Текст книги "Ню"

Автор книги: Галина Войцеховская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Войцеховская Галина Анатольевна
Ню

Я уселась с довольным вздохом, привычно пододвинула поближе старый мышкин коврик, поставила на него кружку. Начинать день лучше всего здесь – в моем собственном кабинете, в кресле перед компьютером, с большущей кружкой горячего кофе, проверяя почту и просматривая сплетни из Интернета. Кресло у меня классное – огромное, кожаное, с удобной высокой спинкой и массивными подлокотниками. Самое главное – на нем можно качаться! Я всегда обожала качаться и вертеться в компьютерных креслах. И всегда на меня тут же орали: «Не ломай мое кресло!!!». Поэтому, как только у меня появилось достаточно денег для покупки своего собственного кресла – я купила такое, на котором можнобыло качаться.

За прошедшие годы многое изменилось – друзья, работа, мужчина, машина – но кресло оставалось то же самое. Я таскала его за собой из офиса в офис. Даже отстроив собственный дом, и заведя шикарный кабинет, креслу не изменила – лишь перетянула обивку. Я на нем качалась, вертелась и прыгала – и ни разу не свалилась на пол.... До сегодняшнего дня....

Но на кресло я не обиделась – было некогда. Комп выплеснул на меня жуткое известие (и кофе!) – сегодня ночью зверски убит известный музыкант и его подруга. А его мать в предынфарктном состоянии доставлена в больницу. Все бы ничего, с людьми случаются вещи и похуже – вот, например, моя бывшая соседка по коммуналке жила на пенсию в шестьсот рублей.... Но дело в том, что покойный музыкант последние ... э-э-э... двадцать лет!... – числился моим мужем. Это обязывало к некоторым действиям – как бы мне ни хотелось остаться дома, и спокойно качаться в любимом кресле с кружкой крепкого кофе.

Я позвала Ленку, которая работала у меня в должности "мальчик за все", поручила ей справиться с последствиями разрушений, и отправилась в душ. Боевые действия всегда надо начинать с холодного душа.

Пока я одевалась – Ленка успела внести в мое сегодняшнее расписание парочку интервью и один допрос. На допрос мне предложено было явиться прямо на место происшествия – следователь еще там что-то... исследовал. А со мной мечтал побеседовать немедленно. Не знаю уж, зачем – супруга я видела раза три за последнюю пятилетку. Так что об адресе места происшествия мне пришлось осведомиться у самого следователя.

В квартире я осматривалась с интересом – здесь было много картин, книг и фотографий, много хорошо отреставрированного антиквариата. Среди фотографий я заметила и свою собственную – удачный ракурс и красивый кадр. На фото я себе нравлюсь редко – нужно будет потом попросить этот снимок, переснять для архива. У нас мало кто пытается ловить красивые моменты. В основном стараются ухватить, организовать – да хоть из пальца высосать – некоторый скандальчик. Это рентабельнее.

С этим фото в руках и застал меня следователь. С него и начался разговор:

–Ваша секретарша сказала мне, что Вы уже много лет не живете вместе. А снимок, судя по всему, недавний – Вы поддерживали отношения? Видели друг друга? У Вас ведь, кажется, есть сын?

–Увы – фотография сделана без моего ведома. Сын уже совсем взрослый, второй год живет в Чехии, учится в университете. Супруга видела редко. Встречались случайно, на каких-то официальных мероприятиях. Едва здоровались, и совсем не обсуждали личных дел. Мы были совершенно чужими людьми.

–Но он все же счел необходимым поставить на рояль Вашу фотографию.... Почему?

Я пожала плечами:

–Точного ответа Вам уже никто не даст. Могу высказать свои предположения на этот счет: например, он уважал меня, как мать своего сына....

–А с сыном он общался?

–Насколько я знаю, нет....

–Я все же хотел бы побеседовать с Вашим сыном. Где, Вы говорили, он проживает?

–В Чехии. Свои вопросы Вы ему можете переслать по Интернету...

