Текст книги "Крылья мглы. Первая книга"

Автор книги: Галина Чередий

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Ой, да не парься! – фыркнула я, ставя ее бутылку перед ней. – Хотела бы я тебе навредить, не стала бы дожидаться, пока очухаешься.

Я поднялась, собираясь уйти. Нянчить никого не собираюсь.

– Очень советую тебе взять себя в руки и начать шевелить задницей, – бросила ей через плечо, – застрянешь тут до ночи – и утра уже не увидишь. Я читала, что местные сколопендры – размером с таксу и передвигаются целыми стаями. Даже один укус парализует полностью, но не лишает сознания. Будешь лежать бревном и наблюдать, как они жрут тебя заживо.

Брюнетка подскочила так стремительно, будто мечтала победить гравитацию и перестать касаться песка вовсе, и помчалась за мной, на ходу упаковывая емкость с водой обратно. На фоне темных, да еще и влажных волос ее лицо казалось бледным до зелени.

– Меня Вероника зовут! – сочла нужным сообщить она, сопя, как паровоз, в паре метров позади меня.

Я промолчала. Будто мне не насрать.

– А ты – Войт, я знаю. – Очевидно, у кое-кого центр речи был напрямую связан с ногами. – Я много слышала о тебе. Ты, типа, моя героиня и все такое. Правда, немного пугающая, ага. Ладно, сильно пугающая, но это объяснимо. Даже парни в нашей группе побаиваются тебя и ненавидят. По крайней мере, они так говорят. Но я видела, как некоторые на тебя украдкой посматривают. Ты им нравишься. Ты очень привлекательная, знаешь? Хоть и очень мрачная и замкнутая.

– Скажи, ты сама от жары в обморок ляпнулась или тебя кто-то из твоей группы вырубил, просто чтобы заткнуть? – не выдержав, рыкнула я, косясь на нее. Ну бесит же!

Вероника обиженно поджала губы, засопев еще громче, и пару минут все же топала молча. Благодать, ей-богу! Даже как будто солнце стало печь меньше в тишине. Но хватило ее ненадолго.

– Я упала не потому, что какая-то слабачка! У меня есть уважительная причина! – с четко слышимым возмущением заявила она.

Я зыркнула на нее и прибавила шагу, стискивая челюсти от раздражения. От этого на зубах заскрипело, и я одарила никчемную спутницу еще одним злым взглядом. Который она, судя по всему, сочла признаком моего внезапно возникшего интереса к ней. К сожалению.

– Я беременна, ясно? Четыре недели. Поэтому и упала в обморок.

– Ну и на хрена ты мне это вывалила? – сквозь зубы спросила я, невольно все же замедляясь, чтобы эта зараза таки могла не отставать. – На кой черт ты вообще подписывала договор с Корпусом, если знала о беременности?

Вот с чего бы мне этим интересоваться? Краем глаза я заметила еще двух отставших новобранцев. Один парень сидел на заднице, раскачивался и реально плакал, как первоклашка, второй же тащился еле-еле. Приближаться я и не подумала. Хватит мне и одной, болтливой, как сорока, спутницы.

– Ну, это все была идея моего адвоката, – оживилась Вероника, явно обрадованная тем, что дождалась от меня хоть какого-то интереса. – Сначала она посоветовала мне соблазнить охранника и залететь, чтобы иметь право просить о снижении срока или хотя бы о лучших условиях содержания. А потом подвернулась эта фигня с Корпусом. Мы пошевелили мозгами и поняли, что это вообще супер вариант.

– В самом деле? – ядовито скривившись, спросила я, ощущая прилив острого отвращения к этой с виду милой девушке. Забеременеть ради скощухи по сроку – ну разве она не прелесть гребаная? Хрен с ним, с тем, чтобы лечь под охранника – у всех свои принципы. Вон Мелинда и на Зенски была согласна ради члена, но, сука, ничего, что в результате этого на белый свет должен явиться еще один никому не нужный ребенок? Тот, кому наверняка придется мыкаться по приютам и приемным семьям. Живая душа, на чье существование будет плевать этой его заразе-мамаше, потому как ребенок для нее – лишь инструмент для достижения некой цели. Остро захотелось прибить ее адвоката, да и саму эту мерзавку до кучи.

