съездить к родителям на «отсып» и «откорм». Так было и в ту фатальную субботу.

  Ира задерживалась из-за практикума, поэтому решили, что Алёша отправится накануне, побыть с мамой. Ночью ей приснился сон. Они плывут по реке наперегонки. Вырвалась вперёд и оглянулась позади никого, только водная гладь. В ужасе закричала и проснулась. Еле дождалась открытия метро и помчалась на первую электричку. К дому просто бежала. Дверь нараспашку. В комнатах полно народу. Кто-то крепко сжал её плечи.

  – Крепись. Алёшку убили. В тамбуре началась драка. Полез разнимать...

  А дальше вместо лиц чёрные пятна. И полная тишина. Похороны она не помнила, через месяц поняла, что беременна, и это возвратило её к реальности.

  ...Слух вернулся во время родов: услышала детский плач Алёшки-второго. Набираться оптимизма надо было для сына. Как только закончился академический отпуск, молодая мама ринулась в учёбу, как в атаку. После вуза защитилась и немного погодя получила должность заведующей детской поликлиникой.

  Перед сном сынишка приходил к ней на широкий диван «беседы беседовать». В такие минуты она была счастлива. Ей казалось, что изящный и грациозный Арамис, её любимый мушкетёр, сидит рядом. На столе под стеклом лежала одна из его многочисленных записок без подписи для большей таинственности: "Разрезая воздух, я мчусь

  к тебе через время и пространство как стрела, пущенная из крепкого лука. Что может остановить стрелу на пути к цели? Только сама цель. Я боюсь убить тебя своей любовью".

  Телефон в кабинете главврача звонил постоянно, но всё по делу. И однажды:

   Ирина! Собираемся в кафе отметить десятилетие выпуска. Придёшь? – услышала она голос бывшего комсорга.

  Хороший юбилей – десять лет. Все ещё молоды, азартны, при простительном желании похвастаться успехами. Ирине обрадовались, но она чувствовала себя немного чужой. Количество тостов увеличивалось, и тут открылись двери и вошёл бравый капитан в парадной форме с необъятным букетом белых хризантем. Сияли погоны, пуговицы, сиял и сам капитан. Это же Кирилл Полевой! Остановился, быстро оглядел столики. Ира сидела за небольшой колонной, он её не заметил. Стал раздавать женщинам цветы, говоря на ходу:

  – Докладываю. Приехал поступать в академию, жена осталась в гарнизоне, детей нет. А Волошина не пришла?

  – Пришла, пришла! – закричали, как на стадионе.

  Кирилл подошёл и сел напротив.

  – Привет! Я всё про тебя знаю.

  Смотрел на неё во все глаза и лучезарно улыбался.

  У Иры вдруг внутри ослабла какая-то пружина, и она почувствовала, что перед ней близкий и родной человек.

  – Ты почему так коротко подстригся? Уши ещё больше торчат.

  – Обаяние не спрячешь, сама говорила.

  – Когда говорила? Не помню.

  – Зато я всё помню. А ты всё такая же девочка из беседки. Предлагаю удрать под звуки нестареющего вальса.

  Вслед им не прозвучало ни одной реплики. Свой народ, с понятием. По улице шли медленно.

  – Можно зайти к вам? Разреши увидеть сына.

  – Конечно.

  Мальчик застыл, увидев на пороге настоящего офицера.

  – Тысяча чертей! Вылитый Арамис.

  Алёшка вначале дичился, а потом не слезал с колен гостя. Тот лукаво поглядывал на Иру, мол, кто против меня устоит? Пошла его провожать, но Кир усадил на скамейку

  у детской площадки.

  – Подожди. Не нужно объяснять, что значит для меня наша встреча. Выйдешь за меня?

  – Ого! Слышу шпаги звон. Быстрота и натиск. Сударь, а вы разве не женаты?

  – Мы разошлись. И больше об этом ни слова. Я не смогу дальше жить без тебя и Алёшки.

  Так начался новый период в жизни Ирины. Он продлился около тридцати лет. Активный и деловой Кир был повсюду, поссориться с ним оказалось невозможно – умел мгновенно рассмешить, да и поводов не было. Увлёк Алёшку шахматами, парусным спортом. Академию Кирилл окончил с отличием и остался в ней преподавать. Дослужился до генерала. Они создали уютный гостеприимный дом, ходили на все премьеры, растили Алёшку, заботились о близких. Когда взрослый сын оказался с семьёй в Канаде, Ирина навещала их и расстраивалась, что внуки не говорят по-русски. Дошли как-то слухи о Викторе Брусникине: дипломат, ездит из страны в страну. И вдруг никогда не жаловавшийся на здоровье Кирилл внезапно умер прямо за письменным столом. Инсульт. В последний путь его провожала вся академия. Ирина осталась одна, сын приехал и уехал.

  Спасали книги и работа. Как-то пригласили на нашумевший спектакль, но ей было не по себе: показалось, что

  с одной стороны сидит Шуша, с другой – Кир. Прощай, театр.

  Но колесо Фортуны крутанулось ещё раз. Зазвонил телефон.

  – Ирочка, узнаёшь?

  – Портос? – почему-то всплыло это имя.

  – Про Кирилла мне рассказали. Земля пухом нашему Атосу. Ты в порядке? Дело в том, что я опять привёз жену

  в онкоцентр на Каширке. Но сейчас, видимо, финал.

  На этой ноте разговор не шёл. Виктор поспешил за-круглиться:

  – Ещё объявлюсь. Я тебя никогда не забывал.

  Разволновалась от предчувствия, что судьба ей что-то готовит. Так и случилось. Виктор позвонил через месяц:

  – Жена умерла. Поможешь провести поминки? Родных никого, одни сослуживцы.

  На кладбище Ирина держалась в сторонке. Боялась встретиться глазами с колоритным, очень озабоченным мужчиной, знакомым незнакомцем и почти иностранцем. Гроб не открывали, речей не было. Из провожающих – кучка одетых в чёрное мужчин.

  Ирина подошла к могиле бросить горсть земли. Подняла голову и перед собой глаза в глаза увидела Виктора. Не успела испугаться, как он ей слегка улыбнулся и подмигнул. Ужас! Над могилой! В автобусе села в уголок.

  Поминальный стол был уже накрыт. Брус сидел на противоположном конце, сохранял скорбное лицо и терпеливо слушал, какая замечательная была покойница и каким заботливым мужем был он.

  Ирина носила туда-сюда тарелки и боялась, прости господи, рассмеяться. Смешными казались ей одинаковые люди с одинаковыми манерами. Чинно пили, чинно ели. Расслабились, уходить не торопились. Виктор выдержал паузу и предложил налить по-русски «на посошок».

   Внизу ждёт автобус. Всех развезёт по домам.

  Засобирались, погалдели в коридоре и вышли к лифту.

  – Я провожу и вернусь. Не уходи.

  Ирина запаниковала: как ей себя вести? Надела фартук, встала у раковины и включила горячую воду. Посуды скопилось – не перемыть. Руки дрожали. Щёлкнула дверь, быстрые тяжёлые шаги, и вот уже сильные руки обнимают её сзади. Уткнулся в пушистый затылок:

  – Еле дождался...

  – Брусникин, веди себя прилично, – слабо сопротивлялась посудомойка. – Очень ты стремительный.

  – Я француз, миледи...

  Посуда осталась невымытой.