Переписка по Интернету не вызвала у следователя ни малейшего энтузиазма. Он принялся расспрашивать о других фотографиях, стоящих на рояле. Большей частью это были портреты – некоторые с автографами – звезд, легенд и корифеев музыкальной тусовки. Не из попсы. Несколько известных актеров. Несколько незнакомых мне лиц – в основном женщин. Портрет сына в двухлетнем возрасте. Этот портрет подарила ему я, в надежде разбудить отцовские чувства – мы тогда жутко нуждались, я никак не могла найти работу после декрета. Увы, помочь он нам ничем не смог – но портрет на рояль поставил....

Я прошлась по квартире – просторная, удобная, обставлена с большим вкусом и претенциозной роскошью. Убийца пришел сюда не с целью грабежа – все на своих местах, все в полном порядке. Только в спальне – разобранная и смятая постель. В крови ВСЕ.... Даже стены!... Как будто они долго-долго кувыркались по огромной кровати, истекая кровью. И большое пятно на ковре....

Чувствуя подступающую дурноту, я выбралась на балкон и принялась рыться в сумочке в поисках сигареты. Бесполезно – к дурацкому траурному костюму я прихватила длинный, плоский, очень изысканный ридикюль – но сигареты в нем не помещались. Кто-то сунул мне под нос пачку, торопливо щелкнул зажигалкой....LM.... Следователь.... жить можно....

Я курила, глубоко и жадно затягиваясь, и рассматривала следователя. Под моим пристальным взглядом он стоял "свесив уши", как говорила моя бабушка. Покорно.... Только что не поворачивался по часовой стрелке, чтобы я могла его получше рассмотреть. Большой, мешковатый, неряшливо одетый мужчина. Нет, не грязно, а ... очень нелепо. Он был нелеп, напоминал толстого клоуна – брюки широки и коротки, из под штанин видны огромные растоптанные туфли и спущенные носки. Полы пиджака торчат колоколом. Край рубашки выбился из-под брючного ремня, галстук съехал куда-то вбок.... А как такие кулачищи пролезли через такие рукава?... Следователь Новиков Станислав Валерьевич....

–Вы знали Ардынцева много лет... Какой он был?

–Это звучит смешно и банально, но... он был гением! Он не был обычным человеком! Это чувствовал каждый, кто встречал его хотя бы раз. В нем было много силы, много страсти.... И он был очень красив – похож на Дэвида Копперфилда. Артист и гений...

–И Вам захотелось замуж за гения....

–Он был совершенно неотразим! Шумный, щедрый, страстный.... За ним ходили толпы поклонниц...

–А разбежались почему?

– Потому же и разбежались ...Он был шумный, щедрый, страстный.... За ним ходили толпы поклонниц... В семейной жизни это был вовсе не подарок.

–Ребенок маленький – а в доме вечные гости, ночные концерты, и угощение на последние деньги?... И каждая очередная поклонница норовит объяснить Вам, как Вы ему не подходите?....

–Да. И свекровь.... Она его ни на минуту не оставляла одного – день и ночь. Если бы могла – она в постель легла бы между нами....

–А почему развод документально не оформили?

–Н-ну... мы не держали друг на друга зла....

–Он заплатил Вам за московскую прописку?

–Нет! Я прописала его – как законного мужа.... Разводиться или не разводиться – это было наше личное дело! – ответ прозвучал вызывающе, и даже гневно – в чем этот следователь пытается меня упрекать?

–Не москвич, значит.... А откуда он приехал, не помните?

–Откуда-то из Белоруссии.... Не знаю. Во всяком случае, учился он в Минске, в консерватории, а потом победил на каком-то престижном конкурсе исполнителей, и его пригласили в Москву. Они приехали вместе с матерью – она буквально жилаим одним. Организовывала ему концерты, пробивала гранты, и вытирала сопли.... Но, правда,... он того стоил....

Мы поговорили еще с полчаса – я мало что знала об окружении, и образе жизни покойного. Скандальным это окружение не было....

Выкурили по паре сигарет, а потом я поехала к свекрови. Физическое ее состояние опасений больше не вызывало, но... сын действительно был для нее всейжизнью... а теперь эта жизнь ушла.... Мы поговорили, и я заставила ее немного поесть. Обсудили предстоящие похороны. Проблем было много, оставить их на несчастную старуху и смыться – немыслимо. Этими делами я прозанималась до самого вечера....