– Точно-точно, – закивала Вероника, видимо, абсолютно не замечая кровожадности в моем взгляде. – Вот прикинь: как только мы подписываем договор с Драконьим корпусом, то сразу же освобождаемся от любого преследования других органов власти и, собственно, выбываем из-под надзора системы. А как только выяснится, что у меня скоро живот на нос полезет, то меня и отсюда отбракуют. О-па – и я уже на воле!

– На воле, говоришь? – Чтобы не врезать ей ненароком, развернулась и понеслась вперед вдвое быстрее, чем прежде. – Если ты сдохнешь сегодня в пустыне, свободы тебе точно не видать. И кто, мать твою, сказал, что ликторы не поступят покруче, чем ты планируешь? Например, дадут тебе доносить и родить, а потом пустят тебя в расход так или иначе.

– Зачем ты мне это говоришь, Войт? – задрожавшим голоском спросила Вероника. – Неужели так необходимо пугать меня?

– Пугать тебя? Пугать, мля? – взорвалась я. – Тебе стоит быть напуганной, безответственная ты идиотка! Не хочешь еще поразмыслить и над тем, что за ребенка ты родишь после этой долбаной драконьей прокачки? Мы-то и сами не пойми в кого превратимся, а он? Тебя это хоть сколько-то колышет?

Все! С меня хватит! Я почти бежала вперед, стремясь избавиться от этой тупой овцы поскорее.

Где-то еще около часа пути и как минимум ста тысяч жалоб и причитаний Вероники спустя я, перевалив через небольшую дюну, практически налетела на тело парня, валявшегося в любимой тут, похоже, у всех позе – мордой вниз. Бронзовая нашивка и слишком узнаваемая внешность. Засранец Зенски сдулся, что являлось поводом внезапно проникнуться верой в высшую справедливость провидения. Поводом являлось, но верить я давным-давно разучилась. Осмотрелась, испытывая буквально непреодолимое желание найти что-либо тяжелое, дабы обрести твердую уверенность, что ублюдок именно здесь и встретит приход заката. С другой стороны, с чего бы мне хотеть облегчать его судьбу? Пусть местные шустрые зверюшки озаботятся утилизацией этого дерьма рода человеческого, а он получит непередаваемые ощущения в процессе. Сплюнув на широкую спину Зенски, я обошла его и пошла дальше.

– Войт, сзади! – раздался истошный вопль Вероники, и в следующее мгновение что-то захлестнуло мою шею и стало сжиматься с дикой силой, грозя сломать гортань раньше, чем задушить.

– Тварь! Какая же ты тварь! – шипел ядовитой гадиной Зенски, сдавливая чем-то мою шею все сильнее. Гребаная лямка с рюкзака – вот что это было, констатировала я, пытаясь нанести агрессору удары локтем в бок достаточно сильные, чтобы заставить отпустить меня или хоть немного отвлечь.

– Ненавижу вас, шкуры тупые! Оказался в этом дерьме! – почти бессвязно плевался и рычал урод, продолжая отнимать у меня шанс на жизнь. – Но ты хуже всех, сука! Не пойду больше в этот карцер! Сам сдохну, но и тебя замочу!

Мой локоть точно достигал цели, но, очевидно, козлина совсем сбрендил, и, кроме сдавленного уханья, результата не было. Извернувшись, я дотянулась до его лица и воткнула ногти вслепую, раздирая все, что попадалось, в то же время стараясь выломать в обратную сторону один из его пальцев на моем горле. Завопив, он толкнул меня вперед, падая мне на спину всей своей тушей. Ребра взвыли, лицо уткнулось в песок, позвоночник взорвался болью, сознание помутилось. Пришло время помирать, Летти!

– А-а-а-а! – тонкий девчачий визг донесся на грани сознания, а потом целая серия глухих бум-бум-бум. – Отпусти ее, подонок!

Это Вероника? Нет, серьезно?

– Убью! – захрипел Зенски, но вдруг стал валиться с моей спины после очередного особенно сильного «бум».

Один вздох – за счастье, и мне удалось извернуться, ударяя обоими ботинками Зенски в бок, одновременно оттолкнувшись от него подальше, но сволочь опять мгновенно оказался на ногах. Занес сжатые в замок огромные кулачищи, метясь мне в лицо, и снова я лишь чудом ускользнула, перекатившись по песку.

Странный посвист и низкое уханье крыльев тормозящих перед посадкой ликторов. Что, сейчас опять я окажусь в чем-то виновата?

В глазах окончательно прояснилось как раз в тот момент, когда в руках Крорра, возникшего прямо надо мной, сверкнуло отливающее синевой, тонкое длинное лезвие. Один удар в район желудка Зенски и смачный, перерубающий позвоночник проворот, сопровождаемый истошным воплем. Не убит, но уже, считай, мертвец. С невозмутимым лицом и окровавленным мечом Крылатый повернулся ко мне, растирающей шею под всхлипывания Вероники.

– Она не виновата! Этот придурок сам напал на нее, Войт ничего ему не сделала!

Вот же блин, эта бесящая девчонка с дрожащим голосом и полной головой гнилых опилок удивила меня. Дважды за каких-то пару минут.

– Войт, в состоянии продолжить выполнение задания? – сухо поинтересовался ликтор, удостоив Веронику лишь мимолетным взглядом.

– Да, – просипела я, – я готова, но эта девушка нуждается в эвакуации и отмене данной нагрузки из-за своего особого физического состояния.

– Мы в курсе ее так называемого «особого состояния», – произнес синий ликтор, приземлившийся лишь мгновением позже Крорра. – В поблажке отказано.

И устроив нам очередную песчаную мини-бурю, оба опять умотали в небеса.

ГЛАВА 10

– Ну и засранцы они все-таки, хоть и обалденные, – проворчала Вероника, пока я собиралась с силами, чтобы продолжить путь. – Могли бы и пожалеть тебя после такого.

– Не надо меня жалеть, – все еще сипло выдавила я. – Никого из нас не надо. Мы тут вообще-то не за то, что написали похабное слово на заборе, все оказались.

– Согласна, – вздохнула девушка. – Как ты? Где болит?

Везде, но это не смертельно и совсем не ново для меня. После тренировок с Лукасом, я, бывало, ощущала себя в разы похуже. Его вечный принцип – чем жестче на тренировке, тем легче в реальной драке… Я плеснула воды на голову и сделала десяток глотков, вот только они не помогли притушить жгучую боль в центре груди. На самом деле, ничего не помогало, хотя основную часть времени мне удавалось отгородиться от мыслей о нем. Но если уж накрывало, то обычно жестоко.

– Да в порядке я, – огрызнулась я на Веронику, поднимаясь на ноги. – Давай двигаться, день вечно не продлится.

Истекающий кровью Зенски простонал, уставившись на нас остекленевшим взглядом, и я отвернулась, поморщившись. Одно дело самой в ярости желать причинить кому-то вред или даже убить, но другое – наблюдать за мучениями того, кому кто-то вынес приговор и привел в исполнение. Свершение насилия отличается от наблюдения за его процессом. А может, и нет, и это я чисто загоняюсь на пустом месте или, как Крорр сказал, мысленно рисую себе ореол особенности, стараясь использовать красочки посветлее, поменьше багрового и черного. В любом случае оставаться рядом с полутрупом нет никакого желания.

– Чем ты его так приложила? – спросила Веронику уже на ходу.

Я ведь в этой чертовой пустыне не заметила ни единого камня или палки.

– Бутылками! – жизнерадостно сообщила девушка. – Он-то свою бросил вместе с рюкзаком, после того как лямку откурочил, чтобы на тебя напасть. А я подобрала, к себе засунула и… вот.

– Спасибо за помощь… хоть я и не представляю, зачем ты влезла.

– Ну, знаешь… сегодня я тебе, завтра, может, ты мне… – пожала Вероника плечами, и я, покосившись в очередной раз, не увидела на ее лице прежнего выражения туповатой беспечности. – К тому же разве так не должны поступать нормальные люди?

– Нас тут сложно назвать нормальными. Скорее уж, мы полная противоположность нормальности.

– Ну и что? Если мы вели себя гадко всю свою жизнь и даже еще буквально вчера, это совсем не значит, что не имеем права захотеть вдруг измениться. Такое происходит с людьми, Войт, я верю. Вот только что ты мерзавец, эгоист и убийца и вдруг – пуф-ф! Хочешь стать кем-то другим!