День неприятно начался, и закончился вполне отвратительно – ко мне домой явились родственники почившего супруга. Вернее – его гражданская жена, Альбина, прожившая с ним года три, и отправленная в почетную ссылку. Правда, ей повезло больше, чем мне – Ардынцев ее вполне обеспечил. Альбина получала регулярное содержание, и ни в чем не нуждалась. С нею был Виктор – брат покойного – старший, и, кажется, сводный. Я его очень недолюбливала еще со времен своего скоротечного замужества. Гости имели свои рассуждения, представления, пожелания, высказывались довольно пространно – но практической помощи в делах от них ждать не стоило. Я постаралась побыстрее закруглить визит.

Следующая неделя прошла для меня в тягучем мороке похорон, и связанных с ними официальных мероприятий.

Поминки на девятый день справляли в квартире Ардынцева. Присутствовали только я, Виктор, Альбина, и Елизавета Петровна. Официальное мероприятие с речами и панегириками было днем, в ресторане, а здесь собрались свои. Елизавета Петровна сочла момент подходящим, чтобы огласить завещание. Для меня его содержание новостью не являлось – наше юридическое агентство занималось оформлением завещания Ардынцева еще лет пять назад, когда ему исполнилось сорок, и он принялся по этому поводу подводить первые жизненные итоги. С присущими одному Ардынцеву размахом, пафосом и кипучей энергией.

Все нажитое непосильным трудом он именовал "Мое Наследие". И завещал это самое Наследие Фонду имени Ардынцева, для выплаты стипендий имени Ардынцева, проведения конкурсов имени Ардынцева, и вручения премий имени Ардынцева – особо одаренным музыкантам. Никаких личных выплат в завещании изначально предусмотрено не было – я с трудом уговорила его выделить содержание хотя бы для матери. Он не постеснялся во всеуслышание – и в ее присутствии – заявить, что мать умрет раньше, поэтому в таком содержании нет нужды. Я убедила его лишь тем, что пренебрежение сыновним долгом окажет плохое впечатление на поклонников и почитателей – он обязан и в смерти поддержать свое реноме заботливого и благодарного сына. Под эту тему была учреждена еще одна стипендия – имени его матери. На сем заботы о бренном и земном были закончены – ни сын, ни брат, ни жены – законная и гражданская, ни друзья и подруги – больше никто ничего не получил. Существовал еще детально разработанный документ о порядке создания и управления Фондом, но эту длинную и скучную бумагу Елизавета Петровна оглашать не стала. Суть ее состояла в том, что этим придется заниматься мне – Ардынцев счел меня вполне достойной, и профессионально подготовленной. Я тогда полагала, что мне – как и Елизавете Петровне – Ардынцева не пережить, поэтому протестовала не слишком.

Завещание было встречено поистине гробовым молчанием.

После ужина я попробовала еще раз уговорить свекровь переехать пока что ко мне – страшно было оставлять старуху в пустой квартире. Все эти дни она провела под надежным присмотром сиделки. Но сегодня пожелала остаться одна, и от сиделки категорически отказалась – сказала, что у нее есть срочные, важные, совершенно неотложные дела, и что она чувствует себя хорошо....

На следующий день я ей звонила раза три, выдумывая какие-то пустячные поводы. Она отвечала вполне бодро: занята, обедом ее домработница покормила, приходит много телеграмм с выражениями соболезнования, кто-то прислал цветы. Мы договорились, что назавтра к ней приедут две девушки – помочь с разборкой и описью Наследия – часть нужно было отправить в архив, что-то передать музеям. Кое-что можно было оценить и выставить на аукцион – согласно распоряжению по созданию Фонда.