– Другим? – ухмыльнулась я, считая эти ее рассуждения полной хренью. Но кто я такая, чтобы переубеждать ее и сообщать, что люди внезапно способны меняться только в худшую сторону и никак иначе. Мой жизненный опыт утверждал именно это.

– Да, другим. Кем-то, кем однажды смогут гордиться наши близкие, – продолжила разглагольствовать Вероника.

– Ну, мной гордиться некому, – отрезала я. Если и сбегу отсюда как-то, то приближаться когда-либо к сестре я не намерена. Без меня ей всяко лучше будет. – Так что поводов меняться постепенно или внезапно не вижу. А теперь замолчи и шевели ногами побыстрее.

Вероника старалась, я это готова признать, но все равно нам приходилось останавливаться где-то каждые полчаса. Если честно, мне и самой были нужны эти передышки, потому как ребра жгло нещадно и в районе поясницы набирала обороты боль. Но не признаваться же мне в таком этой трещотке, когда есть прекрасная возможность ворчать на нее за задержку. В какой-то момент я осознала, что ее словесная диарея меня больше не раздражает, скорее уж успешно отвлекает и от собственных ненужных сейчас мыслей и воспоминаний, и от мучительной пульсации в некоторых местах тела. Но, однако же, чем ближе был вечер, тем сильнее падал темп Вероники. Она выдыхалась и теперь окончательно. Но радовало, что скала с цитаделью ликторов появилась на горизонте с час назад, и мы к ней медленно, но неуклонно приближались.

Сзади вдруг стало подозрительно тихо, и, обернувшись, я увидела спутницу лежащей ничком.

– Да что, на хрен, тут у всех за прикол такой, мордой в песок упираться? – зарычала я, возвращаясь и переворачивая девушку.

– Я капельку полежу и встану! – прошептала белыми губами она, не открывая глаз.

– Я тебе полежу, дура! – шлепнула я ее по щеке. – Вокруг посмотри! Солнце садится, а нам еще километра два топать! Подъем!

Схватив ее за руку, я перекинула ее через свои плечи и потянула симулянтку с земли. Моя грудная клетка отозвалась на это резким возмущением, но я стиснула зубы и потащила Веронику вперед.

– Ноги чаще переставляй давай! – прорычала на нее. – И брось к чертям этот гребаный рюкзак! Переживем без воды уже как-нибудь.

– Надо же, девчачьи обнимашки! – послышался со спины ехидный голос Тощего. – А если я вас очень попрошу, вы для меня засосетесь? Слышал, что это охренеть какое жаркое зрелище вживую.

Я развернулась со всей возможной стремительностью, отпуская Веронику и позволяя ей очутиться за моей спиной. Прищурилась на непонятно как подкравшегося засранца, принимая оборонительную стойку и пытаясь прочесть по его лицу возможные намерения. Как он вообще мог быть позади нас? Между прочим, очень стратегически умно, учитывая, что садящееся солнце, нещадно бьющее лучами из-за его спины, заставляло напрягать глаза, чтобы точно его отслеживать. Конечно, мне могло и показаться, что видела его в группе быстро умотавших к цели форвардов. Но абсолютно точно его не было среди отставших или валявшихся на песке. Его бы я однозначно не пропустила, слишком уж узнаваем. Он что, целиком тут закапывался, пережидая самое пекло, как местные пустынные твари, или гулял по окрестностям в поисках природных красот? Хотя сейчас важно лишь то, намерен ли он на нас напасть. Тощий ответил на мой настороженный прицеливающийся взгляд своим фирменным нахально-беспечным, окинув им с ног до головы, но вдруг резко помрачнел, уставившись на мою шею. Наверняка там уже набирал цвет красивущий синяк во все горло.

– Смотрю, твоя пробежка, Войт, прошла гораздо насыщеннее моей, – усмехнулся он. – Что, опять нашелся придурок, решивший, что шанс облапать твои классные титьки стоит дикой боли в яйцах? Я, конечно, не утверждаю, что они того не стоят, но есть же цивилизованный способ уболтать тебя дать их потрогать, не сопровождающийся ударом твоего колена между ног. Ведь есть же? У всех женщин он есть, хотя я опять же не собираюсь утверждать, что ты такая, как все. Не-а, нисколько.