Девушки приехали к девяти часам. Долго и безрезультатно звонили в дверь. Никому ничего не сказав, вернулись на работу, где я и застала – ближе к обеду – одну из них. Обругав глупых девчонок, я принялась названивать свекрови. Потом поехала к ней домой – звонила и стучала в дверь, переполошив всех соседей. Потом вызывала МЧС – взломать замки. Потом – "Скорую" – вдруг еще можно чем-то помочь? Потом – звонила Новицкому,... потому что помочь ничем уже было нельзя,... а в квартире явно видны следы бессмысленно злобного вторжения – разбросанные книги, разодранные ноты,... сброшенные с рояля на пол, растоптанные фотографии... белые полосы – следы от колец на худых старческих пальцах. Опухшие ревматические суставы облиты массажным маслом – бутылочка валяется рядом – и один палец сломан....

Следователя на месте не было, его искали, потом он ехал откуда-то с края света. А я сидела на лестнице, привалившись гудящей башкой к балясинам перил.... Пролетом ниже – топтались и курили, переговаривались тихими хриплыми голосами МЧСники.

Новицкий приехал – серый, осунувшийся и злой. Осматривал место происшествия, привлекал к осмотру еще кого-то – с чемоданчиками. Ждали "перевозку". К тому времени, когда уже можно было ехать – нет, не домой, а на допрос в кабинет следователя – я не могла встать с чертовых ступенек.... Новицкий довел меня до своей машины. Туда же втиснулись товарищи с чемоданчиками....

Допрос едва начался, и следователь только успел сунуть мне в руки кружку чая, крепкого до горечи – а сахар кончился – как кто-то пинком распахнул дверь, и что-то гаркнул, и Новицкого будто ветром вынесло из кабинета. Он унесся по коридору, шлепая своими растоптанными лаптями, выкрикивая на ходу какие-то указания. Темно-серые кителя веером разлетались от него во все стороны, коридор мигом опустел и затих. Явился мрачный дежурный, попросил выйти и подождать рядом с дверью, на недоломаном фанерном кресле с откидным скрипучим сиденьем.

Потом пришли еще какие-то серые товарищи, из стеклянной каптерки послышались голоса: "Новицкий... подозреваемая... допрос... бабку того композитора... задержание...". И меня задержали. Посадили в вонючую камеру с голой, окованной железными полосами деревянной лавкой. " Нары.... Это называется – нары.... Я попала на нары.... От сумы да от тюрьмы... вот уж воистину...". На этих самых нарах я проспала до утра, как сурок.

Утром приехали ребята из нашего юридического агентства. Прятали глаза и обещали предпринять все возможное....

Чуть позже явилась Алевтина Петровна – бывшая соседка по коммуналке. Из чего я сделала вывод, что слухи о моем аресте распространяются по Москве со скоростью звука. Со своей пенсии – в полновесные шестьсот рублей – она купила и принесла мне пачку "Космоса", зубную щетку, пасту "Мойдодыр", и "Земляничное" мыло. Притащила потертое, линялое, чистенькое полотенчико. Алюминиевую ложку, и кружку, которую я помнила с детских лет – в ней Алевтина Петровна пекла на Пасху похожий на грибок кулич, ... А сына Алевтины Петровны я, между прочим, однажды сдала на пятнадцать суток за пьяный дебош.... И от самой Алевтины Петровны тогда – имела, что слушать....

Дежурный милиционер, выводивший меня в туалет – позволил позвонить домой. Я попросила Ленку принести минералку, спортивный костюм, кроссовки, чистое белье и кое-что из средств гигиены. И яблоки.

–А-а-а... во-о-от!!! А то – у нее мужики-и-и!... У нее – тря-а-апки!... Золото!!! Умная такая! Сидишь! – Ленка прыгала перед решеткой, не в силах сдержать животной радости, выбившей последние мозги. Сминая жалкие препоны детской дружбы, десятилетнего сотрудничества и даже простых меркантильных соображений – Ленка жила в моем доме, и получала неплохую зарплату – годами настоянная, темная, отравная ее зависть рваласьнаружу. Ее освободительный порыв был так сокрушителен, так непосредствен, так счастлив ....

–Вместе с нами будешь г...о хлебать!!!

Молоденький милиционер покосился вслед летящей по коридору Ленке. Буркнул под нос:

–Жуй сама свое г...о...

А мне и сказать-то было нечего.... Впрочем, Ленка принесла все, что я просила.