У меня что, сегодня день какой-то особенно урожайный на не способных держать рот закрытым идиотов? Зубы мне заговаривает? Отвлекает?

– Какого черта тебе надо? – и не подумала расслабиться я. – Идешь – иди себе мимо.

– Да ладно тебе, Войт, посмотри, он ведь вроде хороший парень! – влезла не в свое дело Вероника. – Выглядит безопасным, не то что всякие громилы.

Да неужели? Это он-то безопасен? Где твои глаза, бестолочь?

– Да, посмотри на меня, – поддакнул наглец, делая невинную физиономию, в то время как в глазах у него черти плясали грязные танцы, – я же просто символ безопасности.

– Ага, к тому же вместе идти веселее. – Ну ясно, Веронику понесло.

– А я сказала, что веселья тут ищу? – рыкнула на нее.

– Нет, но я же вижу, как тебе тяжело меня тащить, болит вон поди все после этой драки. – Вот спасибо, давай выболтай ему все. – А парень нам мог бы помочь.

– Ага, я мог бы, – продолжил скрытно глумиться Тощий. – Я вообще много с чем тебе помочь готов, Войт. Ты только моргни.

– Во-о-от, видишь! – Она что, реально слепая и не видит, что он просто забавляется за ее счет, используя, чтобы злить меня. – Как тебя зовут?

– А как бы тебе хотелось меня звать? – Что за кретинизм, говорить с ней, при этом глядя в глаза мне.

– Мне всегда нравилось имя Итан, – щебетала Вероника, уже вовсю хлопая длинными ресницами и откровенно флиртуя, не обращая внимания на то, что весь этот придурочный диалог происходит вроде и с ее участием, но все же мимо нее. И главное, вся такая оживленная, будто и не изображала тут только что помесь бледной немочи с умирающим лебедем. Вот прям снова бесит еще сильнее прежнего.

– Войт, как тебе «Итан»? – ехидно подмигнул Тощий.

– Думаешь, мне не наплевать? – фыркнула я и скривилась от боли в ребрах от резкого выдоха. – Кончай играться тут и вали куда шел. И называться вымышленными именами – редкая дурость.

– Странно, а мне казалось, что тебе по вкусу эта фигня с «придумай парню имя», учитывая, что именно ты это начала тогда в душе, – он сделал большие, якобы изумленные глаза и хмыкнул. – А-а-а, я понял, ты тогда не мне имя подбирала! Ну тогда у тебя совсем беда с этим! Войт, без обид, но выбор имен – точно не твое. Может, курсы повышения квалификации в прозвищах есть какие и…

Так, время идет, и с меня хватит этой забавы.

– Слушай, Итан ты там или «мне-наплевать-кто», но или говори, чего тебе нужно, или отвали от нас по-хорошему.

– Ух ты, а может быть еще и по-плохому? – не упустил возможности съерничать гадкий анимешка.

– Такая вероятность есть всегда, и она стремительно растет, учитывая, насколько ты меня раздражаешь.

– Да ладно, ребята, все же нормально, давайте просто пойдем вместе, – заныла Вероника, но никто не обратил на нее внимания.

– А потянешь сейчас по-плохому-то, Войт? – ухмыльнулся псевдо-Итан, явно бросая мне вызов. – Не лучше ли ласково? Я могу и так.

– Отвали! – практически выплюнула я, напрягаясь, и напротив Тощий отзеркалил мою агрессивную позу, но только на секунду.

Потом сразу расслабился, оскалившись в беззаботной самоуверенной улыбке.

– Да ладно тебе, Войт, чего ты злючка-то такая? Ну шел себе парень, увидел, как две горячие девчонки обнялись. Дай, думаю, предложу себя в качестве третьего, вдруг же обломится. Кто меня за такое осудит? Тройничок с двумя роскошными цыпочками – мечта любого мужика! Клянусь, если тебе кто скажет, что не передергивал, мечтая о таком, и даже порнушку с этой тематикой не смотрел – смело плюй в лицо и посылай на хрен лицемерного ублюдка! Я был бы сама самоотверженность, честное слово. Все для удовольствия дам, ничего себе. Но нет, так нет, – стреляя в меня словами со скоростью автомата, он прошел с беспечным видом мимо и, оттопырив локоть, предложил Веронике за него уцепиться, что она тут же и сделала. – Пойдем просто провожу, как настоящий галантный кавалер, авось в следующий раз это сработает в качестве бонуса.

Парочка незатыкаемых говорунов потопала вперед, болтая черт знает о чем. Ну и слава яйцам, уж мне без них по-любому лучше. Я ускорилась, обгоняя их, и двинулась вперед настолько быстро, насколько могла себе сейчас позволить, не схлопотав острую боль в ребрах. Но спустя пару минут как-будто-Итан догнал меня и пристроился рядом, а Вероника болталась на его спине вместо рюкзака. И болтала-болтала-болтала, причем прямо ему в ухо! На подходе к подножью скалы лицо Тощего было уже мрачным, как туча, а голову он держал так, словно ему слегка шею перекосило. Меня же его страдальческий вид стал настолько веселить, что в огромный грот, служивший началом одного из коридоров, я влетела с широкой злорадной усмешкой. Но она тут же погасла, когда я наткнулась на холодный осуждающий взгляд Крорра.

ГЛАВА 11

За спиной у Бронзового маячили остальные ликторы, очевидно, тоже дожидавшиеся своих отставших подопечных. Мне почему-то показалось, что они к тому же с большим интересом наблюдали и за моим командиром. Но особенно рассматривать их и раздумывать над причинами этого возможности у меня не было.

– Судя по твоему настроению, Войт, ты решила, что побывала на увеселительной прогулке, которая была организована лишь для того, чтобы ты развеялась после скучного долгого пребывания в замкнутом пространстве тюрьмы, а не для выполнения четко поставленной задачи в строго обозначенный отрезок времени?

Ну, допустим, скуку в тюрьме тоже можно разнообразить подвижными силовыми играми, если знаешь, как и кого достать. А вот веселья в этой пробежке я не заметила в упор. Зато прекрасно видела у Крорра этот хорошо знакомый мне начальственный взгляд «я все равно найду повод до тебя докопаться, просто потому что хочу». Действия в такой ситуации? Можно доказывать, что не верблюд хоть до посинения, и добиться только еще худшего результата или смолчать. Вторым способом я пользовалась крайне редко в жизни, в силу особенностей своего характера, но, похоже, настал подходящий момент. Опустив глаза, уставилась на здоровенные ботинки Крылатого, позволяя ему продолжить изливать на меня свое недовольство. Мне пофиг, а у мужика, может, раздражение за день накопилось – работа-то нервная и трудоемкая. Шутка ли, почти весь день в воздухе болтаться и надрываться, наблюдая за бесполезными букашками внизу, которые так нудно стараются выжить.

– Или данная радостная гримаса на твоем лице от мысли о скором новом посещении карцера, Войт? – Так и знала, что он еще не закончил. – Или ты довольна тем, как необычайно удачно и, на твой взгляд, справедливо все обернулось с Зенски?

Краем глаза я заметила, что Вероника торопливо потопала по коридору внутрь, подчиняясь небрежному жесту синего Крылатого, а вот типа Итан стоял перед красной ликторшей так же, как я, с нарочито повинной головой и выслушивал ее недовольство по поводу того, что при его физической форме она ожидала от него большего, и в следующий раз за намеренную задержку обязательно последуют репрессии. Вот у кого-то в следующий раз, а у меня все сразу, без отлагательств. И снова я поймала себя на мысли, что нечто с этим Тощим не так. Черт его знает, как объяснить самой себе даже, но что-то на уровне чистой интуиции нашептывало мне, что для него происходящее вроде забавы, игры. Стоит весь такой из себя внешне покорный, почти чрезмерно ниочемышный, голову повесил, плечи опустил, я мне все мерещится нахально ухмыляющийся высший хищник, просто дурачащий окружающих личиной бестолкового красавчика и готового подчиняться приказам долговязого задрота. Неужели никто вокруг не замечает, какой он на самом деле? Или это у меня с головой проблема, если вижу то, чего нет?

– Войт! – рыкнул Бронзовый так, будто кнутом хлестнул. – Когда к тебе обращается командир, следует реагировать!