К обеду возле решетки появился мой сын. Вот уж кого я видеть здесь не ожидала! Да, пожалуй, и не хотела....

–Господи, Кеша... а ты тут откуда?

–Из Праги.... Ленка позвонила с утра – я и прилетел первым еропланом.... Сразу из аэропорта поехал к Феликсу Моисеевичу – дедок на всех этих делах собаку съел.... Он где-то тут сейчас ... проникает.... Мам, что это Ленка городит такое... несусветное?... Она что – башку уронила?...

–Ну... что-то вроде этого. Понос в голову ударил....

–Да-а... уж точно... моча бы такой реакции не дала....

Мы хохотали с ним, с моим сыном, стоя по разные стороны толстой черной решетки....

Появившийся неизвестно откуда Новицкий посмотрел на нас дикими глазами....

Феликс Моисеевич изрек, что человека у нас гораздо легче посадить, чем выпустить.

–Но ты, Софочка, потерпи.... Мы тут оформим сейчас... и к вечеру, Бог даст....

Старик исчез, углубился в дебри нашей пенитенциарной системы, и Кешку с собой утащил. Я уселась на нары в позе лотоса, и принялась делать дыхательную гимнастику, но полностью сосредоточиться на воздушных и энергетических потоках – не могла. Мысли невольно возвращались к моему сыну. В Праге, сочтя свое имя – Иннокентий Ардынцев – слишком длинным и неудобным, он прикарманил знаменитый, воспетый литераторами двух веков псевдоним – Инок Арденн... И совесть его не замучила!

Кешка – яркий представитель золотой молодежи, богема.... С внешностью юного Христа, с наивно-отрешенным взором.... И вдруг – "первый ероплан", "к Феликсу Моисеевичу прямо из аэропорта". Крепкое рукопожатие через решетку, после которого в моем рукаве оказалась плотная трубочка перетянутых резинкой долларовых купюр.

Перед решеткой осторожно кашлянули. Я открыла глаза, и увидела Новицкого. Как-то он так тихо... подкрался. Вид у него был смущенный:

–Софья Андреевна... идемте, пока что, в мой кабинет. Там вам будет удобнее... – он отомкнул решетку, и потащил дежурному ключи. Сегодня он был одет в застиранные джинсы и свитер. Наверное, потому, что правая, опухшая и забинтованная рука – в узкий рукав пиджака все-таки не пролезла. Я поняла, что было не так с его костюмом – стандартные мужчины пятьдесят шестого размера, даже такого немаленького роста – состоят в основном из живота и задницы. А Новицкий состоял из плеч, рук и ног, и кулаков. В джинсах он выглядел гораздо лучше – несмотря на его сегодняшнее полуразрушенное состояние.

Следователь уселся за стол, и бережно пристроил забинтованную руку. Вообще-то, на шее у него хомутом болтался какой-то цветастый платок, видимо, долженствующий обеспечить удобство больной руке. Но при его росте платок этот выглядел просто столовой салфеткой, и удобно Новицкому совсем не было.

Он попытался "одной левой" справиться со смятой сигаретной пачкой, и злился, что ничего не получалось.... Я помогла ему прикурить, по собственному почину включила чайник. И зашла так далеко, что даже предложила печатать – на клавиатуру он косился опасливо.... Печатать я умела "с голоса" – и работа у нас пошла, как по маслу. До конца дня мы дважды попили чай, и подготовили для отправки в суд уголовное дело, и составили отчет по вчерашнему задержанию – тому самому, при котором Новицкого за руку цапнул натасканный на людей ротвейлер: "Просто Терминатор какой-то – в него три пули всадили, а он все равно грызет"....

Я посмотрела на него даже с уважением.... Он был слоном.... Лет с двенадцати я обнаружила, что некоторые люди по характеру – а порой и по внешности – очень похожи на зверей. Есть в человеческой породе свои собаки и кошки, курицы и крысы, бараны и шакалы. Можно вспоминать индейские тотемы, можно верить в реинкарнации – люди-звери живут среди нас. Живут, и думают, и поступают согласно своей звериной сущности: кошки нежны и ласковы, но ходят сами по себе. Собаки привязчивы и дружелюбны, но в гневе могут больно укусить. Слоны медлительны и добродушны, но их не нужно недооценивать....