– Да, декурион Крорр! – выпрямившись, практически гаркнула я, отрываясь от анализа странной личности Тощего притворщика.

– Что «да»?

– Я согласна, что реагировать нужно!

– Я спрашивал твоего согласия в данном вопросе?

– Нет, декурион Крорр! – снова отбарабанила я, и на секунду в зеленых глазах появилось озадаченное выражение, которое тут же сменилось холодным гневом.

– Больше сказать нечего в свое оправдание?

– Нет, я не сочла необходимость топать целый день под палящим солнцем на голодный желудок и после бессонной ночи весельем, декурион Крорр. Нет, перспектива снова болтаться под потолком всю ночь, как кусок беспомощного мяса, и без возможности хоть песок смыть не вызывает моей радости. И нет, я не считаю справедливым и удачным произошедшее с Зенски. – Командир и остальные ликторы с любопытством уставились на меня, и даже псевдо-Итан оглянулся через плечо. – Еще парочка ночей в вашем чудо-карцере перед смертью ему бы не помешали.

Кто-то насмешливо фыркнул, а вот Крорр прищурился совсем нехорошо как-то.

– Все еще считаешь, что у тебя есть право судить кого-то и что хоть чем-то лучше любого из окружающего тебя сброда? – процедил он презрительно. – Владеешь тайным знанием о высшей справедливости, Войт?

– Всего лишь отвечаю на поставленные вами вопросы, декурион Крорр, высказывая свою субъективную точку зрения, – пожала я плечами.

– Надо же, какая чудная прямолинейная девочка, – с мягкой насмешливостью тихо произнесла Илэш, и у Бронзового дернулась щека. – Как жаль, что не моя.

– И не моя, – поддакнул зеленый, а синий только снова фыркнул.

– Новобранец Войт никакая не девочка, а уж тем более не чудная, а хладнокровная убийца и законченная социопатка, Илэш. А прежде чем восхищаться ее несуществующими душевными качествами, Рилейф, вспомни, какое милое прозвище она заслуженно заработала, – раздраженно зыркнул мой командир на зеленого и, развернувшись, скомандовал мне: – За мной! Больше я дожидаться никого не намерен.

Я шла за ним по темному коридору, пялясь на сложенные сейчас и едва различимые крылья, и размышляла о том, что и не такие уж помороженные эти ликторы. Видно, желание позубоскалить друг над другом им не чуждо. Ну, исключая того, что волею судьбы достался в начальники мне.

Странное дело, но после ночного пребывания в карцере мой организм словно забыл на весь день об элементарных физиологических функциях, кроме разве что обильного потоотделения, а вот сейчас внезапно решил вспомнить обо всем и сразу. Живот заурчал так громко, что звук почти заглушил стук тяжелых ликторских ботинок по каменному полу, но, заведомо зная, что ничего не светит в ближайшей перспективе, я мысленно предложила ему заткнуться. А вот с другой насущной потребностью так не выйдет. Позволив себе краткую недовольную гримасу, глубоко вдохнула и таки обратилась к тыльной части решительно шагавшего командира:

– Декурион Крорр, мне требуется посещение туалета в ближайшее время, если, конечно, пребывание в карцере не включает в себя и пытки столь специфического характера.

Освещение здесь, как и почти везде в цитадели, было не ахти, но мне его хватило, чтобы рассмотреть едва заметный поворот головы Крылатого и совсем мизерное изменение положения жесткой напряженной линии его плеч. Такое чувство, что моя вынужденная просьба слегка расслабила злющего ликтора. Однако вслух он ничего не сказал, просто продолжил шагать, ведя меня явно в каком-то новом направлении, учитывая, что мы в основном поднимались по лестнице, вместо того чтобы спускаться.

– Декурион Крорр?

– Я тебя услышал, Войт! – одернул он меня резко. Ну да, и после этого я мисс Неразговорчивость?

Вскоре мы оказались новом коридоре, но тут, в отличие от нижних, было достаточно светло благодаря огромному, от пола до потолка, окну в конце, которое даже скорее напоминало еще один выход. Впрочем, стоит ли удивляться: здешние обитатели умеют летать, так почему им не покидать временами помещение прямо так?

Здесь, в противоположность нашим казарменным комнатам, были двери. Одну из них и открыл Крорр и слегка удивил меня, остановившись и пропустив меня вперед. Попали мы в помещение, размером как наши общие спальни. Сразу от входа по правую руку имелась белая пластиковая дверь, выглядящая немного нелепым новоделом в местных грубых каменных стенах. Командир тут же распахнул ее, открывая вид на ванную, и я едва успела пробежаться взглядом по аскетичной, практически безликой обстановке, из которой выбивалась только громадных размеров кровать.

– Войт – санузел, – указал он мне на белого друга, будто знакомил нас или удостоверялся, достаточно ли я цивилизованна, чтобы знать, как этим пользоваться. – Пятнадцать минут.

Если честно, я думала, что он над душой у меня стоять будет. С него бы сталось. Вдруг я тут сопру что-то ценное. Но Крылатый быстро захлопнул дверь, оставляя меня наедине с унитазом, раковиной и самое примечательное – приличных размеров душевой кабиной. Пятнадцать минут, говорите, декурион Крорр? И никаких уточняющих инструкций, кстати. Так быстро я еще, наверное, ни разу в жизни не обнажалась. В конце концов, я могу отбрехаться тем, что мне было запрещено посетить общие душевые, а я как бы сейчас совсем не там.

Облегчалась, а потом и мылась я в спринтерском темпе, даже умудрилась белье прополоскать и натянуть на свое чистое мокрое тело. Пойду в чертов карцер прямо так. Там было тепло, и замерзнуть мне не светило, а высыхание на теле хлопка после такого дня в кайф. Я отжимала волосы над раковиной, когда по спине прошелся легкий сквознячок.

– Я прямо-таки уверен, что для данного процесса гораздо практичнее и действеннее использовать полотенце. И я точно знаю, что в моей личной ванной они есть, – с легкой ноткой язвительности произнес Бронзовый у меня за спиной, и, вскинув свои глаза, я встретилась с его, насыщенно-зелеными, замирая совсем не от неожиданности. Его взгляд был до дрожи интенсивным и абсолютно нечитаемым. Такое чувство, что на меня одновременно смотрели два совершенно разных существа. От одного мощными волнами исходили откровенная похоть и дикое желание поглотить, буквально пожрать, а другое взирало отстраненно, равнодушно изучая меня, как какую-то букашку или создание низшего порядка, решая, стою ли я хоть одного потраченного на это внимание мгновения.

Во влажном тяжеловатом воздухе ванной загадочный и будоражащий аромат Крорра ощущался как некое эфемерное, но при этом и очень реальное прикосновение к каким-то неведомым уголкам моего сознания. Одинаково сильно хотелось от него избавиться и, наоборот, потянуться ближе, сделать конкретнее, дабы узнать, что же это. Огромные крылья за спиной Бронзового дрогнули, слегка распахиваясь, разбивая собой царство белоснежного кафеля и сантехники, видимое в зеркале, будто намереваясь захватить своей чернотой все доступное пространство или же напасть на меня, подобно хищнику с собственной волей, спеленать, лишить способности к сопротивлению. А мне отчего-то по-прежнему иррационально буквально требовалось знать, каково это быть окутанной этими живыми полотнищами, чувствовать на своей, сейчас почти обнаженной коже, их температуру, фактуру, силу касаний. Это желание произрастало из каких-то глубин разума, хотя скорее в обход его, с территории голых инстинктов, не поддающихся осмыслению и в нем не нуждающихся. Нечто, что просто есть в тебе по умолчанию. Крорр стоял полностью неподвижно, словно ему не нужно было дышать, я тоже замерла, не шелохнувшись, не разрывая зрительного контакта в отражении, и только густо-черные крылья подергивались, то раскрываясь шире, то медленно возвращаясь в прежнее положение. Вдруг цвет глаз ликтора изменился, становясь более ярко-зеленым, нечеловеческим, и это сделало с моей памятью странную штуку. В голове совершенно отчетливо, как будто наяву, зазвучал голос нашего старенького учителя Александра Кэша, с воодушевлением рассказывавшего нам о драгоценных камнях, редких минералах и прочей интересной, но абсолютно бесполезной для приютских детей фигне и демонстрировавшего нам на большом экране фото камней, стоивших безумных денег.