Следователь поймал мой испытующий взгляд, и улыбнулся вполне добродушно:

–Не нужно недооценивать....

Я молча кивнула....

Усилия Феликса Моисеевича не пропали даром – к вечеру я благополучно вернулась домой. Валялась на огромном диване в гостиной – отмытая до скрипа, томная и благоухающая. Кешка спал в своей комнате на втором этаже, измученный перелетом и хлопотным днем.... За стеной слышалась возня, стук, звуки передвигаемой мебели – Ленка паковала вещи. Мне ее будет жутко не хватать....

Неожиданно – без звонка – явился Бояринов. Так сказать, один из отцов-основателей нашего юридического агентства (и мой давний любовник, между прочим). Он уселся в противоположном кресле, и развалился поудобнее, и заслонился от меня бокалом коньяка.... Но я все равно видела его настороженность....

Бояринов прямо перешел к делу:

–Софочка, ты понимаешь не хуже меня, что любому юридическому агентству не на пользу, если там появляются сотрудники, побывавшие под следствием, а тем более в тюрьме....

–Я там была всего один день!

–Неважно.... Твой арест уже освещался в прессе: "арестована по подозрению в убийстве мужа, его матери и молодой любовницы – ради получения огромного наследства". А про освобождение печатать вряд ли станут. Подозрения, слухи – такая вещь.... Знаешь сама: "То ли он украл, то ли у него украли".... У юриста должна быть безупречная репутация....

–Что ты по этому поводу предлагаешь?

–Лучше всего тебе – выйти из состава сотрудников агентства....

–Вы решили коллегиально, или это твоя собственная инициатива?

–Вот протокол заседания правления.... Пойми, мы печемся не о личных интересах. Мы работали вместе тринадцать лет, сотрудничество было весьма плодотворным, но теперь это может нанести ущерб предприятию. Мы создали агентство ради бизнеса, чтобы работать, а не дружить.

–А что же мой пай? – Загвоздка здесь была вот в чем – если Бояринов был одним из отцов-основателей агентства, то я была... мать его. У меня имелся солидный пай, обеспеченный движимым и недвижимым имуществом, и некоторыми нематериальными активами.

–Пай правление решило не выкупать.... Это указано отдельным пунктом в протоколе – ты потом почитаешь.... Можешь реализовать его по собственному усмотрению....

Бояринов поставил на пол бокал, и поднялся. Я его проводила, закрыла за ним дверь и калитку – машину с шофером он оставил за углом, в переулке. Не захотел светиться перед моими воротами.

Я вернулась, подняла бокал с пола, вдохнула терпкий аромат выдержанного коньяка. Допила последний оставшийся в бокале глоток. Пусть это будет наш прощальный поцелуй.... С мужчинами я расставалась по разному – холодно или страстно, молча или со скандалом... Но чтобы так?!...

Значит, бизнес.... Работали, а не дружили.... Они посчитали – за пай, который невозможно выделить, трудно оценить, который не приносит больших дивидендов, и отнюдь не составляет контрольного пакета – зачем за него платить? Полную стоимость и прямо сейчас? Зачем?.... Никуда он от них не денется – это они так думали.... Кусочки паев от фирмы уже откалывались – Устинов разводился с женой.... Турищев умер, и его пай разделили наследники.... Еще кое-что по мелочи.... Ребята крошили пирог, а с владельцами убогих ломтиков обращались жестко. Теперь решили отломить и выбросить целую краюху. Она маловата – полегче их собственной совокупной доли. Но если к ней еще и крошки подобрать.... Кстати, и стоить такой объединенный пай будет существенно больше, чем разрозненные огрызки. Я даже знаю, кому его можно будет продать за самую высокую цену – раз уж не в дружбу, а в службу. Бизнес? Как скажете... можно и бизнес...

-Софочка, мы тебя очень любим, но ты нам больше не звони! – голос на другом конце телефонной трубки дрожит от напряжения. И это та самая Элька, что примчалась ко мне однажды – еще туда, в коммуналку – с орущим малышом на руках, и зажатым в кулаке выбитым зубом.... Что ж – у сладких плодов удачного бизнеса имеются горькие хвостики....

Фонд Ардынцева после серии аукционов достиг приличной суммы – более миллиона долларов, и официально начал свою работу с концерта молодых исполнителей.

Елизавета Петровна – отдельно от самого Ардынцева – владела квартирой, большой коллекцией картин и ювелирных украшений. Кроме того, у нее были денежные вклады – Ардынцев перечислял ей значительные средства по договору, как своему директору и продюсеру. Минимизировал базу налогообложения – что было вполне законно, хотя и не вполне этично. Все это она завещала Кешке, как единственному кровному родственнику – оформила все бумаги накануне своей ужасной смерти. Добро пошло с молотка -украшениями и картинами Кешка не увлекался, а квартира с тремя трупами не казалась ему уютной. Из вырученных средств я организовала для него трастовый фонд. Продажа объединенного пая дала мне солидный кусочек денег, да и без них я была небедна. Если все эти денежки сложить – Ардынцева, Кешкины и мои – можно было организовать Фонд управления имуществом. Это позволило бы распорядиться капиталом с наибольшей выгодой. Идея казалась заманчивой, но мне не хватало чуть-чуть – каких-нибудь пятисот тысяч долларов – до определенного законодательством уровня собственного уставного капитала. Недостающее я заполучила, продав дом – на корню, с земельным участком, со всеми коврами, мебелью и посудой – минус любимое кресло.

Кресло забавно смотрелось посреди моей комнаты в коммуналке – моей родной комнаты, через стенку от Алевтины Петровны. Она охала, и сожалела о моем «разорении», и договорилась мыть полы, и убираться вместо меня в местах общего пользования – за триста рублей в месяц. Мне пришлось долго заверять ее, что это для меня совсем не дорого.

Однажды вечером в дверь осторожно постучали. Я еще не спала, и откликнулась. Думала – кто-то из соседей. Но в комнату просунулась круглая, как бильярдный шар, выбритая башка:

–СофьАндревна.... Я вот смотрю – Вы опять к нам перебрались.... Я вот тут.... Спасибо, что не дали меня тогда посадить. Совсем же глупый еще был.... А я теперь не при тех делах! Теперь на рынке ларьки у меня – своим трудом.... Я женился, и сын – щеки вот такие, четыре зуба уже.... А то б сидел – ни за что.... Пацанам от семи до двенадцати дали.... Так я... . Вы не думайте, я с вас никогда не спрошу.... А будете в силе – так отдадите сами... Извините, СофьАндревна, если что не так...

Круглая башка нырнула во тьму коридора, и дверь прикрылась бесшумно, будто сама собой. А на тумбочке возле двери остался лежать бумажный брусок в плотной банковской упаковке. "Пресс" – сто купюр по сто долларов. Десять тысяч баксов.... Было отчего разинуть рот – даже имея на счету пять миллионов уставного капитала....

Я навела справки, и в своем новеньком, с иголочки, Фонде управления имуществом разместила десять тысяч долларов на "счет А" – с ежегодной капитализацией процентов. Вовка Поленов – личность очень мордатая, умеющая солнечно улыбаться во все свои четыре зуба – к совершеннолетию будет, пожалуй, богаче папы.... Такой вот первый вклад я сочла самым лучшим предзнаменованием успешной судьбы моего Фонда.

Однажды почтальонша принесла мне повестку в суд. Потом еще позвонил Новицкий, и предупредил, чтобы я обязательно явилась. Я явилась вполне законопослушно.... За решеткой сидели Альбина и Виктор.

Они пришли в Елизавете Петровне – у Виктора были ключи – поздно вечером, в изрядном подпитии, после какого-то фуршета. По их словам – хотели поговорить о завещании, о наследстве. Увидели Елизавету Петровну лежащей на полу гостиной, мертвой.... Даже здесь, на скамье подсудимых, Альбина была больна злобой – она опоздала! Ее обманули, лишили денег! Они должны были... Должны! Как эта старуха посмела умереть, не отдав денег....

Альбина металась по гостиной, сметая и круша все на своем пути – просто со зла. Потом решила взять хоть что-то. Она обшарила секретер и сумочку, сняла со стены картину Айвазовского. Вернулась к бездыханной Елизавете Петровне. Взяла цепочку с кулоном, браслет и серьги, стянула со скрюченных, холодеющих пальцев кольца – а одно не слезало.... Она принесла из ванной массажное масло, и попросило Виктора помочь.... Кольцо он стянул, но при этом сломал старухе палец – "да она все равно уже была мертвая". Новицкий добросовестно собрал все улики, и экспертизы, и доказательства, и протоколы допросов.... Но я не могла, не могла поверить – просто в голове не помещалось такое – прохладная, светленькая, тоненькая Альбина.... Корректный, интеллигентный Виктор....

Похищенные вещи предъявили для опознания домработнице Ардынцевых и мне. После суда я неделю ходила больная, ни о чем не могла думать.

Я купила двухкомнатную квартиру в том же районе. По совету Алевтины Петровны наняла «хорошую маляршу» – она отчистила от обоев, зашпаклевала и покрасила стены и потолки. Еще я поставила стеклопакеты, постелила ламинат, поменяла газовую плиту, и сантехнику. Купила необходимый минимум вещей.

Это было забавно – такая своеобразная иллюстрация теории спирального развития:

Я жила в коммуналке, и работала, как мама Карло, чтобы накопить на квартиру.

Потом жила в квартире, и работала вдвое больше, чтобы накопить на дом.

Потом вернулась в коммуналку, а квартиру продала – вложила денежки в дом.

Потом жила в доме, и работала, работала, и работала – чтобы накопить на бизнес.

Потом вернулась в коммуналку, а дом продала – вложила денежки в бизнес.

Теперь я купила квартиру, почти не работая – за меня работал мой бизнес. Через несколько месяцев я вполне смогу купить дом, а квартиру продать – зачем она мне? Но вот коммуналку– продавать воздержусь! Мало ли куда вынесет меня очередной виток спирали....

В начале лета ко мне приблудился кот. Рыжий тощий котенок пулей пролетел между ног, едва я утром открыла дверь. Я полчаса вылавливала нахала по всей квартире, и опоздала на запланированную встречу!

Следующее утро началось с того же мероприятия. У кого это был "день сурка"? У меня – день кота! Ошибок я решила не повторять – не просто вынесла рыжего жулика из подъезда, а тащила до самой стоянки. Он вернулся через два дня. Сидел на коврике, и ждал меня после работы. При моем появлении вскочил, разинул розовый ротишко, и разразился хриплым возмущенным "Мя-я-я-яу!!!" – дескать "Где лазишь? Я тебя тут жду-жду!!!".

Я не люблю котов. Я люблю чистоту в доме! Я внятным русским языком объяснила ему – если он хочет жить в моей квартире, я его буду мыть с шампунем, никогда не пущу на улицу, и самое ужасное – ...! Но он, видимо, еще не знал, чтоон может потерять – и согласился....

По этому поводу Алевтина Петровна, приходившая ко мне убирать два раза в неделю, заметила:

–Ну, теперь к тебе мужик прибьется.

–А Кысь теперь – не мужик. Он теперь – никто.

–Кот – он и есть кот. Хоть с яйцами, а хоть и без. Кот прибился – жди мужика!

В июле наступила страшная жара. Жару я вообще переношу плохо, а тут еще и ночью выспаться не удалось – был финальный концерт конкурса имени Ардынцева. Вручение премий, фуршет, бал.... На следующее утро я была едва жива.... С постели поднялась кое-как, к двенадцати. Сварила обед. Полчаса простояла под душем, и для поправки настроения обрызгалась аэрозолем от загара. Он пах свежо и вкусно, и под солнечными лучами на коже вспыхивали золотые искорки. Напялила новый, вчера присланный Кешкой костюмчик – бриджи и майку. Костюмчик оказался суперский, вот только вырез на майке такой, что она постоянно падает – то с одного плеча, то с другого. Переодеваться мне было лень, я просто накинула на плечи шелковую шаль – и пошла в соседнюю сберкассу, платить за квартиру.